Текст книги "Краски. Путь домой. Часть 5"

– Да, – протянула Лиз неопределенно. – Но потом все застопорилось, и я смирилась, что нам это не нужно, что мы вместе совсем недолго, что у нас…

– Молчи уже, – пресек он нервную болтовню своей крохи и закрыл ей рот долгим поцелуем.

87

Резко вскочив в постели, она поняла, что проспала собственную свадьбу! Нет, это всего лишь сон. Дурной сон, мама не позволила бы этого сделать!

Поэтому Индира отдышалась и взглянула на часы – половина пятого. Она спустила босые ноги с кровати и двинулась к выходу из комнаты. Мать, конечно же, будет очень недовольна, что она наведалась вниз в пижаме, но это последнее утро, когда она может сделать так, ведь завтра она проснется в постели со своим супругом. Индира вздохнула с придыханием и тихонько, стараясь не разбудить отца, которому вставать еще было слишком рано, открыла дверь в общий коридор. Тихо. Она на кончиках пальцев миновала расстояние до лестницы и, завидев свет на первом этаже, спустилась вниз.

Темные окна кафе отражали прямоугольник двери кухни, за которой бурлила жизнь. Индира вошла внутрь и увидела восемь поварих во главе с мамой, которые ваяли красоту к торжеству. Подносы и блюда с угощениями стояли по всем возможным поверхностям и недвусмысленно намекали, что кухарки провели за приготовлением бессонную ночь.

– Индира! – Воскликнула удивленно владелица кафе. – Почему так рано? Я собиралась будить тебя не раньше, чем через полчаса.

– Решила позавтракать последний раз в родном доме, – пошутила девушка и вдруг приуныла.

Последний завтрак из рук мамы! Еще вчера это было пределом ее мечтаний, а сегодня показалось вдруг донельзя несчастным и горьким. Словно русалочка, она покидала родной дом, влюбившись в принца, чтобы не возвращаться в него никогда.

– Сегодня твой завтрак будет на ужин, не забывай о правилах, – пожурила страдалицу мать, но, заметив вселенскую печаль в ее глазах, смягчилась: – Дорогая, двери «Слона» распахнуты для всех посетителей, а уж для вас с Сарикой тем более! К чему тоска, если ты еще не успела даже попробовать жить иначе? Стив прекрасный, вы справитесь.

– Знаю, мам, – грустно склонила голову Индира.

– Не знаешь. Ты видела в нем пока что лишь цель, но он гораздо больше, чем просто жених. Он личность. Вспомни день нашего знакомства? В нем полно темных закоулков, как в каждом из нас, куда Стивен не хочет совать носа, но ради тебя он не сдается и двигается вперед. Тебе может быть тяжело с ним, потому что такие упрямые мужчины крайне сложны в семейной жизни. Но помни о своем достоинстве и пути, который вы прошли навстречу любви, и все получится.

Индира смотрела на мать во все глаза.

– Откуда ты знаешь, какой он в семейной жизни? – Спросила она.

– Потому что он – копия твоего папы! – Рассмеялась мать, прижав к себе свою младшую дочь. – Иначе, почему бы Санджит так ревностно относился к вашему союзу?

Девушки заняли ближайший к стойке столик и разместились за ним так, словно были посетителями заведения, прямо вот в таком виде – мать в переднике поверх домашнего платья, а сама Индира в голубой шелковистой пижаме с вычурной вышивкой на спине. Никогда они так не сидели. Может быть потому, что дочь просыпалась не раньше девяти часов? А может причина в том, что мама всегда настаивала на исполнении правил дома, одним из которых было первоочередное питание главы семьи, а потом уж и всех остальных. Плюс, в пижаме ходить по дому не позволялось, но сегодня, похоже, был особенный день.

Вдруг мама начала рассказывать историю их любви с папой. Та самая, про любовь дочери брахмана и обычного ремесленника, которую Индира уже слышала однажды, но только с другого ракурса. Мама буквально озвучивала все ее страхи и чаяния в последний месяц, говоря о себе, но от Индиры не ускользнул лукавый взгляд родительницы, оценивающей эффект от рассказа.

– Папа мне уже поведал о вашем пути чуть раньше, так что я информационно подкована, – сообщила слушательница.

Не успели они обменяться эмоциями, как дверь кафе растворилась, и внутрь проскользнули две женщины. Одна из них – с добрым родным лицом и огромным округлым животом – была Индире знакома с рождения и звалась Сарикой. Вторая же очень отдаленно напоминала кого-то, но девушка не успела вспомнить, потому что обе они тут же набросились на невесту с объятиями.

– Поздравляем, дорогая наша! Наконец-то и ты станешь полноценной индианкой! – Воскликнула беременная сестра, на что Индира закатила глаза и обняла ее, зная о не совсем адекватных замечаниях Сарики как никто другой.

– Ты помнишь Прию? – Вопросила та, отстранившись, и стрельнула взглядом в черноглазую девушку, обнимавшую Индиру со второй стороны. – Наша двоюродная сестра, дочь маминого брата Камала.

Индира помнила ее совсем крохой! Когда они покидали Нью-Дели, Прие было лет шесть, не больше! Но с годами та распустилась в прекрасный цветок и обрела очень приятные черты лица. Невеста улыбнулась и стиснула родственницу в теплых объятиях.

Едва девушки освоились, как в кафе вошли еще три женщины, принявшиеся тискать Индиру со всех сторон, а за ними еще две с маленькой девочкой, идущей за руку. Еще пара индианок в простеньких нарядах проскользнули мимо толпы обнимающихся родственниц, кивнув матери на ходу в знак приветствия, и скрылись на кухне. Зал кафе заполнялся людьми, а Индира так и стояла в пижаме, хлопая глазами, не соображая, раннее ли утро за окном или вечерние сумерки.

Наконец, к ним протиснулась сухощавая смуглая женщина с яркой сединой в волосах и обняла ее мать крепко.

– Каришма, дорогая моя, я безгранично рада твоему счастью, – проговорила она на хинди благородным бархатным баритоном. – У нас поговаривают, когда из дома вылетает последний птенец, отношения взрослых птиц проходят трансформацию.

– Я готова к ней, мама, – отозвалась та и улыбнулась мягко и почтительно. – Индира, это твоя бабушка Авани́.

Девушка едва вспоминала свою прародительницу, потому что их семьи не общались даже в лучшие времена жизни в Индии. Та отсутствовала на свадьбе Сарики, ни разу не навещала их в Америке, а тут собралась вместе со всеми родственниками и прилетела, несмотря на преклонный возраст.

– Это огромная честь для меня, бабушка, – поклонилась невеста, сомкнув на груди ладони, но женщина беззастенчиво сгребла ее в теплые объятия и сжала довольно сильно.

– А папа? – Тихо уточнила мама, и бабушка отрицательно покачала головой. – Что ж, ладно. А я как раз рассказывала Индире нашу с Санджитом провокацию.

– Да уж, Каришма, рассердила ты тогда отца не на шутку, – сообщила пожилая женщина с полным принятием и теплом в голосе. – Он до сих пор гневится, когда слышит о вашей семье.

– И зря это делает, ты же знаешь! – Воскликнула стоявшая рядом Прия.

Представительница старшего поколения зыркнула на внучку недобро, явно понимая, какую политику сейчас начнет гнуть подросток, и попыталась пресечь ее:

– Даже не начинай.

– Почему же? Раз меня не хотят слышать дедушка с бабушкой, я скажу тебе, Индира. Ты ведь выслушаешь меня, верно? – Затараторила кузина, и невеста кивнула, поглядывая на сновавших по кафе родственников. – Когда я узнала, почему мой отец не общается с твоей мамой, хотя по рассказам родственников они очень хорошо ладили в детстве, я стала изучать вопрос. И знаешь, что прочитала?

– Это все невежественное трактование священных писаний, Прия, прекрати вводить в заблуждение Индиру, – попыталась разъединить сестер Авани, но те уже нашли контакт и потихоньку отстранялись от женщин в поисках уединенного местечка для разговора.

– Оказывается, во времена Кали-Юги нет и не может быть чистых каст, потому что в темное время все мы шудры, – начала взахлеб вещать девушка. – Поэтому, даже если традиционно соблюдалось кастовое разделение, все равно чистокровность сохранить невозможно. Варну можно просчитать по дате рождения, и она не будет чистой. В общем, когда я узнала вашу историю и принялась рассчитывать варну твоего отца, результат меня ужасно удивил и обрадовал!

– Прия! – Строго и властно осекла ее бабушка.

От громкого голоса замерли все родственники. Женщины оставили столы и стулья, которые собрались расставлять для свадьбы в правильном для обряда порядке, побросали покрывала и накидки, гирлянды цветов и амулеты, призванные улучшить и очистить атмосферу заведения. Они уставились на наглеца, который посмел перечить старшей в столь важный день, но девушка была полна азарта и не собиралась замолкать.

– Оказывается, мистер Хукри имеет по дате рождения небольшую часть своей касты, он ремесленник лишь на четверть. Остаток же делят поровну брахман и кшатрий!

Гостьи притихли, пораженные лекцией молодой представительницы их рода, и Прия распрямила плечи, встав в центр всеобщего внимания.

– Он вайшья! – Воскликнула бабушка возмущенно, разрезав повисшую в кафе тишину жестким тоном.

– Он мог им быть, если бы выбрал этот путь, бабуль, – как ни в чем не бывало, продолжала Прия. – Его астрологический прогноз не отрицает ремесленничество. Но с таким складом каст его истинное место в предпринимательстве и покровительстве.

– Боже, интернет и современные технологии склеил тебе мозг сладкой ловушкой, дитя мое, – возмутительно протянула Авани.

Но округлившиеся глаза Индиры вдруг загорелись огнем.

– Посчитай Стива! – Выпалила она, краснея от охватившего вдруг жара.

– Но он не инициированный! – Зашипели вокруг тихие голоса в возмущенном вздохе, и Прия впервые притихла, вжав голову в шею.

Видимо, среди присутствующих все же оказались влиятельные персоны из старших, кого новаторская малышка могла разгневать.

– Это не важно, посчитай! – Вцепилась невеста в локоть кузины.

Та, пожав плечами, достала вполне современный смартфон и, записав дату и время рождения жениха, принялась исчислять. Девушки и женщины столпились вокруг современной индианки кругом, а Индира затаила дыхание.

За окном начало светать. В кафе под лампами дневного освещения сгрудилась компания гостей, приглашенных на свадьбу, практически не дыша, будто сегодня решалась судьба едва ли не самого важного человека в их жизни.

– Что тут происходит? – Разрезал утреннюю тишину мужской голос.

Кучка разновозрастных представительниц прекрасного пола рассыпалась, вздрогнув от неожиданности. Полтора десятка пар глаз приковались к стоявшему на лестнице сонному отцу невесты.

– Брахман на восемьдесят процентов! – Воскликнула ликующая Прия, довольная собой, и только потом обернулась на своего дядю. – Доброе утро, мистер Хукри!

Мужчина, недоуменно оглядывая толпу в кафетерии, спустился на первый этаж и приблизился к дочери. Гостьи тут же занялись своими делами, принялись украшать зал к торжеству, избегая взгляда хозяина дома.

– Привет, Прия. Кто тебя научил исчислять варну процентами? И куда только родители смотрят? – Пожурил он племянницу.

После чего, поприветствовав всех собравшихся, направился за супругой в кухню.

Индира уставилась на кузину ошарашенным взглядом, ведь, кроме нее, никому больше не был интересен прерванный диалог.

– Это ведь получается… – Начала Индира.

– Это получается, что невесте негоже стоять в центре внимания в пижаме! – Пресекла ее рассуждения бабушка Авани. – Марш одеваться! И бунтарку свою захвати с собой, там и закончите свою безбожную болтовню.

Бабуля принялась сгонять девушек к лестнице, когда дверь кафе снова открылась, и за ней обнаружился не в меру высокий мужчина в сопровождении яркой брюнетки.

– Алекса! – Бросилась Индира навстречу приятельнице. – Как я рада вас видеть!

Гости обнялись с невестой, и Дениэл двинулся на кухню в поисках Санджита.

Прия пришлась по душе ее лучшей подруге, и вскоре девушки втроем расщебетались так, что даже бабушка не смогла их угомонить. Счастью Индиры не было предела! От последних новостей сердце пело так, словно она всегда знала, что сделала более чем достойный выбор. Кроме того, теперь и отец обрел в сердце заслуженное признание, восстановившись в правах рода.

Вскоре, вместе с солнцем, поднялся и интерес родственниц к ее избраннику. Женщины, хоть и усмехались, поглядывали с любопытством на полных энтузиазма собеседниц, которых уже начали причесывать подоспевшие парикмахеры, и то и дело влезали в разговор. К тому времени, как отец с Дениэлом вышли с кухни, кафетерий напоминал центральный базар Нью-Дели по шуму и эмоциональным спорам.

– Индира, держи себя в узде тут, поняла? – Пригрозил папа пальцем своей расшалившейся дочери, но нестрого, а скорее шутливо. – Ты последние сутки на моем попечительстве, завтра можешь хоть на ушах ходить.

– За кем же ты будешь следить после того, как я уеду? – Съязвила невеста.

– За фирмой, – вполне серьезно заявил отец. – Наконец-то осуществлю все замыслы, о чем мечтал с детства.

– А предки не рассердятся, что ты разбогатеешь?

– Нет, их гнев уже взяла на себя ты со своими коллекциями и странным выбором жениха.

Индира искренне рассмеялась, мешая своей активностью индийской девушке, занимающейся ее густым каскадом волос, и послала воздушный поцелуй отцу на прощание. Теперь до самого ритуала в это здание не зайдет ни один мужчина до Него. Невеста глубоко вздохнула, счастливая до кончиков пальцев на ногах, и прикрыла глаза, наслаждаясь моментом. Совсем скоро ей предстоит стать миссис Стивен Роджерс.

88

Протискиваясь сквозь пестрое столпотворение национальных нарядов, Дениэл не сразу нашел ее. Его невеста сидела полностью занавешенная собственными волосами, доверившая свою роскошную каштановую шевелюру смуглой девчушке, едва ли достигшей возраста самой Алексы. Пока Санджит давал предсвадебные наставления своей дочери, он тихонько приблизился к любимой и пробасил туда, где, по всей видимости, должно было быть ее ухо:

– Как я тебя найду, когда вернусь?

Раскрыв окошко в каскаде волос, Алекса наградила его улыбкой на нежных губах, которые тут же захотелось одарить поцелуем.

– По голосу, – подсказала она. – Представления не имею, как я буду выглядеть, и где будет мой телефон.

Весь их разговор был едва слышен в поднявшемся гомоне, который нарастал с каждой минутой и вскоре, судя по скорости повышения децибелов, вполне мог достигнуть громкости двигателя реактивного самолета. Пожелав удачи своей красавице, мужчина поспешил к выходу, пока черепная коробка не стала резонировать в такт с этим грохотом транспортного цеха. Не успела дверь «Синего слона» закрыться за ним, как на улицу вышел следом отец индийской невесты.

– Свадьбы – всегда такое шумное мероприятие? – Вопросил Дениэл своего компаньона.

– Нет, только Индиры! – Отозвался тот с теплым смешком. – Племянница Каришмы насчитала какой-то бред относительно даты рождения Стивена, и теперь все женщины ждут, не дождутся, когда смогут познакомиться со столь диковинным женихом.

– Что именно насчитала?

– Понятия не имею, наверняка что-то вроде карты судьбы или подобного. Девчонки любят заниматься всякой чепухой, – отмахнулся индус и глубоко вздохнул. – Не могу поверить, что моя малышка сегодня выходит замуж!

Усмехнувшись в густую бороду, которую Алекса настрого запретила убирать, сославшись на солидность и статусность, Дениэл забрался за руль «Купера» и вывел давнего железного друга с парковки на Коламбус-авеню.

Сонный город едва раскрывал свои уставшие субботние веки. Туманная дымка еще нависала над Сан-Франциско жемчужной пеленой, но яркое бирюзовое небо обещало, что последние выходные августа в этом году будут погожими. Золотистый свет с легкими пылинками солнечного блеска заливал пустынные улицы, наполняя предстоящий день волшебством. Дениэл взглянул на часы – шесть утра. Где-то там, на юго-западном окончании Маркет-Стрит их уже ждал Ракеш Рачапалли с подготовленными к торжественным омовениям травами и маслами. И Стив, как надеялся Дениэл. Но сдавалось ему, что надежда тщетна, потому что приехать вовремя Роджерсу удалось всего один раз на его памяти, и это было не на собственную свадьбу. Хотя, кто знает, возможно, парень изменился в преддверии изменяющейся жизни.

Дороги плыли за окном автомобиля. Дениэл обдумывал, как будет ощущать себя, когда придет его черед окольцеваться, и вдруг почувствовал всю ответственность своего друга перед этим непростым решением. Стив и правда шагнул далеко вперед, отважившись на ответственность за мастерскую и создание своей семьи, что и говорить, тем самым оказавшись гораздо лучше тех, кто о нем плохо думал.

Хоть адрес Ракеша и был внесен в навигатор, Дениэл узнал место жительства мужчины по припаркованной у входа ярко-голубой «Шкоде», переливающейся синим, фиолетовым и даже розовым в лучах поднимающегося солнца. Стив приехал вовремя, и даже раньше, надо же! Может, и не зря Санджит доверил ему свою дочь.

На кухне небольшого уютного домика на три комнаты в глубине спального района двое мужчин уже обустроились без какого-либо намека на завтрак. Дениэл знал, что питание виновникам торжества не положено до самого праздничного ужина. Знал это и Стивен, хоть и выглядевший сонно и немного взъерошено, все равно довольно серьезно и основательно слушавший рассказы и наставления перед предстоящим ритуалом.

– Расслабься, парень, в первый раз что ли? – Хлопнул Санджит по плечу будущего зятя.

Дениэл переглянулся с Ракешем, чуть приунывшим из-за саркастического настроя отца невесты, но тут оба мужчины обалдели от выпада Роджерса.

– Мистер Хукри, я знаю, я Вам не нравлюсь: слишком наглый, неуважительный, резкий. Не соблюдаю Ваши традиции, не держу пост два раза в месяц, не читаю мантры на четках… Но вопрос уже решен – я такой, и сегодня мы станем родственниками. Могу я хотя бы надеяться, что однажды Вы меня примите как мужа Вашей дочери и обучите нехитрым обрядам и правилам семьи?

Немая сцена повисла, словно картонные декорации, которым пришло время пасть и показать истинную суть картинки. Санджит немного оторопел от натиска нежеланного жениха, но тут, оценив всю историю в целом, обессилено опустил плечи.

– Ты не так плох, Стивен, как о себе думаешь, – сдал оборону будущий тесть. – Тут скорее дело в моей жадности до Индиры: вряд ли я был готов отдать ее хоть кому-то, уж слишком дорога она мне, напоминающая Каришму в глубокой молодости. А что касается традиций, ты их вполне соблюдаешь! Набрался же ты наглости просить руки чистокровной индианки, хотя все было против тебя. Совсем, как я однажды.

И пожилой человек рассказал собравшимся мужчинам свою историю любви, которую Стив то и дело дополнял стонами и возгласами. Ракеш не сильно эмоционировал, очевидно, зная эту бунтарскую притчу семьи Хукри, лишь изредка усмехался над ошалевшим от информации женихом.

– Так что добро пожаловать в семью, неугодный мужчина, – выдавил Санджит нервный смешок в конце рассказа. – Буду рад видеть вас с Индирой у нас в любое время, не сердись на меня.

Мужчины обнялись крепко и улыбнулись друг другу, счастливые. Впервые.

А дальше Дениэлу отдали его непутевого друга, которому экстренно требовалась поддержка понимающего человека рядом, и началась подготовка к омовениям. Под наблюдением ничего не понимающих американцев мужчины повсюду зажигали дымовые палочки для изгнания духов, опрыскивали углы комнат благовониями, замачивали какие-то травки в ванну, после чего пригласили полураздетого жениха торжественно в нее ступить.

– Я принимал душ с утра! – Попытался отречься от мытья тот, но тщетно.

Ни тени улыбки не промелькнуло на смуглых лицах представителей индийского клана, и новобранцу пришлось подчиниться. Дениэл же смог оценить комичность ситуации с точки зрения «вульгарной безбожной Америки», как с возмущением иногда называл Санджит свое место жительства, чем и поддерживал Стиву состояние здравого рассудка во всех этих дымно-травяных дейстах. Улыбаясь однокласснику, кудрявый стервец послушно присел в едва теплую воду ванны, больше напоминавшую зеленый чай, после чего выбрался и был принят уполномоченными в белоснежную простыню.

Тщательно просохшего жениха проводили в спальню Ракеша и Сарики, где на кровати уже был расстелен наряд: алые узкие брюки и платье из сверкающей золотом парчи, отороченное сияющей тесьмой. Но перед тем как одеть, Стива усадили на пол в семейный круг читать мантры. Дениэл снова хотел посмеяться над приятелем, но Санджит ухватил его за руку и притянул в общую компанию читающих.

Ничего не оставалось, как подчиниться старшему мужчине, и вскоре от их с Роджерсом улыбки, которыми непонимающие мужчины перекидывались время от времени, не осталось и следа. Вкус махамантры так пришелся ему по душе, что Дениэл впал в какой-то анабиоз, повторяя нехитрые звуки вместе со всеми. Ему показалось, что перед глазами раскрылась суть некогда знакомых картинок с индийским слоном, которые стояли по тумбам спальни семьи Рачапалли. Однажды он уже видел этого синего увальня, но вот где – не мог вспомнить.

– Я не увалень, сынок, – раздался глухой голос в глубине его разума. – Лучше тебе никогда не знать подробностей моего существования.

Вздрогнув, Дениэл очнулся от небытия, продолжая произносить однотипные слоги под хор из уст собравшихся. Он оглядел их быстрым взглядом, отметив серьезность индусов, и, безмерно удивившись блеснувшим слезам на щеках Роджерса, снова прикрыл глаза, желая понять, кто же с ним так отчетливо говорил.

Перед внутренним взором стало совсем светло, лишь темный силуэт слона отчетливо выделялся где-то там вдалеке. И от этого видения Дениэл ощущал некое родство, теплую любовную связь с чем-то бо́льшим, чем простая физическая реальность. Ступая босыми пятками по теплому белоснежному кафелю, он пытался приблизиться к мифическому животному, так глубоко запавшему ему в сердце, но оно отдалялось скорее, чем мужчина переставлял ноги. По мере отдаления слона, белый коридор – а это был именно он, стерильный коридор отделения для заразных больных, Дениэл точно знал: в подобный они приходили навестить Роджерса, когда тот болел скарлатиной – наполнялся для него личным смыслом, очертаниями дверей, которые стали раскрываться с отчетливым щелчком. Он протянул руку к одной из них, когда на его плечо легла мягкая теплая ладонь Санджита Хукри.

– Возвращайся, Дениэл, – проговорил он очень тихо, приблизившись к компаньону почти вплотную, – теперь ты знаешь, как туда попасть.

Он совсем не заметил, как в спальне повисла тишина. Мужчина распахнул глаза и встретился взглядом со своим одноклассником, таким же потерянным, но спокойным на этот счет. Дениэл провел ладонью по своим щекам и не особо удивился, что рука стала влажной. Шрам на груди заныл, будто в солнечное сплетение только что прилетел удар довольно высокой силы, аж дыхание сбилось.

– Что это за место? – Удивился он, потирая грудную клетку.

– Мир твоего духа, параматмы, – сообщил Санджит спокойно. – Странно, что ты нашел туда вход только сегодня. Подсознание любит, когда к нему заглядывают в гости, даже угощение готовит.

– Бананы со вкусом картофеля-фри, – пробормотал ошалело бородач и отвалился из общего круга, разлегшись на полу.

Внезапно захотелось подумать на эту тему гораздо глубже, чем того позволяли обстоятельства. И мужчины, будто понимая его внутренние переживания, предоставили ему такую возможность, занявшись женихом. Последние звуки мира – шепот людей, шорох парчи и легкий стук закрывающейся двери – проскочили мимо его ушей, словно уже не имели никакого значения, и Дениэл провалился назад в белоснежную тишину.

Ему казалось, что он уже был когда-то в каждой точке своих видений. Картинки сменялись очень быстро, и максимум, что мужчина мог осознать – это эмоцию, которую они несли. Детские и незрелые стыд и вина за ситуацию со Сью Эббот, перерастающие в более взрослую вину за неопрятный дневник Самого Плохого Ученика в школе. Жалость к себе, превращающаяся в жалость к маме, и снова к себе. Осколки воспоминаний отца и предков – Дениэл мог поспорить, что он видел прародителей папы! – ударили ему по сердцу скорбью и сожалением, расцвели кислотными цветами одиночества и брошенности.

– Ради чего мне жить? – Разбитыми надеждами звенели в голове слова отчаяния.

– Ради любви, парень, – прошептал сам себе Дениэл. – Взгляни, сколько хороших людей вокруг тебя. Твой мир полон любви и заботы к тебе.

Теплая солнечная волна восхищения всем сущим затопили его естество. Если бы однажды Дениэлу сказали, что улыбка и слезы – само собой совместимые явления, он бы очень удивился. Но сейчас все было гармонично, словно испытывать грусть и счастье одновременно совершенно нормально для двадцативосьмилетнего мужчины. Он с благодарностью и упоением вспоминал прекрасное лицо своей матери, с уважением и почтением – строгий взгляд отца. И напоследок он увидел Ее. Ту самую, свою музу, путеводную нить, ради которой стоило это все пройти.

С широкой улыбкой и пожаром влюбленности в сердце он поднялся с пола и оглядел пустую спальню. Часы показывали половину восьмого утра, хотя Дениэл мог поспорить, что пролежал на полу несколько часов! Психоделический сон занял от силы тридцать минут, но пора было возвращаться в материальный мир. Что там сказал Санджит? Он теперь знает, как туда попасть.

Мужчина покинул спальню и прислушался к голосам, идущим с кухни. Не иначе как жених выторговывал завтрак, напирая на чувство голода. Хотя вряд ли: у кого угодно, но не у Санджита.

– Выспался? – Встретил его Роджерс глупой улыбкой, радостный, что можно перевести внимание на кого-то еще.

Дениэл лишь растерянно кивнул, оценивая друга в странном одеянии. Красные облегающие штаны обтянули щуплые щиколотки Стива и утонули в странного вида ботинках из бежевого блестящего материала, украшенного бисером и блестками. Тело окутывало золотистое платье под горло, расшитое растительными узорами и сверкающими камнями. Все это складывалось в поистине смехотворный вид. Подобное не надела бы даже Алекса, не говоря уже о представителях сильного пола.

– Молчи, – предостерег его жених, пригрозив пальцем. – Там вон твой наряд лежит.

– Мой? – Не понял Дениэл.

– Конечно, а ты думал идти на индийскую свадьбу в американской одежде? – Возопил Санджит. – Одевайся, пока Ракеш занимается тюрбаном Стивена.

Четверть часа спустя он сидел в подобном театрально-вычурном костюме, считая его почему-то родным и близким. Роджерс же, наряженный в гротескного вида бордовый тюрбан, смиренно отдал свои конечности в руки будущему тестю, который принялся втирать в них какие-то масла ярко-желтого цвета.

Невольно подумав, что его саркастичный одноклассник знает о любви несколько больше, чем он, согласившись ради будущей жены на столь идиотские процедуры, Дениэл позволил себе, наконец, быть несовершенным. Ему стало вдруг не важно, кто, что и как доселе делал в этой жизни, единственное, что казалось мужчине теперь интересным – это тот самый пожар в груди, охвативший его после утреннего сна в чужой спальне. Только он определял, что важно, а что нет.

Кортеж из двух нелепейших для свадьбы машин выдвинулся из дома Ракеша за час до начала церемонии. Главе семейства позвонили и сообщили, что невеста готова к торжеству, как и зал кафетерия, поэтому, предвкушая грядущий праздник, мужчины расселись по местам и отправились в путь к новой жизни. Абсурднее краснобокого «Купера» и ядовито-голубого «хамелеона» были только их наряды, в которых предстояло ехать через весь город за прозрачными окнами автомобилей, но Дениэла это мало волновало на фоне общих событий.

Под бой собственного сердца, будто это была его свадьба, а не Стива, бородатый мужчина в тюрбане и темно-синем расшитом камзоле по самое колено ворвался в кафе в нетерпении найти свою любимую немедленно. На входе его остановила пожилая индианка и велела снять обувь, указав на гарнизон ботинок на пороге. Скинув туфли, он принялся протискиваться мимо пестрых людей, разодетых ярко и ослепительно блестяще, которых теперь собралось столько, что казалось, им не хватит устеленного ковром пола кафетерия. Сотни три, не меньше!

– Простите, – то и дело повторял он, пытаясь обогнуть россыпь вычурных нарядов и украшений, – Вы не видели девушку? Американку? Извините… Я ищу девушку.

В этом столпотворении было нереально найти Алексу. И прием, который он использовал на предыдущей свадьбе Стива – встать на стул и оглядеться – не поможет, потому что на этот раз он понятия не имел, как выглядит его любимая. На него оглядывались десятки индийских женщин, запакованных в разноцветные наряды, с разрисованными лицами и руками, покрытые звенящими тиками и браслетами.

– Дениэл? – Обернулась одна из них, одетая в искрящееся бирюзовое сари.

Лицо незнакомки пересекала изящная золотая цепочка, соединяющая кольцо в носу с серьгой в ухе. Неважно, кто она, но если мужчина ей знаком, значит, наверняка, она знает и Алексу. Собираясь приступить к расспросам девушки с яркими, подведенными сурьмой глазами и алой помадой на губах, он замер пораженный. Знакомые каштановые волосы, разделенные на ровный пробор и украшенные дорожкой из голубых камней, свисающих на лоб – единственное, как он смог узнать ее в этом костюмированном маскараде.

– Алекса? – Только и смог проговорить он ошалело.

Она улыбнулась той самой застенчивой улыбкой и немного смутилась от его восхищения. Пылающее сердце подпрыгнуло к горлу от восторга. Дениэл был не прочь сегодня же жениться на этой красотке, вне всяких сомнений! Удивленный собственным промедлением все это время, он прижал девушку к себе очень осторожно и нежно, стараясь не повредить внешний вид красавицы, после чего крепко сжал ее расписанные мехенди хрупкие пальцы, на одном из которых искрилось рыжими всполохами помолвочное кольцо его матери.