Текст книги "Кайрос"

Аламия подняла голову вверх, вжала в себя плечи и покачала головой.

– Безусловно, он побежал помогать в поисках. В итоге её разумеется так и не нашли.

Собираясь с мыслями, жужжащими в голове как рой ос, Лунара призадумалась.

– Значит, на том листке были имена тех, кого нужно убить?

– Имена, – усмехнулась старушка. – Точные даты и время, как говорил Стэнли.

– Кому-то доподлинно известно, где будет жертва, во сколько и когда, – мрачно дополнила её Лунара, глядя в стол. – И за много времени вперёд! То есть все наши поступки, спонтанные решения и стихийные желания вовсе не случайны. Сьюзан вдруг проснулась после двойной дозы снотворного, чего раньше не было. От избытка лекарства ей, конечно же, показалось, что дома душно, она плохо себя чувствует. Затем она вышла из дома, где и перекинулась последними словами с соседкой. Стало быть, кому-то достоверно известно, что она проснётся под утро, когда станет душно, а затем покинет дом.

– Ты рассуждаешь совсем как мой супруг, – понурила голову Аламия. – Стэнли был убеждён, что мы живём в том мире, к которому привыкли. И не видим шире, всего того, что происходит в соседних, граничащих с нашим, мирах. После дела Сьюзан мой муж больше уже не мог работать как прежде. Он принялся изучать с ещё большим рвением всё сверхъестественное, прочитал сотни книг и трудов, пытаясь сложить этот пазл в голове. Его коллеги по службе не верили во всё это. Конечно, да и кто поверит, что где-то на самовоспламеняющейся бумаге расписаны даты и время исчезновения будущих жертв и их тел. Когда он порядком всем надоел безумными версиями происходящего, его насильно отправили в отпуск поправлять психическое здоровье, – Аламия почти заплакала, тяжело вздохнув. – После интенсивного курса седативных препаратов и электросудорожной терапии он признался, что, может быть, действительно всё это выдумал и сходит с ума. Я поддерживала его, конечно, как могла. Навещала каждый день. Врачи строго-настрого запретили таскать ему книги. В конечном итоге его полностью отстранили от службы. А чудачества списали на влияние моей чокнутой сестры с её гаданиями, кто-то решил, что это я впутала в оккультизм мужа и от всего этого у него поехала крыша.

Аламия вытерла тыльной стороной ладони щеку, смахнув тоненькую мелкую слезу.

– Вы же верили своему мужу?

– Мы прошли через многое, – губы женщины покрылись продольными морщинами, когда она напряжённо их поджала. – Он всем делился со мной. Каждым шагом, каждой мыслью. Эти расследования мы словно вели вдвоём, радовались его повышению по службе. А потом всё в нашей жизни пошло не так. Доктора, насмешки коллег, изоляция в палате довели его в конце концов. Мне позвонили ночью из лечебницы, сказав, что он сбежал, приняв огромную дозу таблеток, что врач выписал ему на два месяца вперёд. Господи, как я тогда рыдала. Мои милый Стэнли, скорее всего, уже мёртв, как я полагала, – вторая тоненькая слезинка побежала по щеке старушки. – Его нашли неподалёку от здания психиатрии. Он лежал на земле и повторял «АЗР». За ним усилили охрану, отняли все его записи, в ответ на это он полностью отказался от еды, требуя вернуть хотя бы ручку и блокнот. Когда к нему заходили медсёстры, он сбивал их с ног, чтобы выбежать в коридор. Его приковали к кровати и кормили насильно. В один из таких приёмов еды он подавился и задохнулся. Медики так и не смогли его спасти. И, наверное, не очень-то хотели. Он был буйным пациентом и опасным. Так они про него говорили. Его очерки и дневники хотели сжечь, но я настояла, что заберу каждый лист на память о покойном супруге.

Слёзы замерли в глазах старушки, когда та обратилась к Лунаре.

– К чему я всё это рассказала, милая. Я вижу, ты в беде. Может быть, Стэнли был прав. Я не знаю.

Аламия встала и вышла, ничего не сказав. После рассказа ледяной кофе не шёл в горло, застывая под языком. Через пару минут послышались шаги старушки, спускающейся вниз по лестнице. Она возвращалась на кухню с мятой толстой книгой. Между страниц торчали обрывки газет, куски разноцветных исписанных картонок. Кое-где края были разорваны или даже откусаны. Корешок был сильно потрёпан, и оставалось только гадать, как вообще он ещё не развалился и благодаря какой силе он удерживает внутри себя весь этот объём. Она аккуратно и заботливо поглаживала крышку переплёта, крепко удерживая рукописи. Держала она их очень нежно, словно в руках несла крошечного ребёнка.

– Как оказалось, в своих расследованиях он продвинулся слегка дальше, чем мне рассказал. Из личных вещей мне передали его коробку, на которой сверху лежала эта записная книга. Здесь много заметок на полях, между страниц он вставлял отдельные листы, где описывал свои дела, гипотезы, предположения. Здесь много странных рисунков, карт с заштрихованными местами, где чаще всего пропадали люди, – голос старушки слегка понизился, она придвинулась ближе.

– Всё, что осталось мне на память от моего покойного мужа, – пояснила она, протягивая вперёд бумагу. – Записки сумасшедшего, очерки потерявшего разум. Именно с этими словами мне передали эти вещи доктора.

Лунара сочувствующе кивнула.

– Вы хотите передать их мне?

Аламия перевязала кипу бумаг лентой и сложила на краю стола.

– Ни Стэнли, ни мне они уже ни к чему. Я всегда считала, что так и помру, а их потом найдут на чердаке новые владельцы дома и выкинут в мусорку. Если ты не против, я бы передала их тебе. Вдруг ты найдёшь там что-то для себя. Или… Выбросишь в мусорку сама, – горько выдохнула Аламия. – У меня уж точно руки никогда не поднимутся на это.

– Ни за что.

Мелисса вошла на кухню. Лунара сглотнула сухой ком в горле и даже не сразу заметила почти бесшумное появление девочки.

– Ба, пришла медсестра. Тебя ожидают наверху.

– Мы тут немного поболтали с нашей гостьей. Я совсем забыла про уколы. Спасибо, детка.

Аламия встала из-за стола, разминая поясницу. Её примеру последовала Лунара. Они переглянулись и вышли в коридор.

– Береги себя. Вряд ли я чем-то смогла тебе помочь, скорее, наоборот, нагрузила ещё больше. Я и жалею и не жалею одновременно, что всё рассказала тебе. Жизнь в незнании и жизнь в знании – это две совершенно непохожих друг на друга жизни, – старушка положила руку на плечо и заглянула в глаза тем самым взглядом, которым смотрят тогда, когда кому-то доверили тайну. – Ступай, уже начинает темнеть, – а затем прибавила: – Да хранит тебя господь…

Окинув последний раз взглядом дом, в который совсем недавно она входила недалекой беззаботной девушкой, Лунара понимала, что выходит уже совершенно другим человеком. Бесконечно потерянным и не понимающим, как дальше жить.

«В этом доме я нашла намного больше загадок, чем разгадала. Пришла за ответами, но в итоге ухожу ещё с большим количеством вопросов», – рассуждала про себя девушка, подходя к автобусной остановке. Где-то над ней прокаркала ворона, сразу всплыло в памяти безобразное лицо с клювом, от которого тут же пробежала по спине дрожь.

Подъехавший к остановке автобус остановился, чтобы принять в себя всего двух пассажиров, одним из которых была она сама. «Стэнли тоже раньше много думал, и ничего хорошего в итоге не получилось», – в голове отдавался внутренний ворчливый голос мамы, которая вновь появилась и заговорила с дочерью. «Нужно жить в реальном мире, а читают дневники сумасшедших либо сумасшедшие, либо их лечащие доктора. К кому из них ты себя относишь?» – Лунара билась во внутренней истерике во время маминого монолога, впрочем с виду это никак не проявлялось. Для всех в автобусе она выглядела лишь грустной девочкой с книгой на коленях.

Среди кипы бумаг, что она до сих пор сжимала в руках, один плотный лист большого размера особенно выбивался. Попытки расправить его уголки не увенчались успехом, и, только дёрнув за узел ленты, вместе с веревкой она освободила и все листы. Почерк на каждой странице был разным, но писал это определённо один и тот же человек. То же самое почему-то случается и с ней самой, она пишет то под одним, то под другим уклоном. Находя в себе всё больше и больше сходств с покойным безумцем, она невольно начинала переживать и за своё психическое здоровье. Что, если разнородный непостоянный почерк – уже признак какой-нибудь склонности к расстройству.

«Существует неопределённое количество миров, ряд из них похож на наш, в то время как другие совершенно не похожи. Жители других миров попадают в наш мир, они забирают с собой людей и возвращаются обратно в свой. Если мы вообразим наш мир в виде единого атома, а все другие миры тоже атомами, то наши пересечения напоминают схему взаимодействия в кристаллической решётке – некоторые атомы располагаются в одной плоскости, каждый атом является воротами для перехода в мир соседствующий, но все они связаны узлами, по которым можно попасть из одного мира в любой, достаточно знать карту переходов «с ветки на ветку», как в метро.

Таким образом, из одного мира мы попадаем через узел в другой, оттуда в третий, из него в четвёртый и т. д. При этом постоянно происходит процесс обмена электронами (жителями миров). Поэтому все знания из наших легенд о кентаврах, демонах и ангелах, драконах и т. д. – являются не чем иным, как результатами встреч и рассказов путешественников, побывавших в других мирах. Совершенно точно можно сказать следующее – время от времени им нужны мы, и они забирают нас для каких-то своих целей. Разгадать смысл человеческого ресурса для них и положить этому конец – я и объявляю делом своей жизни».

Автобус резко подскочил на кочке. Не готовую к такому резкому повороту Лунару отшвырнуло плечом к окну, и часть листов рассыпалась вниз под ноги. Благо пассажиров почти не было, она проворно наклонилась собирать бумаги, никому не помешав.

Листы с датами о том, как прошёл день, описание и портреты пропавших, страницы с непонятными символами и даже японской каллиграфией – всё это валялось на полу. При более детальном рассмотрении синего листа из непонятной каши квадратов и линий мало-помалу различались знакомые объекты и места: кладбище, церковь, табличка центральной улицы, часовня, состоящая только из цифр, выглядела как записанный программой двоичный код, и ряд фермерских хозяйств. Дом на отшибе в конце деревни был отмечен весьма странно – полностью перечеркнут двойной линией с жирной точкой внутри.

Безразлично поглядывая в окно, Лунара задумалась сама не зная о чём. Когда в голове слишком много мыслей сразу, они сливаются в одну неразборчивую трель. Вдруг за окном табличка с указанием начала фермерских хозяйств прервала её размышления. Сменяющиеся один за другим домики фермеров навели на мысль, которая взбудоражила и молниеносно взволновала. Что, если это и есть то место, отмеченное на карте? Ведь Стэнли жил здесь, в этом районе, значит, он и должен был зарисовывать те места, которые хорошо знает, в которых часто бывал! Ещё чуть-чуть, и они свернут на трассу в город.

– Остановите! – вскрикнула девушка и ощутила на себе косые недоброжелательные взгляды дремавших пассажиров автобуса.

Сжимая в руке синий лист, она уже бежала по дороге к небольшим домикам. «Если и есть те, кто знают наперёд, где мы будем и в какое время, могли ли они предвидеть и это?»

Свернув с проезжей дороги на обычную грунтовую, Лунара очень спешила. Начинало темнеть. Перспектива остаться на краю глухой деревушки ночью была крайне непривлекательной. Поэтому её задача была лишь в том, чтобы разведать изображённое на карте здание, убедиться, стоит ли действительно что-то на этом месте. Если да, то, выходит, её теория верна. Только взглянуть, быстро, одним глазом! И вернуться назад ко времени отправления следующего рейсового автобуса. И, скорее всего, это будет последний рейс, поэтому сделать всё необходимо быстро. Одна нога здесь, другая там.

Примерно через четверть часа она уже стояла напротив большого старого трёхэтажного коттеджа, зачёркнутого на карте. Некогда полный людей, теперь он был наполнен лишь тишиной. Заброшенный и унылый вид дома навевал тоску. Облупившаяся штукатурка, не тронувшая живописные угловые камни, осыпалась прямо под пальцами, когда до неё дотрагивались. Выбитые оконные проёмы были опоясаны разноцветной выгоревшей кладкой. Впрочем, несмотря на возраст, дом представлял собой крепкую постройку, которая простоит, скорее всего, ещё очень долго.

Лунара встала на ветхое крыльцо. Парадная дверь раскрылась легко, однако жуткий металлический скрип дверных петель заставил девушку вздрогнуть. Что именно она ждала увидеть за дверью, кроме кучи рухляди, она сама не понимала. Из-под прогнивших половиц в воздух поднимался затхлый гнилой запах, по ногам несло холодом. На каждом шаге становилось страшно. Вроде бы совсем недавно в газетах писали о некоей девушке, которая провалилась в ветхой постройке. Для её вызволения была собрана целая бригада спасателей, а любопытную доставали полдня.

Внутри дома хорошо слышался звук воды. По ту сторону дома близ холма, вероятно, проходит русло. Спадающая вниз река была переполнена ввиду затяжных дождей, вышла из берегов, затопив многие близлежащие деревеньки. Замерев на одной из планок, которая выглядела более надёжной, чем прилегающие к ней, Лунара заприметила впереди ещё одну дверь. Худые дощечки, словно исколотые дротиками, просвечивали насквозь, в центре красная краска – точно круглая мишень. Развлекались ли деревенские игрою в дартс, узнать уже было невозможно, но взглянуть на то, что располагается за дверью, очень хотелось.

Странный на вид проём располагался на одной линии с центральным входом. Она слышала о том, что такие конструкции обычно делали для удобства. Так можно переправлять на колёсах мешки с овощами из сада по прямой через дом и парадную дверь. Во дворе нагружаются ослы или автомобили, у тех кто побогаче, а провизия отвозится на рынок.

Определённо, это выход в сад. Наверняка сейчас он стал похож на дикую затопленную рощу. Сзади заунывно и жалобно подул влажный ветер. От завывания стало не по себе, не желая вздрагивать всякий раз от этого шума, Лунара прикрыла за собой дверь, через которую вошла. Перепрыгивая по доскам через остатки сваленной в кучи мебели, состоящей преимущественно из ножек и спинок стульев, она добралась до другой двери.

Где-то на крыше каркнул ворон, а затем взлетел. Шелест его крыльев по черепице застывал эхом в ушах. Что-то мелькнуло в окне. По влажной дороге шли местные фермеры с лопатами за плечами. Под руки они вели детишек, те постоянно оглядывались по сторонам и вяло волочили ноги, еле поспевая за родителями. Один из мальчишек, видимо, услышал хлопок затворённой двери и посмотрел на дом. Его глаза долго бегали по фасаду из камня, а затем лицо озарило радостное выражение, когда в окне он заприметил её – Лунару.

– Мама, там тётя!

Детский указательный палец был направлен прямо в окно.

Девушка закатила глаза. «Ну вот, теперь я точно чувствую себя идиоткой». Не имея желания общаться с незнакомыми местными, а заодно объяснять, что она здесь делает, Лунара решила, что нужно поскорее выйти через задний ход, у которого она уже стояла. Далее, обойти дом, чтобы разминуться с фермерами, дождаться, когда те пройдут, и вернуться на дорогу к трассе.

Слава богу, она успешно миновала всё самое страшное, оставив позади грязный, заваленный кучей мусора пол, и никуда не провалилась. Дверь заднего входа была закрыта на щеколду. Проржавевшие от времени петля и крючок наглухо срослись. Лунаре пришлось отложить дневник Стэнли, чтобы освободить руки. Кое-как после ряда попыток – крючок всё же поддался. Навалившись плечом на дверь, девушка буквально вывалилась наружу, когда та неожиданно открылась очень легко. Еле удержавшись, Лунара поняла, что вступила во что-то холодное и скользкое до колен. Под хлопок прикрывающейся за ней двери, она застыла на месте, уставившись перед собой.

Снег. Снег. Снег. Повсюду. Под ногами, в небе, в воздухе и далеко впереди. Тихо спадающий вниз, он дополнял белоснежные высокие сугробы. Поразительно было то, что они находились на одном уровне, словно кто-то сверху равномерно рассыпал полотно, чтобы ни в коем случае ни один его дюйм не был выше или ниже по уровню от соседнего. Серебряное покрывало укутывало землю, ветер поднимал крупицы снега и проносил вместе с собой поверх пушистого ледяного ковра. Снежинки касались лица и таяли. Нигде не было и намёка на речушку и поросшие бурьяны. Задний двор был совершенно пустым, никаких деревьев, кустов, грядок, телег и лопат. «Когда успело нападать так много снега?»

Тоненькие кеды, не готовые ни морально, ни по фабричным канонам к суровой зиме, оповестили хозяйку прямым хлюпающим сигналом, что они промокли насквозь. Почуяв сырость в обуви, ноги моментально начали подмерзать. Испытывать судьбу и дальше не хотелось, поэтому Лунара решила, что встреча с фермерами не так уж и страшна. Чтобы не простудиться и не заболеть, она направилась назад в дом.

Но дверь, прежде так легко отворённая и податливая, теперь оказалась неприступной. Ручка, за которую Лунара изо всех сил тянула на себя дверь, еле держалась. Ни в какую она не открывалась, словно некие дьявольские силы по ту сторону тянули обратно. Иногда даже казалось, что она поддаётся, дверь вот-вот отходит от проёма, готовая отвориться, но затем что-то происходит и её точно всасывает назад, она резко становится на своё место и захлопывается. Скорее всего, там был замок, который она не успела разглядеть, когда второпях выходила, а прямо за ней он сработал и захлопнулся. Понимая и зная свой уровень везения, Лунара осознавала, что с такой неудачницей, как она, такое вполне могло произойти.

Делать было нечего, придётся обходить дом по снегу, чтобы вернуться к парадному входу, быстренько забежать за дневником Стэнли и на остановку. Приходилось высоко поднимать ноги, чтобы идти по глубокому снегу. Добравшись до угла дома, Лунара повернула налево. Холодок пробежался по замёрзшему и без того телу. Вместо ожидаемой деревянной калитки и разваленного порога, взору предстала лишь такая же, что и на заднем дворе картина – белое снежное полотно. Далеко впереди не было видно ничего, кроме бесконечного снега. Неровная холмистая местность превратилась в большое ровное плато, став совершенно неузнаваемым.

Не было ни деревьев, за которыми впервые удалось разглядеть заброшенную постройку, ни какой-либо тропинки напротив, по которой шли фермеры с детьми несколько минут назад.

Еле держась на ногах то ли от снега, то ли от ужаса, борясь с вязкими сугробами выше колен, Лунара обежала дом. Ветер усиливался. Снегопад, точно уловивший перемену в нём, решил не отставать, став ещё обильнее. Дом был исследован целиком по периметру. Обойдён вокруг по нескольку раз. И всё тщетно – на мили вокруг не было видно ничего, кроме снега. Нужно было как-то прийти в себя и хоть немного обсохнуть. Заброшенный дом вряд ли подходил для этого, но другого выбора не было.

Подойдя к центральному входу, мысленно пришлось даже помолиться – не дай бог, и здесь заперто. Заметённая сугробами парадная дверь и впрямь не открылась. Приглядевшись внимательнее к дверному проёму, Лунара попробовала толкнуть дверь от себя, на что та пожаловалась громким скрипом и неожиданно отворилась. Снег с порога ввалился внутрь.

– Очуметь! – выпалила она, обомлев.

Она точно помнила, что дверь, через которую она вошла в этот дом, открывалась вовне, но никак не внутрь. Промокшие насквозь кеды хлюпали по полу, на который кто-то рассыпал зелёную свежую траву. Шок, который испытывают люди, удивляясь, не шёл ни в какое сравнение с тем, какое оцепенение накладывается на всё тело, когда ты приходишь в то место, где уже был пару минут назад, а оно изменилось до неузнаваемости.

Вместо пустого заброшенного помещения с прогнившими досками, каким оно запомнилось, теперь это был холодный, но всё же уютный дом. Небольшая табуретка на входе на трёх ножках сразу привлекала внимание. Чуть дальше взору открывалась большая гостиная с широкой лежанкой, заправленной тонким одеялом. На окне висела длинная римская исхудавшая штора. Плотная коричневая ткань почти не просвечивала, и только в местах, съеденных молью, можно было увидеть, что происходит на улице. Камин из старого бутового камня выглядел полностью чёрным из-за сажи и толстого слоя пыли. На втором этаже в комнатах нашлись даже два громадных шкафа, заполненных сеном, и большой сундук с одеждой внутри. Ткани настолько истончились от времени, что от неловкого движения разрывались в руках на куски, становясь разве что пригодными для хозяйства тряпками. Всё же в этом ворохе удалось найти что-то похожее на шерстяные носки и ситцевое платье прямого кроя с горлом, переходящим в большой, похожий на котелок, капюшон.

Понимая, что бежать отсюда уже поздно по такой погоде, Лунара со скрипящим сердцем уговаривала себя, что придётся заночевать прямо здесь. Что здесь произошло, где она и почему дом так резко изменился, только предстояло выяснить.

Напрашивалось только одно разумное (если можно это так назвать) объяснение – временная дыра. Помнится, на одном из уроков физики профессор на лекции заметил, несмотря на ухмылки студентов, что такое вполне может произойти с каждым – в такие моменты время становится трёхмерным. За всё существование человечества доподлинно собраны многие случаи о телепортации. Некоторые архивные секретные документы до сих пор содержат в себе записи исчезновения людей в одном месте и их появления спустя какое-то время в другом.

Мысли о физике плавно переходили к мыслям об усталости и холоде. Подвешенные за шнурки кеды тянулись носками к полу и плавно покачивались, когда по ним бил палец Лунары. Счёт минутам, складывающимся в часы, сбивался и возобновлялся вновь. Это было единственное, чем можно было занять свой мозг, не давая ему паниковать и расползаться на сотню мыслей. На кухне не было ни крошки, пустые треснутые банки и разбитые тарелки – вот чем был «богат» этот дом. Но в нём явно кто-то недавно проживал, он не был похож на тот заброшенный пустой дом, в который она входила изначально. Вопрос в другом – явятся ли назад хозяева. Она надеялась, что нет.

Разбитые окна легко впускали холодный уличный воздух. Широкие щели под рамой в местах сколов были заделаны тряпками. Однако по сравнению с прежним обликом дома жить здесь было вполне сносно.

Руки уже успели порядком замёрзнуть, приходилось их отогревать еле тёплым дыханием.

Лицо вдруг озарилось ликованием, когда новая идея пришла в голову. Нужно было выйти тем же путём, которым она и вошла! Ведь обычно так делают герои фильмов, когда попадают во временную дыру. Как она сразу до этого не додумалась!

Надев снова мокрые кеды, Лунара вскочила с антикварной тахты. Та заругалась резкому движению и со злостью вытолкнула на поверхность тугую пружину. Спуск вниз к парадной двери получился реактивным. Не помня себя от надежды, ноги перебирали очень быстро. Дверь чёрного хода, расположенная напротив центрального входа в противоположной стене, действительно была закрыта изнутри на щеколду. Откинув крючок из петли и большую дубовую палку из ставен, наконец она увидела небольшой кусок снега. Дверь была очень тяжёлой, чтобы раскрыть её до конца, пришлось приложить немалые усилия и упираться двумя руками.

Оказавшись на улице, Лунара резко обернулась. Дверь за собой следовало закрыть, что незамедлительно она и сделала. Из-за своей тяжести она скрипела петлями, открываясь назад, постоянно приходилось поддерживать её кулаком. Захлопнуть её до конца снаружи, естественно, не получалось, лишь собрав все силы и навалившись как следует плечом на дверь, Лунаре удалось, наконец-таки, её прикрыть.

«Раз… два… три…» Счёт про себя шёл посекундно. Досчитав на всякий случай до целых ста, Лунара медленно отходила от двери. Плечо, подпиравшее этого тяжёлого гиганта, болезненно заныло. Сделав два шага назад, Лунара замерла, не сводя взгляда с распахивающейся двери…

Зажмуренные глаза не хотели размыкаться.

«Пожалуйста. Пожалуйста. Сработай! Если всё пройдёт так, значит, прямо за дверью будут лежать оставленные мною бумаги».

Скрип прекратился, что означало только одно – дверь полностью отворилась. Дрожа ресницами, одно за другим веки разомкнулись, чтобы посмотреть, сработал ли план.

Висящие по бокам стен лопаты смотрели с вызовом в ответ. Дом ничуть не изменился. Взгляд упал на то место, где должен был лежать оставленный дневник Стэнли.

Снег по-прежнему падал на лицо. За время нахождения на улице на волосах образовался приличный снежный ком. Захотелось плакать и смеяться одновременно. Но разве истерика здесь поможет? Собрав всю волю и эмоции в кулак, Лунара зашла обратно в дом.

Подступавшее чувство страха и тревоги нарастало. По мере того как продолжалась глубокая ночь, внутри девушки всё закипало. Как ей быть? И почему ей приспичило именно на ночь глядя совершать опрометчивые поступки? Ведь можно было вернуться домой, хорошенечко выспаться, а уж затем искать приключения в заброшенных домах, отмеченных на карте сумасшедшим человеком. А что собственно делает нормальным человеком её? Судя по последним бездумным поступкам, она тоже далеко не в себе.

Знал ли Стэнли, что через этот дом можно попасть куда-то ещё? В другое место? Значит ли это, что он не был сумасшедшим и был прав? Или это она попросту сходит с ума в поисках ответов. Несмотря на то, что она не ела ничего с утра, она была очень бодрой, но вот рассудок, кажется, уже не выдерживал. Может быть, всё осталось по-прежнему, а вокруг лишь мираж, полностью спроецированный её больным сознанием?

И самое главное – что делать теперь?

Почему-то самые важные вопросы задаются когда уже поздно. Аналитика собственных действий приходит с запозданием. Нужно было продумать всё это заранее. Хотя как возможно продумать такое заранее…

Снегопад, ни на секунду не замедляющий темпа, продолжал щедро осыпать землю белыми хлопьями, в окна постоянно влетали крупные снежинки и рассыпались по комнате. Ветер завыл, подхватив старый обрывок жёлтой бумаги, понеся его куда-то по комнате. Остаться или бежать отсюда. Но куда бежать? Безумие. Кто знает, что будет, если она уйдёт далеко. Тогда она совсем потеряет шанс вернуться назад. И неизвестно, что там впереди. Вдруг это белое поле – оно бесконечно? А что, если снег идёт тут круглый год? А наутро всё повторяется заново. Кажется, она видела похожий фильм: герои попали в пространственную петлю, где им приходилось проживать один и тот же день бесконечное количество раз.

Лунара встала и подошла к окну, нужно было заткнуть щели получше. В ход пошли старые, извлечённые из сундука простыни, которые теперь годились разве что на тряпки, и то на очень хлипкие. Спустя полчаса манипуляций, заделав дырки под рамой, удалось добиться хотя бы того, что снег не влетал в дом. Жаль, камин был настолько забит и непригоден, что служил разве что декоративным элементом.

Вьюга неумолимо завывала. Если в начале тело кое-как держало сохранённое тепло, то теперь этот запас иссяк, руки и ноги остывали, зубы вот-вот готовы были застучать. В сундуке также нашёлся длинный плащ из плотного полусукна с разорванными полами, свисающими «гармошкой» вниз, оголяющими щиколотки ног. Девушка закуталась в него и к своему великому утешению поняла, что он хоть и не согревает, но и не пропускает холод извне.

Слишком много событий произошло за один, казалось бы, обычный день. Спустившись вниз, девушка легла на бок на нечто наподобие дивана, негодующего под внезапно навалившимся весом. Глаза были уже плотно закрыты, усталость скорее моральная, чем физическая давала о себе знать, всё было незнакомым, непонятным, враждебным вокруг. Что будет дальше? Для начала надо дождаться, когда снегопад утихнет. Если он только утихнет когда-нибудь. Может быть, при свете дня удастся получше разобрать, что произошло на самом деле. Может статься, что вокруг найдутся соседи. Или… Весь этот кошмар со снегом исчезнет, когда она проснётся. Мечты…

Измученный организм брал своё. Глаза закрылись, и на смену ужасной тревоге пришёл запоздалый сон.