Текст книги "Преступление и наказание в английской общественной мысли XVIII века: очерки интеллектуальной истории"

В декабре 1768 г. ее повесили в Тайберне. Перед смертью она искренне раскаялась, читала религиозные книги, много молилась.

Составитель «Календаря» сетует на глупость мужчин, связывающихся с продажными женщинами. В группе риска оказываются доверчивые сельские жители, которых соблазняют и обирают до нитки, юноши из хороших семей, которые из «гордости и надежды родителей превращаются в игроков, бродяг и жуликов» и женатые мужчины, которые должны понести заслуженную кару за нарушение священных брачных обетов. В случае Сары Приддон (Сэлисбери), промышлявшей проституцией, возмездие было стремительным

Сара Приддон[273]273
  URL: https://www.npg.org.uk/collections/search/portrait/mw144392/Sarah-Pridden-Sally-Salisbury


[Закрыть]

Автор «Календаря», избегая оценки морального облика потерпевшего, отмечает, что участники инцидента, произошедшего в таверне «Три бочки» в районе Ковент-Гарден, состояли в длительном знакомстве, и акт насилия завершил спор любовников относительно билета в оперу, якобы подаренного преподобным сестре Сары. Остается только догадываться, что послужило мотивом преступления: ревность или, как заявила девушка на следствии, стремление предотвратить развращение ее младшей сестры. К счастью, удар оказался не смертельным, и Сара отделалась штрафом в 100 фунтов и заключением сроком на один год в Ньюгейте, где она и скончалась.

«Рассматривая влияние больших городов на каждое преступление в отдельности, мы замечаем, что некоторые из них, а именно причинение ран, грабежи в общественных местах и кражи, более многочисленны в больших городах, чем в малых и деревнях»[274]274
  Ломброзо Ч. Преступный человек… С. 135.


[Закрыть]. По мнению сторонников социологической трактовки женского преступного поведения, в городе перед голодной женщиной, не имеющей возможности или желания работать, лишь два пути: совершать преступления или заниматься проституцией, либо сочетать два вида противоправной деятельности. Здесь показательно дело Энн Берри, по прозвищу «Стаффордширская Нэн» приговоренной к смерти в сентябре 1751 г. за ограбление. Ирландка по происхождению, была дочерью ткача, научившего научил ее азам ремесла, которое она практиковала в течение семи лет, пока не забеременела. После рождения ребенка она оставила его в приюте, и стала зарабатывать на жизнь проституцией. Некоторое время она жила с солдатом и даже родила ему несколько детей, но, когда ее нрав, от природы не отличавшийся кротостью, окончательно испортился, он бросил ее и уехал во Фландрию. Это была женщина с отталкивающей внешностью, телосложением и характером более напоминающая мужчину, нахальная и невоздержанная на язык, а мягкость, приличествующую ее полу, она сменила на грубость отпетого разбойника. Преступная деятельность Энн закончилась вечером 7 июля 1751 г., когда она ограбила некую Марту Элгар на 15 шиллингов, а та отыскала и опознала ее.

Аналогична, с отдельными нюансами преступная биография Маргарет Харви, ирландки родом из Дублина. По данным «Календаря», она получила хорошее воспитание, рано вышла замуж, но, не выдержав ревности и побоев, сбежала с любовником, который ее бросил и оставил без средств к существованию. Маргарет стала проституткой и воровкой: украв у джентльмена золотые часы, она была схвачена с поличным и приговорена к повешению. Она надеялась, что казнь заменят транспортировкой в колонии и даже подавала жалобу в суд. После отказа она одурманила себя принесенным подругами бренди и 6 июля 1750 г. умерла в состоянии алкогольного беспамятства[275]275
  The Newgate Calendar Comprising Interesting Memoirs… Vol. 2. Р. 67.


[Закрыть].

Выводы и размышления, несомненно, полезные для читателей обоих полов, которые предлагает составитель «Календаря» не представляются оригинальными, впрочем, как не является оригинальным классический вариант «трудоустройства» провинциалки в мегаполисе. «Тот, кто не приспособился к условиям, от которых зависит успех в капиталистическом обществе, терпит крушение или не продвигается по социальной лестнице. Однако все это – явления той эпохи, когда капитализм, одержав победу, отбрасывает ненужную ему больше опору»[276]276
  Вебер М. Указ. соч.


[Закрыть]. В описываемое время капитализм еще не одержал победу, но «лишних людей» из сельской местности, которые собственно и являлись его главным ресурсом, становилось все больше и больше, причем большую часть «трудовых мигрантов» из провинции составляли женщины. Симона де Бовуар отмечала среди факторов, толкающих женщин к занятию проституцией, оторванность от родных мест, так как затерянность в большом городе делает представление о морали абстрактным.

«В природе нет более жалкого состояния, чем то, в котором пребывает проститутки. Соблазненные и брошенные на волю судьбы, эти несчастные женщины становятся добычей и жертвой мужского желания и распутства. Цена их выживания – нравственная деградация, так как эти падшие создания отличаются потерей чувства стыда и ощущения греховности своего ремесла», – сетует автор «Календаря». Девушка из низших социальных классов должна четко осознавать, что если мужчина выше ее по положению делает ей соответствующие авансы, то законный брак априори исключен. Пример Мэри Адамс, стремительно трансформировавшейся из невинной девушки в шантажистку, прелюбодейку и преступницу, и этапы ее жизненного пути – содержанка – рядовая проститутка – воровка, и наконец, узница Ньюгейта – словно ожившие гравюры Хогарта «Карьера проститутки».

Составитель «Календаря», рассуждая о причинах и природе проституции, резюмирует что женщины, оказавшиеся в таком положении, теряют чувствительность, приличествующую слабому полу и украшающую его. Сей прискорбный факт в переводе на язык современной психологии означает, что личность женщины, занимающейся проституцией, обладает определенными, специфическими особенностями. Как отмечает Ю. Антонян, психологически проститутки беззащитны и предоставлены сами себе. «Поэтому у них постепенно формируется уверенность в допустимости любых средств для поддержания своего социального бытия»[277]277
  Антонян Ю.М. Указ. соч. С. 69.


[Закрыть]. Представители антропологической школы полагали, что есть женщины, генетически обреченные на постоянное провоцирование и продуцирование этого ремесла как некие дегенерирующие особи, которые и составляют особый резерв проституции. Нам же представляется более обоснованной точка зрения Симоны де Бовуар, объясняющей наличие проституции как некоей константы на любом этапе общественно-исторического развития «извечным и универсальным экономическим процессом». «В действительности в том обществе, где наличествуют нищета и безработица, каждая профессия тотчас приобретает своих служителей»[278]278
  Бовуар Симона де., СартрЖ-П. Указ. соч. С. 127.


[Закрыть]. То обстоятельство, что значительная часть проституток морально адаптируется к своему уделу происходит не в силу наследственной или врожденной порочности (аморальности), как это объясняли последователи Ч. Ломброзо, а объясняется тем что «они просто чувствуют себя, и не без оснований, частью общества, требующих от них именно таких услуг»[279]279
  Там же. С. 130.


[Закрыть]. Это особенно ярко проявляется эпоху первоначального накопления капитала и утверждения буржуазии в качестве экономического «локомотива» со своей идеологией и этическими нормами. «Буржуазия, повсюду, где она достигла господства, разрушила все феодальные, патриархальные, идиллические отношения… В ледяной воде эгоистического расчета потопила она священный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности»[280]280
  Энгельс, Ф. Маркс К. Манифест коммунистической партии М., 2014. С. 8.


[Закрыть]. Героиня романа Дефо Роксана – «счастливая куртизанка» позиционирует рутинное существование в патриархальном браке как антитезу древнейшей профессии, но это противопоставление иллюзорно. Если традиционный брак – это отказ от свободы, фактически узаконенное рабство, то положение женщины, выживающей за счет купли-продажи своего женского естества еще более незавидно, вне зависимости от того где эта купля-продажа осуществляется – в фешенебельном особняке, или в лондонских трущобах. Их тело и личность – капитал для эксплуатации, они являются не активным субъектом, а объектом обладания, товаром, чью стоимость в конечном итоге определяют мужчины. И по факту, цена, которую платит женщина за выживание в буржуазном мире, где традиционные нормы постепенно вытесняются новой индивидуалистической идеологией, крайне высока – полная утрата личности.

Главным, хотя и недолговечным женским активом, естественно, является физическая привлекательность, не менее важным следует считать фертильность. В рамках меркантилистических представлениях о людях, как наиболее ценном из материальных ресурсов государства, женская плодовитость – это своего рода аллегория процветания. Хотя отношение общества к детям в описываемый период и выглядит специфическим с современной точки зрения. «Низкий уровень акушерства и педиатрии в сочетании с пренебрежением и жестокостью приводили к тому, что уровень младенческой смертности был крайне высок. Вероятность того, что дети не выживут, в свою очередь, порождала своеобразный фатализм родителей и особый психологический настрой в обществе. Даже нежные и любящие матери редко посвящали себя воспитанию детей, которые чаще всего находились на попечении слуг. Причиной родительского равнодушия было и то, что детей в семье было слишком много, чтобы интересоваться каждым в отдельности»[281]281
  Lebenbaum M. Moll Flenders: a woman on her own account // The authority of experience. Essays in Feminist criticism / ed. by A. Diamond. Massachusetts, 1977. P. 108.


[Закрыть].

Еще более жестким, если не сказать жестоким, было отношение к незаконнорожденным детям, что тоже было обусловлено конкретными историческими реалиями того той эпохи. В Англии раннего Нового времени меры, направленные на профилактику детоубийств, проводились в русле борьбы с блудом и появлением незаконных детей. «Детоубийство было, однако, опасным способом улаживать дело с нежелательной беременностью, потому что оно рассматривалось как особо тяжкое преступление по каноническому праву, а позже по светским законам»[282]282
  История женщин. Молчание средних веков / под ред. Ж. Дюби, Перро М.-Спб, 2009. С. 287–288.


[Закрыть]. По актам 1575 и 1609 гг. женщины, родившие ребенка вне брачного союза, помещались в исправительные дома. Согласно статуту 1624 г. незамужняя женщина, чей ребенок умер сразу после рождения, автоматически обвинялась в детоубийстве, которое считалось преступлением против «плода своего чрева» и наказывалось сожжением или виселицей. На практике юридические нормы вкупе со страхом общественного порицания заставляли незамужних женщин, особенно из низших классов, оперативно избавляться от нежелательной беременности или тщательно скрывать ее от бдительных соседей.

Примечательно описанное в «Ньюгейтского календаре» дело Мэри Пиксон, проживавшей в деревне недалеко от Эдинбурга. Ее муж занимался рыболовным промыслом, и в одну из его длительных отлучек она завела адюльтер и забеременела. По шотландским обычаям, женщину, уличенную в прелюбодеянии, намеренно усаживали на воскресных мессах на специальное место, чтобы все остальные могли бы лицезреть позор несчастной. В случае Мэри удивительно было то, что ей удавалось долгое время скрывать беременность и избежать этой неприятной процедуры, хотя подозрение у соседей она все же вызвала. По их доносу ее заключили в Эдинбургскую тюрьму и обвинили в детоубийстве. Женщина призналась в грехе измены, но утверждала, что дитя родилось уже мёртвым. Заверения Мэри не убедили судью, и, хотя прямых улик против нее не было (труп ребенка так и нашли) ее приговорили к повешению, после чего тело, помещенное в гроб, было передано ее родственникам, чтобы они отвезли его в деревню для захоронения. Последующие события приняли неожиданный поворот. По дороге они сделали остановку в таверне «Pepper Mill», где крышка гроба сдвинулась и в нем разгоряченные алкоголем путники увидели ожившую Мэри. Ей пустили кровь и уложили в постель. Так как два раза за одно и то же преступление не судят, то Мэри вернулась в деревню, где прожила со своим супругом до 1753 г., до самой смерти отрицая свою вину[283]283
  The Newgate Calendar Comprising Interesting Memoirs… Vol. 2. Р. 274–275.


[Закрыть].

Дело Элизабет Чиверс слушалось на сессии в Олд Бейли в июле 1712 г. В возрасте 30 лет она вступила во внебрачную связь с женатым мужчиной, родила дочь, о чем стало известно супруге джентльмена. После скандала, состоявшегося на глазах соседей, Элизабет в состоянии сильного эмоционального возбуждения утопила ребенка в пруду. Уже находясь в заключении, она осознала масштаб совершенного ею злодеяния и в предсмертной речи признала, что совершила убийство в здравом рассудке, и не может жить после этого[284]284
  Ibid. Vol. 1. Р. 68–69.


[Закрыть]. «Раскаяние детоубийц после совершения преступления и вся их часто совершенно безупречная прошлая жизнь резко выделяют из всей массы остальных преступниц»[285]285
  Гернет М.Н. Детоубийство. М., 1911. С. 164.


[Закрыть].

Иногда женщины решали вопрос с нежелательной беременностью самостоятельно, но порой прибегали к услугам повивальных бабок, делавших аборты или пристраивающих незаконнорожденных детей, что также отразилось на страницах «Ньюгейтского календаря». В нашем ужасном списке преступлений, которые человек совершает в отношении себе подобных, нет чреватого более разрушительными последствиями, чем то, о котором мы поведаем», – такова преамбула к описанию дела некоей Элеанор Бир, представшей перед судом Дерби 15 августа 1732 г. по обвинению в производстве абортов[286]286
  The Newgate Calendar Comprising Interesting Memoirs. Vol. 1. Р. 315.


[Закрыть]. Автор недоумевает, как женщина может достигнуть такой степени жестокости, чтобы уничтожить живой плод в матке, то есть, производить деяние, противное человеческое природе. Явно преувеличено утверждение, что судья за свою практику никогда не сталкивался с такой варварской жестокости, особенно учитывая тот факт, что Элеанор приговорили к 3 годам тюрьмы и двухдневному стоянию у позорного столба, в течение которого публика выражала свое презрение, бросая в нее грязь, тухлые яйца и камни.

С юридической точки зрения складывалось впечатление, что количество дел о детоубийствах, рассматриваемых в судах, было невелико: так в период с 1707 по 1787 гг. в Лондоне и Миддлсексе было официально зарегистрировано 57 подобных случаев. Но реальность расходилась с судебной практикой, и очевидцы отмечали, что «лондонские парки, канавы, мусорные кучи буквально кишели детскими трупами»[287]287
  См.: Zunshine L. Bastard and foundlings: illegitimacy in 18^th century England. Ohio, 2005. P. 43.


[Закрыть]. Следует признать, что суды порой проявляли удивительную снисходительность детоубийцам: и, если случалось так, что виновных находили, они отделывались легким приговором или оправдывались за недостаточностью улик: «Суровость наказания снижается в XVIII в., и в Суррее, где такое обвинение выдвигается в среднем один раз в год, только 4 женщины приговорены к повешению, а между 1750 и 1800 гг. не казнена ни одна женщина…. Смертная казнь уступает место заключению в исправительные дома, в тюремные больничные палаты»[288]288
  История женщин. Парадоксы эпохи Возрождения и Просвещения / под ред. Н. Дэвис и А. Фарж. СПб, 2014. С. 501.


[Закрыть].

Хотя в случаях, когда была проявлена исключительная жестокость, как в деле Сары Уилсхерст, приговор суда был суров. Она забеременела в отсутствие мужа, пыталась скрыть беременность, родила дочь, а через три месяца выбросила новорожденную в подвал. На суде выяснилось, что девочка подвергалась систематическим побоям, так как Мэри Белфур, бывшая в течение пяти недель ее няней, утверждала, что видела на голове девочки следы от ударов. Наличие одиннадцати синяков и ран подтвердил осматривавший тело аптекарь. В качестве свидетелей выступили ночной стражник, который извлекал труп, а также предполагаемый отец девочки мистер Генри Жилль, живший в одном доме с обвиняемой. В этой истории удивительно то, что у Сары было десять детей, рожденных в браке, и, по ее словам, она заботилась о них как исключительно нежная мать, что подтвердили ее соседи, вызванные в суд в качестве свидетелей.

«Легко представить тот ужас и те чувства, которые испытывает женщина, забеременевшая вне брака. Она скрывает своё положение от даже самых близких родственников, так как знает, какие тяжелые последствия повлечет за ней это признание», – отмечал М.Н. Гернет. Общепризнанный специалист отечественной криминологии П.Н. Тарновская объясняла склонность некоторых женщин к совершению данного вида преступления «притуплением нравственного чувства»: «У лиц с ослабленными задерживающими центрами, логические операции не в силах справиться с нарастающим стимулом, громкий голос которого настоятельно требует удовлетворения. Чем менее культурен человек, и чем слабее развиты в нем воспитанием центры, задерживающие животные инстинкты, тем, конечно, он легче поддается своим прихотям»[289]289
  Тарновская П.Н. Женщины-убийцы. СПб., 1902. Режим доступа: https://dlib.rsl.ru/viewer/01003709015. (дата обращения: 25.12.2017).


[Закрыть]. Естественно, что стимулятором, активизирующим животные инстинкты, толкающие женщин на детоубийство, являлись тяжелые социальные и экономические условия. М. Гернет справедливо отмечал тесную связь между экономическими условиями и условиями половой жизни, неблагоприятное сочетание которых приводит к внебрачным рождениям, к детоубийствам, вытравлению плода, к сокрытию трупа новорождённого, к подбрасыванию ребенка. Денежные затруднения, а главное мотив страха и стыда, неизменно присутствующий у женщины, забеременевшей вне брака и ставшей мишенью для общественного осуждения и порицания, сознание одиночества и беспомощности, отрицательное отношение общества к внебрачным сексуальным отношениям и рожденным вне брака детям становились причинами этого специфического женского противоправного деяния, которое занимало прочную нишу в структуре женской преступности XVIII в.

Убийства занимали значительную долю в массиве женских преступлений. Значительную долю жертв составляли члены семей, прежде всего мужья. «Одной из наименее изученных и наиболее тяжелых форм межличностного насилия является насилие между членами одной семьи»[290]290
  См.: Лысова А.В. Насилие в добрачных отношениях: модель факторов риска и способы профилактики: авторе дис… докт. соц. наук. СПб, 2008.


[Закрыть]. Кто обладает большим потенциалом в совершении насилия над домочадцами – мужчины или женщины? Ответ на этот вопрос не так однозначен, как кажется. В западной социологии существуют два методологических подхода к концептуализации понятия «насилие в семье»: выделяются «common couple violence» и «patriarchal terrorism»[291]291
  Англ. Обоюдное насилие и патриархальное насилие.


[Закрыть]. В самом широком смысле патриархат означает политическое и социальное господство мужчин над женщинами и детьми, которое изначально базировалось на артикулированной политической теории, в которой «функция мужчин как глав домашних хозяйств и отцов считалась аналогичной роли монарха»[292]292
  Эрлихсон И.М. Маргарет Кавендиш в английской литературной традиции XVII века // Рязанский государственный университет имени С.А. Есенина: вековая история как фундамент дальнейшего развития (100-летнему юбилею РГУ имени С.А. Есенина посвящается): мат. науч. – практ. конф. преподавателей РГУ имени С.А. Есенина по итогам 2014/15 учебного года. Рязань, 2015. С. 293.


[Закрыть]. В рассматриваемый период масштабы и влияние патриархального контроля были таковы, что женщина находилась в полной зависимости от отца или мужа. Потому случаи патриархального насилия, где в роли жертв выступают исключительно женщины, а в роли агрессоров – мужчины, едва ли могли стать предметом судебного разбирательства и, соответственно, отразиться на страницах «Календаря». Что же касается «common violence», «где мужчины и женщины примерно в равной степени инициируют и совершают… формы насилия в отношении друг друга»[293]293
  Осипян Н.Б. Женское насилие в отношении мужчин: анализ зарубежных и отечественных исследований // Юридическая психология. 2012. № 10/4. С. 44.


[Закрыть], то говорить о гендерной симметрии в традиционном обществе XVIII столетия не представляется возможным, но отдельные эпизоды все же оказались запечатлены в криминальной хронике.

Одно из возможных объяснений – это бесправие женщины в семье, другая причина кроется в том факте, что муж часто становился жертвой жены и ее любовника. Гернет отмечал, что стабильная семья играет для женщины роль сдерживающего от правонарушения фактора, а семейные конфликты имеют криминогенное значение. Классическим мотивом насильственных преступлений чаще всего выступает стремление избавиться от потерпевшего, либо желание отомстить ему за его поступки. «Библия преступного мира» богата примерами, живописующими низость человеческого духа, но даже на этом малоприятном фоне особняком стоит история некоей Кэтрин Хэйес. Развращенная в пятнадцатилетнем возрасте офицерами, она вышла замуж против воли своего свекра, и переехала с супругом в Лондон, где он открыл магазин свечей и начал заниматься ростовщичеством, через несколько лет сколотив солидное состояние. К сожалению, улучшение материального положения не повлияло на вздорный характер Кэтрин, и с годами ее отношение к мужу стало крайне нетерпимым. По свидетельствам соседей, она неоднократно заявляла, что «убийство супруга не больший грех, чем убийство собаки»[294]294
  The Newgate Calendar Comprising Interesting Memoirs… Vol. 1. Р. 258.


[Закрыть]. После того, как они переехали в новый дом, мистер Хэйес решил сдавать комнаты, и это решение стало для него роковым. Среди его жильцов были некие Биллингс и Вуд, которых Кэтрин и подговорила совершить злодеяние. В ходе совместного застолья жертву в состояния сильного опьянения оглушили несколькими ударами, затем отрезали голову, выбросили ее в Темзу, а потом расчленили тело и утопили его в пруду.

Следственный процесс был долгим, и по ходу его Кэтрин демонстрировала изощренную изобретательность, запутывая следствие, и незаурядные артистические способности, целуя голову и восклицая «О, мой бедный супруг!», и возводила на него клевету, заявив, что он ей изменял и уехал с любовницей в Португалию. Даже оказавшись в камере Ньюгейте, она не признавала свою вину и рассказывала сокамерникам, что уверена в оправдательном приговоре. Учитывая тяжесть преступного деяния, ее приговорили к сожжению за «убийство лица, которому она обязана верностью («petit treason»). Во время казни палач, державший веревку для удушения, случайно (?) выпустил ее, и Кэтрин сгорела заживо, что, по мнению многочисленных зрителей, было заслуженным наказанием за чудовищное по своей жестокости преступление.

Кэтрин Хэйес [295]295
  The Newgate Calendar… / by A. Knapp and W. Baldwin. Vol. 1–2. (1824–1825).


[Закрыть]

Очевидно, что Кэтрин действовала не спонтанно под воздействием эмоций, так как в многостраничном описании ее дела более всего поражает то, как хладнокровно и артистически она водила за нос следствие, их чего можно сделать вывод об обладании ей незаурядным вероятностным прогнозированием. Это подтверждает и полное отсутствие угрызений совести за совершенное преступление и чувства вины. Пример Кэтрин опровергает точку зрения, что насилие в семье, совершаемое женщинами, – проблема исключительно самозащиты женщин от агрессивных доминирующих мужчин, и укладывается в концепцию «common violence», доказывая, что «женщины в совершении насилия движимы теми же мотивами, что и мужчины, среди которых, помимо самозащиты, присутствуют и злость, и ревность, и корысть, и депрессия, и неадекватные навыки коммуникации, и раздражительность, и желание контролировать партнера, и посттравматическое стрессовое расстройство, и депрессия и т-д.»[296]296
  Лысова А.В. Женское насилие и агрессия в семье // Общественные науки и современность. 2008. № 3. С. 169.


[Закрыть]

«Весьма характерным является тот факт, что лишение жизни в состоянии крайнего раздражения, под влиянием минутного импульса гнев, каким являются непреднамеренное нанесение смертельных ран и непредумышленное убийство, для женщины оказываются несравненно более трудными, чем другие виды убийства. «Средняя женщина», благодаря своему изолированному положению у семейного очага, имеет меньше поводов к яростным вспышкам, чем мужчина… Предумышленное убийство предполагает отсутствие борьбы со стороны жертвы и поэтому легче для слабейшего физически пола»[297]297
  Тарновский Е.Н. Преступления против жизни по полам, возрастам и семейному состоянию // Юридический вестник. 1886. Кн. X. С. 279.


[Закрыть]. Так, Мэри Эдмундсон, казалось, до мелочей продумала, план убийства своей тети. Когда торговка устрицами услышала крики, доносящиеся из дома, то, войдя в него, она обнаружила труп женщины с перерезанным горлом и бьющуюся в истерике девушку. По ее словам, ее тетя стала жертвой четырех взломщиков, которые ворвались в дом с целью ограбления. Но в ходе следствия у Мэри обнаружили порезы на руках и ее заподозрили в умышленном убийстве. В пользу этой версии говорило и то обстоятельство, что якобы украденные вещи, список которых составила Мэри, были обнаружены спрятанными в тайнике под полом. Ее препроводили в тюрьму в Саутворке, откуда она написала письмо родителям и приходскому священнику, выразив раскаяние в совершенном преступлении. Перед казнью 2 апреля 1759 г. она выпила вина и в состояния опьянения громогласно заявила о невиновности[298]298
  The Newgate Calendar Comprising Interesting Memoirs. Vol. 2. Р. 245.


[Закрыть].

Сара Малкольм происходила из состоятельной семьи, но после того как ее отец разорился, вынуждена была зарабатывать на жизнь самостоятельно. Она была прачкой и была вхожа во многие дома, пользуясь доверием хозяев. Одной из ее клиенток была Лидия Дункан, 80-летняя состоятельная дама. Сара сделала дубликат ключа от двери ее дома, проникла туда ночью и убила пожилую леди и двух служанок. Сара стала главной подозреваемой по делу об убийстве, ее препроводили в Ньюгейт, где она потребовала у надзирателя разместить ее в отдельной камере. Вымогательство у узников было распространенным явлением, но Саре не повезло вдвойне. Надзиратель Джон оказался честным человеком, и изъял обнаруженные у нее деньги в размере восемнадцати гиней и пяти крон, опечатал их, чтобы в ходе судебного процесса вышеупомянутая сумма стала доказательством обвинения. На суде она заявила, что у нее были сообщники, которые и совершили убийство, билась в конвульсиях и изображала обмороки. Но представление не возымело успеха, и 7 мая 1733 г. ее повесили. Вину Сары усугубляло и то, что она была католичкой, что мнению окружающих, было равносильно полному отсутствию религиозных принципов[299]299
  Ibid. Vol. 1. Р. 336.


[Закрыть].

Как отмечал М. Гернет, в отравлении (направленном преимущественно против родных) женщина берет даже верх над мужчиной; это преступление вытекает из ее семейного положения, ее подчиненности и коварной мстительности как слабейшего существа»[300]300
  Гернет М.Н. Указ. соч. С. 279.


[Закрыть]. Отравление, несомненно, занимало первые позиции в «рейтинге» способов избавления от надоевших родственников. Элизабет Мэйсон, сирота, работавшая служанкой у своей крестной, купила в аптеке яд и подсыпала его в овсянку. Но пока каша охлаждалась, мышьяк осел, и пожилая леди отделалась тяжелым отравлением. В июне 1712 г. Элизабет казнили.

Если предшествующие эпизоды насилия были сопряжены с мотивом получения материальной выгоды, то случай Рейчел Бичем иллюстрирует классическую картину невроза домохозяйки с летальным исходом. Бедная и необразованная женщина сорока семи лет, она состояла в браке и имела несколько детей. В доме, где она арендовала часть дома, проживала молодая женщина Мэри Гайд с дочерью Генриеттой. Рейчел переболела тяжелой лихорадкой, и это вкупе с тяжелой физической нагрузкой деформировало ее психику, и она перерезала горло Генриетте кухонным ножом, после чего вонзила его в грудь девочки. После содеянного она впала в состояние полного эмоционального отупения на десять дней, после чего стала давать показания. По ее словам, она хотела совершить насилие в отношении собственных детей и наложить на себя руки, о чем неоднократно сообщала мужу, у которого были более важные дела, чем разбираться в чувствах супруги. Ситуация усугублялась тем, что убийство было совершено в присутствии дочери Рейчел. Женщина полностью признала вину, искренне раскаялась и встретила смерть со спокойствием, граничащим с бесчувствием.

В современной психиатрии Рейчел поставили бы диагноз «синдром домохозяйки», в основе которого лежит невротическая депрессия, проявляющаяся такими симптомами, как сниженный фон настроения, заниженная самооценка, чувство неуверенности в себе, ощущение незначительности своей роли в жизни семьи. Особенность домашнего труда заключается в том, что он направлен на ликвидацию процессов разложения, и его бесконечность убивает любовь к жизни. В пуританских обществах, в которых плотским радостям противопоставляется идеал порядка и непорочности, страсть к порядку доходит до крайности.

Симона де Бовуар точно подметила, что у хозяйки, существа, которое стирает, гладит, подметает пыль из темных углов, вырабатывается манихейское отношение к жизни. Она борется с Сатаной и изгоняет злое начало из грязного паркета, пыльных комнат, испачканных вещей, то есть их того, что не подвержено изменениям. «У нее невеселая судьба: ей не дано познать стремления к положительной цели, ее удел – без устали отражать происки врага. Нередко женщина-домохозяйка смиряется с этим, подавляя бессильное бешенство. Говоря об этом явлении, Башлар[301]301
  Башляр (Bachelard) Гастон (1884–1962) – видный французский философ, культуролог, эпистемолог и методолог науки; представитель французского неорационализма; исследователь психологии художественного творчества, интерпретатор поэтических текстов, повлиявший на становление западной социологии культуры.


[Закрыть] употребляет слово «злоба», то же слово встречается в трудах психоаналитиков Ее война с мусором, возникающим в результате любой жизнедеятельности, перерастает в войну с самой жизнью. Если бы она могла, она запретила бы членам своей семьи дышать, такая угроза таится для нее даже в дыхании»[302]302
  Бовуар Симона де., СартрЖ-П. Указ. соч. С. 107.


[Закрыть]. Очевидно, что убийство девочки было совершено в состоянии аффекта, а Рейчел относится к психологическому типу женщин-убийц, главными чертами личности которых являются терпение, покорность обстоятельствам и отсутствие склонности к агрессии. «У таких женщин аффект возникал «в момент «потери терпения. Убийства носили импульсивный характер и совершались первыми попавшимися предметами. Убийства, несмотря на внешне тяжелый и агрессивный характер, обычно представляло первый “сброс” длительного эмоционального напряжения и было выражением скорее отчаяния и безнадежности, чем активной защиты»[303]303
  Осипян Н.Б. Указ. соч. С. 45.


[Закрыть].

Элизабет Браунинг[304]304
  The Newgate Calendar… / by A. Knapp and W. Baldwin. Vol. 1–2. (1824–1825).


[Закрыть]

В рассматриваемый период деятельность женщин в подавляющем большинстве была ограничена рамками семейной жизни, и женщины традиционно идентифицировали себя с ролями жены и матери. Поэтому превалирование женского насилия в домашней, а не в общественной сфере объясняется именно тем, что именно с ней были связаны идентичность и социальный статус среднестатистической женщины. В рамках трехфакторной модели С. Бен-Дэвида, именно в семье представлены три условия (стимулы – поведенческие факторы – ситуационные факторы[305]305
  См.: Ben-DavidS. The Two Facets of Female Violence: The Public and the Domestic Domains // Journal of Family Violence. Vol. 8. 1993. № 2.


[Закрыть]), необходимые для инициации насилия. В «Календаре» содержатся описания двух чудовищных преступлений, раскрытых и ставших достоянием потрясенных современников в течение 1767–1768 гг. Элизабет Браунинг, добропорядочная женщина, мать шестнадцати детей, в течение длительного времени истязала двух девочек из работного дома Мэри Митчелл и Мэри Джонс, сирот, которые были переданы ей на попечение приходским советом. При содействии мужа и старшего сына она избивала их розгами, окунала головой в холодную воду, стегала кнутом, держала обнаженными в ледяном подвале, привязывала на цепь к дворовой калитке. Одной из жертв удалось убежать, другую обнаружили, благодаря бдительности соседки, которая услышала крики и предприняла соответствующие меры. Делу был дан ход, и 14 сентября 1767 г. ее повесили в Тайберне, а мужа и сына приговорили к шести годам заключения[306]306
  The Newgate Calendar Comprising Interesting Memoirs… Vol. 2. Р. 369.


[Закрыть].

Пример удивительной жестокости продемонстрирован в деле Сары Метьярд старшей и С.М. младшей. Мать и дочь замучили до смерти девочку-служанку, взятую из приходского приюта путем нанесения ей побоев, расчленили труп и выбросили останки в канаву, где их обнаружили, но не придали значения, предположив, что это материал, оставшийся после анатомического вскрытия. Спустя четыре года, любовник Сары младшей стал свидетелем ссоры между матерью и дочерью, где упоминались подробности убийства. Он написал письмо в приют, дело получило широкий резонанс. Мать и дочь были доставлены на Боу-стрит в контору Джона Филдинга и началось следствие, в ходе которого обвиняемые возлагали вину друг на друга, рыдали, падали в обморок, а Сара младшая попыталась неудачно сымитировать беременность. В июне 1768 г. состоялась казнь, после которой их тела были отданы в госпиталь для анатомического исследования.

Описываемые события происходили более чем за сто лет до выхода монографии «Psychopathia sexualis» («Половая психопатия») Р. Крафта-Эбинга, введшего в научный обиход понятие «садизм», феномен которого был впоследствии исследован Зигмундом Фрейдом в контексте сексуальных отношений. Эрих Фромм трактовал этот психологический термин шире, как патологическое стремление к неограниченной власти над другими существами, причем наличие сексуального момента возможно, но не обязательно: «Черты садизма проступают в человеческих поступках, в мотивах и целях человеческих взаимоотношений. Чем обусловлено, к примеру, желание человека контролировать жизнь другого человека, почему он находит удовольствие в том, чтобы мучить и унижать людей?»[307]307
  Гончарук ЕА. Э. Фромм и Ж.-П. Сартр о мазохизме: сравнительный анализ // Психолог. 2014. № 4. Режим доступа: http://e-notabene. ru/fr/article_13020.html (дата обращения: 14.02.2018).


[Закрыть] Исходя из классификации садистских тенденций Э. Фромма, персонажи из вышеприведенных эпизодов демонстрируют третий тип, состоящий в «стремлении причинять другим людям страдания или видеть, как они страдают. Страдание может быть и физическим, но чаще это душевное страдание. Целью такого стремления может быть, как активное причинение страдания – унизить, запугать другого, – так и пассивное созерцание чьей-то униженности и запуганности»[308]308
  Фромм Э. Бегство от свободы. М., 2006. С. 154.


[Закрыть]. Потребность Браунинг и Метьярд в установлении полного контроля над детьми из приюта, беспомощных и неспособных отплатить за унижение и боль, приносило им наслаждение и давало ощущение всемогущества, тем самым, деформируя их психику. Разумеется, психологические особенности личности даже таких «неординарных» преступниц в описываемый период едва ли могли стать предметом криминологического анализа, скорее, их деяния хоть с отдельными оговорками вписались в благополучно бытовавший, если не сказать, доминировавший в европейской христианской культуре женский архетип. Женщина – это воплощение Евы, искусительница, по выражению французского социолога Ж. Липовецкого «необходимое зло, втиснутое в рамки лишенных всякой привлекательности занятий; это низшее существо, систематически недооцениваемое или же презираемое мужчинами»[309]309
  Липовецкий Ж. Третья женщина. Незыблемость и потрясение основ женственности. СПб., 2003. С. 34°.


[Закрыть]. Двойственное отношение к женщине, априори обладающей меньшей по сравнению с мужчиной свободой в рамках социального статуса, но представляющей потенциальную опасность в биопсихологическом и сексуальном плане накладывало отпечаток на трактовку женского девиантного поведения. Теория «животности» женщины с легкой руки средневековых теологов объявляла женскую коварность и лживость фактором, дестабилизирующим общественное спокойствие и, в какой-то степени, источником правонарушений. «Следует заметить, что последнее обстоятельство в целом не противоречит реальности, ибо женщины традиционно совершали, например, убийства с применением яда, хищения путем обмана, разнообразные корыстные преступления путем злоупотребления доверия»[310]310
  Багдасарова А.Э. Женская экономическая преступность. Криминологическое исследование. М., 2009. С. 12.


[Закрыть]. В эпоху стремительного развития капиталистических отношений углубляются процессы роста социального неравенства и дифференциации потребления, процессами, а с ними усложняются способы хищения чужого имущества, к наиболее изощренным из которых относится мошенничество.