Текст книги "Последняя"

Но было и еще кое-что. Мне надо было уезжать. Димитрий не разрешил мне остаться надолго, тем более, после случая с шаманкой, ситуация обострилась, а король так и не дал подмогу. Вскоре должен был прибыть караван, который направлялся в Миритан, столицу эльфов, на коронацию наследного принца. От этой новости в груди начинало щемить, я не хотела сейчас покидать своих друзей и Димитрия.

Ночью мне не снились кошмары. Я смотрела в потолок палатки и не могла уснуть, слишком много думая и уходя в себя. Когда было особо трудно без сна, я выходила к костру, которых было так много в лагере. Там сидели воины и в основном молчали.

В одну из ночей рядом со мной присел Димитрий. Недолго он сидел молча, потом сказал:

– Если ты и уедешь, то со знанием, как защитить себя. Пошли, я хочу кое-что тебе показать, – я не возражала, встала и пошла за ним на поле. – Ты худая, значит, тебя спасет только ловкость. Всегда следи за врагом, а лучше прячься и беги. Оружием владеешь? Ну, конечно, нет. Завтра сходи к оружейнику, пусть даст тебе кинжал под твою руку. Носи его всегда с собой и бей только тогда, когда враг приблизился к тебе. У тебя будет один удар. Чтобы убить, надо ударить сюда, – он показал на шею с правой стороны, немного выше ключицы, а потом обратную сторону бедра. – Там проходят главные кровеносные артерии, один удар, и твой противник умрет.

Он встал напротив, показал, куда надо бить и несколько легких приёмов. Мы повторяли их всю ночь, пока первые лучи солнца не прочертили темное небо. После учебного боя мы сидели на земле, спиной опираясь на ограду, Димитрий посмотрел на меня и спросил:

– Тебе уже рассказали мою историю? – Я кивнула. – Воины больше сплетники, нежели бабы на рынке, каждый раз в этом убеждаюсь, – Я улыбнулась, вспомнив, как Игнат любил обсуждать других рыцарей. – Ты ведь тоже не аристократка, из простолюдинов? – я кивнула. – Я всегда хотел чего-то добиться, а не просто быть сыном конюха, – он сделал паузу, потом продолжил. – Нельзя так жить, не бороться, давать всему идти своим чередом. Так и жизнь пройдет, а ты останешься таким же мальчишкой, сколько бы лет тебе не было. Мне всегда так говорили мои учителя, и я усвоил их уроки. А теперь мир изменился, и твоя борьба никому не нужна, – он запустил руки в короткие волосы, я села чуть ближе.

– Я могу тебе помочь? – спросила.

– Ты уже помогаешь, – ответил он, улыбнувшись. – Благодаря тебе я впервые понял, что есть и другая жизнь. Не только армия и рыцари, но и семья, – он посмотрел мне в глаза и провел рукой по моей щеке. От такой ласки я невольно закрыла глаза, потом осознала, как это выглядит, и залилась румянцем. Он одарил меня доброй улыбкой и, приблизившись, поцеловал в лоб. Потом, вдохнув, произнес, – оставайся в моем сердце, – я ничего не ответила, и он встал, подав мне руку. Мы вместе дошли до моей палатки и попрощались, так и не сказав друг другу важных слов.

***

Наши трудные и полезные тренировки продолжались три ночи подряд. Димитрий не щадил меня, кидая на землю, набивая синяки, отрабатывая приемы. После таких тренировок, я спала как убитая и кряхтела как старуха, стоило мне неудобно лечь или слишком резко встать. Игнат посоветовал делать растяжку, чтобы мышцы привыкли к напряжению. И даже принес мне обезболивающую мазь. Мы больше не говорили. Димитрий будто бы отдалялся от меня, молча уходя после каждой тренировки. А днем был так занят, что практически не покидал свою палатку.

Дни проходили в глупых делах и метаниях, я тоже избегала Димитрия. Его вдруг стало как-то слишком много. Я замечала его везде, куда бы ни бросала взгляд. Будто бы раньше его не существовало, а сейчас он был в каждой детали, на каждом повороте и в каждом взгляде. Впервые я видела его по-настоящему, внимательно рассматривала.

***

(Шалан, Хаса)

Этой ночью он не спал. Они были уже столько дней в пути, а он так и не мог понять, где находится Сона. Единственное, что было ясно, так это то, что она жива и находится где-то на территории Шалана.

***

(Лагерь рыцарей, граница Шалана и Пустыни Ий)

Тренировка опять закончилась полным моим провалом, но все же кое-что стало получаться. К примеру, синяков стало на порядок меньше, и теперь я могу продержаться против Димитрия целую секунду! Была еще ночь, сегодня мы закончили пораньше, и Димитрий не стремился уходить.

– Пошли к речке? Если ты не против, – спросил он.

– Мм, хорошо, пошли, – он помог мне встать. Мы направились к лесу, прошли сквозь редкие деревья и уселись на бережку.

Он молчал, я тоже не решалась начать разговор.

– Я – один из них? – начал он. – Один из твоих нареченных? – я смущенно кивнула. Этот разговор должен был когда-нибудь состояться. Он недолго молчал, потом взял меня за руку, будто ища поддержки. – Ты меня специально искала? – я отрицательно покачала головой, потом посмотрела вперед.

– Я бежала от первого… суженого. Я рассказывала тебе о нем, его имя Эрридан, он – вожак волков на пограничной заставе Тер`Рионовской пустоши. Богиня сама направляет меня. Я не знала, кто ты, пока не поняла, что Аурика не может тебя охмурить. Она притащила меня ночью в твою палатку, ты крепко спал. Она сразу все поняла, я – чуть позже, когда мы были в лесу.

– Ты не поняла это сразу? – спросил недоверчиво он.

– Нет, мой рисунок изменяется при появлении такого мужчины. В прошлый раз он больно пульсировал. В этот – лишь слегка саднил, но я списала все на зуд.

– Рисунок? – переспросил он.

– Да, отметка богини, – я опустила рукав рубашки, оголив ключицу. Он внимательно посмотрел на два распустившихся цветка. Даже протянул руку, чтобы потрогать, но я отшатнулась. Он положил руку обратно.

– И много таких, как я? Предназначенных тебе? – я опустила голову.

– Я тоже этого не хотела Димитрий. Это не мое желание, я родилась с этим “даром” и даже попыталась избавиться. Если тебя это смущает, то я могу все прекратить.

– О чем ты? – не понимал он.

– О том, что ты должен стать моим… мужем. Это необязательно. Есть обряд, который позволит тебе отказаться от этой участи, – пояснила.

– Кто сказал, что я этого хочу? – спросил он, я посмотрела на него.

– А кто может хотеть такого? Иметь женщину, которой назначены еще десять мужей, – сказала я с усмешкой.

– Десять? – от удивления он приподнял бровь. – Надо же, – почему-то его эмоции расстраивали, я будто готовилась, что он сейчас отшвырнет меня. – Сона, ведь ты нравишься мне не из-за этого, – вдруг сказал он спокойно. От признания мои щеки заалели сильнее. – То, что сказала на той поляне Аурика, было правдой. Только после ее слов, когда она забрала тебя, когда я увидел, как ты порезала свою руку, а потом беспокойно спала, я понял, что она права. Я с самого начала обратил на тебя внимание, сначала просто взглянул на странного паренька, но почему-то тебя запомнил. И поверил тебе сразу, как ты пришла в палатку предупредить, признавшись, что девушка. Ты всегда была во мне, будь то магия или что-то иное. И сейчас я не хочу что-то менять. Позволь мне просто побыть рядом и понять.

– Хорошо. Но я не люблю тебя, – ответила я честно.

– Я не прошу, – он улыбнулся. – Я сам не знаю, что именно чувствую, и не хочу просить тебя лгать мне.

– Но ты хочешь, чтобы я была рядом. Для чего? – спросила я серьезно.

– Не знаю. Ты – что-то, без чего трудно. Не смертельно, но трудно. Будто часть, убрать которую, и мир изменится. После нашего разговора, я только и думал, что об этом, – он впервые был таким искренним. – Может, это хорошо. Это знак для меня, что есть другая жизнь.

– Ты пугаешь меня, – призналась я.

– Я сказал, что ты мне дорога, а ты уже хочешь бежать? – он придвинулся ближе. – Твой взгляд не говорит о том, что тебе страшно, – я смутилась и отвернулась. Он молчал. Голоса были где-то далеко, мы смотрели в чудное ясное небо. – Давай попробуем? Боги знают лучше нашего.

– Ты говоришь так только потому, что не понимаешь, – сказала я тихо.

– Разве мы вообще что-то понимаем? – он посмотрел на меня. – Может, ты –мой дар? За все, что я делал, за что боролся? – он сел совсем рядом и, взяв мою руку, поцеловал ее. – Мы не нужны никому, я – уж точно. Даже если не полюбишь, если я не полюблю, мы можем просто держаться вместе. Я смогу защитить тебя от опасностей этого мира, просто позволь мне идти рядом.

Разговор быстро закончился, когда мы заметили, что стражники патрулируют берег реки. Они кивнули нам, а один даже подмигнул, чем окончательно меня смутил. Я, извинившись, поспешила в лагерь, оставив воина одного.

***

Он опять был в каждом взгляде, был рядом все чаще и чаще. Но хуже всего: он стал смотреть на меня по-другому. Иногда задумчиво проходить взглядом по моей фигуре, лицу. Стал спрашивать мое мнение об интересующих его вопросах. И я стала чувствовать его по-другому, не просто как воина, рыцаря, а как мужчину. Это произошло не сразу. Просто в какой-то момент я осознала, что уже не смотрю ему в глаза, потому что меня пугает его взгляд.

Он начал прикасаться ко мне. Даже если это случайная встреча около костра или у палаток, но он мимолетно дотрагивался. Стал смотреть мне в глаза, когда говорил. В один из дней он зашел, когда я переодевалась, и, пока я не заметила, не собирался выходить. За что получил ощутимый выговор от Игната и даже угрозу надрать уши особо ретивым рыцарям. Димитрий только смеялся и обещал украсть меня из лап этого злого дракона.

– Совсем от любви голову потерял, – бурчал седовласый воин.

– Может, это и не любовь, – сказала я, когда он подошел ближе.

Мы с Игнатом подружились, он стал мне самым близким человеком после Адэт. Я рассказала ему даже больше, чем Димитрию, в один из дней после выздоровления. Он не ругал меня за то, что я солгала насчет немоты, просто укорил, что ему-то могла и сказать. Поведала ему о тете, о проклятии альвы, о моем пути в Хасу, о храме и встрече с богиней. О том, что мне предстоит найти еще девять мужей. Что его особенно развеселило. Он знал и о моих переживаниях, о мыслях, о волнении насчет Димитрия.

– Уж я-то знаю, что такое любовь, – сказал мне воин. Сам он так и не рассказал ни о жене, ни о дочери. Я его за это не упрекала, еще придет время.

– Я боюсь, что заставляю его чувствовать это. Как разрушила любовь Весты и Эрридана.

– У Димитрия нет невесты, так что и рушить нечего. Сона, он сильный мужчина, которого даже шаманка не смогла одурачить. Не думаешь ли, что ты сильнее ее? – мужчина улыбнулся, а я игриво погрозила кулаком.

– Я не хочу, чтобы он страдал из-за моего дара, – сказала чуть тише.

– Позволь ему самому сделать выбор, – ответил мне на это рыцарь, а потом, подхватив за руку, повел смотреть тренировочный бой – одно из главных развлечений лагеря.

***

Разбудил меня Игнат:

– Сона, вставай, караван приехал. Тебе надо собираться, – я открыла глаза, кивнула, быстро умылась и вышла. В первую очередь заметила Димитрия, который разговаривал с купцами.

– Они уедут послезавтра утром, держат путь к эльфам. Скоро коронация наследника, хотят хорошо наживиться, – поведал мне Петро. – Димитрий договаривается с ними, чтобы они взяли тебя до Миритана, – я посмотрела на него ошарашенно. – Видно, он тоже понял, что тебе тут не место. Ты уже отхватила свою долю от войны, большего не надо.

Димитрий, поговорив с мужиками, двинулся к нам.

– Ты мне нужна, – смотря на меня, произнес он. – Пошли, – больше ничего не сказав, двинулся к речке. Мне пришлось следовать за ним. Мы дошли до берега, когда он заговорил:

– Послезавтра поутру ты уедешь.

– Хорошо, – я была растеряна, мне казалось, что у нас будет больше времени.

– Я не отпускаю тебя, – он подошел и, несмотря на мои протесты, обнял. – Не гоню, но и держать не буду. Вчера доставили послание: песчанники готовят нападение, мы должны их опередить. Теперь я знаю, что могу сражаться не только за Шалан, – он прижался к моим волосам. – Если нам и не суждено больше увидеться, то я не хочу быть этому причиной. Похитят тебя, ранят или убьют, все будет на мне.

– Обряд отречения? – пролепетала я.

– Нет, не хочу. Так просто я не отдам свою судьбу. За оборотня не волнуйся. С тобой поедет Игнат и отряд рыцарей. В столице эльфов тебе тоже боятся нечего, у них плохие отношения с оборотнями, и там шанс встретить его еще меньше, чем в пустыне.

– А ты? – вырвалось у меня.

– Ты сказала, что судьба уже связала нас, и все дороги ведут к тебе, – он отпустил меня, посмотрел в глаза. – Если это так, я тебя найду. Совсем скоро. Этот поход будет последним для меня, я уже отправил приказ на подпись. Три-четыре дня, и мы увидимся. Теперь ты – мой ориентир, – он достал из кармана шнурок и что-то серебряное. – Это первое, что я купил себе на жалование дворянина, – он продел шнурок через мужской серебряный перстень. – Возьми, он зачарован на меня. Теперь я точно тебя не потеряю.

– Зачем тебе это?

– Если я и не был первым, кого ты нашла, я хочу быть тем, кто первый сделает тебя своей. Этот перстень говорит, что ты моя. Тебе выбирать, друг я тебе, враг, муж или любовник. Я выбрал, – он крепко меня обнял и прошептал: – Не иди сейчас за мной, я еду на разведку. Мы не увидимся ни сегодня, ни завтра, иначе я тебя не отпущу, – убрав руки, он поцеловал меня в лоб и вернулся в лагерь. Рисунок впервые жег кожу, я поморщилась от боли.

Оставшиеся две ночи я провела в палатке Димитрия. Опять не спалось, снедало волнение и свербящее внутри чувство беспокойства. То, что, сказал он, заботило меня. Мне хотелось, с одной стороны, от стыда больше никогда его не видеть, с другой же – остаться в лагере и дождаться его приезда. Все путано и странно. Саита была права, когда рассмеялась на мои слова.

Я не любила рыцаря, но, как он и сказал, мы будто превратились в части жизни друг друга, без которых было уже совсем не правильно. Он ушел, оставив мне кольцо и обещание вернуться. А я, даже не признавшись в этом себе, буду его ждать.

***

Наутро, разбудив с первым лучом солнца, Игнат заставил меня помыться и ровно остричь волосы, ощутимо отросшие за полтора месяца. Дал новый красивый камзол и добротные кожаные сапоги, плащ да походную сумку.

– Димитрий приказал,– только и ответил он на мой вопросительный взгляд. Мол, с чего такие почести-то?

Сборы были быстрые. Лагерь тревожило отсутствие командира, и все ждали нападения или плохих вестей. Так что от нас все хотели избавиться поскорее. Купцы погрузили в обоз все, что не смогли продать, и тронулись в путь. Пожилой толстый торгаш запел звучным голосом походную песню:

– Опять уйду я на войну, прощай, моя любовь.

А я все жду, что ты придешь, все двери сторожу.

Не жди меня, я в землях тех обрел себе покой.

Моя любовь, я в бездну ту отправлюсь за тобой.

Тебя найду, к себе прижму и сердце одолжу…

Он завывал грустно и фальшиво. Мы отдалялись от лагеря, я смотрела, как рыцари убирают палатки и достают пушки из шатров. Грядет битва, и я молюсь всем богам, чтобы рыцари одержали в ней победу.

Пустыня скрылась из глаз, теперь вокруг одни леса. Голосов позади уже не слышно, мы отъехали очень далеко.

– Игнат, – позвала я. – Димитрий не просил мне что-нибудь передать? – спросила я неожиданно даже для самой себя

– Он просил, чтобы я приглядел за тобой до его приезда, – воин усмехнулся. – И на старуху бывает проруха, – и затянул очередную песню вместе с купцами. Я же замолчала, дотронулась до перстня, висевшего на шее, и улыбнулась.

Дорога судьбы опять отправляет меня в путь, теперь к эльфам. Неужели самого наследника мне в женихи готовят? Аль короля? Засмеявшись от души, я подхватила мотив фривольной песенки и запела с остальными. Фиг с ними, с женихами этими, хоть день о них не буду думать!

***

(Шалан, дорога, ведущая на север от Хасы)

Оборотень встал рано, разбудил всех и сказал, чтобы собирались. Этой ночью произошло несколько вещей. Он почувствовал Сону, и у нее появился еще один нареченный.

– Куда мы? – спросил Велимир, когда вождь со всех сил пустился вскачь.

– Следуйте за мной, – только и сказал на это Эрридан. В голове у него билась мысль: “Дождись меня, только дождись”.

Глава 3.

(Ниа`Аллан, страна эльфов, дорога в Миритан).

– Малец, был когда-нибудь у эльфов? – спрашивал тучный мужчина на сером коне.

– Не-а, дядька, впервые, – отвечала ему я. – А чего, красиво у них?

– Красиво, не то слово, – он не закончил, когда едущий рядом Игнат протянул:

– Древняя раса, что ты хотел, – купец кивнул.

– Замки до неба, и все из белого мрамора, позолота на каждом уличном столбе. Если бы у нас так было, ни одного столба бы не осталось, – он рассмеялся. – А женщины у них… Да, Степка? – мужчина довольно заулыбался. – Красивее баб я отродясь не видел. И бордели у них, – он мечтательно закатил глаза, тут же закашлял Игнат и погнал наших лошадей быстрее:

– Нечего этих распутников слушать, – шепнул он мне. – Хорошему они не научат.

– А больно рыцари хорошему учили. Мужики – везде мужики, и разговоры у них одни, – нахально поведала я и отвернулась от удивленно открывшего рот Игната.

Сегодня вечером мы въедем в Миратан, столицу Ниа`Аллана, речную страну эльфов. По правую руку вот уже день, как протекает Великая река ТитА, которая в своей дельте расходится на четырнадцать речушек. Они впадают в озера или превращаются в тонкие чистые ручьи. Земли древнейших занимают самую большую часть нашего материка, Лоррена. Их равнина покрыта светлыми лесами, среди которых встречаются редкие города. Миритан – самый большой, есть еще около десятка крупных. Деревень у эльфов нет, но есть охранные заставы, которые могут встретиться в любом закутке. Не любят ушастики, когда на их угодья покушаются. И когда их “ушастыми” называют, тоже не любят, но нам можно. Мы, простой люд, для них, что зверушки без хозяев.

Сейчас у эльфов торжество: коронация принца. На нее мы слегка опоздали, но праздник и ярмарка будут продолжаться еще месяц. Пожилой король, старший брат нынешнего правителя, Алесандр Кей`Амитас, отрекся от престола. Поговаривают, не просто так. Купцы шепчутся, что нынешний, Таллион то бишь, на братца покушение совершил, а тот и ушел подобру-поздорову. Эх, высшие, а порядки не лучше нашего. И чего, скажите, кичиться?

– Ты, главное, на эльфов не глазей. Они – мастаки молоденьким девицам головы кружить, – возобновил разговор рыцарь. – Раз тебя смущать уже нечем, – подначил за прошлые слова он: – Скажу: используют да выбросят, – тут уж я смутилась и возмущенно посмотрела на него. – Сама сказала, что разговоры везде одни, уже поздно девицу-то строить, – он объехал меня и, довольный, поскакал во главу отряда. Вот же жук! А еще рыцарь, называется. Я улыбнулась: подсыплю по старой памяти слабень-травы.

От рыцарей не было никаких вестей. Хоть отряд и отправлял парочку посланий на постоялых дворах, ответа мы не получали. Тревога сменилась спокойным ожиданием, переживания мои уже не казались такими глубокими и страстными, как я думала в ту ночь.

Игнат, выехав из лагеря, кардинально поменялся. Из настороженного и сурового воина он превратился в неутомимого шутника и распевателя походных песен. На этой ноте они с главным купцом и спелись, ну и умора. Что таить, и меня от этой легкости и радости путешествия отпустили все волнения. Я даже отправила Адэт весточку в одной из таверн: “Ищу женихов, хочу домой. Деревенских в дом не води, приеду – всех повыгоняю”.

– Где мы ночевать-то будем? – спросила я, когда прошли первую эльфийскую заставу. Древние воины выглядели как новые боги: светлые, высокие, тонкие и небесно красивые. Меня Игнат даже по макушке ударил, мол, не пялься, говорил же. Говорил-то он – одно, а увидеть их – совсем другое. У них будто кожа изнутри светится, а волосы не чета даже моим. Как нити золота, али серебра. Красотища!

– Я на постоялом дворе останусь, а ты иди к тому, кто больше понравился из эльфов, – за эту шутку я хотела влепить распоясавшемуся воину пощечину, но он с былой удалью ускакал. Точно он у меня допросится. Неужто я совсем на пропащую похожа?

Мы въехали в ворота Миритана, когда прошли вторую и главную заставу. Проверяли нас долго, чуть догола прямо на улице не раздели, а то вдруг мы в исподнем угрозу их государству несем. Степан потом хохмил, что он-то точно этой ночью представляет угрозу всем красивым горожанкам. С мужиками поездишь, и, глядишь, совсем у меня чувство стыда пропадет. Похабники.

Торговый люд поехал на рынок, чтобы с ночи свои обозы разместить и палатку торговую установить. Мы же с рыцарями поехали к постоялому двору, что располагался на окраине. Но у эльфов все не как у людей, у них окраины – это не бедные районы, а человеческие улицы. Древние живут в центре, а вокруг – простые люди. Игнат сказал, что в прошлый раз останавливался в таверне “У Розы”, очень ему там понравилось. Рыцари переглянулись и заулыбались. И это он купцов мужланами называл!

“У Розы” действительно было хорошо. Небольшой, но чистый дворик, в два этажа деревянная постройка, на окнах красивые розовые занавески. Расплатившись, рыцари остались внизу, чтобы поесть. Я же пошла в свою комнатку и попросила натаскать воды, на что мне владелица (моложавая женщина) поведала, что у них водопровод. Что это такое, я, как человек деревенский, не знала, но умно кивнула. Не показывать же ей, что я этого провода в жизни не видела.

Поднялась, зашла в комнату. Маленькая, с большим окном и кроватью. Настоящей кроватью, даже с периной! Я ее только руками потрогала, хотя хотелось, конечно, прям в грязной одежде на мягкое покрывало упасть. Вещи сняла, надо бы постирать. За ширмой нашла трубу, из потолка торчавшую, и краник, на полу – доски и дыру. Вот и хваленый провод, на вид не лучше нашего уличного туалета. Трубу только на кой ляд прикрутили?

Повозившись недолго и покрутив краник, я добилась небольшой струи, что начала стекать из трубы. Лучше бы лохань, да по старинке ведрами бы натаскала.

Кое-как помывшись, возблагодарила владелицу за то, что около стены стояло большое зеркало во весь рост. Последний раз я себя полностью видела только в замке оборотня, будь он неладен.

Зачем-то поправила волосы, когда подошла к зеркалу. Взглянула на себя после такого долгого пути. Я похудела, лицо из-за этого заострилось, и теперь действительно чем-то смахивало на мальчишечье. Вот чего мою ложь за чистую монету принимают! Кости на плечах и груди теперь были видны отчетливее, надо будет, вернувшись к тете, ведро пирожков слопать. Волосы, теперь очень короткие, делали из меня семнадцатилетнего подростка. Как сказал Димитрий, несуразного пацаненка. От воспоминания о воине щеки заалели, и девушка в отражении опустила голову, застенчиво улыбаясь.

Из сумки я достала чистую рубаху и штаны, грудь перебинтовывать не стала, у меня от этих тряпок уже все чешется. Служанка принесла мне тарелку с мясом и хлебом, Игнат передал. Поблагодарила ее и, быстро проглотив горячий ужин, плюхнулась на кровать. Божечки, вот оно какое, счастье.

***

– Ты от меня, главное, не отходи, – вещал Игнат. – На древних не засматривайся, а то меня Димитрий прибьет, – я обиженно посмотрела на него. – Это тебе не Латрин и не Хаса, тут народа в сотни раз больше, а лихого люда и подавно. Миританская ярмарка – самое большое торговое событие этого года, сюда только совсем бедный торгаш не поехал.

– Хорошо, Игнат. Ты же мне не отец, что так бурчишь? Никуда я не уйду, – возмутилась я. Он от моих слов слегка побледнел, но промолчал. Чтобы растопить сердце старика, взяла его за руку. – Пошли, покажешь мне настоящий мир, а то я только по грязным трактам и хожу, – и улыбнулась. Он немного оттаял, и мы направились к главной торговой площади.

– Фрукты, овощи! Сам выращивал, без магических добавок! – Орали от одного прилавка.

– Свинина, лучшее сало, самому жалко продавать! – Надрывался в крике толстый мясник.

– Ткани, ткани! Подходите, мужчины, дома сама ткала, лучше во всем Миритане не найдешь! – Схватив Игната за руку, заговорила женщина. Мужчина быстро вывернулся, и мы пошли дальше. Глаза мои от обилия продуктов разбегались, я уже уговорила Игната купить мне хурму, от которой теперь все руки липкие.

– По сторонам больно не смотри и речи их не слушай, нет большего обманщика, чем торговцы.

– Ну как мне не смотреть? Тут столько всего, будет потом, что тетке в деревне рассказать. Будто тебе неинтересно.

– Я уже свое по рынкам отходил.

– Бурчишь, как дед старый, честное слово – Игнат посмотрел на меня удивлённо. – Забыла, ты же действительно старый, – и расхохоталась от его возмущенного взгляда, а потом потащила к палатке со сладостями, где упросила купить мне сахарного петушка и шоколад. Первый был вкусным, я такого никогда не ела. А вот шоколад горький мне не понравился, я его под шумок выкинула.

Хоть коронация и прошла, торжество продолжалось. С утра и до пяти вечера гудел рынок, потом все уходили с торговой площади на центральную, она рядом с высоченным королевским замком. Там уличные артисты, циркачи, музыканты и сказители устраивали представления за подаяния. Везде сновала королевская стража. Среди толпы было не так много эльфов, да и то только мужчины.

– А где эльфы-то? – спросила я рыцаря, пока мы смотрели, как парнишка выдувал пламя изо рта, как дракон.

– Откуда же мне знать. Они – народ, нелюбящий толпы. Смущаем мы их.

– Гордецы?

– Аристократы. Смотри давай, такого ты точно нигде больше не увидишь, – пихнул меня Игнат и сам завороженно стал наблюдать, как девушки-гимнастки прыгали с алыми лентами.

Вокруг царило волшебство и сказка. Никогда не видя магию, кроме тех травяных ритуалов, что проводила Адэт, я, как ребенок, с открытым ртом наблюдала, как из дыма получается птица, а из воды – русалки. Как в небе взрывается искрами салют, как это назвал Игнат. Белоснежный замок окрашивался красными, синими и зелеными огнями. Вокруг бегали дети, и орудовали воришки. Эльфы ходили с копьями, смотря на всех сверху вниз, только что губы и носы не кривили. Рядом с нами встал один из стражников, и я чисто случайно наступила ему на ногу. Тот смерил меня пренебрежительным взглядом, а я лучезарно улыбнулась. От удивления он поднял бровь. Народная мудрость гласит: сделал гадость – на душе радость.

Нас подхватила толпа, когда всеобщее веселье превратилось в пляску. И вот я кружусь с красивенькой девицей и залихватски шучу, где-то в толпе бубнит Игнат. Девчушка смеется и краснеет, а потом шепчет, что папеньки сегодня дома нет. Я показываю на кольцо, что ношу на шнурке:

– Милая, я занят.

– Но оно же мужское, – возмущается горожанка.

– А то, – крутанув ее еще раз в танце, улыбаюсь я.

– И на кой ты меня тогда танцевать пригласил? Нахал! – Девушка развернулась и исчезла в танцующей толпе. Меня схватили за руки:

– Дан, вот так встреча! А Игнат где? – крикнул мне в ухо Данияр, купец из Шалана.

– Ворчит где-то в толпе, – отвечаю я. – Вы-то как здесь, разве не обоз сторожите?

– Какой из меня сторож, если тут девиц-красавиц так много? – Он мне подмигнул и потащил к остальным, там на всеобщем фоне уже выделялись Семен и Витал.

– Пойдешь с нами веселиться? – спросил меня Семен.

– Если там так же весело, как здесь, то пойду – крикнула на радостях я. Давно не было так хорошо, хотелось смеяться и обнимать всех людей на этой площади.

– Шикарно, все по коням, – улыбнулся мне мужчина.

– А где Игнат? – спросила я, отходя от толпы.

– Он с рыцарями пошел, не боись, – подмигнул мне Данияр.

Голоса и уличная музыка отдалялись, толпа стала реже, но не трезвее, стражников же было больше.

Мы дошли до торговой площади, свернули на ресторанную улочку, потом прошли по ремесленному переулку и вышли на яркую украшенную дорогу. Домики по обе стороны пестрели один хлеще другого. Где-то висели сотни фонарей, где-то дом красовался ярко-красным цветом, и на каждой из лестниц сидели, стояли и говорили…

– Это не женщины, это – нимфы, – протянул Витал, ему тут же отозвался веселый девичий смех.

– Проходи, так заколдую, маму родную не вспомнишь, – перевалившись через перила, сказала темноволосая женщина, чья грудь почти вываливалась из корсажа. На ее слова все рассмеялись. Витал подошел к ней ближе.

– А ты не боишься, что это я тебя так магией своей зачарую, что ты потом за мной бежать все ноги сотрешь? – Мужчины, что были рядом, присвистнули. Нахалка посмотрела на купца и ответила:

– Такие наобещают, а потом из магии только свой сияющий зад показывают, когда убегают, – стоящие сзади нее девицы загоготали. Витал не смутился, притянул к себе проститутку и поцеловал.

– Ну пошли, посмотрим, кто чей зад увидит, – и скрылся в дверях дома, по чьим стенам распускались синие розы.

– Один боец потерян, – хохотнул Семен. Мы пошли дальше и в итоге зашли в алый публичный дом, где нас тут же окружили нимфы, задорно щебеча.

– Мальца не трогать, – грозно заявил Семен, – он малахольный, – а сам, скомандовав мне сидеть, ушел вместе с красивенькой рыжей женщиной. Данияра тоже закрутили и куда-то увели. Игната нигде не было, и я стала волноваться. Веселье схлынуло, пришла неловкость. И на кой я с ними пошла?

В прихожей стоял один вычурный диван, на который я и уселась, от обиды скрестив руки на груди. Придумал тоже, малахольный. В дом входили все новые мужчины, которые тут же терялись в многочисленных проходах борделя. Хозяйка, тучная старая проститутка, улыбалась приходящим и светила своими золотыми зубами.

– Заходи, хороший, у меня только самые лучшие девки, – приговаривала она. Мне подобное хоть и было в новинку, но не пугало. Моя-то мамашка, поговаривают, тоже в это дело подалась. – А ты, малыш, чего сидишь? – обратила на меня внимание она.

– Честь берегу, в монахи готовлюсь, – да расхохоталась.

– Врешь же, паршивец!

– Придешь ко мне грехи отмаливать – не приму, – погрозила я ей, – она начертила непонятный символ в воздухе.

– Сиди тогда, монашек, – и стала снова расхваливать своих дам.

– Монах, значит? – ко мне подошла красивая женщина с белыми короткими волосами. – И грехи все прощаешь? – сев рядом, спросила она. Я от растерянности кивнула. – Ну слушай тогда, монах…

В долгих поездках среди мужчин я совсем забыла, какое это страшное дело – женский треп. Сколько времени прошло, не ведаю, но из меня будто все силы вытекли. Проститутка от скуки ли, от желания поговорить или смеха ради делилась со мной своими проблемами и невзгодами. Вскоре подошли еще две и увели меня в комнатку, где налили чаю и стали расспрашивать:

– Ну-ка расскажи мне, как ты с купцами путешествовала? – заявила блондинка КатИ. Она сразу поняла, что я девушка, сказав лишь: “Я бабу за версту чую”.

– Да что рассказывать? – ответила я, отпивая чай. – Ехала себе, и все.

– А в мужика на кой оделась? – спросила длинноволосая шатенка Сури.