Текст книги "Королева переходного периода. Повесть"

Глава 6. Увидеть Париж и не унывать!

Накануне европейского рождества был обычный рабочий день. Вера пришла на работу и на своем столе обнаружила письмо с иностранным штемпелем. Она деловито надорвала конверт, полагая, что это письмо от француженок, с которыми она к тому времени уже начала активную переписку. Но надорвав конверт, она увидела там открытку. Яркую, веселую и какую-то слишком изящную. Это не могло быть от деловитых французских феминисток: они были слишком суровы. У Веры защемило сердце. Она развернула двойную открытку, на ней четким мужским почерком было написано: «Кто не счел бы за счастье увидеть вас!»

Она даже не знала, как реагировать. С одной стороны, она конечно обрадовалась. Ведь она этого ждала! Но… Сколько она ждала?! Три года он не подавал никаких признаков жизни. Три года! И вдруг свалился как снег на голову. Без всяких извинений, без оправданий. Вот просто так взял и прислал открытку. Как будто только вчера расстались. Вот как будто все тут сидели и ждали его. И потом, что означают эти слова? Просто решил напомнить о себе? Чтобы она потеряла покой и сон?

Она хотела было порвать конверт вместе с открыткой, но остановилась. Открытка была очень красивая, а на конверте стоял обратный адрес. Адрес офиса? Или домашний? Улица, дом. Это явно не абонентский ящик на почте. Это адрес, на который можно написать. Или даже нагрянуть, вот так же без всякой дополнительной подготовки. В мае она собиралась в Париж, к своим французским подругам, с которыми познакомилась в Москве, в Доме дружбы на Воздвиженке. Если у нее будет свободное время, почему бы и не нагрянуть по этому адресу?

Она убрала письмо с открыткой в нижний ящик стола, где лежали не самые необходимые бумаги, положила его под самый низ и вычеркнула из своих дум. До поры до времени. Она умела переключаться. Умела думать только о том, что было необходимо в данный момент. Конечно, мысли об открытке временами предательски всплывали в памяти, но она быстро убирала их как можно дальше.

Наступил май, а вместе с ним и долгожданная поездка в Париж. Она мечтала о нем еще тогда, когда училась в школе. Еще когда крутилась повсеместно поговорка: увидеть Париж – и умереть. И вот она увидела Париж, но умирать совершенно не собиралась. Наоборот, Париж вдохнул в нее новые силы и новые идеи!

Французские подруги убеждали ее создать в новой постсоветской России женскую организацию: Центр поддержки женского предпринимательства. Теперь-то Вера не сомневалась в том, что есть особое женское предпринимательство, которое сильно отличалось от мужского.

– Нас очень мало, – говорила Вера. – Как мы создадим «Центр»? Кто мы такие? Нас раз-два и обчелся.

– Это неважно! – пылко уверяли ее француженки. – Мы создавали свой центр впятером. Нас всего было пятеро! А теперь это мощная Европейская сеть, куда входят и Великобритания, и Германия, и Италия, и Испания.

– Но вы не понимаете, какие у нас проблемы! Кредит взять невозможно, – взволнованно говорила Вера.

– Но есть же банки!

– Банки есть, но там невозможно взять кредит. Наши обороты у банков просто вызывают смех. И потом, у них такие условия, что их просто невозможно выполнить.

– А фонды, которые могут выступать гарантами? – недоумевали француженки. – Разве таких у вас нет?

– Какие еще фонды? Откуда?

Вера удрученно качала головой. Они милые, эти француженки, но они так далеко. У них совершенно другая жизнь!

Вечером Вера вернулась в гостиницу. Гостиница была скромная, номер крошечный, но в нем было все необходимое. И еще одно достоинство: она была в самом центре, возле площади Согласия, до всего можно было дойти пешком.

Она прилегла на кровать: надо было немного перевести дух, французские подруги намеревались ей показать вечерний город. Но едва только она позволила своим всклокоченным мыслям организоваться, как в дверь постучали.

– Сабина? – спросила Вера и, не дожидаясь ответа, открыла дверь.

А за дверью стоял он! Улыбался радостно и держал в руках небольшой, но очень изысканный букет цветов.

– Кто не счел бы за счастье увидеть вас? – произнес Бертран торжественно, протягивая цветы.

– Ты? Вы? Как вы меня нашли?

– О, Париж – очень маленький город! – проговорил он весело, но, заметив, как Вера переменилась в лице, поспешил ее уверить: – Я не служу в тайной полиции. Все очень просто: мир тесен. Франсуаз Мишу, которая вас пригласила сюда, – моя старинная подруга. Мы же все члены Франко-Российского Общества Дружбы. Она мне рассказала про ваш визит. И адрес офиса тоже дала она.

– Почему же она меня не предупредила? – пробормотала Вера.

– Я попросил. Хотел сделать сюрприз.

– Сюрприз удался, – смущенно проговорила Вера, не зная, как себя вести.

Бертран вошел в номер, и в нем практически не осталось места – такой он был маленький.

– Я долго вас не задержу, – деликатно произнес Бертран. – Вы уже осмотрели Париж? Или вы только решаете проблемы спасения мира?

– Я кое-где побывала. Вот сейчас встречаемся, мои французские подруги любезно предложили мне осмотреть вечерний Париж.

– О, вечерний Париж хорош! Значит, сегодня вечер уже занят? А завтра?

– Право, не знаю, график мероприятий такой плотный.

– В десять вечера? Легкий ужин в одном очень уютном кафе?

Вера искала повод для отказа, а он воспользовался ее замешательством.

– Вот и отлично! Тогда до завтра!

– A domain! – машинально повторила Вера, и Бертран исчез, так же стремительно, как и появился. На мгновение ей показалось, что все это ей пригрезилось. Но в номере витал элегантный аромат мужского парфюма.

Кафе называлось «L`esprit». Это слово можно перевести и как дух, и сознание, а также ум, рассудок, настроение и даже привидение. Выбирай любое значение! К этому заведению подходило все. Оно будоражило сознание, тормошило ум, в нем царил старинный дух. Может, там даже блуждали по ночам привидения, потому что в этом кафе посетители оставляли свои отпечатки ладоней, и эти отпечатки, хранившие тепло рук людей, их оставивших, царили на стенах, в проемах окон, на дверях. На самом виду располагались отпечатки ладоней с автографами Эмиля Золя, Ги де Мопассана, мадам де Сталь, маркиза Лафайета, четы Горбачевых, певицы Мирей Матье.

«Интересно, а мы с Бертраном тоже сможем тут оставить свои автографы?» – озорно подумала Вера.

Между тем гарсон принес меню. Не глядя в него, Бертран сказал:

– Вы уже наверняка отведали утку с апельсинами, любимое блюдо французов. А сейчас я предложу вам нечто необычное: жареную оленину с картофелем, грецкими орехами и луком-пореем.

Оленина, политая горьковатым брусничным соусом, была мягкая и нежнейшая. Слегка сыроватые ломтики картофеля с подрумяненной корочкой придавали мясу неповторимый вкус.

– Ну как вам французская кухня? Не хуже русских блинов с икрой?

Вере не хотелось поощрять хвастовство своего собеседника, и она перевела разговор:

– Как ваше ювелирное дело? Процветает?

– О да! А ваш кооператив?

– Хозрасчетное предприятие, – по старой привычке поправила Вера. – Пришлось закрыть. В нашей стране все так быстро меняется. Поменялась даже страна.

– Да! Франция приветствовала появление независимых республик.

– Появление независимых республик? Да что вы понимаете! Произошел развал страны. Для многих людей – личная трагедия. Теперь родственники стали иностранцами и проживают в разных государствах. Их разделяют границы.

– Что же здесь такого? Вся Европа так живет. Мои родственники в Италии, я здесь. Нам не мешают границы. Мы часто видимся.

– Вам нас не понять! – воскликнула Вера.

– Мне так нравится, когда вы сердитесь, – улыбнулся Бертран.

– Я вовсе не сержусь.

Принесли десерт, и Вера обрадовалась, что удалось избежать неприятного разговора с политической окраской. Легкий миндальный торт был полит шоколадом, украшен взбитыми сливками и свежими фруктами.

– Нравится? – спросил Бертран такой довольный, словно он все это приготовил сам. – Но я хочу порадовать вас не только изысками французской кухни. Вы интересовались продукцией нашей ювелирной фабрики. Вот, взгляните.

Он протянул ей изящную коробочку. В ней был гарнитур: колье и браслет.

– Великолепно! – Вера не смогла сдержать восторга. – Очень изящно и необычно. Дизайн потрясающий. Это цветной металл?

– Специальный сплав, разработан под руководством Мориса. Морис, вы помните? Мой компаньон. А камень натуральный.

– Да, вижу, опал.

Вера вспомнила, что на первой встрече у него была булавка из опала в галстуке.

– Вы любите опал? Это ваш любимый камень?

– Да, опалы приносят мне удачу.

– Красиво, – сказала Вера, возвращая ему коробку.

– Нет, нет, это подарок.

– Подарок? О нет, очень дорогой. Я не могу принять.

– В ознаменование нашего будущего сотрудничества. Ведь вы же хотели совместное предприятие? Вы сейчас в Париже – значит, дружба развивается?

– Дружба развивается, а вот насчет украшений… Боюсь, что сейчас для такой красоты нет рынка.

– Раньше вы рассуждали по-другому, – улыбнулся Бертран.

– Раньше… А теперь у нас сахар по талонам.

– Что ж, подождем до лучших времен. Они скоро настанут. Давайте выпьем за вас! – он поднял бокал с шампанским. – За ваши прекрасные глаза! Я все время вас вспоминал. Вы редкая женщина. А вы? Вы вспоминали обо мне?

Он посмотрел на нее так, что у Веры все внутри сжалось.

– Знаете, очень много дел… В Москве такая интенсивная жизнь. Год за два. Ритм совсем не такой как в Париже. И потом, у меня муж…

– Муж? – добродушно улыбнулся Бертран. – Надеюсь, вы не привезли его с собой? И мы сможем провести вмести эту ночь?

– Ночь? В каком смысле?

– В прямом. Вы женщина, я мужчина. Мы симпатизируем друг другу. Почему нет? Вы в Париже. Сейчас весна, пора любви! Соловьи зовут! Поверьте, я вас не разочарую.

– Вы меня уже разочаровали. Я не ожидала, что все это только ради… постели.

Она отодвинула коробку с украшениями, придвинула ее ближе к Бертрану.

Он задержал ее руку.

– Я не хотел вас обидеть.

Она почувствовала, как все ее тело встрепенулось от этого магнетического прикосновения. Если она прямо сейчас не удерет, то ей не сдобровать.

Она аккуратно высвободила руку.

– Я не обиделась. Просто не ожидала. Не надо портить этот прекрасный вечер. Все так красиво начиналось!

Он улыбнулся.

– И все-таки вы очень похожи на женщин из романов Тургенева! Хоть вы и пытались убедить меня в том, что теперь все поменялось. Простите великодушно.

– А что, француженки сразу соглашаются на все ваши предложения? Ваши чары сражают всех наповал? – она уже справилась с собой и могла иронизировать.

– Я не так часто это предлагаю, мои чары достаются только избранным.

Вера поймала себя на том, что она ничего про него не знает. У него есть жена? Дети? Но спрашивать не хотелось.

– Я думаю, мне уже пора идти. Мои французские подруги подготовили мне на завтра очень насыщенную программу.

– Конечно. Я понимаю. Я сейчас вызову для вас такси. А подарок все-таки возьмите. В знак моего глубочайшего почтения. Не только перед вам лично, но и передо всей русской культурой в вашем лице.

На лице Бертрана было искреннее раскаяние, и Вера немного смутилась. Вообще-то в ее планы не входило разыгрывать из себя недотрогу, но уж как-то все откровенное было сказано, и автоматом вылетело. Идиотская ситуация!

В этот момент подошел гарсон и предложил им оставить отпечатки рук в кафе.

– Правда? Это можно? – обрадовалась Вера.

Гарсон принес две прямоугольные формы, заполненные мокрым цементом. Надо было хорошенько смазать ладони специальным маслом, затем втопить ладонь в цемент и подождать, пока цемент не примет форму руки.

Вера и Бертран погрузили в теплый цемент ладони и, молча переглядываясь, подождали, пока таинство совершится. Затем аккуратно, чтобы не сбить рисунок, высвободили руки. У Бертрана указательный палец получился не совсем отчетливым.

– Вы лучше меня намазали руку маслом, – польстил ей Бертран.

– Женщины в таких ответственных делах более добросовестны. Как, впрочем, и во многих других, – уколола его Вера. Хотелось досадить ему за его неуклюжую выходку.

– О, я вижу, вы уже нахватались феминизма от своих французских подруг. Будьте осторожны, не подцепите эту заразу. Отсюда – все зло! – доброжелательно заулыбался Бертран.

Вера лихорадочно соображала, какую колкость еще отпустить, но в этот момент им принесли специальную спицу, чтобы они оставили свои подписи на влажных отпечатках.

– Мы всегда рады видеть русских гостей в нашем кафе, – услужливо поклонился гарсон.

– Как вы узнали, что я русская? – удивилась Вера, не произнесшая ни одного русского слова за весь вечер. – Мой французский так плох?

– Ваш французский безукоризненен, – поспешил объяснить Бертран. – Просто я с самого начала предупредил, что вы потомок знаменитого композитора. И мне обещали, что вашу ладонь поместит на видное место.

Гарсон еще раз поклонился, забирая их формы с цементом. А Вера смутилась. Она совсем забыла про свою фамилию. Ведь она намеревалась разобраться в своих корнях. Она не знала, имеет ли отношения к композитору Балакиреву, но опровергать слов своего спутника не стала. Она даже не почувствовала себя самозванкой: а почему нет? Все вероятно.

Наутро состоялась встреча в Национальном Центре информации и документации по делам женщин при Правительстве Франции. Вере надлежало дать согласие, что она берется в России создать филиал Центра поддержки женских инициатив. Было страшновато. Как она это сделает? И что будет с ее «Венерой»? Она-то рассчитывала получить у француженок материальную поддержку для своего собственного, начинающего крениться, бизнеса, а вместо этого получила почет, множество бесполезных советов и обязательство создать центр в своей стране.

В аэропорт ее провожал Бертран.

– Теперь, когда у вас в стране закончилась власть коммунистов, я буду чаще приезжать в Москву. Будете меня ждать?

– Ну не как жена декабриста, – посмеялась Вера. – Но мне будет приятно увидеть вас снова.

Он поднес ее ладонь к своим губам.

– Прощайте, маркиза. Нет, нет, не прощайте. Пока!

– До свидания, – отозвалась Вера.

Она с трудом сдерживала слезы. Он такой галантный, вежливый и… далекий! Почему вот такое галантное отстраненное расставание. Так хотелось броситься ему на шею. Вера! Он совершенно прав. Надо держать себя в руках! Ты в Париже с официальным рабочим визитом.

Садясь в кресло самолета, она мечтательно подумала: «Маркиза». Как сказочно он ее назвал! Как красиво. Но какая она маркиза? Она… Буратино! Вечно сует куда-то свой нос. Вот и сейчас, сунула нос в женское движение. Что из этого получится? Ну, что-нибудь получится обязательно! В любом случае нельзя унывать. Особенно после того, как ее большая мечта свершилась: она увидела Париж.

Глава 7. Женское движение

Не успела она развесить в шкафу наряды, купленные в Париже, как пришло приглашение на прием в Московской патриархии. За приглашение пришлось заплатить, сто пятьдесят рублей – по тем временам очень солидные деньги. Но она знала, что на приеме будут люди, в которых она очень сильно заинтересована.

Квитанцию об оплате ей не выдали, на пригласительном билете цена тоже не стояла. Ее это несколько обескуражило – она привыкла, что в своем бизнесе она ставит цены везде, за каждую бумажку отчитывается. Все прозрачно! Но Московская патриархия к небесной канцелярии ближе, у них там, видимо, свои счеты с налоговиками. Все хотят в рай!

В просторной трапезной столы, расположенные буквой «П», были обильно заставлены закусками. Заливное из судака, копченые стерляди, молочные поросята, жульены из грибов – все, что составляет лучший свет русской кухни. Но Вера не за закусками сюда пришла – она хотела познакомиться с Шумейко, который был 1-м заместителем Председателя правительства Российской Федерации и патронировал предпринимательство. Ей хотелось рассказать ему о женском бизнесе, открыть глаза на истинную картину.

Владимир Филиппович Шумейко восседал во главе стола. Наклонив слегка на бок свою красиво посаженную голову, он рассматривал сидящих за столом. И Веру приметил. Она всем нутром своим ощутила, как он зафиксировал на ней свой цепкий взгляд. Вере не нравилось, когда мужчины смотрели на нее вот так – словно хотели купить и дотошно просчитывали сочетание цены и качества.

Она отвела взгляд и начала усиленно изучать копченое одеяние стерляди. А Шумейко, между тем, пользовался большим успехом у присутствующих: к нему то и дело кто-то подходил, заговаривал с ним, по-свойски чокался. И всем Владимир Филиппович отвечал широкой, почти американской улыбкой. Ей бы тоже надо вот так, по-свойски подойти, но в душе затрепыхалась не свойственная ей робость. К счастью, соседи по столу отвлекли ее разговором. Это была супружеская пара, занимающаяся семейным бизнесом. Они рассказывали о своих трудностях, но с трепетом сообщили, что Владимир Филиппович обещал им финансовую помощь. Эта весть Веру порадовала тоже.

В самый разгар обеда появился камерный мужской хор, и оживился сосед Веры с другой стороны. У него были длинные волосы, поэтому она приняла его за церковнослужителя в мирской одежде.

– Пение служит улучшению пищеварения, – многозначительно произнес переодетый церковнослужитель. – Откушивать блюда надлежит согласно мелодии. Под трели тенора возьмите под язычок кисленькую клюковку, и вы в полной мере ощутите ее вкус. Под устойчивое пение баритонов следует отведывать нечто более солидное, например холодца с хреном или тушеную баранинку. Заливному из языка соответствует веселая мелодия. Но на язык не налегайте – он у коровы только один, надлежит приберегать.

– Воистину говорят, что молчать никому не вредно, а много говорить – вредно всем, – пробормотала Вера, но адресат ее замечания не услышал, был слишком упоен собой.

Она краем глаза подсматривала за Шумейко: не намеревался ли он убегать. Он сидел за столом прочно, временами, перекрывая общий шум, рассказывал анекдот. А иногда поднимался, чтобы произнести тост, рюмку ставил на ладонь с тыльной стороны и, завершив короткий спич, лихо опрокидывал рюмку. Красиво опрокидывал! Недаром среди друзей он получил прозвище «артист».

Как только объявили перерыв, Вера тут же вырвалась из объятий обильного стола и поспешила к Шумейко. Она должна была с ним переговорить!

Владимира Филипповича она настигла его в галерее, где была организована выставка-продажа изделий, произведенных все тем же малым бизнесом, о защите которого за столом там много сегодня говорили. Трикотаж, женские украшения, поделки из дерева – все это, чаще всего, производили женские руки.

Шумейко стоял возле лотка с фарфоровыми пасхальными яйцами. Чтобы оправдывать свое присутствие у прилавка, Вера тоже принялась изучать ассортимент. Одно яйцо ей приглянулось.

– Это Владимир Филиппович себе отложил, – возразила было продавщица. Но Шумейко тут же галантно уступил вещицу даме.

Вера поняла, что час ее настал. Она развернулась к Шумейко и принялась излагать заготовленную речь:

– Владимир Филиппович, мне столько нужно вам рассказать. Наше предприятие – «Венера». Мы уже третий год работаем, очень успешно. Нам кредит нужен для развития. И еще у меня есть соображения по поводу женского предпринимательства у нас в стране. Я разработала программу. Как можно попасть к вам на прием?

Она незамедлительно вручила ему свою визитку – Шумейко повертел визитку в руках и передал ее своему помощнику.

– Обратитесь к моему помощнику. Ему все можете изложить.

– Но я не хочу к помощнику! Я только с вами буду говорить. Вы мне дадите свой прямой телефон? Меня зовут Вера Балакирева.

– Вера, Надежда, Любовь. И мать их – Роза, – зачем-то произнес Шумейко.

Но тут Веру оттеснила свита, и она поняла, что прямого телефона она не получит. Но ее это не очень огорчило. Ведь она смогла подлететь к Шумейко, засветиться перед ним, фамилию назвала. Она раскачает эту лодку, непременно.

Сразу после окончания приема с ней приключился небольшой казус. Усевшись в машине и включив двигатель, она обнаружила, что не может сдвинуться с места: ее замело снегом. Она с несчастным видом встала рядом, не зная, что в таких случаях предпринимают. Но тут показались два парня атлетической наружности и легонько подтолкнули ее «жигули». Машина плавно поехала. Вера восприняла это как знак: трудности будут преодолены.

Но когда сразу же на следующий день она принялась названивать Шумейко, она поняла, что такое «не везет», и что с ним невозможно бороться. Ее футболили от одного помощника к другому, просили прислать заявку в письменном виде. Она посылала, ей ставили какие-то невнятные резолюции и снова отправляли куда-то.

Через некоторое время встреча с Шумейко все-таки состоялась. Не в его кабинете, а на совещании. Владимир Филиппович, видимо, решил одним махом отделаться от всех деловых женщин, осаждавших его просьбами, и собрал их на рабочую встречу.

В просторном кабинете в здании на Старой площади собралось около пятнадцати женщин. Почти никого из них Вера не знала – она все свое время проводила на своем производстве и знакомиться с другими деловыми женщинами не успевала.

Владимир Филиппович картинно восседал за столом, величаво покручивая головой. Он как будто бы слушал, что ему говорили гостьи, но у Веры создавалось впечатление, что ему до всего этого нет никакого дела. Ему нравилось царить среди женщин, но никакой поддержки женским инициативам его красование не сулило. Вера, глядя на всю эту театральную постановку, расхотела выступать.

После совещания, когда все стали расходится, к ней обратился помощник Шумейко.

– Ну, где твои разработки? Что ты хотела какой-то проект показать? Оставляй. Рассмотрим.

– Еще чего! Я оставлю, вы мои разработки возьмете и для себя используете.

– Как хочешь, – усмехнулся помощник. – Только если ты ничего не покажешь, тогда твои смелые замыслы так и не воплотятся… А вообще, Вериванна, зачем тебе бабы? Что ты вдруг в женское движение решила ввязываться? Хочешь в партию – вступай. К Кивелиди. Я так и быть, тебе подсоблю.

– Я подумаю, – буркнула Вера.

Она и сама на себя удивлялась: что это вдруг она ввязалась в женское движение? С мужчинами ей легко было работать, она умела с ними договариваться. Но машина завертелась сама по себе. Француженки подталкивали, и она зарегистрировала общественную организацию, создала «Центр поддержки женских инициатив и предпринимательства», а руководство «Венерой» она передала надежному управляющему.

Сразу после регистрации организации ее нашли журналисты и пригласили в газету «Хозяин», которой она рассказала о новой организации. К Вере сразу хлынули женщины. Они все хотели работать. Не только вязать варежки и печь пирожки. Женщины намеревались строить дачные домики, выращивать семена на продажу, сертифицировать драгоценные металлы, заниматься фармацевтикой. Вера давала консультации, помогала составлять бизнес-планы и писать письма чиновникам, а потом давала наставления, как правильно этим письмам «приделать ноги». Вера давно уже научилась ходить по инстанциям и с удовольствием делилась опытом.

Француженки выделили немного средств на начало, а потом предполагалось, что «Центр поддержки» выйдет на самоокупаемость – бизнес-дамы начнут платить взносы. Но взносов было гораздо меньше, чем работы. И тем не менее Вера с энтузиазмом принялась за новое дело. Ей удалось поддержать два хороших проекта: строительство садовых домиков и пошив дамских пиджаков. Вера очень радовалась результатам.

Очень скоро иждивенки, ничего не умеющие делать и только отвлекающие от дел, отвалились, а вокруг Веры собралась десятка полтора по-настоящему деловых и толковых женщин. Только собирались они не на совещаниях, а в… бане.

Вера давно ходила в баню и знала в этом толк. Поддавала она травами, а перед этим – обязательно мыла пол парной и проветривала. Все уже знали: если Вера будет поддавать, то пар получится отменный.

После парной выходили в предбанник, заворачивались в свежие простыни и пили чай с медом. Ароматный мед смазывал косточки, и наступала истома. Кризис, финансовые трудности, семейные неурядицы – все улетучивалось вместе с паром. В такие минуты Вера жалела парижанок, у которых не было русской парной.

Напившись чаю, Вера и ее деловые подруги обсуждали свои рабочие проблемы, делились опытом и заключали сделки. Так сложился своеобразный женский клуб, по субботам, после позднего завтрака – встреча в парной. Вот где настоящее женское движение!