Текст книги "Королева переходного периода. Повесть"

Глава 8. Ужин в «Метрополе»

Было начало октября 1993 года. В Большом Комсомольском переулке, где она снимала офис для «Центра поддержки» раздался звонок.

– Маркиза, дорогая, – услышала она смутно знакомый голос, – кто не счет бы за счастье увидеть!

– Бертран! – вздохнула Вера.

– Я не вовремя?

– Когда вы приедете в Москву?

– Я уже в Москве. Франсуаз Мишу сказала, что я могу найти вас по этому телефону. Когда мы сможем увидеться?

«Скажи никогда!» – подсказывал ей внутренний голос, но вместо этого она произнесла:

– Я освобожусь в семь.

– Отлично. Тогда в семь тридцать я жду вас у входа в «Метрополь».

Встрепенулись застывшие воспоминания. Подрагивающими руками она открыла сейф и достала оттуда комплект, подаренный Бертраном. Вера не хранила его дома во избежание ненужных разговоров с мужем – она все еще не разводилась с ним. Он не настаивал на разводе, ей было некогда, официально они были в браке, хотя каждый уже давно жил своей жизнью.

Без пяти семь она надела колье и браслет, свои любимые черные кружевные перчатки без пальцев и, оставив машину возле офиса, пешком направилась к «Метрополю».

Они встретились как старые друзья. Бертран вел себя очень почтительно, без малейших намеков на ухаживание. Выпили кофе в кафе отеля, поговорили о том, о чем.

– Я пробуду в Москве неделю, – сказал он. – Хочу здесь открыть свою фирму.

– Не страшно? – с улыбкой спросила Вера. – Иностранные инвесторы пока не рискуют пускать тут корни. Все очень нестабильно. В «Белом доме» засели Депутаты Верховного совета. У них оружие. Вот-вот начнется пальба.

– Разве я похож на запуганного ягненка?

– Нет, на ягненка не похож, – вынуждены была признать Вера. – Вы хотите торговать вот этим?

Она показала на браслет.

– Думаю открыть бутик с женской конфекцией. Разумеется, прилавок с бижутерий поставлю.

– Приглашаете меня в дело?

Он замялся, и Вера с досадой сказала:

– Я для вас слишком мелкая пташка?

– Я бы не хотела мешать дело с…

– С чем?

– Вы очень обаятельная, милая женщина. Слишком милая. Пока в России не ваше время. В вашей стране бизнесом занимаются по-мужски грубо. Очень грубо. Вам не стоит в это ввязываться.

– Как хорошо вы осведомлены в том, что творится у нас в стране! – возмутилась Вера. – А ничего, что я уже занимаюсь бизнесом?

– Да, да, конечно. Я знаю. Про ваш «Центр поддержки» тоже знаю.

– Понятно. Вы считаете все это женским вышиванием.

– Я хочу вас уберечь. Вы мне слишком дороги.

– Дорога? Мы видимся третий раз в жизни!

– Разве? А мне кажется, что мы знаем друг друга целую вечность, – улыбнулся француз.

– С восемьдесят девятого года. Похоже на вечность – в России столько за это время случилось перемен. Началась новая эпоха.

– Завтра во французском посольстве обед. Будут русские партнеры. Могу я вас пригласить?

– В качестве переводчика? – съязвила Вера.

– О нет, я не буду вас утруждать, – Бертран неожиданно перешел на русский язык.

– Вы говорите по-русски? – опешила Вера.

– Теперь да. Освоил ваш прекрасный язык, посещал курсы. А чем это время занимались вы?

– Я тоже училась. Все еще учусь. В Академии государственной службы. Хочу с бизнеса переключиться в политику. Хочу делать политическую карьеру.

– Политика? Но это так опасно! В политиков у вас стреляют! – искренне воскликнул Бертран.

– Разве я похожа на запуганную овечку?

– Я восхищаюсь вами! Помните наш ужин в кафе? Я заходил туда, смотрел на отпечаток вашей ладони.

– Звучит очень впечатляюще, – смутилась Вера.

– Так вы составите мне компанию на завтра?

– Что ж, пожалуй. Да, до завтра.

Она встала из-за стола и решительно направилась к выходу.

Домой не хотелось, и она колесила по городу. Надо было немного успокоиться. Он смотрел на отпечаток ее ладони! Это звучало почти как признание в любви. В голову полезли всякие бабские мысли. А хорошо бы было выйти замуж за Бертрана, уехать в Париж, экономически спокойный и устойчивый. Подальше от этой суеты и неразберихи.

Глава 9. Жаркий октябрь 93-го

Но обеда в посольстве не получилось. Утром Вера включила радио – обстановка в Москве по-прежнему оставалась напряженной. Позвонил телефон, Вера с удивлением подняла трубку: кто это с утра пораньше? Звонили из Лиги кооператоров и предпринимателей.

– Давай, чеши к нам. Мы организовали штаб в защиту демократии. Ждем тебя.

– Давно сидите?

– Со вчерашнего вечера.

– Сейчас приеду, привезу вам еды.

Вера, не раздумывая, выгребла из холодильника все, что там было, и отправилась спасать от голода защитников свободного предпринимательства. Она близко к сердцу воспринимала события этого октября, потому что старый уклад не выпускал на волю зарождающийся капиталистический класс. Верховный совет под председательством Хасбуллатова не выпускал законы, которые способствовали бы развитию предпринимательства, особенно в сфере производства. Предприниматели собрались в ЛИКОПе, начали собирать деньги в защиту демократии и предпринимательства.

Не успела она приехать, как тут же наскочила на Ивана Кивелиди.

– Нужен человек для переговоров. Хочешь с белым флагом пойти к Белому дому?

Вера растерялась.

– Какие переговоры? Они предатели дела демократии, а вы переговоры предлагаете?

Разговор о переговорщике прервался, потому что в коридор выскочил всклокоченный мужчина:

– Руцкой поехал брать «Останкино»! Только что по Би-Би-Си передали. Ему нужен эфир.

– Так что же мы медлим? – забурлили в ЛИКОПе. – Помчались в Останкино. Надо остановить Руцкого!

Вера оказалась в числе энтузиастов. Конечно, она помчится спасать телецентр, с которым связана важная часть ее жизни.

У здания телецентра собрались толпы народу. Вера оставила машину вдалеке.

– Что-то мне не хочется туда идти, – пробормотала Вера. Теперь, когда она оказалась на месте, стало непонятно, как они могут защищать «Останкино». Но друзья подхватили ее под руки, и через несколько мгновений она оказалась в самой гуще толпы.

Над толпой разносился голос Ампилова, призывавшего в мегафон:

– У вас есть бутылки! Заливайте в них бензин! Зажигайте! Бросайте их в разбитый пролом! Мы всегда найдем оружие, чтобы добиться цели. Смелее, товарищи!

Тут же в здание телецентра, под женские визги, полетели горящие бутылки. Кто-то пытался остановить бушующих хулиганов, но разобрать, кто свой, кто чужой, было невозможно. Люди возбужденно кричали, требовали чего-то.

Вера, поддавшись общему прорыву, тоже кричала, размахивая руками. Она ощущала свою причастность к чему-то великому. Вероятно, так же чувствовали себя французы ровно два века назад, совершая свою Великую французскую революцию. Точно так же они чувствовали восторг и гордость, когда брали Бастилию. Ей захотелось запеть «Марсельезу», и она едва сдержала себя.

Машинально Вера двигалась вперед, расталкивая толпу руками. И вдруг оказалась на свободном пятачке. Настроение неожиданно резко поменялось. «Что я здесь делаю? – подумала она. – Зачем я тут?» Вдалеке дымился телецентр, загоревшийся от брошенных бутылок с бензином. Под руки протащили раненого. Его ноги волочились, а по лицу стекала тонкая струйка крови. От всего увиденного она почувствовала ужас. Она не может усмирить эту толпу, она не может потушить этот пожар. Ее присутствие здесь совершенно бессмысленно. И вообще это сборище бессмысленно. Она хотела было крикнуть, чтобы все расходились по домам. Но голос куда-то исчез, она беспомощно пошевелила губами. Нет, надо убегать отсюда. И она начала пробираться к своему автомобилю.

Когда она уже оказалась в двух шагах от места, кто-то задел ее локтем.

– Смотри-ка! Буржуйка к своей тачке шлепает! – завопил хриплый голос. – Хватай ее!

Мужчина, кричавший это, явно был выпивший. Он схватил ее за руку и потащил.

– Куда вы меня тащите! Да как вы смеете! Что я вам сделала? Помогите!

Но никто не обращал на нее внимания. Ее охватил безумный страх. Если прямо сейчас, на обочине бушующей толпы, ее начнут насиловать, никто даже не посмотрит в ее сторону. Даже не повернет головы! Ее спутники, которых она привезла с собой, увлеклись манифестацией, были далеко и забыли о ней напрочь.

– А ты хорошенькая, – зашипел подвипивший мужчина. – Ишь, прическа какая.

От страха у Веры вдруг взялась недюжинная сила, и она оттолкнула от себя наглого мужика. Он упал, и она, воспользовавшись его пьяной неуклюжестью, добежала до машины. «Жигуленок» не подвел: мгновенно завелся и помчался прочь. Вера так быстро вскочила в машину, что поначалу не заметила, что боковое стекло с пассажирской стороны было разбито.

Она не нашла ничего лучшего, как приехать в отель, где остановился Бертран. Они ведь планировали ехать в посольство, значит, он должен быть на месте.

Она не ошиблась и жутко обрадовалась, когда Бертран открыл ей дверь.

– Что случилось? У тебя такой вид…

– Я беспокоилась о тебе. На улицах творится ужас. Тебе нельзя выходить.

Она не заметила, что они оба перешли на «ты».

– Меня горничная не пустила. То есть она меня предупредила, что лучше сидеть в номере. А ты? Ты наверняка ввязалась в какую-нибудь историю!

Самообладание ее резко покинуло, и она заревела.

– Меня чуть не изнасиловали… Так страшно было…

– Вандалы! Садись, сейчас я налью тебе коньяку.

Он усадил ее в кресло и из мини-бара достал бутылку с «Камю».

– Спасибо, – всхлипывала Вера. – Мне стекло разбили. Боковое. Хорошо, что боковое. Камень бросили. Мешала им моя машина.

– Ты сейчас успокоишься, я вызову такси, и ты поедешь домой. А машину оставь. Завтра я позабочусь о том, чтобы ее починили.

Вера с благодарностью на него посмотрела.

– А можно я… не поеду домой? Я боюсь.

Она сама не поняла, как это у нее произнеслось.

– Конечно! – обрадовался Бертран. – Я хотел тебе предложить, но не решился.

В понедельник Бертран, свернув неоконченные дела, улетел в Париж.

– Очень тебя прошу, – сказал он, прощаясь, – не ходи на митинги не лезь под пули и под танки. Я хочу увидеть тебя в следующий раз целой и невредимой.

Глава 10. Почти королевская корона

После бурных октябрьских событий жизнь начала входить в привычную колею. В ЛИКОПе Вере дали важное поручение: заниматься пенсионерами, вкладчиками Сбербанка, потерявшими свои вклады. Вера сразу поняла, что ей дали это практические безнадежное дело, чтобы ее дискредитировать. Вернуть вклады было практически невозможно! Но Вера приняла этот вызов: невозможно? Все возможно!

Старики, увидев Веру, огорчились:

– Вы такая молоденькая! Что вы сможете?

– Смогу! – твердо заявила Вера. – Я буду вашими глазами и ногами. Меня в детстве звали «фейерверк». Буду с огоньком отстаивать ваши вклады.

Но хоть она и хорохорилась на публике, а в душе был страх: а вдруг и правда она не справится? Она даже не знала, как к этому вопросу подступиться!

Несколько дней она пребывала в печальном настроении. Ноябрьская непогода радости тоже не прибавляла. И вдруг пришла посылка. От Бертрана! Он отправил ее сразу, как только вернулся домой после октябрьского визита, но она шла к ней больше месяца.

Он прислал ей игрушку: пушистого черного котёнка с белой грудкой и зелеными глазками. На дне коробки лежала открытка: «Дорогая маркиза, – писал Бертран. – Надеюсь, ты больше не партизанишь возле телевизионного

центра, и на твою драгоценную жизнь никто не покушается. Пусть этот талисман помогает тебе, как знаменитому хозяину помогал его верный Кот в сапогах. Я смею надеяться, чтобы будешь вспоминать меня каждый раз, когда ты будешь смотреть на эту милую игрушку. Я живу мечтой о нашей следующей встрече».

Котенок был мягкий, теплый, размером с настоящего зверька. И даже мяукал, когда его гладили по животу. В России таких игрушек Вера не встречала. И таких мужчин, как Бертран, она тоже никогда не встречала. Когда же будет эта следующая встреча? Она тоже мечтала о ней.

Подарок из Франции не смягчил тоски, и она решила прибегнуть к верному средству, которое всегда поднимает настроение женщинам: она пошла в парикмахерскую.

Мастерица из «Чародейки», знаменитого салона на Новом Арбате, постаралась на славу. Верины волосы она уложила в косу вокруг голову. Получилось не по-современному, но очень женственно и нарядно.

Когда она вышла в холл, она заметила, что все взгляды посетителей устремились на нее.

– Ах, какая женщина! – воскликнул один мужчина. – Потрясающая коса. Прямо королевская корона! Сегодня все мужчины будут признаваться вам в любви!

Она вышла на улицу в приподнятом настроении, несмотря на изморозь и слякоть. Она легким жестом проверила прическу, раскрыла над собой зонт и сказала сама себе: «Ну вот, из маркизы меня перевели в королевы. Теперь я королева переходного периода. И где же ты, мой король?»

Глава 11. Знакомство с родословной

Однажды раздался звонок, выбивающийся из привычной обоймы. Это была не женщина, мечтающая открыть свой бизнес. Это не был ветеран, желающий отвоевать свой вклад у Сбербанка. Это была директор музыкальной школы имени Балакирева. Она спросила, имеет ли Вера отношение к прославленному композитору. Вере стало неловко: она ведь столько раз обещала Бертрану разобраться со своей родословной. Да все дела, дела! Пришлось признаться директрисе, что Вера толком ничего не знает о своих корнях, но пообещала в самое ближайшее время заняться розыскной работой.

В те времена мало занимались своими корнями. Она и дедушку с бабушкой почти не помнила, потому что их не стало, когда она была совсем крошкой. Никаких семейных реликвий не сохраняли. Не было принято! Отец Веры был членом партии, занимал ответственный пост, а для таких людей дворянские корни не были желательны, так что о том, откуда происходили предки Веры Ивановны, не говорилось и не вспоминалось.

Но теперь обстоятельства другие! Теперь все открывается, теперь свобода. Архивы стали доступны. Нужно всего только в архив и сделать запрос. Пользуйся! Она давно собиралась это сделать, но московская круговерть засасывала, она все время откладывала знакомство со своей родословной. А вот теперь она пообещала директору музыкальной школы, что разберется со всем немедленно.

Выяснилось все очень быстро: у композитора Милия Алексеевича Балакирева было два брата, Андрей и Константин. От последнего отходила ветка, к которой принадлежала Вера Ивановна. Выходило, что она не только потомок композитора, но и еще дворянского происхождения, так как Балакиревы были дворянами.

Веру все это очень польстило, и она радостно расписала все это в письме Бертрану. Они теперь активно переписывались, Вера подробно рассказывала в письмах про свою активную деятельность, а Бертран про себя рассказывал мало, но зато осыпал Веру комплиментами. Вера так привыкла описывать в посланиях к Бертрану свою жизнь, как в дневнике, что уже не мыслила себя без этой переписки.

«Я всегда знал, дорогая моя маркиза, что у тебя особенное происхождение, – отвечал ей Бертран. – Я счастлив, что ты наконец подтвердила свою принадлежность к прославленному роду Балакирева. Радуюсь за фамилию Балакирев. Ты ее лучшее украшение!»

Вере захотелось сделать что-то существенное, внести свой особый вклад в развитие школы, названный в честь ее замечательной фамилии, с которой она никогда не расставалась. Когда она выходила замуж, муж, понятное дело, требовал, чтобы Вера взяла его фамилию, но она наотрез отказалась и теперь очень радовалась, что настояла на своем. У нее не просто красивая фамилия! У нее особенная фамилия! И для школы надо сделать что-то особенное. Конечно, она помогла с ремонтом, нашла спонсоров. Разумеется, она стала помогать талантливым детям, организовала им участие в конкурсах. Но этого было мало! Нужно было что-то еще! И тут ее осенило: нужен портрет. Особый, красивый, очень большой портрет Милия Алексеевича. Она заказала этот портрет известному художнику.

Бертран, узнав об этом, выразил желание оплатить работу художника. Вера с одной стороны обрадовалась, потому что она с ужасом думала о том, где она возьмет деньги, чтобы рассчитаться с живописцем. А с другой стороны, она огорчилась: Бертран никогда не спрашивал, а как она живет, а хватает ли ей денег на жизнь. Ей самолюбие не позволяло пожаловаться, попросить у Бертрана денег, а сам он не догадывался. Да и как он мог догадаться, когда она старательно производила впечатление женщины с высоким доходом. А какие там доходы! Наряды ей шили ее работницы, стоили они по себестоимости совсем дешево, но выглядели богато. Ездила она все еще на «жигулях». И жила все там же. Денег постоянно не хватало, и она вынуждена была постоянно крутиться. Но Бертрану об этом она не писала в письмах. Пусть он по-прежнему считает ее маркизой. Или еще лучше: королевой переходного периода. А во время переходного периода даже королевы испытывают материальные затруднения.

Глава 12. Выборы

Но Вера не только не унывала – ей все нравилось. Она с азартом погружалась в свои предпринимательские дела, не меньше сил отдавала общественной жизни. Когда ей предложили выдвинуться в Государственную думу, она не удивилась и не засомневалась ни на минутку. Конечно! Ей надо в Думу! Там она сможет показать, какие есть талантливые женщины-предпринимательницы, как нуждаются в государственной поддержке пенсионеры, потерявшие свои вклады в банке. Она вступила в блок «Мое Отечество», и коллеги по блоку ей предложили баллотироваться от Поволжской региональной группы. Вере это предложение подходило, потому что она родилась и выросла в городе Чистополе Татарской республики, место это знала.

Но когда она приехала в свой округ, выяснилось, что ее главной конкуренткой будет Сажи Умалатова. Вера сразу поняла, что Умалатовой она проиграет. Та мусульманка, за ней пойдет большинство.

– Да ладно, что ты паришься! Ну, подумаешь, мусульманка, – успокаивали ее коллеги по блоку. – Ты же лучше!

– Вы ничего не понимаете! – горячилась Вера. – Это мусульманский регион. Меня там просто всерьез не будут воспринимать.

Она стала искать округ, от которого могла бы выдвигаться как одномандатник. Коллеги подсказали: Серпуховский район Московской области подойдет. Там нет женщин ни от одной партии, так что у нее есть все шансы выделиться. Но для участия в выборах единоличный кандидат должно набрать пять тысяч подписей. Времени оставалось мало, и Вера опечалилась.

– Как же я все это соберу?

– А как все собирают? Сидят с красными глазами в «красном» уголке и перекатывают фамилии из данных собеса, – объяснили ей бывальцы. – Тебе на это хватит и дня! Ну, пару-тройку дней, в нескольких районах собесы окучишь.

– Как же я попаду в эти собесы? – поразилась Вера.

– Деньжат подкинешь, совсем чуть, не пугайся, в провинции народ не избалованный. Это в Москве много сдерут, уже прочухали, какой выгодный бизнес.

Вера краем уха слышала про мухлежи с подписями, но до конца не верилось, что так и происходит повсеместно.

– Нет, я так не хочу, – пробормотала она. – Я по-честному хочу.

Зря что ли она создала Центр поддержки женских инициатив! Она кинула клич по своим подружкам, товаркам, подопечным. Как муравьишки разносят по всему лесу травинки и соринки, так и ее соратницы разнесли весть о том, что Веру Ивановну надо поддержать. Навалились всем женским миром, собрали искомые пять тысяч подписей. Настоящих, не липовых. Вскоре избирательная комиссия выдала ей справку в том, что она, Вера Ивановна Балакирева, зарегистрирована кандидатом по округу 114.

Теперь ей предстояло выйти из блока «Мое Отечество». Она не видела в этом особой беды. В блоке были такие сильные личности! Станислав Шаталин, Мартин Шаккум – такие имена, мощные фигуры. Рядом с ними ее персона была весьма скромной. Но к ее великому изумлению ее выход из блока наделал немало шума.

Шаккум наорал на нее:

– Ты вообще хоть иногда думаешь, когда что-то делаешь?? Ты даже не посоветовалась. Твоя чертова самостоятельность!

– Да что тут такого? – недоумевала Вера. – Без моей скромной персоны «Мое Отечество» рухнет?

Шаккум спешил, поэтому разговаривать с Верой не стал, но красноречиво погрозил ей кулаком.

Вера поймала в коридоре помощницу Шаталина Людмила Матвеевну.

– Объясни мне, ради бога, что происходит? Почему такой шурум-бурум?

– А ты сама не понимаешь?

– Нет.

– Ты же подписи у блока отобрала!

– Ну подумаешь, пять тысяч. Я их для себя как одномандатника за несколько дней собрала.

– Нет, душа моя, речь не о пяти тысячах. Все же в цепочке. За тобой уходит семьдесят тысяч, а для нашего небольшого блока это огромная дыра. Нам пришлось немало побегать, чтобы эту дыру залатать.

– Теперь понятно, – испуганно вздохнула Вера. – Теперь понятно, почему Шаккум так на меня взъелся. И после этого вы меня оставили в живых?

– Ну мы же мирные люди, – посмеялась Людмила Матвеевна. – Живи!

Вера очень переживала из-за того, что подвела своих друзей по блоку. Даже заболела на нервной почве. Но – увы. Ни блок «Мое Отечество», ни сама Вера как одномандатник в Думу не прошли.