Текст книги "Королевская кровь. Горький пепел"

Глаза ее сощурились, и на секунду показалось, что она кинет в него миской. Но Алина, сделав глубокий вдох, отвернулась и продолжила есть.

– Я говорила, что иногда вас ненавижу, лорд Макс? – светским тоном поинтересовалась она через несколько минут – когда доела и встала вымыть миску.

– Много раз, – подтвердил Тротт. – Зато теперь не страдаете, а злитесь. Это куда конструктивнее.

Принцесса вздохнула, повернулась от воды. Взгляд ее снова стал потерянным.

– Пожалуйста, лорд Макс. Пожалуйста. Посоветуйте, что мне делать.

– Я не могу…

– Не как мужчина, которому придется спать со мной, – звонко выговорила она. – Как мой наставник. Как старший друг, лорд Макс! Что бы вы сделали на моем месте? Как бы привели мозги в порядок? Я не хочу, чтобы вы умирали, я понимаю, что мне нужно стать вашей женой, но я никак, никак не могу справиться. У меня внутри все восстает от мысли об этом! Мне даже думать об этом страшно!

Руки ее дрожали, и Тротт встал, потому что выносить это было очень тяжело.

– Хорошо, – произнес он, глядя в ее заплаканные усталые глаза. – Я отвечу как ваш наставник и друг, Алина. Постарайтесь взглянуть на предстоящее с другой точки зрения. Можно ведь отнестись к физическому контакту как к медицинской процедуре. Скорее всего, болезненной, но длящейся ограниченное время и не являющейся унизительной. С человеком, который, смею надеяться, вам не неприятен и которому вы доверяете.

Принцесса заморгала, покраснела и отвела взгляд.

– Что же касается собственно брака, – продолжал Макс глухо, – главное нам – дойти до порталов и вернуться на Туру. А там давно уже разрешены разводы. Поверьте, у меня нет никакого желания привязывать вас к себе. Более того, раз повреждения здесь никак не сказываются на туринских телах, то, полагаю, и это… повреждение не скажется. Главное – выйти. А остальное вы забудете как страшный сон.

Принцесса слушала его, то краснея, то бледнея и хмурясь, то задумчиво опуская глаза и нервно сжимая руки. И когда он замолчал, лицо ее просветлело.

– Я это и хотела услышать, – проговорила она серьезно. – Спасибо, лорд Макс, что не стали юлить и не оставили меня без поддержки.

Она несколько минут побродила туда-сюда в сумерках по берегу. Остановилась, потерла ладонью лоб. Глаза ее уже начали мерцать зеленью.

Солнце скрылось за линией гор. Зашумели папоротники под порывами усилившегося ветра.

– Пойдемте, – сказала принцесса решительно, но голос сорвался, и она прерывисто вздохнула. – В конце концов, брак с вами – это действительно куда лучше жертвоприношения у лорташских богов.

* * *

В пещере было сухо и темно. Камень сразу поглотил все звуки: пропали шум листьев и плеск воды, не слышно стало ни шагов, ни дыхания, словно они двигались в пустоте. Прохлада Источника покалывала ледяными бодрящими иголочками, а пульсация защиты ощущалась как пронизывающие вдохи и выдохи, доносящиеся из темного нутра пещеры. Из сгустков тьмы у стен то и дело появлялись сомнарисы, провожали гостей взглядами и снова пропадали.

Тротт крепко держал принцессу за руку, и горячая ладонь его помогала справиться с нервной дрожью. Зябко и страшно было пятой Рудлог, но она приняла решение и теперь уже желала только одного: чтобы все случилось как можно скорее.

Бог встретил их глубоко внизу, в просторном скальном зале, заполненном шелестящей темнотой. Жрец больше не был похож ни на человека, ни на ворона – пятно вымораживающей, концентрированной пустоты, на которое было больно смотреть.

И не смотреть не получалось – так завораживающа и мощна была эта бездна. Алина вдруг подумала, что Черному не нужно было их согласие: пусть он слаб, но остается богом и легко мог бы их заставить. Но нет, оставил решение за ними. За ней.

– Я испытывал вас, пташка, – льдом прошуршал голос Жреца. – Жизнь не заканчивается выходом из врат, сладится – нужно будет новые узлы развязывать, новые проблемы решать. Вот и посмотрел на вас. И увидел, что хотел. Теперь спрошу – хотя знаю ответ, однако для ритуала слова должны быть произнесены вслух. Согласны ли вы стать мужем и женой?

– Согласен, – отозвался лорд Макс. Алина посмотрела на него: лицо его было спокойным, но пальцы сжали ее ладонь, и мышцы напряглись. И она зажмурилась и прошептала:

– Согласна.

– Смотри на мужа твоего, дочь моя, – заговорил бог, и каждое слово вспышкой холода отдавалось в теле, – назначаю тебе защитника и любимого, руку крепкую, отца детей твоих. Будет он твоим щитом и мечом, беды твои разделит, на себя возьмет. Клянешься быть ему хорошей женой?

– Клянусь, – выдохнула принцесса.

– Дай ему крови своей, – приказал Жрец, – чтобы связаны вы были не только клятвами, но и кровной связью.

Алина растерянно посмотрела на Тротта, не понимая, что ей делать, – и он молча достал из ножен свой нож и протянул ей. Принцесса осторожно, закусив губу, надрезала себе руку выше запястья, зашипела – лезвие было таким острым, что боли не почувствовалось, только защипало и потекло из раны горячее. И протянула оружие обратно.

Лорд Макс взял его, затем перехватил ее раненую руку и, склонившись, провел по ране языком. И еще, и еще. Алина замерла, забыв дышать. Это было болезненно, смущающе и странно.

Тротт лизнул еще раз, провел по ране рукой – закололо, и порез затянулся.

– Смотри на нее, сын мой, – сказал бог торжественно. У Алины так колотилось сердце, что она почти не разбирала слов. – Назначаю тебе женщину верную, добрую, честную, даю тебе любимую, сердце нежное, мать детей твоих. Будет она твоим кровом и постелью твоей, пищей и водой твоими. Клянешься быть ей хорошим мужем?

– Клянусь, – ответил Тротт уверенно.

– Дай ей крови своей, чтобы утвердить вашу связь.

Тротт надрезал свою руку и протянул принцессе. И она, взяв его за ладонь двумя руками, склонилась, чуть помедлив, – и увидела, как судорожно сжались его пальцы. Коснулась надреза языком и, чувствуя солоноватый вкус горячей крови, вцепившись в его руку, несколько раз провела языком по ране. Дыхание Тротта сбилось, и Алина удивленно подняла голову – но губы его опять были плотно сжаты, а сияющие зеленью глаза казались темными, затуманенными.

– Помните, теперь вы единое целое, – ворвался в ее сознание голос бога. – Соединяю вас, птенцы.

Раненую руку обожгло холодом. Алина подняла ее – на запястье соткался черный, плоский и широкий браслет, в темноте словно сияющий изнутри золотой пылью. И у лорда Макса на руке оказался такой же.

– И благословляю вас, – ледяной ласкою прокатилась по телу сила Источника. – Скрепите ваши клятвы поцелуем, птенцы.

Алина взволнованно выдохнула. Тротт повернулся к ней, взял ее руку – и она зажмурилась изо всех сил, когда он очень бережно коснулся сухими губами ее пальцев, а потом – лба. И отстранился.

Принцесса открыла глаза, недоуменно и растерянно заморгав.

– Теперь идите, – повелел бог. – Здесь много пещер, любая может стать вам кровом на эту ночь. А утром мы отправимся в путь. Идите, птенцы.

* * *

Макс за руку вывел одеревеневшую принцессу на берег озера, где лежали их вещи. Алина была бледной, искусала губы до красных пятен, и дыхание у нее было учащенным. Взгляда его она старалась избегать. Да и ему до спокойствия было очень далеко.

Тротт отпустил ее, отошел к сумкам.

– Вы способны разумно мыслить или улетите в гостеприимные руки местных богов сразу, как я отвернусь? – спросил он осторожно.

Новоиспеченная супруга непонимающе взглянула на него, моргнула. Взгляд из почти безумного стал осмысленным.

Слабо улыбнулась.

– Я в панике, но еще не сошла с ума, лорд Макс. А в-вы… – она поглядела на берег, еще больше бледнея, – х-хотите прямо з-здесь?..

От этого «хотите» ему снова стало жарко и жадно, и кровь почти закипела.

– Мне кажется, нам лучше обойтись без свидетелей. – Голос был хриплым. Тротт кивнул ей за спину, туда, где из пещеры выглядывали любопытные сомнарисы.

Алина, распахнув глаза, обернулась и с облегчением, неуверенно засмеялась. Ему кисло стало от ее испуганного смеха.

– Да и вам будет комфортнее не под открытым небом, – Макс поднял свои сумки. – Я поищу подходящую пещеру. При подлете видел одну чуть выше по холму. Пойдете со мной? Я боюсь, что вы все же сбежите за те десять минут, что меня не будет.

– Я подумываю об этом, – ответила она, храбрясь и старательно подхватывая его ироничный тон. – Но, наверное, я лучше искупаюсь, лорд Макс. У меня рука в крови, – она показала разводы у черного браслета, там, где был порез, – и я вся в каменной пыли.

– А вот это правильная мысль, – кивнул Тротт, направляясь к лесу. – Только не отходите далеко от берега. Неизвестно, какие здесь дно и глубина.

* * *

Принцесса выбралась из воды очень быстро, потому что ночью в большом озере одной было страшно даже у берега. Надела чистую сорочку, потянулась к штанам – и обессиленно села на траву, прижав их к себе и глядя на поднявшиеся луны. Смысл надевать, если все равно придется снимать?

Алина так устала переживать, что начали слипаться глаза, словно она выпила вина, и накатывать ощущение, что все происходит не с ней. Это был даже не страшный сон, это был сон невероятный, странный, невозможный. Невозможно, чтобы она дала брачную клятву лорду Максу. Невозможно, что пройдет совсем немного времени, и он ляжет с ней как муж. И будет касаться и целовать…

Она нахмурилась.

Почему он не поцеловал ее в губы?

Через несколько минут вернулся Тротт. Остановился рядом, и Алина с опаской задрала голову. Он снимал сорочку, поглядывая на озеро.

– Я нашел нам кров. Маленькая, сухая и теплая пещера, – сообщил он так невозмутимо, будто им там просто так ночевать! – Даже развел у входа костер. Видите?

Принцесса обернулась туда, куда он показывал, – шагах в пятидесяти, чуть справа и выше от них на холме среди папоротников виднелся огонь.

– Пойдете туда или подождете меня здесь?

Алина посмотрела на его пальцы, застывшие на ремне, и поспешно вскочила.

– Я п-пойду, лорд Макс. Пойду.

Она почти бегом помчалась к костру. Но по пути несколько раз обернулась – посмотреть, как Тротт, обнаженный, заходит в темную воду под двумя лунами.

Пещера действительно оказалась очень маленькой, но высокой и с широким входом – словно палатка, вырезанная в камне метра на два в глубину. Места в ней хватило только на одеяла, постеленные на свежесрезанные папоротниковые листья – и когда только Тротт успел и срезать их, и развести костер? Каменные своды, подсвеченные бликами огня, смыкались над головой узкой аркой, но это не пугало, а придавало ощущение безопасности. Алина помаялась и все же села на ложе, подтянув ноги к подбородку и глядя на костер. Пусть все случится здесь, это не повод глупо мяться рядом. Страх, то ли от усталости, то ли от предоставленной Троттом передышки притуплялся, оставляя место чему-то волнующему, от чего захватывало дух.

– Я не буду бояться, – проговорила принцесса твердо. Сердце колотилось как сумасшедшее, и ладони были влажными. – Это лорд Макс. Он ничего плохого мне не сделает.

Над кронами деревьев было видно, как Тротт моется внизу, у берега, и Алина загляделась на движения его рук, ощущая, как горячо становится ей от близкого огня.

– А еще он красивый, – сказала она себе шепотом. Поднялась, шагнула чуть в сторону, прислонилась к каменной стене, обхватив себя руками, и продолжила завороженно смотреть туда, где находился Тротт. И только когда он вышел из воды, оделся и направился в ее сторону, принцесса вернулась в пещеру.

* * *

Макс поднялся на пригорок и остановился в нескольких шагах от костра. Принцесса, одетая в одну сорочку, сидела на одеялах, поджав под себя ногу. Сверкнула в его сторону зелеными глазами, нервно дернула крыльями, опустила голову – и он потер лицо ладонью, не зная, что говорить.

Вязкое ощущение неправильности не отпускало.

– Послушайте, Алина, – проговорил он серьезно. – На самом деле вам нет никакой нужды скреплять этот брак. Мы можем просто сейчас лечь спать. Если вам это претит… Понимаете, довести Жреца до врат – не ваша задача, и вы не обязаны жертвовать собой ради меня…

Она подняла глаза.

– Что вы сейчас делаете, лорд Тротт! – сдавленно произнесла она, вставая. – Зачем? Я только собралась… Разве я могу оставить вас… зачем?

В груди кольнуло стыдом.

– Это называется перекладывание ответственности, Алина, – сказал он глухо, подходя к ней. Принцесса повернула голову в сторону, часто моргая. – Простите меня за это. И никогда не поступайте так.

Она вздохнула, расправила плечи, взглянув на него, и теперь уже Тротт отвел глаза, чтобы не разглядела в них то самое непозволительное, постыдное, жадное, что сжигало его изнутри.

– Вы ведь б-будете осторожным?

– Обязательно, – пообещал Макс, чувствуя, как трудно дышать и как хочется уже коснуться ее.

– Я вам доверяю, лорд Макс.

– Хорошо… – Он не успел опомниться, как Алина зажмурилась и потянула с себя сорочку. Прижала ее к себе – красная, снова кусающая губы. Макс молча смотрел на принцессу – на ее тонкое девичье тело с маленькими грудками, округлыми коленями и подрагивающими крыльями – и не мог ничего сказать. Не было слов.

– Мне, наверное, лучше лечь? – спросила она дрожащим голосом.

– Да, – ответил он хрипло, поражаясь, что частящее дыхание позволяет еще отвечать. – Да.

Когда она забралась на одеяла, отвернувшись к каменной стене, Макс посмотрел на ее ягодицы, на изгиб талии – и поднял глаза к небу. В висках колотила кровь, а он поспешно раздевался, глядя, как зябко поджимает принцесса пальцы на ногах, как блики огня играют на ее коже и крыльях, на крестцовых ямках и ложбинке позвоночника.

Бросил вещи на землю, лег – Алина чуть напряглась, затаила дыхание. Придвинулся ближе. Еще не касаясь – но шелковые перья крыльев уже щекотали ему живот и грудь, и думать связно от знакомого юного запаха было не просто сложно – невозможно. Тротт аккуратно погладил хрупкое плечо, спустился ладонью на живот. Кожа ее казалась обжигающей.

– Я должен подготовить вас, – сипло сказал он, с наслаждением ощущая у губ мягкие волосы. – Чтобы не было больно. Это значит, что мне нужно будет прикасаться к вам… на вашем теле есть места, стимуляция которых позволит организму…

– Я читала… я понимаю ф-физиологию процесса, – проговорила она тоненько. – Д-делайте все, что нужно, п-профессор.

– Тогда, – попросил он тихо, – повернитесь ко мне, Алина.

Она неуверенно качнулась к нему – и при первом же движении Макс мягко развернул ее к себе. Зарылся пальцами в светлые волосы, увидел распахнутые зеленые глаза, приоткрытые губы – и, ослепленный близким совершенным телом, и юной налитостью груди, и трогательными ямками ключиц, притянул ее вплотную, задыхаясь от близости, кожа к коже. И коснулся губами мягких губ.

Как он и думал – жарко и сладко.

Как давно он этого хотел.

Принцесса выдохнула, едва уловимо сжавшись. И дышать стало тяжело, почти невозможно – осталось только целовать ее, раздвигая языком губы, вжимая в ложе, чувствуя жар и сладость ее рта. И сдерживаться, сдерживаться, чтобы не напугать.

Его трясло так, что он стискивал зубы. Под руками – гладкая кожа, под губами – ключицы, тонкая шея. Острая юная грудь. Тонкий сливочный вкус кожи. Запах, который он мог бы вдыхать вечно.

Макс ласкал ее языком, спускаясь по животу к бедрам, целовал и гладил так жадно, будто это не ее, а его первый раз был, – и задыхался, задыхался от желания, чувствуя, как вздрагивает она под его губами.

От этой дрожи в голове окончательно помутилось, и он задрожал, застонал сам, сжимая ее бедра и целуя уже их. На мгновение приподнялся – увидел ее широко распахнутые глаза, и от их затуманенности его окончательно захлестнула горячая волна и понесла, заставляя забыть и про самоконтроль, и про осторожность.

Алина лежала, зажмурившись – вся храбрость улетучилась, когда профессор только коснулся ее губ. Принцесса мало что понимала, только сердце колотилось как сумасшедшее, и страшно было посмотреть, что Тротт делает. Она то сжималась, когда он царапал ее щетиной и чувствительно целовал грудь – тогда с губ срывался выдох, и хотелось выгибаться, – то расслаблялась, когда он гладил ее нежно, тягуче, иногда крепко сжимая ладонями. Это было приятно.

Тело отяжелело, дышать становилось все труднее, и она уже несколько раз приоткрывала глаза – и даже неуверенно касалась плеч лорда Макса или его волос. Но ей было очень боязно и непросто – таким шумным было дыхание Тротта, такими настойчивыми становились его губы, спускающиеся вниз.

Она вздрогнула – профессор проскользил губами по животу, и по телу плеснуло знакомой сладкой истомой. Алина осторожно и удивленно открыла глаза, чувствуя, как горячо становится ей.

И наткнулась на дикий, жадный и тяжелый взгляд мужчины, который склонялся над ее бедрами.

Макс уже ничего не соображал – раздвинул ее бедра, потерся губами, прикоснулся пальцами. Мягко. Нежно. Она затрепетала, вцепляясь в его волосы, – и он, зарычав, повернул голову, с упоением куснув ее запястье, а затем провел языком и по месту укуса, и по вздрагивающему животу.

Дыхание ее сбивалось, принцесса напрягала мышцы. Он, продолжая ласкать ее, замотал головой, вжимаясь лицом в тонко пахнущую кожу и не понимая, что его царапает. Заставил себя остановиться.

Всхлипывания. Вздохи.

Снова всхлип – и Макс поднял лицо, через силу отрывая себя от нее. И увидел, как Алина отирает со щек слезы. Все ее лицо было мокрым.

– Что такое? Алина? – голос его был как наждак, и горло сводило до хрипа.

Она дернулась – и заплакала, сжимаясь и закрывая лицо ладонями. В груди его словно плеснули кислотой. Он поднялся, отстранился. Попытался набрать воздух и не смог.

– Алина?

– Простите, профессор, – плакала она, не отнимая ладоней от лица. – Я сейчас, я соберусь… простите… но мне так стыдно и так страшно от того, что вы делаете!

В нем все оборвалось – и Макс почувствовал такое омерзение к себе, такую ненависть, что все заболело внутри. Принцесса рыдала, отвернувшись и сжавшись, и он, все еще возбужденный до боли, дрожащими руками поднял ее, укутав, обмотав одеялом, прижал к себе. Она плакала, вцепившись в ткань, как в спасательный круг, а ему казалось, что он умрет сейчас от собственного скотства.

Он же знал, что ей снятся кошмары. Видел уже такие слезы и ужас в ее глазах. Обязан был настоять, что никакой близости не будет.

Но не совладал с искушением. Слишком желал ее. Себе хотел.

Алина скулила от страха, сжимаясь у него в руках, и горячие слезы текли по его груди.

– Ну все, все, – сказал он через силу, прижимая ее к себе. – Я не трону вас. Успокойтесь, Алина. Не нужно плакать. Ничего не будет.

Он говорил, только чтобы что-то говорить. Какую-то чушь.

– Я придумаю что-нибудь еще. Всегда есть еще варианты. Слетаю в убежища, приведу сюда еще дар-тени. Будем нести бога по очереди. Или доведу вас до врат, уйду на Туру, а там поговорю с духовниками… они сильны и тоже могут помочь… варианты есть, есть…

Ее плечо было прямо перед ним, и очень хотелось коснуться губами напоследок. Но он не стал. Она слушала, всхлипывая и цепляясь за него, а он все бормотал что-то, укачивая ее, успокаивая и ненавидя себя, пока она не затихла, обессиленная и вялая.

– Я не хочу, чтобы вы умирали, – прошептала она, силясь открыть глаза. Тело ее, которое он только что ласкал и вкус которого еще ощущал, было слабым и вялым. – Вы ведь не пойдете к Жрецу, лорд Макс?

– Нет, нет, – сипло сказал он.

– Обещайте, лорд Макс, – она еле ворочала языком и говорила неразборчиво.

– Обещаю, Алина, – пробормотал Тротт. – Обещаю.

Макс держал ее на руках, пока она не уснула и дыхание не стало глубоким. Затем аккуратно положил на ложе, убедился, что она не проснется, и, натянув штаны, пошел к берегу.

Там он умылся, чувствуя, как ноет в висках и болит в груди из-за чудовищного опустошения и отвращения к себе. Глотнул воды и направился в пещеру к Черному.

Бог встретил его ледяным молчанием.

– Я знаю, что это глупость, – проговорил Тротт, доставая из воздуха один из клинков.

– Что мне с твоего знания? – прошумел Жрец раздраженно. – Воистину Триединый слишком щедро добавил эмоций и людям, и богам. Что ты ведешь себя, как обиженное дитя? Разве ты не знаешь, что с решением нужно переспать? Не знаешь женщин? Так я скажу: если верно я помню о женщинах, то все, что тебе нужно, – вернуться к ней. С восходом солнца все страхи уйдут, она проснется в твоем тепле и сама даст тебе то, в чем отказала сейчас.

– Возможно, – тяжело сказал Макс. Вновь замелькали перед глазами напряженные руки, сливочная кожа, слезы и ужас в зеленых глазах. – Но я не могу это взять. Ты готов, отец?

На него пахнуло разочарованным холодом – а Тротт приставил клинок к груди, обхватив рукоять обеими руками, выдохнул и всадил лезвие себе в сердце.

* * *

Алина проснулась затемно. От страха.

Тротта рядом не было, и она вскинулась – но за ярко пылающим костром разглядела профессора, сидящего у огня и крутящего в руках какую-то палку.

– Лорд Макс? – позвала она, сжавшись. Села, прислонившись спиной к прохладной стене. Ей было стыдно и неловко; вчерашний ужас уже отступил, как это всегда бывало после кошмаров, но тело еще ломало от пережитого напряжения.

Он поднял голову с темными провалами глаз. Лицо в отблесках костра казалось маской.

– Спи, девочка, – сказал он тихо.

Алина зябко повела плечами, всматриваясь в него, но дрема уже накинула на нее тяжелое покрывало, заставляя сомкнуть глаза и соскользнуть по шершавой каменной стене на ложе.

Девятое апреля по времени Туры

Утром Тротта не оказалось ни рядом, ни у костра. Алинка, только проснувшись, несколько минут смотрела на брачный браслет на запястье, а затем поспешно выбралась из пещеры и огляделась, покачиваясь. Ноги и руки почему-то были слабыми и противно дрожали. Ей было холодно.

Над озером стоял туман, небо было закрыто тучами. Лорд Макс обнаружился у озера внизу: он сидел на берегу и гладил змееподобного сомнариса.

– Ты поела? – спросил он, не оборачиваясь, когда она подошла ближе. – Если да, то сейчас отправимся в путь. Бери сумки.

Алина задержала дыхание.

– Верните его мне, – попросила она резко.

Тротт развернулся. Посмотрел на нее глазами, полными извечной тьмы. Улыбнулся не-троттовской улыбкой.

– Как догадалась?

– Еще ночью поняла, – проговорила она тихо. – Я ведь столько времени была рядом с ним. Знаю, как он говорит и двигается, – в глазах защипало, и она ожесточенно потерла их. – Зачем? – спросила она с отчаянием. – Зачем он это сделал? Почему не подождал, не дал мне время?

– Каждый делает свой выбор, пташка, – сказал бог, осыпая ее льдом. – Ты сделала свой, а он – свой.

– Я еще ничего не сделала! – крикнула она зло. – Отдайте! Я все исправлю!

Черный в теле Тротта покачал головой.

– Поздно. Теперь и я не могу обещать, что это спасет его. Что касается моего присутствия в нем – не беспокойся. Мне нужно было следить за его телом, пока не срослись сосуды, кости и мышцы и пока я не убедился, что после смерти он достаточно жив.

В глазах потемнело, и принцесса прислонилась спиной к стволу папоротника.

– Я сейчас отпущу его и уйду в сердечный сосуд, – продолжил бог. – А когда вы соберетесь, впитаю виту с окрестных гор, перенесу вас отсюда и усну. И лишь иногда на мгновение буду смотреть его глазами и снова засыпать.

Алина обессиленно закрыла глаза руками. А когда убрала ладони, на нее уже смотрел ее лорд Макс.

– Забавное ощущение, – проговорил он сухо после паузы, глядя куда-то в район своей груди. – Но не скажу, что приятное. Слышать и видеть все, но не иметь возможности управлять своим телом. Надеюсь, это не будет часто повторяться, великий.

Он поднял голову. Помолчал, разглядывая Алину.

– Какая глупость, – выпалила она яростно, нарушая тишину. – Какая глупость! Как вы могли, профессор?! Я понимаю, если бы так поступила я! Но вы! Вы всегда были разумны!

– Я сделал то, что посчитал правильным, – ответил он хрипловато.

– А у меня вы спросили? – крикнула она, не понимая, что еще говорить и как все исправить. – Я вам что, чужой человек? Я вообще-то ваша жена!

Тротт дернул губами, почти улыбнувшись.

– Это ненадолго, – пообещал он, и Алинка задохнулась оттого, что он еще может иронизировать.

– Я вас ненавижу, профессор, – сказала она сдавленно, чувствуя, как ужасно щиплет глаза и сводит горло. – Лучше бы вы меня и не спасали! Лучше бы меня в самом начале съел паук! – она судорожно вздохнула. – Я же просила вас не уходить… вы обещали!.. это все из-за меня…

Лорд Макс нахмурился, глядя, как начинает она всхлипывать.

– Не вздумайте реветь, Богуславская. Нам нужно выдвигаться, не тратьте силы.

Она все же расплакалась – и Тротт, выругавшись, шагнул к ней и обнял. Крепко, жестко, почти до боли. Горячие руки, горячее тело, частый стук сердца в груди, к которой она прижалась.

– Я надеюсь, вы достаточно развиты для того, чтобы не испытывать чувства вины из-за выбора другого человека, – проговорил он ей в макушку. – К тому же, – добавил он после паузы, – вы тут ни при чем. Не преувеличивайте свое значение. Я отдаю свои долги. И хватит об этом.

Алина беспомощно запрокинула голову, вглядываясь в него.

– Пожалуйста, – попросила она срывающимся голосом, – лорд Макс, давайте поговорим. Все же можно исправить…

Он покачал головой, глядя на нее, – так близко было его лицо, что принцесса вспомнила, как настойчивы были его губы, как дрожал он, целуя ее. И потянулась к нему.

Но Тротт качнулся назад, и она замерла.

– Мы не будем ничего обсуждать, – сказал он хрипло. – И исправлять. Я крайне сожалею, что заставил вас пройти через это, Алина. Это единственное, что я хотел сказать.

Он сжал ее так, что нечем стало дышать, – и отодвинул от себя. Принцесса смотрела на него, чувствуя такую горечь и растерянность, что не могла больше найти слов.

– У вас полчаса на сборы, ваше высочество. Приводите себя в порядок. Больше нельзя терять время.

Он развернулся и ушел, оставив ее на берегу туманного озера выплакивать и свой страх, и горе, и обиду, и боль, прочно угнездившиеся в сердце.

Когда они, молчаливые и напряженные, собирались у потухшего костра и ложа, так и не ставшего брачным, по ушам ударил раздраженный, тонкий, многоголосый и яростный вопль, пронзивший, казалось, и небо, и землю. Зашелестели деревья. Купол защиты над горами налился темнотой и снова стал бесцветным.

– Что это? – в страхе спросила Алина, поспешно надевая сумки. – Опять нападение?

– Не знаю, но, полагаю, нам нужно поторопиться, – отозвался Тротт хмуро. Он отошел от нее на несколько шагов и проговорил: – Великий, мы готовы.

В тот же миг от него в стороны рванулась тьма, ослепляя, оглушая, делая и самого лорда Макса, и все вокруг выцветшим, черно-белым. А затем черное сияние всосалось обратно, словно кто-то огромный сделал глубокий вдох.

В ушах звенело, далеко вокруг грохотало, гудела и сотрясалась земля. Алина обнаружила себя сидящей на траве, прижимающей руки к голове. Она заморгала, огляделась – вокруг них осталась небольшая зеленая полянка, метров в десять шириной. А за ее пределами клубилась, поднимаясь к небесам, чудовищная стена белой каменной пыли, и земля продолжала сотрясаться, жалобно, утробно гудя.

Тротт шумно вздохнул. Из глаз его снова смотрела бездна.

– Пора! – прогрохотал бог. Клубы пыли оседали, готовясь поглотить и поляну, и людей.

Он едва заметно двинул рукой – и их с Алиной подхватило воздушной ладонью, а через мгновение выкинуло в жарком папоротниковом лесу, где вокруг не было ни пыли, ни гор.