Текст книги "Дрейфовать и странствовать (сборник)"

Этика древних цивилизаций

Собственно день должен был быть иным… Даже описан иными словами, но Катюха с утра выдернула Марию из-под одеяла, нарушая идиллию покоя и иллюзию, что утро будет вечно, душистым, с персиковым духом, и нежным, как скользящий по щеке солнечный луч.

– Я же говорила тебе, Кать, у нас сегодня – никак! – сонно пробормотала Мария в лежащий рядом на подушке мобильник.

– Как-как еще получится! Поехали, быстрее собирайся, погода отличная, тем более тебе в пылюку лезть.

– А ты?

– Только пиар местности, мне прошлого раза достаточно… С моим полетом над Мангупом, – Катерина невесело хмыкнула.

Мария неохотно села на краю кровати, задев уснувшую компьютерную мышь, и ноут проснулся.

– У, коварная ты какая. Я еще даже кофе не пила! – Мария вздохнула в телефон и повернулась на замерший «во вчера» экран.

– Не надо в интернете сидеть без кофе, – Катерина всегда такая прямая, как указка! – Это кто на экране?

– Где?

– Не прикидывайся, – Катюха заворчала, – ты же сейчас в монитор смотришь!

– Это наш с тобой гот или гунн, в зависимости от того, что нам сообщит о себе курган, а это его вроде как реставрация…

– Готы, гунны, особенно живые! – Катюха смеется. – Лето, я тебя понимаю.

– Хоть ты меня понимаешь… Сейчас, пять минут, – Марья отключила компьютер.

– Я взяла термос, а кофе забыла…

– А я еще виновата, что в инете сижу!

– Я пошла на кухню нам кофе делать. Кузя еще спит?

– Они с Одеттой Юрьевной на дачу к морю до понедельника укатили, – отзывается Марья.

Господи, какая это сказка, когда выезжаешь за пределы величественного города-героя, сверкающего, белокаменного, увенчанного стелами и золотыми многочисленными куполами! На горизонте плещется море, лазоревое, совсем не грозное, хоть и Черное…

«Плачет Азия…» – пел Доктор Кредо, начались танцы в машине. Катюха теперь очень осторожный водитель, после страшной аварии, случившейся не по ее вине, где она чуть не погибла. Они тогда поссорились, но когда из больницы позвонили Марье и сообщили, у нее оборвалось сердце. Какая ссора (!), когда Катька лежала в реанимации, ее невозможно было узнать, а Марья сидела около нее и умудрялась посмеиваться с ее плачевного вида, комментируя некоторые изменения к лучшему, в итоге Катерина начала смеяться сама, а потом разревелась, потому что слишком долго держала в себе и страх и боль.

А сегодня июньское солнце, шелковые деревья и пряный ветер так запросто подняли настроение. Работы на сегодня было немного. Во всяком случае Марье надо было рассмотреть один «неописанный курган», который недавно «сдали» Одетте Юрьевне мальчишки из Байдарской долины, а Катерине пропиарить эту самую долину, в сентябре она уезжает в Питер защищать диплом по менеджменту и туризму.

Вы когда-нибудь видели Байдарскую долину? Аааааах!!!!!!!! Это все, что можно выразить, когда лень писать о бликах солнца на древних склонах; о шелесте забытых голосов ушедших в прошлое цивилизаций; о звездах, которые, кажется, светят над этим местом и днем, превращая небо в зеркало, опрокинутое и заплаканное; о длинных лугах; извилистых, рвущихся к жизни виноградных лозах. Здесь когда-то вот так же восхищенно радовались сиянию и ласковому теплу тавры. Потом гордые греки возводили свои сады, а скифы кочевали по этим дивным местам. Здесь был оплот готов и гуннов, сюда стремились печенеги, а древняя Генуя беспечно царствовала под щедрым солнцем. А еще ранее, на заре времен, здесь расцвела могучая цивилизация Аратта, более древняя, чем затерянная в Армении Уратха…

Курган оказался готским. Целым, нетронутым, и как обычно пахнущим временем. Здесь можно лишь описывать, но ничего не трогать. Это ценное место, здесь нужны спецы, археологи. Захоронен не простой гот. И не только он один… Ну да оставим все это на добросовестную работу специалистов. Хотя иногда очень хочется взять на память какую-нибудь причудливую вещицу, прошедшую через несколько тысячелетий. Но не чиста совесть «черных археологов». Благодаря им многие ценные памятники живут в экспозициях крупных зарубежных музеев, а не там, где им должно…

– Смотри клубень какой, в кургане нашла, – Марья держала на ладони ярко-синий клубень непонятного растения.

– Здорово! – выдохнула Катюша, стряхивая пыль с брюк, – а ведь не собиралась лезть никуда! Как покрашенный, ты Одетте его покажи, она же все растения наши «в лицо» знает!

– Верно, – Марья спрятала клубень в сумку… – До пяти домой успеваем?

– Легко… Только час дня.

Дорога петляла, они выбрались на широкое шоссе, слева обрыв и заповедники.

– Маш, там внизу, если чуть свернем, классный барчик и дегустационный зал.

– Ты за рулем, – Марья рисовала в блокноте космические корабли.

– Я шашлыка хочу! Нуу!!! – Катюха надулась.

– Угу…

– Едем?

– Угу, задавай третью космическую.

– Я тебя люблю!!

– Хм… – Марья рассмеялась, – девушка за шашлык любить готова!

– Ой, готова! К любви всегда готова! – сегодня ей настроение ничем не испортишь.

Слишком живописные места с тремя вычурными домиками.

– Это татары здесь? Архитектура выдает…

– Не знаю, но готовят обалденно. Иная цивилизация, тоже древняя, – тут Катерина замолчала, уставившись в одну точку. Мимо подруги.

Марья обернулась. Он не шел, он плыл, как королевский фрегат. Высокий, стройный, загорелый. Черная шевелюра и синие, как небо над Байдарами, глаза. Три ямочки, на щеках и подбородке. Безупречный. В одних белых шортах, босиком. Местный? Кого же он так напоминал, Марьина память сильно напряглась, голова закружилась. Стоп! Она взяла себя в руки. Вот так всегда, когда некое дежавю посещало ее.

– Аполлон Бельведерский! Кать, пошли, не привлекай внимание, не надо.

– А сама? – засмеялась Катюха.

– Я просто посмотреть, – смутилась Марья.

Шашлык оказался действительно вкусным. Под чистым небом, почти в исцеляющем одиночестве, подругам сегодня явно фартило настроение. Пока не явился Бельведерский. Просто пришел и сел, напротив, за их столик из светлого дерева. Катюха рассеянно посмотрела на Марью. Она всегда теряется в подобных ситуациях, выкручивается Маша. И две древних цивилизации столкнулись. Мужская и женская. Одна, пропитанная медом и горным горячим ветром, скрипом времени долгих походов через бесконечные евразийские степи, и вторая – пахнущая морскими прибоями и пламенными закатами, стихиями, замешанными в простой виноградной грозди, и привычками дальних странствий под белым парусом, поставленным могучими людьми.

– Вы что-то хотели? – вид Марья напустила учительский, мужчины в большинстве своем теряются от строгого тона и высокомерного взгляда. Они просто боятся. Хоть и хорохорятся.

– Да, – ответил Аполлон, и улыбнулся, как жаркий ветер, спавший до этого где-то в высоких шпилях гор и впервые столкнувшийся с морскими волнами. – Я хотел вас пригласить в наш зал…

Катюша с отстраненным видом срочно заинтересовалась шашлыком. Еще бы. Этот голос надо было услышать и переварить! Глубокий, спокойный, как океанский вздох, уверенный в себе, с легким акцентом. Татарин, причем один из тех редких экземпляров обладателей «неземной красоты», которые среди них встречаются.

– Спасибо, мы не пьем, – Марья даже вздохнула, ну что тут скажешь, на его губы смотреть даже невозможно, если хочешь уйти в целом и невредимом состоянии сознания.

– Мы не будем пить, – он опять улыбнулся, и Катюша даже жалобно посмотрела на Марью. – Я вас приглашаю попробовать вкус местного горного солнца.

– Мы не туристы, – пора было выруливать, – мы местные, проезжали мимо.

– Такая белая, – обратился мужчина к Марье, – как сметанка, девочка, и местная? – Аполлон наконец-то растерялся – но сказал достаточно, чтобы Катюха сокрушенно, почти с повинной замотала головой:

– Ну пошли, пошли, посмотрим этот зал!

– Ты за рулем!! – Марья почти кричала.

– А ты нет!! – она метала молнии. – Вот возьмешь и попробуешь, не унижай человека, побудь дочерью Бахуса!

– Чего? – Марья обиделась на нее.

– Девочки, – Аполлон улыбнулся, – пойдемте, не расстраивайтесь. Я дам вам шофера!

– О! – Катюха пришла в чувство, – нет, спасибо, мы сами.

– Меня зовут Рафаэль, я очень огорчусь, если вы проедете мимо. Ваше право, конечно…

– Рафаэль Санти… эпоха Возрождения. Или солнечного удара… – прошептала Катя и подставила лицо солнцу, – сильно пахнет травой, виноградом и чем-то, что не опишу, пошли! – она уверенно схватила Марью за руку и повела за собой в буйство ликующего летнего сада перед домом с узорами и стойким ощущением иной реальности.

Ну да, ему принадлежала вся эта «выставка». И Катюша включилась в интеллектуальную беседу, а Марья – в дегустацию. Крымские вина – они все неповторимые, сколько их ни пробуй, сколько ни пытайся вдохнуть в себя все волшебство Бахуса, но какие-то ноты никогда не повторяются. Иногда даже кажется, что каждый бокал с вином как отпечаток пальца. Мария видела, что Катерина увлеклась Рафаэлем, и тихо выскользнула в сад, прихватив бокал вина, отдаленно напоминающий любимого «Черного Полковника». Однажды ей подарили очень красивую бутылку этого нереального напитка, кто же подарил… а! Не суть важно, кто был тот человек, время унесло его из памяти, но бархатный настоящий и яркий, как рубин, вкус остался в памяти навсегда.

В саду словно плавились под солнцем высокие корабельные сосны и цветные мальвы; красивыми, печальными, как всегда потрясающими цветами между деревьями и ажурной беседкой поглядывали магнолии. На горизонте внизу раскинулось родное Черное море. Удивительное, помнящее множество эпох, битв, любви, создания государств, их падений, и опять все повторялось, опять. Море без осуждений смотрело за человечеством, украшавшим его ласковые или неприступные берега неповторимыми пейзажами разных столетий. Маша зашла в беседку, чтобы подальше разглядеть спуск к морю и наткнулась на запыленный ящик «Ай-Сереза».

– О, Кать! Твое любимое вино… – крикнула Маша в сторону дома и осеклась. Потом прислушалась, Рафаэль и Катерина о чем-то спорили. Голос Кати был немного обиженным и упрямым.

– Да? – вдруг отозвалась она, такое робкое и сомнительное «да».

И Маша, взяв одну бутылку из ящика, сама себе сказала «оплатим» и направилась в зал узорчатого дома. Бельведерского не было, и Мария вручила Катерине бутылку:

– Купим!

– Ух ты!

– О чем спорили?

– Да, – Катя отмахнулась, – разные взгляды на женщин, на мужчин, на патриархат, – и звонко рассмеялась. – Давай пробовать, все-таки дегустационный зал! Может, еще что-то увезем с собой?

Через некоторое время, уже слегка надегустировавшись, Марья заметила, что Катюша, пристроившись в одном из плетеных кресел, «дегустирует» только что открытую бутылку «Ай-Сереза» и разглядывает каталог с винами Крыма. Взяв бокал, Марья поднялась с кресла. Ощущая «легкий шторм» и чрезвычайную ясность ума, она пошла к Кате, но Бельведерский, как и положено статуе редкой и ценной, появился неожиданно, как из-под земли.

– Вам кто-нибудь когда-нибудь говорил, что вы… – начал было он.

– Да! – утвердительно кивнула Мария.

– Значит я очередной, кто хотел сказать…

– Да! – Маша неожиданно поняла Катину печаль и позволила себе немного позлиться на приветливого хозяина.

– Вы немного пьяны? – Бельведерский улыбнулся.

Эти его губы. Как похожи на… нет, не вспомнить.

– Абсолютно трезва, как родниковая вода!

– Которую хочется выпить в такую жару, – прошептал Аполлон.

Какая женщина не заметит, куда направлен взгляд собеседника?! Только слепая. Бельведерский, как питон Каа, не мигая, стал наклоняться ниже и ниже к Марье. Это, конечно, заманчиво, но это не стоит делать летом, на «работе», вообще! Когда Катя так страдает! Марья быстро поднесла бокал к губам, лишая Рафаэля возможности «поймать своего бандерлога».

– Вы неправильно пьете вино, – вдруг заявил Аполлон.

– Да? – она не поняла, – из бокала, а как еще?

– Его надо греть в ладонях.

– Вино?

– Бокал. Это же тюльпан!

Ловко выхватив у нее бокал, Рафаэль обхватил его ладонями, чуть раскачивая багряную жидкость внутри. Убаюкивает он его, что ли?

– Вот так. Греете ладонями, слегка раскачивая вино, а потом пьете маленькими глотками, чуть теплое.

«Эх, мне бы сейчас ледяного», – подумала Марья. Ладони Бельведерского потянулись к ней, она хотела взять бокал, но тогда бы пришлось дотронуться до его ладони, а это интимный жест, запрещенный! Она просто протянула руку, ожидая, что ей отдадут вино. Но Рафаэль, проигнорировав страждущую руку, поднес край бокала к ее губам. Ну, все! Это вот и есть запрещенные во всем мире негласные приемы.

– Пей, – тихо сказал Рафаэль, очень смело, погладив пальцем ее губы. И Марья-таки разозлилась.

– Спасибо, – разжала его ладони руками, отняла бокал, сделала большой глоток, – зря нагрел, не зима! – и пошла к Катюше, на ходу допивая вино большими и очень «неправильными» глотками. Пора убегать отсюда. Хоть бы приехал кто…

Катерина сидела, как зажатая птичка, ее бокал был почти не тронут.

– Пошли? – испуганно прошептала она.

– Пошли, – Марья улыбнулась, – забирай бутылку, это компенсация за моральный ущерб.

– Ты что?

– Ничего, я злая, как собака…

– Я вижу…

И в это время:

– Подождите, девочки! – рядом опять стоял Бельведерский с погрустневшим (ха-ха!!) лицом. – Ты права, летом можно пить и охлажденное вино, но охлажденное вино больше обжигает.

– Почему? – спросила Катюша.

В руке Рафаэль держал запотевшую причудливую бутылку. Прозрачную, с черным содержимым, откупоренную. Он взмахом сделал большой глоток из горлышка, поставил бутылку, ухватился за Марью, как железный дровосек, и буквально влип…

Ледяное вино, которое обжигает, уносит, завораживает. Пьяное вино, как девятибалльный космический шторм, турбулентность, которой не ждали корабли отважного адмирала. Это не вино, это черт знает что! В общем, нельзя так поступать с женщинами, господа мужчины, даже со строптивыми и упрямыми, обманывающими не только вас, но и себя. Они ездили за готским курганом, а получили поцелуй и встревоженную память… Какое же в мире все древнее, и цивилизации, и мужская хитрость, и женская самоуверенность, и вино, ледяное, но умеющее обжигать. В завоеваниях рожденные, люди привыкли завоевывать буквально все. Мужчина ни за что не захочет проиграть, женщина – быть оскорбленной. Истину они так и не найдут. Так как эти два упрямых осла из века в век не уступают друг другу дорогу, хотя им вроде по пути…

Катюха смеялась до слез с ошарашенной физиономии Марии. Дважды останавливалась на резких поворотах, поправляла бутылки на заднем сиденье и вливала в нее минералку, и молилась, чтобы не попались гаишники.

– Ты себя нормально чувствуешь? Или еще столбняк? – ей было весело.

– Не, Кать, ну ты не поверишь… – у Марьи не было слов.

– Верю, – она почти всхлипывала от смеха, – я минут двадцать за таким представлением наблюдала!

– Двадцать? А я думала минуты две…

Катюша резко затормозила.

– Давай вернемся, – серьезно заявила она, – если ты путаешься во времени, значит это аномалия. Тебе нужна аномалия в отношениях с мужчинами, ты совсем ледяная, Марьюшка.

– Нет уж! Я и так вся липкая от вина, – отмахнулась Марья, разум, наконец-таки, брал верх. – Домой, домой! И ну их, всех этих мужиков! Не верю я им, не верю. Даже когда сомневаюсь.

Южное солнце, которое садится за эти горы не один миллион лет, светило им в спину, мягким теплом согревая каждый сантиметр. Они молчали всю оставшуюся дорогу. А чего говорить? Опять правы древние предки! Лучшее знание – сердце, которое слышат в последнюю очередь…

Пропасть

– Когда-нибудь все быльем порастет, и наплевать нам будет на происходящее, – очень даже обнадеживающе, но с натугой заметила Катюша. Ее голос доносился чуть издалека, и, не поняв, я обернулась. Катюха цеплялась руками за острые выступы утеса, видны были только ее каштановые локоны и ладони, добела вцепившиеся в острый выступ.

– О, ё… – слова кончились, – ты чего молчишь?!! – я шлепнулась на колени и схватила Катюху за запястья. – Ты там держишься?

– Одной ногой, кажется… Чуть-чуть… Я не умру? – она прямо смотрела мне в глаза и требовала ненормального ответа.

– У тебя что, удар солнечный? – я попыталась ее потащить на себя.

Легко сказать. Даже пятидесятипятикилограммовую девчонку другой девчонке дернуть трудно. Я крепко держала ее за запястья, пытаясь подтянуть на себя, но Катерина все время теряла точку опоры ногами и помочь мне не могла, а только мешала.

– Попробуй подтянуться, – я ее уже шепотом попросила, собственные руки занемели.

– Я не могу, – Катя тяжело вздохнула, – у меня нет сил. Ты же снаряжение какое-то брала! – осенила ее великая мысль.

– Только я бросила все, когда на тебя обернулась, – я задумалась. – Если я тебя отпущу, на пару минут, ты продержишься? Рюкзак в полутора метрах… Мне только веревку достать.

– Нет, – честно созналась Катюша, – мои руки сейчас – это твои руки. И не смотри вниз! Там пропасть!

– Да нет там пропасти, – ну высоко, ну очень высоко, это же Мангуп… Блин!!! – становилось тяжелее, руки не чувствовали вообще ничего, я умудрилась, ободрав колени, улечься на землю. Катя вздохнула. – Что, Кать?

– Я, кажется, стою на каком-то краешке. Чуть отдохну и попробую подтянуться. Только не отпускай меня, у меня голова кружится.

– Не отпущу, – я согласно кивнула. – Вот и представь, что стоишь на краешке Земли, в древнем великом княжестве Феодоро.

– Очень весело, – хмыкнула Катька, – здесь же твои предки верховодили, они что, помочь не могут?

– Ага… – я попыталась лечь удобней, спина и плечи стали деревянными, – вечереет, ты еще привидений назови, чего посоветуют. Вон развалины какие классные.

– Ты чего несешь! – Катька побледнела. – Я и так боюсь.

– Не смеши, – приступ бурного смеха начал неожиданно душить меня. – прикинь, если бы ты не боялась!

– Лучше бы мы сегодня к Генуэзским башням поехали… – пришла к выводу Катерина.

– Еще не поздно все поменять, поехали…

– Поехали…

– Тогда вылазь!

– Помоги!

– Не могу…

– Вот и я…

– Ничего, завтра поедем, – попыталась успокоить Катьку.

– А завтра будет? – спросила она невпопад.

– Движение Земли еще никто не отменял. Давай помолчим. Надо действительно отдохнуть. Ты там стоишь?

– Да, но ног не чувствую.

– Замечательно… помолчим давай…

Темнело. Как-то быстро остывала земля, я уже не понимала, где Катюхины руки, а где мои. Несколько раз мы пытались выбраться. Но ничего не получалось.

– Все, прекрати, – разревелась Катюха, – ты мне руки оторвешь!

– Взаимно!

– Ну и отпусти меня!

– Хорошо, только завтра привезу сюда твоего ребенка и расскажу, как мама хотела летать.

– Нет, – Катерина сделала паузу, – держи меня крепко.

– Угу… Давай петь… «Веселится и ликует весь народ, а на улице ютится всякий сброд…»

– «Месть. Война. Любовь. Обиды – твой удел, ты совсем уж очень рано поседел…» – подхватила Катюха.

– «Падишах, падишах, ты стоишь седой горою. Падишах, падишах, я секрет тебе открою. Падишах, падишах, пусть раба твоя ничтожна. Падишах, падишах, только ей влюбиться можно…» – это уже было исполнено хором…

– Браво! – раздался голос над головой, и кто-то с силой поднял меня с земли, заодно вытянув и Катерину. Но мы обратно шлепнулись на каменистую почву. Высокий и сильный мужчина сверху вниз смотрел на нас.

– Вы привидений? – наивно спросила Катюха, ей, видимо, как и мне, было уже безразлично после нескольких часов зависания, где мы сейчас находимся.

– Нет, Кать, он из побочной ветви Феодоритов… – «догадалась» я.

– Девчонки, – мужчина присел рядом с нами, – может, вам «скорую» вызвать? А? Я еще снизу заметил, что на вершине что-то живое, и рванул наверх, думал, не успею…

– Поздравляю, ты успел, – Катька устроилась на моем плече, явно собираясь спать, – призрак, блин!

– Не обращайте внимания, – я попыталась улыбнуться, – у нас «шок»! Вот. Не надо «скорой». Мы отдохнем и пойдем вниз.

– А сколько вы будете отдыхать? – спросил мужчина.

– Тебя как зовут?

– Рома.

– Спасибо тебе, Рома, часа три. Не больше… Будь любезен, дай рюкзак, там одеяло…

– Что, спать здесь, над пропастью? – он удивился.

– Ты местный?

– Нет, из Смоленска.

– Турист, значит, – сделала я вывод. – Рома, прям здесь, над пропастью. Катюха уже спит. Тише-тише… Сможешь, разведи костер…

Земля казалась мягкой, развалины не угрожающими, а родными. Даже пропасть рядом уже не угрожала, а Рома, который пытался развести костер, – ангелом… И все. Провал. Никогда так мертвецки не засыпала. Даже когда тонула, после не спала так.

Машина мирно укачивала, но все-таки я проснулась.

– Кать? – меня знобило.

– А? Ты проснулась?

– Мы где?

– В Ромином фольце. Нас домой везут.

– А твоя машина?

– Следом едет. У тебя температура. Аспирин сейчас выпьешь.

– Мы что, сами спустились? – я не поняла.

– Ага, – раздался знакомый голос, – я хотел сначала по очереди снести, а потом подумал – вдруг волки, и двух сразу забрал.

– Ясненько. Здесь нет волков.

– Ну, я же не знал!

– Держи, – Катюха протянула аспирин и чай из термоса. – Пей и ложись спать.

– Ага, – я улыбнулась, – только ты меня не отпускай, и в диктофоне оставь последнее сообщение от шестого июня… Шестой месяц, шестое число… не подумала…

– Оставлю и не отпущу, – согласилась Катюха.

– Девчонки, а по шашлычку? – спросил Рома.

– У тебя машина какого цвета?

– Белая… – не понял Рома.

– Катюха, нас спас рыцарь на белом коне. Ты сама все решай, а я спать…

И сны мне снились удивительные, про море…