Текст книги "# Розовым мелом"

– Выжди минуту, чтобы не палиться, – шепчу ему на ухо, подзадержавшись.

– Информацию понял, принцесса, – загораются в предвкушении глаза напротив. Ну просто светящийся от счастья мальчишка, получивший на День Рождения заветную машину на радиоуправлении.

Скрываюсь в узком проходе между рядами, в предвкушении кусая губы. Ну а что? Когда совершать глупости, как если не сейчас? Закончим свой отпуск так же сумасбродно, как и начали, потому что буквально завтра нас обоих затянет в привычный бытовой водоворот сумбура и проблем.

А проблемы будут. Илья ведь пока не знает, что я уже успела согласиться на ближайшие смены в столь ненавистном ему стрипклубе.

Зои

Бросаю ключи в миску, стоящую на высокой обувной тумбе. Вешаю мокрое от мороси пальто на вешалку. Стягиваю с ног ботильоны с остатками налипшей грязи и, прислушавшись к шорохам, сразу направляясь в гостиную, где меня встречает сердитая моська, всем видом дающая понять: кому-то сейчас влетит.

– Ну и какого чёрта? – хмуро интересуется Илья.

– Последнюю пару отменили.

– И что? Позвонить слабо?

Злится, что не забрал меня? С утра, вон, специально проснулся по будильнику и повёз в универ.

– Я бы дольше тебя ждала.

– Неважно. Просто сообщить: закончила, выехала домой. Неужели сложно?

– Чтобы ты успел выпроводить любовницу? – попытка пошутить не удалась. С таким угрюмым видом не то, что не улыбаются – с таким можно и по щам заработать. – Ладно, ладно. В следующий раз напишу, – миролюбиво всплёскиваю руками, скидываю на пол сумку и присаживаюсь рядом с ним на прохладный ламинат.

Илья сидит в позе лотоса у кофейного столика. Левая рука покоится на столешнице, в правой тату-машинка. Рядом ватные диски, испачканные краской салфетки и ещё какая-то мелкая ерунда. На диване стоит чёрный кофр. В таких фотографы обычно оборудование для камер хранят, а у него замечаю бутылочки с красками и блестящие запечатанные пакетики.

– Разобралась с преподом? – Князев меняет гнев на милость и возвращается к прерванному занятию. Включённая машинка тихонько начинает дребезжать.

– Да какой там, – невесело вздыхаю, наблюдая за тем как острая игла с чернилами оставляет следы на его покрасневшем запястье. Судя по небольшому новому узору, берущему продолжение от основного и уходящая к костяшкам, развлекается он так уже довольно долго. – Встала в позу. Чуть ли не разругались. Теперь угрожает, что экзамен я ей не сдам.

– Денег хочет?

– Да кто её знает.

– Хочешь, я с ней поговорю?

– Не надо. Сама разберусь, – удобно пристраиваюсь, подперев подбородок сцепленными в замок пальцами и наблюдаю за рабочим процессом. Занятное зрелище, если честно. Успокаивает. – И много ты себе сам так рисуешь?

– Не особо. Только эту часть, – в воздухе очерчивают ореол где-то до локтя. – Дальше неудобно.

– Можно вопрос?

– Нужно.

– Как ты этим занялся? Ну в смысле, самостоятельно начал набивать.

– Втянулся, пока мне делали первые. Пообщался с мастером, порасспрашивал, решил попробовать. Тренировался. Лимоны, бананы, свиная кожа. Первые недели получалась лютая дичь, но потом ничего. Начал подрабатывать у знакомого, пошли свои клиенты. Хотел собственное дело открыть, но не сложилось.

– Почему?

– Потому что вернулся сюда.

Кстати, об этом.

– А почему ты вернулся?

– Да там… накладки вышли с законом. Не очень серьёзные, мелкое хулиганство и драка в баре, но гринкарту завернули. Не на того типа нарвался. Со связями оказался, мудак.

Как иронично. Оказывается, не одной мне не везёт с "блатными". Чисто семейная черта? Хотя о чём это я, мы ведь не семья.

Протягиваю ему руку ладонью вверх.

– Мне сделаешь? – прошу я.

Решение стихийное и спонтанное. Никогда не хотела татуировок, да и из пирсингов позволяла себе только проколотые уши, но тут дело не столько в самой тату, сколько в том, кто мне её сделает.

– Зачем? – Князев тоже удивляется. – Оно тебе надо? У тебя шикарная кожа. Не надо её портить.

Сказал мне человек, на пятьдесят процентов уже испортивший свою. Однако комплимент я приняла к сведению, спору нет.

– А почему нет? Необязательно большую, что-нибудь маленькое. Что-то вроде авторского росчерка. Буду смотреть и вспоминать тебя.

Да-да. Это предложение встречается уже с большим энтузиазмом.

– Даже так? – заинтересовано выпрямляется он. – Не пожалеешь потом?

– Не переживай. Если мы дойдём до той стадии отношений, когда одна мысль о тебе будет вызывать желание застрелиться, я просто отрублю себе конечность, – успокаиваю его с такой серьёзной миной, что он смеётся.

– Ну только если так. И что хочешь?

– Не знаю. Удиви меня.

– Удиви меня? Это мы уже проходили. И в прошлый раз ты не особо, помнится, обрадовалась.

Мне так тонко напоминают о поцелуе в клубе? Нашёл с чем сравнивать.

– А ты попробуй. Вдруг мне понравится.

Хм… прозвучало как-то неоднозначно. Илья тоже это оценил.

– Попробую. Всё обязательно попробую. У нас для этого непаханое поле квартиры, – заверяют меня, от чего я покрываюсь румянцем. Собственно, мы начали пробовать ещё вчера. Обновили, так сказать, кухню. Пока готовили ужин, который в итоге сгорел. А после мою комнату. Ну чтоб наверняка.

– Я вообще-то не об этом, – для убедительности кручу кистью, давая понять, что имела в виду совсем не секс. Наверное.

– Зато я об этом, – Князев прерывается, заканчивая со своими "обновками". Протирает, смазывает. Убирает со стола расходники. Надевает одноразовые перчатки. Обеззараживает рабочую зону, инструмент. Меняет иглу. Заправляет краску. Меня прям завораживает следить за ним. В смысле, что… вот вроде дурила легкомысленный сам по себе, но даже при домашних условиях к поставленной задаче подходит максимально ответственно.

Работаем без трафарета, так что понятия не имею, что он там придумал на мне запечатлеть. И не спрашиваю, решив довериться для начала хотя бы в такой мелочи. А там уж как пойдёт.

– Практически не больно, – с удивлением замечаю я, когда иголка активно втыкается мне под кожу. Правда не больно. Даже приятно. Просто лёгкое покалывание.

– И не должно, – отвечает сконцентрированный как никогда Илья, склонившийся над моим запястьем. – Всё зависит от места, техники, размера, детализации. Болевого порога, в конце концов. А у тебя он высокий.

– Точно знаешь?

– Точно. Ты на синяки никогда не обращала внимания.

Ещё бы. Несложно представить сколько получаешь их на тренировках.

– Гимнастика в своё время нехило меня закалила.

– И поднатаскала в гибкости.

Снова смущённо краснею. Очередной тонкий намёк? Как понимаю, на этот раз на вчерашние развлечения в тесной кабинке самолёта. Там реально пришлось конкретно постараться, чтобы извернуться и пристроиться. Не знаю по поводу других неоднозначных звуков, но смех наш скорее всего слышал весь хвост.

На отставленном в сторонке телефоне негромко играет зарубежный плейлист, но я почти не слышу музыки, умиротворенно следя за тем как под большим пальцем, почти на косточке, неторопливо появляется вертикальная линия в пару сантиметров. Затем вторая такая же, но на расстоянии. Следом длинная горизонтальная, соединяющая их. Дальше начинаются вырисовываться зигзаги и до меня, наконец, доходит, что именно мне набивают.

– Корона? Почему корона?

Точно корона. Маленькая такая, мультяшного вида. Чуть ушедшая под наклон, что придаёт ей детскую непосредственность.

– Ты ведь моя принцесса.

От слов бросает в приятную дрожь.

– А ты тогда кто? Храбрый прекрасный рыцарь?

– Точно не рыцарь, – насмешливо хмыкают в ответ. – Этого звания я давно лишился. Просто паж.

– Пажи верно служат принцессам.

– Именно.

Ох… Всего одна фраза, брошенная невзначай, а отдаётся штормовой волной по всему телу. Надеюсь, ему не слышно как участился мой пульс.

Четверть часа на всё про всё. Свежие ранки приятно холодит наложенная сверху мазь и самоклеящаяся защитная плёнка.

– Она водоотталкивающая, так что можешь мочить, – закончив, разминает затёкшую спину и шею Илья. – Главное, не снимай без меня. На ночь помажем заживляющим ещё раз. Кстати, какие планы на вечер? Может, сходим куда?

– О… – вот и приехали. Здравствуй, выяснение отношений. Видит бог, я оттягивала этот момент, сколько могла. – Вечером не могу.

– Почему?

– Ммм… Мне как бы надо на работу…

Ну всё, сейчас начнётся.

Глава шестнадцатая. Недоправда

Зои

Ожидаю повышенных тонов и закатывания сцен в духе: "никуда ты не пойдёшь, я приказываю остаться", на что мысленно уже подготавливаю едкую ответочку из разряда: "то что мы ныкаемся по углам неугомонными кроликами ещё не даёт тебе права диктовать свои условия", но…

Ничего.

Илья преспокойно принимается собирать своё добро, укомплектовывая обратно в кофр.

– Ясно, – только и получаю от него.

Эм… Не на такую реакцию я рассчитывала, натачивая ножи. Честно говоря, затупливаю настолько, что даже не сразу получается сообразить как реагировать.

– Неужели даже скандала не будет?

– Не будет. Но я тебя отвезу.

– Отвезёшь и…?

– Дальше по плану. Я ведь предупреждал.

– Это тот план, в который включена слежка и не исключён мордобой?

– Он самый.

Класс.

– Не надо.

– Не тебе решать.

– Илья. Пожалуйста, давай без этого.

– Расслабься. Ты меня даже не заметишь.

Ага. Конечно. Догадываюсь, как это будет. Уже ведь проходили.

– Что нужно сделать, чтобы отговорить тебя?

– Ничего. Я не могу запретить тебе ехать, ты не можешь запретить мне поехать вместе с тобой. Баш на баш.

Устало сжимаю двумя пальцами переносицу. Что-то как-то голова резко заболела.

– Всего пара месяцев. Как получу диплом, пойду искать другое место.

– Отлично, – согласно и всё так же раздражающе спокойно кивают мне. – Значит, на ближайшие пару месяцев у меня есть развлекаловка на ночь.

– Мы не пара, – напоминаю я на всякий случай. Вдруг забыл.

– Я в курсе.

– И я не обязана перед тобой отчитываться и отпрашиваться.

– Я в курсе.

– Ну так и заканчивай ломать комедию.

Князев оборачивается ко мне.

– Что тебя не устраивает? Может я хочу съездить, релакснуть? Выпить. На голых девочек посмотреть. Мы же не пара. Я не обязан перед тобой отчитываться и отпрашиваться.

Ха. Один – один. Красиво уделал, ничего не скажешь. Прям размазал ровным слоем.

– Ну так выбери другой бар. Их полно по городу.

Сказала и сразу поняла, что зря. Такой вариант уже лично мне не заходит. А если возьмёт и согласится? Назло. Перспектива, чтоб он будет пялиться на сторонних баб как-то совсем не прельщает… Боже, Крамер, ты хоть понимаешь, что это тот самый тревожный звоночек? Один из.

– А это уже не тебе решать, принцесса, куда, когда и к кому мне ехать.

Резкий ответ, но не поспоришь. Всё так и есть. Я ни за кого не решаю, он ни за кого не решает. Вроде сами по себе, зато спим вместе. Да. Круто. Так и живём.

За неимением аргументов ссора заканчивается, толком не начавшись. Как следствие, несколько часов спустя я рассеянно блуждаю по залу, тыкаясь из угла в угол. Разумеется, Илья своё обещание сдерживает и это просто трындец как выводит из равновесия.

Нереально "окучивать" клиентов, мило любезничая, когда не переставая чувствуешь на себе высверливающий насквозь взгляд. Сидит у бара и сверлит, сверлит, сверлит. Ну невозможно работать! Тут не только ноги заплетаются, но и из рук всё валится нафиг. Кальян и тот не в то горло лезет.

Понимаю, что нет, без вариантов, и вынужденно решаю на сегодня уйти в тень. Станцевала своё и свалила в гримёрку. Так, блин, нифига не заработаешь, зато нервы целее. А то Князев уже пару раз порывался устроить разборки, когда меня окликали у столиков, предлагая присоединиться. Пришлось вежливо отмазаться.

Не отшить, конечно, так не положено, но рассыпаться в обворожительной улыбке и наобещать, что "всенепременно" и "с удовольствием", только чуть позже. Которое вряд ли наступит. Чуйка подсказывает, что обещанные ревнивые разборки были не просто оборотом речи. А мне драки, устроенные по моей вине, не нужны от слова совсем. Потом такой штраф влепят, что месяц бесплатно работать придётся. И не докажешь, что ни при чём. Детали никого не интересуют.

Час, два, три… Уже за полночь дело пошло, и я не выдерживаю. Ну куда это годится?! Чувствую себя раскисшей ленивой амёбой, которую не берёт даже кофеин. Когда ты постоянно занят, движок в организме работает хоть как-то, не давая расслабиться, в таком же меланхоличном режиме постоянно стремится нырнуть в офлайн. Я уже и вздремнуть успела. Пару раз. А этот всё сидит.

Вот чё он сидит?

– Заканчивай давай, – злобно шикаю на Илью, едва сдерживая зевок.

– Я бы закончил, но ты домой ехать отказываешься, – равнодушно отвечают, играя с жестяной банкой заказанного энергетика.

Жалобно мычу, закатывая глаза.

– Ну хватит, пожалуйста.

– Могу сказать тоже самое.

Злобно пихаю его в спину.

– Князев, ну не беси! Дай нормально отработать.

– А я тебе мешаю?

– Даже не представляешь как.

– Отлично. Можем упростить задачу. Сколько ты получаешь за смену? Давай я сам заплачу и поехали.

– Это не решение проблемы.

– Согласен. Решением было бы написать заявление по собственному.

– Илья, мне нужна эта работа. На данный момент очень нужна и на то, чтобы искать другую просто нет времени.

– Говорю же, давай буду платить за то, чтоб ты сидела дома.

– Нельзя так.

– Льзя.

Это бессмысленно. Вот упёртый баран.

– Ты даже не пытаешься меня понять.

– А ты меня.

Смачно провожу ладонью по лицу, забывая, что накрашена. Блин. Теперь тушь поехала. Привстаю на цыпочки, пытаясь поймать собственное отражение в заднике барного стеллажа с бутылками. Стоять на мысочках в стрипах и не шататься – это, скажу я вам, та ещё задачка.

– Зачётный зад, да? – слышу чей-то голос позади себя, обращающийся, судя по всему, к Илье, как близ присутствующему.

Ничего особенного. Проходящий мимо рандомный мужик отвесил стриптизёрше комплимент. Да, сомнительного вида, но всё же это лишь невинный комплимент. Прошёл, поделился никому не нужным мнением и ушёл дальше, тут же про меня забыв. Явление частое и привычное.

Зато у Князева моментом вздувается венка на виске. Пустая банка из-под энергетика сминается в стиснутых пальцах, а сам он подрывается с места, закатывая рукава чёрной рубашки с единственно конкретной целью: чтоб не стесняли движения.

– Эй, – перехватываю его за локоть, практически повисая на нём всем весом. Болтун, который и не догадывался о едва не поразившей его молнии возмездия, успевает к этому моменту потеряться за подиумом, на котором у шестов выставляют напоказ свои красоты знойные барышни. – Успокойся. Всё нормально.

– Тебе может и нормально, мне не особо, – огрызается недовольный тем, что я его отвлекаю Илья. – За базар отвечать надо.

– Угомонись, господи! Ну похвалили мою задницу, вот трагедия.

– Потому что делать это надо правильно. А не как мразь.

– Так, хорош. Быстро за мной, – уже на психах сердито утягиваю его за собой туда, где за бархатными шторами притаился проход к приваткабинкам и служебным помещениям. А вот и зеркальная панель, разбитая на ромбы, возле которой случился наш первый недопоцелуй. Только на этот раз к стене пригвождают не меня. Роли поменялись. Гневно толкаю его в грудь, на что та отдаёт глухим пристуком. – Да что с тобой не так?! Ты слышишь, что я говорю? Не надо меня дискредитировать. Я не хочу потерять это место! Не сейчас, когда и так считаю каждую долбанную копейку!

– Зачем? Просто ответь, зачем?! Что за нужда такая срочная?

Я на эмоциях и слова вырываются раньше, чем успеваю их отфильтровать.

– Зачем, зачем! Чтоб из универа не попёрли за месяц до выпуска, вот зачем!

Блин. Вот и проболталась. А ведь не планировала.

Зои

Ответ вырывается на эмоциях. Я не собиралась говорить. Ни ему, ни кому-либо. Потому что стыдно признаваться, что всё пролетело к чёрту из-за одного неудавшегося романа. Потому что это рушило весь образ хорошей девочки-медалистки, которой все гордились. Потому что… просто потому что это личное. Только моя головная боль. И незачем другим знать о ней.

Илья молча смотрит на меня: долго, вдумчиво. А мне неловко. Ещё и идиотский вид. Скрещиваю руки на груди, чтобы прикрыть ярко выраженное в корсете декольте.

Пауза затягивается.

– Чего смотришь? – не выдерживаю. – Давай. Злорадствуй. Ехидничай.

Ведь именно это он сделал бы всего месяц назад, я уверена.

Но не теперь…

– Рассказывай, – вместо этого спрашивают меня.

– Что рассказывать? Накрылась бюджетка, накрылась стипендия, накрылось общежитие. Встал выбор: либо отчисление, либо перевод на платное. Отчисление на последнем курсе – позор. Да и обидно столько усилий впустую потратить. Пришлось выкручиваться в силу возможностей.

– Почему накрылось?

– Да какая разница, почему? Не потянула. Сплоховала.

– Ты? Не потянула? Не поверю.

– У всех бывают чёрные полосы.

Про Артёма я ему точно не заикнусь. Всё из-за того же чувства стыда и потому что мне тупо страшно за Гордеева. Князев вспыльчивый. Если он так реагирует на невинно брошенную фразу абсолютно левого чела, боюсь представить, что он сделает с Артёмом. А тот потом с ним. Потому что, увы, связи решают всё. Ему ли этого не знать. Если вспомнить недавнее откровение про Штаты.

Стоим. Молчим дальше. Меня продолжают сканировать взглядом-рентгеном. Назревающий вопрос буквально сгущает воздух и, разумеется, выстреливает.

– Сколько?

– Чего сколько?

– Сколько должна?

– Это неважно.

– Сколько. Ты. Должна.

– Это не твоя проблема, не лезь в неё.

Илья перехватывает меня за подбородок, пасмурно нависая сверху.

– Ещё не дошло? Моя проблема – если у тебя есть проблема. Повторяю вопрос, сколько?

Его слова обезоруживают. Прежде подобное я могла услышать лишь от его родителей. Больше никогда. Ни от кого. Как-то не складывалось. Но и тётю Марину с дядей Володей лишний раз не хотелось дёргать. Я и без того обязана им всем, так что повзрослев, уже старалась не напрягать. Вот и училась тянуть лямку самостоятельности в одиночку.

Поэтому-то меня и парализует сейчас, одновременно с этим накрывая трепетным ознобом от ощущения "нужности". Оно обезоруживает настолько, что ответ встаёт поперёк горла. Зачем отвечать? Лучше просто молчать и смаковать момент.

Но кто бы подарил такую роскошь. Не то место для этого выбрано.

– Оу, – выныривает откуда-то сексапильная Памела, замечая нас.

Та самая, с которой кое-кто вообще-то устраивал не так давно рандеву за закрытыми дверями. Память услужливо подкидывает неприятное прозрение, про которое я и думать забыла. Тогда было наплевать на способы его развлечений, теперь же становится мерзко от одного вида этой куклы. Мне ведь прекрасно известно, сколько клиентов проходит через неё каждую смену.

Кукольные глазки за нарощенными ресницами вопросительно округляются при виде продолжающих стискивать мой подбородок мужских пальцев.

– Либен, позвать охрану?

– Не надо, – даже смотреть не хочу в её сторону. Это отвращение или ревность?

– Точно?

Князев демонстративно притягивает меня к себе, целуя в губы. Не выпуская при этом.

– Точно, – сухо заверяет Памелу он, одаривая её скальпельным безразличным взором.

– А… Тогда ладно… – кукла уходит, вихляя бёдрами и оставляя после себя шлейф на редкость вонючих, зато дорогущих французским духов.

– Всё равно позовёт, – замечаю я. – Я её знаю.

– Пускай зовёт.

– И тебя попросят покинуть заведение. Тисканья с танцовщицами на территории клуба запрещены даже близкому кругу. Если не оплачены по прейскуранту.

– Значит, оплатим. И двадцать минут будут в моём распоряжении. Годится?

У него особый пунктик спускать на меня деньги?

– Можно узнать? – спрашиваю я. Это теперь не даёт мне покоя. – Только ответь правду.

– Спрашивай.

– У вас с ней что-то было? С Памелой. Ну тогда… в прошлый раз.

Илья брезгливо кривится.

– У меня нет привычки пользоваться потасканным товаром.

– Неужели ограничилось одним эротическим массажем? – не поверю. Я достаточно здесь работаю и на моей памяти ещё ни один не отказался от включённого в стоимость продолжения. Даже женатики, не устающие напоминать, что они любят своих жён и в принципе оказались здесь случайно. Чисто в форточку надуло.

– И его не было. Ничего не было.

– Тогда зачем?

– Собирал информацию.

– Какую?

– По тебе.

Мои брови летят выше облаков.

– По мне? – скептически переспрашиваю.

– Не веришь? Давай спросим у неё. Или пошли к техникам, запись по камерам посмотришь. У вас же они везде понатыканы.

Столько решительности в его голосе, что помимо трепета живот скручивает и в тёплом спазме облегчения. Я ему… верю. Да, верю.

– Они не пишут звук.

– Зато убедишься, что дистанция не была нарушена.

– Не надо, – беру его за руку и утягиваю за собой к служебной комнате в конце коридора, которая используется как склад ненужного барахла.

Нащупываю выключатель и закрываю за нами дверь. Жужжащие потолочные лампы высвечивают старые стулья с испорченной обивкой, идущие на списание, шкафы с коробками и химсредствами. И ведро со шваброй.

Каждая наша девочка с этими атрибутами прекрасно знакома, потому что Правило шестое подобных организаций – экономия. Так что танцовщицы нередко выполняют и обязанности уборщиц. Чаще всего, конечно, достаётся новеньким. Или накосячившим.

– И что мы тут забыли? – осматриваясь, интересуется Илья.

– Здесь нет камер, – кладу ладони на мускулистые плечи и оставляю на его губах короткий поцелуй.

– Это за что? – воодушевляется он.

Много за что.

За то, что происходит последние недели.

За то, что он говорит.

За то, что делает.

За то, что с недавних пор я чувствую пресловутых бабочек под селезёнкой когда он рядом. Однако пока не готова говорить ему об этом.

– Просто так, – ограничиваюсь односложным ответом. Так проще.

– Это мне нравится.

– Мне тоже.

– Но что по универу? Мы не закончили.

Блин. Я надеялась, получится хоть на время замять.

– Давай обсудим это потом, – для надёжности подкрепляю предложение ещё одним поцелуем.

– Когда потом?

– Потом, – и ещё одним. На этот раз возле уха. Действует. Слышу по сбившемуся дыханию Князева.

– Что ты делаешь?

– А что я делаю? – добиваю его комбо из лёгких заигрывающих поцелуев по шее.

– Это ты так пытаешься соскочить с темы? – меняется не только дыхание. Появляется и хрипотца. Я на верном пути.

– А получается?

– Немного.

– А если так? – под голодный затуманенный взгляд расстёгиваются застёжки корсета. – Ой, – театрально удивляюсь, расслабляя пальцы и позволяя ему упасть вниз. – И как только это получилось?

На лице Ильи расплывается широченная улыбка.

– Ну ты лиса.

– Кто? Я? Да оно само… Нет, если не хочешь, конечно… – делаю вид, что собираюсь поднять верх обратно, но меня перехватывают и подхватывают, усаживая на шаткую конструкцию сложенных один на один пластиковых поддонов. Чтобы удержать равновесие, вытягиваю ноги, опираясь подошвой стрипов об стеллаж. Узкий загромождённый проход в этом лишь способствует.

– Мы ещё вернёмся к разговору, – выдыхают в мои губы, прижимаясь плотнее.

– Да, – соглашаюсь, прикрывая глаза и ловя нирвану, когда на коже загораются следы от его прикосновений. – Но не сейчас…

Не сейчас.

Сейчас есть лишь он, я и нарастающее между нами возбуждение. Есть лишь страстные поцелуи, от которых по телу растекается очередная сладкая истома и усиливающаяся с каждой секундой пульсация. Есть лишь его ладони на моей груди, сминающие и ласкающие, а в какой-то момент нетерпеливо стиснувшие её, когда желание достигает пика, от чего стону Илье прямо в рот, не прерывая поцелуя.

– Ну не тяни, – прошу я, потому что сама уже не могу владеть собой, безбожно сминая его рубашку. Трущееся об меня сдерживаемое лишь джинсами мужское достоинство, словно насмехаясь, прижимается ещё ближе и дразнит, собака такая, дразнит. – Илья, пожалуйста… – в отчаянии кусаю его за нижнюю губу, слегка оттягивая. За что получаю в награду полный похоти ответный стон.

– Я не хочу быстро. Я хочу тебя долго.

– Сюда могут зайти.

– Похрен.

Мне на данный момент тоже, я просто больше не могу терпеть. Сижу на гуляющей подо мной конструкцией как на пороховой бочке.

– Илья… – я прежде не кончала от всего лишь поцелуев, но всегда ведь бывает первый раз. И, кажется, он вот-вот наступит. – Прошу…

Ура! Мои стенания находят отклик. Скрипит молния на штанах, отодвигается в сторону намокшие тонкие сценические шортики, под которыми всё горит синим пламенем и я, наконец, получаю желаемое. От накатившего восторга задыхаюсь в тихом вскрике. А затем снова. И снова…

Для удобства меня за бёдра сдвигают к краю. Опасно. Всё, что не даёт мне свалиться – упирающиеся в стенку шкафа туфли и он внутри, наращивающий скорость с каждой секундой. Рывок, толчок на всю длину, снова рывок. Сумасшествие на грани безумия и блаженства, способного довести до комы. Забываем не только о том, что дверь не запирается изнутри, но и о том, что надо сдерживать звук. Слишком офигенно. Слишком.

Дрожащие коллеги подводят, и подошва в какой-то момент соскальзывают с поверхности. Поддоны сердито скрипят и начинают ходить ходуном. Оставляем их в покое. Князев помогает спрыгнуть с них, разворачивает меня спиной, жестом веля выгнуть спину, и, не теряя времени, входит снова.

Впиваюсь ногтями в крошащуюся штукатурку на стене, ловя подступающий оргазм. Ритмичные движения, пошлые шлепки моих ударяющихся об него раскрасневшихся ягодиц и стимулирующие между ног до черноты в глазах пальцы делают своё дело – кончаю так, что вот-вот упаду, не способная устоять на каблуках.

Меня чудом хватает на то, чтобы Илья тоже успел закончить. После чего, не придумав ничего лучше, я просто откидываюсь на него всем весом, пытаясь унять трясущуюся в мышцах дрожь. Только благодаря тому, что меня держат и получается сохранять вертикальное положение.

– Я хочу ещё, – шепчут мне сладко в ухо, до мурашек блуждая губами и ладонями по коже.

– Дома.

– Поехали.

– Не могу. У меня ещё полсмены.

– Отпросись. Иначе выкраду тебя.

– Так нельзя, – можно-нельзя, уже практически плевать. Об этом не думаешь, когда плавишься в этих объятиях.

– Льзя, – вновь тихо отзываются, прижимая меня к себе так крепко, как только можно. Как бы говоря: не отпущу. Никуда. Никогда.

Ну короче… со смены я отпросилась. Наплела про то, что начались "эти дни", причём с масштабами извергающегося вулкана, а потому будет весьма неловко, если случится протечка. Поверили или нет, не знаю, но отпустили. Администраторша хотела было взбухнуть, но я пошла ва-банк и сразу позвонила начальству. Тот моей душещипательной историей сразу проникся и вопросов лишних не задавал.

Казалось бы, почти вся ночь нежданно-негаданно освободилась для сна, да какой там. Уснула я лишь под утро, едва ли многим раньше чем обычно. С одной только разницей – после страстной ночи просыпаться в сто крат приятней. Особенно когда и пробуждение сопровождается взрывным утренним сексом. В качестве разминки.

Как итог – на пары опять опаздываю. Так что быстрый перекус уже проходит в дороге, когда попутно заезжаем в МакАвто. Чувствую себя школьницей: до учебного заведения довезли, в руки сунули пакет с бургером на полдник, пожелали хорошего дня и предупредили, что заберут в обед. Боится, что заблужусь что ли?

Вроде бы волшебство в чистом виде, но мне не по себе от той концентрированной эйфории, что витает вокруг. Эндорфины счастья вырабатываются в бешеном режиме, кружа голову. Не хочется саму себя пугать, но, кажется, я влюбляюсь. От чего становится вдвойне не по себе. Когда высоко поднимаешься, потом, как водится, больно падать. Особенно если парашют не раскроется.

Что делать с работой я не знаю. Если так и пойдёт, то меня быстрее саму попрут за несерьёзное отношение. Пытаться договориться с Ильей – занятие бессмысленней, чем ловить воду в сито. Это не упёртый баран – это танк, который ничего не слышит и никого не видит. Если что-то удумает – прёт напролом не разбирая пути. Он всегда таким был. Просто не со мной. А теперь вот и я попала под раздачу.

Ладно. Если с Князевым у меня ещё есть хоть какие-то шансы договориться, то с Артёмом каждая стычка превращается в филиал психбольницы. Я не знаю, как от него отвязаться. Видимо, всё закончится лишь после выпуска, потому что русских слов этот человек просто не понимает. Они для него не более, чем бессмысленная кириллица.

– Гордеев, у меня от тебя гастрит, – шиплю я из последних сил сдерживаясь, чтобы не залепить по наглой мажорской морде.

Угораздило ведь после окончания пар выйти на улицу именно в тот момент, когда он стоял у курилки со своими такими же мажорскими обезьянами. Позвонить бы в отлов диких животных. Вдруг забрали бы всех скопом.

– В смысле тебе так и хочется меня съесть?

– В смысле меня от тебя мутит. От одного твоего вида и имени.

– Ты знаешь, что нужно сделать, чтобы я отвалил. И тебе это даже не будет ничего стоить.

– Я лучше ослепну, чем пересплю с тобой. Когда до тебя это дойдёт?

– Готов пойти на уступки. Давай без секса. Один минет и расходимся. А? Как тебе? Но я сниму это на видео. На память. Порой, может, буду даже пересматривать.

Аж передёргивает от отвращения. Господи, я правда я с ним встречалась? Пусть всего пару месяцев, но мне теперь реально дурно от одной только мысли об этом. А мы ведь целовались… Буэ. Щас точно вывернет наизнанку.

– Артём, ты больной?

– У предложения есть срок годности, Крамер. Скажем, до конца месяца.

– Пошел к чёрту.

– Тогда не видать тебе диплома. Представь, как обидно. А ведь всего-то стоит постараться несколько минут своим хорошеньким, хоть и грязным ротиком, – Артём замолкает, переводя взгляд правее моей головы. – Чё надо?

Непонимающе оборачиваюсь и чувствую, как врастаю корнями в асфальт. Что за тень Призрака Оперы? Откуда он здесь и как давно стоит? Он же должен был только-только подъезжать! Я написала минут десять назад, что лекции кончились.

В один затяг тлеющая между пальцев сигарета прогорает до фильтра и улетает на землю. Дым выходит через ноздри, включая ассоциации с быком перед атакой, после чего Илья в пару широких шагов оказывается возле нас. Не успеваю заметить сам замах. Всё происходит слишком быстро. Смазанная вспышка, а следом разбитое до крови лицо Артёма…

Глава семнадцатая. Не согласишься ли ты…

Зои

Хруст. Вскрик. Ор. Артём хватается за сломанный нос, после чего набрасывается на Илью с кулаками. Адреналин или просто дурак? В этой стычке у Гордеева нет ни единого шанса. Это всё равно что моська попрёт против слона с венчиком для взбивания масла.

Князев даже усилий особых не прилагает. И нелепых ответных нападок будто не замечает. Мажорский дрыщ, по комплекции напоминающий богомола, такой же длинный и тощий, просто улетает каждый раз на землю целоваться с асфальтом. Продолжая орать. На это у него силёнок хватает.

Что именно понять сложно, но там определённо проскальзывает стандартный набор в стиле: "да ты знаешь, кто я такой", "да ты в курсе, что я с тобой сделаю" и "мой отец тебя по судам затаскает". Это если перевести в культурный режим, потому что почти каждое слово фильтровалось через матерный переводчик. Для острастки.