Текст книги "# Розовым мелом"

Любого смельчака быстро засмеивали, и он сливался. Ладно бы просто сливался, так потом скоренько перекочёвывал на сторону врага и вместе с остальной сворой дразнил уродкой и ботаничкой. Я не обижалась, выслужиться ведь перед хозяином надо. А то изобьют после уроков.

В старших классах стало полегче, но аура Князева даже в его отсутствие настолько въелась в школьные стены, что до выпуска пила у меня кровь. С поступлением в универ появилась долгожданная свобода, но по коридорам ходило столько расфуфыренных богатеньких красоток, что я на их фоне тупо терялась.

Не скажу, что прям сильно страдала от комплексов, однако уверенности в себе не хватало. Ещё одна причина, помимо плавающего графика и возможности побыстрее заработать, почему я пришла в этот бизнес. Как вызов самой себе. И желание сделать полный апгрейд.

Первые смены было максимально неуютно и неловко. Рядом с другими девчонками, харизма которых просто сражала наповал, я смотрелась гадким утёнком. К концу первой недели было даже нестерпимое желание послать всё к чёртовой матери, но я вовремя себя притормозила. Эй, да я тут единственная, кто что-то реально умеет! Столько лет в гимнастике не прошли даром. И если остальные танцовщицы просто сексуально тёрлись об шест, я-то могла показать уровень!

Простенькие, но эффектные трюки с поддержкой и сексуальной растяжкой получились не сразу, мышцам пришлось заново вспоминать тренировки, но когда появился первый результат стало понятно, что всё не зря. Моторчик завёлся и его уже было не остановить.

Начали подтягиваться клиенты – начала расти долгожданная уверенность. Чем больше внимания я заполучала, тем более дерзкой становилась подача. Тем более раскрепощённой становилась сама. Во внешности в том числе. Собственно, волосы стали розовыми тоже по этой причине, и полагаю, Гордеев словил свой радар на меня именно из-за них. Раньше-то мимо проходил и не замечал.

А теперь вот ко мне с регулярной периодичностью подкатывают, но мозгов, благо, хватает понять, что не стоит принимать плевел за зёрна. Грош цена таким знакам внимания. И хоть Витя выглядит вполне себе нормальным, но так быстро прыгать к нему в койку я не собираюсь.

Он, наверное, ждёт от меня ответа.

– Можешь любоваться… – оборачиваюсь на маленькие часики возле стереоустановки. – Ещё семь минут.

– Да ладно. А то ещё решишь, что я маньяк-фетишист, – усмехается он, вставая с места и галантно подавая мне руку. Словно только этого и дожидаясь в его кармане звонит телефон. – Прости. Надо ответить.

Надо так надо. Из кабинки выхожу одна. Далеко не убегаю, надо ведь попрощаться с клиентом всё из тех же соображений хорошего тона, так что лишь заворачиваю за угол в зигзагообразном коридорчике, зависая у зеркальной стены и поправляя слегка поползшие стрелки.

Пока стою, из соседней кабинки появляется одна из девочек, Памела. По паспорту вроде Алина. Проходит мимо, грациозно цокая каблуками, быстро скрываясь за портьерами. Всё бы ничего, но следом из той же комнаты появляется Князев.

Ах, вот оно как… Ну теперь понятно, где он потерялся. Илюша явно не очень доволен тем, что я его палю. Вероятно, потому что знаю, для каких целей обычно используется именно эта кабинка и какие бонусы предлагает Алина в индивидуальном порядке.

– Развлекался? – ехидно интересуюсь я.

– Пришлось, – не менее ехидно парируют в ответ. – Раз уж ты не оказываешь соответствующих услуг. Смотри, а то так всю клиентуру растеряешь.

Сарказм? Если да, то прям дерьмовый.

– Такую, как ты? – не остаюсь в долгу. – Сильно не опечалюсь.

Илья тормозит позади, ловя в отражении мой взгляд.

– Всё? Осмелела? Опять скалить зубки потянуло?

А я виновата, что он для меня как красные боксёры для быка? Меня от одного его присутствия так и подмывает выцеживать яд. Так натренировал, что теперь невозможно переучиться.

– Князев, что ты забыл здесь? – обречённо вздыхаю я. – В городе десятки подобных заведений, но тебя упорно тянет именно сюда.

– А ты? – демонстративно кривится Илья. – Звонишь вся в соплях, потому что тебя едва не изнасиловали, а потом опять голым задом виляешь как ни в чём не бывало? На ошибках совсем не учишься? Понравилось? Хочешь повторения? Или тебе это нравится? Новые ощущения, собственная значимость?

Прикол, но его слова не задевают. Я и сама прекрасно догадываюсь, как со стороны всё выглядит.

– Думаешь, всё обо мне знаешь?

– Поверь, ты не такая сложная, какой хочешь казаться. Девушки весьма однообразны по своей сути.

Ауч. Да он прям решил размазать меня по бутерброду. Правда опять мимо.

– Будто парни устроены иначе. Женатые, влюблённые, холостяки – вы всегда возвращаетесь. Раз за разом. В надежде получить то, что не можете получить от своих благоверных.

– И что же это?

– Свободу своим фантазиям.

– Правда так считаешь?

– Хочешь сказать, это не ты сейчас вышел из комнаты, оплачивающейся по двойному тарифу? Бесплатный секс уже не котируется?

– Ты удивишься, узнав как заблуждаешься.

Круто разворачиваюсь к нему.

– А давай, – с вызовом скрещиваю на груди руки.

– Что?

– Удиви меня.

Секунда. Две. Три.

– Да без бэ, – ойкаю, когда меня перехватывают за шею, вдавливают спиной в зеркало и… целуют.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Шестнадцать лет назад

Сестра? Ему называть её сестрой? Да перебьётся! Никогда этого не будет! Она думает, что он её ненавидит. И она права. Ненавидит. Ненавидит за то, что она появилась в их доме. За то, что вмешалась в их жизнь. За то, что его заставляют говорить всем, что она член семьи. 

Не может она быть членом их семьи! Ведь тогда он не сможет на ней жениться. На сёстрах не женятся, так мама когда-то говорила. А он-то уже всем пацанам во дворе последний год хвастается, что нашёл себе невесту! Может если он попытается её вытравить, она съедет и тогда всё снова станет как прежде?

Да, точно! Её отсюда просто необходимо выгнать. Пусть поживёт где-нибудь в другом месте, а когда вырастет, он возьмёт её замуж. Как и положено.

Пятнадцать лет назад

Жениться на этой гадине? Да ни за что! Она же просто чудовище. Она его бесит! С ног до головы, каждой секундой своего пребывания рядом. Бесит, что её всегда жалеют. Бесит, что все всегда на её стороне. Бесит, что ей всё вечно спускается с рук. 

Это она разбила телевизор, когда пыталась его догнать и задела шнур. А обвинили его! Наказали. Отобрали приставку на неделю. За то, что он якобы её обижал. А он не обижал. Он лишь тайком пытался подкинуть ей записку в портфель. Она это увидела и подумала, что он в нём рылся. Нажаловалась.

Ябеда!

Ух, глаза б его её не видели!

Четырнадцать лет назад

Бесит, бесит, бесит! 

Бесит, что родители нянчатся с ней как умалишённые. 

Бесят, что вечно ей потакают. 

Бесят, что постоянно принимают её сторону. 

Бесит, что она упорно ничего не замечает и не понимает его намёков. Ду-у-ура!

Тринадцать лет назад

Дура тупая! Ну вот почему она такая тупая, а? Зачем ей сдался этот идиот Верёвкин? Ходит с ним за ручку, улыбается, портфель свой даёт таскать. Тьфу, блин!

Он вне себя от гнева, даже не осознавая в столь раннем возрасте, что чувствует самую обычную ревность. Да и как ей не быть? Ведь она на него и не смотрит. Его для неё не существует. Ни в школе, ни дома. Чтобы привлечь её внимание, приходится идти на любые ухищрения. На любые подлянки, потому что только их она и не может игнорировать. Всё остальное мимо!

Да он три проклятых дня делал из оригами эту дурацкую розовую розу, которую во время физкультуры спрятал в её шмотках в раздевалке, а она подумала, что это от Верёвкина! ВЕРЁВКИНА! Да этот осел даже кораблик сделать не сможет нормальный. Вечно получается какая-то Чупакабра. 

Двенадцать лет назад

– Ненавижу!

– Бесишь!

– Было бы лучше, если бы тебя не было!

Эту карусель уже не остановить и с неё не спрыгнуть. Он должен соответствовать своему статусу. Чтобы его не засмеяли одноклассники. «Сопливых мямлей» в школе не любят, потом так загнобят, что из «лидера» быстро вылетишь в лузеры. А он лидер.

Игра в ненависть с каждым днём набирает обороты, превращаясь в масштабную войну на которой не щадят ни калек, ни раненных. Потому что это отчасти весело. Потому что это возможность находиться рядом с ней даже после того, как их разделили после экзаменов по разным классам. 

А ещё ради того, чтобы поверили другие. Они уже верят, нужно лишь поддерживать легенду. Он и сам не замечает, как стремительно заигрывается…  

Одиннадцать лет назад

Он караулит её у гимнастической школы вместе с ребятами, чтобы поиздеваться. Он достаёт её дома. Они вечно дерутся, ругаются, строят друг другу козни, подставляют подножки, отвешивают затрещины и кричат о том, как ненавидят друг друга. 

Эта война настолько затянулась, что он уже и сам верит в то, что кроме ненависти ничего другого нет и не было. Разбитое окно в столовой, походы к директору как к себе домой, еженедельные срывы занятий, её вечные ссадины, расшибленные в кровь коленки и слёзы… Для отца последней каплей становится несчастный случай на лестнице во время перемены. Ну так он же не специально. Кто знал, что она оступится в своих туфельках? 

Теперь его ждёт кадетская школа. Он туда не хочет, но его мнение уже ничего не значит. Ну и ладно. Зато её рядом не будет.

Четыре года назад

Семь лет – немаленький срок. За это время много чего случилось. Он повзрослел. Появились новые интересы. Первые отношения. Первый секс. Жизнь вырулила совсем в другое русло и старые детские склоки теперь казались такими глупыми. Где-то неправильными. И, наверное, местами мальца всё же жёсткими. 

Хотя обида за обделённое родительское внимание, конечно, ещё осталась. То, что они не приехали на выпуск сильно его задело, ну да это он переживёт. Сделает вид, что ничего особенного. Это раньше начал бы огрызаться и злиться, а сейчас уже почти всё равно.

Повзрослел не один он. Она тоже изменилась. Пока шло обучение на расстоянии они виделись редко: лишь в короткие осенние и весенние каникулы, а на лето она почти всегда уезжала в спортивный лагерь на море. На свои соревнования.

Поэтому только окончательно вернувшись домой он впервые мог в полной мере оценить, насколько она похорошела за это время. А ещё слишком скоро понять, что первая безответная любовь самая живучая дрянь на планете. И хоть фиктивный статус «брата и сестры» уже давно ничего не значил и никого не пугал, имелись другие препятствия. Для неё он навсегда был и останется монстром, что портил ей существование. Тот, кого она презирает и на кого никогда не взглянет иначе. Ему дали это понять предельно чётко.

Гормоны, горячая кровь, немного чувство вины… Он решился. Решился на признание. Написал на асфальте розовым мелом три заветных слова. Собирался сказать это лично тем же вечером, пока… Пока не увидел, как она целуется с каким-то пацаном. На этой самой надписи. Грязной подошвой по всем его чувствам.

Это такой знак, да? Символично. Что ж. Видимо не судьба. Ненависть, значит ненависть. На чём остановились, на том и продолжим. Так даже проще. У каждого своя дорожка. И его явно не рядом с ней. Именно тогда и принимается решение уехать за океан. В попытках свалить как можно дальше.

С глаз долой, из сердца вон.

Глава шестая. Вите надо выйти

Князь

Поцелуй долго не длится. Ожидаемо прилетает пощечина. Добротная такая, со звонким шлепком.

– Ну как, удивил? – усмехаюсь, разминая занывшую челюсть. Хорошо. Очень хорошо. Будь иначе я бы разочаровался.

– Совсем ополоумел?!? – Зои брезгливо вытирает губы, пытаясь, по всей видимости, стереть их с лица насовсем. Практически отплёвывается. А вот это уже обидно. Будто с бомжом поцеловалась.

– Ну а чё такого? Сама говоришь, мы тут ради своих фантазий. Я вот, может, всегда мечтал зашпилить сестру.

– Ты больной!

– С чего это? Мы ж не родня. Вот была б родня, тогда реально не очень.

– Идиот!

– Заканчивай с оскорблениями, принцесса. И просто получай удовольствие, – кайфую с того как её бомбит. Вся запунцовела от злости. Синьорита Томатка.

Меня яростно отпихивают от себя. Ну-ну. Пусть с разбега попробует, тогда ещё есть шанс.

– Больше никогда не смей так делать!

– Как? Так? – хватаю её за плечи и снова притягиваю засасывая. Извивается, брыкается, бубнить чё-то пытается, но с посторонним языком во рту это не особо получится. Правда Зойка находит выход из положения.

Изумлённо отступаю на шаг. Ай! Укусила! Укусила!

– А если я цапну? – проверяю нижнюю губу на наличие крови. Вроде нет. А, не. Есть. Вот же… – Так цапну, мало не покажется.

– Князев, ты башкой как, нигде не ударялся? – шипит Крамер. Ну сто пудово гадюка. – Тебя не доимели? Давай позову Памелу обратно.

Бррр… Чур её с такими предложениями. Я вот только шлюхам на себя залезать не разрешал. Куда ни шло заплатить за эстетическое удовольствие, это я понимаю, за эротический массаж опять же в целом можно, но за секс? Это ж как надо отчаяться?

Не, то, что она, конечно, думает именно в этом направлении в данный момент как нельзя кстати. Пусть думает. Незачем Зойке знать, что я… расспрашивал. Про неё. Правда много не узнал, так что деньги оказались спущены на ветер. Да и время потраченное никто не вернёт. Девка-то туповатая досталась. Хоть и красивая. Это не поспоришь, да.

– Давай лучше ты. Как раз должок вернёшь.

Ха. Какое недоумение.

– Какой должок?

– Как какой? Плату за помощь, принцесса. За то, что из башни с перевозбудившимися дохляками вытащил. Неужели думала одним спасибо отделаться?

Сколько презрения в глазах.

– Шутишь, да?

– Возможно, но это не точно, – желчь при нашем общении лезет сама. Я ей давно уже не управляю. Наверное, потому что так проще. – Так что приват ты мне торчишь. Я взял на заметку. Под настроение самое то.

Стебусь, конечно. Если бы я и взял с неё приват, то только с продолжением. Всё остальное – впустую дразнить себя, а оно мне надо? Достаточно одного её внешнего вида. Ну просто кровь с молоком. Хорошо по дому так не ходит, а то было бы не избежать жалоб за сексуальные домогательства. Хотя… воображению парочка тряпок не помеха.

– Ты аморальное животное.

Это мне официальный статус поставили? Ну ок. Не самый паршивый. Бывало и хуже.

– О моих достоинствах поговорим дома. Во сколько заканчивается твоя смена?

– Тебе какое дело? – руки в бока упёрла и только что не фырчит. Горделивый, колючий ёжик.

Ловлю её за подбородок, притягивая к себе.

– Харе грубить, – строго щурюсь, игнорируя сладкий клубничный аромат, витающий в воздухе. – Могу ведь и наказать.

Принцесса вырывается, но сопроводить всё очередным едким замечанием не успевает. На горизонте нарисовывается третий лишний. И что за поц? Какой-то щегол в костюмчике. Такие обычно в квартиры стучатся и противным голоском пылесосы втюхивают.

– Всё нормально? Он к тебе пристаёт?

Ну зашибись. Тоже мне рыцарь выискался. Других дел нет, надо нос свой обязательно сунуть?

– Всё хорошо, – хмуро отвечает Зои, пользуясь возможность и пятясь от меня.

– Точно? – не унимает костюмчик. Дотошный гад.

– Точно-точно, – огрызаюсь я. – Тебе ж сказали: топай, куда шёл.

– Я не с тобой разговариваю.

Да что ж ты такой раздражающий!

– Так ты поговори.

– Мне с тобой не о чем разговаривать.

– Тогда и не лезь в дела семейные.

– Семейные? – удивляется настырный тип.

– Витя, всё нормально. Просто иди, – просит Зои.

Ля, она его ещё и знает?

– Да, Витя, – поторапливаю его. – Просто иди. Как в песенке, помнишь? Вите надо выйти.

Шутейка ему не заходит.

– Сейчас ты выйдешь.

– Это угроза?

– Предложение.

Сам напросился.

– Ну пошли, – охотно соглашаюсь. Чё бы не выйти, когда так просят. – Выйдем.

– Я позову охрану! Оба, успокойтесь! – активизируется принцесса. – Князев, не мешай работать. Свали уже куда-нибудь, умоляю.

– Работой? – кривлюсь я. – Ты серьёзно называешь это работой? Хотя, конечно, да. Ублажать озабоченных приматов – такое важное дело, куда б деваться.

– Илья, пожалуйста! – прям просит она, глотая насмешку. Видно, что не хочет распалять ситуацию. – Мне не нужны штрафы.

Хм. Меня аж по имени назвали. Прям шампанское можно открывать.

– Ок, – неохотно, но уступаю. – Дома поговорим. Я жду в машине у входа, – предупреждаю, уже направляясь в основной зал.

– У меня ещё смена не закончилась.

– Значит жду когда она закончится. В машине у входа.

Скорее всего вслед опять летят лишние комментарии, без них она не умеет, но я уже ничего не слышу. Музыка и гул перекрывают. Здесь так приторно душно, что сдавливает переносицу. Быстрее выхожу на улицу, в мартовскую прохладную ночь, за секунды выдувающую из ноздрей малоприятный смердящий коктейль. А в тачке ещё кайфовей. Хоть и взята с пробегом, но перекупил я её в идеальном состоянии. Правда потратил в два раза больше той суммы, что планировал, но не жалею. Не смог удержаться.

Понятия не имею на кой чёрт, но для удобства откидываюсь на водительском кресле, прикрывая глаза. Будто мне больше нечем заняться, кроме как торчать здесь. Видимо, нечем. Прям чувствую, как мозг начинает топить и увязать во всё этом дерьме. Снова. Хоть что-то в этом мире стабильно.

А ведь хотел всё по лайту. Возвращаясь в Москву был уверен, что пересекаться нам не придётся. Предки было то единственное, что заставляло нас держаться рядом. А тут они далеко, у неё общага, квартира пустая… Думал я.

Не знаю, что там с общагой. Очевидно, ничего. Иначе бы она давно свалила, не стала терпеть. Умотала бы в тот же день, когда я её шмотки выкинул на лестничную клетку. Надеялся, прокатит. Хрен-то там.

Очевидно, что идти ей некуда. От чего, соответственно, появляется ряд закономерных вопросов. Ответа на которые мне вряд ли дадут. Я не тот человек, с которым Зои будет делиться. Правда судя по тому, что та девка тоже ничего не знает, принцесса в принципе ни с кем не откровенничает.

Радио тихо играет, действуя убаюкивающе. Разумеется, засыпаю. Даже не засыпаю. Больше кемарю: то падаю в сон, то резко из него выныриваю, реагируя на малейший шум. Привычка с кадетского. Так что когда город начинает оживать, увеличивая громкость прохожих и проезжающих мимо машин окончательно оживаю следом.

Уже думал, что упустил эту выдергу, но нет. Ещё минут через двадцать выходит. Через боковое зеркало вижу, как она кутается в белое замшевое пальто и замечает меня, но демонстративно разворачивается, направляясь в сторону метро, которое только собиралась открываться.

Вот же… строптивая девица. Прям нарывается оказаться в багажнике. А он у меня просторный, номер не хуже люкса. Ей понравится. Если опять вздумает препираться.

Князь

До багажника дело не доходит, но на заднее сидение я её затаскиваю силком. Под озадаченные взгляды ранних свидетелей. Прям вижу, как назревает в их головах желание стать законопослушными гражданами. Прежде чем кто-то успевает набрать 112 уезжаю от греха подальше.

В салоне витает сердитая тишина и знакомый клубничный аромат, от которого крыша прям реально едет. Стараюсь не отвлекаться от дороги, хотя мысли улетают совсем не в ту степь. Перед глазами прочно засело стройное женское тело у шеста в розовой комнате. Последние дни это видение не даёт мне покоя.

Едва мерс тормозит у дома, Зои пулей вылетает из машины и скрывается в подъезде. Ох, как её бомбит. Наверное, я шизанутый дебил, но не могу перестать наслаждаться тем, как она злится, возмущённо топает ножкой и оскорблённо надувает щеки. Есть в этом что-то успокаивающее. Словно вернулся в школьные годы. Где всё было гораздо, гораздо проще. Несмотря на количество дров, что я наломал.

Когда поднимаюсь следом Зои уже запирается в комнате. Могла бы – амбарные замки в ряд повесила, отвечаю. Заперлась и не выходит. Походу избегает.

Да. Точно избегает.

Пока торчу голодный на кухне и ищу чё можно пожрать, но не готовить так как западло – гробовая тишина. Однако стоит только уйти к себе слышу, как тихой поступью крадётся в туалет цветноволосый ниндзя. Смешная она. Благосклонно решаю её не дёргать. Пускай пошухерится, раз так хочется. Расслабится, потеряет бдительность, а я потом такой из-за угла: вобана.

За окном светает. Сна ни в одном глазу, хоть толком и не спал. От нечего делать включаю сериал на ноутбуке, но через пару серий надоедает. С ними у меня особо не складывается. Не хватает терпения, редко когда дальше одного сезона продвигается. С фильмами легче. Посмотрел один раз и забыл.

Ску-у-ка. Дико скучно. И вроде бы спать охота, да не спится. Ни в какую. А за стеной тишина. Не договорившись с любопытством осторожно заглядываю в соседнюю комнату. Настоящее царство Морфея. Лежит на спине, руки задраны над головой и сладко сопит в обе дырочки. Я бы пристроился рядом, но ледяной душ ещё не изгладился из памяти. Повторно же охоты испробовать его пока не имеется.

Универа сегодня нет, так что изволит почивать принцесса долго, почти до полудня. Я за это время успеваю трижды кое-как задремать и трижды проснуться. Первый раз от придурошной мусоровозки, которая гремит так, будто ядерная война началась. Второй от громыхания дворников, решивших, видимо, что в воскресенье никто не обязан спать позже восьми, раз они тоже не спят, а на третий от телефонного звонка. Ясно, понятно. Доброе утро.

Слышу возню на кухне. Ага. Проснулась. Зои сидит за столом, по-домашнему поджав к груди колени, уплетает бутерброды с колбасой и читает учебник по своей экономике. Меня демонстративно не замечают, даже глаза не поднимают на звук шагов. Это у неё новая тактика? Правда думает, что прокатит?

– Доброе утро, принцесса, – тянусь за лежащим в тарелке бутером, но так, чтобы оказаться над её плечом и словно бы ненароком задеть. Вздрагивает. Напрягается. Ну вот, другое дело. А то нет меня, понимаешь ли.

– Это вообще-то моё, – замечает она. – Сделай себе сам.

– Да ты такая нерешительная, что и так приходится делать всё самому. А я так не люблю. Я люблю, когда девушка проявляет инициативу.

– Ну так в чём проблема? Найти никого не можешь? Или все сбежали, твоего хамства не выдержали?

Пикировочки с самого утра? Одобряю.

– Зачем искать? У меня есть ты. Не переживай, я тебя поднатаскаю. Для начала можем пройтись по азам оральных ласк…

Крамер резво вскакивает с места. Ага, покраснела. Какая стесняшка.

– Озабоченный кролик!

– Обижаешь. Почему сразу кролик? Я не такой быстрый.

– Тебе виднее, – мне кажется, или я слышу в её голосе брезгливость? Э, нет, родная. Так не пойдёт. Чуть больше чувства такта. На такую тему общаемся! Весьма ответственную.

– Можешь сама убедиться.

Делаю шаг к ней. Она отступает на два, натыкаясь спиной на мойку. Ещё шаг. Пятится до тех пор, пока сама же себя не загоняет в угол. Попалась. Захлопываю ловушку, отрезая пути бегства.

Зои вжимается в столешницу, словно стремится с ней слиться. Пытается сохранить хоть какое-то расстояние между нами. Спрятанная под тонкой маечкой оформленная грудь тяжело вздымается, но не от страха. Тут другое. Волнение? Да, точно. Волнение. Волнуйся, волнуйся, родная. Правильно делаешь.

Цепляю вылетевшую из её хвоста розовую прядь и расправляю как пружинку. Розовый. Знаю, почему розовый. Её любимый цвет. Во всяком случае был раньше.

– Тебе самому не противно? – нервозно сглатывает она, разглядывая свой педикюр. А в глаза что, кишка тонка? А, смелая ты наша?

– Что именно?

– Твои похабные шутки.

– Почему должно быть противно? – отпускаю прядь и та завивается обратно. – Потому что мы росли вместе? – касаюсь её плеча, медленно скользя вниз по худой ручке. – Потому что я знаю тебя, как облупленную? – обычно мраморная гладкая кожа сейчас шершавая и гусиная. Да у кого-то мурашки от моего присутствия забегали. – Или потому что видел голой? Давно, конечно, но было ведь, – в край столешницы впиваются мёртвой хваткой. Накрываю стиснутый кулачок ладонью. – Или тебя смущает то, что ты мне, типа, сестра? Ну так расслабься, ты ею никогда не была. Ни единого дня… – хочу переплести наши пальцы, но Зои, извернувшись, отталкивает меня и, схватив учебник, пулей летит в свою комнату.

Хлопок.

Усмехаюсь невидимому собеседнику. Какие мы нежные. Увы. Ничего не поделаешь. Привыкай, принцесса. Кое-кого в этой квартире кроет хуже прежнего. И явно не тебя.

Пока размышляю над тем, как бы продолжить её дразнить, снова звонит телефон. Огурец. Говорит, у знакомых есть неплохое техническое помещение в центре, которое они сдают в аренду. Для будущей тату-студии подходит идеально. И по цене приемлемо. Предлагают к обеду подъехать, глянуть.

Ладно, живи маленькая недотрога. До вечера от тебя отстану. Дело-то небыстрое, тем более что после я ещё планировал доехать до Огурца, в качалку. Он типа и тренер, и частичный владелец. Удобно, когда можно сэкономить на абонементе и на халяву потягать гантели.

Домой возвращаюсь к семи, на всякий случай. Так как Зои обычно на смену ускакивает где-то в этом промежутке, правда работает ли она сегодня я точно не знаю. С её кривым графиком и чёрт ногу сломит. Идиотская проститутская работа. После той борделевской халупы, из которой я её забрал, начинающая бесить меня всё больше и больше.

Сильнее бесит только то, что произошедшее, как видно, ничему её не научило. Я прекрасно знаю эту гордячку, как и знаю, что я последний человек в списке, которому бы она решилась позвонить. Из чего следует вывод, что больше претендентов на роль "спасителя" у неё не было. И вот что бы она делала, если бы я не приехал?

Поднимаюсь на этаж размышляя о том, как сделать так, чтобы её вежливо попёрли из этого дешёвого притона, раз сама она не торопится. Лифт скрипит и замирает, сообщая что приехал. Достаю ключи, пока с лязгом открываются металлические, исписанные маркером створки, и нос к носу сталкиваюсь с Зои. Одетую по погоде и стискивающую ручку громоздкого чемодана на колёсиках.

– Далеко ли собралась, девица-красавица? – интересуюсь подозрительно.

– Я съезжаю.

Глава седьмая. Фантики и Контингенты

Зои

Надежда незаметно улизнуть тает, как клёклый снег под мартовским солнцем. Вместо этого перед взором вырисовывается хмурое лицо Ильи, выходящего из лифта. Замирает специально так, что не проскочить в кабинку. Не дождавшись пассажира автоматические двери закрываются, унося скрипуна куда-то вниз, на очередной вызов.

– Интересно. И куда же ты собралась съезжать? – холодно интересуется он.

На вокзал. На лавочку во дворе, главное, чтоб та в другом городе была. В хостел. Комнату в коммуналке найду, в конце концов. Можно с армянской семьей на пятьдесят человек, где мне выделят крохотный уголок у батареи. Куда угодно. Лишь бы больше ни минуты не оставаться с ним наедине.

– От тебя подальше, – честно отвечаю я.

– Это вряд ли, – колёсики отрываются от пола, и чемодан возвращается в квартиру. Прежде чем успевает созреть шальная мыслишка, что в целом можно сбежать и так, фиг с ними со шмотками, следом хватают и меня. Хватают как карманную собачку, подмышку, утаскивая следом за вещами и с ноги захлопывая за нами входную дверь. Опять ловушка.

– Отпусти! – то ли прошу, то ли пищу я, когда мы оказываемся в гостиной.

– Да как скажешь.

– А-а! – вырывается жалобное при столкновении спины с жёстким диваном. – Сдурел? Нельзя так швырять людей! Они имеют свойство ломаться! – потираю шею. Кажется она хрустнула, когда башка резко мотнулась. Чуть язык себе не прикусила.

– До свадьбы заживёт.

– Чьей?

– Чьей-нибудь. Нашей, – мою ногу бесцеремонно задирают, чтобы расстегнуть молнию на обуви. Смущённо одергиваю задравшуюся юбку платья, что не остаётся незамеченным. – Серьёзно? То есть всю ночь в трусах крутиться – это нормально, а сейчас стесняешься? – кривится он, принимаясь за второй сапог. Заканчивает. Нетерпеливо щёлкает пальцами, указывая на пальто. – Раздевайся, – это приказ? Ага, разбежался. Не шевелюсь. – Раздевайся, говорю, – тишина. Меня хватают за руки и переводят из лежачего в сидячее положение, насильно стягивая верхнюю одежду. Молча всё сгребают в охапку и, тормознув на пороге, швыряют в глубину коридора. Слышу грохот встретившихся со стенкой в прихожей каблуков. Нормально вообще?

– Какого чёрта, Илья? – сижу в глупейшей позе как игрушечная кукла: ноги в стороны, руки в растопырку. Сижу и смотрю на него широко распахнутыми обалдевшими глазами.

– Пояснительную бригаду, – в комнату преспокойно возвращаются, замирая напротив во весь свой богатырский рост. Если бы мы были незнакомы, я бы его боялась. Слишком уж грозно выглядят вздувшиеся мышцы и выглядывающие из закатанных рукавов рубашки татуировки. Такие типажи в фильмах обычно играют плохих парней, тусящих ночами в байкерском баре.

Но я его не боюсь. Я его не понимаю. И неясно, что хуже.

– Дай уехать.

– Нет.

– Да ты же сам гнал меня всеми способами!

– Вот и надо было уходить когда гнал. Теперь поздно.

– Что значит: поздно? Поздно для кого? – раздражённо вскакиваю с места. – Слушай, меня заколебало всё это. Я могу мириться с оскорблениями, к ним не привыкать, опыт колоссальный, но не с домогательствами! Уж уволь, извини.

Хочу проскочить мимо него, но меня без труда ловят и насильно усаживают обратно.

– Домогательствами? Ничего не попутала? Тебе показать, как выглядят домогательства?

– Да не надо ничего показывать. Просто оставь меня в покое!

Несколько томительных секунд на меня взирают сверх вниз. Словно взвешивают "за" и "против".

– Ты бы только знала, как я и сам этого хочу, – невесело вздыхает Князев, опускаясь передо мной на корточки. – Но не могу.

Сердцебиение учащается против воли. Жадно захватывают воздух носом, ощущая подступивший к горлу к ком.

Зачем он это делает?

Что за новая такая фишка нарисовалась?

Наскучило сраться, решил зайти с другого ракурса?

Как это теперь называется: соблазни и посмейся?

Типа будет что потом обсудить с долбанутыми друзьями за пивчанским? "Слышь, ты бы видел как она поплыла! Можно было просто поманить пальчиком, всё равно бы побежала". Это жестоко. Хотя бы по отношению к той детской влюблённости, что когда-то во мне жила.

Смотрим друг на друга в повисшей тишине. Томительная пауза действует на нервы не хуже, чем его выбивший меня из колеи флирт утром. Стараюсь изо всех сил игнорировать губы, которые только вчера… Тпру. Стоп. Нет, Крамер. Чтоб никаких подобных мыслей! Вытряхни их немедленно из пустой черепушки. Не получается так, побейся об стену, но чтоб даже не думала!

"Гордость. У тебя есть гордость, дура", кричит здравый смысл. "Неужели позволишь этому расфуфыренному павлину, что гнобил тебя большую часть жизни манипулировать собой? Вон, весь аж как красиво чуть ли не на коленях распластался. Прям сексуальный пушистый саблезубый котик, куда б деваться, но не ведись на провокацию. Он тебя ненавидит. Вспомни. Он сам тебе это не устаёт повторять. Не-на-ви-дит".