Текст книги "Святая Царская семья"

Мировая война

Летом 1914 года, когда Царская семья радостно собиралась отправиться как обычно в это время на отдых в финские шхеры, 15 (28) июня в Сараеве боснийский студент застрелил наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда и его супругу. Особого волнения данное событие ни у императора, ни во всем российском обществе не вызвало. Террористические акты в начале XX века стали чуть ли не привычным делом, превратившись в неприятное, но достаточно часто случавшееся зло. Никто не ожидал, что убийство в Сараеве повлечет за собой столь катастрофические последствия, ввергнет Европу в пучину кровопролитной войны. События приняли неожиданный поворот. Напряжение, в конце концов, вылилось в австро-венгерский ультиматум Сербии и объявление Веной 15 (28) июля войны Белграду. Австрийская тяжелая артиллерия начала обстрел сербской столицы. Германия, во всем поддерживающая Австро-Венгрию, выступила на ее стороне. Россия поддержала Сербию.

Меньше всего император Николай II хотел, чтобы Россия оказалась втянутой в войну. Все приближенные царя знали – он против войн вообще. Подобно своему отцу Государь испытывал к войнам стойкое отвращение, считал их безобразным явлением, глубоко противным христианским убеждениям. Еще в 1899 году именно император Николай II стал инициатором созыва в Гааге международной конференции по разоружению и законам войны. Конференция открылась 6 мая, в день рождения русского царя. Вторая подобная конференция в Гааге состоялась в 1907 году. На конференциях были приняты международные конвенции о законах и обычаях войны, ставшие основой норм международного гуманитарного права. На конференции в 1907 году обсуждалось предложение императора Николая II о создании Лиги Наций, которая могла бы своим авторитетом предупреждать вооруженные конфликты. Европейские газеты писали, что только благодаря настойчивости русского царя состоялись обе мирные конференции, которые готовила и проводила Россия, выдержав и преодолев сопротивление многих европейских государств. И вот все, над чем император Николай II столько лет настойчиво работал, его многолетняя миротворческая деятельность в июле 1914 года оказалась под ударом.

Император Николай II остро переживал обострение политической ситуации в Европе. И он до последнего надеялся, что здравый смысл возобладает и кровопролитие удастся предотвратить. Государь находился в постоянной переписке со своим кузеном Германским императором Вильгельмом II, с которым с детства был в дружеских отношениях, и как только обстановка накалилась, то отправлял депеши «кузену Вилли» с призывом решить все споры мирным путем. Однако после объявления войны Сербии Австро-Венгрия стала сосредоточивать свои войска не только на ее границах, но и на границе с Россией. В ответ Россия объявила о начале мобилизационных мероприятий. Что вызвало резкую реакцию Берлина, который предъявил России ультиматум, потребовав отменить мобилизацию, в противном случае угрожая войной.

До последнего пытаясь остановить войну, Государь после получения ультиматума отправил своему германскому кузену срочную телеграмму, в которой призывал того одуматься: «С Божьей помощью наша испытанная временем дружба должна найти возможность предотвратить пролитие крови». Российский император предлагал «…передать австро-сербский вопрос на Гаагскую конференцию». Но Вильгельм II требовал от России только односторонних уступок.

Для императрицы Александры Федоровны ситуация оказалась вдвойне ужасной, ее родина, где она появилась на свет и где жили ее любимые родственники, угрожала войной ее стране, родине ее детей и мужа, России, которая для императрицы стала новым домом. Она отправила своему брату в Дармштадт телеграмму, полную ужаса, отчаяния и понимания, что приближается катастрофа: «Господи, помоги нам всем и не допусти кровопролития!»

Вечером 19 июля (1 августа) Царская семья в храме коленопреклоненно молилась о мире. Время ультиматума, объявленного Германией России, еще не вышло, но германский посол в Санкт-Петербурге граф Ф. Пурталес уже вручил министру иностранных дел С.Д. Сазонову ноту об объявлении войны. После возвращения с вечерней службы император Николай II увидел на своем рабочем столе телеграмму о том, что Германия объявила войну России. Бледный и сосредоточенный он появился в столовой, где его на ужин ждала семья. Узнав страшную новость, Александра Федоровна разрыдалась, испугавшись слез матери, начали плакать цесаревны.

С первых дней войны все мысли, все дела императора и императрицы были посвящены армии, заботам о фронте. Семейная жизнь Царской семьи теперь была подчинена интересам воюющей страны. Александра Федоровна поставила в известность приближенных и объявила своим детям, что пока идет война, не будет у них никакого отдыха, никаких празднеств, никаких дорогих покупок. Императрица считала своим долгом служить всем, чем возможно, своей новой родине, а главной своей обязанностью – обеспечение всем необходимым раненых, беженцев, семей фронтовиков. По всей стране она занималась организацией лазаретов, создала систему санитарных поездов, доставлявших раненых с передовой в тыл, питательных пунктов, где они в дороге могли получить горячее питание, на складах готовили медицинские материалы, сортировали лекарства, в созданных ею сотнях мастерских шили постельное белье и комплекты белья для солдат. Специальные пункты принимали беженцев и инвалидов, обеспечивали их всем необходимым, помогали устроиться на новом месте. Множество помещений (включая дворцы), принадлежавших Царской семье, были отданы под лазареты, автомобили и экипажи выделены для перевозки раненых.

Императрица постоянно лично инспектировала лазареты и склады по всей Европейской части страны. Она как будто забыла о своих болезнях, проблемах с сердцем и болезни ног, неделю и больше проводя в дороге. Для всех ее многочисленных дел нужны были колоссальные деньги, собственных средств Царской семьи не хватало. Александра Федоровна руководила советами и комитетами, созданными для сбора пожертвований и для организации дел милосердия. Подобная работа отнимала много сил и времени. Ее любимый супруг император с начала войны редко бывал свободен, и даже когда приезжал домой, то его время всецело принадлежало военным заботам. Он круглосуточно получал телеграммы, телефонограммы, депеши, держа в своих руках все нити связи фронта и тыла. Теперь император постоянно находился в разъездах. Государыня очень скучала по мужу, в это время ее письма к нему полны нежности и тоски, волнения о любимом человеке.

Вместе со старшими дочерями сразу после начала войны императрица поступила на курсы сестер милосердия, после успешного их окончания в октябре 1914 года начала работать в лазарете в Царском Селе обычной сестрой. Сначала медицинский персонал госпиталя с осторожностью относился к желанию Государыни работать сестрой милосердия, но со временем сестры и врачи убедились, что она ни в чем не дает себе поблажек. Александра Федоровна наравне со всеми занималась перевязками, ассистировала при операциях и даже ампутациях, ухаживала за ранеными, а когда приходили санитарные поезда с фронта, участвовала в санобработке прибывших. Главный врач Царскосельского дворцового госпиталя, блестящий хирург княжна В.И. Гедройц писала, что сначала скептически отнеслась к желанию императрицы и двух ее старших дочерей работать в лазарете, но потом, часто находясь рядом с ними, вынуждена была признать, что они оказались сестрами милосердия «в лучшем значении этого слова».

Мало кто догадывался, что Александра Федоровна в это время переживала и глубокую личную трагедию. Она необыкновенно была привязана к своим сестрам и брату. С любимым братом великим герцогом Гессенским и Прирейнским Эрнстом Людвигом она состояла в постоянной переписке, чрезвычайно доверительной. Они всегда оставались близкими друзьями, доверяя друг другу личные тайны. И вот теперь ее брат, как и вся Германия, послал войска своего герцогства против России. А муж ее старшей любимой сестры Ирены, принц Генрих Прусский, теперь командовал германскими военно-морскими силами на Балтике. С болью Государыня прервала все отношения с родными. Но не могла поступить иначе, говорила: «Я – русская. Я – православная». Императрица в это время говорила своей фрейлине баронессе С.К. Буксгевден: «Двадцать лет я провела в России, половину моей жизни, ее лучшую, счастливую половину. Это страна моего мужа и сына. Именно в России я стала счастливой женой и матерью. И сердце мое навсегда отдано этой стране». Не раз Александра Федоровна, чтобы объяснить, как она относится к России, писала, что «чувствует себя матерью этой страны». И подтверждала это делом: не жалея себя, она во время войны изо всех сил старалась служить России, не только как императрица, но и как сестра милосердия. И не казалось ей это чем-то особенным, она считала такое поведение «материнским долгом».

На фронтах с самого начала войны шли тяжелые бои, войска несли большие потери. В 1914 году русские войска «держали удар», а на австрийском фронте им удавалось одерживать серьезные победы и захватить часть австрийской Галиции. Однако в 1915 году германские войска перешли в масштабное наступление, под угрозой оказались Польша, Белоруссия, Прибалтика, шли тяжелые бои в Карпатах. Жестокое противостояние привело к тому, что потери русской армии в результате жестоких боев составили почти 1 миллион человек, противник потерял 800 тысяч человек. Австро-венгерские войска перешли в наступление в направлении Львова. Столкнувшиеся со «снарядным голодом» русские войска отступали в общей сложности полтора месяца, оставив большую часть Царства Польского и отойдя за Брест-Литовск. Однако планам германского командования о дальнейшем наступлении и взятии Минска не суждено было сбыться: осенью они были остановлены русской армией.

В конце лета 1915 года в тяжелейшей для России ситуации на фронтах император принял решение возложить на себя обязанности Верховного главнокомандующего и лично возглавить воюющую армию. Большинство министров выступили категорически против этого, считая, что возглавить армию во время ее отступления и неудач, в тот момент, когда в обществе назревало недовольство, активизировались революционеры, становилось чрезвычайно опасным. Любые новые провалы на фронте могли вызвать критику действий царя и настроить народ против монархии как таковой. Но император был неумолим, преданность стране и личная порядочность давали ему уверенность в том, что его святая обязанность в тяжелый для родины момент возглавить сопротивление врагам, не думая о собственной выгоде.

С сентября 1915 года император много времени проводил в Ставке в Могилеве, руководя военными действиями, выезжая в находящиеся на фронте части, организовывая снабжение армии и т. д., отдавая этому все силы. По мнению современников, армия с воодушевлением приняла новость о том, что теперь император стал Верховным. Авторитет верховного вождя безусловно сыграл важную роль в том, что русскому командованию в кратчайшие сроки удалось остановить отступление русской армии и организовать оборону. Также к началу 1916 года удалось улучшить снабжение армии боеприпасами и продовольствием. Более того, император постоянно знакомился с новыми видами вооружений, пытаясь в кратчайшие сроки перевооружить армию, обеспечить ее новыми видами оружия. Именно по его распоряжению в армию начали поступать ручные газовые гранаты, огнеметы (причем их было девять разных видов), развернуты массовые поставки противогазов. 3 февраля под Могилевом по приказу Николая II и в его личном присутствии были проведены испытания всех известных форм защиты от химического оружия. Лучший противогаз, разработанный известным ученым Н.Д. Зеленским, по приказу царя вскоре был запущен в массовое производство. Государь лично наградил разработчиков. Царь начал формировать отдельное элитное оперативное объединение, сосредоточив в нем отборные гвардейские части, для решения особых тактических задач.

Особое значение император придавал поддержанию высокого боевого духа в войсках. Считая, что не только его присутствие важно для офицеров и солдат, но и полезно, чтобы наследник престола также находился в Ставке, Государь осенью 1915 года решил взять с собой в Могилев цесаревича. Сын сопровождал его в поездках по фронтам, госпиталям, на встречах с отличившимися в боях частями.

Заполненное важными делами расписание Верховного главнокомандующего практически не оставляло времени на общение с семьей, хотя Государь тосковал по любимой жене и дочерям, остающимся в Царском Селе. Государыня почти каждый день писала мужу длинные, нежные письма, в которых подробно рассказывала обо всем, что происходило в ее жизни и вокруг. В ответ император, не имея возможности писать подробно, отвечал телеграммами. Но как только выпадала свободная минута, сразу писал жене, основательно рассказывая о своей жизни. Письма Августейших супругов содержат столько же нежности и любви, как и те, которые они писали друг другу перед свадьбой, будучи женихом и невестой. За время войны император и императрица написали друг другу почти три сотни писем. Так же постоянно писали в Ставку отцу и брату очень скучавшие по ним великие княжны. Царская семья, оказавшись разлученной войной, по-прежнему была объединена любовью. Государыня писала любимому мужу на фронт 19 сентября 1914 года: «Мои усердные молитвы следуют за тобой днем и ночью. Пусть Господь хранит тебя, пусть он оберегает, руководит и ведет тебя, и приведет тебя здоровым и крепким домой». Государь писал любимой жене из Могилева 6 июня 1916 года: «Дорогая моя – люблю тебя и безумно тоскую по тебе. Я редко так тосковал по тебе, как теперь, несмотря на то, что со мною наш Солнечный Луч. Храни Господь, моя дорогая, тебя и девочек!» Царская семья старалась хотя бы семейные праздники, дни рождения проводить вместе. Пусть нечасто, но императрица с дочерями все же приезжали в Ставку, император позволял себе вместе с семьей провести немного времени. Это были редкие радости среди напряженной военной поры, за которыми снова следовало расставание и общение только посредством писем и телеграмм.

Седьмого декабря 1916 года в Петрограде был убит Григорий Распутин, император вместе с цесаревичем спешно покинул Ставку, чтобы поддержать горевавшую о потери друга Александру Федоровну и присутствовать на его похоронах. Неожиданная гибель человека, которого Царская семья уважала, считая молитвенником за них лично и всю Россию и своим личным другом, опечалила не только Государыню, но и детей, привыкших к его доброму к ним отношению, и Государя, считавшего Распутина боголюбивым старцем.

Назад в Могилев император вернулся в начале 1917 года, на этот раз оставив наследника в Царском Селе. Государыня, провожая мужа на фронт, умоляла его долго не задерживаться в Ставке, считая, что он больше нужен в столице, где начинались нешуточные манифестации и забастовки. Позже она написала мужу: «Ты гораздо нужнее здесь, чем там».

Письма Государыни Государю перед катастрофой полны тревоги и волнения за него: «Мой драгоценный! С тоской и глубокой тревогой я отпустила тебя одного без нашего милого, нежного Бэби. Какое ужасное время мы теперь переживаем! Еще тяжелее переносить его в разлуке – нельзя приласкать тебя, когда ты выглядишь таким усталым, измученным. Бог послал тебе воистину страшно тяжелый крест. Мне так страстно хотелось бы помочь тебе нести это бремя! Ты мужественен и терпелив – я всей душой чувствую и страдаю с тобой, гораздо больше, чем могу выразить словами».

В конце февраля в Петрограде начались погромы, на улицах появились манифестанты, которые призывали: «Долой царя!» Государственная дума, воспользовавшись ситуацией, отказалась подчиняться императору и образовала Временный комитет. Апогеем беспорядков стало присоединение к ним военных частей Петроградского гарнизона. Правительство ушло в отставку. Императрица оказалась в ужасной ситуации, 28 февраля она получила телеграмму от императора о том, что он возвращается в Петроград, чтобы усмирить беспорядки. После этого связь со Ставкой прервалась, и Государыня не знала, что происходит с ее любимым мужем. Из Петрограда императрице позвонил возглавивший думский комитет М.В. Родзянко и предложил вместе с детьми срочно куда-нибудь уехать. Она решительно отказалась.

В это время император пытался прорваться из Могилева в столицу, но его поезд остановили под Псковом. Там, оказавшись в кругу предателей, он под давлением подписал Акт об отречении от престола. Император отказывался от трона в пользу своего младшего брата великого князя Михаила Александровича. Решив, что он сам стал непопулярным в народе царем, считая, что нужно не держаться за власть, а спасать страну, Государь вовсе не потакал революционерам, а спасал монархию, передавая трон своему ничем незапятнанному в глазах народа брату. Император добровольно отдавал власть, чтобы остановить противостояние в обществе и возможные конфликты, чтобы русские не пролили и капли братской русской крови.

В это время ничего не знавшая о судьбе мужа императрица написала письмо, которое может служить символом ее бесконечной любви к нему: «Любимый, душа души Моей, Мой крошка, – ах, как Мое сердце обливается кровью за тебя! Схожу с ума, не зная совершенно ничего, кроме самых гнусных слухов, которые могут довести человека до безумия… Ах, Мой милый Ангел, Я так люблю Тебя, Я всегда с Тобою, ночью и днем! … Обнимаю Тебя крепко и никогда не дам им коснуться Твоей сияющей души. Целую, целую, целую, благословляю Тебя и всегда понимаю Тебя».

Арест. Ссылка. Расстрел

В конце февраля 1917 года заболели корью старшие княжны – Ольга Николаевна и Татьяна Николаевна, а через несколько дней с высокой температурой слег цесаревич и сразу за ним Анастасия Николаевна. Какое-то время из царских детей здоровой оставалась только великая княжна Мария Николаевна. Александра Федоровна, не снимая форму сестры милосердия, металась между страдавшими от жара и лихорадки детьми.

Из Петрограда в Царское Село приходили сведения о беспорядках – забастовках и демонстрациях. Вокруг Александровского дворца собирались толпы революционных солдат, раздавались призывы «разобраться с немкой и ее детьми». Во дворце начались перебои со светом и отоплением. Но самым страшным для семьи было то, что от Государя перестали приходить телеграммы. Последнее, что знала о муже Александра Федоровна: он пытался вернуться из Ставки в Царское Село к семье, но его остановили где-то под Псковом.

В довершение ко всем несчастьям взбунтовался Царскосельский гарнизон. Только небольшая часть офицеров и солдат вместе с офицерами императорской яхты «Штандарт» пришли к Александровскому дворцу защищать Царскую семью. Угроза расправы была реальной, революционная толпа приближалась, выстрелы уже раздавались у ворот дворца, в пятистах метрах убили часового. Две роты Сводного пехотного полка организовали оборону в дворцовом парке. К верным частям, чтобы поддержать их морально, вышла Александра Федоровна с дочерью Марией.

Всю ночь шли переговоры между мятежниками и верными Царской семье военными, в конце концов революционные солдаты отступили по приказу Временного правительства. После нескольких часов, проведенных на морозе, оказалась в постели и Мария Николаевна, у нее резко поднялась температура. К кори, которой она заболела, так же как сестры и брат, прибавилась простуда. Состояние цесаревны быстро ухудшалось, и вскоре врачи объявили Александре Федоровне, что ее дочь может умереть. Мария Николаевна приняла последнее причастие, простилась с родными и близкими.

Когда из Петрограда пришли новости об отречении императора, Александра Федоровна отказывалась им верить, пока в Царское Село не приехал великий князь Павел Александрович, который подтвердил – Государь отрекся от престола в пользу своего брата великого князя Михаила Александровича. Через три дня назначенный командующим войсками Петроградского военного округа генерал-лейтенант Л.Г. Корнилов сообщил императрице о том, что она и император считаются арестованными.

Свита, приближенные и слуги могли остаться вместе с Царской семьей под арестом по собственной воле. Большинство слуг и служивших в Александровском дворце людей разбежались, многие при этом уносили с собой ценные вещи, принадлежавшие Царской семье. Во дворце остались единицы преданных императору людей.

Государь вернулся в Царское Село 9 марта, из его многочисленных адъютантов с ним остался только один – князь Василий Александрович Долгоруков. Александра Федоровна, по словам подруги, как юная девочка, радостная бежала навстречу любимому по коридорам и лестницам дворца. Все было неважно, главное, она могла обнять дорогого мужа, который невредимым вернулся к ней и детям.

Для арестованной Царской семьи ввели строгие ограничения – бывшим императору и императрице не разрешалось встречаться наедине, они не должны были спать в одной комнате, и даже больных детей им запрещалось навещать вместе. Арестованным запрещалось разговаривать на иностранных языках. Их письма читал комендант, назначенный Временным правительством, он единолично решал – посылать ли их адресатам или нет. Прогулки проходили строго по часам, под наблюдением вооруженного конвоя, и только в специально отведенном месте, парк посещать запрещалось. И конечно, запрещалось покидать дворец, общаться можно было только с другими арестованными и больше ни с кем.

Только к началу мая дети окончательно выздоровели, последней – болевшая тяжелее и дольше всех Мария Николаевна. К этому времени режим содержания арестованных по некоторым позициям был смягчен. Государь с Государыней снова могли находиться в одной спальне. На прогулках можно было посещать парк и даже кататься на велосипедах и лодках. Царской семье рядом с дворцом разрешили разбить огород. Это стало для арестованных интереснейшим занятием, 60 грядок они засадили зеленью и овощами. Сами копали землю, ухаживали за растениями – пололи, поливали. Урожай очень разнообразил питание арестованных.

После выздоровления детей младшие цесаревны, Татьяна Николаевна и цесаревич вновь стали посещать уроки. Так как учителей к арестованным больше в Царское Село не пускали, а во дворце остался только учитель французского языка Пьер Жильяр, преподавали те, кто мог – сами Августейшие родители, доктор Е.С. Боткин, гофлектриса Е.А. Шнейдер, старшая великая княжна Ольга Николаевна и другие взрослые.

После двух с половиной лет войны, когда Царская семья в основном жила врозь, император с цесаревичем находились в Ставке в Могилеве, а императрица с цесаревнами в Царском Селе, пять месяцев под арестом в Царском Селе стали практически первым периодом для семьи, проведенным по-настоящему вместе. Эти месяцы Государь все время посвящал детям и жене, что раньше было невозможно в его наполненном государственными обязанностями царском служении стране. Теперь он имел возможность каждый вечер часами читать детям вслух книги, гулять с ними и заниматься спортом, неспешно беседовать с женой. Впервые все члены Царской семьи, несмотря на трудности ареста, могли позволить себе роскошь оставаться самими собой и тратить свое время на то, что им нравилось.

С самого начала заключения постоянно приезжавший в Александровский дворец министр нового правительства А.Ф. Керенский объявил бывшим императору и императрице, что Временное правительство не может гарантировать их безопасность в Царском Селе, так близко от революционной столицы. Их планируется перевезти в другое место. Царская семья просила позволить им поселиться в Ливадии. Но разрешения на это они не получили, Керенский объяснял это сложностью организовать дальний переезд через всю революционную страну. Было получено приглашение из Великобритании, которая предлагала принять бывшего российского императора с семьей. Это всем казалось логичным, правивший английский король одновременно являлся кузеном Александре Федоровне и Николаю II. Государыня выросла в Англии у бабушки и готова была вернуться туда после отречения мужа, так как Временное правительство сначала решительно отказывало Царской семье в желании остаться в России.

Переговоры с Великобританией шли долго, и когда вдруг из Лондона была получена депеша, что английское правительство и король отзывают свое приглашение, время было упущено – организовать выезд Царской семьи за рубеж в другую страну уже стало невозможно, новые переговоры требовали времени.

От Царской семьи до последнего момента скрывали, куда именно их увезут. Но то, что им приказали взять с собой много теплых вещей, не оставляло сомнений – это будет Сибирь. Государыня с цесаревнами, прощаясь с любимым домом, постоянно плакали. Радовался только цесаревич, Алексею Николаевичу казалось заманчивым увидеть новые края, пожить в незнакомом ему месте. В последний момент, наконец, Керенский назвал место ссылки – Тобольск.

Ранним утром 1 августа в поезд с надписями «Японская миссия Красного Креста» посадили Царскую семью, их теперь немногочисленную свиту и слуг и во второй состав охрану. Поезда двинулись на восток. 6 августа Царскую семью привезли в Тобольск. Здесь их разместили в бывшем доме губернатора, отгородив часть двора, сад и дом высоким дощатым забором. Первое время жизнь в небольшом провинциальном городе протекала для арестованных в спокойном ритме. Прогулки в небольшом садике, игра в городки, для детей соорудили во дворе качели, зимой построили снежную горку. Царские дети снова начали учиться. Приятно проходили тихие вечера в привычном кругу приближенных. С сентября арестованным хотя и под охраной, но разрешили посещать службы в близлежащем храме. Чтобы как-то оживить скучные серые будни, решено было создать домашний театр. Все вели оживленную переписку с родными и друзьями, и даже получали от них посылки. Жизнь казалась терпимой и имеющей свои радости.

Однако все изменилось после октябрьского переворота, когда в столице к власти пришли большевики. В ноябре 1917 года связь с Петроградом на время прервалась, перестали приходить даже телеграммы, не перечисляли деньги на жалованье охране, назревал солдатский бунт.

Большевицкие власти сменили руководство охраной Царской семьи, уволили прежних солдат, заменив их красноармейцами. Был резко ужесточен режим содержания арестованных, вплоть до того, что перестали выделяться деньги на их содержание, пришло распоряжение уволить большинство слуг. Поднимался вопрос о помещении Царской семьи в каторжную тюрьму.

Зима 1917/18 года в Тобольске выдалась холодной, дров для нормального отопления дома не хватало. Арестованные спали в верхней одежде. Температура в комнатах опускалась до +6 градусов. Особенно холодно было в комнате у цесаревен, в помещениях они постоянно ходили в валенках. В доме перестали работать водопровод и канализация, починить их было некому. Государыня в письмах подругам из Тобольска писала, что стала «страшно худа» и у нее «волосы быстро седеют» – «Я стала похожа на тень», и уверяла их, что они бы ее не узнали. Тяжелое материальное положение, отсутствие денег и возможностей покупать новые вещи и продукты довели в это время Царскую семью практически до нищеты. Императрица жаловалась в письмах близким, что у императора «брюки страшно заштопаны», «рубашки у дочек в дырах», у цесаревича теплые чулки в дырах, и он попросил ее связать ему новую пару «потолще и потеплее», потому что в доме невыносимо холодно. Александра Федоровна писала Анне Вырубовой, что, несмотря на трудности и печали, дух у всех членов Царской семьи был бодр и «мирно на душе, хотя страдаешь сильно, сильно за Родину», но «Господь так близок, чувствуешь Его поддержку».

В это трудное время Государыня восхищалась твердостью и мужеством любимого мужа, что «Он прямо поразителен – такая крепость духа, хотя бесконечно страдает за страну», так же достойно вели себя, по словам императрицы, и царские дети: «Такие храбрые и хорошие и никогда не жалуются».

В каждом письме из Тобольска императрица, как молитву, как главное желание своей жизни повторяла: «О, Боже, спаси Россию!» и добавляла: «Этот крик души и днем и ночью – все в этом для Меня…» И никакой ни к кому ненависти у Государыни не было, только чистая любовь к России и ее народу: «Какая Я стала старая, но чувствую Себя матерью этой страны и страдаю, как за Своего ребенка и люблю Мою Родину, несмотря на все ужасы теперь и все согрешения. Ты знаешь, что нельзя вырвать любовь из Моего сердца и Россию тоже, несмотря на черную неблагодарность к Государю, которая разрывает Мое сердце, но ведь это не вся страна. Болезнь, после которой она окрепнет. Господь, смилуйся и спаси Россию!»

К весне 1918 года тучи вокруг Царской семьи стали сгущаться с каждым днем, арестованных окончательно перевели на солдатский паек. Усугубились проблемы с питанием, магазины в Тобольске стали закрываться, наличных денег ни у Царской семьи, ни у их приближенных совсем не осталось. Арестованные голодали бы, если бы им не помогал продуктами Иоанно-Введенский женский монастырь.

Солдатский комитет принял постановление о запрете носить погоны и царские награды. Адъютантам государя и ему самому пришлось подчиниться, потому что красноармейцы угрожали всем, кто не снимет погоны, расстрелом. Особенно тяжело переживал случившееся цесаревич, который несмотря ни на что мечтал стать военным. Со слезами на глазах он срезал с гимнастерки свои ефрейторские погоны.

В начале января 1918 года цесаревич и цесаревны заболели краснухой, болели достаточно тяжело. Вскоре из Екатеринбурга в Тобольск прибыл отряд красноармейцев, потребовавших выдать им Царскую семью, иначе угрожали захватить ее силой. Охрана выдать царя отказалась, была организована круговая оборона дома с пулеметами по периметру. Нападения не последовало, потому что екатеринбуржцев вытеснил из Тобольска отряд красноармейцев из Омска, тоже мечтавший увезти царя с семьей в свой город. Через время в Тобольск снова вернулись екатеринбуржцы, увеличив свой отряд. Красноармейцы собирали митинги и агитировали за перевод Царской семьи в каторжную тюрьму. Обстановка в бывшем губернаторском доме становилась тревожной, все ждали нападения революционных солдат.

Когда обстановка в Тобольске накалилась, Александра Федоровна приняла решение, что на случай непредвиденного развития событий оставшиеся у нее драгоценности нужно зашить в одежду свою и дочерей. Из жемчужин и драгоценных камней мастерили пуговицы, зашивали камни в корсеты, шляпы и муфты и т. д.