Текст книги "Святая Царская семья"

Государыня решила сама кормить дочь грудью, что с жаром обсуждалось в обществе и в прессе не только в России, но и за рубежом. Об этом писали в газетах, горячо обсуждая, правильно так поступать царице или нет. В королевских домах не было принято, чтобы Августейшие матери кормили грудью своих детей, для этого существовали кормилицы. Но Александра Федоровна твердо решила сама кормить новорожденную дочь, и никто не мог отговорить ее. В обществе шушукались, знатные особы «были шокированы», ни одна светская дама не кормила грудью своих детей. Государь полностью поддержал жену, он писал в письме королеве Виктории, которая пыталась отговорить внучку от этого шага, что кормление грудью – «это самое естественное, что может сделать мать, и я думаю, что это превосходный пример!». В конце концов на всякий случай кормилицу для юной цесаревны все же нашли. Отбор состоялся самый серьезный. Множество женщин из разных концов России рассматривали в качестве кандидаток на эту почетную должность. Все они были крестьянки с безупречным здоровьем, которое проверяли врачи. Также обязательно брали на анализ молоко. Кандидатки должны были иметь не менее двух детей и не более четырех. Почему-то отдавалось предпочтение женщинам со смуглой кожей. Однако маленькая цесаревна неохотно брала материнскую грудь. В итоге ее в основном кормила грудью все же кормилица. Государь писал об этой истории так: «Окончилось тем, что Аликс очень удачно стала кормить сына кормилицы, а последняя давала молоко Ольге! Пресмешно!» Великую княжну Ольгу Николаевну кормила крестьянка Ксения Антоновна Воронцова, которой было на тот момент 22 года. Государыня часто и сама кормила дочь, но в основном получалось, что ее молоко доставалось сыну кормилицы. Впоследствии Ксении Антоновне, которая работала в Царской семье до лета 1896 года, установили пожизненную пенсию, и сам император стал крестным отцом ее следующего ребенка.

Маленькая великая княжна была очаровательная, пухленькая, улыбчивая, совершенно не капризная – она сразу очаровывала всех, кто видел ее впервые. Царственные родители обожали свое сокровище. Государь описывал в дневнике все подвиги малышки: когда у нее появлялись зубы, как спокойно она спала ночью, как хорошо кушала, как ее в четырехмесячном возрасте стали переодевать в короткие платьица. Отец отмечал, когда дочь причащали или когда им с женой выпадала возможность погулять в парке с малышкой, которая спала в коляске. Счастливая государыня полностью растворилась в материнстве, отдавая себя воспитанию дочери.

К сожалению, из-за коронации, которая потребовала переезда Царской семьи сначала в Петербург, потом в Москву, и множества дел, связанных с подготовкой этого важного события, Государыня с печалью вынуждена была отказаться от грудного вскармливания дочери. Она писала брату Эрнсту Людвигу, что ей грустно отказываться от кормления дочери грудью, потому что это ей очень понравилось.

Собравшиеся на коронацию, которая состоялась 14 мая 1896 года в Москве, родственники императора и императрицы со всей Европы отмечали цветущий вид Государыни, материнство ее преобразило. Ее сестра принцесса Виктория Баттенберг писала королеве Виктории: «Аликс так хорошо выглядит и так счастлива, совсем другой человек, и превратилась в крупную, красивую женщину с румянцем на щеках и широкими плечами».

У всех, кто видел юную цесаревну Ольгу Николаевну, она вызывала восторг. Та же принцесса Виктория Баттенберг писала о малышке: «…Прекрасное и очень умное создание. Она особенно любит Орчи и широко улыбается всякий раз, когда видит ее». Мисс Орчи – старая няня самой Александры Федоровны, которая с детства с любовью заботилась о ней. Государыня привезла ее с собой в Россию. Мисс Орчи очень надеялась, что ее назначат няней и к цесаревне Ольге Николаевне, но возраст помешал бы ей исполнять трудные обязанности ухода за ребенком. Миссис Орчи сердечно полюбила крошку, часто помогала няням в детской, и маленькая великая княжна платила ей искренней привязанностью.

Ольга Николаевна подрастала, радуя родителей, которые с удовольствием делились в письмах новостями о ребенке с родными Александры Федоровны. Больше всех хотела увидеть правнучку бабушка императрицы – королева Виктория. Наконец, в начале сентября, когда цесаревне Ольге Николаевне исполнилось десять месяцев, Царская семья решилась на путешествие в Великобританию. Встреча с английскими родственниками состоялась в замке Балморал в Шотландии.

Августейшая семья прибыла 9 сентября на яхте в порт Лейт, где их радостно встречали горожане, дальше дорогу продолжили на поезде. В течение всей поездки к королевскому замку шотландцы в килтах приветствовали русского императора с императрицей и их маленькую дочь, национальные мелодии исполняли целые ансамбли волынщиков, на холмах горели костры, в знак гостеприимства вдоль железной дороги стояли местные жители с зажженными факелами. Для Ольги Николаевны и ее нянь в поезде был специально выделен отдельный вагон.

В замке Балморал Царскую семью встретила лично королева в окружении родственников и придворных. В центре всеобщего внимания оказалась, конечно, маленькая цесаревна. Прабабушка была очарована. Королева писала старшей дочери: «Ребенок чудесный!» Восхищались малюткой и при английском Дворе. Одна из придворных дам писала, что милая великая княжна прелестный ребенок, какого редко увидишь, что она веселая, улыбчивая, искрится счастьем и энергией. Королеве Виктории так понравилась правнучка, что она даже приходила посмотреть, как вечером малышка принимает ванну. Об этом случае с удивлением писали в английских газетах, потому как этот поступок королевы был исключительным при строгом этикете чопорного Королевского двора.

Именно в гостях у прабабушки великая княжна сделала свои первые шаги. Говорят, что помогал ей учиться ходить сын герцога Йоркского – ее двоюродный брат, которому тогда было чуть больше двух лет (будущий король Эдуард VIII). К моменту отъезда Царской семьи из Шотландии юная Ольга Николаевна смогла, держась за руку брата, полностью пройти гостиную замка. Королева Виктория, наблюдая за детьми, сказала: «Это симпатичная парочка!» В английских газетах из-за этой фразы поднялась шумиха. Журналисты обсуждали: а не означают ли эти слова, что состоялась неофициальная помолвка детей.

Царская семья пробыла в Шотландии совсем недолго, и уже 21 сентября император с императрицей снова отправились в дорогу. Теперь их ждал официальный визит во Францию. Снова на своей яхте Августейшая чета пересекла Ла-Манш, путешествие из приморского Шербура до Парижа вылилось в праздник, везде императора и императрицу России приветствовали толпы французов. Государь 24 сентября 1896 года записал в дневнике, что встреча населением Парижа была «задушевна и трогательна».

В Париже в честь русской императорской четы президент Феликс Фор устроил великолепный прием. С самого начала особенное внимание французской публики было приковано к юной великой княжне Ольге Николаевне. Везде продавались сувениры с ее изображением, восторженная публика приветствовала появление цесаревны радостными криками: «Да здравствует царевна!» Везде звучала полька «Для великой княжны Ольги», которая была специально написана к приезду Царской семьи. Газеты с умилением писали, что очень трогательно видеть, как сильно Царская семья любит свою дочь, даже привезла малышку во Францию во время официального визита!

Государыня, находясь в Европе, конечно, очень хотела увидеться со своим любимым братом Эрнстом Людвигом, с которым постоянно переписывалась. Александра Федоровна всегда была по-особенному близка с братом. Тем более что в это время у великого герцога с женой тоже росла первая дочь Елизавета, которой едва исполнился год. Практически весть октябрь Царская семья гостила у брата Александры Федоровны в Дармштадте. В Россию вернулись на царском поезде ко дню рождения Ольги Николаевны. Первый год ее рождения был торжественно отмечен в Царском Селе. 3 ноября 1896 года Государь писал в дневнике: «Первая годовщина счастливого события рождения нашей маленькой душки! Много было пережито в этот день год тому назад! Да благословит ее Господь здоровьем, на радость и счастье нам! В 11 час. поехали к обедне – радостные помолиться в такой день».

Нужно сказать, что к моменту возвращения Царской семьи из европейского турне в Россию великая княжна Ольга Николаевна была, наверное, самым популярным Августейшим ребенком в мире, о ней постоянно писали газеты буквально всех стран. Говорили, что она необыкновенно богата, что ее отец русский император положил на ее личные счета в банках баснословные суммы. Безусловно, император, думая о будущем своей дочери, действительно обеспечил личное состояние великой княжны, открыв на ее имя счета в французских банках. Но положены были туда совсем не фантастические суммы, не миллионы, о которых писала пресса. Журналисты фантазировали, что спит цесаревна в перламутровой колыбели, что ей закалывают подгузники золотыми булавками, украшенными жемчугом.

Великая княжна подрастала и так же, как все дети, иногда болела. 10 ноября 1896 года в дневнике Государь записал: «Дочка спала лучше эту ночь и жар был меньше чем вчера». И на следующий день обеспокоенный здоровьем ребенка отец радостно записывает хорошую новость: «Дочка, слава Богу, себя чувствует хорошо, жар больше не возобновлялся».

Августейшие родители по-прежнему много времени проводили рядом с дочерью. Государь писал в дневнике 20 ноября 1896 года, что они с женой «днем долго играли наверху с дочкой в ее манеже, показывали ее Ксении [родной сестре Государя]».

Зимой Царская семья жила в Петербурге в Зимнем дворце. В одном из писем этого периода Александра Федоровна пишет своему брату Эрнсту Людвигу о подрастающей Ольге Николаевне: «Малышка растет и пытается разговаривать, прекрасный воздух придает ее щекам приятный румянец. Она, как яркий маленький солнечный лучик, всегда весела и улыбчива». В конце весны Царская семья переехала в летнюю резиденцию – в Петергоф, где вскоре у Ольги Николаевны появилась на свет сестра – Татьяна.

В августе 1897 года в Россию с официальным визитом прибыл президент Франции Феликс Фор. Президент навестил свою «старую знакомую» – великую княжну Ольгу Николаевну. Он долго и с удовольствием качал ее на коленях, как написали газеты: «Дольше, чем было положено по протоколу». И преподнес юной цесаревне дорогой подарок, который специально изготовили для нее в Париже: в изящном кожаном чемодане с гербом Ольги Николаевны и ее инициалами лежали три прелестные куклы. Для одной из них приготовили полный гардероб: платья, белье, шляпки, обувь, принадлежности для туалетного столика. Все было сделано очень искусно, в лучших французских традициях. Хороши были наряды всех кукол, украшенные прекрасными ручной работы кружевами. Одна из кукол, когда нажимали на кнопку у нее на груди, открывала рот и говорила по-французски: «Добрый день, моя дорогая мамочка! Хорошо ли ты спала сегодня?» Малышке подарок очень понравился.

Третьего ноября 1897 года Царская семья торжественно отметила второй день рождения великой княжны Ольги Николаевны. В это время в России гостила английская кузина Александры Федоровны – принцесса Тора (Елена Виктория) Шлезвиг-Гольштинская, дочь принцессы Елены, тети Государыни. Именно из ее письма королеве Виктории можно узнать, как именно проходил в Августейшей семье этот праздник. Она описывает, что утром состоялась церковная служба, на которую взрослые взяли с собой и маленькую цесаревну. Малышка вела себя примерно, внимательно за всем наблюдала, слушала пение. И вызвала умиление у всех присутствующих тем, что попыталась подпевать церковному хору. Днем состоялось торжественное открытие учрежденного в честь дня рождения Ольги Николаевны приюта, который был рассчитан на 180 сирот в возрасте от 6 до 15 лет. Деньги на создание этого заведения выделила Александра Федоровна из личных средств.

Цесаревна Ольга Николаевна по всеобщему мнению росла умненькой и была развита не по годам. В два года она хорошо разговаривала, причем сразу на двух языках. Государь писал матери в ноябре 1897 года: «Наши дочки растут, превращаясь в восхитительных счастливых маленьких девочек. Ольга разговаривает и по-русски, и по-английски и обожает свою маленькую сестру».

Княгиня Мария Барятинская вспоминала о встрече в Царском Селе с Государыней и юной цесаревной Ольгой Николаевной: «Маленькая Ольга была с ней [Государыней] рядом, и, увидев меня, она спросила по-английски: “Кто вы?” Я ответила: “Я – княгиня Барятинская!” “Ах, этого не может быть, – сказала она, – у нас уже есть одна!” Маленькая леди смотрела на меня с видом полного изумления, а затем, прижавшись ближе к матери, она стала поправлять свои туфли, которые, как я могла заметить, были новыми. “Новые туфли, – сказала она. – Тебе они нравятся?” И все это по-английски».

Зимой жизнь в Александровском дворце шла спокойно, в привычно заведенном распорядке, великие княжны Ольга Николаевна и Татьяна Николаевна подрастали, радуя окружающих. Августейшие родители по-прежнему часто бывали в детской на втором «детском этаже» или девочки проводили с ними много времени в гостиных императрицы на первом «взрослом» этаже дворца. Идиллия продолжалась до февраля 1898 года, когда тяжело заболела корью Государыня. Болезнь протекала в острой форме. Почти два месяца Александра Федоровна провела в постели. Государь записал 6 февраля в дневнике: «Теперь многие будут бояться нас видеть… Вечером у Аликс была температура 38,9°». В следующие дни у Александры Федоровны температура поднималась до 40°, была опасность развития пневмонии. Государь много времени проводил в спальне больной. После болезни весной и летом Государыня долго восстанавливала здоровье.

В начале сентября 1898 года Царская семья отправилась на отдых в Ливадию. Тихая безмятежная жизнь в Крыму – купания, прогулки, размеренный режим – прекрасно действовала на здоровье Государыни. На прогулки в экипажах брали и великую княжну Ольгу Николаевну, одетая в простые белые платьица милая, улыбчивая цесаревна неизменно привлекала внимание публики, все умилялись, видя очаровательную малышку.

Известный французский литературовед Гюстав Лансон, который в это время преподавал французский язык детям из великокняжеских семей, вспоминал, какой забавной в это время была Ольга Николаевна, и в то же время с каким достоинством, согласно своему положению, она себя вела: «Здесь я часто вижу маленькую великую княжну Ольгу; этот милый трехлетний ребенок уже умеет держать себя согласно своему положению. Ее учат быть любезною и предупредительною со всеми: если она завидит меня издалека, то уже бежит мне навстречу с поднятою выше головки ручкой, которую я всегда почтительно целую».

Осенью в Крыму стало известно, что Государыня ждет третьего ребенка, чтобы облегчить ей беременность, было решено остаться в Ливадии до зимы. Царская семья вернулась домой в Александровский дворец уже перед Рождеством – 16 декабря. В конце весны 1899 года Царская семья, как обычно, переехала в Петергоф, в середине июня у Ольги Николаевны появилась вторая сестра – Мария.

1900 год оказался для Царской семьи сложным, полным тревог. Весной в любимом Петергофе вместо спокойных тихих дней отдыха случилось несчастье. Неожиданно тяжело заболела Ольга Николаевна. В конце мая пятилетняя цесаревна почувствовала недомогание, которое быстро прогрессировало, поднялась высокая температура, доктора поставили диагноз – брюшной тиф. Как случилось заражение великой княжны этой страшной болезнью, никто не понимал. Петергоф с его строжайшей охраной и прекрасно организованной жизнью Двора, где были до мельчайших подробностей отработаны правила, казался самым безопасным местом в империи. И вдруг такая страшная болезнь.

Ольгу Николаевну сразу поселили отдельно от младших сестер. Хорошо изолированная от остальных помещений комната нашлась только под самой крышей дома. Май и июнь в том году выдались очень теплыми. И малышка страдала не только от тяжело протекавшей болезни, но и от жары, проникавшей в комнату от раскаленной крыши. Государыня большую часть дня находилась с больной дочерью, тяжелое состояние которой облегчала нежная материнская забота. Александра Федоровна, которую часто из-за болей в спине и ногах возили на кресле с колесами, была вынуждена подниматься по крутой лестнице под крышу дома, что было для нее каждый раз настоящим испытанием. Но она считала, что обязана находиться рядом с больной дочерью, которая не отпускала ее от себя. В те дни Государыня писала: «Сердце разрывается при виде больного ребенка, это очень больно, – храни ее Бог». Как настоящая любящая мать, императрица исполняла свой материнский долг без сомнений, не обращая внимания на недовольство высшего общества, считавшего, что она мало уделяет внимания свету, а все свое время отдает семье. Слова Александры Федоровны понятны любой матери, у которой когда-нибудь опасно болел ребенок: «Ей нравится, когда я с нею, и поэтому я провожу у нее все время, быть с ней для меня удовольствие».

Пятилетняя цесаревна болела больше месяца, сильно похудела и стала очень слабой, бледной. Ее длинные красивые русые волосы были такими ломкими, что начали выпадать. Их пришлось коротко подстричь. Ольга Николаевна так изменилась, что когда ей, наконец, врачи разрешили вернуться к обычной жизни, четырехлетняя Татьяна Николаевна, не узнав сестру, увидев ее, громко расплакалась.

К концу лета Царская семья уехала в Крым. Нужно было восстановить здоровье ослабленной тифом Ольги Николаевны, в отдыхе остро нуждалась и Государыня, уставшая от забот по уходу за больной дочерью и волнений о ее здоровье. Южный берег Крыма, как всегда, оказался лучшим из лекарств. Цесаревны много купались в теплом, ласковом море, весело возились на берегу. Ольге Николаевне и Татьяне Николаевне совсем не нужны были еще какие-то подруги. Родители с радостью замечали, что девочки отлично ладят друг с другом, могут часами играть вдвоем. Долгие теплые вечера Царская семья проводила на веранде, которую наполняли дивные запахи растущих неподалеку цветов. Очарование южной природы, прогулки на экипажах в горы, свежие вкусные овощи и фрукты – это было лучшее время года.

В конце октября брюшным тифом заболел Государь. Болезнь протекала тяжело, весь ноябрь врачи опасались за жизнь императора, в газетах каждый день публиковали бюллетени о его здоровье.

Во время болезни государя в Царской семье и правящих кругах невольно возник вопрос о возможном изменении закона о престолонаследии, по которому наследник мог быть только мужского пола. Государственные мужи обсуждали: есть ли возможность на основании Законов Российской империи объявить наследницей престола великую княжну Ольгу Николаевну. Планам изменить закон не суждено было осуществиться. Но само обсуждение возможности восхождения на трон старшей цесаревны навсегда осталось в истории. И заставляло современников по-особенному относиться к великой княжне Ольге Николаевне.

Черноморское побережье Августейшая семья покинула только 9 января 1901 года, после полного выздоровления императора. Это был единственный случай, когда Царская семья встречала Рождество и Новый год в Крыму.

Из Англии 22 января 1901 года пришла скорбная весть – умерла королева, любимая бабушка Александры Федоровны, воспитавшая ее после смерти матери. Для Государыни, как и для всей Царской семьи, это был серьезный удар, потеря очень близкого человека, всегда заботившегося обо всех родных. Императрице врачи не разрешили ехать на похороны, так как она была беременна и, с их точки зрения, была не в состоянии перенести долгий путь, который мог оказаться опасным для ребенка. 4 июня 1901 года у Ольги Николаевны появилась еще одна сестра – Анастасия.

Так в шесть лет Ольга Николаевна стала старшей сестрой уже трех младших цесаревен. И чем дальше, тем больше ей приходилось привыкать к роли старшего в семье ребенка, обязанного строго выполнять все наставления взрослых и помнить их слова, что она должна понимать, что младшие сестры берут с нее пример. Поэтому ей всегда меньше других детей прощались шалости, Государыня требовала от старшей дочери серьезности, организованности и строгого послушания.

Взрослея, из милого, веселого младенца цесаревна Ольга Николаевна быстро превращалась в славную девочку, в которой уже можно было рассмотреть основные черты характера, а также определенные таланты и склонности. Все близкие и даже люди, видевшие цесаревну редко, отмечали, что она не по годам умна, сообразительна и развивается быстрее, чем дети ее возраста. Рано выяснилось, что у Ольги Николаевны прекрасный слух, ей нравилась музыка и вообще искусство. Натура впечатлительная, ранимая, эмоциональная, она пылко реагировала на обиды, которых другие люди не замечали. Окружающие видели, что ей присуще какое-то особое острое чувство справедливости, и ее сердце абсолютно не приемлет никакой лжи даже в мелочах.

Подруга Государыни Анна Александровна Вырубова вспоминала, как «семилетней девочкой она [Ольга Николаевна] играла со своей кузиной, великой княжной Татьяной, и кузенами, сыновьями великого князя Михаила. Один из мальчиков позволил себе умышленно неправильный ход. Ольга расплакалась и подбежала ко мне со словами: “Знаешь, что он сделал, Аня? Он сказал неправду”».

Ольга росла очень мечтательной, любила фантазировать, постепенно складывался ее сложный духовный мир, в котором ярко отражалось все происходившее вокруг нее. Государыня, описывая игру в слова с дочерью, с удовлетворением писала: «Ольга всегда загадывает слова, связанные с солнцем, облаками, небом, дождем или еще чем-нибудь, имеющим отношение к небесам, объясняя мне, что ей очень нравится думать об этом». В восемь лет цесаревна впервые была на исповеди. Отнеслась к этому серьезно и вдумчиво. А когда через какое-то время умерла ее маленькая кузина Елизавета Гессенская, дочь великого герцога Эрнста Людвига, с которой цесаревна успела подружиться, то Ольга Николаевна очень переживала неожиданный уход подруги. Своей няне Маргаретте Игер она в это время сказала: «Кузина Элла знает: она на небесах, она сидит и разговаривает с Богом, и тот рассказывал ей, как он это сделал и почему».

Когда пришло время Ольге Николаевне получать образование, Государыня сначала сама стала учить дочь английскому и французскому языкам. Преподавать остальные предметы императрице помогала гофлектриса Екатерина Адольфовна Шнейдер, которая в свое время учила русскому языку саму Государыню.

В России все без исключения императоры, их братья и сестры получали только домашнее образование. Александра Федоровна лично руководила образованием своих детей, подбирала штат учителей, вникала в тонкости программы обучения, следила за оценками, иногда и сама присутствовала на уроках. Ориентируясь на программу, принятую в гимназиях, она творчески ее адаптировала для цесаревен, а позже и для цесаревича, с которыми занимался целый штат учителей. И только обучением старшей дочери вначале Государыня занималась лично.

Позже, когда был сформирован коллектив учителей и на втором «детском этаже» подготовили классные комнаты, с Ольгой Николаевной начали заниматься профессиональные преподаватели. Когда подросла Татьяна Николаевна, то они стали учиться вдвоем.

Преподаватели отмечали, что Ольга Николаевна отличалась прекрасными способностями, практически ни по одному предмету у нее не возникало проблем, ее оценки в большинстве были отличными, очень редко она получала четверки. О таких детях говорят «хватает всё на лету». Однако, зная, что ей легко дается учение, цесаревна иногда ленилась. Впрочем, после серьезного разговора с матерью все вновь становилось на свои места и великая княжна снова начинала прилежно заниматься.

Преподаватель французского языка Пьер Жильяр, который со временем стал для Царской семьи близким человеком, так вспоминает свой первый урок в Александровском дворце: «Меня провели во второй этаж, в маленькую комнату с очень скромной обстановкой в английском вкусе. Дверь отворилась, и вошла императрица, держа за руку двух дочерей, Ольгу и Татьяну.

Сказав несколько любезных слов, она заняла место за столом и сделала мне знак сесть против нее; дети поместились по обе стороны. Старшая из великих княжон, Ольга, девочка десяти лет, очень белокурая, с глазами, полными лукавого огонька, с приподнятым слегка носиком, рассматривала меня с выражением, в котором, казалось, было желание с первой же минуты отыскать слабое место, – но от этого ребенка веяло чистотой и правдивостью, которые сразу привлекали к нему симпатии».

На уроках обе старшие цесаревны были внимательны и ответственны, а вот во время перемен, которые длились 10 минут, между уроками, девочки бегали, прыгали, иногда даже по стульям и диванам. Но стоило прийти очередному учителю, проказницы сразу превращались в воспитанных, послушных учениц.

Пьер Жильяр, долго учивший Августейших детей, считал, что Ольга Николаевна была самой талантливой из них. С самого начала занятий он отмечал: «Старшая, великая княжна Ольга Николаевна, была умна и рассудительна» и вспоминал, что когда цесаревна подросла, то стала просить учителя дать почитать ей новые, взрослые книги на французском языке не по программе, потому что, замечает преподаватель, «очень любила читать в часы, свободные от занятий». Вторит похвалам учителя и подруга Государыни Анна Вырубова: «Ольга была, вероятно, наиболее одаренной из царских дочерей. Она совсем неплохо писала стихи, у нее были способности к музыке, она могла играть самые сложные музыкальные пьесы по слуху, ее голос не был сильным, но чистым. Все учителя поражались ее памяти, которую она, конечно, унаследовала от отца. Ничто не могло отвлечь ее, если она была погружена в занятия, но ей достаточно было прочитать урок раз или два, чтобы знать его на память. Как и мать, она была очень религиозна».

С учителями у Ольги Николаевны сложились очень теплые отношения. Сохранились ее письма старшему над всеми учителями, преподавателю русского языка и литературы Петру Васильевичу Петрову, которые она, как и ее сестры и брат, писала ему в детстве из путешествий. Когда Царская семья уезжала, Петр Васильевич в письмах давал советы ученикам, какие книги им стоит прочитать, и объяснял почему. Так как больше всех детей любила чтение Ольга Николаевна, то советы о новых книгах учитель чаще всего давал именно ей. К примеру, 25 августа 1910 года (тогда великой княжне было 14 лет) учитель пишет ей письмо, из которого понятно, что цесаревна на отдыхе в Крыму читала книги классиков русской литературы: «Когда окончите “Войну и мир” Л. Толстого, приступите, пожалуйста, к чтению “Недоросля” Фонвизина, а потом уже к “Мертвым душам” Гоголя. Д.И. [Фонвизин] был по выражению Пушкина не только русский, но “перерусский” человек. В комедии “Недоросль” он в смешном виде изобразил невежество и жестокость тогдашних помещиков».

Согласно сохранившемуся «Расписанию учебных занятий на 1909–1910 учебный год» у Ольги Николаевны каждый день было от четырех до шести уроков. Кроме обычных общеобразовательных предметов она изучала английский, немецкий и французский языки. Обязательным предметом всегда оставалось рисование. Акварели и рисунки великой княжны выполнены на очень высоком уровне. Три раза в неделю по вечерам у цесаревны проходили уроки музыки, которой она занималась серьезно, отлично играла на фортепьяно, хорошо пела. Могла на слух подобрать любую мелодию. На фортепьяно исполняла сложные произведения.

В сохранившемся «Классном журнале великой княжны Ольги Николаевны» (за 1910 год) на страницах, отведенных русской литературе, можно увидеть, например, что 18 ноября на уроке сначала повторяли пройденный материал, затем читали отрывки из «Евгения Онегина» А.С. Пушкина. И цесаревна получила за урок пять баллов. А 3 декабря изучали биографию М.В. Ломоносова, и вновь – оценка «пять». А 10 декабря Ольга Николаевна читала наизусть отрывок из первой главы «Евгения Онегина» – «Мой дядя самых честных правил…». Вновь твердая пятерка. Практически на каждом уроке ей за знания ставили оценки. И почти всегда это были пятерки. Редко четверки. Например, из тринадцати оценок по русской литературе за ноябрь и декабрь 1910 года только две четверки, остальные пятерки.

Учителя детей Царской семьи обязательно в конце учебного года готовили отзыв об успехах каждого из своих учеников, писали перечень того, что они с каждым учеником прошли на занятиях за отчетное время. Ольга Николаевна отлично успевала по всем предметам, можно сказать, что она училась лучше всех своих сестер и брата. Учителя в своих отчетах великую княжну хвалили.

Довольно рано любовь Ольги Николаевны к чтению, к литературе вылилась в желание писать стихи. Цесаревна начала неумело, но старательно сочинять стихотворения: уже в восемь лет она подписывает Государыне открытку ко дню рождения собственным четверостишием – его она назвала «Матери».

С раннего возраста, как только цесаревны могли научиться пользоваться иголкой, Государыня стала учить их разным рукоделиям. Ольга Николаевна, как и все ее сестры, умела шить, вязать, вышивать гладью и бисером, мастерить разные украшения. Но эти занятия она не любила. Часто, когда младшие сестры с матерью вышивали, Ольга Николаевна, уединившись, читала или музицировала. Даже в Крыму среди всеобщего веселья и радостной суеты старшая цесаревна любила одна у моря или в парке часами читать книги.

Интересно, что в мире к старшей дочери Российского императора по-прежнему сохранялся стойкий интерес, теперь он распространялся и на то, как цесаревна учится. Зарубежные газеты писали о цесаревне, как об «очень интересной, с развитым воображением девочке, которая очень любит читать», уточняли, что «стало известно даже о том, что она имеет большие способности к арифметике». В одной из английских газет журналист, после описания достоинств русской старшей великой княжны, задавался вопросом: «Не суждено ли ей [Ольге Николаевне] стать нашей будущей королевой-консортом?»

Если организацией образования детей в Царской семье занималась государыня, то за их физическим развитием, за занятиями спортом следил Государь, сам прекрасный спортсмен. Именно с отцом они катались на велосипедах, байдарках, коньках, лыжах, играли в теннис, городки, плавали и т. д. Ольга Николаевна прекрасно играла в теннис, часто на корте они тренировались вдвоем с отцом. Со временем она стала играть не хуже императора. Любила цесаревна верховую езду, повзрослев, стала отличной наездницей. Нередко именно Ольгу Николаевну Государь брал с собой на длительные прогулки, которые он всегда любил. И все же, несмотря на занятия спортом и здоровый образ жизни, цесаревна росла достаточно слабым ребенком. Нередко в переписке ее родителей встречаются переживания и тревоги о здоровье старшей дочери: она нередко простужалась и пропускала из-за этого уроки. В сохранившихся классных журналах великой княжны встречаются отметки о пропусках ею занятий по болезни.