Текст книги "Не могу с тобой расстаться"

По моим показаниям составили фоторобот преступника и к весне даже напали на след целой шайки.

И тут начались безответные телефонные звонки, а однажды глухой мужской голос сказал мне в трубку:

– Скажи своему, пусть поостынет, поменьше фанатизма, не то придется его успокоить…

Моего ответа не ждали, сразу после этих слов человек отсоединился, а я испугалась до такой степени, что голос пропал. Хочу рассказать, и не могу, шипение одно получается. Руки дрожат, из глаз слёзы ручьём льются, написать на бумаге тоже не получается. Викуша мне и капелей накапала, и таблетку дала, а я не могу успокоиться.

Витя с работы в тот день рано пришёл. Он сразу понял, что что-то случилось. Начали они вдвоём с Викой меня спрашивать, а я плачу и мычу, сказать ничего не могу.

Под утро, успокоившись, я рассказала Вите о жутком телефонном звонке. Он беззаботно рассмеялся и сказал:

– Не волнуйся, скоро мы их возьмём. И тогда мы с тобой и с Викушей отдыхать поедем на море. Постарайся уснуть и не переживай.

Но сердце моё не успокоилось, тревога не отступила. Наоборот, появились непонятные страхи. Не за себя, за Витю, за Викушу. Это невозможно объяснить. Это надо прочувствовать.

Такой звонок повторился ещё раз. Это было последнее предупреждение. Я тут же рассказала Витюше, но он только посмеялся над моими страхами. Дочка сдавала экзамены. Было начало июня. Мы собирались уехать в отпуск, когда Вика закончит учёбу.

В тот самый страшный день в моей жизни у меня был срочный заказ, и я задержалась на работе. Возвращалась я домой в одиннадцатом часу. У нас на площадке не горел свет, и я, наткнувшись на что-то большое, упала. Это был окровавленный труп моего мужа. В спине у него торчал нож.

Я себя не помню с того момента. Месяца два я не могла прийти в себя. Я никого не узнавала, ничего не понимала, только Викушу признавала. Выздоравливала я очень медленно. Все сбережения, которые мы с Витюшей успели накопить с момента кражи, пошли на моё лечение и на существование Вики. Да ещё кто-то из соседей по доброте душевной сказал моей девочке, что мы с Витей не родные ей. Она это долго переживала. Молча.

Однажды, когда я немного отошла от потрясения, она обняла меня и сказала:

– Ты – моя единственная, и самая родная, ты поняла? Я тебя никогда ни на кого не променяю. Запомни это: никогда и ни на кого, что бы ни случилось.

Я спрашивала у моей девочки, кто этот гад, кто помел рассказать ей о её рождении, но она молчит до сих пор. Молчит, и всё.

Остались мы с Викой вдвоём. Она уже и паспорт получила, и школу окончила. На выпускной бал я ей платье пошила красивое, она у меня как принцесса была. Меня она опекала как мама дочку, и до сих пор опекает. Но ей пришлось уехать в столицу. Она поступила в университет. Сама поступила!

А я осталась дома, работала в ателье. Теперь я была самой старшей, и стала заведующей. Работа отвлекала от моей неутихающей боли, но дома одиночество заедало.

Замуж снова не вышла, не нашла достойной замены моему Витюше, а в последние годы и на кладбище стала реже ходить, ноги стали подводить. У фотографии поплачу, что дома на полке стоит, и на этом – конец.

На пятом курсе в зимние каникулы Викуша приехала домой не одна, с Толиком и шепнула мне на ухо, что беременна, но Толик ещё ничего не знает об этом. Она привезла парня, чтобы познакомить нас.

Так я узнала свого зятя.

Когда Толик узнал, что Викуша беременна, он радовался как ребёнок, а я радовалась вместе со своими детьми.

Свадьбу сыграли летом, когда они окончили университет. Викуша уже расцвела совсем, но сейчас молодёжь это не смущает. Дети мои были счастливы. А в конце лета родилась Дианка.

Кстати, завтра у Дианки – день рождения. Отметим?

Вопрос повис в воздухе. Он был задан с такой надеждой, что отказать я просто не имела права, тем более, что я подружилась с этой малышкой, иногда казавшейся мне такой взрослой, и Жанна мне стала ближе и роднее после услышанного.

Я согласно кивнула и увидела неподдельную радость в глазах бедной женщины.

Как мало, порой, требуется для счастья! Одного взгляда, кивка головой, выражающего абсолютное согласие и поддержку, одного тёплого слова, и сердце начинает радостно стучать о грудную клетку, а душа наполняется счастливым звоном тысячи серебряных колокольчиков, и ты, будто, взлетаешь и паришь где-то высоко над своими проблемами и бедами, которые так небрежно бросаешь там, внизу. С такой высоты они кажутся мелкими и незначительными, и тебе кажется, что ты назад не вернёшься уже никогда, и будущее будет всегда только радовать тебя.

На Юге сумерки короткие. Ночь сразу овладевает землёй, укрывая её своим тёмным бархатным плащом, в котором, как драгоценные камни, сияют звёзды. Ночь скрывает и забирает с собой все тревоги ушедшего дня. Наступает следующее утро, и ты начинаешь жить с чистой страницы следующего дня, и лишь от тебя зависит, что впишется в этот новый чистый лист.

Уже прилично стемнело, когда мы подошли к лифту-подъёмнику. Дианка тащила с собой довольно увесистый пакет ракушек и с гордостью рассматривала свои трофеи.

Мы с Жанной молчали. Обе были слегка утомлены неожиданным откровением бедной женщины, которая нигде не могла найти взаимопонимания.

Рассказ Жанны глубоко запал в душу, но я никак не могла понять, за что же её зять, друг моей дочери, рубаха-парень Толик, так жесток к своей тёще.

Чего-то не досказывала Жанна. Почему она не дала мне сыграть? Ведь это мне достались те шальные жетоны, я же могла выиграть, хоть на мороженое! Почему Дианка тащила её из игрового павильона и была такой перепуганной, но потом отлично поиграла в свои «стрелялки»?

Тысячи «почему» крутились в моей голове, но задавать вопросов я не решалась, Жанна выглядела довольно уставшей и чем-то расстроенной.

Мы вышли из лифта и молча шли по аллее к отелю. Дианка заметно устала и тоже шла медленно рядом с нами.

– Бабусечка, понеси мои ракушки! – капризно сказала она.

Жанна молча взяла пакет, безропотно исполняя волю ребёнка.

Мы расстались в холле отеля. Я ушла в свой номер, Жанна с Дианкой оправились к себе. Сегодня мы все имели право на отдых.

Зайдя в номер, я включила телевизор, чтобы создать видимость «присутствия» и собиралась отправиться в душ. В дверь кто-то постучал.

– Да, да, входи! – Закричала я, складывая свои вещи. Я думала, это Дианка захотела зайти ко мне в гости, но я ошиблась. Дежурная по этажу принесла извещение на перевод. В нём была обозначена кругленькая сумма, что обрадовало меня, но привело в замешательство.

«Ого, теперь я богата!» – Весело подумала я, и, поблагодарив заботливую женщину, положила в сумочку такой приятный клочок бумаги.

За день я безумно устала от слишком активного отдыха. Мне требовалось время для пополнения сил. После душа я выключила телевизор и улеглась в постель. Сон окутал меня незаметно и сразу…

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

Надоедливый звонок, будто, назойливая бормашина, сверлил мозги. Я не сразу поняла, откуда этот невозможный звон. Потом до меня дошло: телефон! И не устал же он трезвонить с самого ранья!

Я сползла с постели и босиком, в одной ночной рубашке, поспешила снять трубку.

– Алло! – Сонно простонала я.

– Мамусик, родненький, доброе утро! – Услышала я бодрый и весёлый голос моей дочери.

– Доброе, доброе… – проскрипела я и потёрла глаза кулаком свободной руки.

– Мусик, ты что, спала? – Допытывалась дочь. Неужели она не может понять, что я в отпуске и хочу выспаться!

– Доченька, я ещё спала, твой звонок меня разбудил. – Попыталась я объяснить дочери своё состояние.

– Мамочка, ты извини, я на работу опаздываю, тороплюсь. Хочу у тебя спросить, получила ты перевод?

– Нет, ещё не получила, но извещение мне вчера вечером принесли. Спасибо тебе, родная, но зачем так много?!

– Получишь деньги, позвони, а то я волнуюсь! – Весело кричала в трубку дочь, не слушая меня.

– Доченька, зачем ты так много выслала?! Вам же самим надо! Ребята скоро в школу пойдут, их же собрать надо!

– Не волнуйся, отдыхай себе на здоровье, только звони обязательно, не заставляй меня переживать.

– Хорошо, буду звонить каждый вечер.

– Всё, мамуля, лимит времени исчерпан. Целую, пока!

– Пока! – Выкрикнула я в никуда, потому, что из трубки уже неслись короткие гудки. Дочь умчалась на работу. Я так и не успела ей рассказать, как здесь хорошо, и не мешало бы привезти сюда близнецов, они уже вернулись из лагеря и отдохнули бы перед школою здесь вместе с Джанкой.

– Тётя Маша, тётя Маша! – Услышала я голос Дианки, доносившийся с балкона.

Я отдернула шторы, и солнечный свет целым снопом хлынул в гостиную.

На балконе через перегородку перевесилась Дианка. Она была только в трусиках, но уже причесанная и готовая к выходу.

– Доброе утро, моя хорошая! Ты решила больше не перелезать через перегородку? – Ласково обратилась я к девочке.

– Ага, вы же ругаетесь и конфет за это не дадите!

– А ты хочешь ко мне в гости?

– Ага, хочу, только уже на завтрак пора.

Я взглянула на часы. До начала завтрака осталось пять минут. В ресторан идти не хотелось.

– Дианка, может, в номере поедим, как вчера? – Спросила я девочку.

В этот момент в проёме балконной двери появилась грузная фигура Жанны. Жанна слышала наш разговор.

– Ты не хочешь спускаться в ресторан? – Спросила меня Жанна.

– Мне бы в номере, я ещё не проснулась. – С надеждой простонала я, потягиваясь. – Как, вы, не против?

– Не против, не против, мы – за, за, за! – Прокричала, прыгая, Дианка.

– Хорошо, я сейчас закажу завтрак в номер. Давай, собирайся на пляж и заходи к нам. Поедим, и сразу же пойдём. Сегодня день замечательный!

Я быстро совершила свой утренний туалет, собралась и зашла в номер к Жанне. Там уже стоял, ожидая нашего внимания, столик, накрытый на три персоны.

После завтрака я попросила Жанну подождать, пока я получу свой перевод. Она милостиво согласилась и заставила Дианку сесть за книгу, за что я пообещала девочке пять конфет.

Почтовое отделение находилось в холле отеля на первом этаже, и я без особых задержек оформила свои дела и отнесла деньги в номер, закрыла балконную дверь и зашла за Жанной и Джанкой, чтобы идти вместе на пляж.

На Юге, наверное, все утра похожи одно на другое, как мои близнецы. Солнышко прилично пригревало уже в это раннее время. Казалось, что уже полдень. На небе – ни облачка, чайки весело взрывают небесную синь и парят над ласковым морем. А море, будто укрощённый хищник, лижет ноги и мурлычет, как кошка. Вода тёплая, чистая, нежная. Мы с Джанкой опять купались до синих губ. Потом я улеглась на лежаке, а Дианка побежала строить домик у кромки воды.

Жанна лежала на рядом стоящем лежаке и читала журнал.

– Знаешь, – обратилась она ко мне, – я вычитала очень вкусный рецепт приготовления рагу из кабачков с грибами.

При слове «рагу» меня бросило в дрожь, но Жанна ничего не заметила и увлечённо рассказывала о том, что её волновало в данный момент.

– Жанна, расскажи дальше о себе, ты не досказала. Я многого не понимаю. – Попросила я подругу.

– А что рассказывать?! После гибели Витюши мы с Викушей остались одни. Вика вышла замуж, а я… Не хочется вспоминать, тяжко… Знаешь, Маша, мы с Дианкой тебе сегодня покажем один дом. Он такой красивый! Там живёт местный богач. Мне говорили, что этот дом он для жены построил, а она вскорости умерла. Он теперь один в этом доме живёт. Во, где красотища!

– Хорошо, после ужина пойдём гулять.

– У Дианки сегодня день рожденья. – Напомнила Жанна. – Я хочу её на аттракционы сводить. И ещё, сегодня какой-то праздник на главной танцплощадке в пять часов. Ты не хочешь с нами пойти?

– Куда же я без вас? Ты скажи, как ты себя чувствуешь, путешественница ты наша?

– Нормально, раз праздника хочется!

– Жанна, меня взволновал твой рассказ. Прошу тебя, расскажи, что было дальше? – Снова попросила я.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ИСПОВЕДИ

– Не хотелось мне больше касаться этой темы. Больно вспоминать. Но если тебе так интересно, то слушай…

В начале, после гибели Виктора, его сослуживцы часто заходили к нам с Викушей, рассказывали о том, как ловили убийцу. Оказывается, Виктор раскрыл преступную деятельность целой группы шулеров, которые были тесно связаны с моей подругой. Меня же приглашали в эту компанию потому, что мой муж был следователем, и я невольно выдавала им планы милиции. Потом, когда я узнала своего насильника, у бандитов возникли трудности. Он ведь тоже меня узнал, только вида не подал. Витя неожиданно вышел на их след, и они решили его убрать с пути. Так по собственной глупости я осталась без мужа.

После гибели Витюши я долго болела. Я же тебе уже рассказывала об этом. Моя Викуша меня выходила и домой из больницы привезла.

Постепенно жизнь наша стала налаживаться. Я на работу вышла, Викуша готовилась к поступлению в университет. Так и зима пролетела, и весна пронеслась. Вика школу окончила. На выпускной балл я моей доченьке красивое платье пошила. Она у меня была самой прекрасной выпускницей. Все заглядывались на мою красавицу!

В конце лета Вика уехала в столицу поступать в университет. Она поступила с первого раза, она же умница у меня, училась хорошо. Так и осталась моя доченька в столице, а я дома жила, помогала ей, как могла. Но как же мне было теперь одиноко! На работе я была среди людей, там я была востребована, нужна людям, а дома… я выла от одиночества! Не могла я найти себе применения дома.

Однажды по дороге на работу я увидела новую вывеску игорного дома и решила по пути домой заглянуть в это заведение, разведать, что это такое, потому что ничего подобного до сих пор не было в нашем маленьком городке.

Это было самое первое «казино» среди покосившихся от времени маленьких домов. Люди, заинтересованные таким дивным заведением, приходили толпами, никогда заведение не пустовало. Молодёжь околачивалась в зале с игровыми автоматами. Там всегда было шумно и весело. Но был ещё один зал, где играли люди серьёзные. Там играли в карты. Была там ещё и «рулетка».

В тот вечер я не играла. Я только присматривалась, наблюдала. Удержать себя было неимоверно трудно, и я решила рискнуть на следующий вечер.

Я ушла из «казино», чтобы не доводить себя до умопомрачения, а дома нашла свою заброшенную заветную колоду карт, проплакала над ними целый вечер, а перед сном положила их в сумочку.

Следующим вечером я уже была в «казино» и играла. И у меня снова получалось! Я начала выигрывать и от радости, что удача не отвернулась, забыла о своих бедах, о клятвах, которые давала мужу, об одиночестве. Тут я снова жила полной жизнью.

Домой я вернулась под утро с кругленькой суммой денег. Спать легла, не раздеваясь, через пару часов надо было на работу собираться.

Так я снова ступила на порочную стезю, потому, что на следующий вечер у меня была назначена следующая игра.

Днём я часть выигранных денег отправила дочке, остальные дома сложила и вечером снова пошла играть.

Так я и жила. То выигрывала, то проигрывала, ни о чём больше не заботилась, лишь Вике регулярно высылала деньги на учёбу, чтобы девочка моя ни в чём не нуждалась. А Вика думала, что я шитьём зарабатываю.

Когда моя доченька приезжала домой, я становилась примерной мамой и о «казино» даже не помышляла, но стоило ей уехать, и я на следующий день бежала туда, где мне жилось вольготно.

Но когда Вика вернулась домой с Толиком, когда свадьбу сыграли, когда Дианка родилась, мне уже было не до игры. Надо было молодой семье помогать. Сама знаешь, что такое – маленький ребёнок.

Прошло два года после рождения Дианки. Толик решил открыть своё предприятие. С компьютерами у них что-то завертелось. Потребовались деньги, но необходимой суммы у нас и в помине не было. С кредитом связываться Толику было страшно, а взять – негде, и я решила помочь детям.

Я снова отыскала свою заветную колоду карт и отправилась в «казино» в надежде на выигрыш. Но теперь я пошла туда с другими намерениями. Раньше я играла и ни о чём не задумывалась, теперь же я пошла туда как на работу. Мне обязательно надо было выиграть необходимую сумму денег.

С первого же раза я понесла небольшую потерю. Следовало бы покинуть игорный зал, но я продолжала играть с надеждой на победу. И чем больше играла, тем больше проигрывала.

Через три дня я проиграла свою квартиру. Это был полный крах!

В ту же ночь я пришла домой, разбудила Вику и всё ей рассказала. Теперь Вика упала в обморок от моих слов. Долго я приводила её в чувство. Наконец она очнулась и спросила:

– Мамочка, как мы расскажем об этом Толику? Он же нас не поймёт!

Вика умоляюще смотрела на меня и плакала. Искала во мне поддержку и не находила, потому, что я плакала вместе с ней и сама нуждалась в поддержке. Так мы с ней, обнявшись, проплакали до утра, а утром рассказали Толику.

Мою любимую квартиру мы продали за неделю. На удивление, очень выгодно продали. Пришлось переселиться в общежитие. А знаешь, какая она жизнь в общежитии с маленьким ребёнком? Хлебнули мы полной ложкой по моей милости. А Толик до сих пор простить мне не может, не смотря на то, что денег, вырученных за мою квартиру, с лихвой хватило на покрытие карточного долга и на открытие предприятия.

Толик забрал у меня карты и сжёг, а мне под страхом смерти запретил на километр подходить к «казино».

С Викой он из-за меня рассорился, до сих пор простить ей не может, что поощряла мои походы в «казино».

Его понять можно, он в Дианке души не чает, а мы с Викой, выходит, виноваты, лишили ребёнка радости нормальной жизни.

С прошлого года предприятие Толика стало прибыльным. Мы переехали в столицу и снова поселились в общежитии. В связи с переездом я оставила работу в ателье. Дианка подрастала, и необходимо было больше времени уделять ребёнку. А Толик в столице быстро освоился. Прибыли предприятия стали несравнимо большие, и в скором времени он купил однокомнатную квартиру. Недавно дети туда переехали, а я оставила за собой комнату в общежитии.

Сейчас зять откладывает деньги на выкуп моей квартиры, хоть это и не важно теперь, но для него это принципиально. Дианку балует, хочет, чтобы она ни в чём нужды не знала. Меня же не воспринимает, как мать Вики и простить мне до сих пор не может. Но я же с благой целью, я так хотела ему помочь… Помогла, называется! Теперь приходится смиряться со всем и терпеть, иначе он запретит мне с Дианкой общаться.

Кирилл Толику помогал, вдвоём они успеха добились. С Кириллом они дружат давно, вместе в университете учились, держались друг друга, помогали один другому, как могли.

Толик – хороший администратор, а Кирилл – специалист, каких мало.

Толик отправил нас с Дианкой в этот пансионат потому, что этот пансионат только недавно открылся. Местный богач у них что-то там серьёзное заказывал и в знак благодарности пригласил Толика с женой здесь отдохнуть. А Толик решил отправить сюда Дианку в моём сопровождении, а сам налаживает отношения с Викушей. Даст Бог, и у них жизнь наладится, а я уж как-нибудь с моими девочками доживу свой век.

Жанна замолчала. Она смотрела в морскую даль, не мигая, и тихо плакала, а я до глубины души была тронута таким поворотом событий в рассказе Жанны. Теперь я поняла, как сама попала в этот рай, ведь Кирилл – мой зять. Поэтому я не нашла слов, чтобы выразить своё отношение к её повествованию. А она, рассказав мне самое сокровенное, подсознательно ждала порицания с моей стороны и боялась этого порицания. Моё молчание её задевало, но она не хотела настаивать на моей оценке. Она не желала услышать совсем не то, чего бы ей хотелось, и терпеливо ждала моего суда и боялась его. Ведь это я настаивала на продолжении рассказа, и я должна была высказать своё отношение к её откровению.

Но из меня плохой судья. Я всегда принимала людей такими, какие они есть, не пытаясь ничего исправлять в них, и если мне что-то не нравилось, я прекращала общение, тем самым, ограждая себя от неприятных моментов в жизни.

Тут же была немного другая ситуация. Жанна ничего от меня не требовала, она лишь излила мне свою боль, свою душевную муку. С таким грузом тяжело жить. Ей необходимо было моё сострадание, или, на худой конец, пара жалостливых слов, и больше ничего. Я же не могла найти ни одного слова, чтобы подбодрить женщину. Рассказ Жанны ввёл меня в какое-то оцепенение, из которого мне было трудно выйти.

Накал ситуации разрядила Дианка.

– Бабушечка, бабушечка, скажи вон тому жирному кабану, чтобы он крабчика отпустил! Он же мучает животную!

На берегу, расставив ноги, стоял довольно упитанный мальчик лет восьми и рассматривал что-то в своих руках.

Дианочка, я не могу приказывать этому мальчику, он – чужой ребёнок и меня не послушает.

– Бабушечка, ну сделай же что-нибудь! Этот жирный бегемот раздавит бедного крабчика! – В отчаянии ныла Дианка.

– Дианочка! – Вмешалась я в диалог бабушки и внучки. – Ты – умница, ты заступаешься за бедное животное. Ты заработала три конфеты. Можешь купить на них у меня пачку мороженого. До обеда ещё далеко, так что поторопись.

И вот уже Дианка с зажатыми в кулачке монетками, забыв о несчастном крабе, помчалась в кисок за мороженым, а я подошла к мальчишке и выменяла у него краба на три шоколадные конфеты.

Я решила не отпускать в море краба до возвращения Дианки и вернулась к нашим лежакам с боевым трофеем. Положив краба в полиэтиленовый пакет, я удобно улеглась на лежаке.

– Ты меня осуждаешь! – Не выдержала напряжения Жанна, нарушив гнетущее молчание.

– Ты думаешь, я имею право на порицание? – Осторожно спросила я.

– Маша, ты теперь всё обо мне знаешь. Скажи, ты теперь будешь хуже относиться ко мне?

– Жанна, ты уже достаточно наказана за свою страсть. Почему я должна добавить тебе страданий?

– Я сама не знаю, почему я тебе это рассказала. Я от людей скрывала свою страсть к игре. Вчера я испугалась, что не сумею сдержаться. Хорошо, что ты не обиделась, спасибо тебе.

– Нет уж, дорогая, я вчера очень обиделась, когда ты вытащила меня из павильона! Ты же ничего не объяснила! Я только сегодня поняла, почему ты так поступила. Не волнуйся, я на тебя совсем не сержусь, и больше мы не зайдём в этот павильон.

– Толик мне никогда не простит, а я ведь для них старалась, так хотела помочь!

– Слушай, прекрати ныть! Уже произошло самое страшное, Жанна, теперь надо не сорваться и, действительно, помочь дочери. И это в твоих силах.

– Ты думаешь? – С сомнением спросила подруга.

– А как ты себе представляешь? Ведь потеря жилья – это очень серьёзно.

– Викуша мне простила и безропотно перебралась с маленькой Дианкой в общежитие, в эти нечеловеческие условия, а Толик никак не может понять, что я только ради них и старалась. Ведь мне уже ничего не надо, лишь бы Викуше с Дианкой хорошо жилось, а Толик никак не хочет согласиться с моими доводами. Мы же с ним довольно быстро насобирали денег на однокомнатную квартиру в столице, где они с Викой сейчас живут. Зачем же он так? – С нотками невыплаканной обиды в голосе спросила Жанна.

– Для него удар был неожиданным и сильным. Трудно оправиться после такого. Твой Толик пришёл к вам в приймы на всё готовое, а тут незадачка получилась. Пришлось ему отказаться от обещанных вами удобств и в одночасье очутиться совсем в другом мире, в котором находиться он никак не хотел. Мне кажется, поэтому у вас конфликт и разгорелся. А запрещает играть потому, что боится, что ты опять спустишь нажитое в один миг, если доберёшься до игрового зала. Азарт – это болезнь, и лечится он суровыми методами. Так что на зятя своего зла не держи. С Викой они сами разберутся, в их отношения тебе хода нет. Одно слово – не мешай, поняла?

– Угу… – Сказала бедняжка и отвернулась.

Она, быть может, хотела услышать от меня слова порицания зятя, но на это уже я не имела никакого права. Ведь её Толик является прямым начальником моей дочери и партнёром моего зятя. Я не имею никакого морального права осуждать Толика, тем более, что я сама не знаю, как бы я поступила в подобной ситуации на месте её зятя.

– Тётя Маша, тётя Маша, вот! – Весело прокричала Дианка над моим ухом.

Девочка радостно прыгала на одной ножке у моего лежака. В руках у неё была распечатанная пачка фруктового пломбира, честно ею заработанная.

– Сядь, пожалуйста, и спокойно съежь своё мороженое, чтобы опять чего-нибудь не случилось. – Тихонько на ушко сказала я Дианке, и она беспрекословно подчинилась. – Я тебе краба за три конфеты освободила. Теперь тебе решать, жить ему, или умирать. – С этими словами я протянула девочке пластиковый пакет, в котором бодро шевелился отдохнувший краб.

– А что с ним теперь делать? – Спросила Дианка, ожидая от меня решения проблемы.

– Скушать! – Подразнила внучку Жанна.

– Бабушечка, ну, зачем же его кушать? Он же не кушается, он же сырой и маленький, его на всех не хватит! – Старалась Дианка объяснить непонятливой бабушке положение дел.

– Дианка, ты съешь мороженое, и мы пойдём давать свободу твоему крабу. – Предложила я девочке.

Через несколько минут мы были уже у воды. Дианка в руках держала пластиковый пакет с копошащимся в нём крабом. Я остановилась у кромки прибоя и задумалась.

– Знаешь, Дианка, его нельзя здесь отпускать. Он замученный и станет лёгкой добычей. Опять какой-нибудь мальчишка его поймает и уже не отпустит, а конфет больше у меня нет, и выкупить ещё раз беднягу я не смогу. – Сказала я девочке.

– А что же делать? – Пригорюнилась добрая душа.

– Придётся взять на прокат катамаран. У тебя сегодня день рожденья, это путешествие будет тебе подарком от меня. Хочешь?

– Да, да! Очень хочу! – Радостно взвизгнула девочка.

И вот уже мы с Дианкой на станции проката катамаранов. Если бы я смогла заглянуть в ближайшее будущее, то никогда бы не решилась выйти в море на катамаране с маленькой, не умеющей плавать, девочкой на борту.

Мы выбрали лёгкую в управлении машину, с которой я сама без проблем смогла бы справиться. Для Дианки я попросила спасательный жилет, и мы с этой егозой отправились в наше первое плавание. Мы спешили дать свободу крабу.

Дианке было интересно решительно всё. Она заглядывала в барабан, где послушно вертелся гребной винт, считала лопасти этого винта, оглядывалась назад и с восторгом наблюдала, какой след оставляет катамаран на поверхности воды. Она оглядывалась на берег и радовалась, что он постепенно удаляется. Потом она заглядывала мне в глаза и смеялась, не в силах сдержать своё счастье. Она не выпускала пакет с крабом из рук и ждала команды, чтобы отпустить нашего пленника.

Отплыв на приличное расстояние от берега, я дала Дианке разрешение бросить краба в воду. Девочка послушно и осторожно вытряхнула страдальца из пластикового пакета в воду. И вот уже наш крабик, словно брошенная в воду монетка, стал быстро уходить в морскую глубину.

– Тётя Маша, мы теперь к берегу погребём? – Умиротворённо спросила Дианка.

– Теперь можно и к берегу. Мы же выполнили нашу миссию по спасению несчастного животного, правда?

– Да. – Удовлетворённо крякнув, сказала Дианка. Потом она оглянулась посмотреть, далеко ли мы отплыли от берега, и, вдруг, закричала с восторгом:

– Тётя Маша, смотрите, смотрите!

Я стала оглядываться по сторонам и увидела, что на берегу люди вскочили со своих мест и вглядывались в морскую даль. Мне показалось, что они смотрят в нашу сторону.

«Ага, значит, что-то в море привлекло внимание людей на берегу, интересно, что бы это могло быть?» – Подумала я и стала просматривать морскую гладь вокруг нас. И я увидела!

Прямо на нас, весело играя в спокойной воде, шла стая дельфинов. Дельфины были так близко, что я, казалось, ощущала физически их присутствие рядом с нашим катамараном. Я затаила дыхание, мне стало не по себе, потому, что я в подобную ситуацию ещё ни разу в жизни не попадала. Со мной был чужой ребёнок, и мы были довольно далеко от берега. Хорошо, что перед отплытием я надела на ребёнка спасательный жилет!

– Не испугайся! – Предупредила я Дианку, и крепко взяла её за руку. – Сиди спокойно и не шевелись. К нам в гости спешат дельфины.

– Где?! – Радостно завизжала Дианка и нетерпеливо запрыгала на месте. Она нисколько не испугалась, наоборот, ей хотелось самой поиграть с дельфинами.

– Сиди спокойно и не шевелись. Дельфины поиграют немного вокруг нас и уйдут. Ничего не бойся, они хоть и хищники, но на людей не нападают. – Зачем-то стала я объяснять девочке.

Я крепко держала за руку Дианку, чтобы предупредить неожиданное поведение ребёнка. Так мы приготовились к встрече нежданных гостей.

Вдруг под катамараном пронеслась довольно крупная тень, и в нескольких метрах от нас вынырнул из воды большущий дельфин.

– Ого-го, какой здоровенный! – В восторге завизжала Дианка и запрыгала на своём месте.

– Дианка, не вертись, а то катамаран перевернётся! – Пыталась успокоить я ребёнка, но тут, совсем рядом с катамараном, из воды выпрыгнул ещё один дельфин. А ещё один морской красавец принялся делать круги вокруг нашего катамарана. Это привело в восторг Дианку. Я же пришла в ужас. Мне казалось, что этот разбойник сейчас подденет своим острым носом поплавок катамарана и перевернёт его. Я чувствовала, что он подплывёт слишком близко, и не ошиблась. Тот дельфин, который кружил вокруг и с любопытством нас рассматривал, вдруг, остановился между поплавками катамарана и, выставив хвост из воды, приветливо им помахал, затем нырнул в морскую глубину и исчез из нашего поля зрения, вынырнув далеко от нас.

– И-и-и-у-у-в-в!!! – Завизжала Дианка, смешав восторг и страх в одном крике. – Ой, я боюсь!!!

Хорошо, что я крепко держала её за руку, и как чудесно было, что на Дианке был спасательный жилет, потому, что егоза пыталась вырваться и куда-нибудь удрать.

– Не бойся, моя девочка, не бойся! – Уговаривала я ребёнка, но самой хотелось взвиться в небо от страха. – Не бойся, они сейчас уйдут, покружат немного вокруг нас, и уплывут по своим дельфиньим делам.

А дельфины ещё немного покружились вокруг нас, и, действительно, ушли дальше вдоль берега своим, известным только им, курсом. Мы почему-то стали им не интересны.

Мы с Дианкой сидели на своих сиденьях и постепенно приходили в себя после такого неожиданного приключения.

– Дианка, давай к берегу, бабушка, наверное, испереживалась вся. – Сказала я, наконец, опомнившись от потрясения.

– Ага, давайте к берегу. Какие они всё-таки классные! – Воскликнула она, ещё не успокоившись после такого происшествия.

Я крутила педали катамарана и размышляла. Ну и в историю же я влипла по собственной глупости! Надо же было додуматься до такого старой перечнице, чтобы усадить чужого малолетнего ребёнка в катамаран и катать его по акватории бухты! О чём я думала, когда совершала это действо?! Мои помыслы были чисты. Мною двигало желание помочь Дианке освободить несчастного краба из полиэтиленового плена, но я совершенно не подумала, что в любой момент такого путешествия могло случиться непоправимое несчастье, в котором была бы виновата только я. Спасибо тому дельфину, который так заговорщически помахал нам хвостом. Хорошо, что у дельфинов нет рук, а то бы покрутил он мне указательным пальцем у виска, и был бы полностью прав!