Текст книги "Когда падали звезды"

– Лена, так не хорошо, Дарнка же твоя подружка! – Возмущённо встряхнула девочку Лариса.

После долгих уговоров и самых честных обещаний, девочки пошли в комнату смотреть Новогодний концерт по телевизору. Трое взрослых снова сидели в кухне и молчали. Происшествие с девочками напугало и немного прояснило картину.

– Алик, покажи альбом, – наконец тихо сказала Лариса.

– Ох, ты, я не знаю, куда его дел, – спохватился Алик и выскочил в прихожую. Альбом нашёлся на тумбочке в прихожей, и Алик принёс его в кухню. Лариса принялась внимательно рассматривать место разрыва первой странички.

– Ребята, я смогу его аккуратненько склеить! Смотрите, разрыв такой, что можно особенно не заморачиваться. Место разрыва будет почти не заметно… Сейчас принесу клеевой карандаш, – сказала Лариса и вышла из кухни.

– А ты что скажешь? – Спросил Алик, обратившись к Валере.

– Сумасшествие какое-то, всеобщее помешательство! – Зло воскликнул Валера.

Лариса вернулась, неся клеевой карандаш в руках. Она сумела аккуратно склеить две разорванные половинки первого листа так, что место разрыва стало почти не заметно.

– Во, люкс! Теперь можно положить альбом на место. Алик, пошли к тебе. Это чудо злится. Как бы тут не случилось неприятностей, – сказала Лариса, собираясь подняться из-за стола.

– Ой, Лариска, не выпендривайся, экстрасенс хренов! – Раздражённо воскликнул Валера. Он ещё не закончил фразу, как замигал, и, вдруг, совсем погас свет. В кромешной темноте кухни они слышали, как с улицы доносились, приглушённые туманом, весёлый смех, хмельные песни и разрывы питард. В туманное небо то тут, то там, за пределами крохотного помещения, взлетали маленькие светящиеся шарики, которые, казалось, жили своей собственной жизнью, зависая на мгновения в клубах густого ночного тумана, и выглядели волшебными фонариками. Будто, какой-то добрый чародей раздавал людям, веселившимся на улице, свои волшебные огоньки, а людей, сидевших в кухне, поглотила непроглядная темнота. – Ого, какой сегодня накал страстей, даже электричество вырубили. Видно, электрики перебрали! – Сердито рассмеялся он.

– Не вырубили, не шути так, Валера. Надо уважать тех, кто с нами празднует начало Нового года, – рассмеялась Лариса. Свет снова замигал и сам включился, а форточка вдруг открылась настежь, и потом с силой и грохотом захлопнулась, да, так, что задрожали стёкла в оконной раме.

– Мама, что вы там делаете, балуетесь? Мы же концерт смотрим, а вы свет выключаете и громыхаете чем-то! – Возмущённо закричала из комнаты Лена.

– Ничего, доченька, всё под контролем. Свет больше не выключится. Пошли, Алик, отнесём альбом на место, – поднимаясь из-за стола, громко сказала Лариса.

Валера остался один у праздничного стола и решил самостоятельно похозяйничать. Вскипятил себе чайник, налил заварки и кипятка в чашку, взял аппетитный пирожок с творогом и собирался начать чаёвничать в одиночестве, но на звуки, доносившиеся из кухни, из комнаты прибежали девочки.

– Дядя Валера, мы тоже чаю хотим! – Смущённо улыбнулась Лена, входя в кухню. За Леной скромно пряталась Даринка, но было видно, что и ей тоже хочется чаю.

– О чём разговор, девчата! – Рассмеялся Валера. – Подставляйте чашки!

Девочки сидели за столом, чаёвничали вместе с Валерой, а Лариса с Аликом задерживались в квартире Алика.

– Дядя Валера, вы, наверное, думаете, что мы выдумываем? – Вдруг нарушила напряжённое молчание Лена. Голосок её звучал звонко, но как-то осторожно, неубедительно. Чувствовалось, что девочка нервничает.

– Я пока ни о чём не думаю. Видишь, мать твоя от соседа никак домой не вернётся! – Слегка раздражённо воскликнул Валера. Его начало серьёзно раздражать длительное, и, мало объяснимое, отсутствие хозяйки.

– Там, наверное, опять чудеса происходят! – Печально воскликнула Даринка, задрожав от страха.

– Какие ещё чудеса?! – Уже с6ердито воскликнул Валера. Он больше не мог сдерживать себя и добросовестно злился. Он злился на девочек, пивших чай вместе с ним, и рассказывавших глупости. Злился на Ларису, бросившую его в своей кухне одного, на Алика, который в этот момент находился у себя дома вместе с той самой непоседливой Ларисой, в которую его, Валеру, угораздило втюхаться «до белых глаз» «на старости лет». Он злился на весь мир, потому, что в эту ночь всё шло не так, как он задумал. Ситуация вырвалась из-под контроля, и он уже не мог управлять ею.

– Дядя Валера, мы с Даринкой её действительно видели! Страшно было, ужас, как страшно, а вы нам совсем не верите! – Тоном заговорщицы, говорила Лена, нервно пережёвывая откушенный кусок пирожка с повидлом.

– И что же вы видели? – Насмешливо спросил Валера. Так, приличия ради спросил, чтобы девочек не обидеть, и сказку, придуманную ими не разрушать, но те не уловили раздражения в голосе мужчины. Они были заняты своими проблемами, которые казались ему плодом буйного детского воображения, часто проявляющегося в столь юном возрасте.

– Я видела большой клубок тумана. Сначала я даже подумала, что дверь балкона открыта, и в комнату с улицы попал туман. Холодно стало в комнате, жуть, как холодно! Но потом этот туман стал оживать и двигаться в мою сторону. Мне стало страшно, и я драпанула оттуда. Испугалась, что туман меня проглотит! Я побежала домой, но обо что-то споткнулась и упала в прихожей. Сильно коленку ушибла, смотрите, какой синяк! Дядя Алик меня спас от того страшного тумана, он пришёл, и свет включил!.. – С чувством не покинувшего её страха, рассказывала Лена о своих злоключениях в квартире у Даринки. Для пущей важности, даже, синяк на коленке показала. Синяк, действительно, оказался внушительных размеров и уже приобрёл сочно тёмно синюю окраску.

– Интересно! – Покачал головой Валера. Он не отреагировал должным образом на гематому, образовавшуюся на коленке девочки, его увлёк рассказ о каких-то чудесах, творившихся в соседней квартире – Ну, а ты, Даринка, что ты видела, и чего испугалась?

Его заинтересовали и рассмешили слова Лены. Стараясь не рассмеяться, он посмотрел на Даринку, но та не уловила его настроения. Она была во власти своих мыслей и, действительно, чем-то напугана.

– Я увидела, что тот проклятый туман клубится над диваном. Будто, кто-то прозрачный, на маму похожий, спать укладывался. Потом туман растёкся по дивану, и там зажглись два страшных огонька. Такие, бело-салатово-голубого цвета, но очень яркие. В первый момент они даже ослепили меня. Я сначала подумала, что кто-то фонарики не выключил. Эти страшные огоньки вдруг плавно так взлетели вверх, и ко мне стали приближаться! Я хотела достать альбом из ящика, и убежать. Слегка опёрлась о стол одной рукой, а стол вдруг, непонятно, как, поднялся над полом и наклонился в мою сторону. На меня стали падать ящики. Я пыталась их удержать, но у меня ничего не получилось. Ящики, всё равно, валились на меня! Знаете, какие они тяжёлые?! Я упала на пол, и выбраться из-под этих дурацких ящиков уже не смогла. А огоньки стали надо мной кружиться и превращаться в мамино лицо, только в очень злое лицо. Мама никогда так не сердится. Меня папа спас от тех страшных огоньков. Он свет включил! А знаете, мне кажется, я, точно, лицо этого чудища видела… В один момент огоньки выключились, и мне показалось, что мама вернулась и балуется со мной, но потом я поняла, что ошиблась, огоньки зажглись снова… – Даринка ещё что-то рассказывала, но Валера не стал её слушать. Он задумался.

Девочки до сих пор не могли избавиться от, накатившего на них, страха. Они в обнимку сидели за столом, сдвинув вместе шаткие табуретки, и с ужасом вспоминали минуты, проведенные в квартире у Даринки. Аня тоже всё время чего-то боялась, и ничем её страх нельзя было победить. Она не могла забыть о чём-то очень страшном для неё…

– Дядя Валера, что это было? – Вдруг спросила Даринка, своими словами вернув его в кухню.

– Какая-то массовая истерия! – Тихо пробурчал Валера.

– Что?! – Девочки не сумели расслышать его слов, но в этот момент заскрежетал входной замок, и на пороге кухни появилась взволнованная Лариса.

– Валерик, пойдём со мной. Мне необходимо знать твоё мнение… – Растерянно сказала она и потянула его за руку, вынуждая подняться. Валера не сопротивлялся. Не задавая вопросов, по дороге дожёвывая откушенный кусок пирожка, он последовал за Ларисой, которая уже спешила войти в квартиру соседа.

– Смотри! – Воскликнула она, указывая тонким пальцем в сторону окна в кухне.

– Ну, и что? Окно запотело, так бывает. Погода за окном, знаешь ли… – Пожал плечами Валера, совсем не понимая, зачем его сюда привели.

– Присмотрись… Тут какое-то слово написано, – нетерпеливо выговорила Лариса, стараясь, чтобы Валера проникся её тревогами. – Будто кто-то пальцем старался написать какое-то слово, но у него не получилось…

– Ага, давайте ещё в «Поле чудес» поиграем. В Новогоднюю ночь иногда случаются чудеса. Дорогая, не глупи. Подумаешь, стекло запотело, и тяжёлые капли потекли вниз. Вот, и образовалось слово, а вы с Аликом ребусы разгадываете! Ты посмотри за окно. Видишь, что на улице делается?! И это после морозов!

Густота тумана за окном была такой, что свет от фонарей с трудом пробивал себе дорогу, заставляя влажный воздух светиться мириадами огоньков.

– Валерочка, внимательнее присмотрись. Тут явно слово написано нашими буквами. Разобрать можно только две первые из них, остальные смазаны!.. – Упорно настаивала на своём Лариса.

– Ну, и кто, ты думаешь, его изобразил на запотевшем стекле?

– Валерик, ну, не будь же ты таким упрямым! Ты же сам всё видел! Даже если ты всё будешь отрицать, буквы сами по себе не исчезнут. Их действительно кто-то нарисовал! – Возмутилась Лариса.

– Валера, родители сладко спят. Я проверял, – спокойно сказал Алик. – Я не рисовал. Честное слово, это – не я…

– Ой, Алик, не говори глупостей. Не ты не рисовал, я понимаю. Девчонки пошутили, а вы решили в Пинкертонов поиграть? – Рассердился Валера.

Валера хотел продолжить тему, и доказать Ларисе всю её несостоятельность, но, набрав воздуха полные лёгкие, чтобы доводы выглядели весомее, он так и застыл на месте, поражённый тем, что увидел в следующее мгновение. Ниже тех первых двух букв появились новые три. Он сам видел, как они проявлялись на запотевшем стекле, и возражать против доводов Ларисы уже не было смысла. На стекле, видимо, должно было появиться ещё одно слово, но опять кто-то невидимый неуклюже смазал окончание, будто, силы ему не хватило…

– Видел, теперь ты видел?! – Возбуждённо воскликнула Лариса, лихорадочно дёргая Валеру за рукав рубашки.

– Теперь видел… Алик, что это может значить? – Мрачно спросил Валера.

– Ох, если бы я знал! – Горько вздохнул Алик. – Я ничего не понимаю, так же, как и ты.

– Мальчики, пошли ко мне. Там обсудим проблему, а то, своими вздохами удивления мы всех перебудим, – сказала Лариса, увлекая мужчин за собой.

Вернувшись в кухню Ларисы, Валера приступил к незавершённому чаепитию. Чай в его чашке безнадёжно остыл, но он не стал снова ставить на огонь чайник. Так и прихлёбывал холодную жидкость, вроде чая, оставшуюся в чашке, с аппетитом запивая воздушный, ароматный пирожок с творогом, который так и не успел съесть. Алик мрачно смотрел в окно, не стараясь первым нарушить воцарившееся молчание, в которое вклинивалось противное чавканье.

– А куда снова Лариса делась? – Вдруг спросил Валера, с причмокиванием запивая пирожок холодным чаем.

– В комнату к девчонкам свернула. Сейчас придёт, – неохотно ответил Алик, так и не отвернувшись от окна.

– Ну-ну…

Было видно, что Валера чем-то не доволен, но чем, Алик не мог понять. Сердце почему-то громко стучало с частыми перебоями, и Алик их отчётливо фиксировал в мозгу, но не говорил Валере, что с сердцем почему-то не ладится. «И так сойдёт», – думал он. Раньше он никогда не ощущал, где находится его сердце, а сегодня там, в груди шевелилось что-то большое, толстое и неуклюжее, и это что-то постоянно цеплялось за рёбра, мешая дышать.

– Валера, давай по коньячку? – Вдруг, спросил Алик, не потрудившись обернуться. Он надеялся коньяком снять неприятное чувство распирания в груди.

– Не-е, я не хочу, я думаю…

– Аленький, я с тобой выпью… – Тихо сказала Лариса. Алик не слышал, как она вошла в кухню. – Девки, обе, уснули на Ленкиной кровати. Пусть спят до утра. Я выключила телевизор, погасила свет и пледом их прикрыла. Пусть спят до утра… – Повторила она.

– Пусть спят… – Эхом откликнулся Алик. Он был благодарен Ларисе за чуткость, сочувствие, понимание и помощь в трудную минуту.

– Не о том говорите, друзья… – Мрачно сказал Валера, сполоснув рот остатками холодного чая, и отставив чашку в сторону.

– Ты считаешь, мы должны обсудить то, что видели у меня в квартире? – Вздёрнулся Алик.

– Хотя бы… Следует найти какое-то объяснение тому, чему мы были свидетелями. С научной точки зрения, я имею в виду… – Тяжело вздохнул Валера, наблюдая, как Лариса разливает коньяк в рюмки. – Ларисочка, капни и мне чуток… – Сказал он, бодро подставляя свою рюмку под горлышко бутылки. Лариса плеснула в его рюмку немного прозрачно янтарной жидкости.

– Ребятки, кажется, я догадываюсь, что там, на стекле было написано… – Растягивая слова, сказала Лариса. – Знаете, давайте выпьем за то, чтобы развязать этот клубок непонимания, не возражаете?

– А знаешь, Лариса, я посмотрю, как сегодня утром будет чувствовать себя Аня. Я, всё же, начинаю склоняться к мысли, что ты где-то права… – Задумчиво сказал Валера, задумчиво крутя в руке свою наполовину наполненную рюмку.

– О, мой друг, наконец-то! – Воскликнула радостно Лариса, облегчённо вздохнув при этом. – Ну, что, тост принимается?

– Принимается… – Поддержал подругу Алик.

Дружно опрокинув в себя рюмки и поставив их на стол, мужчины продолжали молчать. Лариса крутила свою рюмку в руках, не решаясь отхлебнуть из неё. Она хотела начать разговор, но боялась, что Валера снова начнёт смеяться над ней. Она задумалась и перестала обращать внимание на мужчин. Алик снова подошёл к окну. Валера остался сидеть за столом.

– Мальчики!.. – Вдруг оживилась Лариса. – Я, кажется, знаю, что нам нужно сделать…

– Что? – Не оборачиваясь, спросил Алик.

– Смотрите, если мы решим, что в квартире поселилось нечто, то мы сможем определить его присутствие по электромагнитным колебаниям… Это же энергия, хоть и чужеродная… – С сомнением протянула Лариса.

– Ну, допустим… – Буркнул Алик. – И что дальше?

– А дальше, если мы определим в квартире постороннее присутствие, нам предстоит прогнать того, кто, без твоего ведома, поселился в твоей квартире, – Уже более уверенно сказала Лариса.

– Как же просто у тебя получается: взять и прогнать! Кого прогонять, привидение?! Что за чушь ты несёшь?! Ты хорошо подумала, кого прогонять собралась, и кто тебя об этом просит?! – Неожиданно взревел Валера.

После возгласа Валеры, в кухне снова повисло тягостное, напряжённое молчание, обусловленное непониманием. На улице, не смотря на густой туман, окутавший плотной пеной город, веселились люди. Их жизнерадостные, приглушённые туманом, голоса доносились сюда, но троим, устроившимся в маленьком помещении, веселиться совсем не хотелось. Никто из них не смог бы толково объяснить, что произошло. Валера, чувствуя свою вину, обнял Ларису, но не уговаривал её и не пытался словесно выразить свои извинения. Сама Лариса, подумав, что сморозила очередную глупость, смущённо замолчала и позволила себя обнять. Алик так и стоял у окна, пытаясь рассмотреть силуэты людей, мелькавшие за окном. Первая Новогодняя ночь приближалась к своему завершению, и людей на улице становилось всё меньше и меньше. Звуки их весёлых голосов тонули в тумане. Праздник подходил к концу. Становилось скучно.

– Лариска, ты права, – вдруг задумчиво произнёс Алик, чертя на стекле какие-то фигурки. – Мы сможем зафиксировать чужеродные энергии. У меня в лаборатории стоит такой прибор. Я его для сейсмологов конструировал…

– И его на время одолжить можно? – Осторожно спросила Лариса.

– Я оформлю испытание, и принесу прибор домой.

Снова повисло тягостное молчание. Никто из присутствующих не пытался что-либо возразить или добавить к сказанному. Алик продолжал рисовать фигурки на стекле окна, Валера всё ещё не отпускал из объятий Ларису, и что-то смешное шептал ей на ухо. Лариса периодически тихонько посмеивалась, но не решалась нарушить тишину, нависшую над кухней. У Валеры были совсем другие мысли, которые озвучивать он не собирался. Время летело незаметно, но никто из присутствующих не замечал его полёта.

– Аленький, коньячку хочешь? Смотри, тут немножко осталось, – вдруг спросила Лариса, отважившись первой нарушить тишину.

– Не хочу. Я думаю, – не поворачиваясь, ответил Алик. В тот момент он остро ощущал своё одиночество, но не стал об этом говорить друзьям.

– Тогда присядь с нами за стол. Смотри, ты всё стекло изрисовал. Утром придётся окно мыть! – С досадой в голосе воскликнула Лариса.

– Извини. Я задумался. Не могу понять, что там было написано…

– Ну, название чего-то. Ведь первые буквы в каждом слове были заглавными. Чего тут понимать? – Недовольно пробурчал Валера.

– Ох, ты, умница ты мой, ненаглядный! Все догадались, что название, или имя, и молчат. Ты один озвучил догадку! – Нервно рассмеялась Лариса.

– Или имя… – Эхом отозвался Алик. – Какое имя, чьё? Значит, у того, что у меня в доме живёт, есть ещё и имя?! Бред какой-то! Что это за имя, которое начинается с буквы «Ф» – большой и «р» – маленькой? Что это за название, которое начинается с «Век…»? – Раздражённо воскликнул Алик.

– Алик, не нервничай. Время придёт, и мы всё узнаем, – сказала Лариса, склонив голову на плечо Валере.

Алик оглянулся и неожиданно понял, что он давно здесь лишний. Люди просто жалеют его и не указывают на дверь только потому, что он сам ничего замечать не хочет. Но самое обидное в том, что жалеют! И осознание того, что его жалеют, было омерзительно и унизительно.

– Извините, ребята, я спать пойду. Позже поговорим. Я ещё немного подумаю…

Его никто не удерживал, не упрашивал остаться. В тот предрассветный час голоса за окном стихли, а в крохотной кухоньке уже было совсем неуютно. Алик быстро проскочил к выходу из квартиры, даже «до свидания» не услышав себе вслед. Он отчётливо понимал, что был лишним в тот час в той крохотной кухоньке, в которой когда-то раньше было так уютно и тепло. Раньше его здесь принимали, как дорогого гостя, сейчас всё изменилось, он остро чувствовал себя лишним…

Первое хмельное и совсем туманное утро нового года отказывалось просыпаться. Густой туман всё ещё клубился на улицах, и слизал почти весь снег с дорожек и газонов. Асфальт блёкло чернел, а на газонах вдруг, до неприличия, нагло, зазеленела трава. И это за одну ночь! Температурный столбик на градуснике, который Алик когда-то прикрепил к оконной раме, поднялся до десятиградусной отметки. Оттепель была на редкость, мощной. Колебание температуры за последние сутки составляло градусов двадцать…

В течение остатка новогодней ночи Алик метался в тревожном сне без сновидений. Несколько раз чуть было, не свалился с не разложенного дивана, бесконечное количество раз, просыпался, но снова засыпал таким же тревожным, болезненным сном. В конце концов, он проснулся от того, что кто-то слегка, но очень упорно и настойчиво толкал его в плечо. Ещё не размыкая глаз, он замычал, будто, подал сигнал о своём пробуждении, в надежде, что толкать его больше никто не будет, он снова уснёт, и раздражение уляжется само собой. Но как он ошибался!..

– Пап, перестань мычать, ты же не бычок с дедушкиной фермы! Я знаю, что ты уже не спишь!.. – Раздался над самым ухом громкий и очень упрямый шёпот Даринки. – Я с тобой посекретничать хочу!..

– Который час? – Лениво спросил Алик.

– Уже за двенадцать стрелка перевалила, вставай, дело есть! – Шёпот становился ещё более требовательным, а толчки не прекращались. Дочь не собиралась оставить его в покое.

– Перестань толкаться, не зли меня с утра! – Воскликнул Алик, стараясь перевернуться на другой бок, но у него ничего не получилось. Даринка упорно не давала ему покоя.

– Пап… Тётя Лариса уже бес-счёт-ное количество раз заходила к тебе, а ты всё спишь и спишь! – Возмущённо шептала Даринка. – Хорошо, что бабуля прикатила, и с Богданчиком возится!

– А чего тётя Лариса хотела?! – Вдруг сорвался с места Алик.

– Ничего она не хотела. Просто, говорит, что мама абсолютно здорова, и мы можем её забрать, хоть сегодня! – Радостно щебетала Даринка.

– Подожди, откуда она знает? – Удивлённо вскинул брови Алик, но застонал от боли, которая неожиданно железным кольцом обвила голову.

– Ой, папа, пойди, сам с ней поговори! Дядя Валера уже давно в больницу пошёл, и уже десять раз звонил оттуда! Это он про маму такое сказал. А ещё он сказал, что тётя Лариса в чём-то права. В чём права, ты не знаешь?…

– Алик, сынок, проснулся?! – Рассмеялась мать, входя в комнату с Богданчиком на руках.

– У-гу… Поспишь тут… – Выдавил из себя Алик, старательно растирая сонные глаза.

– Пойди, умойся, глаза не три, не то будут красные, как у кролика! С Новым годом тебя, сыночек! – Снова рассмеялась мать.

– С Новым годом, с Новым годом! – Недовольно буркнул Алик, и побрёл в ванную.

Оказывается, он так и уснул, не раздеваясь, не расстилая постель. Укрылся пледом и отключился от навалившихся проблем. Даже диван не разложил, чтобы зря не заморачиваться…

В прихожей снова раздался мелодичный звон колокольчика, но Алик не отреагировал. Он чистил зубы, и, слегка постанывая. Думал, чем снять эту дикую боль, которая мощным объятием обхватила мозг, и не собиралась отпускать свою жертву.

За дверью звенел возбуждённый голос Ларисы, но слов Алик не мог разобрать. Все слова за дверью ванной комнаты сливались в какой-то противный звон, и каждый звук этого назойливого звона немилосердным эхом, тысячами молоточков, отдавался в больной голове Алика. Он почему-то злился на подругу, которая так плохо вчера с ним рассталась, а сегодня покоя от неё нет! Он чувствовал себя таким разбитым и больным, а она, словно, проснувшаяся среди зимы муха, так нудно жужжала и жужжала за дверью. Чему-то радовалась соседка, а чему, Алик понять не мог, не хотел понимать! Он не спешил выходить из ванной. Наоборот, он хотел закрыться и утонуть, и никого сюда не впускать. Холодной водой намочил макушку, но боль не собиралась отпускать, наоборот, ещё яростнее набросилась на него, будто, превратилась в хищное живое существо, и стала такой сильной, что терпеть не хватало сил. Глаза отказались смотреть на мир. Они хотели закрыться…

– М-м-му-у-у… – Замычал Алик и вышел из ванной, обхватив голову руками. Он ничего не видел, преследуемый своей мучительной болью, и упорно двигался в сторону спальни, но на кого-то наткнулся по дороге. – М-м-м-у-у! – Снова замычал он, оттолкнув того, кто помешал идти в задуманном направлении. Зайдя в спальню, рухнул на диван. Кто-то шёл за ним следом, и присел рядом, не мешая развалиться, на сколько, это было возможно, на не разложенном диване.

– Аленький, что с тобой! – Вдруг услышал он испуганный голос Ларисы.

– Голова… – Простонал, в надежде, что от него отстанут, и он, с больной головой, полностью уйдёт в себя. И от него действительно отстали, но на некоторое время. Ему даже что-то тревожное успело присниться, прежде, чем снова почувствовал, назойливые толчки в бок.

– На, прими… – Склонившись над ним, сказал кто-то голосом Ларисы.

– Что это за хрень?!.. – Возмущённо простонал он, пытаясь увернуться от назойливой мухи, так надоедливо жужжавщей над его левым ухом.

– Лекарство. У тебя поднялось давление. Выпей и поспи. Никто больше тебя тревожить не будет, – сказала Лариса, протягивая ему блюдце с таблетками.

Он слегка приподнялся, заглянул в блюдце и снова застонал, откинувшись на подушку.

– Это, что, всё мне?! Как в больнице! – Возмущённо прошептал он.

– Да, тебе, алкаш-недоучка! А поспишь, тогда ещё и выпить дам. Огурчика хочешь? – Вдруг рассмеялась Лариса.

– Ой, ничего не хочу, только отстаньте от меня! – Взревел Алик, и отвернулся, укрывшись пледом с головой, будто, плед мог спасти от проблем, так неожиданно навалившихся на него.

И снова окутал сознание спасительный сон, но сон тяжёлый, без сновидений, без конца и края, из плена которого невозможно выбраться и освободиться. Периодически появлявшиеся образы, вдруг терялись во тьме жуткого, беспробудного сна. Алик не мог сконцентрировать внимание ни на одном из них. Неожиданно для себя, он очутился на краю какого-то высокого обрыва. Внизу проявилась бездонная пропасть. И неожиданно Алик увидел, как, стоявшие рядом с ним, безмолвные люди, безропотно сваливаются вниз. Падают, кричат от страха, и без возражений летят вниз, в бездну… Алик не видел, куда падали те несчастные, но оттуда, снизу, доносились стоны и мольбы о помощи. Алик не мог понять, откуда доносятся страшные звуки, но видел искажённые страхом, болью и страданием лица тех, чья очередь подходила падать вниз. Он где-то видел что-то подобное, на чьих-то рисунках, или в каком-то боевике. Трудно было вспомнить. Там, внизу, было темно и жутко. Невозможно было ничего рассмотреть, и непонятно было, как он мог увидеть те страшные лица, которые он уже где-то видел… Он знал, что скоро подойдёт и его черёд, но он не хотел падать в бездну. Надо было немедленно что-то придумать, чтобы не свалиться туда, как те несчастные, у которых не было выбора. У него же выбор есть, он может взлететь… Он понимал, что из бездны возврата нет. Надо думать, думать, пока ещё есть время, и есть выбор… Мысли, словно, примёрзли к черепу и не хотели шевелиться в воспалённом мозгу, и Алик не мог найти ответ на основной вопрос: «что делать, и как поступить?».

Неожиданно Алик открыл глаза. Он ещё не понимал, что проснулся. Голова не болела, но была тяжёлой и горела огнём, будто кто-то залил в неё расплавленный свинец. В комнате было темно, лишь редкие лучи электрического света неподвижно застыли на стенах причудливыми рисунками. Он не мог сразу освободиться из объятий мутного сна, но отчётливо слышал за дверью голоса родных и любимых людей. Они старались не шуметь и дать ему возможность выспаться. В сердце зашевелилась тёплая благодарность за то, что не будили и подарили пару часов для отдыха, и за это время он сумел справиться с немилосердной головной болью.

Ещё лёжа в постели, он стал вспоминать то, что было до этого мутного и непробудного сна, но ничего не мог вспомнить. В памяти без конца возникали лица, на которых было запечатлено страдание. Где же он видел эти перекошенные чудовищной болью лица? Рисунки… Да, да, рисунки в альбоме!.. Эти лица рисовала Анечка… Но Ани нет рядом, тогда почему её рисунки снились ему всё это время?!

В голове постепенно прояснялось, и Алик вспомнил всё… Лариса!.. Она приносила ему какие-то таблетки. Он сразу уснул. Во сне головная боль отпустила, но стали сниться те страшные лица, от одного воспоминания о которых, по спине пробегал мороз… Лариса… Надо пойти к ней и рассказать о том, что видел во сне. Она знает, что это такое, и поможет разобраться во всей этой чепухе!

Алик встал с дивана и прошёлся по комнате. Место детской кроватки пустовало, но он не стал задаваться вопросом, куда подевалась кроватка. Он слышал за дверью комнаты привычные голоса любимых людей и среди них, звонкий голосок сына. Надо разобраться во всей этой белиберде, а для этого следует пойти к Ларисе. И совсем не важно, хочет она его видеть, или нет. Он должен понять, что происходит…

Больше не раздумывая над вопросом «быть, или не быть?», Алик решительно открыл дверь спальни, в которой так и не удосужился включить свет.

– О, папка проснулся! – Радостно закричала Даринка, бросаясь к нему в объятия, но удержать дочь у Алика не хватило сил, и он, будто извиняясь, отстранился. На крик Даринки, из комнаты вышла мать. Она внимательным взглядом окинула сына и улыбнулась.

– Ну, как ты, сынок?

– Не знаю ещё… Жив пока… – Пожал плечами Алик, и включил в ванной свет. Не обращая внимания на возгласы сострадания, он закрылся в ванной и постарался отключиться от действительности. В голове что-то тяжёлое тупо боролось со здравым смыслом.

Включив воду, он сел на край ванной и задумался. Что происходит? Мистика какая-то! Он всегда возмущался, когда Анечка начинала говорить о дурных приметах, но сейчас сам ничего понять не мог. Почему ему снились такие страшные лица? Куда люди падали в том страшном сне? Они кричали, звали на помощь, но Алик так и не придумал, что надо сделать, чтобы помочь тем несчастным, которые безвозвратно падали во мрак. Там, внизу он так и не сумел разглядеть ничего. Он будто смотрел жуткий фильм ужасов, который не хотел заканчиваться…

Вода тоненькой хрустальной стрункой беззвучно соединяла кран и рукомойник. Алик заворожено смотрел на вытекавшую из крана воду, не отмечая движения в ней, и копался в воспоминаниях, но придумать ничего не мог. Мозг отказывался подбрасывать новые идеи, а старые вызывали новые приступы головной боли.

– Папка, к тебе снова тётя Лариса пришла! – Вдруг услышал он звонкий голосок дочери под дверью ванной.

Он поспешно вымыл лицо, снова намочил макушку, причесался щёткой, которую забыла на полочке Анечка, и вышел из ванной.

В прихожей было темно, но из кухни раздавались весёлые голоса, дружный смех и Алик направился туда.

– О, художник явился! – Воскликнула мать и, как когда-то в детстве, погрозила ему пальцем.

– О чём ты, мама? – Удивлённо вскинул брови Алик.

– Ну, это же надо такое, не знает он! Ночью кто всё стекло в кухне исписал?! Детство вспомнил?! Тебе делать больше нечего было, дуб великовозрастный?! Мне с утра пришлось раму помыть, Такие полосы остались после твоих художеств! – Возмущённо воскликнула мать, но он понимал, мать совсем не сердится, в уголках её губ спряталась улыбка.

Алик, в недоумении, сделал шаг назад, в темноту коридора. Он же ничего не рисовал на стекле оконной рамы! Он точно помнит: не рисовал! Неожиданное воспоминание острой бритвой взрезало сознание. Буквы на запотевшем стекле окна… Они появлялись, прямо на глазах, сами собой. Он сам видел, как они проявлялись!.. Значит, они действительно были, ему они не приснились, а мать думает, что это он нарисовал снежинки, как не раз бывало в детстве!

Лариса пришла… Вон, она сидит за столом и молчит! Зачем она сюда явилась?! Ещё улыбается!

– Аленький, не уходи! – Вдруг воскликнула Лариса, будто подтверждая своё присутствие.

– У меня голова… – Мрачно сказал Алик, и вернулся в свою комнату. Лечь на диван и укрыться с головой тёплым пледом не составило особого труда, но покоя ему не дали. Уже кто-то настойчиво стучал в дверь его комнаты, и этот стук болезненным эхом отдавался в голове, словно тысячи молоточков безжалостно, монотонно и звонко снова застучали по черепу.