Электронная библиотека » Ирина Ракобольская » » онлайн чтение - страница 17


  • Текст добавлен: 13 сентября 2024, 19:08


Автор книги: Ирина Ракобольская


Жанр: Книги о войне, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Шрифт:
- 100% +

– Давай свернем на восток. Терек, наверное, остался слева…

Молча Леля продолжала лететь, ничего не отвечая, но и не сворачивая.

– Может быть, лучше вернуться? – нерешительно предложила Руфа.

Она не знала, как говорить с ней, с этой Лелей, которая все делала по-своему. Нет, она совсем не признавала Руфу как штурмана.

– Будем садиться! – неожиданно сказала Леля. Она словно хотела подчеркнуть, что никаких дискуссий быть не может и что Руфино мнение ее не интересует.

– Куда садиться? – все-таки спросила Руфа.

Леля уже снижалась на ровную площадку. Когда самолет остановился, она выключила мотор, выпрыгнула на траву и, не глядя на Руфу, произнесла:

– Завтра утром найдем свою точку. Переночуем здесь. В самолете.

Сидя в кабине, Руфа думала и думала. Спать она не могла. Ей было обидно, но она старалась сдержать себя, старалась доказать самой себе, что не права. Да, она еще молодой штурман, и нет у нее большого опыта. И конечно, Леля чувствует это на каждом шагу. Значит, она должна делом доказать Леле, что с ней нужно считаться. Делом!

Утром они легко нашли Эльхотово.


В предгорьях Кавказа гитлеровцы были остановлены. Как ни стремились они прорваться дальше на юг, к нефтяным районам Грозного и Баку, им это не удалось.

Неподалеку от Грозного, в небольшой зеленой станице Ассиновской, полк простоял почти полгода. Отсюда По-2 летали бомбить врага в районе Терека, под Моздоком, Прохладным, Ардоном, Малгобеком.

Иногда гитлеровцы бомбили нефтехранилища в Грозном, и тогда долину, в которой находились станица и летная площадка, заволакивало густым дымом. Горела нефть.

Летать ночью в горах, где погода меняется внезапно, было сложно. Глубокой осенью здесь, на Северном Кавказе, обычным явлением были частые туманы, которые неожиданно закрывали весь район полетов, низкая облачность, дожди.

Несмотря на сложные условия, полк работал каждую ночь. Если с вечера погода не позволяла летать, экипажи ждали на аэродроме, пока рассеются густые тучи или прекратится дождь. Девушки бомбили вражеские передовые позиции, переправы через Терек, склады с боеприпасами и горючим, огневые точки…

Шли месяцы. Летчики и штурманы приобретали боевой опыт. Руфа зарекомендовала себя как штурман-снайпер. Она бомбила с большой точностью, под обстрелом и вообще в трудных ситуациях вела себя мужественно. Постепенно Леля привыкла к своему штурману, и теперь, когда Руфу забирали у нее, назначая лететь с другим летчиком, она была недовольна.

После одного особенно сложного полета Руфа стала пользоваться полным доверием у Лели. Они получили задание бомбить немецкую технику в укрепленном районе под Моздоком. Над аэродромом – обыкновенной ровной площадкой у подножия горного хребта – светили звезды, и погода обещала быть устойчивой. Но уже за горным хребтом навстречу самолету стали попадаться полосы облачности. Облака плыли низко, на высоте не более трехсот метров.

Цель оказалась закрытой облаками. Руфа сказала:

– Подождем несколько минут. Облака пройдут…

Леля стала в вираж. Самолет кружился в районе цели, пока она не открылась. И тут же внизу зажглись прожекторы, в небо потянулись длинные пулеметные трассы. Леля убрала газ, чтобы приглушить звук мотора. Широкие лучи качались в поисках самолета.

Бросив бомбы, Руфа сказала:

– Держи пока курс сто восемьдесят…

Цель снова закрыло облаками. Видно было, как все еще ползают по облакам светлые пятна: прожекторы искали самолет. Потом стало темно – прожекторы выключились.

С востока быстро наползал второй ярус облаков, более высокий, толщиной в несколько сот метров. Было ясно, что теперь уже закрыты и аэродром, и вся долина, и горы.

Назад летели в сплошной облачности. Кругом висел белесоватый туман. Он окутывал самолет, оседая каплями на обшивке, на приборах. Лицо и руки стали мокрыми. По щекам и за воротник стекали капли воды…

– Леля, возьми поправку на ветер: пятнадцать градусов левее.

Новые данные ветра Руфа определила, насколько это было возможно, перед бомбометанием, когда они выжидали.

Так они летели до тех пор, пока, по расчетам Руфы, не прилетели в район аэродрома. Тогда она сказала:

– Через три минуты аэродром. Сейчас мы приближаемся к хребту…

Руфа напряженно всматривалась в густой туман, но ничего не было видно. Минуты тянулись бесконечно. Казалось, что самолет давно уже пролетел и горный хребет, и аэродром и сейчас врежется в высокие горы, окружающие долину… А что, если они отклонились в сторону и летят не в том направлении? Снизиться нельзя – кругом горы…

Леля молчала. Видно, и ей приходили в голову невеселые мысли.

Наконец Руфа произнесла как можно увереннее:

– Леля, пора пробивать… Начинай!

Леля колебалась. Пробивать облачность можно было только наверняка, иначе…

– Ты уверена?

– Уверена.

Леля убрала газ и перешла на планирование. Снижаясь, самолет, уходил все глубже и глубже в сырую мглу. Что их ждало там? Стрелка высотомера переползла через цифру 400.

Внезапно туман посветлел, приобрел зеленоватый оттенок и снова померк. Потом стал розоватым…

– Ракеты! Это стреляют ракетами на аэродроме! – воскликнула Руфа.

Пятна то зеленые, то красные стали обозначаться отчетливее. Стреляли правее, и Леля направила самолет прямо туда.

На высоте двухсот метров самолет вынырнул из облаков. Внизу прямо под ними был аэродром, освещенный причудливым светом взмывающих кверху ракет.

– Долго искали? – спросила командир полка.

– Нет, что вы! Гашева сразу нашла, – ответила Леля, и Руфа почувствовала, что теперь Леля окончательно признала ее.


Седьмого ноября 1942 года в полку был двойной праздник: к двадцатипятилетнему юбилею Октября девушкам вручали награды. Руфа в этот день получила свой первый орден Красной Звезды. Вместе с ней награждены были десять летчиц и штурманов. Ордена вручал командующий фронтом.

На праздник приехали «братцы» из соседнего полка. Среди них – Михаил. Он сразу нашел Руфу.

– Я приехал специально, чтобы поздравить вас с первой наградой. Подчеркиваю – с первой! Вообще-то, я бы, конечно, не пускал девушек на войну…

Летная форма с голубыми петлицами очень шла ему. На гимнастерке сиял орден Красного Знамени.

– Новый?

– Сравнительно…

У него была странная манера шутить. Говорил он совершенно серьезно, и только где-то глубоко в светлых глазах застревала смешинка. А улыбался уже потом широкой открытой улыбкой…

– Вчера я вас встретил, но вы, кажется, не заметили меня.

– Это где же? – удивилась Руфа, вскинув брови.

– За хребтом. Это было в двадцать четыре часа десять минут. Мой самолет летел на цель, а ваш – с цели…

Действительно, оба полка, входившие в одну дивизию, не только базировались по соседству, но и летали часто на цели, расположенные рядом, а иногда и на одну и ту же цель.

В первых числах января 1943 года на Северо-Кавказском фронте началось отступление немецко-фашистских войск. Потерпев поражение под Сталинградом, гитлеровцы спешно отводили свои войска с Кавказа, опасаясь, как бы они не попали в окружение.

Наши части, преследуя врага, шли за ним по пятам, нанося ему удары и освобождая города и станицы Северного Кавказа, Минеральные Воды, Ставрополь, Кропоткин, Краснодар…

Полк едва успевал перебазироваться с одной точки на другую, догоняя бегущего врага. Часто девушки прибывали на новую площадку на следующий же день после ухода гитлеровцев. Еще дымились пожары, лежали убитые, свежи были пятна крови на снегу… Перелетев на новое место днем, экипажи вечером уже вылетали на боевое задание. Но все же случалось: гитлеровцы уходили так далеко, что не хватало радиуса действия самолета, чтобы лететь на бомбежку.

В феврале, в разгар наступления, пришло радостное известие: полк удостоен гвардейского звания. Это была хорошая награда за ту боевую работу, которую проделал полк на фронте в течение восьми месяцев, главным образом за боевые вылеты в районе Моздока и Орджоникидзе.

Ранняя весна застала полк в одной из станиц на подступах к Кубани. Гитлеровцы здесь упорно сопротивлялись, стремясь закрепиться. Была весенняя распутица, дороги развезло, аэродром раскис, летать было почти невозможно. Однако ночью немного подмораживало, и девушки за это время успевали сделать по нескольку вылетов.

Однажды Леля и Руфа получили задание бомбить переправу.

Ночь была звездная и по-весеннему сырая. До цели летели долго, больше часа. Руфа знала, что переправа хорошо защищена. Там – зенитные пулеметы, прожекторы. Много раз приходилось им с Лелей попадать под обстрел, но пока все обходилось благополучно. Разве только привозили пробоины в самолете…

Самолет приближался к переправе.

Тонкий серп месяца висел над землей. Чуть поблескивала река. Светлели пятнами плавни.

Еще все было тихо. Еще не зажегся ни один прожектор, не раздался ни один выстрел. Но переправа была уже близко, почти рядом. Руфа напряженно ждала момента, когда эта тишина взорвется… Еще немного, может быть десять секунд… И включатся прожекторы, заговорят зенитки…

Это напряженное ожидание, когда еще не стреляют, но вот-вот начнут, Руфа не любила. Уж лучше пусть стреляют, тогда, по крайней мере, все ясно…

Бросив прямо из кабины осветительную бомбу, Руфа высунулась и стала глядеть вниз. Повиснув в воздухе, бомба осветила реку и узкую полоску переправы. Через переправу проходила прямая дорога, по ней двигались темные квадратики машин.

Зажегся прожектор, за ним еще несколько. Лучи медленно шарили по небу в поисках самолета.

– Леля, будем бомбить с планирования, – сказала Руфа, и летчица послушно убрала газ, сбавив обороты мотора.

Теперь По-2 почти неслышно снижался в направлении цели. Нужно было спешить, чтобы бросить бомбы, пока самолет не обнаружили.

– Левее, левее… Ныряй под прожектор!

Леля ловко спикировала, так что луч прошел выше самолета.

– Сейчас буду бомбить. Держи курс. Чуть правее… Еще немного… Так!

Самолет слегка качнуло: это отделились одна за другой несколько бомб. Руфа взглянула на высотомер. Он показывал шестьсот метров. Леля продолжала планировать. В тишине ухнули взрывы. Серия бомб перекрыла переправу, причем одна из бомб попала в самое основание.

– Отлично! – сказала Леля.

Руфа промолчала. Ей было приятно услышать похвалу из уст своей летчицы: обычно Леля не хвалила ее.

Застрочили зенитные пулеметы, сначала наугад. Но вот Леля сказала:

– Высота небольшая, больше снижаться нельзя. Я дам газ.

Внизу услышали самолет. Лучи метнулись к нему, совсем близко запрыгали огненные зайчики. Пах-пах! Пах-пах-пах!

Стало очень светло: лучи скрестились. Внизу ярким слепящим светом горели зеркала. Леля на полной скорости, выжимая из самолета все, что могла, уходила к линии фронта. Но лучи скользили вместе с самолетом, не выпуская его из перекрестья.

Внезапно Руфа почувствовала короткий толчок снизу. Чем-то обожгло ногу. Она ощупала унт, но ничего подозрительного не обнаружила. И тут раздался встревоженный голос Лели:

– Мотор барахлит…

Действительно, мотор фыркал, давал перебои и никак «не забирал».

Леля подкачивала шприцем бензин, пыталась как-то поддержать работу двигателя… А в моторе что-то стучало… Высота падала… Четыреста метров, триста…

Руфа теперь смотрела только на землю. Впереди поперек курса проходила шоссейная дорога. По ней шли машины. Садиться здесь значило тут же попасть к немцам. Уж лучше – прямо в машины…

Мотор стучал, давал перебои, но тянул все-таки… Леля старалась лететь на небольшой скорости, очень осторожно, и высота хотя и уменьшалась, но постепенно.

– Может быть, дотянем?

– Попытаемся, – неопределенно ответила Леля.

К аэродрому они прилетели на высоте пятьдесят метров. Леля посадила самолет с ходу. И только тогда, когда она зарулила самолет на место и выключила мотор, Руфа сказала ей:

– Леля, помоги мне. Я не могу вылезти…

– Что с тобой?

– Нога… Что-то с ногой.

– Я сейчас вызову санитарную машину, – предложила Тося Вахромеева, механик. – Вообще, я вижу, вас там здорово потрепали. Мотор поврежден, вон сколько пробоин в крыле…

Она побежала за машиной.

Нога у Руфы распухла и почти не двигалась.

– Что ж ты молчала? – укоризненно сказала Леля.

– А чем бы ты мне помогла?

Приехала «санитарка», и Руфу усадили в нее. Докладывая командиру полка, Леля сказала коротко:

– Задание выполнено. Переправа повреждена. Штурман Гашева, кажется, ранена. Самолет неисправен.

Она ни словом не обмолвилась о том, что пришлось пережить им с Руфой. Бершанская посмотрела на нее долгим, проницательным взглядом и все поняла сама:

– Был сильный обстрел?

– Три крупнокалиберных пулемета.

– А как Гашева?

– С ногой у нее что-то.

У Руфы оказалось легкое, поверхностное ранение. Пуля скользнула по ноге и застряла в металлических прутьях сиденья. Во время полета рана кровоточила, и нога затекла.

Три дня Руфа не летала. От связного летчика из дивизии Михаил узнал о случившемся. На следующий день, возвращаясь с боевого задания, уже на рассвете, он прошел на бреющем полете над аэродромом девушек и бросил на старт записку для Руфы.

С этих пор они стали пользоваться таким способом связи. Иногда и Руфа сворачивала с маршрута немного в сторону, туда, где находился аэродром «братцев», и посылала Михаилу воздушную почту.

Однажды Руфе сообщили, что Михаил не вернулся с задания и неизвестно, что с ним. Но уже через день Руфа получила письмо, где в обычном для него стиле Михаил писал: «Все в порядке. Немного задержался с возвращением. Просто решил выяснить, что делается на передовой, почему там наши не наступают…»

На самом же деле все было не так просто и весело. На подбитом самолете он едва-едва дотянул до линии фронта и приземлился у самых передних траншей…

Наступление на Кубани продолжалось. Наши войска оттесняли противника все дальше и дальше на Таманский полуостров. К концу весны линия фронта стабилизировалась. Гитлеровцы укрепились на так называемой «Голубой линии» – оборонительной полосе, которая тянулась вдоль речек и плавней от Черноморского побережья южнее Новороссийска до Темрюка на Азовском море. Эта линия обороны была названа «голубой» именно по той причине, что проходила она вдоль водных преград.

Всю весну и лето 1943 года здесь шли жаркие бои на земле и в воздухе. В это время в небе Кубани сражались знаменитые асы Покрышкин, братья Глинка и многие другие летчики 4-й Воздушной армии генерала Вершинина. Женский авиаполк, который теперь стал называться 46-м гвардейским, воевал на Кубани в течение шести месяцев, принимая участие во всех крупных операциях.

…В апреле станица Пашковская, расположенная под Краснодаром, утопала в белом тумане цветущих садов. На большом аэродроме стояли в капонирах По-2. Отсюда девушки летали бомбить врага к станице Крымской, к Новороссийску и Темрюку. На краю аэродрома уже возвышались четыре свежих холмика – могилы погибших летчиц. Одной из них, Дусе Носаль, было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Дуся Носаль считалась лучшей летчицей полка. Над целью, около Новороссийска, ее По-2, освещенный луной, был обнаружен вражеским истребителем. Враг неожиданно атаковал самолет и выстрелом из пушки убил летчицу. Штурман Глаша Каширина привела самолет на аэродром. Ей было трудно: тело убитой летчицы сползало вниз, давило на ручку управления.

Время от времени Глаше приходилось бросать управление, вставать и подтягивать Дусино тело кверху…

Когда в полку была создана еще одна, третья, эскадрилья, командиром ее назначили Лелю Санфирову, а штурманом Руфу Гашеву. Девушки много летали.

Летали каждую ночь. С вечера до утра.

…Они не вернулись в ночь на первое мая. Их долго ждали, дежурили на аэродроме, но они так и не прилетели.

Праздник был омрачен. Днем десяти летчицам торжественно перед строем полка вручали ордена. Каждая подходила к столу, и командир дивизии поздравлял ее и передавал ей награду. А два ордена некому было получить, и они остались лежать на столе в красных коробочках. Два ордена Красного Знамени…

Только три дня спустя все выяснилось.

…Когда обстрел прекратился, Руфа еще раз оглянулась: на земле, в самом центре развилки дорог, горела автомашина, одна из тех, которые она бомбила. Темный дым клубился над дорогой.

– Посмотри, Леля, горит! Машина горит! – сказала она в переговорную трубку.

Но Леля не ответила, и Руфа сразу почувствовала: что-то произошло. Стояла тишина. Такая удивительная тишина, какой в полете не бывает. Эта тишина резала слух.

Она взглянула на мотор: винт замер, широко раскинув неподвижные лопасти. В передней кабине Леля, пытаясь запустить мотор, нагибалась, двигала рычаги.

Винт был неподвижен. Самолет планировал, теряя высоту, и стрелка высотомера скользила от цифры к цифре в сторону нуля.

Наконец Леля произнесла:

– Все. Не запускается.

– Что, попали в мотор, Леля? – спросила Руфа, хотя и так все было ясно.

– Да. Еще когда ты бомбила.

Включив свет в кабине, Руфа нашла по карте то место, где находился самолет, и моментально определила, что до линии фронта не дотянуть.

– Сколько остается до линии фронта? Успеем? – услышала она Лелин голос.

Можно было сразу же уверенно сказать «нет», но так не хотелось произносить это «нет», что она, помедлив, ответила:

– Точно не знаю… Держи курс 80 градусов. Так ближе всего.

– Руфа, скажи мне, сколько минут до линии фронта, – повторила Леля настойчиво.

– Десять.

Высота быстро падала. Было ясно: придется садиться на территории, занятой немцами. Обе девушки разглядывали землю: под ними проплывали черные массивы леса, неширокая, бегущая змейкой река, в лесу – серые прогалины.

Леля предложила выбрать для посадки одну из таких прогалин и подвернула самолет так, чтобы лететь вдоль нее.

– Подсвети у самой земли ракетами, – попросила она.

– Зачем? Лучше в темноте… Чуть-чуть все-таки видно…

Леля не стала настаивать. Конечно, ракеты не помогут: все равно на второй круг не уйдешь. А немцы обратят внимание. Руфа права. Лучше в темноте…

Было так тихо, что Руфа слышала, как тикают часы на приборной доске. Тишина эта угнетала. Оторвав взгляд от земли, Руфа посмотрела вверх, на звезды, мерцающие в небе, на светлую полоску Млечного Пути над головой. Кто знает, может быть, она никогда больше не увидит ни этих звезд, ничего…

– Леля, – позвала она, – я хочу… давай с тобой простимся… На всякий случай…

– Глупости! Приготовься к посадке!

Земля приближалась. Самолет летел по центру прогалины, с обеих сторон под крыльями тянулась граница леса. Ухватившись за борта кабины, Руфа следила за тем, как вырастают по бокам темные стены.

Ракетницу она все-таки держала наготове.

Слева совсем близко мелькнули деревья… Справа…

Сейчас – земля… Толчок! Машина, резко, с треском развернувшись, остановилась, накренившись набок.

Руфа больно стукнулась лбом обо что-то, и тут же ее прижало к борту кабины. Она пошевелилась, села. Потерла ушибленное место и позвала сначала тихо, прислушиваясь к собственному голосу, потом громче:

– Леля! Леля!

Молчание. Тогда, поднявшись во весь рост, она увидела, что Леля сидит неподвижно, уткнувшись головой в приборную доску. Нужно было спешить, и Руфа, выбравшись из кабины, стала тормошить подругу:

– Леля, Лелечка! Что с тобой? Очнись, Леля! Очнись…

Та медленно подняла голову, потрогала рукой.

– Ты сильно ушиблась, да? Ну, ответь!

– Дерево… зацепили…

Самолет лежал, накренившись, в каком-то странном положении. Вся левая плоскость была исковеркана. Шасси подкосилось.

Недалеко в лесу стреляли ракеты. Не их ли это ищут? Возможно, заметили, как садился самолет.

– Ты можешь идти, Леля?

– Пойдем, – коротко ответила она, снова превращаясь в прежнюю Лелю, которая все может.

Они покинули разбитый самолет и поспешили к реке. Эту речку Руфа отметила еще в воздухе, когда они садились. Некоторое время шли по берегу.

Пистолет был один, у Руфы. Она отдала его Леле:

– Возьми, ты командир.

Ориентируясь по звездам, двигались на восток.

В темноте по толстому бревну перебрались через овраг и снова долго шли по лесу. Начало светать. Лес кончился. Они двигались вдоль дороги по открытому месту. Днем идти здесь было опасно, и, выбрав в стороне от дороги глубокую воронку, они просидели в ней до вечера. Слышали, как мимо прошла группа солдат. Потом два телефониста, переругиваясь, тянули провода связи. По дороге часто проезжали машины, мотоциклы.

С наступлением темноты сверху донесся знакомый звук: это летели на боевое задание По-2.

– Слышишь?

Они долго глядели в вечернее небо, где, постепенно удаляясь, рокотал По-2, ночной бомбардировщик, такой родной маленький самолетик…

Ночью опять шли, а потом ползли. Впереди то и дело взвивались вверх ракеты. Там была линия фронта, проходившая вдоль железной дороги.

Вперед продвигались все медленнее, переползая от кустика к кустику, от воронки к воронке. Иногда перебегали, низко пригибаясь к земле. Все время они старались держаться вместе. Но однажды где-то рядом застрочил пулемет. Это было уже близко от железной дороги. Девушки бросились в разные стороны и в темноте потеряли друг друга. Долго они звали шепотом и искали одна другую, пока наконец не нашли. Обрадовавшись, крепко обнялись, как после продолжительной разлуки. Когда железная дорога была уже рядом, они притаились в кустах, выжидая удобный момент. Ракеты взлетали вверх методически, через определенные промежутки времени. Выбрав перерыв между вспышками, Руфа и Леля перебежали железнодорожное полотно.

Раздалась пулеметная очередь. Испугавшись, что их заметили, девушки залегли в низком кустарнике.

Началась перестрелка. Трудно было определить, кто и откуда стреляет. Переждав немного, девушки поползли дальше. Вскоре наткнулись на воду. Начинались кубанские плавни, те самые, что так хорошо всегда видны сверху, с самолета. Небо постепенно бледнело. Наступал рассвет. Надо было снова затаиться до ночи. Они выбрали в плавнях глухое место, заросшее высоким камышом, и уселись на большой коряге, выступающей из воды.

Обе ничего не брали в рот уже вторые сутки.

– Страшно хочется есть…

Руфа вспомнила, что где-то читала, как Бауман в тюрьме потуже затягивал ремень, когда чувствовал сильный голод.

– Леля, затяни ремень потуже, – сказала она.

– Зачем?

– Не так будет хотеться есть.

Леля улыбнулась и ничего не ответила. Потом погрустнела и, глядя куда-то в сторону, негромко произнесла:

– Сегодня второе мая. День моего рождения.

– Правда, Леля? Поздравляю… Ну что же тебе подарить?

Машинально Руфа сунула руку в карман брюк и вдруг обрадованно воскликнула:

– Есть! Есть подарок! Вот…

Она достала два семечка. Два. Больше не было, сколько ни шарила Руфа в карманах.

В плавнях они провели целый день. Изредка неподалеку ухал миномет. Временами слышна была перестрелка. По очереди девушки спали, вернее, дремали, каждую минуту открывая глаза. Вокруг них прыгали птицы, весело переговариваясь на своем птичьем языке. Их можно было даже потрогать рукой – они не боялись людей. По-весеннему грело солнце.

Вечером выбрались из плавней и долго шли зарослями, а потом лесом. Случайно наткнувшись на шалаш, замерли в испуге – что делать? В шалаше заговорили по-немецки, и девушки бросились бежать. Едва они успели спрятаться за каким-то бугорком, как два немца, встревоженные шумом, выскочили из шалаша и застрочили наугад из автоматов. Постояли еще некоторое время, прислушиваясь, потом один из них ушел в шалаш, а другой остался караулить. Он то ходил, напевая что-то, то садился и только к утру, когда начало рассветать, задремал. Девушки осторожно, чтобы он не услышал, отползли в сторону.

Снова шли они по лесу до тех пор, пока не стало совсем светло. Тогда решили, что одна из них влезет на дерево и посмотрит, далеко ли тянется лес.

На пригорке у оврага стоял ветвистый дуб. Руфа забралась на него и на сплетении толстых веток, в углублении, увидела стреляные гильзы. Здесь сидел разведчик или снайпер. Чей? Может быть, свой?

Она хотела уже было лезть выше, как вдруг услышала громкий голос Лели:

– Стой! Руки вверх!

Руфа взглянула вниз и ахнула. Леля стояла, направив дуло пистолета прямо на солдата, который, видимо, поднимался из оврага. Солдат с растерянным видом поднял руки. Оружия при нем не было.

– Не двигаться! Отвечай – кто такой?

Тот, недоуменно озираясь, смотрел то на Лелю, то на Руфу, спрыгнувшую с дерева. Судя по форме, это был наш, советский солдат. Совсем еще молодой парень, круглолицый, с веснушками.

– Ну, отвечай! Или я буду стрелять!

– Да я… Тут вот вышел на минуту. Вода там, в овраге…

– Где твоя часть?

– Тут, недалечко… За бугром.

Парень то растерянно улыбался, то испуганно таращил глаза, когда Леля сердитым голосом задавала ему вопросы.

– А где немцы?

– Да тут, рядом, за леском… недалечко. – Он кивнул.

– Покажи документы. Ладно, опусти руки.

Солдат порылся в кармане, виновато протянул небольшую книжечку.

– Эх, ты! – сказала Леля. – Что ж ты так? А если б тебя немцы?

Парень помялся, не зная, что ответить.

– Так я ж вижу – вы свои…

– Свои… А может быть – чужие! Откуда ты знаешь? Ну, веди нас к командиру!

В тот же день они приехали на машине в свой полк.

– Девочки, Леля и Руфа вернулись!

Весть моментально разнеслась по полку. Их обнимали, расспрашивали, поздравляли с наградой… А они, грязные, усталые, похудевшие за эти дни, вяло отвечали на вопросы, через силу улыбались. Им хотелось спать, только спать…


Лето 1943 года на Кубани было трудным. «Голубую линию» гитлеровцы удерживали прочно, очевидно рассчитывая сделать ее плацдармом для наступления.

Отходя с Северного Кавказа, из-под Ставрополя и Майкопа, враг стянул сюда большие силы, много техники и средств ПВО и сосредоточил все это на сравнительно небольшой площади Таманского полуострова.

Каждую ночь По-2 летали бомбить немецкий передний край, укрепленные районы и ближние тылы. Новороссийск, Анапа, Крымская, Гостагаевская, Варениковская, Темрюк…

Для того чтобы в течение ночи сделать как можно больше боевых вылетов, полк обычно еще до наступления темноты перелетал поближе к линии фронта, на так называемый аэродром подскока. Отсюда девушки летали всю ночь, а утром снова возвращались на основной аэродром. Иногда экипажи успевали слетать на цель по десять-двенадцать раз за ночь. Это было очень утомительно.

Часто, когда днем после боевой работы Руфа спала коротким тревожным сном, ей снились прожекторы. Широкие ярко-белые лучи качались в темноте, сплетаясь в живые сети. Она просыпалась, стараясь отогнать тяжелые видения. Но как только закрывала глаза, снова вспыхивали огни и в темноте шарили лучи…

С тех пор как Руфу назначили штурманом эскадрильи, у нее появилось много дополнительных забот. В эскадрилью влились молодые штурманы из числа тех девушек, которые сначала работали вооруженцами, но здесь же, в полку, переучились на штурманов. С ними нужно было заниматься, объяснять теорию и практику штурманского дела. Времени у Руфы не хватало. Много занималась с молодыми штурманами и Женя Руднева, штурман полка, с которой Руфа училась в университете. Она организовала даже что-то вроде постоянных штурманских курсов.

Кроме того, в полку была создана четвертая эскадрилья. Прибывали новые летчицы, которые не имели боевого опыта и никогда не летали ночью. Свои первые боевые вылеты они совершали с лучшими штурманами, и Руфе часто приходилось «вывозить» молодых летчиц.

Непрерывные ночные бомбежки, видимо, настолько беспокоили гитлеровцев, что сюда, на Кубань, они перебросили авиационную часть, состоящую из ночных истребителей. Немецкие асы стали охотиться по ночам за тихоходными По-2. Обычно немецкий истребитель, патрулируя в воздухе, ждал, когда прожекторы поймают самолет. Тогда он давал ракету – сигнал «Я свой». Зенитки не открывали стрельбы, и лучи вели По-2 в полной тишине. Истребитель же подходил к самолету вплотную и расстреливал его.

Так в одну из ночей были сбиты и сгорели в воздухе четыре По-2. Восемь девушек, летчиков и штурманов, погибли в эту ночь…

Однажды Леля и Руфа получили задание бомбить скопление немецких войск и боевой техники под Новороссийском. Обычно бомбить приходилось фугасными или осколочными бомбами, а в этот раз оружейники подвешивали под самолеты контейнеры, наполненные горючей смесью. При ударе контейнера о землю жидкая смесь воспламенялась.

– Руфа, мы вылетаем первыми. Пусть побыстрее подвесят, – сказала Леля.

Возле самолета уже лежали два больших фанерных контейнера сигарообразной формы. Девушки-вооруженцы ловко подняли и подвесили один контейнер на замок под правое крыло, потом подняли второй и подвесили под левое.

– Готово.

Леля и Руфа заняли свои места.

…Слева под крылом медленно проплывал Новороссийск. Безмолвный город. Ни огонька, ни выстрела. Плавным полукругом изгибался берег Цемесской бухты, а там, где залив кончался и начинался широкий морской простор, сверкала узкая лунная дорожка.

Вот и шоссейная дорога, идущая к городу с севера. Где-то здесь, в лощинах, сосредоточились немецкие войска. Руфа внимательно вглядывалась в темнеющие полосы лощин. Наконец скомандовала Леле:

– Держи правее на пятнадцать градусов. Еще чуть. Вот так.

Прицелившись, сказала еще раз:

– Держи так… Буду бомбить.

Самолет качнуло: контейнер с горючей смесью, висевший под левым крылом, отделился. Руфа еще раз дернула за рычаг, чтобы сбросить второй, тот, что висел под правым крылом. Но тупой нос контейнера по-прежнему выступал вперед из-под передней кромки крыла. Не отрывая глаз от освещенного луной контейнера, она дергала и дергала рычаг. Изо всех сил. Холодный пот выступил у нее на лбу. Самолет летел, накренившись вправо: контейнер был тяжелый.

– Что случилось? – спросила Леля.

Руфа молча дернула рычаг обеими руками еще раз. В этот момент рявкнула первая зенитка. Включились прожекторы. Их было четыре.

– Руфа, в чем дело? – нетерпеливо спросила Леля опять.

– Да вот… Никак не сбрасывается… контейнер.

– А ты посильнее дерни! Порезче!

– Все равно никак.

– Попробуй еще. Дергай, пока не упадет!

Леля ввела самолет в вираж, кружась над целью. Широкий луч прожектора скользнул по самолету и замер. К нему присоединились остальные.

«Ну вот, не хватало еще этого», – подумала Руфа.

– Ну как? – донесся Лелин голос.

– Не могу! Не получается! – с отчаянием в голосе крикнула ей Руфа.

– Ну-ка я попробую…

И Леля, переведя самолет в пикирование, резко сделала «горку». Потом еще одну… Контейнер не сбрасывался.

Самолет летел в перекрестье лучей, цепко ухватившихся за него. Разрывы зенитных снарядов, ложившиеся выше, постепенно приближались.

– Подожди, Леля… Одну минуту…

– Ты что задумала? Назад! – крикнула Леля, увидев, что Руфа вылезает на крыло. – Сейчас же вернись!

Но Руфа не слушала ее. Выбравшись из кабины и держась за борт, она присела, а потом легла на крыло. Ветер свистел в ушах, оглушали раскаты зенитных разрывов. Было так светло от ярких лучей прожекторов, что Руфе казалось, будто там, внизу, видят ее на крыле и стреляют именно в нее…


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации