Текст книги "Клады Москвы. Легендарные сокровища, тайники и подземелья"

Важный момент, указующий на личность Андреевой как возможный прототип образа Маргариты, связан с описанным в романе эпизодом с выигрышем Мастером ста тысяч рублей.

Этот «выигрыш», по мнению исследователей, намекает на страховой полис Саввы Морозова, который он передал незадолго до самоубийства М. Ф. Андреевой. Что же касается корзины с грязным бельем, в которой Мастер нашел свой выигрыш, то грязи по поводу судьбы этого полиса было более чем достаточно.

И еще одно удивительное совпадение. В романе Булгакова Мастер, почувствовавший что-то неладное, передал на сохранение Маргарите оставшиеся деньги – 10 тысяч рублей. Получив морозовскую страховку, реальная «Маргарита» оставила себе «на шпильки» ровно десять тысяч, а остальные передала большевикам на революцию.

Чтобы проверить обоснованность булгаковской версии, обратимся к тексту романа: «Маргарита Николаевна со своим мужем вдвоем занимали весь верх прекрасного особняка в саду в одном из переулков близ Арбата». Действительно, особняк прекрасен и, безусловно, достоин светлой королевы Марго, и до Арбата отсюда недалеко.

После смерти мужа Зинаида Григорьевна так и не обрела душевный покой. Стены когда-то милого ей дома казались душными и тесными, и она решает продать роскошный особняк на Спиридоновке. Его покупает за 870 тысяч миллионер и меценат М. П. Рябушинский. По фамильным преданиям, причиной продажи был панический страх: каждую ночь из кабинета умершего мужа раздавались шаги и покашливание, загадочным образом перемещались вещи. В полночь по дому слышалась его характерная шаркающая походка. Новые владельцы дома также не раз жаловались, что им не давал покоя «дух самоубийцы Саввы». Было это убийство или самоубийство, не установлено и по сей день. Экстрасенсы считают, что привидение исчезнет, когда причина смерти будет установлена.

Замурованный демон

Михаил Павлович Рябушинский, страстный коллекционер и меценат, счел некоторые интерьеры дворца устаревшими и заказал для Большой гостиной три живописных панно: «Даль», «Солнце» и «Скала», с изображением фантастических крымских пейзажей, которые были исполнены учеником Куинджи и поклонником творчества Врубеля художником Константином Богаевским.

Страстный коллекционер Михаил Павлович Рябушинский

В отличие от своего брата Степана, которого из предметов искусства интересовали в основном иконы «старого письма», Михаил увлекался современным искусством. Дом был переделан внутри – в связи с необходимостью расположить в нем собранную новым хозяином богатую коллекцию отечественной и зарубежной живописи (работы Дега, Писарро, Ренуара). Залы особняка украсились шедеврами импрессионистов, китайскими и японскими акварелями, а также картинами Бенуа, Васнецова, Серова, Репина, Врубеля.

Все было сделано в соответствии со вкусом новой хозяйки роскошного особняка Татьяны Фоминичны, признанной московской красавицы. Ее, балерину кордебалета, дочь капельдинера Большого театра, увез в этот дом миллионер Михаил Рябушинский, похитив у мужа – отставного полковника Генерального штаба Комарова. Это не помешало влюбленным нарушить все приличия и зажить счастливо в этом доме, купленном Михаилом Павловичем у Зинаиды Григорьевны вместе со всей обстановкой.

Михаил слыл заядлым балетоманом, волочился за танцовщицами и не мог предположить, что, как и первый хозяин особняка Савва, женится на разведенке с двумя детьми. По семейным преданиям, Михаил подловил Татьяну за кулисами с предложением поужинать вместе. А она, наслышанная о купеческих шалостях, ответила молодому повесе дерзко: «Хоть вы и курочка ряба, но мне ваши яички без надобности – хоть простые, хоть золотые!». Эти слова так запали в душу Михаилу, что через несколько лет, встретив красавицу на одном из приемов, он сразу же без обиняков предложил ей развестись и выйти за него замуж.

Когда старшие братья узнали о грядущей женитьбе Михаила на бывшей танцовщице, они вызвали его в дом Павла Павловича на «семейный ковер». На все их возражения Михаил гордо ответил: «Я себя хочу красотой услаждать, чтобы жена моя была первая на Москве красавица. Вот родитель покойный меня бы понял. Настоящий был мужчина. А какая романтическая история у него с будущей женой вышла!».

И действительно, отец братьев Рябушинских Павел Михайлович нашел свою любовь неожиданно и на всю жизнь. По семейным преданиям, дело было так: Павлу Михайловичу было тогда уже за 50. С первой женой он развелся, устал от вечных скандалов и громких ссор. Пятерых дочек в пансионы благородных девиц определил и все сокрушался, что наследника нет. Решил, чтобы это дело поправить, женить своего младшего брата Василия. Сосватал ему, не глядя, в Петербурге дочь хлебного миллионщика Александру Овсянникову и в июне 1870 года сам поехал за невестой.

Избранница брата, восемнадцатилетняя Сашенька, настолько пленила воображение свата, что он презрел все путы и препоны, да и женился на ней сам. Разразился невиданный скандал! Поскольку оба были старообрядцами, обвенчались тихо, почти тайно. Брат Василий, у которого старший «похитил» невесту, так и остался холостяком, но брата простил и с тех пор всегда заступался за молодую чету. Несмотря на разницу в возрасте в тридцать с лишним лет, союз с Александрой Степановной оказался для Павла Михайловича на редкость счастливым. Они родили шестнадцать детей, из них восемь сыновей, жили душа в душу и умерли если не в один день, то почти в один год.

В 1916 году хозяйка дома родила дочь. В честь матери девочку назвали Татьяной, и ей тоже предстояло стать балериной, но это случилось уже в Париже, куда Рябушинские были вынуждены уехать летом 1918 года. Татьяна занималась у прекрасных педагогов и была среди первых и лучших учениц Матильды Кшесинской, когда императорская прима-балерина открыла свою студию в Париже, где ее муж – великий князь Андрей Владимирович Романов – галантно встречал учениц и поливал пол перед занятиями.

Татьяна Рябушинская, 1938 г.

Фото: Maurice Seymour

После Октябрьского переворота жизнь в России погрузилась в хаос. Фабрики и заводы разгромили свои же рабочие, следом пришла очередь больниц, школ и приютов. Михаил, забрав Татьяну и годовалую дочь, навсегда покинул Россию. Уезжали с тяжелым сердцем: думали, ненадолго, поэтому с собой взяли все самое необходимое. Перед отъездом Рябушинский передал свою коллекцию картин в Третьяковскую галерею, а самые ценные и любимые экспонаты спрятал в найденный в кабинете Саввы Морозова обширный тайник.

Особняк опустел, но ненадолго. Советская власть открыла здесь детский дом для сирот Бухарской республики. Как ни странно, бывшие беспризорники не разнесли дом по кирпичику, а напротив, обнаружили тайную комнату, о существовании которой знали разве что в Париже.

Громкие находки

В июле 1924 года, через семь лет после их отъезда, просматривая эмигрантские газеты, Татьяна и Михаил наткнулись на заголовок: «Найдены сокровища Рябушинского!». Из газетной статьи следовало, что при передвижке книжного шкафа в полу бывшего Морозовского особняка обнаружили скрытый замурованный люк – доступ в потайное хранение.

Вызванные воспитателями сотрудники ОГПУ извлекли из тайника бесценные сокровища: несколько старинных манускриптов, мраморный бюст Виктора Гюго работы Огюста Родена, более 40 живописных работ Брюллова, Тропинина, Репина, Серова, Бакста, Врубеля, Кустодиева и 80 акварелей русских и европейских мастеров ХIХ – начала ХХ века. А также работы французских живописцев Моне, Тулуз-Лотрека, Ропса, коллекцию восточной мелкой пластики и фарфора и другие раритеты. Был там и знаменитый врубелевский «Демон».

Любопытные факты

Михаил Врубель всю свою жизнь пытался изобразить Демона. Вдохновившись однажды «Демоном» М. Ю. Лермонтова, гениальный художник начинает писать целую серию Демонов. Первый был написан в 1890 году. Это был не карикатурный гоголевский черт и не библейский дьявол, обольщающий Христа, а нечто задумчивое, тоскующее, страдающее. В том же году появляется «Голова Демона на фоне гор», там демон с тоской вглядывается в неведомое пространство, в мир, в котором ему нет места.

«Демон сидящий». Худ. М.А. Врубель, 1890 г.

Падший ангел «не отпускает» творца, и он начинает работу над картиной «Демон поверженный», которая стала для Врубеля роковой. Многие толкуют это произведение как некое пророчество о его собственной жизни. Тяжелый психический недуг сразил Михаила Врубеля в самом зените творческого подъема, несколько раз он пытался покончить с собой. Вскоре последовали безумие и слепота. Александр Бенуа, наблюдавший, как Врубель нервно переписывал «Демона поверженного», уже висевшего в выставочном зале, вспоминал потом: «Верится, что Князь Мира позировал ему…»

По словам художника, неведомый голос нашептывал ему в ухо, что он – ничтожество, горе своих близких. Он считал себя преступником, достойным наказания за то, что писал и Христа, и Демона. В 1910 году гениальный художник умирает от воспаления легких. Некоторые исследователи считают, что это было самоубийство. Он умышленно подолгу стоял в морозные дни под открытой форточкой. Богословы утверждают, что болезни и помутнение рассудка происходят в результате вмешательства демонов. Возможно, Демон внезапно открыл художнику свою тайну, и разум его не смог ее вместить.

После революции многие Рябушинские оказались за границей – во Франции, Италии, Англии. Революция лишила их состояния, любимого дела, Родины и разбросала по миру. Капитал братьев Рябушинских, размещенный в иностранных банках, позволил им продолжить бизнес. Первое время дела шли неплохо, пока Михаил Павлович не вложил в один из банков, которым он управлял, все семейные капиталы. В первые дни финансового кризиса 1929 года братья договорились срочно изъять деньги из банка, но Михаил Павлович решил рискнуть и оставил сбережения семьи в банке. Там они в годы Великой депрессии и пропали. Позже он просил у братьев прощения за то, что «погубил семью». В конце концов все братья Рябушинские признали, что самым мудрым из них оказался «беспутный Николашка», который успел разориться еще до Октябрьской революции.

В Москве из всего многочисленного рода Рябушинских остались лишь две сестры – Надежда и Александра (последняя была замужем за Алексеевым, племянником Станиславского). До середины 1920-х годов они жили в фамильном доме, даже вели переписку с братьями-эмигрантами. Затем сестер постигла трагическая участь всех «бывших»: они были арестованы по ложному обвинению во «вредительстве», осуждены к отбыванию наказания в Соловецком лагере и в 1937 году расстреляны. Остальные представители московского семейства умерли вдали от России.

Примечательно, что, ненавидя красных правителей новой России, братья Рябушинские сумели сохранить любовь к России. Никто из них не стал платным осведомителем ОГПУ, ни Владимир, ни Дмитрий, которым довелось пережить гитлеровскую оккупацию Франции, не запятнали себя сотрудничеством с фашистским режимом.

Павел Павлович до последних дней не терял веры в Россию, и в 1921 году, выступая на съезде Русского финансово-промышленного и торгового союза, предрек: «Дурной сон закончится. Наступит пробуждение Отечества. Я не знаю, когда это случится, через год или через век. Но тогда на прежнем или вновь родившемся торгово-промышленном классе будет лежать колоссальная обязанность – возродить Россию… Нам надо научить народ уважать собственность, как частную, так и государственную, и тогда он будет бережно охранять каждый клочок достояния страны».

Тайники Рябушинских

Спешно уезжая из России, братья Рябушинские оставили в ней немало тайников с сокровищами. В 1924 году в московском особняке миллионера Павла Рябушинского нашли тайную комнату. Бывшая винная кладовая была забита ценными вещами. Среди найденного – скульптуры Ф. И. Шубина, Паоло Трубецкого, А. С. Голубкиной; полотна П. А. Федотова. В. А. Серова. К. А. Сомова.

Часть собрания Степана Павловича обнаружили на даче у его брата Николая. Степан Павлович, заведовавший торговой частью фирмы, был известен в Москве как страстный собиратель икон, обладавший одной из лучших в мире коллекций. Из здания на Петроградском шоссе, предназначенном для Музея иконы, в 1918 году было вывезено 128 произведений, множество икон как «не имеющих художественной ценности» отдано обитателям дома или свалено в подвале. К счастью, большинство шедевров уцелело, и в настоящее время они находятся в собраниях Третьяковской галереи и Исторического музея.

Особняк Степана Павловича на Спиридоновке отдали Максиму Горькому; здесь писатель, вернувшись в СССР, провел последние годы жизни. Творение Шехтеля новый владелец называл «нелепым», а в помещении бывшей моленной его невестка Надежда устроила живописную мастерскую. По словам Надежды Алексеевны, в 1934-м или 1935 году в СССР приезжал один из братьев Рябушинских, Дмитрий Павлович, ставший во Франции крупным ученым. Алексей Максимович его принял, и они долго о чем-то беседовали у него в кабинете. Когда они вышли из кабинета, Рябушинский в сопровождении Горького прошел через библиотеку, столовую и остановился у главной лестницы в виде набегающей волны как вкопанный. Он смотрел на нее долго и очень внимательно, скользя взглядом от самого основания и затем, запрокинув голову, к самому верху.

– М-да! Эта лестница с медузой на гребне волны мне часто снится, – сказал он Алексею Максимовичу с грустной интонацией в голосе.

В сопровождении пролетарского писателя и секретаря Крючкова они вышли в сад.

– В Москве я обратил внимание на некую странность: все парадные входы в домах наглухо закрыты, и советские люди почему-то предпочитают пользоваться черным ходом. Вы, Алексей Максимович, тоже придерживаетесь этой новой традиции?

Алексей Максимович, прокашлявшись, отвечал, что двери парадного закрываются только на ночь, днем же бывает много посетителей. Рябушинский не прочь был продолжить разговор, важный для них обоих, но присутствие нервничавшего секретаря Крючкова ему явно мешало. Он посмотрел на кованые спирали ограды, недавно обшитые высоким забором, понял, что это мера защиты от любопытных глаз. Усмехнулся.

– Я, пожалуй, пойду. Пора и честь знать.

Расстались они дружелюбно, хотя и несколько сдержанно, глядя друг другу в глаза…

Надежда Алексеевна, посмеиваясь, говорила, что секретарь Горького П. П. Крючков очень нервничал при неожиданном визите миллионера Рябушинского к писателю, вероятно, потому, что о всех запланированных и особенно о «случайных» встречах был обязан подробно докладывать Ягоде, которого страшно не любил и боялся. Он угрюмо смотрел на Рябушинского – как ощупывал – и лицо его при этом было словно «опрокинуто». (Впоследствии он был расстрелян «как способствовавший умерщвлению Горького».)

Узнав о визите миллионера Рябушинского, Ягода пришел к выводу, что где-то в доме спрятан его клад. Подозрение пало на лестницу с медузой. Была предпринята попытка под видом ремонта вскрыть нижние ступеньки, но писатель, видимо, догадавшись, прогнал «рабочих». Параллельно обследовали другие московские особняки, принадлежавшие Рябушинским и Морозовым. В одном из них были найдены драгоценности и скрипка Страдивари.

Интересно, что в 1965 году в Москву приехал как турист еще один Рябушинский, представитель четвертого поколения знаменитых миллионеров. Он ходил по Москве, побывал в Третьяковке и перед отъездом посетил особняк. Его приняла Надежда Алексеевна. Провела по комнатам, ответила на вопросы. У лестницы с медузой молодой Рябушинский задержался, и все повторилось, как в 1930-е гг. Он долго и очень внимательно смотрел на лестницу, глубоко вздохнул, затем вежливо попрощался и направился к выходу…

И еще об одном ненайденном кладе Рябушинских. В начале Первой мировой войны братья-предприниматели заинтересовались богатствами Русского Севера и на свои средства снарядили для работ в бассейне реки Печора геологоразведочную экспедицию. Работы продолжались и после революции. Уехав во Францию, Рябушинские верили, что большевики пришли к власти ненадолго, поэтому из эмиграции продолжали финансировать работы и тайно через надежных людей в 1918 году завезли для этих целей в Усть-Цильму вместе с оборудованием тяжелые, окованные железом ящики. По слухам, в них было около двухсот тысяч золотых рублей.

Рябушинские доверили хранение денег своим единоверцам – староверам поморского согласия. Наставником общины был Ефрем Кирилов, родственник Рябушинского. После революции между Кириловым и большевиками началась настоящая война, но в 1921 году он был схвачен вместе с двумя своими братьями. Большевики требовали от братьев, чтобы они отдали золото, и заставили самих выкопать себе могилы. Несмотря на жесточайшие пытки и угрозы братья золота не выдали, и их закопали в яму живыми.

Вскоре после расстрела Кирилова его доверенный человек Сидор Антонов увез на лодке вверх по течению Умбы ценности монастырского скита, древние образа и бочки с золотыми монетами Рябушинских.

По рассказам односельчан, к Сидору неоднократно приезжали охотники за сокровищами, которые назывались то журналистами, то геологами, то учеными. Все их попытки выяснить, где находится клад, остались безуспешными; возможно, надежно спрятанное золото так и лежит где-то в северных лесах.

Тайна виллы «Черный лебедь»

Что нашли: коллекция икон Николая Рябушинского

Где нашли: вилла «Черный Лебедь», Нарышкинская аллея, 5

Хозяин «Золотого Руна»

Богемная вилла «Черный лебедь»

До наших дней в Петровском парке чудом уцелела знаменитая загородная вилла «Черный лебедь», породившая множество сплетен и легенд. Она была построена архитекторами В. М. Маятом и В. Д. Адамовичем в начале ХХ века для миллионера Николая Рябушинского, прозванного его именитыми братьями «беспутным Николашкой».

В первые месяцы вступления в наследство Николашка занялся «веселой жизнью», сорил деньгами, промотал на некую певичку Фажетт из кафешантана больше 200 000 рублей. Он купал ее в шампанском, катал на лихачах, дарил драгоценности от Фаберже. За одно только колье с жемчугом и бриллиантами он заплатил десять тысяч двести рублей. Это были огромные деньги. По словам финансистов, один русский золотой рубль того времени стоил примерно 30–35 нынешних долларов США.

Во спасение семейного имущества от непутевого брата знавшие разгульный нрав Николая семеро его именитых братьев даже учредили над ним опеку сроком на пять лет, в течение которых он не мог распоряжаться своей долей наследства. Правда, после того как опека была снята, загульная жизнь «Николаши» возобновилась. Он ударился в бесконечные кутежи, на которые тратил несметное количество денег, жил на широкую ногу, ни в чем себе не отказывал, дружил с разгульной богемой, по его заказу писались портреты художников и литераторов: Врубеля, Бальмонта, Андреева.

Новоселье в новой вилле «Черный лебедь» справлялось с невиданной пышностью, поражая гостей роскошью и великолепием. Дорожки были обсажены редчайшими пальмами, на роскошных клумбах цвели изысканные орхидеи. В саду бил фонтан, вокруг которого, распушив веером узорчатые хвосты, прогуливались павлины, бегали золотистые фазаны, пели заморские птицы с невиданно ярким оперением. На этом сюрпризы не кончились – в саду у собачьей конуры сидел на цепи молодой леопард! Мало того, у входа в сад был воздвигнут мраморный саркофаг, увенчанный бронзовой фигурой быка, – здесь должны были покоиться останки эксцентричного хозяина после его смерти.

В саду виллы Николай Рябушинский построил зверинец в виде грота с куполом. В нем он собирался держать тигров и львов, с которыми, по его словам, «чувствовал сопричастность». Но от этой затеи в конце концов пришлось отказаться – полиция запретила устройство зоопарка в частном владении.

За строгим фасадом виллы скрывался не менее изысканный интерьер: причудливая мебель, обтянутая шелком и пропитанная ароматными курениями, с маркой в виде черного лебедя. Все столовое убранство было с тем же вензелем: скатерти, салфетки, посуда, серебряные приборы. Черный лебедь красовался на бокалах и рюмках из тончайшего венецианского стекла, сделанных в Италии по заказу хозяина виллы. Черный лебедь украшал и фронтон виллы.

Живописные панно для оформления виллы были заказаны художнику-символисту Павлу Кузнецову. У гостей была возможность полюбоваться картинами знаменитых мастеров, украшавших стены, и великолепной художественной коллекцией Николая Павловича, в которую входили драгоценные фарфоровые вазы, фигурки драконов с устрашающими мордами, привезенные хозяином с Майорки, отравленные стрелы дикарей с Новой Гвинеи. Здесь же размещалась коллекция живописи, включавшая как ценнейшие произведения европейских мастеров – Кранаха, Брейгеля, Пуссена, так и работы современных французских и русских художников. Была на вилле и мастерская самого Николая Рябушинского – одаренного художника-любителя.

Среди многочисленных комнат виллы была и «бабушкина комната». По словам известного художника Сергея Виноградова, «комната действительно была такой, точно давно и долго в ней жила бабушка. И божница, и ширмочки старинные, и сундуки-укладочки, и бисерные всякие вышивки, и вся нехитрая мебель красного дерева – ну совсем, совсем все бабушкино. Контрастно было с фризом из „Нерожденных младенцев“ Кузнецова и картинами Ван Донгена и Ван Гога».

Интерьер мастерской Н. П. Рябушинского

Вилла «Черный лебедь» часто становилась местом пиров-праздников, которые Николай Рябушинский устраивал с невиданной пышностью и изобретательностью. Художник Сергей Виноградов вспоминает устроенный в первую весну «Черного лебедя» «Праздник яблоневого цветения»: «…Это было волшебно. По всему саду были сервированы небольшие столы, и пировали до утренней зари в благоухающем цветущем саду. Под яблонями около столиков были пущены прыгающие, ползающие, летающие заводные, вывезенные из-за границы кузнечики, лягушки, бабочки, ящерицы, пугавшие дам, а это еще прибавляло веселья. Игрушечками кто-то невидимо заведовал». В другой раз, на Новый год, Николай Рябушинский украсил деревья перед домом сотнями электрических лампочек, светивших разноцветными огнями из-под снега, и устроил в саду прием, на котором дарил гостям картины и драгоценности.

По Москве поползли слухи, что на этой скандальной вилле устраивались знаменитые «афинские ночи с голыми актрисами». Видимо, для того, чтобы эти самые ночи проходили более весело, Николашка украсил виллу коллекцией отравленных стрел из Новой Гвинеи. Дело в том, что, путешествуя в юности по экзотическим странам, Николай Павлович побывал у папуасов-людоедов и даже якобы пивал вино из черепа побежденного врага у вождя гостеприимного племени.

Виньетка для журнала «Золотое Руно». Худ. И. А. Кнабе

Несмотря на расточительную богемную жизнь, Николай Павлович внес свой вклад в русскую культуру: на его средства издавался дорогой иллюстрированный журнал «Золотое руно», который объединил русскую живопись, музыку и литературу. Цель издания была заложена в его названии: сам издатель определял ее как «упорное искание того Золотого руна, которое скрывается не в какой-нибудь таинственной Колхиде, а здесь, в глубине русского народного духа». Журнал объединил художников нового поколения и известных писателей-символистов – А. Блока, В. Брюсова, К. Бальмонта, З. Гиппиус, Д. Мережковского. В 1907 году на средства Николая Павловича открылась художественная выставка московских символистов «Голубая роза», которая стала настоящей сенсацией в мире искусства. Еще через два года он устраивает вернисаж современных французских художников, впервые познакомивший московскую публику с творчеством Анри Матисса. Окунувшись в богемную жизнь Москвы, он и сам стал писать статьи по искусству, издал книжку стихов, сочинял музыку и пробовал писать картины.

Титульный лист для журнала «Золотое Руно». Худ. И. Я. Билибин

В 1909 году «плейбой восточного мира», как величали Николая друзья, разорился: слишком велики были расходы на «Золотое руно», организацию выставок и роскошных пиров для богемы. Подкосило «расточительного брата» и увлечение карточной игрой. Известен случай, когда за одну ночь он проиграл более миллиона рублей нефтепромышленнику Леону Манташеву. По словам современников, в это сложное для него время он жил и играл, как одержимый, так как незадолго до этого пережил испепеляющую любовную драму и даже пытался покончить с собой, и не где-нибудь, а в легендарном доме Пигита на Б. Садовой, где М. А. Булгаков позже поселит компанию Воланда.

«Николашу, – вспоминал П. А. Бурышкин, автор известных мемуаров „Москва купеческая“, – всерьез не принимали, но относились с большой симпатией». «Николай Рябушинский, – писал в эмиграции знавший его князь Сергей Щербатов, – мог бы сойти за обычного „купчика-голубчика“, кутилу… если бы в нем не была заложена все же какая-то сумбурная, но несомненная талантливость. Эта талантливость расплескивалась по-московски в проявлениях всяких экстравагантных затей с ориентацией на красоту».

Однако художественная богема так и не приняла выходца из купеческого сословия, а в деловых кругах скептически относились к сумасбродным идеям нового мецената, дав ему прозвище «Лаврентий Великолепный». Намекая: мол, хоть ты и «великолепный», но все же не Лоренцо Медичи, а всего лишь замоскворецкий Лаврентий.

О кутежах и оргиях на вилле Рябушинского в Москве слагали легенды… Но владельца, любившего эпатировать общество, преследовали несчастья. В 1911 году из-за финансовых проблем Рябушинскому пришлось продать большую часть своих художественных коллекций. Картины русских мастеров начала XX века он решил сохранить, но в поместье «Черный лебедь», где они хранились, в 1915 году случился пожар, который уничтожил многие полотна великих живописцев, живописный фриз Павла Кузнецова и большое количество картин «Голубой розы». К счастью, из огня удалось вынести врубелевский портрет Валерия Брюсова.

Николай Павлович, оказавшись после эмиграции в Париже, сразу попросил денежной помощи у братьев. Для открытия собственного дела ему была выдана беспроцентная ссуда, и вскоре Николай Павлович открыл приличный антикварный магазин на авеню Клебер. Впоследствии художник, побывавший в гостях у Рябушинского, писал: «Днем Рябушинский продает антиквариат, ночи он делит между своими картинами и своей молодой женой. И я думаю, что сегодняшний Рябушинский с его манией живописи и с его прелестной женой даже богаче прежнего Рябушинского, когда он был одним из самых богатых людей на Святой Руси, потому что живопись и любовь гораздо более драгоценны, чем золото и его власть».

Кстати, страсть к женскому полу Николай Рябушинский сохранил на всю жизнь. Уже в глубокой старости, когда ему было за семьдесят, работая в галерее «Эрмитаж» в Монте-Карло, он пережил последнее увлечение – молодой, втрое моложе его, беженкой из Германии. В семье грустно шутили, что Николаша оказался умнее всех, так как разорился еще до революции и от национализации не пострадал.

Нефтяной магнат

Вторым владельцем виллы стал приятель Николая Павловича миллионер Леон Манташев, сын богатейшего нефтепромышленника и мецената А. И. Манташева. Начинал Александр Иванович с того, что купил несколько убыточных скважин, общался с самим Д. И. Менделеевым, который занимался вопросами добычи и переработки нефти и неоднократно посещал Баку. Новое дело пошло, и к началу ХХ века состояние Манташевых составляло более десяти миллионов золотых рублей, что в пересчете по сегодняшнему курсу равно примерно 110 миллионов американских долларов!

Александр Иванович Манташев – крупнейший российский нефтяной магнат и филантроп

В его руках было сосредоточено больше половины общего запаса нефти и почти три четверти нефтяных остатков Каспия. Общество «А. И. Манташев и Ко» по добыче бакинской нефти уступало разве что компании «Братья Нобель» и «Кавказско-Черноморскому обществу», во главе которого стояли Ротшильды. Именно армянин Манташев проложил в 1907 году первый в мире 835-километровый нефтепровод Баку – Батум.

На фронтоне здании и сегодня красуется вензель Леона Манташева – «ЛМ»

В 1908 году А. И. Манташев вместе с Лианозовым создал в Москве кинофирму «Биофильм» и занялся строительством своей кинофабрики. Не имея практического опыта работы в кино, за двойные-тройные ставки, нефтяной олигарх переманивал к себе специалистов, лучших режиссеров и актеров, собирая на своих кинофабриках цвет тогдашнего кинематографа. Он одним из первых приступил к съемкам многосерийных боевиков.

Помимо несметного богатства прославился Манташев своей щедростью и благотворительностью. По словам его современника, классика армянской литературы Александра Ширванзаде, не огромные суммы, а сердце – вот то, что играло единственную и величайшую роль в благотворительности Манташева. Он жертвовал не из пустого тщеславия или заднего умысла, он жертвовал потому, что так диктовала его чувствительная душа.

По словам очевидцев, несмотря на свои миллионы, Александр Иванович был человеком скромным, не любил афишировать свое богатство. Золота не носил, и единственным его украшением был живой цветок в нагрудном кармане пиджака. Не имел собственного экипажа, ходил пешком или ездил на трамвае. Он был общительным и веселым человеком, любившим пошутить. Однажды, когда он расплачивался с цирюльником, тот заметил: «А ваш сын дает мне вдвое больше!». На что Манташев ответил: «Так он сын Манташева. А я кто?!».

Фигура сына Александра Манташева, Леона, миллионера, владельца бакинских нефтяных скважин, также была в то время на слуху. Он продолжил дело отца и сумел приумножить наследство вдвое. Кроме того, он был известным конезаводчиком, имел более 200 чистокровных лошадей.

Леон был кутилой и повесой, к тому же человеком довольно экстравагантным. По слухам, он выиграл у Николая Рябушинского «Черного лебедя» в карты, за одну ночь. На фронтоне виллы и сегодня красуется вензель Леона Манташева – «ЛМ», аналогичный тому, что расположен на гербе его конюшен, расположенных неподалеку на Скаковой улице.

Любопытные факты

В самом начале Скаковой улицы можно увидеть остатки красивейшей постройки 1912 года, в стиле венского барокко, по проекту архитекторов братьев Весниных и Измирова. Это – ансамбль конюшен, построенный по заказу «спортсмена» Леона Манташева. Любопытно, что спортсменами тогда называли не лыжников и футболистов, а владельцев скаковых лошадей. Зодчие отделали комплекс конюшен в духе барокко – стиля затейливого, больше подходящего для театра, чем для обиталища лошадей. И как в воду глядели – сегодня здание перешло во владение Государственного академического театра классического балета.