Текст книги "Русская религиозно-философская мысль в начале ХХ века"

«Антроподицея» Н. Бердяева

В 1916 г. в предисловии к «Смыслу творчества» Н. Бердяев писал, что в «жизненном источнике» его «религиозной философии заложено совершенно исключительное, царственное чувствование человека, религиозное осознание Антропоса как божественного Лика. …Наступает пора писать оправдание человека – антроподицею… В мире… зарождается религия человека», ведь «все внешнее, предметное… есть лишь символизация совершающегося в глубине духа, в человеке»[405]405
  Бердяев Н. Смысл творчества. С. 17. Курсив Бердяева.


[Закрыть]. Христос для Н. Бердяева – «человек второго рождения… в духе, а не в плоти и крови, личность, а не член рода. Христианство есть выход из… природного порядка в иную жизнь… есть, прежде всего, откровение свободы в духе». Как для Христа не существовало «природной жизни человеческого рода… в которой господствуют элементарные биологические процессы размножения и питания», так и «человек должен вторично родиться не в роде, а в духе»[406]406
  Бердяев Н. А. Письма к М. О. Гершензону. С. 125.


[Закрыть]. «Христос, как совершенный человек, – Андрогин», и «задача человеческой жизни – окончательно освободиться от всего… биологически-родового, окончательно перейти в свободу, в творчество»[407]407
  Там же. С. 126.


[Закрыть].

Как мы отметили выше, существование божественного «Безосновного» давало философу уверенность в «свободе человека от Бога», в этой свободе и видит он «бесконечный источник для творчества». Е. Герцык приводит строки из письма Н. Бердяева к ней: «Я часто думаю так: Бог всемогущ в бытии и над бытием, но Он бессилен перед „ничто“, которое до бытия и вне бытия. Он смог только распяться над бездной этого „ничто“ и тем внести свет в него… В этом тайна свободы (т. е. как человек может быть свободен от Бога). Отсюда и бесконечный источник для творчества. <…> Спасение же, о котором говорится в Евангелии, и есть то творчество, но ущемленное сопротивлением „ничто“, втягивающим творение обратно в свою бездонную тьму. Тут у меня начинается ряд эзотерических мыслей, которые я до конца не выразил в своей статье „Спасение и Творчество“»[408]408
  НИОР РГБ. Ф. 746. К. 50. Ед. хр. 23. Герцык Евг. Казимировна. Н. Бердяев: Воспоминания [1940]. Машинопись. С. 19–20. Опубл.: Герцык Е.К. Воспоминания. М., 1996.


[Закрыть].

По принципу неразрывного соединения божественного и человеческого во Христе у Н. Бердяева и «самое человеческое творчество есть творчество богочеловеческое. А достоинство человека связано с тем, что в нем отображается божественное»[409]409
  Там же. С. 94.


[Закрыть]. Если этого «божественного [читай: творческого] элемента» в человеке нет, «то он целиком детерминирован природой и обществом и не может быть признан существом свободным и творческим»[410]410
  Там же.


[Закрыть]. Более того, по Бердяеву, в человеке живет не просто образ Божий, но сам Бог – Иисус Христос, а если Христос Сын Божий, то и человек не тварь, а сын Божий[411]411
  Христианское вероисповедание считает человека сыном Божиим по усыновлению, через веру в Иисуса Христа. Н. Бердяев усыновляет его по естеству.


[Закрыть]: «Человек – не простая тварь в ряду других тварей, потому что предвечный и единородный Сын Божий… не только Абсолютный Бог, но и Абсолютный человек»[412]412
  Бердяев Н. Смысл творчества. С. 76.


[Закрыть]. В сущности, перед нами изложение «догмата» НРС о «святой плоти»[413]413
  В «Философии свободного духа» Н. Бердяев говорит и о божественности человеческой энергии: «В благодати, которая идет от Сына Божия, действует не только Божия благодать, но и энергия человеческая, энергия вечной небесной человечности» (цит. по: Зенъковский В. В. История русской религиозной философии. С. 350. Си. 48).


[Закрыть]. Для Н. Бердяева, как и для мережковцев, человек изначально и без всяких духовных усилий есть «во Христе» только потому, что Христос воспринял человеческую плоть, и, подобно Богу, человек способен творить из ничего, т. е. из свободы (Н. Бердяев. «Метафизическая проблема свободы»). Потому и ставит Н. Бердяев творчество превыше всего, видя в нем путь к самоспасению человека. «Бог страдает в мире, а не господствует», – пишет Н. Бердяев. Он настаивает, что существует насущная необходимость «не покорности, не послушания, не страха перед судом, а свободных творческих актов. Но это было до времени сокрыто»[414]414
  Бердяев Н. Смысл творчества. С. 12.


[Закрыть], – подчеркивает философ, имея в виду новые откровения с наступлением «новой» религиозной эпохи.

Вместе с тем, рассматривая человека творческого, Н. Бердяев пишет, что «божественный элемент в человеке не есть специальный акт сообщенной ему благодати, не есть и природный элемент, а есть духовный элемент в нем, реальность особого рода. Есть реальность между духом и Св. Духом, но это одна и та же реальность разных ступеней»[415]415
  Там же. С. 143. Курсив мой.


[Закрыть].

«Необходимо окончательно признать, что в человеке есть божественный элемент, и это вполне согласуется и с библейским преданием о сотворении человека. Творец вдыхает духовное начало в сотворение человека, и это духовное начало не есть реальность, подобная реальностям природного мира»[416]416
  Там же.


[Закрыть]. Таким образом, «божественный элемент» в человеке, у Н. Бердяева, соответствует «природе» или реальности духовного мира. Тогда сложно сказать, что же остается в нем тварного, каков процент той самой «плоти», которую соратники философа по НРС хотят признать «святою».

Человек, свобода и творчество, по Н. Бердяеву, – три понятия, неразрывно связанные меж собой. И о всех трех он дает новое «откровение» в связи с «открывающейся эпохой Откровения Духа»: есть «человек эмпирический», подавленный миром, но «истину всегда познает трансцендентальный человек», который один «обладает творческой силой» и «божественной глубиной»[417]417
  Бердяев К Истина и откровение. Пролегомены к критике Откровения. С. 40, 55.


[Закрыть]. Но «трансцендентальный» не значит «религиозно ориентированный». И Бердяев дает пояснение: «Не достигший высшего самосознания человек ищет оправданий творчества в Священном Писании и священных указаний о путях творчества, т. е. хочет подчинить творчество закону и искуплению. Человек, целиком еще пребывающий в религиозных эпохах закона и искупления, не сознает свободы своей творческой природы, он хочет творить по закону и для искупления, ищет творчества как послушания. Если бы пути творчества были оправданы и указаны в Священном Писании, то творчество было бы послушанием, т. е. не было бы творчеством»[418]418
  Там же. С. 90.


[Закрыть]. Откровение творчества идет не сверху, а снизу, это – откровение антропологическое, не теологическое. «Творчество не в Отце и не в Сыне, а в Духе, и потому выходит из границ Ветхого и Нового Завета. Где Дух, там и свобода, там и творчество. <…> Дух не может иметь своего писания и не знает наставлений, Он раскрывается в свободе. Дух дышит, где хочет. Жизнь в духе есть свободная и творческая»[419]419
  Бердяев Н. Истина и откровение… С. 91.


[Закрыть]. В общем, настоящее свободное творчество, по Н. Бердяеву, – в новой эпохе, когда будет преодолено «послушание» духовным ценностям «религии искупления». Для религиозного человека «новой» эпохи «религия искупления» утрачивает свое значение, т. к. в ней «головокружительной христологической истине об искуплении не соответствует абсолютная и головокружительная истина о человеке»[420]420
  Там же. С. 77.


[Закрыть]. Эта истина уподобляется Н. Бердяевым догмату, и он пишет: «По глубочайшим причинам, скрытым в тайне времен и сроков, христианство не раскрыло полностью того, что должно дерзнуть назвать христологией человека, т. е. тайны о божественной природе человека, догмата о человеке, подобного догмату о Христе».[421]421
  Там же. С. 75–76.


[Закрыть]

Так, в антроподицее Н. Бердяева акцент с Искупления человека Божественной Жертвой (по причине грехопадения) смещен в сторону, главным становится «восстановление» человека в его божественном достоинстве через возврат ему свободного творческого начала. Восстановление это совершается не через Искупление на Кресте, а через Воплощение – соединение человеческого и божественного во Христе (та же «святая плоть»). Причем в этом соединении Н. Бердяев видит изначальность: «Истина о божественности человека есть лишь обратная сторона истины о человечности Христа», «мир еще не был сотворен Творцом, когда образ человека был уже в Сыне Божьем, предвечно рождающемся от Отца»[422]422
  Бердяев Н. Смысл творчества. С. 75, 76. Здесь и далее курсив мой.


[Закрыть].

Так, с одной стороны, божественность человека Н. Бердяев находит в «человекоподобии» Сына Божьего[423]423
  Там же. С. 92.


[Закрыть], с другой – говорит об абсолютной свободе, из которой он сотворен, с третьей – что «человеческая природа подобна Творцу»[424]424
  Там же.


[Закрыть]. Творцу как Сверхличности. Однако как «природа», т. е. в данном случае «сущность» человека как вида, может быть подобна «личности»? И здесь – все то же стремление философа возвысить и оправдать человека божественного, для которого не является обязательно необходимым искупление Крестной Жертвой. Так, Н. Бердяев пишет, возвеличивая человеческую природу: «Человеческая природа, подобная Творцу, не могла быть сотворена Творцом лишь для того, чтобы, согрешив, искупить свой грех»[425]425
  Там же.


[Закрыть]. Н. Бердяев спрашивает: «Исчерпывается ли тайна жизни и бытия тайной искупления, есть ли окончательная задача жизни лишь спасение от греха?». И отвечает в том же ключе: «Искупление от греха есть лишь одна из эпох мистической мировой жизни»[426]426
  Бердяев Н. Смысл творчества. С. 88.


[Закрыть]. Он разъясняет, что «вся мировая эпоха христианства стояла под знаком осознания греха и осознания искупления Христова, как единственного пути избавления от греха»[427]427
  Там же.


[Закрыть]. Это сказалось на человеке «подавлением его творческой мощи»[428]428
  Там же. С. 79.


[Закрыть]. Тогда как религиозное спасение человека, по Бердяеву, состоит не в избавлении от греха, а в свободе творчества. Человек и создан-то был для творчества, «ибо поистине Богочеловек есть откровение не только божественного, но и человеческого величия, и предполагает веру не только в Бога, но и в человека»[429]429
  Там же. С. 92.


[Закрыть], – пишет он. Учитывая все это, «для религиозного человека новой мировой эпохи есть один только выход: религиозное осознание той истины, что новозаветное христианство не есть полная и завершенная религиозная истина»[430]430
  Там же. С. 88.


[Закрыть].

Таким образом, Н. Бердяев заявляет о существовании в «религии искупления» нераскрытой тайны о человеке. Это тайное знание (гнозис) он и раскрывает, и оно содержит откровение о том, что человек призван к сотворчеству с Богом. Но это не синергия на пути спасения человеком своей души, а сотворчество «прибытка». Продолжая тему, Бердяев пишет, что «природа человека мистически подобна природе абсолютного Человека-Христа, и тем причастна природе Св. Троицы»[431]431
  Там же. С. 76.


[Закрыть]. Что стоит за «мистически подобна»? Очевидно, способность человека метафизически участвовать в домостроительстве Божием, но «домостроительстве», выходящем за пределы «религии искупления».

Поэтому в контексте сказанного и христианская аскетика чужда «религии» Н. Бердяева. Если для Д. Мережковского аскетика святых отцов – «пренебрежение миром», то для Н. Бердяева это выражение «духа религии искупления», выражение «старого религиозного сознания»[432]432
  Там же. С. 87.


[Закрыть], не раскрывшего истину о человеке: «нет окончательного антропологического откровения и в догматах Вселенских соборов», и в «святоотеческой антропологии»[433]433
  Там же. С. 79.


[Закрыть]. Его волнует, что в церковном христианстве «единое на потребу – совершенство послушания»: «Для достижения святости в религии искупления не нужны творческие ценности, не нужна никакая красота и никакое познание, – пишет Бердяев. – Христианская красота и христианское познание достигаются лишь религиозно-нравственным совершенством»[434]434
  Бердяев Н. Смысл творчества.


[Закрыть]. Но в послушании, по Н. Бердяеву, нет свободы, «послушание» для него – обуза, следствие греха, нависшее над человеком.

Итак, «религия искупления» (или «историческое» христианство), по Н. Бердяеву, не включает в себя оправдания творчества (у мережковцев на этом месте стоит оправдание «плоти» мира), не несет откровения о «божественности» человека, не высказывается о месте «гения» перед лицом Божиим: отчего гений не святой? «Культ святости должен быть дополнен культом гениальности», – пишет философ[435]435
  Бердяев Н. О новом религиозном сознании. С. 349.


[Закрыть]. «Может ли человек быть спасен и унаследовать жизнь вечную за подвиг красоты и подвиг познания? Нужны ли Богу для вечной жизни лишь нравственные или также красивые и знающие? Ведь уделом вечной жизни должно быть всяческое совершенство»[436]436
  Бердяев Н. Смысл творчества. С. 96.


[Закрыть]. Именно в творчестве сам человек раскрывает в себе образ и подобие Божие, обнаруживает заложенную в него божественную мощь.

Н. Бердяев подчеркивает, что обе «религии» связаны, и последняя наследует первой, не нарушая и не разрушая ее. До сих пор этого не понимали: так Ницше «сгорел от огненной творческой жажды», возненавидел Бога потому, что думал, что творчество невозможно, будучи «не в силах осознать неразрывной связи религии творчества с религией искупления», и того, «что религия едина и что в творчестве человека раскрывается тот же Бог, Единый и Троичный, что и в законе, и в искуплении»[437]437
  Там же. С. 97.


[Закрыть].

Творчество не привносится в мир как нечто новое, извне, оно по природе своей религиозно. «Христианство в лучшем случае оправдывало творчество, но никогда не поднималось до того сознания, что не творчество должно оправдывать, а творчеством должно оправдывать жизнь. Творчество по религиозно-космическому своему смыслу равносильно и равноценно искуплению»[438]438
  Там же.


[Закрыть].

Подытожим: Н. Бердяев, говоря о «святости» творчества, придерживается все того же тезиса НРС о взаимозаменяемости религии и культуры. Он возвращается к мысли о том, что грядет третье Откровение – о творческой миссии человека в мире[439]439
  Там же. С. 99.


[Закрыть]. Антропологический акцент Н. Бердяева, вносимый им в НРС, состоит в проповеди «возврата человеку свободного творческого начала», в чем и совершается «восстановление» падшего человека. Бердяев, таким образом, предложил ввести «догмат» о человеке и его спасении через творчество. Это понятие в НРС предполагает творчество религиозное, направленное на внесение не только новых догматов, но и богослужебных молитв, формирование новых церковно-государственных и общественных отношений, соответствующих догмам «нового религиозного сознания»[440]440
  Очевидно, поэтому Н. Бердяев входит в число названных Б. Титлиновым и А. Введенским «предтеч» «живоцерковного» обновленчества.


[Закрыть].

Приведенный материал позволяет сделать некоторые обобщения:

Д. С. Мережковский с его окружением и Н. А. Бердяев – слишком разные люди. Что же долгое время заставляло Мережковских считать Бердяева «своим», а Бердяева публично высказываться по поводу содержания «нового религиозного сознания»? Очевидно, их объединяло само стремление внести перемены, какими их видел каждый, в известное им «историческое», церковное христианство. Перемены, способные «оживить» отношение общества к религии и сделать саму жизнь общества религиозной. Объединяло, как это ни парадоксально звучит, само наличие претензий к церковному христианству. Так часто случается в обыденности, что люди из чувства противостояния к одному и тому же на какое-то время становятся приятелями, пока конкретизация задач и собственной позиции не разведет их в разные стороны. Таким же образом оказались объединены в 1902–1907 гг. Мережковские и В. Ф. Эрн, Мережковские и В. В. Свенцицкий, в 1902–1917 гг. Мережковские и К. М. Агеев, и др. Н. Бердяев, будучи искателем свободы везде и во всем, в НРС находил ее для себя более, нежели в церковном христианстве с его традиционным «послушанием». Однако, как мы увидим далее, все-таки было и общее у «триумвирата» и Н. Бердяева, как-то: интерес к проблеме «плоти» в христианстве, взгляд на священство и Таинства в Церкви будущего, отношения Церкви и государства, Церкви и самодержавия.

Церковь и государство

Поставив акцент на том, что дух «задавлен» в «историческом» христианстве[441]441
  В «Новом христианстве» Н. Бердяев писал, что Церковь утеряла духовность. «Историческое христианство и есть „христианство плоти“», «Церковь лелеет плоть», «в Церкви скорее поражает недостаток „духа“… в научении старцев» (см.: Бердяев Н. Новое христианство // Бердяев Н. Типы религиозной мысли в России. С. 496–497).


[Закрыть], Н. Бердяев ведет поиск «религиозной свободы» во всех направлениях – например, является ли в этом вопросе авторитетом «историческая» Церковь. «Я верю, – писал он, – что вселенские соборы выработали истинные догматы, но вера моя покоится не на авторитете, а на свободном религиозном[442]442
  Но есть для Н. Бердяева «первично» восприятие религиозной личности: она, по Бердяеву, способна определить правильность выводов Соборов.


[Закрыть] восприятии. В Церкви присутствует Святой Дух, и в этом только источник авторитетности Церкви, но где истинная Церковь, где нет, в какой Церкви присутствует Святой Дух, а в какой не присутствует – это уже решается религиозным восприятием, которое авторитетнее Церкви»[443]443
  Бердяев Н. А. Новое религиозное сознание и общественность. С. 252.


[Закрыть]. Соборное церковное определение («Вселенские Соборы») философом признается, а присутствует ли Святой Дух в Церкви, которая выносит это определение (догмат) на Вселенском Соборе – подвергается сомнению. Это может показаться странным, если забыть, что в основе всех поисков Н. Бердяева лежит жажда утверждения неограниченной свободы человека. «Само понятие церковного авторитета представляется мне философски нелепым, внутренне противоречивым», – писал он[444]444
  Там же. С. 255.


[Закрыть]. Но не более ли противоречивыми являлись его собственные выводы?

Так, видимо, признавая за собой «авторитетное» «религиозное восприятие», он осуждает освящение православием самодержавия, молитвы за царя и признание царя главой Церкви[445]445
  Там же. С. 97.


[Закрыть]. Очевидно, в данной Церкви, если следовать Бердяеву, не оказалось Духа Святого, который направлял бы ее действия?[446]446
  «И остается вопросом, всегда ли присутствовал Дух Святой в исторической Церкви, не была ли историческая Церковь торжеством индивидуализма… т. к. не наступило еще времени… мистического соединения мира и человечества» (Там же. С. 266).


[Закрыть]

Иерархическое строение Церкви Н. Бердяеву представляется нарушением религиозной «свободы». «Внешнее воплощение Церкви можно мыслить лишь как образование свободных религиозных общин, в социальном отношении демократических и самоуправляющихся». «Внутреннюю» жизнь, а именно совершение Таинств, мог бы совершать любой член такой общины. «Таинства, – пишет он, – могут и должны совершаться в такой общине, если члены ее соединились во имя Христово и реально ощущают дары Св. Духа»[447]447
  Там же. С. 264.


[Закрыть]. Все это также весьма схоже с протестантским отношением к священству и Таинствам. «Соединение двух или трех во имя Христово есть уже церковное соединение, – считал Н. Бердяев. – В Евангелии нет никаких указаний на то, что благодать священства принадлежит лишь некоторым, лишь рукоположенным священникам… Протестантизм восстал на привилегии духовной иерархии…и этим возродил религиозную свободу, очистил христианство от исторических грехов»[448]448
  Там же. С. 263, 264.


[Закрыть]. Таким образом, возможно, что будущие перемены, по Н. Бердяеву, были допустимы и по протестантскому типу[449]449
  А. В. Карташев тоже предполагал возможной реформу в Русской Церкви, схожую по радикальности с протестантской.


[Закрыть], хотя напрямую философ не высказывается об этом. Зато есть высказывания иного рода: «Высвобождение мистически истинной иерархии[450]450
  Здесь и далее курсив мой.


[Закрыть]будет уничтожением исторически ложной иерархии… Истинная мистическая иерархия… ничего общего с клерикальной иерархией не имеет, и первым делом новой возрожденной Церкви и зачинающейся теократии должно быть свержение церковного иерархизма»[451]451
  Бердяев Н. А. Новое религиозное сознание и общественность. С. 268.


[Закрыть]. Правда, философ оговаривает, что в его представлении «ложная» или «церковная иерархия» – это образование, родившееся вследствие уступок человеческому властолюбию: в Церкви ничто не должно принижать личности Христа. В иерархизме Бердяев видит «принижение Личности Христа»[452]452
  Там же. С. 268.


[Закрыть].

Правильность восприятия «исторической» Церковью Священного Писания им также подвергалась сомнению. Вопрос о том, что есть подлинное Священное Писание, а что нет, по Н. Бердяеву, также решается «религиозным восприятием, которое… выше самого Писания»[453]453
  Там же. С. 252.


[Закрыть]. Очевидно, выведенная им «религиозно ориентированная индивидуальность» одна способна определять подлинность Священного Писания. Как и Д. Мережковский, он считал, что утрачено духовное понимание Евангелия, и новое понимание его должно быть теперь проповедано вновь по всей земле. «Думаю, что не только Россия, но и весь мир сейчас стоит у порога религиозного возрождения, которое не может ограничиться церковной реформацией, воспринявшей социальный реформизм[454]454
  Выделено мной. – И. В.


[Закрыть], но и должно быть неизбежно мистическим переворотом… переходом к новому фазису диалектики бытия, раскрывающему миру полностью природу Божества в синтезе троичности, – изменением космического порядка… Лишь на почве такого мистического переворота может совершиться переход… может свобода протестантизма привести к Церкви» [455]455
  Бердяев К А. Новое религиозное сознание и общественность. С. 269.


[Закрыть].

«Под социальным реформизмом», который должна воспринять «церковная реформация», стояло признание социального переворота, связанного с отменой самодержавия. Не могут в одном государстве существовать «самоопределяющиеся религиозные общины», не признающие иерархического мироустроения, и государственная иерархия, венчающаяся Помазанником Божиим.

Как и Мережковский, Бердяев согласен с тем, что «судьба Церкви… зависит от дальнейшего раскрытия и развития догматов, от новых откровений»[456]456
  Бердяев Н. А. Новое религиозное сознание и общественность. С. 268.


[Закрыть], и «сошествие на человечество Святого Духа» станет источником не только новых догматов, «новой соборной богочеловеческой жизни», но и «нового бытия в теократии»[457]457
  Там же.


[Закрыть]. Но если у Мережковского теократия будущего общества – прямое «правление» Христа, то Бердяев называет этим термином «царство всеобщего священства» – «общество священников»[458]458
  Там же. С. 264.


[Закрыть].

Итак, в своем представлении о государстве Н. Бердяев вполне согласен со взглядами Д. Мережковского. Для Н. Бердяева будущее Царство Божие, или идеальное государственное устроение – теократическое общество, это мистическая величина, которая утверждается внутри Третьего Завета, где все, и Таинства, истинней, чем в православии. «Мы не смеем, конечно, отрицать, что в старой Церкви совершаются Таинства, что в ней есть реальное бытие… но Таинства эти вполне удовлетворяют лишь людей старого религиозного сознания. …Мы вступаем теперь как бы в эпоху Третьего Завета… царство всеобщего священства. В ней таинства должны сливаться с жизнью, сама жизнь должна превратиться в Евхаристию… Жизнь в таинствах и будет тем, что Д. Мережковский называет „святой плотью“»[459]459
  Там же.


[Закрыть]. В системе Н. Бердяева не было понятия «Третий Завет», он старался избегать этого термина, но, говоря о будущем, излагал его религиозные составные как раз в плане Третьего Завета, по-мережковски: «Воплощенную церковь можно увидеть лишь тогда, когда преодолеется религиозный дуализм, когда христианство перестанет быть антитезисом, враждебным миру, когда явится в мир новая религиозная правда о земле, о земном соединении, когда пройдет эпоха религиозного уединения, исполнившего уже свою миссию. Этим не прерывается внутренняя… нить, соединяющая мировую историю и придающая ей религиозный смысл»[460]460
  Там же. С. 266. Курсив мой.


[Закрыть]. Это, по Н. Бердяеву, возможно через явление «свободной теократии как великой исторической силы». Для этого «нужны особенные люди с даром привлекать сердца», которые будут «производить обаятельное впечатление и могут быть зачинателями религиозного общественного движения»[461]461
  Там же. С. 264.


[Закрыть]. Так высказывался Н. Бердяев, оставаясь воцерковленным христианином, до «социальной реформации» – революции 1917 г., рубежа, за которым взгляды его на «церковную реформацию» претерпели изменения.

Говоря о позиции исторического христианства относительно идеального государственного устройства, философ считал, что оно не поняло слов Христа «отдавайте Божие Богу, а кесарю – кесарево». По его мнению, Христос никак не мог «утверждать дуализма», т. к. «пришел соединить Небо и землю»[462]462
  Бердяев Н. А. Новое религиозное сознание и общественность. С. 91.


[Закрыть]. Н. Бердяев приводил евангельский сюжет с динарием, на котором был изображен кесарь, и считал, что отвечая на вопрос о подати, «Христос произнес свое отречение от римского государства, признал его безбожным». «Человеческая ограниченность возвела этот дуализм в закон, – продолжал философ, – христианство в истории, вместо того, чтобы преодолеть дуализм и „кесареву“ общественность превратить в „Божию“, подчинилось „Кесарю“, отреклось от „Божьего“ на земле»[463]463
  Там же.


[Закрыть]. Н. Бердяев находит, что Церковь, отказываясь от создания Царства Божия на земле, признает евангельскую истину как бы бессильной преобразить землю.

«Искушением всемирного соединения в государстве и обоготворением земного царства… соблазнилось католичество… создавшее ложную теократию»[464]464
  Там же. С. 95.


[Закрыть]. Римский дух перешел в Византию, а затем в Третий Рим, «кощунственно соединившись с Православием»[465]465
  Там же. С. 96.


[Закрыть]. «В русской революции, по-видимому, окончательно разлагается… русский империализм… чисто внешнее царство», – писал философ[466]466
  Там же.


[Закрыть].

На основании этих высказываний сложно судить, признавал ли Н. Бердяев в годы участия в НРС, подобно Д. Мережковскому, метафизическую связь православия и русского самодержавия[467]467
  Известно, что позже, в эмиграции, в 1927 г. он отмечал: «Государство и общество имеют свои корни в абсолютном бытии». Однако «форма государства и общества принадлежит сфере относительного и меняющегося… Это и есть тот основной принцип, из которого нужно исходить при обсуждении вопроса об отношении христианства к государству и социальной жизни» (Бердяев Н. Дневник философа: О духе времени и монархии // Путь. 1927. № 6. С. 89–90).


[Закрыть]. Его высказывания более говорят о том, что он видел только внешнее их соединение. Например, что православие «освятило самодержавие», «сделало из государственного самодержавия чуть ли не религиозный догмат», «молилось в церквах за абсолютную государственность» и подчинилось ему, как «князю мира сего»[468]468
  Бердяев К А. Новое религиозное сознание и общественность. С. 97, 99.


[Закрыть]. Это лишило Церковь творческой роли в истории. Относительно позиции Церкви в исторической революционной ситуации 1905 г. он писал: «Лишь немногие священники… произносят религиозный суд над дикими насилиями реакционного правительства», а «Св. Синод выбрасывает за ограду Церкви этих честных священников»[469]469
  Бердяев Н. А. Новое религиозное сознание и общественность. С. 97, 98.


[Закрыть].

Философ высказывается за то, что желание революции есть не что иное, как «обязанность всякого сознательного существа ставить закон Божеский выше закона человеческого»[470]470
  Там же. С. 103.


[Закрыть]. Н. Бердяев считает, что права человека, в том числе право на свободу совести, «коренятся» в «Абсолютном Разуме», но не даются и не санкционируются государством. В числе таковых дано «право революции», «опостылевшая, нежеланная народной совести …государственная власть не имеет права длить свое существование… Народ всегда имеет естественное право совершить революцию во имя своего идеала добра»[471]471
  Там же.


[Закрыть]. Но «совершенное народовластие ведет к самообоготворению народа», «человеческая воля… ничего сверхчеловеческого не возжелавшая… уклоняется к небытию»[472]472
  Там же. С. 106.


[Закрыть]. Потому народовластие – это «ложный путь», если эта народная воля не является сверхчеловеческим единством, на котором почил Дух Божий. «Предельное и окончательное» выражение народной воли может быть только в теократическом государстве, считал Н. Бердяев. Но те, которые «осознали Смысл мировой жизни и ощутили в себе силы творить новую общественность, должны избрать свой путь»[473]473
  Там же. С. 117.


[Закрыть]. Очевидно, что таким выбором и могла стать социальная революция, одобряемая мережковцами, но не принимаемая Бердяевым. Философ видел этот путь в свободном союзе любви к Богу, когда Бог управляет своим народом.

Насколько изменились его взгляды на Церковь и государство годы спустя? Приведем несколько цитат из «Дневника философа», опубликованного в 1927 г. в издаваемом им журнале «Путь».

Теперь он пишет: «Я склонен думать, что теократическая идея есть вообще ошибочная идея, основанная на смешении двух порядков бытия… Теократическое сознание есть сознание ветхозаветное, а не новозаветное, и христианской теократии быть не может». «В догматическом сознании Церкви нет и быть не может никакого обоснования священной божественной монархии. Теократическая монархия принципиально несоединима с верой в Триединого Бога, в Св[ятую] Троицу, в которой Божество раскрывается не как власть, а как любовь… как соборность Трех Лиц». «В теократической и монархической идее нет ничего специфически христианского, и исторические формы теократии и монархии были лишь относительными формами, соответствовавшими возрасту народов, степени их развития и характеру религиозного сознания»[474]474
  Бердяев Н. А. Новое религиозное сознание и общественность. С. 90.


[Закрыть]. Н. Бердяев по-прежнему призывает стремиться «не к теократии, не к религиозной монархии и не к религиозной, абсолютизированной демократии, а к Царству Божьему… через реальную христианизацию общества», но оговаривает, что «на пути этом возможны лишь относительные формы»[475]475
  Там же.


[Закрыть]. Для философа по-прежнему само понятие самодержавия противоречит христианскому духовному устроению. «Мир и человечество должны быть устроены по образу Божественной троичности, а не по ложному образу небесного империализма, небесного монархизма. И когда видят теофанию в самодержавной монархии, то этим закрывают возможность подлинных теофаний в человеческом творчестве… мешают истинному реализму в наступлении Царства Божьего… принижают человечество в Церкви, впадают в монофизитство»[476]476
  Там же. Курсив мой.


[Закрыть].

Таким образом, мы можем сказать, что и Н. Бердяев в своих умозаключениях о религиозной природе отношений Церкви и государства (в течение первой трети XX в.) придерживался мнения о том, что самодержавие, как и любая другая форма государственного управления, противоречит христианству, т. к. противостоит устроению Царства Божия. В целом это никак не нарушало общего мнения о решении проблемы «Церковь и государство» в контексте тезисов НРС.

Привязывала Н. Бердяева к движению и характерная для НРС проблема «церковно-христианского учения об аде и наказании». «Мы не можем вынести той мрачной темной идеи, что гибель ждет слишком многих, дорогих нам, великих творцов культуры… отпавших от Церкви. …Захотим ли мы войти в Царство Божье, в котором не встретим своего Платона и своего Гете? – спрашивал Н. Бердяев в 1907 г. и отвечал по-мережковски: – Тут есть что-то таинственное и неразгаданное, нераскрытое еще старому религиозному сознанию»[477]477
  Бердяев Н. А. Новое религиозное сознание и общественность. С. 270.


[Закрыть]. Бердяев старался свести церковное учение об аде на степень нраственного постулата[478]478
  Примечательно, что именно в этом качестве будут говорить об аде составители обновленческих программ 1922 г., относя это учение к нравственной категории, и не более.


[Закрыть]. «Христос и проклятие несоединимы»[479]479
  Бердяев К А. Новое религиозное сознание и общественность. С. 271.


[Закрыть], замечал он, обдумывая идею всеобщего спасения. Однако, в отличие от прямолинейного здесь Мережковского, говорящего о возможности спасения и для падших ангелов, Бердяев говорил лишь о возможности спастись всем[480]480
  «Не спасутся лишь те, – добавляет он, – которые абсолютно не захотят спасения, привяжутся к небытию» (Бердяев Н. А. Новое религиозное сознание и общественность. С. 272).


[Закрыть], в том числе и «вне эмпирического круга Церкви»: «Старое отношение к ереси должно быть пересмотрено… грань, отделяющая ересь от истинной ортодоксии, исторически условна» [481]481
  Там же. С. 273.


[Закрыть].

Что касается других положений НРС, то, утверждая приоритет «духа» в «неохристианстве», в теме отношения Церкви к самой проблеме «плоти и духа» Н. Бердяев был согласен с В. Розановым, что официальная Церковь «враждебна космосу, божественной плоти мира… Церковь как бы враждебна самой идее Церкви как космического организма»[482]482
  РГАЛИ. Ф. 1496. Д. 87. Л. 1.


[Закрыть]. Здесь в его утверждениях преобладает признанный им приоритет Воплощения над Искуплением, т. е. признание плоти «святой». «Христос – совершенное божественное дитя Бога, космоса», Он усыновляет мир Богу, мир становится божественным, «войдя во Христа»[483]483
  Там же. Л. 16.


[Закрыть]. Эта «соединенность в историческом христианстве не завершилась, лишь в грядущей Церкви воскреснет плоть мира», пишет он[484]484
  Там же. Л. 17.


[Закрыть]. К тому же, считает философ, «ни одна из существующих исторических Церквей не есть вселенская Церковь, не заключает в себе еще полноты откровения, а мир идет к Вселенской Церкви»[485]485
  Там же. Л. 19.


[Закрыть].

Вместе с тем мы не можем не привести и других его высказываний, где он говорит, что, какой бы ни была Церковь (настоящая и грядущая), не нужно ждать от нее механического освящения всего, что вносится в ее ограду, должно потрудиться и самому. Н. Бердяев пишет: «Церковь не есть колпак, который делает святым то место, которое покрывает, и обрекает на гибель все, что в него не попадает. Накроешь колпаком – и любовные поцелуи становятся святы… искусство становится религиозным, общественность освящается. …Нет, Церковь растет изнутри… органически начинается там, где начинается любовь, где сердце общается с Христом»[486]486
  Там же. С. 257.


[Закрыть].

По вопросу соединения культуры и религии Н. Бердяев писал: «Государственники… говорят: прежде всего нужно устроить государство, укрепить его… а все остальное приложится, и культура будет, и люди станут лучше, и жизнь обогатится содержанием. Таков же взгляд и церковников… прежде… укрепить ее (Церкви. – И.В.) стены… в стенах будут жить преображенные люди, преображенная культура и все богатства мира»[487]487
  Бердяев Н. А. Новое религиозное сознание и общественность. С. 258.


[Закрыть]. Для Н. Бердяева этот вопрос разрешался в плоскости догмата о «святости» плоти. «Я… весь смысл истории вижу в том, чтобы Церковь становилась имманентной миру и воплощалась в нем, чтобы мировая душа окончательно соединилась с Логосом» [488]488
  Там же. С. 259.


[Закрыть].

* * *

В 1914 г., уже отдалившись от Мережковских, Н. Бердяев рассуждал о том направлении, к которому примыкал около 10 лет: «Имеем ли мы религиозное право обращать евангельскую истину в орудие оправдания наших жизненных ценностей и наших творческих порывов? …Мы насилуем Евангелие с таким произволом, которого не знали прежние времена. Наше насилие рождается из религиозной жажды, дошедшей до религиозного отчаяния, но само это насилие антирелигиозно, и почти кощунственно извлечь из Евангелия то, чего там нет. …Наука и искусство, право и государство, социальная справедливость и свобода, половая любовь, техника – все то, чем живет современный человек… должно быть евангельски оправдано для того, кто ищет Христовой правды. И все эти бесплодные трагические усилия вновь… приводят к старому сознанию, что лишь то оправдание жизни может быть названо евангельски-новозаветным, выражающим дух религии искупления, которое было дано в христианстве святоотеческом, в аскетике»[489]489
  Бердяев Н. Смысл творчества. С. 87–88.


[Закрыть]. В этих словах и присущее многим в российском обществе желание духовного и религиозного обновления, и жажда религиозной интеллигенции «оправдания» культуры как «плоти» мира, и плохо скрытое личное сомнение человека, считающего себя членом Православной Русской Церкви.