Текст книги "Русская религиозно-философская мысль в начале ХХ века"

Ирина Воронцова
Русская религиозно-философская мысль в начале ХХ века

Процесс усвоения исторической жизнью человеческой христианства и его начал есть в то же время постоянный процесс, постоянная попытка, постоянная историческая тенденция человечества к подделке христианства, к приспособлению его к своим чисто человеческим запросам и вкусам… по «духу мира сего».

Архиепископ Феодор (Поздеевский)

Введение

С первых веков христианства Церковь сталкивается с попытками исказить истины христианской веры, модернизировать христианство посредством некоего «нового» или «тайного» знания, адаптировать его к интересам «века сего». XX век предложил свой вариант «гнозиса» – как открывшегося знания об искажении Церковью в ходе истории основ христианства. Этот факт, отразившийся в появлении религиозного движения за обновление церковного христианства, и стал объектом данного исследования. Целью исследования было уяснить историческое значение этого религиозного движения, его внутреннюю эволюцию, исторические связи, методы пропаганды его идей, связь с теми «кружками» и «обществами», чья деятельность была направлена на осуществление церковных реформ. В центре внимания – группа общественных деятелей, чьи религиозные представления, ввиду их однонаправленности и полиструктуры, объединены нами под термином «новое религиозное сознание»[1]1
  Далее – НРС.


[Закрыть].

Термин «новое религиозное сознание» был предложен самими основателями движения, в тематической исследовательской литературе он достаточно известен. А мы называем им как учение, так и само движение, связанное с учением, планировавшее внести в российское общество новое религиозное сознание, по своему содержанию отличающееся от «старого», сформировавшегося на религиозных ценностях православия. Понятие «новое религиозное сознание» стало известно русскому обществу после опубликования стенограмм и докладов Петербургских религиозно-философских собраний и было воспринято современниками как направление общественной деятельности людей, которых объединил интерес к обновлению церковно-общественных отношений.

Говоря о религиозном (христианском) модернизме, мы подразумеваем под ним то значение, которое было применено по отношению к аналогичному течению, возникшему в конце XIX – начале XX вв. в римо-католичестве. Сторонники его выступили с критикой отдельных сторон учения и практики Римско-Католической Церкви и выдвинули систему взглядов, направленную на приспособление римо-католического вероучения к современности. Понятие «модернизм» вошло в употребление из энциклики Пия X («Pascendi Dominici gregis». 1905), охарактеризовавшего «модернизм» как «собрание ересей»[2]2
  Вскоре понятие «модернизм» вошло в литературу, живопись, искусство, утратив свои религиозные корни.


[Закрыть]. «Модернизм – явление не национальное, хотя и окрашенное национальными особенностями, – отмечал профессор С. В. Троицкий в 1908 г. в предисловии к своей брошюре с переводом папской энциклики[3]3
  Троицкий С. В. Что такое модернизм: Энциклика Пия X «Pascendi Dominici gregis» и ее значение. СПб., 1908. С. 4–5.


[Закрыть]. Пий X в своей энциклике, действительно, отметил тезис, который был главным и общим для «неокатоликов» и «неохристиан»: «Главное положение системы: эволюция». Для тех и других был «общий принцип тот, что в живой религии нет ничего такого, что бы не было способно к изменению и что бы поэтому не должно было изменяться». «Догмат, церковь, священный культ, книги… даже сама вера, если мы только не хотим, чтобы они сделались мертвыми, должны подчиняться законам эволюции» [4]4
  Там же. С. 33.


[Закрыть], – считали католические модернисты. Пий X[5]5
  «Поистине, – писал Пий X, – это слепые и вожди слепых, которые… извращают как вечное понятие об истине, так и здоровые религиозные чувства; изобретши новую систему, из которой не ищут истины там, где она находится, а презрев святые и апостольские предания, выдумывают другие пустые… и не одобренные Церковью доктрины» (см.: Троицкий С. В. Что такое модернизм: Энциклика Пия X «Pascendi Dominici gregis» и ее значение. С. 19).


[Закрыть] подчеркивал: «Для них важно остаться в лоне Церкви, чтобы постепенно изменить коллективное сознание»[6]6
  Там же. С. 36. Курсив мой. – И. В.


[Закрыть].

Нас в данной работе интересует русский христианский модернизм как историческое явление, развившееся на почве русского Православия, и под «русским христианским модернизмом» подразумевается вышеназванное религиозное движение НРС. Русский христианский модернизм представлял собой совокупность отличавшихся друг от друга группировок, поставивших целью заставить общество пересмотреть традиционное церковное вероисповедание в свете представлений о религии современной культуры, а также внести радикальные перемены в канонический и богослужебный уклад Русской Церкви[7]7
  Как синоним в монографии используется термин «неохристианство», который также не является нововведением, а употреблялся современниками движения и нынешними исследователями применительно к «новому религиозному сознанию».


[Закрыть] и ее отношения с государством. Русскому христианскому модернизму были близки основные положения модернизма римско-католического, например, тезис о том, что следует различать вечную сущность христианских догматов и конкретно-историческую форму их проявления, или о том, что Церковь должна отказаться от «суеверий» – веры в чудеса, дьявола, загробные муки. Хронологические рамки русского христианского модернизма не случайно совпадали с хронологией модернизма в русской литературе (мы встречаем здесь одних и тех же культурных деятелей)[8]8
  См.: Богомолов Н. А. Русская литература начала XX века и оккультизм. М., 2000.


[Закрыть], с европейским модернизмом как распространяющейся тенденцией общественного интереса к внецерковным и чуждым Священному Писанию и Преданию «откровениям» эзотерического и гностического толка.

Пропаганда идей движения велась сначала на Петербургских религиозно-философских собраниях (1901–1903), затем в Петербургском религиозно-философском обществе (1907–1917)[9]9
  Исследуются два периода существования Общества (1901–1903 и 1907–1917 гг.), обозначение их в тексте сообразно наименованию в те годы. Далее ПРФС и ПРФО.


[Закрыть], а также в периодической печати. В современной исследовательской литературе это религиозно-общественное движение получило название «христианский модернизм» или «движение неохристиан» [10]10
  См.: Гайденко П. П. Владимир Соловьев и философия Серебряного века. М., 2001. См. также: Современное обновленчество – протестантизм «восточного обряда»: Сб. статей. М., 2003.


[Закрыть] (мы будем использовать здесь эти термины, включая и такой, как «движение за „обновление“ христианства»).

Представители НРС опосредованно принимали участие в церковно-реформаторском движении 1905–1907 гг. и приветствовали наступление Февральской революции 1917 г. После Октябрьской революции некоторый конгломерат идей НРС нашел свое отражение в программах обновленчества начала 1920-х гг. Исследованию подверглись три исторических периода: 1) рождение на Петербургских религиозно-философских собраниях модернистского движения за «обновление» христианства (с опорой его на учение о «новом религиозном сознании и общественности») и его пропагандистская деятельность (1901–1917); 2) влияние представителей НРС на церковно-реформаторское движение (1905–1907) и (3) на период обновленчества, в который мы включили послеоктябрьскую «реформаторскую» деятельность клириков – участников ПРФС и будущих вождей обновленчества 1920–1923 гг.[11]11
  Обновленческое движение последующих лет и сам обновленческий раскол 1920-х гг. не рассматриваются как выходящие за рамки данной темы.


[Закрыть]

В работах других исследователей нам не встретились попытки рассмотреть вопрос о связи между этими тремя периодами в контексте общественного движения за «обновление» Церкви в России. Отчасти это может быть объяснено подходом исследователей к названному здесь первому периоду только с философской точки зрения, когда исследовался прецедент расцвета русской религиозной философии, или с литературоведческой, либо утвердившимся в исторической науке мнением об отсутствии исторической связи между религиозным движением начала века, церковно-реформаторским 1905–1907 гг. и политическим движением 1922–1927 гг. (Н. Зернов, В. Зеньковский, Н. Лосский, отчасти прот. Г. Флоровский рассматривали факт Собраний ПРФО как период «богоискательства» в среде религиозно настроенной русской интеллигенции). Тем не менее сам факт существования НРС в исследовательской науке достаточно известен. Это касается и трудов по русской религиозной философии П. П. Гайденко, и исторических работ последних лет. Так, внимание Петербургским религиозно-философским собраниям 1901–1903 гг. уделил в своей монографии С. Фирсов[12]12
  Фирсов С. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890–1918 гг.). М., 2002.


[Закрыть]. Он дал обзор темам докладов и обозначил работу Собраний как публицистическую подготовку обновительского движения, в том числе 1905–1907 гг. С. Фирсов остановил свое исследование на 1918 г. Историк Д. А. Головушкин, опираясь в своем исследовании на архивные документы и выводы О. К. Шиманской о социальной направленности учения НРС, назвал некоторые точки исторической преемственности церковно-реформаторского 1905–1907 гг. и обновленческого движений [13]13
  Д. А. Головушкин, опираясь на философскую диссертацию О. К. Шиманской, делает выводы об исторической преемственности движения «неохристиан», которых сама О. К. Шиманская не делала.


[Закрыть]. Отношения отдельных представителей этих движений и их деятельность в эти исторические периоды становились частью исследований или упоминались в трудах историков последнего времени, таких, например, как Дж. Канингем[14]14
  Cunningham J. W. A Vanquished Hope. L., 2001.


[Закрыть]. О. В. Останина обратила внимание на феномен «религиозных исканий околоцерковной интеллигенции» в связи с «религиозно-обновленческим движением в рамках самой Церкви»[15]15
  Останина О. В. Обновленчество и реформаторство в Русской Православной Церкви в начале XX в.: Автореферат. Л., 1991. С. 3.


[Закрыть]. Однако ее интересовала «группа церковных обновленцев и религиозных реформаторов», которые делали акцент в своей деятельности на сближении Церкви с народом и на социальную активность Церкви. В центре внимания автора были священник Г. Петров, иеромонах Михаил (П. В. Семенов), писатель В. П. Свенцицкий. О. В. Останина отметила поэтапную «внутреннюю эволюцию» этой группы «обновленцев и религиозных реформаторов», но не обратила внимания на подробности их деятельности и религиозных воззрений.

К теме Собраний ПРФО обращались исследователи и в области литературы (В. Сарычев, Н. Николюкин), и истории церковной. Как уже говорилось, Н. Зернов, В. Зеньковский, протоиерей Г. Флоровский рассматривали 1901–1903 гг. как период «богоискательства» в среде религиозно настроенной русской интеллигенции. Но говорить о периоде «богоискательства», отрывая от исторического контекста его трансформацию в движение «неохристианства» и не рассматривая его дальнейшее влияние на обновленческий процесс, значило бы оставить «белое пятно» в нашей истории и в истории Русской Православной Церкви.

Таким образом, исследователи рассматривали преимущественно отдельные периоды процесса общественной борьбы за церковное обновление. Религиозное движение за «обновление» христианства (1901–1917 гг.) не было включено в общую историю развития тенденции «обновления» Церкви в России в первой половине XX века. Мы же затрагиваем весь период зарождения и развития религиозного движения «неохристиан» (с его стремлением разработать практические и политические вопросы) вплоть до его рецепции обновленцами в 1922–1923 гг., а также в среде первой волны русской эмиграции в Западной Европе.

Работы, обращавшие внимание на идеи модернистского движения, появились сразу после его зарождения. Впервые попытку системно подойти к НРС предпринял профессор Московской духовной академии А. И. Введенский. В брошюре, изданной в 1903 г., он подробно разобрал тезисы Д. С. Мережковского, учтя и то, что их автором является писатель[16]16
  Введенский А. Перелом в современном общественном сознании. Сергиев Посад. 1911; Он же: «Религиозное обновление» наших дней. М., 1903. Вып. 1.


[Закрыть]. В 1907 г. А. М. Лазарев опубликовал критическую статью об этом религиозном учении, опираясь на вклад в него философа Н. Бердяева [17]17
  Лазарев А. Н. Бердяев. «Новое религиозное сознание и общественность» // Бердяев Н. А. Новое религиозное сознание и общественность. М., 1999.


[Закрыть]. Он охарактеризовал направление НРС как противоречащее традиционному православному вероучению. Аналогично отнеслись к НРС С. В. Лурье[18]18
  Лурье С. Религиозная мистика и философия // Бердяев Н. А. Новое религиозное сознание и общественность.


[Закрыть], Н. П. Розанов[19]19
  РозановН. П. О «новом религиозном сознании» //Там же.


[Закрыть]. Неоднократно выступал по вопросу о новом религиозном движении и разбирал его тезисы архиепископ Феодор (Поздеевский), предостерегая об искажении вероучительных православных истин[20]20
  Феодор (Поздеевский), архим. Современная моральная беспринципность в приложении к вопросу о характере христианской жизни // Мирный труд. 1907. № 2; Он же: Начала народной жизни // Московский голос. 1907. № 14 (5 апр.). Феодор (Поздеевский), архиеп. Современная моральная беспринципность в приложении к вопросу о характере христианской жизни // Зосима Давыдов, иеромон. «…Положил основание на камне» (1876–1906): Архиепископ Феодор (Поздеевский) (1876–1937). Жизнь. Деятельность. Труды. М., 2000.


[Закрыть]. Выступал в своих просветительских брошюрах на темы НРС и М. А. Новоселов. Из современников регулярно писал об НРС В. Германов[21]21
  См., напр.: Германов В. Догмат и догматика // Церковно-общественный вестник. 1913. № 38. С. 3; Он же: Право суда // Церковь и жизнь. 1917. № 1. С. 12–13; Он же: Новое религиозное сознание // Там же. № 3. С. 34–37.


[Закрыть].

Современники не сразу прояснили для себя цели движения. В составе его были писатели и философы, духовенство и церковная интеллигенция. Его участники и основатели призывали к отделению Церкви от государства и скорейшему созыву Поместного Собора, включали в свои требования виды канонических церковных реформ и вместе с тем критиковали «историческое» христианство. Общий лозунг – «за обновление Русской Церкви» – привел под одни знамена тех, кто не выходил из Православия, и тех, чьи взгляды с течением времени приобретали еретический характер, а устремления преследовали политические цели. Представление о церковных реформах у родоначальника учения о «новом религиозном сознании» – Д. С. Мережковского – доходило до возможности введения в церковное вероучение новых («неохристианских») догматов и замены православной церковности на иную, нового типа. Сопричастные движению В. Розанов, Н. Бердяев, А. Карташев, В. Эрн, В. Свенцицкий, священники К. Аггеев, Г. Петров, И. Альбов, профессор-протоиерей С. Соллертинский видели себя в ограде Церкви Православной, но допускали нововведения неканонического плана. Всех их объединяла мысль о том, что «историческая» Церковь не выполнила социальной задачи: не свела Небо на землю, не осуществила на земле «правды Божьей» в виде социальной справедливости, не освятила творческие проявления человеческого духа – культуру.

В то же время на Собраниях 1901–1903 гг. прозвучали вопросы, действительно волновавшие российское общество, и среди них тема приниженности Церкви, подчиненности ее государственной власти. Святейший Синод, по выражению митрополита Евлогия (Георгиевского), «голоса подать не мог и подавать его отвык. Государственное начало заглушало все»[22]22
  Евлогий (Георгиевский), митрополит. Путь моей жизни. Воспоминания митрополита Евлогия (Георгиевского), изложенные по его рассказам T. Манухиной. М., 1994. С. 180–181.


[Закрыть]. Второй животрепещущей темой стала тема свободы совести в России, затем – связь православия с самодержавием и томя условий, необходимых для воцерковления мирской интеллигенции. Вместе с условиями воцерковления интеллигенции оказались соединены тема освящения культуры как «плоти» мира, дискуссии вокруг противостояния «плоти» и «духа» в «историческом» христианстве, «засилия» в Церкви монашества и поддерживаемого им аскетизма. Собрания ПРФО показали, что мирская и церковная интеллигенция говорят и мыслят на разных языках, в том числе в области религиозных истин и символов, а в итоге сложилась определенная группа общественных и культурных деятелей, заинтересованных в радикальном реформировании Русской Церкви.

Мы предприняли попытку разобраться в полиструктуре учения, предложенного церковным представителям на Собраниях, а также связать идеологию сторонников учения с их повседневной практикой.

О структуре данного исследования

В первой главе реконструирована религиозная «система» Д. Мережковского, определены ее ключевые проблемы в контексте социально-политической программы «кружка Мережковского»[23]23
  В понятие «кружок Мережковского» исследователи традиционно включают единомысленных ему (в деле религиозного обновления) людей: жену писателя 3. Н. Гиппиус, журналиста Д. В. Философова, церковного и культурного деятеля А. В. Карташева, А. А. Мейера, до 1914 г. – писателя В. В. Розанова.


[Закрыть]. Был систематизирован исторический и документальный материал, связанный с биографией Д. С. Мережковского, его религиозно-общественной деятельностью и тайной религиозной общиной Мережковских, куда в той или иной мере были вовлечены некоторые деятели культуры и где проходили богослужения с молитвами и прошениями о появлении новой Церкви. «Мережковскому, – писал Н. Бердяев, имевший свой взгляд на модернизацию христианства, – удалось создать целую религиозную конструкцию… неохристианства»[24]24
  Бердяев Н. Новое христианство // Бердяев Н. Типы религиозной мысли в России. Соч. Т. 3. Paris, 1989. С. 489.


[Закрыть]. Конструкция отражала содержание понятия «новое религиозное сознание» и состояла из следующих блоков: религия и культура в христианстве как отражение единства «плоти» и «духа», пол в христианстве, тринитарный вопрос и новые откровения, метафизическая связь самодержавия и православия, Церковь и государство в России, религиозная природа революций, новый зон и новая Церковь. Все они были подчинены взгляду на христианство как на религиозный процесс с особой, заложенной в нем внутренней динамикой, заглушенной «исторической» Церковью (Мережковский). Новое «учение», по мысли авторов НРС, проявило эту динамику. Религиозные общины по типу общины Мережковских, исповедуя «новое религиозное сознание», должны были осуществить формирование новой религиозной общественности. Средством воплощения НРС в жизнь была принята социальная революция, силами – вооруженные «новым религиозным сознанием» революционеры и революционная интеллигенция в ее единении с народом.

Первая русская революция и Манифест 17 октября 1905 г. дали простор для пропаганды модернизации христианства, и это повлияло на рост числа либерального духовенства. Началось проникновение НРС в общественное сознание, что подтверждают публикации на страницах газет и журналов («Вера и разум», «Речь», «Русское слово», «Русское дело», «Богословский вестник», «Новое время», «Церковные ведомости», «Петербургские ведомости», «Московский вестник», «Церковный вестник»[25]25
  3 мая 1905 г. в совете профессоров СПбДА ректором Санкт-Петербургской духовной академии было зачитано письмо митрополита Антония, рекомендующее «просвещенной корпорации» обратить внимание на направление академического органа «Церковный вестник». Митрополит Антоний писал, что за два последние года журнал принял «противо-церковное направление», большинство статей выглядят написанными не профессорами, а людьми «с улицы».


[Закрыть], «Колокол» и др.). В печати выступали Д. Мережковский, Д. Философов, Н. Бердяев, В. Свенцицкий, М. Туган-Барановский, Н. Минский, А. Мейер, В. Тернавцев, А. Аскольдов, В. Эри, священники К. Аггеев, Г. Петров и др., а также откликавшиеся на их деятельность представители Церкви и православные миряне. Начало работы Религиозно-философского общества второй поры его существования способствовало политизации интересов НРС, был поднят вопрос о возможности и границах насилия, допустимого в религиозной революции.

Вторая глава освещает дополнительные стороны учения, развивавшиеся В. Розановым, Н. Бердяевым, Н. Минским, А. Мейером. Указывая на различия в подходе к основным проблемам в НРС, мы показываем наличие сущностного единства во мнениях этих деятелей по поводу содержания учения и цели религиозного движения. Н. Минский и А. Мейер, будучи вначале апологетами Д. Мережковского, приняли свою долю участия в НРС. Так, Н. Минский пропагандировал религиозные перемены по протестантскому типу. А. Мейер участвовал в движении за «обновление» христианства в России как популяризатор идей Д. Мережковского, особенно социального христианства. В данной главе на печатных материалах и стенограммах Религиозно-философского общества (1907–1917) наблюдается эволюция и дальнейшая конкретизация целей движения.

Кроме деятельности в ПРФО, статей в периодической печати существовал и другой путь пропаганды – личное общение. Обращаясь к вопросу о личных связях деятелей НРС с представителями Церкви, при помощи документов из личных архивов мы можем видеть, насколько обширным было влияние в церковной среде религиозных публикаций на церковные темы писателя В. Розанова. Приводится преимущественно не публиковавшаяся корреспонденция к В. Розанову его современников: профессора МДА М. М. Тареева, профессора СПбДА Н. Н. Глубоковского, архиепископа Никона (Рождественского) и др. Неопубликованные письма из фонда Научно-исследовательского отдела рукописей Российской Государственной Библиотеки[26]26
  НИОР РГБ. Ф. 249. В.В. Розанов.


[Закрыть] раскрывают факты очевидного интереса к сочинениям В. Розанова и в среде монашествующих[27]27
  Мы приводим также неопубликованные письма к В. Розанову митрополита Антония (Вадковского), епископа Антонина (Грановского), епископа Феодора (Поздеевского), архимандрита Вениамина (Федченкова), архимандрита Василия (Лузина), священника Г. Петрова, иеромонаха Серапиона, вышеуказанных М. М. Тареева, Н. Н. Глубоковского и др. О том, как складывались отношения В. Розанова с его соратниками, рассказывает другая характерная неопубликованная корреспонденция – Д. Философова, а также опубликованные письма самого В. Розанова Н. Глубоковскому и Антонию (Вадковскому).


[Закрыть]. Документы личного характера позволяют глубже заглянуть в ушедшую эпоху. Сведение в одной главе писем представителей нескольких социально-общественных слоев дает картину подспудного распространения в российском обществе первой трети XX века критико-реформистского отношения к церковному христианству.

Темой третьей главы данного исследования стал вопрос о том, как восприняли представители Церкви это религиозное движение, само учение об НРС, какая ему была дана оценка. Цитируются отзывы архиепископа Феодора (Поздеевского) – владыка Феодор охарактеризовал «учение» как ересь. Здесь же приводятся факты интереса некоторых клириков к учению НРС[28]28
  Систематизация проводится на основе статей и высказываний в адрес «учения» и религиозного движения НРС епископа Феодора (Поздеевского), выступлений в прессе епископа Никона (Рождественского), М. А. Новоселова, профессора А. И. Введенского. Определенный интерес представляет брошюра профессора А. Введенского, выдержавшая в начале XX века два издания, «„Религиозное обновление“ наших дней». Подход профессора А. Введенского представляется наиболее глубоким и разносторонним среди подобных исследований 1905–1912 гг., брошюра была написана по горячим следам.


[Закрыть]. Непубликовавшиеся письма из личного архива епископа Никона (Рождественского) и цитаты со страниц периодики показывают, что размежевание по вопросу о вере и неверии или о доверии Церкви проходило не по социальному признаку – больным было все общество.

В этом же разделе кратко повествуется о просветительской деятельности Самаринского (Новоселовского) Кружка ищущих религиозно-философского просвещения, об издании М. А. Новоселовым «Религиозно-философской библиотеки». В деятельности участников и организаторов Кружка мы усматриваем альтернативный – церковный путь религиозно-просветительской работы по оздоровлению дел в Церкви.

Исследование показало, что активные члены и участники заседаний ПРФС (1901–1903) и после запрета Собраний и появления церковно-реформаторского движения продолжали выступать в печати и разных обществах, пропагандируя религиозные идеи Д. Мережковского, В. Розанова, Н. Минского, Н. Бердяева и др. Некоторые клирики, восприняв близкие им идеи, например, архимандрит М. Семенов, священники И. Егоров, Н. Цветков, О. Брихничев, Г. Петров стали сочетать свою обновительскую деятельность с политикой. И сами основатели движения продолжали развивать учение о «новом религиозном сознании», адаптируя его к историческому моменту.

В четвертой главе на материалах периодики 1918–1923 гг. прослеживается использование части положений НРС в программах обновленчества 1922 г. – примитивизированные, они были приспособлены к послереволюционным реалиям. В церковной жизни первое полугодие 1917 года было отмечено оживлением в среде либерального духовенства, отразившимся в решениях отдельных «батюшек» о непоминовении царственных особ, переменах в богослужении. Священник А. Введенский, подхватив лозунг о демократическом христианстве в демократической республике, в течение нескольких месяцев выступал на эту тему в собраниях своего «союза» (где читались доклады о единстве религии и культуры и благословении «свободной церковью» культуры), и в 1917 г. на страницах «Всероссийского церковно-общественного вестника» прошло несколько статей с призывом к религиозной интеллигенции взять дело революционного обновления Церкви в свои руки. Когда же понадобилось разъяснить вероучительное отличие «живой» Церкви от «старой», «цезарепапистской», священники А. Введенский, П. Раевский, В. Колачев[29]29
  Участники заседаний ПРФС или ПРФО.


[Закрыть] прибегли к знакомому по докладам в ПРФО учению об «НРС и общественности», адаптировав его к насущному моменту. Политика, проводимая в первой половине 1917 г. В. Н. Львовым, способствовала их пропагандистской деятельности по изданию «просветительских» брошюр.

Д. Мережковский, Д. Философов и 3. Гиппиус не отозвались на публичные обращения к ним в печати А. Введенского и его соратников. В факте Всероссийского Поместного Собора они увидели лишь препятствие для рождения своей новой Церкви. Многие из деятелей НРС в эмиграции (например, А. Карташев, Н. Бердяев) пересмотрели свое отношение к «исторической» Церкви и более не ждали новой Церкви и эпохи Святого Духа, хотя некоторые из вопросов, обсуждавшихся религиозной интеллигенцией в начале века, все же были увезены ими в эмиграцию и продолжали служить темами дискуссий. За невозможностью получить достаточный по объему документальный материал об их церковной деятельности в эмиграции, автор ограничивается тем, что в небольшой пятой главе подытоживает сведения о религиозных устремлениях Д. Мережковского, А. Карташева, Н. Бердяева, Д. Философова, С. Булгакова. Основными источниками служат воспоминания современников (Ф. Степун, А. Соколов, В. Зеньковский, Е. Менегальдо), работы исследователей (Т. Пахмусс и др.), письма 3. Гиппиус и сведения об их жизни и творчестве за рубежом со страниц журналов «Вестник христианского движения», «Путь» (издавался Н. Бердяевым), «Новый корабль» (издавался Д. Мережковским) и др. Судьбы этих церковных и культурных деятелей вплетены в историю общего религиозно-обновленческого движения в России, и потому эта глава включена в книгу, как в какой-то мере подводящая итог движению христианского модернизма в России.