Текст книги "Слово"

Ренделл смутился.

– Вы и вправду считаете, будто это меня так занимает?

– Я только хочу, чтобы вы знали. Думаю, что вам следует поговорить с ней минуточку, пока еще ваши мозги хоть немного варят.

– Я беру ее. И встречусь – но буквально минуту.

Наоми подошла к двери и открыла ее.

– Лори, – позвала она. – Мистер Ренделл желает встретиться с тобой.

Наоми отступила в сторону, и в кабинет вошла Лори Кук. Наоми кратко представила ее и тут же вышла.

– Проходите, проходите, – пригласил Ренделл. – Садитесь, пожалуйста.

Да, Наоми, конечно же, не обманывала. Лори Кук никак нельзя было назвать объектом сексуального влечения. Она была похожа на птичку, на маленького серенького воробушка. Девушка подскакала к столу, беспокойно присела на стул, пригладила свои жиденькие волосики и положила руки на коленки.

– Мисс Данн сообщила мне, что вы молодчина, – начал Ренделл. – Насколько я понимаю, вы уже работаете в другом отделе. Что же заставляет вас уйти оттуда, чтобы стать моим секретарем?

– Потому что мне сказали, что именно здесь все и будет происходить, начиная с нынешнего дня. Все говорят, что успех «Международного Нового Завета» зависит от вас и вашей группы.

– Эти все преувеличивают, – ответил на ее слова Ренделл. – Успех обеспечен в любом случае. Но мы можем помочь ему. А вас очень волнует, чтобы новая Библия имела успех?

– Для меня это все. Никто из нас не знает, что в ней, но из того, что я слышала, это нечто невероятное, чудесное. Не могу дождаться, чтобы прочесть.

– Я тоже не могу, – без тени улыбки сказал Ренделл. Лори, какого вы вероисповедания?

– Я была католичкой. Потом я вышла из лона католической церкви и начала посещать пресвитерианские службы.

– Почему же?

– Трудно сказать. Полагаю, что я еще в состоянии поисков.

– Мне сказали, что несколько лет вы провели за границей. Интересно, почему вы оставили свой город.

Ренделлу было заметно, как Лори Кук сцепила ладони. Ее тоненький, девичий, едва слышимый голосок дрожал.

– Я уехала из Бриджпорта, штат Коннектикут, около двух лет назад. Окончив колледж, я пошла работать и копила деньги, чтобы иметь возможность путешествовать. Когда мне исполнилось двадцать два года, я подумала, что можно уже и ехать. Ну… вот я и отправилась в паломничество.

– Паломничество?

– Чтобы найти – вы только надо мной не смейтесь – чудо. Ногу. Я была калекой с самого рождения. Врачи так и не сумели ничего сделать. Вот я и подумала, что, возможно, Господь поможет мне. Я совершила паломничество ко всем святым местам, где, как я слышала, случались настоящие излечения. Я ездила по миру, по пути подрабатывала, чтобы иметь возможность путешествовать и дальше. Понятно, что сразу я приехала в Лурд. Раз Дева Мария явилась там Бернадетте, я молилась, чтобы Она показалась и мне. Я знала, что каждый год туда приезжает два миллиона паломников, и что каждый год случается около пяти тысяч исцелений, хотя Церковь объявила всего лишь о 58 случаях: исцеление слепоты, рака, паралича… Ведь это же чудесно!

Ренделла все время так и подмывало спросить, что же произошло с Лори в Лурде, но она так вдохновенно рассказывала, что он все-таки сдержался.

– После этого я отправилась в Португалию, в святилище Девы Марии Фатимской, где в 1930 году три пастушка стали свидетелями явления Непорочной Девы – стоящей на облаке и сияющей ярче солнца. После того я посетила святилище в Лизе, во Франции, и Туринский собор в Италии, где хранится Священная Плащаница, после чего я отправилась в Часовню Святая Святых, чтобы помолиться там пред образом Господа, написанного не руками смертного; там я хотела подняться на коленях на двадцать восемь священных ступеней, но мне не разрешили. Потом я поехала в Бельгию, в Бурень, где в 1932 году пятеро детей имело видение, и, наконец, отправилась в Уолсингем, в Англию, где тоже отмечались случаи исцеления. И… после этого я паломничество прекратила.

Ренделл с трудом сглотнул.

– Прекратили… год спустя?

– Да. Полагаю, что Господь так нигде и не услышал мои мольбы. Вы же видите мою ногу, она такая же искалеченная.

Почувствовав внезапные угрызения совести, Ренделл вспомнил, как во время каникул в колледже он впервые прочитал «Бремя страстей человеческих» Соммерсета Моэма. Героем этой книги был Филипп Кери с деформированной ступней. В четырнадцать лет Филипп сделался религиозным и внушил себе, что если Господь того желает, то верой можно сдвинуть горы. И он решил, что если его вера достаточно сильна, и если он сам молился Богу достаточно долго, Господь сможет исцелить его ступню. Филипп верил, молился и установил дату свершения чуда. Вечером перед назначенным днем чудесного исцеления, обнаженный, он молился, чтобы умилостивить Творца. После этого он отправился спать и, исполненный верой, заснул. Утром он проснулся, переполненный радостью и благодарностью. «Его первым инстинктивным побуждением было протянуть руку и ощупать свою ногу, которая теперь была здоровой, но, поступив таким образом, он бы усомнился в Божьей милости. Он знал, что теперь-то с его ногой все в порядке. Только лишь в самом конце он задумался и пальцами правой ноги только лишь коснулся левой. После этого пощупал рукой. А потом его понесло…»

Вспомнив этот отрывок, Ренделл почувствовал, что и сам становится циником.

А Лори Кук? Он продолжал слушать девушку.

– Я никогда не обвиняла Господа, – рассказывала та. Ведь столько людей молят его, и я полагала, что когда молюсь я сама, Он так занят. Но я продолжала верить. Год назад я уехала домой, но услышала о каком-то религиозном проекте, для которого нужны были секретари. Некий инстинкт подсказал мне отправиться на собеседование в Лондон. Меня приняли и направили в Амстердам. С тех пор я работаю в «Воскрешении Два» и никогда не разочаровывалась в принятом решении. Здесь все такое секретное, но вместе с тем и волнующее. Я делаю свою работу, и мне не терпится узнать, каким же добрым делом мы занимались.

Ренделл был тронут ее словами.

– Вы не будете разочарованы, Лори. Все хорошо, я беру вас, – сказал он.

Девушка тоже была по-настоящему взволнована.

– Спасибо вам, мистер Ренделл. Я… я готова начать сию же секунду, если у вас уже есть что делать.

– Я так не считаю. Опять же, скоро уже пора по домам.

– Хорошо, мистер Ренделл. Если у вас ничего срочного нет, тогда я перенесу сюда кое-что со старого рабочего места.

Она поковыляла к двери, открыла ее и уже собиралась выйти, как вдруг Ренделл вспомнил, что кое-что все-таки было, нечто важное, дело, которое следовало сделать, когда приходила Наоми.

– Секундочку, Лори. Кое в чем вы бы смогли оказать мне помощь прямо сейчас. Мне бы хотелось немедленно получить на руки английскую версию «Международного Нового Завета». Насколько я понял, гранки находятся у Альберта Кремера из Издательского отдела. Не могли бы вы связать меня с ним?

Лори вихрем помчалась выполнять первое задание в своей новой должности.

Ренделл посидел пару секунд, ожидая, а затем, как только прозвучал сигнал интеркома от Лори, поднял трубку.

– Простите, мистер Ренделл, – услышал он голос своего нового секретаря. – У мистера Кремера сегодня отгул. Не могу ли я вам кое-что порекомендовать? Библиотекарь, Ханс Богардус, всегда записывает, где к настоящему моменту находится каждая копия. Обычно он всегда задерживается на работе. Может мне попытаться связаться с ним?

А уже через минуту Ренделл разговаривал с библиотекарем.

– Мистер Богардус, это Стив Ренделл. Мне бы хотелось взять гранки «Международного Нового Завета», чтобы я смог прочитать и…

С другого конца линии донеслось веселое хихикание:

– Мне бы, мистер Ренделл, тоже хотелось бы заполучить для себя бриллиант «Куллинан».

– Мне сообщили, – раздраженно бросил в трубку Ренделл, – что вы записываете, где в настоящий момент находится каждая копия.

– Никто из тех, у кого такая копия сейчас находится, не в праве передать ее вам для просмотра. Я работаю библиотекарем проекта, но даже я не могу прочитать гранки.

– Прекрасно, но мне такое право предоставлено, друг мой. Мистер Уилер лично пообещал мне это, как только я прибуду в Амстердам.

– Мистер Уилер уехал днем. Если вы подождете до завтра…

– Копия нужна мне сегодня, – все так же раздраженно заявил Ренделл.

Голос Богардуса сделался более серьезным, более внимательным к собеседнику.

– Значит, сегодня, – повторил библиотекарь. – В таком случае вам может помочь только доктор Дейчхардт. В сейфе внизу хранится копия на английском языке, но только он один может разрешить взять ее оттуда. К счастью, мне известно, что доктор Дейчхардт еще не уходил из своего кабинета.

– Спасибо, – поблагодарил Ренделл и резко отключил связь.

Он поднялся с кресла и вышел из кабинета. В прилегающей комнате Лори раскладывала свои вещи по ящикам стола.

Проходя мимо нее, Ренделл бросил через плечо:

– Позвоните от моего имени доктору Дейчхардту и передайте, что я сейчас направляюсь к нему. Это займет у него буквально полминуты. И передайте, что это очень важно.

И он понесся по коридору, приготовившись к сражению.

* * *

ДВАДЦАТЬЮ МИНУТАМИ СПУСТЯ Ренделл находился на заднем сидении «Мерседес – Бенца», и шофер Тео увозил его с Дам в сумерки раннего вечера.

Свое сражение Ренделл выиграл.

Доктор Дейчхардт, пусть и с неохотой, но все же согласился с тем, что если объединившиеся издатели желают выпустить в свет свой Международный Новый Завет, то их директор по рекламе должен иметь возможность его прочитать. Но вместе с тем имелись и вполне определенные условия относительно того, чтобы взять гранки на время. Пока что Ренделл мог взять копию всего лишь на этот вечер и ночь. Читать ее он был обязан только у себя в номере. Ему не разрешалось делать никаких заметок. Утром он должен был возвратить гранки лично доктору Дейчхардту. Ему нельзя было раскрывать содержания прочитанного кому-либо, даже сотрудникам собственного отдела. Прочитанное разрешалось использовать только лишь для наметок рекламной кампании, но все идеи он был обязан хранить в собственном сейфе.

Через пару недель герр Хенниг должен был привезти из Майнца в Амстердам готовые экземпляры Международного Нового Завета. Тогда, и только тогда Ренделл вместе со всеми членами своей команды смогут получить свои личные книги. И только лишь после этого Ренделл сможет свободно обмениваться собственными идеями, родившимися после сегодняшнего, приватного прочтения, в то время как его люди смогут готовить предпродажную кампанию.

Ренделл тут же согласился со всеми этими условиями. Он даже был готов подписаться под каждым дополнительным ограничением. Но даже и после того ему пришлось подождать, пока куратор хранилища, мистер Гроат, не прибудет с гранками американской версии перевода.

Сам мистер Гроат – малорослый, заросший бородой голландец – показался Ренделлу совершенно нереальной фигурой, похожей на восковые фигуры из музея мадам Тюссо. На голове у него был совершенно не соответствующий его облику хохолок, тоненькие усики дантиста, манеры бюрократа не самого высокого ранга и громадный пистолет странного вида (Ренделл тут же спросил про него и узнал, что это FN 7, 6 бельгийского производства), сунутый впоследствии в подмышечную кобуру, скрытую под расстегнутым, слегка коротковатым пиджаком черного цвета. В руках он нес Библию – листы с гранками, помещенными в удлиненную белую картонную папку с надпечаткой в виде большого синего креста. Гроат протянул папку Ренделлу очень казенным жестом, как будто передавал личное послание самого Творца.

Только теперь, с лежащим рядом на сидении портфелем, раздувшимся от Международного Нового Завета, фотографий находок из Остиа Антика и заметок, касающихся сотрудников собственного отдела; после целого дня, проведенного в «Воскрешении Два», Ренделл обрел возможность откинуться на спинку сидения и хоть на какое-то время расслабиться.

Через задние стекла лимузина он мог видеть, что они уже оставили Дам и въехали на широкий, трехрядный путепровод, называемый Рокин. Довольно скоро Рокин влился в Мунтплейн, после чего они направились вдоль по Регулиерсбреестраат, а затем, когда они пересекали шумную площадь, Тео несколько сбросил скорость. Это была площадь Рембрандтсплейн, одна из самых известных в городе, которую голландцы любят называть своим Бродвеем; за деревьями в центре Ренделл вычислил гостиницу «Шиллер», «Хофван Холланд» с знаменитой террасой и скопления молодежи перед коробкой Театра на Рембрадтсплейн.

Как только площадь осталась слева от них, автомобиль неожиданно окунулся в тишину и спокойствие. Если не считать проехавшей пары машин, здесь практически не было движения, улицы выглядели совершенно нежилыми. Ренделл всматривался в темноту, пытаясь узнать название улицы – ему хотелось вспомнить, потому что раньше он как-то прогуливался по ней – и в конце концов выяснил, что это была Утрехтсестраат.

И тут же его охватило страстное желание пройтись, размять ноги и подышать свежим воздухом. Есть пока что не хотелось. Даже несмотря на желание наброситься на Новый Завет, лежащий в его портфеле, он понимал, что на какое-то время еще сможет сдержать собственное любопытство.

Само понимание того, что весь день он передвигался из одного закрытого помещения, гостиницы «Краснапольский», в другое – более замкнутое – вот этот «Мерседес», в еще более замкнутое – его номер в гостинице «Амстель» – действовало на Ренделла ужасно. Нет, что бы там ни было, какие бы условия не ставил Хелдеринг, он обязательно должен позволить себе пройтись и подышать чистым, свежим голландским воздухом!

– Тео, как далеко отсюда до «Амстеля»?

– Wij zijn niet ver van het hotel. Близко, недалеко. Шесть-семь кварталов отсюда.

– Отлично. Тогда остановитесь здесь, на углу, возле пересечения каналов.

Водитель с удивлением полуобернулся к нему.

– Вы хотите, чтобы я остановился, мистер Ренделл?

– Высадите меня здесь. До гостиницы я хочу пройтись пешком.

– Мистер Ренделл, мне дали указания не спускать с вас глаз, пока не доставлю вас в гостиницу.

– Тео, я понимаю, какие дали вам указания. И я собираюсь проследить, как вы их исполняете. И вы можете не терять меня из виду. Можете ехать за мной, пока я не дойду до отеля. Что вы на это скажете?

– Но…

Ренделл покрутил головой. Ох уж эти запрограммированные автоматы, никогда не раздумывающие и следующие своим чертовым инструкциям!

– Но поймите же, Тео, мы не нарушаем никаких правил. Я хочу того же, что и вы. К тому же, вы все время будете присматривать за мной. Просто, после приезда я еще не выходил в город. Мне необходимо хоть немножко размяться. Так что, пожалуйста, высадите меня здесь, а сами можете ехать сзади, метрах в пяти.

Тео тяжко вздохнул, свернул к тротуару и остановился. Потом схватился со своего места, чтобы открыть заднюю дверь, но Ренделл уже вышел из машины, держа свой портфель в руке.

– Единственное, скажите, где мы находимся, и куда мне идти.

Тео указал рукой влево, вдоль берега канала.

– Идите прямо вдоль этого канала, Принсенграахт, до самого конца. Там будет река Амстель. Свернете направо и пройдете… раз, два… три квартала до Сарфатистраат, а затем налево – через мост, и первая следующая улица будет улица профессора Тюльплейна, там же и гостиница «Амстель». Если вы пойдете не правильно, я подам сигнал.

– Спасибо, Тео.

Ренделл оставался на месте, пока Тео не занял место за рулем приземистого «Мерседес-Бенца». После этого, коротко кивнув водителю, он направился вперед. Впервые почувствовав себя свободным после приезда в Амстердам, он глубоко вздохнул, наполнив легкие воздухом, выдохнул, ухватил поудобнее ручку тяжелого “дипломата” и неспешно пошел посреди узкой улочки, бегущей вдоль канала Принсен.

Через пару минут он глянул через плечо. Тео вел лимузин точно в пяти метрах за ним.

«Что ж поделать, правила, инструкции…» – подумал Ренделл. Тем временем, прогулка казалась ему великолепной, и он буквально на глазах оживал.

Здесь было настолько мило и спокойно после суматохи прошедшего дня, что напряжение, казалось, само уходило из мышц и нервных окончаний рук и спины. Малолитражки скучились возле счетчиков на автостоянках. С одной стороны улочки высились темные в неярком свете одинаковые дома с узенькими лесенками, ведущими к выглядящим древними входным дверям; чаще всего дома были старинные, неосвещенные, без каких-либо украшений и без признаков какой-либо жизни за темными окнами. Добрые амстердамские бюргеры, догадался Ренделл, рано ложились спать.

С другой стороны от него, едва видимая сквозь вечернюю молочную синь, совсем рядом с узкой улицей, была неподвижная вода канала. Ренделл видел стоящие на якоре лодки и несколько привлекающих внимание жилых барж, освещенных изнутри; в окне одной из них мелькнул детский силуэт в ночной рубашке. Отражения судовых огней рябили на воде.

Когда Ренделл не спеша добрался до конца Принсен-канала, его мысли вернулись к событиям сегодняшнего дня. Он подумал о Дарлене, надеясь, что экскурсия по городу доставит ей удовольствие. Совершенно вскользь вспоминал он о встрече с членами своей группы – готовыми действовать молодыми людьми; про ленч с самыми могущественными религиозными издателями и их консультантами-богословами, о конфликтах, стоящих за самыми банальными словами. А еще он подумал про Лори Кук. Это воспоминание направило его мысли к собственной дочери, Джуди, заставило подумать о том, как сильно желал он, чтобы та была с ним сейчас рядом, про то, как тяжело будет ей и ему во время бракоразводного противостояния. А еще ему вспомнились так повлиявшие на его жизнь Джуди, Барбара, Тауэри, Маклафлин, отец, мать, Клер, Том Кэри – только в этот тихий вечер все они казались ему смутно-отдаленными.

Он встрепенулся, когда какая-то бродячая кошка перебежала ему дорогу, а в тот самый миг, когда Ренделл решил продолжить свой путь, в лицо ему, практически сразу же ослепив, ударили яркие огни автомобильных фар. Совершенно инстинктивно он прикрыл глаза рукой и даже смог уловить силуэт автомашины, вынырнувшей из ведущей к реке улицы и теперь мчащейся на него со все нарастающей скоростью.

Парализованный неожиданностью, в течение бесконечно тянувшихся секунд Ренделл глядел, как надвигается на него черный седан, как он становится все громаднее, готовясь его раздавить. Неужели этот чертов придурок его не видит? И видит ли все это Тео? Чудище было уже совсем рядом, когда Ренделл попытался заставить действовать свои ноги-ходули. Он попятился к поребрику, чтобы убраться с пути мчащейся машины, но желтые лучи фар не отпускали его. После этого Ренделл с ужасом заметил, что автомобиль свернул прямо на него и набирает скорость, чтобы сбить наверняка. Тогда, совершен но потеряв голову, он отвернул к каналу, чтобы хоть этим спасти себе жизнь, но споткнулся и почувствовал, что падает. И в этот момент “дипломат” выпал из руки, выставленной вперед, в надежде защититься от стремительно приближавшейся асфальтовой мостовой.

Ренделл грохнулся о мостовую, удар выбил из его легких весь воздух, и теперь он ждал, когда взбесившийся автомобиль проедет. Но вместо этого он услышал скрежет тормозов, трение резиновых покрышек по асфальту. Ренделл перекатился на спину – вовремя, чтобы заметить, как небольшой седан перекрыл мостовую наискось, не давая проехать «мерседесу», что заставило Тео резко затормозить.

Валяясь на асфальте, Ренделл успел кое-что заметить: человека в фуражке – водителя седана, который выскочил из машины и не давал Тео возможности открыть дверь лимузина. Но тут же его внимание переключилось на другую фигуру – второго мужчины, выскочившего из того же седана. У этого человека не было волос, лица тоже не было различить – оно казалось гротескным и пугающим. Человек в натянутом на голову чулке выскочил из машины и теперь бежал, направляясь не к Ренделлу, а к какому-то предмету, валявшемуся на мостовой.

И в этот момент сердце Ренделла ухнуло в бездну.

Предметом, валявшимся на асфальте, был его портфель!

Каждый нерв в теле Ренделла высылал импульсы, заставляя хозяина подняться. Он оттолкнулся от асфальта и даже смог встать на ноги. Его шатало, ноги разъезжались будто ходули, так что пришлось схватиться за парковочный автомат, чтобы хоть как-то удержать равновесие.

Выглядящая не от мира сего, отвратительная фигура со своим отталкивающе голым черепом, упакованным в тонкий нейлон, уже подхватила “дипломат” и теперь разворачивалась, чтобы усесться в свой седан.

Ренделл прекрасно видел рисунок протектора на шинах мерседеса, вот только Тео нигде не было видно. Его вообще не было. Второй нападавший – водитель в кепке – сидел в черном седане, освободив путь лимузину, и стартовал. Его сообщник, с дипломатом в руках, уже догонял седан.

– А ну брось! – заорал Ренделл. – Полиция! Полиция!

После чего и сам бросился вперед. Второй грабитель уже схватился за приоткрытую дверь малолитражки, задержавшись, чтобы сесть. Ренделл кинулся в приоткрытую щель двери седана, падая на мужчину сзади и подбивая тому ноги. Он чувствовал, как толстая ткань штанов вора выскользает из его пальцев, а потом ему в щеку уперлись костлявые колени. Ренделл слышал хриплое дыхание грабителя; они сцепились в двери и выпали на дорогу.

Пытаясь схватить свой “дипломат”, разъяренный Ренделл выпустил противника. Когда его пальцы уже нащупали кожу портфеля, он почувствовал сильный удар в спину, руки чужака стиснулись вокруг шеи Ренделла. Американец задыхался, и вот тут, наряду с сопящим дыханием нападающего он услышал странный, пронзительный звук.

Он бил по нервам и близился, становясь все громче и громче.

Ренделл услышал тихий вскрик внутри машины: «De politie! De politie komt! Ga in de auto! Wij moeten vlug weggaan!»

Совершенно неожиданно Ренделла отпустили, и он, облегченно, ткнулся головой вперед. Никто уже не сдавливал шею, никто не колотил по спине. Пытаясь встать на колени, он подтянул дипломат к себе и прижал его к груди. Дверь автомашины за спиной хлопнула. Взревел двигатель, скрежетнула передача, а колеса прокрутились по асфальту. Продолжая стоять на коленях и покачиваясь, Ренделл осмелился оглянуться. Седан улепетывал со скоростью ракеты и вскоре растаял в темноте.

Несмотря на шум в голове, Ренделл попытался подняться на ноги, но упал. Только потом до него дошло, что пара крепких рук подхватила его под мышки, что кто-то помогает ему подняться на ноги. Ренделл обернулся и увидал, что это мужчина в синей фуражке с черным козырьком, что у того широкое и озабоченное лицо, что на нем серо-синий китель и темно-синие брюки. Кроме этого Ренделл отметил висящий на цепочке свисток, кобуру, полицейский значок и пистолет, похожий на тот, что был у мистера Грота. Полицейский значок… Голландский полицейский! И еще один полисмен в таком же мундире бежит в эту сторону. Полицейские обменивались словами, которые Ренделл не понимал.

Он с трудом мог стоять на ногах, и только сейчас заметил Тео – запыхавшегося и бледного, потирающего сбитую шею. Шофер вклинился между полисменами, которые тут же забросали его вопросами на голландском языке.

– Мистер Ренделл! Мистер Ренделл! Вы не пострадали?

– У меня все хорошо, честное слово! – ответил тот. Всего лишь счесал колени, больше ничего. А что случилось с вами? Я высматривал вас…

– Я пытался прийти к вам на помощь, пробовал вытащить пистолет из перчаточного отделения, но замок заклинило… И, не успел я достать оружие, как один из них забрался в машину сзади и так ударил меня дубинкой, что я отключился и упал на сидение. Ваш портфель с вами? Ой, слава Богу…

Только сейчас Ренделл заметил белый фольксваген, заехавший перед мерседесом Тео – с синим маячком на крыше и полицейским значком, нарисованным на двери. Второй полицейский обратился к первому, поддерживавшему Ренделла под руку:

– «Vraag hem wat voor een auto het was en hoe veel waren daar». Тот повернулся к Ренделлу и спросил на хорошем английском:

– Сержант хотел бы знать, что это была за машина, и сколько в ней было людей?

– Что это за машина, не знаю, – ответил Ренделл. По-моему, черный седан. Людей же было двое. Один, в кепке, набросился на моего водителя. Ясно я его не разглядел. Сам я видел лишь того, который пытался забрать у меня портфель. У него на голове был чулок. Возможно, что он блондин. Свитер с высоким воротником под горло. Он чуть ниже меня, но крепче. Я… больше я ничего не помню. Возможно, водитель Тео сможет рассказать вам больше.

Полицейский тут же задал вопрос Тео, после чего, уже по-голландски, повторил описание нападавших. Сержант дал знак, что понял, и белый фольксваген с ревом сирены исчез в темноте.

Последующие десять минут были заняты формальностями. Наблюдатели из окрестных домов и прохожие, шедшие по другому берегу реки, собрались вокруг, присматриваясь и прислушиваясь с любопытством. Ренделл предъявил свой паспорт. Первый полицейский сделал все необходимые выписки. Затем Ренделла опять вежливо расспросили о случившемся, и он опять все подробно рассказывал. Относительно собственных занятий в Амстердаме он предпочел слишком не распространяться. Так, отдых, несколько визитов своим друзьям по бизнесу, а больше ничего. Считает ли он, будто имелись какие-то особые причины нападения на него? Нет, ничего подобного он не может даже представить. Кроме того, если не считать сбитых коленей, у него все в порядке. Спасибо, все нормально.

Полиция была удовлетворена, и первый полицейский захлопнул свой блокнот.

Тео стоял рядом с Ренделлом.

– Думаю, мистер Ренделл, – сказал он очень серьезно, что вы поедете со мной до самой гостиницы.

Тот, кисло улыбнувшись, ответил:

– Я тоже так думаю, что поеду.

Толпа зевак расступилась, когда Ренделл, держа “дипломат” у груди, сопровождаемый двумя полицейскими, поплелся за Тео к лимузину. Он забрался в машину, уселся на самом краешке заднего кресла, и Тео захлопнул дверь. Окно задней двери было опущено, и первый полицейский, по-дружески наклонился к Ренделлу.

– Wij vragen excuus, – сказал он. – Het spijt mij dat u verschrikt bent. Het… – Тут он прервался и потряс головой. – Извините, забылся и говорю по-голландски. Я хотел принести наши извинения за ваши неприятности. Просим прощения за испуг и беспокойство. Просто, какие-то сукины дети хотели вас ограбить. Им был нужен ваш портфель. Обыкновенное ворье.

Ренделл усмехнулся. Всего лишь портфель. Обыкновенное ворье.

Полицейский сказал еще следующее:

– Если мы их поймаем, то вызовем вас для опознания.

– Вы не поймаете их даже через миллион лет, – хотелось ответить Ренделлу, но вместо этого он сказал просто:

– Спасибо! Я вам очень благодарен.

Тео завел двигатель, а когда полицейский выпрямился, чтобы отойти в сторону, Ренделл глянул на его значок. На металлическом овальном поле была изображена книга, над которой, защищая ее, нависал меч. По краю значка шли слова: Vigilat ut quiescant. Ренделл догадался, что подпись значит: «Они следят, посему вы можете чувствовать себя в безопасности».

Меч защищал книгу.

Только вот при этом он знал, что в собственной безопасности он никогда не сможет быть уверенным.

До тех пор, пока книга должна будет храниться в секрете.