Текст книги "Михаил Ботвинник: жизнь и игра"

ПОРАЖЕНИЯ

Как правило, неудачи в партиях Ботвинника были результатом его плохой спортивной формы, порой излишней самоуверенности или, наконец, стремления соперника во чтобы то ни стало реабилитироваться в сражениях с ветераном и добиться реванша за предыдущие поражения. Но бывал и у чемпиона мира «великий миг неудачи», как метко назвал мастер А. Мацукевич непостижимые промахи или случаи удивительной «слепоты», которых не мог избежать ни один великий шахматист.

Ботвинник – Бронштейн

Москва, 1951

ЭНДШПИЛЬ

Общепризнанным было мастерство Ботвинника в конечной стадии шахматной партии. Здесь даже небольшое преимущество оказывалось для него достаточным, чтобы филигранной техникой довести встречу до победы. И столь же убедительным оказывалось порой его искусство спасения, на первый взгляд безнадежных позиций, как это было, например, в известных партиях с Эйве (Гронинген, 1946) или с Фишером (Варна, 1962) (см. ст. Защита). Здесь сказывалось многое, характерное для Ботвинника: и обширные знания в области теории и практики предшественников, и высокое аналитическое мастерство, и нахождение парадоксальных решений, и, наконец, приверженность к этюдному творчеству, которое позволяло находить такие тонкости в эндшпилях, которые нередко ускользали от размышлений противников.

Нередко Ботвинник после сложной борьбы в миттельшпиле переводил партию в «тихую» гавань эндшпиля, где выкристаллизовывалось «небольшое преимущество», достаточное для победы. Как это было в его знаменитой партии с Алехиным в «АВРО»-турнире. Примечательно признание его противника о ней: «Из 14 партий, которые я сыграл в этом турнире, только однажды я почувствовал, что мой партнер переиграл меня, – это была партия с Ботвинником в 7-м туре». Первая половина ее протекала относительно спокойно и уже к 22-му ходу партия перешла в эндшпиль с небольшим числом фигур, но с позиционным перевесом белых. Интересно проследить, как постепенно это преимущество белых возрастало. Приводим ее с отдельными комментариями победителя.

Ботвинник – Алехин

Амстердам, 1938

«Позиционный перевес белых в эндшпиле очевиден. Они безраздельно владеют вертикалью „с“, а по вертикали „е“ ладья черных не имеет возможности проявить активности. В трудной позиции Алехин находит лучшую возможность вытеснить ладью белых с седьмой горизонтали, но, как оказывается, ненадолго».

«Хотя у белых нет никакого материального перевеса и позиция пешек почти симметрична, из-за различия положения фигур черные находятся на грани цугцванга. Так, например, в случае

ладья белых с выгодой возвращается на поле с7. Черные вынуждены поэтому пойти на ослабление своей пешечной структуры, продвигая пешки «g» и «h», чтобы освободить короля от их защиты».

«Единственная возможность воспрепятствовать коню белых занять поле f4. Однако теперь пешка f4 будет постоянно нуждаться в защите. Ради того, чтобы зафиксировать эту ее слабость, белые отказываются от выигрыша пешки путем

«Здесь партия была отложена, и белые записали свой ход. Перед доигрыванием Алехин через посредника передал мне, что сдает партию, если записан ход

Я не стал обсуждать это предложение и передал своему партнеру, что если он полагает, что я записал неудачный ход, то ему вообще не следовало делать такое предложение, которое способно нарушить тайну записанного хода».

«Последняя надежда черных на ладейное окончание. Но их положение настолько неблагоприятно, что и без коней им не найти спасения».

В заключение итоговый комментарий Ботвинника к этой партии: «Один из тех эндшпилей, где нет красивых ходов и сложных расчетов; все ходы кажутся простыми, но нельзя исключить ни одного из них, ибо все они крепко между собой связаны. В этом и состоит их подлинная сила».

У Ботвинника не было «любимых» фигур, которыми бы он действовал особенно искусно в эндшпиле. Ему были подвластны все виды эндшпиля – от пешечного до ферзевого, и в каждом он находил нюансы, необходимые для победы или упорной защиты. Вот несколько примеров его высокого искусства в разыгрывании окончаний. Пешечный эндшпиль с М. Таймановым (1967), коневой – с П. Кересом (1948), слоновый «разноцвет» – с А. Котовым (1955), ладейный – с Найдорфом (1956), ферзевый – Н. Миневым (1954).

Тайманов – Ботвинник

Москва, 1967

Одно из исследований ладейного эндшпиля М. Ботвинника в журнале «Шахматы в СССР» (№ 7, 1949)

Ботвинник – Керес

Москва, 1948

В такой позиции партия была отложена после 41-го хода белых. Далее последовало:

Котов – Ботвинник

Москва, 1955

Ботвинник: «Вероятно, наиболее изящное в моей турнирной практике окончание с разноцветными слонами».

Ботвинник – Найдорф

Москва, 1956

Несмотря на лишнюю пешку, выигрыш для белых непрост, и он достигается лишь благодаря активной позиции их фигур.

В практике Ботвинника ладейные окончания встречаются часто, и игра его в них весьма поучительна. Одна из них – в 20-й партии матч-реванша с Талем продолжалась до 122 (!)-го хода и завершилась вничью. Притом на 95-м ходу Ботвинником была найдена красивая идея пата, которую однако столь же находчивый соперник тоже увидел и – избежал. Ботвинник проявлял интерес и к теории этого типа окончаний, свидетельством которого явилась пространная публикация его анализа «Ладейные концы с пешками „f“ и „h“ в журнале „Шахматы в СССР“ (1949, № 7 и 8). В ней были рассмотрены многочисленные позиции, как выигранные, так и ничейные, и сделаны выводы, ценные для теории эндшпиля и полезные для практичской игры.

И наконец, имеющий теоретическое значение пример ферзевого эндшпиля.

Ботвинник – Минев

Амстердам, 1954

ЭСТЕТИКА

Глубина стратегического плана, внезапность тактического удара, оригинальность комбинационной идеи, дальновидность расчета – эти и другие критерии характерны для целого ряда партий Ботвинника и составляют в совокупности эталон красоты в шахматах. Лучшие его произведения созданы в столкновениях с шахматистами экстра-класса – Капабланкой, Алехиным, Эйве, Смысловым, Талем, Петросяном, Портишем, Решевским, Бронштейном, Кересом, Найдорфом, Флором, Тартаковером и другими.

Размышляя над современной шахматной практикой, над шедеврами прошлого, Ботвинник приходит к выводам философского содержания о сущности шахматной игры. Его статья, опубликованная в 1960 году и представляющая послесловие к сборнику партий «Матч-реванш Смыслов – Ботвинник на первенство мира, Москва, 1958», уже своим заглавием предупреждала читателя о намерении Ботвинника затронуть острый и спорный вопрос: «Искусство ли шахматы?»

Письмо М. Ботвинника от 5.2.1980 с ответом на анкету о красоте шахмат для книги И. Линдера «Эстетика шахмат»

«Общепризнанно, – заявляет в ней Ботвинник, – что шахматы имеют три стороны: игры, науки и искусства. Но, разумеется, никто не утверждает, что шахматы являются наукой». Но так как в них можно (и нужно!) быть исследователем, то, несомненно, они имеют элемент науки. И далее он утверждал, что «принимая во внимание силу их эстетического воздействия, а также их популярность на земном шаре, мы вряд ли допустим ошибку, если будем считать шахматы искусством. Да, шахматы наших дней, пожалуй, являются одновременно и игрой, и искусством. Они, видимо, стали искусством тогда, когда появились и подлинные художники, и публика, способная ценить красоту шахмат. Необходимо, однако, помнить, что шахматы всегда бывают игрой (если отвлечься от композиции) и лишь изредка полноценным искусством, – слишком редко удается создать партию, подлинно ценную в художественном отношении... Но если этот мастер создал интересную партию, являющуюся произведением шахматного искусства, партия эта живет десятилетиями и доставляет шахматистам эстетическое наслаждение».

Своему «кредо» Ботвинник был верен до конца своих дней.

ТРЕНЕРЫ

В разные годы Ботвинник в целях более эффективной подготовки к соревнованиям привлекал к сотрудничеству с ним опытных тренеров и ряд первоклассных шахматистов в качестве спарринг-партнеров. Среди тренеров были Вячеслав Рагозин, Григорий Гольдберг, Илья Кан... Ряд тренировочных партий или мини-матчей он сыграл и с гроссмейстерами Юрием Авербахом, Давидом Бронштейном, Тиграном Петросяном. В дальнейшем, в 60–80-х годах, государственная поддержка оказывалась и другим претендентам для ответственных состязаний на высшем уровне в интересах сохранения шахматной короны в СССР. Постепенно число таких «помощников» все увеличивалось. В 1987 году Ботвинник недвусмысленно высказался по этому вопросу: «Чемпионы так же, как некогда короли, разъезжают с большой „свитой“; думаю, что пользы это приносит мало. Достаточно одного помощника, но зато хорошего. У меня таким был В. Рагозин. С ним я завоевал первенство мира».

И все же остается фактом, что именно с Ботвинника началась в стране тенденция, особенно ярко проявившаяся в 70–80-х годах, составления внушительных команд и «штабов» в период матчей на первенство мира.

ГОЛЬДБЕРГ Г.

ГОЛЬДБЕРГ Григорий Абрамович (29 июля 1908, Царское село, ныне г. Пушкин, – 1 декабря 1976, Москва), мастер, международный арбитр, педагог, журналист. Тренер, секундант М. Ботвинника в трех матчах на первенство мира (1957-60). Талантливый организатор шахматной жизни в СССР.

Григорий Гольдберг вручает президенту МОК лорду Килланину миниатюрные шахматы (ГЦОЛИФК, 1976)

«Гриша Гольдберг был высоким, стройным и длинноногим, – писал Ботвинник о своем друге, которого знал с 15 лет. – Глаза его как бы высверливали собеседника, лицо мужественное, а волосы разного цвета». Все, за что ни брался Гольдберг, давалось ему легко. Увлекся шахматами – стал мастером (1939), начал играть в настольный теннис – быстро достиг первого разряда. Задумал организовать при родном обществе «Труд» Всероссийскую детскую шахматную школу, и она стала кузницей талантов (1963). В ней начинали свой путь А. Карпов, Ю. Балашов, Н. Рашковский, Г. Тимощенко.

Через три года (1966) по его инициативе создается в Институте физкультуры (ГЦОЛИФК) шахматное отделение, специализирующееся на подготовке шахматистов и тренеров. Среди его первых выпускников были гроссмейстеры Балашов, Чехов, Ахшарумова, Зайцева... Много лет пестовавшееся им отделение стало успешно развивающей высшее шахматное образование и возглавляемой ныне Е. П. Линовицким кафедрой (одной из 42 кафедр) Российского государственного университета физической культуры. При этой кафедре имеется ныне аспирантура, магистратура и докторантура.

Как признался Ботвинник, впервые он почувствовал шахматную силу Гольдберга в 1932 году на чемпионате Ленинграда, одном из сильнейших в истории города. «Гольдберг дебют и середину игры разыгрывал своеобразно, в теории он не был силен, но плохих ходов не делал. Я чувствовал, что мой партнер нарушает общепринятые каноны, играет „неправильно“, но как бороться с этой манерой ведения шахматного боя – не знал! Отложили мы партию в объективно проигранной для меня позиции...»

При доигрывании Ботвиннику все же удалось спастись. Кстати, в том соревновании Ботвинник «отдал» соперникам только одно очко, сыграв вничью с Гольдбергом и Ильиным-Женевским и обыграв всех остальных. Гольдберг также выступил успешно, заняв 6-е место среди 12 участников.

А вот и упомянутая выше «боевая партия», как назвал ее П. А. Романовский, с примечаниями которого она помещена в первом томе издания «Шахматное творчество Ботвинника» (М., 1965). Фрагменты этих комментариев приводятся в скобках.

Гольдберг – Ботвинник

Ленинград, 1932

7-й чемпионат города

Четверть века спустя Ботвинник предложил мастеру Гольдбергу быть его секундантом во второй дуэли с Василием Смысловым (1957) и не пожалел об этом. «Во время матча я понял, где Гриша поистине силен как шахматный мастер. Он блестяще знал и анализировал эндшпиль. При анализе незаконченных партий в эндшпиле он оказал мне неоценимую поддержку» (Ботвинник).

Кроме практической помощи важную роль для Ботвинника играл и моральный дружеский «допинг» – жизнерадостность Гольдберга, умение вовремя «отпускать меткое словцо», способность разрядить напряжение и снять накопившуюся усталость. До последнего дня Гольдберг работал в Институте физкультуры, стараясь не думать о больном сердце...

Начиная с 1990 года студенты и преподаватели РГУФКа ежегодно проводят турниры – мемориалы Г. Гольдберга с нормой международного мастера, а иногда и гроссмейстера.

КАН И.

КАН Илья Абрамович (4 мая 1909, Самара – 12 декабря 1978, Москва), советский шахматист и тренер, секундант М. Ботвинника во время матча на первенство мира с В. Смысловым (1954).

Илья Кан

В 14 лет переехал в Москву, где и научился играть в шахматы. Его отец в молодости сыграл в сеансе вничью с Михаилом Чигориным и был в семье непререкаемым шахматным авторитетом. Во время первого Московского международного турнира 16-летний Илья, уже досконально изучивший самоучитель Э. Шифферса, был завсегдатаем залов гостиницы «Метрополь», где сражались корифеи шахмат. Он и представить себе не мог, что пройдет 10 лет, и на равных будет играть с казалось недосягаемыми Эм. Ласкером и Х. Р. Капабланкой.

В 1929 году, дебютировав в чемпионате СССР, И. Кан занял 3-е место. Вспоминая его первое выступление в отечественной элите, гроссмейстер В. Рагозин писал: «Двадцатилетний шахматист показал себя опытным турнирным бойцом. Причем уже тогда создалось неправильное мнение о стиле молодого мастера, сохранившееся и поныне. Кан всегда стремился к ясным и позиционно здоровым построениям. Это стремление и ввело в заблуждение критиков, отнесших Кана к разряду позиционных шахматистов. Между тем, во многих партиях Кана развязка весьма неожиданная, наступала после сложной тактической борьбы. Именно высокое тактическое искусство, умение в сложных ситуациях найти ключ к ним, выдвинуло молодого мастера в число ведущих советских шахматистов».

По всей видимости, долго не мог приспособиться к стилю игры Кана и лидер советских шахматистов Михаил Ботвинник, проиграв ему в 19 ходов на чемпионате СССР 1929 года в матче профсоюзных команд Москвы и Ленинграда и сделав роковую ошибку на 21-м ходу во 2-м Московском международном турнире. О второй из этих побед Кан писал: «Небезошибочная, но интересная партия, одна из самых трудных и напряженных в моей шахматной практике».

Кан – Ботвинник

Ленинград, 1930

На 2-м Московском международном турнире Кан поделил 6–7-е места с Григорием Левенфишем среди 20 участников и удостоился похвалы Эм. Ласкера. А через год настал черед Капабланки воскликнуть: «О, Кан! Молодец!», когда московский мастер выиграл у одного из его конкурентов – гроссмейстера С. Флора. На этом двухкруговом турнире Ботвинник дважды расквитался со своим «обидчиком» Каном.

Тридцать лет спустя шахматные дорожки друзей-соперников Кана и Ботвинника вновь пересеклись. На этот раз чемпион мира пригласил опытного аналитика Илью Кана быть тренером-секундантом в матче 1954 года против Василия Смыслова.

Кан был известным шахматным теоретиком и литератором, автором многих книг, составителем и редактором сборников партий и других шахматных материалов.

Соч.: Шахматное творчество Н. Д. Григорьева, 2 изд., М., 1954; Защита, М., 1960; Шахматные встречи, М., 1962; Шахматист Николай Рюмин, М., 1968; Шахматные баталии, М., 1970; Законы шахматных сражений, М., 1971; От дебюта к миттельшпилю, М., 1978.

РАГОЗИН В.

РАГОЗИН Вячеслав Васильевич (8 октября 1908, Петербург – 11 марта 1962, Москва), международный гроссмейстер (1950), многолетний тренер и секундант М. Ботвинника в период его борьбы за мировое первенство.

Вячеслав Рагозин

«Жизненный путь Славы, – пишет Ботвинник в своих воспоминаниях о друге и тренере, – был нелегким: после школы пошел на хлебозавод, там получил травму – кисть правой руки была повреждена. Потом не без труда закончил строительный институт – мешали шахматы, которым он отдавал свою душу...»

Именно в шахматах Вячеслав Рагозин нашел свое призвание. Он был участником более 60 турниров (в 17 из них занимал 1–2-е места!) и трех матчей, в том числе двух – за звание мастера и гроссмейстера. В первом из них (1930) Рагозин со счетом +6, – 4, =4 победил мастера А. Ильина-Женевского, а во втором (1946) со счетом +7, – 3, =2 – гроссмейстера И. Бондаревского. Лишь в матче с М. Ботвинником шестью годами ранее (см. Рагозин – Ботвинник матч, 1940) он потерпел неудачу, не выиграв из 12 партий ни одной и 7 сведя вничью...

12 раз играл Рагозин в чемпионатах СССР. Успешными были его выступления во 2-м и 3-м Московских международных турнирах (1935 и 1936), турнире памяти М. Чигорина (1947; 2-е место, опередив Кереса, Смыслова, Болеславского, Котова, Бондаревского и Глигорича), в матчах команды СССР против шахматистов США и Великобритании (1945-47; 6,5 из 8!). Наконец, Рагозин стал вторым в истории шахмат чемпионом мира по переписке, победив в первенстве 1955-59 годов.

Рассказывая о «тайнах» своей творческой лаборатории, Рагозин отмечал «любовь к самостоятельному анализу. Сотни позиций из дебюта, миттельшпиля и эндшпиля были проанализированы мной в первый период моего совершенствования. В практической же игре „ всегда был увлечен процессом борьбы, поисками оригинальных идей. Это мне приносило много радостей, но и подчас немало огорчений: из-за цейтнотов и утомления мне не всегда удавалось реализовать намеченные планы и идеи“.

Среди великолепных произведений шахматного искусства были его партии, выигранные у Эм. Ласкера, Р. Шпильмана, Г. Штальберга, М. Найдорфа, А. Лилиенталя, С. Решевского и др. Самой «любимой» его партией была победа над 2-м чемпионом мира. Вот ее окончание, где, как пишет Рагозин, «мне удалось бдительность Ласкера „обмануть“ благодаря оригинальной идее: ловля ладьи слоном».

Ласкер – Рагозин

Москва, 1936

Большое внимание уделял Рагозин разработке методов рациональной подготовки к шахматным боям. Его творческое содружество с М. Ботвинником в этом плане началось еще в середине 30-х годов. Так, готовясь ко 2-му Московскому международному турниру, они, живя в селе Зачеренье, недалеко от Луги, вместе занимались спортом, анализом, играли тренировочные партии. Одну из них, ярко раскрывающую самобытное дарование Рагозина, Ботвинник привел много лет спустя в своих воспоминаниях (1984).

Ботвинник – Рагозин

Зачеренье, 1936

Идея защиты – фигурная борьба, подготовка продвижения е6-е5 и другие планы игры в центре и на ферзевом фланге.

С 1947 года и в течение 15 лет Рагозин вел организационную работу в ФИДЕ, будучи ее вице-президентом; в тот же период (1946-62) он был главным редактором журнала «Шахматы в СССР».

Соч.: Избранные партии, М., 1964; Kandidatenturnir fur Schachweltmeistersschaft, Bled – Zagreb – Beograd, 1960 (соавт.).

Лит.: Васильев В., Дважды гроссмейстер, в его кн.: Шахматные силуэты, М., 1961; В. Рагозин (автор-сост. М. Юдович), М., 1984.

ГЛАВА 4
ПИСАТЕЛЬ И ЖУРНАЛИСТ

ЛИТЕРАТОР

Деятельность М. Ботвинника покоилась на «трех китах»: шахматах, науке и литературе. Ему недостаточно было наивысших спортивных достижений. Он чувствовал органическую потребность сопровождать каждый шаг к Олимпу открытым самовыражением: будь то комментирование партий или помещение анализов и статей в текущей прессе, проявление своей сопричастности ко всему, что есть важного в шахматах, что есть примечательного в национальной и международной шахматной жизни, что, наконец, способствует или мешает решению вопросов разыгрывания первенства мира! Таков был Ботвинник! Он не мог иначе жить и бороться!... И даже тогда, когда Ботвинник прекратил свои выступления на соревновательном поприще, мысль и перо его продолжали свою активную деятельность: статьи, очерки, эссе, интервью Ботвинника публиковались в русской и зарубежной прессе, а новые книги незамедлительно переводились и издавались во многих странах, свидетельствуя об интересе ко всему, что исходило от патриарха советских шахмат.

О том, что Ботвинник был в своих литературных выступлениях актуален, остроумен, затрагивал широкий круг проблем, легко убедиться, знакомясь с 4-м томом его «Аналитических и критических работ» (1987). Однако приведенными в нем статьями и эссе не исчерпывается деятельность Ботвинника как журналиста и писателя. В общей и специальной прессе было опубликовано еще немало материалов, дающих представление о личности 6-го чемпиона мира, его позиции по многим вопросам шахматного искусства. Так, в период «холодной войны» он выступил с пространной статьей «О международных шахматных связях» в журнале «Новости» (15 октября 1951), в которой ратовал за «оживление международной шахматной жизни, являющейся серьезным фактором в достижении взаимопонимания и культурного сближения народов». «Вместе с тем, – утверждал чемпион мира, – прочно налаженные международные связи необходимы шахматному искусству».

И сам Ботвинник много способствовал упрочению этих связей. В своих статьях и интервью он демонстрировал хорошее знакомство с шахматной жизнью многих стран и народов. Писал ли он предисловие к книге «Британские шахматы»(1983), где предсказал серьезный успех 17-летнему Найджелу Шорту, или давал интервью для «Мадьяр Шаккелет» (1981), в котором поздравил венгерских шахматистов с блестящими результатами на последних олимпиадах и рассказал о своих встречах с ведущими гроссмейстерами Сабо, Барца, Портишем, Лилиенталем. Посещал ли он Нидерланды или ФРГ – повсюду он проявлял дружелюбие к коллегам других стран, выражал добрые пожелания их народам в развитии шахматной культуры.

Нередко выступал Ботвинник в московских шахматных журналах «Шахматы в СССР» и «64 – Шахматное обозрение», на страницах общеполитических изданий – в журналах «Огонек» и «Наука и жизнь», в газетах «Правда», «Комсомольская правда», «Московский комсомолец», «Труд», «Советский спорт» и многих других, а также в газетах Сибири и Дальнего Востока, ряда советских республик, где ему доводилось выступать с сеансами и лекциями и где его публикации способствовали оживлению шахматной жизни.

Будучи членом комитета ФИДЕ, Ботвинник, естественно, уделял внимание самым различным проблемам, отмечая в одних случаях кризисные явления в этой международной организации, в других подчеркивая ее важность для развития шахмат в мире, для розыгрыша первенства мира. Не случайно он мягко рекомендовал ФИДЕ отнестись со всей ответственностью к выборам нового президента в 1978 году. При этом он заявил, что ни при каких обстоятельствах сам не собирается баллотироваться на этот пост. И не без юмора объяснил почему: «Разумеется, президент должен быть обаятельным, уметь устанавливать контакты, говорить на нескольких языках, нравиться дамам, быть ростом выше среднего и т. п. Это настолько очевидно, что не требует пояснений! Все три президента (с 1924 года по 1978 год) Александр Рюэб (Голландия), Фольке Рогард (Швеция) и Макс Эйве – полностью отвечали этим требованиям».

Весьма тонким было замечание Ботвинника по поводу лозунга ФИДЕ – «Шахматы вне политики»: «Однако в точном соблюдении этого лозунга можно усомниться, ибо шахматисты живут и действуют в мире, пронизанном политикой». Но при этом важно, утверждал Ботвинник, чтобы новый президент был «выше любых эгоистических национальных интересов», чтобы олимпиады и другие соревнования ФИДЕ способствовали прогрессу шахмат, а не расколу шахматного мира; главным же считал в деятельности ФИДЕ проведение матчей на мировое первенство.

В истории шахмат не было еще чемпиона, который бы столь четко и ясно определял мировую политику в шахматах, столь часто выступал в печати с выражением своей точки зрения по различным вопросам шахматной жизни. Собранные вместе статьи, интервью, эссе Ботвинника могут, по его остроумному замечанию, «служить „пособием“ по истории шахмат середины 20 века». В то же время они отлично иллюстрируют и самого чемпиона мира, его личность, его журналистский и литературный талант.

То же самое можно сказать и о нескольких десятках книг М. Ботвинника, увидевших свет на протяжении более века его спортивной и литературной деятельности.