Текст книги "Михаил Ботвинник: жизнь и игра"

ЗАЩИТА

Одна из примечательных черт творчества Ботвинника – стойкость в защите трудных позиций, мастерство анализа отложенных партий. Макс Эйве писал по случаю 70-летия советского чемпиона (1981): «Как аналитик Ботвинник до сих пор никем не превзойден, его анализ отложенных позиций всегда являет собой верх совершенства».

Впрочем, голландец испытал это на собственном опыте, когда в Гронингенском международном турнире (1946) Ботвинник свел с ним вничью отложенную позицию ладейного эндшпиля, казавшуюся всем совершенно безнадежной. Среди знаменитых партий, в которых Ботвинник неожиданно достигал победы или ничьей благодаря глубокому анализу отложенных позиций, следует назвать также партии Решевский – Ботвинник в матче США – СССР (1946), Сабо – Ботвинник (Будапешт, 1952), Ботвинник – Фишер (Варна, 1962).

Вот две из них, получившие особенно широкую известность. В партии Ботвинника с Эйве был разыгран ферзевый гамбит, и после напряженной борьбы, в ходе которой инициатива переходила из рук в руки, черным все же удалось перевести игру в благоприятный для себя эндшпиль. После 40 ходов она была отложена в проводимой ниже позиции. Перед нами окончание этой партии, игранной в Голландии, с комментариями Ботвинника.

Ботвинник – Эйве

Гроннинген, 1946

«В этом критическом положении белые должны были записать ход. Я считал, что партия проиграна, так как знал, что в аналогичной позиции Рубинштейн потерпел поражение от Эм. Ласкера (Петербург, 1914). Но когда я во время перерыва расставил шахматы для анализа, то заметил скрытую возможность. Нашел я ее далеко не сразу – мешало сознание того, что сам Рубинштейн не смог спасти эндшпиль».

После полуторачасового перерыва игра возобновилась.

«Боевая ничья! – писал Ботвинник, вспоминая о реакции в зале. – И полторы тысячи зрителей, которые следили за этой партией, на некоторое время онемели от изумления: ведь во время перерыва все уже поняли, что победа Эйве обеспечена».

Аналогичным было первое впечатление зрителей и комментаторов при откладывании партии Ботвинника с Фишером, игранной 16 лет спустя на Всемирной олимпиаде в Болгарии. Эта драматическая партия была первой и, как оказалось, единственной партией, сыгранной между тогдашними чемпионом мира и подававшим большие надежды, уже тогда популярным, 19-летним гроссмейстером Робертом Фишером. Накал страстей в этой встрече был столь велик, и желание каждой стороны добиться победы столь отчетливо выражено, что становится понятными и проявленные в ходе борьбы высокое мастерство обоих соперников и совершенные ошибки...

Поражает энергия и находчивость молодого американского шахматиста, сумевшего найти за доской эффектное опровержение дебютной новинки соперника. В то же время партия еще раз раскрыла исключительное мастерство Михаила Ботвинника в защите трудных позиций. Уже выбор дебюта, а в нем системы игры, разработанной гроссмейстерами В. Смысловым и В. Рагозиным, предвещал острую борьбу, в которой ни одна из сторон не искала компромисса.

После соревнования к этой партии не раз возвращались в своих анализах Ботвинник и Фишер. По поводу некоторых ходов и продолжений их примечания носили полемический характер. Некоторое представление о них дают приводимые фрагменты комментариев.

Ботвинник – Фишер

Варна, 1962

« Называя в комментариях к этой партии избранный им дебют «экспериментом», Фишер явно скромничает, ибо применял его еще против Дональда Бирна в 1956 году. По словам гроссмейстера Эдмара Медниса, «защита Грюнфельда была одним из видов фишеровского оружия против 1. d4». (Ботвинник).

«Вот и защита Смыслова, один из наиболее оригинальных фигурных методов борьбы с пешечным центром» (Ботвинник).

Один из ответственных моментов в партии. Для Ботвинника это была уже знакомая позиция, которую он анализировал еще зимой 1958 года, готовясь к матчу-реваншу со Смысловым. Фишер же играл, что называется, «с листа». После партии советский гроссмейстер Семен Фурман показал Ботвиннику, что играя 13...е6!, черные добивались уравнения. Фишер же считал, что этот ход не в духе варианта: «Черные должны заманить на себя центральные пешки белых, а затем воспользоваться их неустойчивым положением». И заманивание началось!

«Неожиданность меня потрясла. Я был крайне огорчен своим неудачным анализом» (Ботвинник).

Белые имеют достаточную компенсацию за пешку в виде двух слонов и вторгнувшегося в тыл соперника коня на с7.

Что же касается получающегося ладейного окончания, то за несколько последних ходов черные ухудшили положение своего короля, а это имеет весьма существенное значение» (Ботвинник).

«Хотя я и согласен, что черные могли выиграть, сохранив легкие фигуры и постепенно улучшая свою позицию, ход в партии также должен был привести к победе» (Фишер).

В этой позиции партия была отложена. Фишер записал наиболее сильный ход и, уверенный в победе, не уделил достаточное внимание домашнему анализу. Иначе отнесся к создавшемуся эндшпилю соперник. Как писал Ларри Эванс, «проведя бессонную ночь за анализом, Ботвинник находит изумительную защиту».

«Фишер старается без потери времени продвинуть пешки ферзевого фланга, но попадается в скрытую западню, которую я нашел под утро» (Ботвинник).

52. h5!

«Вся неожиданность этого хода состоит в том, что белые вместо того, чтобы выиграть пешку g6, временно жертвуют еще одну» (Ботвинник).

«Этот ход я просмотрел» (Фишер).

ЗНАМЕНИТЫЕ ПАРТИИ

Уже в начале спортивной карьеры Ботвинника шахматная общественность обратила внимание на исключительное дарование молодого ленинградского маэстро. В начале 30-х годов одна из его партий, сыгранных в 8-м чемпионате СССР с Всеволодом Раузером, обошла мировую печать. Она, по признанию гроссмейстера Флора, произвела сильное впечатление: «С этой партией я познакомился еще тогда, когда жил в Чехословакии. Энергия, мощь, тонкий и точный расчет, глубокая стратегия, фантазия привели меня в восторг».

Раузер – Ботвинник

Ленинград, 1933

Оригинальный маневр, нередко применявшийся Ботвинником в дебютных позициях и за белых (см., например, в ст. Атака партию Ботвинник – Портиш) с целью размена и быстрого, с выигрышем темпа, введения в игру ферзя.

Ход в партии позволяет Ботвиннику начать весьма сложную и трудную поддающуюся расчету игру в центре.

16...d5! 17. ed e4!

На долю черного ферзя приходятся в этой партии решающие маневры – сначала в виде челночных движений по диагонали d8-a5, а затем на королевском фланге по диагонали d8-h4.

Наиболее известной партией Ботвинника конечно же стала выигранная им в блестящем стиле у Х. Р. Капабланки в «АВРО»-турнире.

Ботвинник – Капабланка

Роттердам, 1938

«...Серьезный позиционный промах. Черные, очевидно, полагали, что белые не смогут в дальнейшем продвинуть пешку „е“, а на ферзевом фланге перевес черных скажется; Капабланка имел в виду маневр

после чего пешку а4 трудно защитить. Однако прорыв е3-е4 оказывается весьма действенным» (Ботвинник).

«Решение Капабланки имеет ясную историческую подоплеку: с понятием „скрытые динамические факторы“ 50-летний экс-чемпион мира еще не сталкивался, и его уникальная интуиция и богатый опыт дали сбой, не послав сигнала об опасности возникающей позиции» (Каспаров).

Только 29...h6! позволяло черным вести защиту (В. Голдин) и, как подтвердил компьютерный анализ, «предельно затрудняло путь к выигрышу» (Г. Каспаров).

Эта позиция стала классическим примером жертвы слона на тему отвлечения. Впрочем, она приводится не только в учебниках и сборниках красивейших комбинаций. 16 лет спустя Ботвинник, гуляя по Амстердаму во время Всемирной олимпиады, увидел ее в витрине кондитерского магазина красочно изображенной на большом торте...

Позиция после 33-го хода черных также стала предметом тщательных анализов, не раз публиковавшихся в советской и зарубежной прессе.

Дискутировались различные варианты. Во-первых, могли ли черные спастись, играя ферзем на d7, с8 или е8? Во-вторых, могли ли белые выиграть ходом 34. Фf7+!? Что касается первого вопроса, то гроссмейстер по переписке Георгий Попов (Болгария) в пространном анализе («Шахматна мисьл», 1989, № 11) показал, что при всех ходах черного ферзя они не могли спастись. А относительно второго вопроса вначале был дан утвердительный ответ, затем найдена ничья вечным шахом –

Наконец, советские аналитики обнаружили, что белые все же выигрывают и при шахе ферзем, если следующим ходом они сыграют 35. g3!, что позволит их королю избежать вечного шаха на поле h3.

«Многие годы после партии, – пишет Ботвинник, – я не понимал, почему кубинец, когда давал шахи белому королю, предпочитал держаться ферзем на полях с2, d3 и е4. Гениальный практик надеялся, что в цейтноте белые будут избегать размена ферзей и согласятся на вечный шах».

Среди других знаменитых партий Ботвинника назовем игранные им – на первой доске в радиоматче СССР – США (1945) с А. Денкером; на турнире в Монте-Карло (1968) с Л. Портишем (см. обе в ст. Атака), на Всемирной олимпиаде в Болгарии (1962) с Р. Фишером, две – с М. Эйве – в Гронингене (1946) (см. Защита) и в матч-турнире 1948.

КОМБИНАЦИИ

Тактическая зоркость – одна из граней таланта Ботвинника. В ряде его партий встречаются многоходовые комбинации, как, например, в партии с Капабланкой в «АВРО»-турнире (см. Знаменитые партии) или в партии с Портишем (1968), где десятиходовая жертвенная комбинация привела к полному разгрому позиции королевской рокировки противника и красивому мату (см. Атака).

Партия Ботвинника с С. Тартаковером была удостоена специального приза как красивейшая на международном турнире в Англии (1936). Она получила высокую оценку со стороны великого мастера комбинации Александра Алехина. Приводим ее с отдельными комментариями Ботвинника и Алехина.

Ботвинник – Тартаковер

Ноттингем, 1936

«Продолжение отнюдь не трудное, но производящее чрезвычайно сильное эстетическое впечатление, потому что последующие ходы принадлежат к числу так называемых „тихих“, то есть без шахов» (Алехин).

И еще одна комбинация, на этот раз не столь далеко рассчитанная, как названные выше, но тоже весьма эффектная.

Ботвинник – Александер

Радиоматч СССР – Великобритания, 1946

О роли комбинации в шахматной партии и в творчестве шахматиста М. Ботвинник не раз выступал в печати, давая определение шахматной игры как области искусства (см. Эстетика). Еще в 1939 году в журнале «Шахматы в СССР» он выступил с небольшой статьей «К вопросу об определении комбинации». И почти сорок лет спустя в 4-м томе «Аналитических и критических работ» (М., 1987) он продолжал настаивать на истинности своего определения: «Комбинация есть форсированный вариант с жертвой».

Многие шахматные авторитеты не согласились с этим определением. Обязательна ли для нее жертва? Почему только форсированный вариант? Являются ли комбинацией только сами жертвы или все последующие ходы, пусть нефорсированные, ведущие к изменению положения в пользу ее инициатора. И т. д. и т. п. Все эти и другие вопросы стали предметом дискуссии на страницах шахматной печати. По ним в конце 20 века не было единой точки зрения.

КОМПОЗИЦИЯ

Ботвинник всегда с повышенным интересом относился к шахматной композиции. А основным критерием оценки была ее близость к практической партии. Это привело его к публикации во многом ошибочной статьи «Сумбур в композиции» («Шахматы в СССР», 1936, № 3). В дальнейшем, правда, он признавал иногда и важность задачной композиции: «Хотя и задачи в известной степени независимы от практической игры, они, несомненно, способствуют популярности шахмат». В ряде последующих публикаций, преимущественно предисловиях к книгам советских композиторов, Ботвинник постоянно подчеркивал свою приверженность к этюдной композиции. Особенно восхищали его этюды композиторов Сергея Каминера (1908–1938), Марка Либуркина (1910–1953), Гии Надареишвили (1921–1992). Он писал, например, что «основа таланта Г. Надареишвили состоит в том, что он умеет яркие, остроумные идеи облачать в естественную, будничную форму, привычную для шахматиста-практика. В этом, быть может, и заключается и трудность, и прелесть его композиций» (1976). А в предисловии к книге этюдов Каминера и Либуркина (1981) он выразил надежду, что «читатели получат истинное эстетическое удовольствие от этих художественных композиций».

Аналитический склад ума и стремление докопаться до истины в эндшпиле – этой труднейшей части шахматной игры – приводили к тому, что Ботвинник находил в практической партии чисто этюдное продолжение, то есть единственный путь к победе или ничьей, достигаемый, как известно, в шахматной композиции. В отдельные годы Ботвинник на основе практики и сам составлял этюды, все они публиковались в шахматной прессе. Первый из них был сочинен еще в 1925 году и явился переработкой окончания его партии с ленинградским шахматистом 1-й категории Н. Лютовым. И в дальнейшем идеи его этюдов, как правило, были навеяны практической игрой. Всего с 1925 по 1958 год он составил 10 этюдов. Годы их публикации – 1925, 1939, 1941, 1944, 1945, 1949, и по два этюда в 1952 и 1958 годах. Вот три из них.

1939

И белые выигрывают, так как черная пешка а6 отнимает у своего короля поле, необходимое для сохранения оппозиции. В результате – черные теряют обе пешки «а».

1949

1952

(См. диаграмму)

Будучи сторонником этюдной композиции, Ботвинник исходил из того, что «эти произведения влияют на развитие эстетического вкуса шахматистов-практиков, комбинационного зрения и счетных способностей шахматиста».

Поэтому он не случайно в предисловии к книге Г. Надареишвили «Этюд глазами гроссмейстера» (Москва, 1982) отметил, что составление этюдов – одна из важных сфер шахматного творчества и что в этой связи книга «хорошо послужит пропаганде шахматного искусства». И среди более трехсот помещенных в ней знаменитых композиций мы видим девять (по три этюда С. Каминера, Л. Куббеля, Г. Надареишвили), подробно прокомментированных 6-м чемпионом мира.

МЕТОД ПОДГОТОВКИ К СОРЕВНОВАНИЯМ

Впервые разработан М. Ботвинником еще на заре его спортивной карьеры и сделался достоянием гласности в 1939 году, когда он опубликовал статью «О моих методах подготовки к соревнованиям. Турнирный режим». Этим выступлением чемпион СССР и признанный претендент на мировое первенство будто говорил всем, кто хотел достичь чего-то большего в шахматах: «Пожалуйста, друзья, берите и пользуйтесь. Все это проверено уже на практике и, кажется, принесло неплохие плоды». Методы сводились к следующему:

1. Прежде всего перед состязанием надо подумать о своем здоровье, ибо только при его хорошем состоянии можно рассчитывать на успех.

2. Ознакомиться с новыми интересными партиями, изучить партии будущих соперников.

3. Подготовить дебютные схемы, которые намерен применить в предстоящем состязании.

4. Проверить эти схемы в партиях с таким партнером, который будет держать их в секрете.

5. Избавиться от цейтнотной болезни.

6. Изучать эндшпиль, уделяя большое внимание этюдам.

7. Дней за пять до турнира прекратить занятия, дабы не потерять вкуса к шахматной игре.

8. Постоянно совершенствоваться в области шахматного анализа.

В заключение Ботвинник писал: «Каждый мастер должен подойти к этим правилам осторожно и применять их, считаясь со своими индивидуальными особенностями и привычками».

Предложенная система подготовки была научно продуманной, проверена самим Ботвинником на практике ряда крупных матчей и турниров второй половины 30-х годов. «Не следует думать, что я был первым, кто готовился к соревнованиям; иногда и на мне испытывали это оружие, – рассказывал Ботвинник. – Большим мастером подготовки был А. Алехин. С восхищением я читал его статью в сборнике партий матч-турнира в Нью-Йорке (1927) – там он рассказал, как готовился к матчу с Х. Р. Капабланкой. В мастерстве Алехина мне пришлось убедиться в 1936 году».

Всеобъемлющий метод подготовки, который был изложен выше, впервые не только разработал, но и эффективно применил М. М. Ботвинник в период непосредственной борьбы за корону шахматного короля. Именно в 40-е годы (1942-48) стали временем триумфа нового метода подготовки. Даже в годы войны, оказавшись в эвакуации на Урале и работая инженером, он продолжал анализировать (мастерство анализа было одной из главных черт его гения!) партии матч-турнира на звание абсолютного чемпиона СССР (1941) и готовить себя к шахматным битвам. «Чтобы не утратить искусство анализа, по вечерам (после работы), сидя на кровати и за столом, составленном из чемоданов (семья из 6 человек жила в одной маленькой комнате), – рассказывает Ботвинник, – анализировал партии матч-турнира. Работа продолжалась несколько месяцев. Когда в 1947 году книга была издана, стало ясно, что это был мой лучший аналитический труд.

После победы под Сталинградом началось восстановление советской шахматной жизни. Весной 1943 года был проведен двухкруговой турнир мастеров в Свердловске. Власти Перми, по моей просьбе (в соответствии с методом подготовки), предоставили возможность две недели за городом готовиться к турниру».

Итак из года в год, к каждому очередному матчу или турниру Ботвинник готовился всегда тщательно, продумывая все: начиная от анализа дебютных систем и изучения тех или иных особенностей соперника и кончая внешней обстановкой. Кто, кроме Ботвинника, мог бы, например, додуматься играть тренировочные партии с гроссмейстерами Вячеславым Рагозиным и Юрием Авербахом под аккомпанемент включенного на полную громкость радиоприемника и при этом просить первого из них беспрерывно в течение пяти часов окуривать его табачным дымом? После этого Ботвиннику не были страшны ни шум в зале, ни облака дыма, исходящие от заядлого курильщика Михаила Таля!..

Как известно, преуспел Ботвинник и в разработке дебютной теории. «В те годы, когда создавался и действовал метод подготовки, не было компьютеров, где можно хранить информацию. Вся моя справочная библиотека состояла из больших общих тетрадей и маленьких записных книжек. В общую тетрадь я вклеивал тексты начальной партии стадии (до 20-го хода) по тем дебютам, что меня интересовали, если там было что-либо новое. Все это было систематизировано по дебютам, а однотипные варианты я штриховал цветным карандашом. Поэтому ориентироваться в подобной библиотеке было легко.

При подготовке к соревнованиям материал для анализа уже был собран, и результаты анализа приобщались к тому, что было проанализировано ранее. И вся моя личная теория начал заносилась в маленькую запасную книжку, которая легко умещалась в кармане и путешествовала со мной на соревнования. Может быть, этот метод был более качественным, нежели общение с компьютером!»

Об эффективности подготовки Ботвинника в совокупности всех сторон его метода свидетельствовали с особой наглядностью игранные им матчи-реванши на первенство мира. Когда много лет спустя, во время лекции для зарубежных гостей Московского шахматного фестиваля (1982) Михаила Ботвинника спросили: «Вы были пятикратным чемпионом мира. Чем вы объясните это достижение?» Последовал такой ответ:

– Вероятно, я был неплохим практиком и вместе с тем хорошим исследователем. Поэтому, когда я выходил на старт нового состязания, я был не тем, кем меня рассчитывал увидеть противник. Некоторые мои шахматные качества оказывались для него неожиданными. Я играл иначе, чем прежде. Именно поэтому мне удалось выиграть два матча-реванша. Из проигрыша первого матча я черпал богатый материал для изучения и самого себя, и партнера. Партнер в матче-реванше оставался тем же, что и в первом единоборстве. А я представал иным. Вот почему я выигрывал реванш!»

Ботвинник вынужден был с сожалением признать, что некоторые компоненты его системы подготовки в конце 20 века потеряли популярность. «Думаю, что с появлением компьютеров рассмотренный метод подготовки несколько потускнел. Сейчас шахматное искусство переживает не лучшие времена. Но наступит день, когда все вернется на круги своя, и тогда этому методу снова воздадут должное».

Однако метод Ботвинника еще рано сдавать в архив. Он продолжает и ныне эффективно применяться в борьбе на высшем уровне. Это показал Г. Каспаров, который, как сказал Ботвинник, «пожалуй, из всех чемпионов мира, что были после меня, наилучшим образом овладел этим методом подготовки».

МИТТЕЛЬШПИЛЬ

Ботвинник рассматривал игру в середине партии в непрерывной связи с ее началом и окончанием. Этим объяснялась и глубина ряда его дебютных откровений, и искусство перевода партии в выгодный эндшпиль, который он разыгрывал в совершенстве. Но и в самом миттельшпиле был им продемонстрирован целый ряд новых стратегических идей и планов, в целом поднимающих уровень позиционной игры.

Перед нами партия Ботвинник – Керес, сыгранная в 20-м чемпионате СССР (Москва, 1952) и имевшая большое значение для распределения призовых мест. В ней Ботвинник движением в дебютной стадии пешек «f» и «е» образовал сильный центр, затем, сочетая господство в центре с гармоничным взаимодействием фигур, получил стратегически выигранную партию. Последовавший на 30-м ходу красивый тактический удар ознаменовал начало стремительной атаки, уже через 6 ходов приведшей к капитуляции соперника.

Ботвинник – Керес

Москва, 1952

20-й чемпионат СССР

Не имея возможности осветить все многообразие вклада Ботвинника в теорию и практику миттельшпиля, ограничимся еще двумя примерами, первый из которых характерен для его искусства овладения и эффективного использования слабого поля (в данном случае поля «с6»).

Ботвинник – Доннер

Амстердам, 1963

Интересна и нередко встречавшаяся в партиях Ботвинника стратегическая идея использования изолированных и сдвоенных пешек для овладения своими фигурами центральных полей.

Г. Каспаров в примечаниях к известной партии Ботвинник – Алехин (Амстердам, 1938) писал по поводу пешечной стратегии белых (см. партию в ст. Эндшпиль):

«Позиции с изолированными пешками всегда принадлежали к любимым Ботвинником. Благодаря его усилиям были обнаружены все возможности, которые присутствовали в таких позициях; шахматисты испытывали почти мистический страх, играя с изолированными пешками в центре. Этот страх был повсеместным еще со времени впечатляющих побед Стейница над Цукертортом и мощных логических аргументов 1-го чемпиона мира, выступавшего в дальнейшем против создания необязательных слабостей. Ботвинник стал первым, кто доказал, что активность фигур с давлением на центр очень часто более чем компенсирует незначительный дефект структуры пешек».

Это справедливо и в отношении сдвоенных пешек, умышленно, с той же целью создаваемых Ботвинником.

Ботвинник – Кан

Ленинград, 1939

11-й чемпионат СССР

По поводу сложившейся позиции Ботвинник писал: «Типичная позиция. На первый взгляд, у белых худшее пешечное расположение, а, следовательно, черные могут быть настроены оптимистично. Это было бы справедливо, если снять с доски все фигуры. Но их на доске еще очень много, и поэтому слабость поля d5 в лагере черных существенннее, чем дефект сдвоенных и изолированных пешек по линии „с“. Более того, наличие таких пешек даже выгодно белым. Когда для прочного захвата поля d5 они захотят продвинуть пешку е3 на е4, пешка с3 будет надежно охранять поле d4 от вторжения черных фигур. Выгодность подобного построения пешек мне удалось проверить на ряде партий».

Приведенные примеры свидетельствуют о глубоком проникновении Ботвинника в тайны позиционной борьбы, которая, по его словам, – «самое тонкое в шахматах. Материальные мишени (фигуры) создавать не требуется. А позиционные („дыры“, слабые поля, открытые линии, изолированные пешки и пр.) можно и нужно создавать».

Интересен в этой связи эпизод, рассказанный Талем о позиционном чутье Ботвинника, которое поражало даже шахматистов экстра-класса: «Создается впечатление, что к каждой позиции у него есть свой ключик. Вспоминаю, как я был потрясен нашим совместным разбором 9-й партии матча на первенство мира в 1960 году. В одном из вариантов защиты Каро-Канн я осуществил подготовленную дома интересную жертву фигуры, которая после 19 ходов привела к такой позиции.

По окончании партии (см. ее в статье «Матчи на первенство мира. Ботвинник – Таль, 1960») я продемонстрировал очень, как мне казалось, любопытные форсированные варианты. Михаил Моисеевич выслушал все это, по-моему, лишь из вежливости, а потом сказал: «Все это правильно. Я тоже сначала опасался жертвы фигуры, а потом пришел к выводу, что в этом случае мне нужно только разменять ладьи, а ферзей сохранить». Я был крайне удивлен таким «указанием». Оценка позиции показалась мне уж слишком абстрактной. Но позже, когда мы продолжали разбор этой позиции, я с ужасом начал убеждаться, что Ботвинник абсолютно прав. Если бы мне удалось разменять ферзей, пешки белых стали бы значительно сильнее коня противника, при наличии же у черных ферзя он вместе с конем создавал неприятные угрозы белому королю».

Но Ботвинник был большим мастером и тактических операций, требовавших острого комбинационного зрения и расчета конкретных вариантов. Поэтому наряду с глубиной оценки позиции Ботвинник часто демонстрировал и высокое мастерство «счетчика», и это подчеркнул также Таль, характеризуя его творчество: «Ботвинник насчитывает в своей коллекции большое количество партий, выигранных именно благодаря далекому и точному расчету». Представление о них дают и приводимые в настоящей главе статьи Атака, Защита, Комбинации, Эндшпиль и статьи 2-й главы о соревнованиях с участием Ботвинника.