Текст книги "Российские солдаты-мусульмане в германском плену в годы Первой мировой войны (1914–1920)"

«Джихад» и Османская империя

Важнейшей предпосылкой сотрудничества между Германией и Османской империей во время Первой мировой войны было совпадение их военных целей. Поиск надёжной опоры младотурками в условиях образования в Европе противоборствующих коалиций был связан с их экспансионистскими устремлениями. В предыдущей части исследования уже было отмечено, что, несмотря на прежние интенсивные взаимоотношения между двумя государствами, немецко-турецкий союз в Первой мировой войне был не совсем логичным, а скорее спонтанным решением. В турецком правительстве вплоть до 1914 г. не было единства мнений по поводу выбора союзного блока, хотя идея войны уже овладела им[59]59
  Шеремет В. И. Босфор. Россия и Турция в эпоху Первой мировой войны. По материалам русской военной разведки. М., 1995. C. 98.


[Закрыть]. Выше были упомянуты также события, ставшие основанием для нерешительности турецких властей в выборе внешнеполитических ориентиров в период образования в Европе противоборствующих коалиций.

В конце августа 1914 г., когда Турция фактически ещё занимала позицию «воинствующего нейтралитета», явно выжидая, как же будут развиваться военные события, кайзер Вильгельм требовал буквально следующего от немецких дипломатов: «Турция должна начинать. Его величество султан должен призвать мусульман в Азии, Индии, Египте, Африке к священной войне»[60]60
  Цит. по: Oberhaus, S.: «Zum wilden Aufstanden entflammen», S. 109.


[Закрыть].

В условиях, когда использование авторитета османского султана для воздействия на мусульманские массы становилось одним из приоритетных направлений немецкой восточной политики, Османская империя представляла собой огромную страну, включавшую в себя европейские и азиатские территории, населённые разными народами, среди некоторых из них распространились идеи сепаратизма. Султан Мехмет Решад V реальной власти в империи не имел. Он был фактически марионеткой в руках трёх министров, которые играли решающую роль в правительстве, и немецкая политика стремилась с максимальной для себя выгодой использовать их амбиции[61]61
  Müller, H.L.: Islam, Ǧihad («Heiliger Krieg») und Deutsches Reich, S. 173.


[Закрыть]. Правящий триумвират составляли военный министр Энвер-паша, министр внутренних дел Талаат-паша и морской министр Джемаль-паша – лидеры партии «Ittihat ve terakki» («Единение и прогресс»), находившиеся у власти после победы младотурецкой революции 1908 г. Младотурки, которым противостояли феодальные структуры, а также высший бюрократический аппарат, не оправдав надежды национальных и социальных ожиданий масс, могли рассчитывать только на армию и искать поддержку иностранных держав[62]62
  Brauns, N.: Die deutsch-türkischen Beziehungen, S. 109–110; Mühlmann, C.: Deutschland und die Türkei 1913–1914. Die Berufung der deutschen Militärmission nach der Türkei 1913, das deutsch-türkische Bündnis 1914 und der Eintritt der Türkei in den Weltkrieg (Politische Wissenschaft, Heft 7). Berlin 1929, S. 35–36.


[Закрыть]. Сомнения младотурок по поводу Германии были вполне оправданны: несмотря на интенсивное муссирование высказывания Вильгельма II о его дружеских чувствах к султану и 300 млн мусульман, немцы не прилагали реальных усилий для защиты турецких интересов. В правящем триумвирате лишь Энвер-паша видел в Германии реальную внешнеполитическую опору, выступая при этом против союза с Антантой и остальных членов правящего триумвирата[63]63
  Oberhaus S.: «Zum wilden Aufstanden entflammen», S. 40.


[Закрыть]. Внешнеполитические интересы младотурок были обрамлены двумя конкурирующими идеологиями: панисламизмом и тюркизмом (пантюркизмом).

Младотурецкие правители сначала были решительными сторонниками «османизации» населения империи[64]64
  Алиев Г. З. Турция в период правления младотурок. М., 1972. С. 248.


[Закрыть]. Но когда стало очевидно, что планы по «османизации» многонациональной империи не будут иметь никакого успеха[65]65
  Подробнее об этом см.: Фадеева И. Л. Официальные доктрины в идеологии и политике Османской империи (османизм – панисламизм) XIX – начало XX. М., 1985.


[Закрыть], политика младотурок всё более склонялась к «исламизации», которая могла иметь положительный результат. В панисламизме, ставшем официальной идеологией и обоснованием политического курса османского правительства ещё в эпоху правления султана Абдул-Хамида II[66]66
  Там же. С. 135.


[Закрыть], младотурки видели панацею, которая позволит им укрепить и сплотить Османскую империю, а также поднять её «престиж» среди мусульманского населения других государств в качестве исламского халифата. Эти идеи нашли своё отражение ещё в 1908 г. на страницах турецких журналов. Журналы издавались на османском тюркском языке, что, естественно, заметно сузило круг читателей в арабских странах, в Индии и Персии, журналы были более популярны среди тюркских народов России[67]67
  Adam, V.: Rußlandmuslime in Istanbul am Vorabend des Ersten Weltkrieges. Die Berichterstattung osmanischer Periodika über Rußland und Zentralasien. Frankfurt am Main; Berlin; Bern; Bruxelles; New York; Oxford; Wien 2002, S. 88. Серьёзная и очень содержательная работа Фолькера Адама, к сожалению, остаётся пока ещё не замеченной отечественными исследователями.


[Закрыть]. Идеи панисламизма приобрели ещё большее значение в османской политике в результате Балканских войн 1912 и 1913 гг., в связи с необходимостью сплотить сильно ослабленную империю и вернуть потерянные территории.

Активное участие в пропаганде этих идей принимали представители российских тюрко-мусульманских эмигрантов, прибывших в Турцию в поисках поддержки и возможностей для более свободной политической деятельности, в то время как в России в период реакции резко ограничивались демократические права и свободы, завоёванные в годы революции 1905–1907 гг. Габдеррашид Ибрагим, например, основал и стал главным редактором татарского эмигрантского журнала «Islam dünyasɪ» («Мир ислама»), который начал издаваться в 1913 г.[68]68
  Ibid., S. 79–84.


[Закрыть] В 1914 г. вышел первый номер журнала «Islam Mecmuasɪ» («Исламский журнал»), поддерживавшего тесные контакты с российской татарской прессой. Его главным редактором являлся профессор Стамбульского университета, выходец из Казани Халим Сабит (Абдулхалим Сабитов)[69]69
  Ibid., S. 84–88.


[Закрыть].

Вместе с тем в Османской империи ещё с XIX в. складывались предпосылки для формирования и распространения тюркизма. Страна искала пути и способы духовного объединения всего населения государства, воспитания в них сознания и чувства общего гражданства, спасения распадающейся империи. Идеи тюркского братства и мечты о культурной модернизации, европеизации тюркского мира выражали многие писатели, учёные, журналисты, например, Али Суави, Неджиб Асим, Ибрагим Шинаси, Зия Гёкалп, Умар Сейфеддин, Мехмет Эмин Юрдакюль, Текин Альп и др.[70]70
  Червонная С. М., Гилязов И. А., Горошков И. П. Тюркизм и пантюркизм в оригинальных источниках и в мировой историографии: исходные смыслы и цели, парадоксы и интерпретации, тенденции развития. М., 2003. С. 104.


[Закрыть] Причём сначала тюркизм ограничивал поле действия этой идеологии территорией Османской империи и по-настоящему интерес к тюркскому миру за пределами в Турции начинает расти лишь в нач. ХХ в.[71]71
  Там же. С. 105.


[Закрыть] Следует особо отметить немаловажное значение в формировании тюркизма в Османской империи влияния тюркских народов России, представители национальной интеллигенции которых, не по своей воле эмигрировавшие в Турцию на протяжении десятилетия, предшествующего Первой мировой войне, проявили большую активность в распространении в стране идей тюркизма. Наиболее известные из них, такие как Исмаил Гаспринский[72]72
  Исмаил Гаспринский (Гаспралы) – общественный деятель, публицист и политик. Родился в Крыму в семье дворянина-прапорщика. В 1871 г. уехал в Париж, учился в Сорбонне. С апреля 1883 г. – редактор-издатель газеты «Тарджеман» («Переводчик») в Бахчисарае, первой мусульманской газеты в европейской части России. Выдвинул идею культурного и национального единства всех тюркских народов России на основе «единства языка, мысли и действий». О его деятельности см.: Ганкевич В. Ю. Н?????????????????????????.????????????????????????????????????????????? (1851?1914).??????????? 2000; а службе правде и просвещению. Краткий биографический очерк Исмаила Гаспринского (1851–1914). Симферополь, 2000; Ганкевич В. Ю., Шендрикова С. П. Исмаил Гаспринский и возникновение либерально-мусульманского политического движения. Симферополь, 2008; Гаспринский Исмаил: историко-документальный сборник / сост. С. Рахимов. Казань, 2006; Devlet, N.: Ismail Bey Gaspirali. Ankara 1988; Lazzerini, E. J.: Ismail Bey Gasprinskii (Gaspirali): the Discourse of Modernism and the Russians, in: Tatars of the Crimea. Their Struggle. Durham-London 1988.


[Закрыть], Юсуф Акчура[73]73
  Юсуф Акчура – политический и общественный деятель, журналист, первый татарский политолог, социолог и политический историк, происходил из рода татарских суконных королей Акчуриных. Их семья в 1883 г. переехала в Стамбул. Во время обучения в военной школе Юсуф активно участвовал в младотурецком движении. Подробнее о нём см.: Мухаметдинов Р. Ф. Зарождение и эволюция тюркизма (Из истории политической мысли и идеологии тюркских народов; Османская и Российская империи, Турция, СССР, СНГ 70-е гг. XIX в. – 90-е гг. ХХ в.). Казань, 1996; Хабутдинов А. Ю. Формирование нации и основные направления развития татарского общества в конце XVIII – начале XX веков, Казань, 2001; Jorjon F. Törek milletçelege tamirlari. Yosif Aqçura (1876–1935). Kazan 2003. Georgeon, F.: Des Ottomans aux Turcs: Naissance ďune nation. Istanbul 1995.


[Закрыть], Ахмед Агаоглы[74]74
  Ахмед Агаев (Агаоглы) – известный азербайджанский государственный деятель и журналист, получивший образование в Санкт-Петербурге и Париже. Вернувшись из Парижа в Россию, он посвятил себя журналистике. Гонения на свободную печать в России и надежды, связанные с младотурецким движением и революцией 1908 г., заставили его эмигрировать в Турцию. В Стамбуле он получил место инспектора просвещения.


[Закрыть] вступили в партию младотурок и других национальных организаций и кружков[75]75
  Червонная С. М., Гилязов И. А., Горошков И. П. Тюркизм и пантюркизм… С. 111.


[Закрыть].

Активно развивал идею тюркизма журнал «Türk yurdu» («Тюркский дом»), который издавался в Стамбуле Юсуфом Акчурой с 1911 г. и издания, выходившие в качестве приложения к «Türk yurdu» – «Halka doǧru» («К народу»), «Türk süzü» («Тюркское слово»)[76]76
  Там же. – С. 118.


[Закрыть]. Как пишет турецкий историк Кемаль Карпат, под влиянием Балканских войн и общей обстановки напряжённости на Балканах и на Ближнем Востоке значительная часть османской бюрократии и некоторые представители общественно-политической мысли стали отождествлять старый османизм и «новый» тюркизм; османская государственность в 1913–1914 гг. стала идентифицироваться с господством турецкой нации[77]77
  Цит по: Шеремет В. И. Босфор… С. 94.


[Закрыть].

Популярность в Турции приобрёл и туранизм – идея политического, культурного и этнического единства всех тюркоязычных народов, к которым присоединяют также венгров, эстонцев и финнов[78]78
  Подробнее об этом см.: Гилязов И. А. Пантюркизм, пантуранизм и Германия // Этнографическое обозрение. 1996. № 2. С. 92–103; Мухаметдинов Р. Ф. Зарождение и эволюция тюркизма…; Червонная С. М. Пантюркизм и панисламизм в Российской истории // Отечественные записки. 2003. № 5 (14). С. 152–165; Landau, J. M. : Pan-Turkism in Turkey. A Study from Irredentism to Cooperation. London 1995.


[Закрыть]. Понятие «туран» входило даже в школьные учебники, например, в 1914 г. был опубликован учебник «Книга о Туране», автором которого был известный тюрколог Мехмет Фуад Кёпрюлю[79]79
  Червонная С. М., Гилязов И. А., Горошков И. П. Тюркизм и пантюркизм… С. 109.


[Закрыть].

Начало Первой мировой войны и союз с австро-германским блоком открыли перед амбициозным турецким правительством, казалось бы, хорошие перспективы для расширения османской власти. Идеи панисламизма, тюркизма или даже туранизма получили непосредственно практическое значение для турецкой политики. Защита идеи исламского единства предоставляла возможность обращаться ко всем мусульманам, выступая от имени халифата, поддержка пантюркистских или туранистских идей содействовала развитию отношений с другими тюркскими народами за границами Турции, прежде всего, с российскими тюрками. В то же время младотурки не могли полностью отказаться и от османизма – попыток унификации различий между национальными группами населения Османской империи[80]80
  Там же. С. 123.


[Закрыть].

Интересам Германии больше соответствовала «азиатизация» внешней политики Турции, и она стремилась отвлечь младотурок от балканских проблем, привлекая их внимание, прежде всего, к сопредельным территориям в Закавказье, а кроме них – к подвластным Стамбулу курдским и армянским землям, находящимся в состоянии перманентного антитурецкого движения[81]81
  Шеремет В. И. Босфор… С. 87.


[Закрыть]. Активизация сторонников тюркизма в Османской империи в нач. ХХ в. и довольно широкая популярность в общественных кругах страны их идеи объединения под крылом Турции всех тюркских народов была, бесспорно, напрямую связана с осуществлявшейся ею внешней политикой – младотурки видели в этой идее исторический шанс для спасения и укрепления государства. Однако союз с Германией и кампания «джихада» вынудили турецкое правительство формально «преобразовать» вызовы, обращённые, прежде всего, к населению тюркских регионов, стремясь сочетать пантюркистские взгляды с панисламизмом.

Хотя идеи пантюркизма получили распространение в Османской империи, но далеко не всеми гражданами они поддерживались. Пресса, переписка дипломатов и сотрудников военного атташата России в Стамбуле сообщали о политических репрессиях открытых противников младотурков, о выступлениях неподцензурной печати против внутренней и внешней политики их лидеров[82]82
  Шеремет В. И. Босфор… С. 95.


[Закрыть]. Атташе России в Стамбуле генерал-майор М. Леонтьев, например, сообщал в 1914 г. о расправах с несогласными с генеральной линией партии «Единение и прогресс», направленной на усиление армии в политической жизни страны и воссоединение «балканских османских» земель[83]83
  Там же.


[Закрыть]. Голос оппозиции младотурками не воспринимался, они готовились решать проблемы вооружённым путём. Когда началась Первая мировая война, турецкое правительство объявило о своём нейтралитете, хотя в первые дни военных действий заключило секретное соглашение о военном союзе с Германией[84]84
  Ситуация вокруг заключения договора и все сопровождавшие её подковёрные игры детально представлены С. Оберхаусом: Oberhaus, S.: «Zum wilden Aufstanden entflammen», S. 106–115. Текст соглашения был составлен на французском языке, с германской стороны текст подписал посол Х. фон Вангенхайм, с турецкой – Саид Халим. Важно отметить, что согласно пункта 4 договора Германия брала на себя обязательство «в случае угрозы территории Османской империи защищать её при помощи оружия». Текст договора опубликован: Mühlmann, C.: Deutschland und die Türkei 1913–1914, S. 94–95.


[Закрыть]. 10 августа немецким крейсерам «Гёбен» и «Бреслау» разрешили войти в Дарданеллы (эти крейсеры были вскоре переданы Турции и стали именоваться «Султан Селим» и «Медилли»), а 25 октября, по указанию Энвера-паши, и в Чёрное море. Вместе с турецкими кораблями они вскоре подвергли бомбардировке порты Одессы и Севастополя. Так Османская империя официально вступила в Первую мировую войну[85]85
  Довольно ярко и подробно описана атмосфера вступления Османской империи в Первую мировую войну Ульрихом Трампенером и Петером Хопкирком: Trumpener, U.: Germany and the Ottoman Empire 1914–1918. Princeton 1968; Ders.: Turkey’s Entry into World War I: An Assessment of Responsibilities, in: Journal of Modern History, 34 (1962), S. 369–380; Hopkirk, P.: Östlich von Konstantinopel, S. 76–88.


[Закрыть].

11 ноября 1914 г. султан Мехмет Решад V обратился с воззванием к «моей армии и моему флоту», призвав их защитить страну от неожиданного нападения врага, обвинив в вероломстве в первую очередь Россию, которую затем поддержали её союзники – Англия и Франция. Согласно воззванию, только «из-за этих преступлений, последовавших одно за другим и позволяющих явственно увидеть враждебность ненавистных преступников, мы были вынуждены прервать мир, к которому мы издавна стремились и призвать к оружию, чтобы защитить наши легитимные интересы в полном согласии с Германией и Австро-Венгрией». Султан подчеркнул в обращении, что «с помощью величайшего джихада, в авангарде которого мы выступаем, мы поставим конец всем нападениям и вмешательствам, задевающим честь нашего халифата и права нашего султаната, и они никогда более не повторятся!». В призыве говорилось: «Нападайте на врага как львы, потому что существование и жизнь нашей державы, как и существование 300 млн мусульман, которых на основании правовых норм мы призвали к величайшему джихаду, зависит от вашей победы». В тексте обращения ни разу не употребляется выражение «неверные», и султан не призывает к борьбе против христиан. И в заключении довольно-таки объёмного воззвания подчёркивается, что Османская империя, ведущая справедливую борьбу против врагов ислама, опирается на всемерную поддержку своих союзников – Германии и Австро-Венгрии: «Я уверен, что мы закончим этот джихад как авторитетная и мощная держава, исправившая ошибки предшественников. И не забывайте, что, взяв в руки оружие в настоящей войне, вы являетесь товарищами двух армий, с которыми мы боремся вместе и которые являются самыми мужественными, самыми лучшими и самыми сильными армиями в мире»[86]86
  Текст воззвания султана Мехмета Решада V опубликован: Hagen, G.: Die Türkei im Ersten Weltkrieg, S. 55–58.


[Закрыть].

«Джихад» в общем понимании означает борьбу в защиту и за распространение ислама, хотя дословно это понятие переводится как «напряжённое стремление к достижению цели», причём не имеет никакого милитаристского, тем более агрессивного смысла. И всё же в своём «классическом» значении это понятие употребляется как «борьба против неверных» вне мусульманского мира в так называемых «областях военных действий» («дар аль-харб») или как «борьба против отступников». Разрешёнными считаются при ведении «джихада» как наступательные войны, которые должны способствовать распространению ислама, а также чисто оборонительные войны с целью сохранения «исламского мира, исламских областей» («дар аль-ислам»). Собственно говоря, мусульмане не должны вести иных войн кроме «джихада», а вооружённое противостояние внутри мусульманского сообщества вообще не соответствует канонам религии. Если же вести речь о «священной войне против неверных» как об одном из основных предписаний ислама, то следует учитывать, что в данном случае речь может идти не об индивидуальной («фарз ‘айн»), а коллективной («фарз кифайа») обязанности, которая

к тому же должна быть воспринята достаточно большим числом мусульман[87]87
  Peters, R. : Islam and Colonialism. The Doctrin of Jihad in Modern History. Amsterdam 1979, S. 10–12.


[Закрыть].

Итак, османский султан-халиф призвал всех мусульман к «джихаду» в защиту халифата от христианского наступления. При этом следовало подчеркнуть особый характер этого «джихада», направленного не против всех неверных, а только против группы держав, а именно – Англии, Франции и России. Почти сразу после вступления Турции в войну, к концу октября 1914 г., т. е. ещё до объявления султаном «священной войны», религиозный деятель из ближайшего окружения Энвера-паши шейх Салих Шариф ат-Туниси написал меморандум «Haqiqat Al-Dschihad» («Правда о джихаде») в качестве обоснования предстоящего объявления «джихада»[88]88
  Schwanitz W. G.: Djihad «Made in Germany»: Der Streit um den Heiligen Krieg 1914–1915 // Sozial. Geschichte, 18 (2003) 2, S.13.


[Закрыть]. Немецкое общество исламоведения опубликовало этот меморандум в феврале 1915 г. в виде брошюры в переводе на немецкий язык с предисловием М. Хартманна[89]89
  Schaich Salih Aschscharif Attunisi : Die Wahrheit über den Glaubenskrieg. Aus dem Arabischen übersetzt von Karl E. Schabinger. Berlin 1915.


[Закрыть]. Ат-Туниси разъяснял учение о «джихаде» как антиколониальное. Врагами ислама являются не все немусульмане, указывал он, а только те, кто борется против ислама.

При провозглашении «джихада» население должно было видеть, что германский кайзер, неоднократно заявлявший о том, что он является сторонником целостности Османской империи и защитником ислама, не забывает своих обещаний, и убедиться, что все мусульмане мира встанут на защиту ислама от христианского натиска.

14 ноября 1914 г. в Стамбуле был инсценирован небольшой «спектакль» с участием переводчика при германском посольстве в Стамбуле К.-Э. Шабингера и 14 темнокожих военнопленных, специально привезённых в Турцию к провозглашению «священной войны». Судя по воспоминаниям самого Шабингера, мусульманские участники мероприятия были подобраны с поистине немецкой педантичностью[90]90
  Подготовительная стадия и само объявление «священной войны» подробно описаны в позднейших воспоминаниях К.-Э. Шабингера: Schabinger, K. E.: Weltgeschichtliche Mosaiksplitter, S. 102–109.


[Закрыть]. В конце октября 1914 г. его пригласили в МИД и поставили перед ним задачу: отправиться в лагерь военнопленных Зенне под Падерборном и лично привезти представителей колониальных армий Антанты в Стамбул для участия в объявлении «джихада». Список 14 военнопленных был передан ему в министерстве, правда не совсем ясно, по какому принципу производился отбор. Можно только предполагать, что в таких условиях на первый план выходила экзотическая внешность военнопленных, либо учитывалось то, что германский дипломат лишь недавно возвратился из Марокко, поэтому в основном в список попали выходцы из этой страны и соседних североафриканских государств. 30 октября Шабингер, находясь в лагере Зенне, встретился с военнопленными. 1 ноября после бесед с ними он представил свои суждения о предстоящем мероприятии канцлеру фон Беттман-Хольвегу. Одно лишь это показывает, насколько большое значение придавала германская сторона объявлению «священной войны» и показной легитимизации. Итого Шабингер взял с собой 7 тунисцев, 5 марокканцев и 2 алжирцев: любопытно, что перед самым отправлением этой «пёстрой» компании представитель МИД Отто фон Везендонк, как вспоминал Шабингер, посоветовал ему не слишком афишировать миссию, а выдавать своих попутчиков за труппу бродячего цирка, высланного из Германии. Случайно оказавшийся в поезде лейтенант Э. Штерн по просьбе Шабингера превратился в «директора цирка»[91]91
  Schabinger, K. E.: Weltgeschichtliche Mosaiksplitter, S. 106.


[Закрыть].

«Джихад» в смысле войны правоверных в союзе с неверными против неверных не мог считаться легитимным даже после объявления его самим султаном. Поэтому была составлена фетва – решение высшего духовного лица о соответствии этого действия Корану и шариату. По воспоминаниям очевидцев, шейх-уль-ислам[92]92
  Шейх-уль-ислам – в Османской империи высший религиозный авторитет у мусульман-суннитов, второй по рангу после великого визиря сановник государства.


[Закрыть] прочёл фетву из 5 частей в мечети «Фатиха» в Стамбуле[93]93
  Текст фетвы опубликован, например, в книге С. Оберхауса: Oberhaus, S.: «Zum wilden Aufstanden entflammen», S. 278–279.


[Закрыть].

Каждая из частей фетвы начиналась вопросом, на который давался конкретный ответ. Примечательно, что в фетве в отношении султана использовалось не слово «халиф», а выражение «падишах ислама». Это косвенно подтверждает факт, что не все мусульмане даже в самой Османской империи признавали султана в качестве духовного лидера всех мусульман мира – халифа (слово «халиф» или «калиф», строго говоря, означает «последователь» пророка). В воззвании мусульмане всего мира призывались к «священной войне» – «джихаду», против тех государств, которые напали на исламские страны. Конкретно в качестве врагов ислама были названы: Англия, Франция, Россия, Сербия, Черногория и «их союзники». Германия и Австро-Венгрия, напротив, были отмечены в качестве держав, которые «поддерживают благородное мусульманское правление». Следует обратить внимание и на то, что в фетве не была объявлена война против всех христиан, и в тексте вообще не встречается слово «неверные» (так же как и в воззвании султана от 11 ноября). Это совершенно понятно, иначе было бы трудно в доходчивой форме объяснять мусульманскому населению, за какие «заслуги» одни страны признаются «врагами», а другие – «союзниками», поскольку хорошо известно, что по большому счёту все перечисленные государства в военно-политическом противостоянии друг другу придерживались только своих корыстных, колониальных интересов.

«Священная война» была провозглашена обязанностью всех без исключения мусульман, и правоверные, находящиеся под господством Англии, Франции и России, согласно фетве, ни в коем случае не должны были поддерживать военные действия своих стран против Германии и Австро-Венгрии.

После зачтения фетвы султан Мехмет Решад V и военный министр Энвер-паша обратились к народу с призывом к «джихаду». Затем по городу к Военному министерству, далее к германскому посольству двинулась процессия[94]94
  Hagen, G.: Die Türkei im Ersten Weltkrieg, S. 4.


[Закрыть]. На балконе здания посольства находились посол Германской империи фон Вангенхайм и переводчик Шабингер с привезёнными из Берлина чернокожими пленными[95]95
  Snouck Hurgronje, C.: The Holy War «Made in Germany». New York; London 1915, in: Ders. Verspreide Geschriften. Bonn, Leipzig, 1923. Bd. III. S. 273–274.


[Закрыть]. После того как фон Вангенхайм произнёс речь, выступил один из пленных, заранее подготовленный к этому событию[96]96
  Hagen, G.: Die Türkei im Ersten Weltkrieg., S. 4.


[Закрыть]. Как вспоминал Шабингер, он суфлировал остальным пленным, стоявшим перед ним, и те вместе громко повторяли за ним: «Да здравствует султан-халиф!»[97]97
  Schabinger, K. E.: Weltgeschichtliche Mosaiksplitter, S. 107.


[Закрыть].

Посол Х. фон Вангенхайм в восторженных тонах описывал эту акцию в своей телеграмме, направленной в МИД: «Я принял участников шествия, стоя на балконе, с которого до этого выступили известный руководитель комитета доктор Назым, а затем от моего имени доктор Вебер. Неслыханный энтузиазм! Нескончаемые здравицы в адрес его величества кайзера и Германии! Наконец выступил один из французских военнопленных в униформе, что вновь вызвало ликование […] Народ, без сомнения, был фанатизирован и вышел из своего флегматичного состояния»[98]98
  Цит. по: Oberhaus, S.: «Zum wilden Aufstanden entflammen», S. 111.


[Закрыть].

Данной инсценировкой началась германо-турецкая акция «джихада», далеко не религиозные цели которой были обрамлены религией. Это мероприятие, конечно, было исключительно важно для её организаторов[99]99
  Можно полагать, что не все немецкие участники «инсценировки» были воодушевлены и вдохновлены идеями «священной» войны: даже Карл-Эмиль Шабингер, непосредственно отвечавший за «антураж» мероприятия, впоследствии вспоминал, что после шествия он вернулся в свой отель и предпочёл остаться там, так как он «достаточно уже насмотрелся этой священной войны». К тому же он выразил свой скепсис довольно отчётливо: «во всяком случае я ни в то время, ни позже не ожидал слишком многого от священной войны» (Schabinger, K. E.: Weltgeschichtliche Mosaiksplitter, S. 108). Стоит учесть, однако, что воспоминания Шабингера писались много лет спустя после окончания Первой мировой войны, так что подобная «прозорливость» задним числом вполне может оказаться показной.


[Закрыть], однако вряд ли она может являться свидетельством всеобщей и единодушной поддержки «джихада» населением Османской империи и мусульманами остальных стран. Тем более некоторые наблюдатели отмечали, что демонстрация была организована полицией, а её участникам платили деньги[100]100
  Hagen, G.: Die Türkei im Ersten Weltkrieg, S. 5–6.


[Закрыть]. Интеллигенция и купечество Османской империи были маловосприимчивы к идее «джихада», призыв к «священной войне» нашёл одобрение только у необразованной части населения Турции и реакционных учёных[101]101
  Snouck Hurgronje, C.: The Holy War «Made in Germany», S. 292.


[Закрыть].

23 ноября 1914 г. фетва турецкого шейх-уль-ислама была опубликована[102]102
  Hagen, G.: Die Türkei im Ersten Weltkrieg, S. 4.


[Закрыть], впоследствии она издавалась и в переводе на татарском и русском языках для российских мусульман; в январе 1915 г. была издана фетва для шиитов, так как призыв султана был обращён только к суннитам[103]103
  Ibid.


[Закрыть].

Согласно плану фон Оппенхайма, после объявления «джихада», мусульмане в колониях и на захваченных территориях должны были начать «священную войну» путём восстаний и другими способами сопротивления против французских, английских и русских угнетателей, и, отказавшись от борьбы против своих собратьев по религии, перейти на сторону центральных держав. Однако дипломат оставил без внимания то, что даже в самой Османской империи – многонациональном государстве, власть султана признавалась не всеми. В большинстве своём ни армяне, ни арабское население не признавали государственный суверенитет султана[104]104
  Ibid., S. 5.


[Закрыть]. Наоборот, именно арабские провинции Османской империи стремились к независимости, о чём свидетельствует арабское восстание 1916 г. Султан не признавался халифом и в Марокко[105]105
  Müller, H. L. : Islam, Ǧihad («Heiliger Krieg») und Deutsches Reich, S. 183.


[Закрыть]. Во французских и английских колониях в Африке и Индии призыв османского султана к «джихаду» также не привёл к желаемым результатам[106]106
  Hagen, G.: Die Türkei im Ersten Weltkrieg, S. 5–6.


[Закрыть]. Мусульмане стран Антанты не поддержали «джихад», а в Италии и Болгарии фетва вызвала волнения среди мусульманского населения, которое испытывало колониальный гнёт итальянских и болгарских властей и, согласно фетве, должны были бороться за освобождение от угнетателей[107]107
  Ibid.


[Закрыть].

Таким образом, можно считать, что объявление «священной войны»-«джихада» вызвало как на территории самой Османской империи, так и во всём мусульманском мире довольно неоднозначную реакцию. Однако вряд ли следует представлять, что объявление «джихада» Османской империей состоялось только и благодаря давлению Германии. Турция не была уж таким слабым, «безвольным» государством, не имевшим каких-либо политических целей и не думавшим о перспективах своего дальнейшего развития. Понятно, что для Германии объявление «джихада» потенциально могло иметь далеко идущие последствия. Но и Турция явно имела свои виды на будущее, по-другому быть просто-напросто не могло, у неё были свои цели, среди которых: «освобождение тюркских народов Кавказа и Средней Азии от господства русских и армян, распространение влияния султана-халифа среди всех мусульман мира и, в конце концов, полное освобождение империи от экономического и политического доминирования всех держав, в том числе и Германии»[108]108
  Shaw, E. K.; Shaw, S. J.: History of Ottoman Empire and modern Turkey, 2. Vol. Cambridge 1976/77, S. 314.


[Закрыть]. По мнению С. Кейсвита и С. Оберхауса, младотюрки также надеялись на то, что призыв к «джихаду» будет способствовать сплочению всего населения империи вокруг одной цели и поддержит саму идею участия Османской империи в войне[109]109
  Casewit, S.: Background to the Holy War 1914. Towards an Understanding, in: The Islamic Quarterly, 1985 (29), S. 229; Oberhaus, S.: «Zum wilden Aufstanden entflammen», S. 113.


[Закрыть].