Текст книги "Чайные сказки"

– Почему именно этот город? – Шанс скривился.

Вскочив на перила, он ухватился рукой за колонну, чуть подался вперед и глянул вниз на площадь и ближайшие улицы ночного мегаполиса. Отсюда, со смотровой площадки огромного собора, был хорошо видно центр северной Пальмиры с его неповторимой архитектурой и уникальными дворами-колодцами. Но все же Шансу здесь не нравилось. Слишком холодно, слякотно. Сердитые жители, которые так мало улыбаются.

Неужели нельзя, где потеплее, больше музыки, карнавалов, а люди более свободные, в том числе и от одежды. Зря Госпожа выбрала это место. Ничего здесь не получится. Люди не те. Шанс нагнулся и сплюнул, метя в фонарь.

Холодный ветер, прилетевший с залива, рванул капюшон на голове негодника, и он отпрянул, спрыгнув с перил обратно на площадку. Поспешно поправляя одежду, Шанс выругался в полголоса. В полутьме зеленым блеснули глаза, совсем, как у кошки.

– У меня был шанс наконец-то увидеть тебя в лицо… – Усмехнулась Госпожа.

– Но ты его упустила, – тон у сообщника был не самый вежливый

Из-за того, что проклятый ветер чуть все не испортил, Шанс сердился, сам не зная на кого.

– Почему именно здесь? Потеплее мест не нашлось?

– Еще скажи, что ты боишься простудиться, – Госпожа улыбнулась

Ей здесь нравилось. Грузная, какая-то даже монументальная. Но при всей своей внушительности Госпожа на удивление легко двигалась. Подойдя к перилам, склонила голову на бок, любуясь прекрасным видом. Этот город она видела насквозь, и сейчас высматривала тех, на кого положила глаз еще раньше.

– Творцы здесь подходящие, – объяснила богиня через некоторое время.

Газовые бесформенные одежды Госпожи медленно колыхались, но не от пронизывающего северного ветра. Похоже, он для них был не указ.

– Им все равно не справиться с Мазоном, – Шанс продолжал корчить из себя буку, хотя всем было известно, что подобного за этим пройдохой сроду не водилось. – У него за плечами огромный опыт. И не с такими справлялся…

– Эти другие, – возразила Госпожа. Потянулась к тучке, нависшей над собором, и начала прясть из нее серую полупрозрачную нить. – Они сильные.

– Но не тренированные, – фыркнул Шанс

– Умные.

– Но наивные.

– Самоотверженные.

– Но, увлекающиеся, – и уже сам перешел в наступление. – А еще страстны.

– Но объективны. И фантазеры.

– Но реалисты.

– Кстати да, еще один плюс.

– Что ж, подловила, – Шанс с досады почесал в затылке, прямо через капюшон. – Пожалуй, и в самом деле неплохой набор качеств. Ладно, здесь, так здесь. Дадим им шанс проявить себя.

– Именно для этого ты мне здесь и нужен.

– Рок будет в ярости.

– Сделаем так, чтобы он не узнал.

Госпожа закончила свою работу, откусила нитку и протянула сообщнику подарок. За время спора, она успела напрясть нить и сплести из нее плащ. Полупрозрачный и невесомый, как облако, тускло поблескивающий в свете звезд и луны.

– Это скроет тебя от его взора.

Такое редко случается, но сейчас Шанс удивился. Приняв подарок, но поклонился и бережно развернул плащ. Дымчатый, не имеющий четких очертаний, словно хамелеон принимающий расцветку окружающей среды. Погладив ткань, Шанс с удивлением увидел, как его рука исчезла в складках. Все, что попадало под покров этого плаща, пропадало с глаз не только людей, но даже богов. Под таким покровом Рок точно его никогда не отыщет.

Это был поистине щедрый дар. Накинув мантию на плечи, Шанс провел по ней рукой, наблюдая, как пальцы, то пропадают, то вновь появляются в складках удивительной материи. Ему понравилось забавляться своей новой вещицей.

Сделав элегантный жест рукой, Шанс раскланялся, в благодарность за столь ценный подарок. Стройный, высокий, гибкий, он умел отвешивать очень красивые поклоны. Госпожа лишь махнула рукой на этого паяца. Повернувшись, вновь стала разглядывать ночные улицы. Сообщник встал рядом. Так и молчали какое-то время, думая каждый о своем. Первый заговорил Шанс.

– Теперь понятно, почему именно этот город. У тебя к нему особая тяга. Здесь много твоих храмов. Кто-то из их служителей? Который?

– Вот это ты и должен выяснить. Держи. Не разбей только. Второго шанса не будет.

* * *

Ничто так не портит пятницу, как осознание того, что сегодня вторник. Особенно, когда это осознание приходит утром. Попытки договориться с календарем, не увенчались успехом. Смирившись с неизбежным, Андрей выбрался из кровати и, натыкаясь на косяки, отправился в ванную.

Из-за утренней непричесанности в зеркале на него сонно моргал вихрастый молодой человек. Андрей еще раз посмотрел китайскими глазами на свою прическу а-ля мама-Африка и с эстонской неторопливостью начал чистить зубы китайской щеткой. Получается, Китай в этой битве народов победил численным преимуществом.

После зубов Андрей честно попытался причесаться, но получилось все равно не убедительно. Махнул рукой и отправился на кухню, в надежде позавтракать в спокойной обстановке. Сейчас не плохо бы выкурить утреннюю сигаретку, но дома ему курить запрещалось. Отчим и так поедом ест за все, что ни попадя. Давать ему шанс для новых упреков было бы верхом глупости. Хотя сам, с дежурной отговоркой «я в форточку» дымит прямо на кухне.

Мать уже убежала на работу, и теперь этот бугай чувствовал себя полноправным властелином жилплощади. В ответ на «доброе утро» отчим задавил окурок в пепельнице и отхлебнул кофе из своего полулитрового жбана. К удивлению Андрея, даже поинтересовался его учебой. Парень аж яйца чуть из рук не выронил, которые намеревался угробить на омлет. Вот еще новости с утра пораньше.

Насторожившись, Андрей ответил, мол, вполне успешно. И тут же убедился, что каверзный вопрос был задан не напрасно. Без переходов, отчим заговорил: учеба – это хорошо и даже полезно, но пора уже и пользу семье приносить. К примеру, устроиться на подработку.

– Я в твои годы все успевал, и учиться, и работать, и бухать, и за девками бегать, – перечислял свои достижения отчим, почесывая пузо через майку.

– Какая работа, о чем ты? Я до этого еще не эволюционировал, – усмехнулся Андрей, разбивая яйца прямо в сковородку.

Месить омлет было долго, и он решил покончить с завтраком как можно быстрей. Уж слишком неуютно вдруг стало на своей собственной кухне.

– Оно и видно, что обезьяна, – фыркнув, отчим, залпом допивая кофе и удаляясь в сторону гостиной.

Андрей промолчал в ответ на оскорбление. Ну, да, не качек. И дрищом не назвать, но от физической работы устает быстро. Проверено на практике. Плюс хронический недосып. Творческая работа требует много времени. Но объяснять такие тонкости бесполезно. Так же известно из практического опыта. Ну, этого отчима в баню. Лучше быстрее пожрать и свалить в самый умный институт, самых лучших наук. Чтобы ускорить процесс, Андрей уплетал яичницу прямо со сковородки, не дав ей дожариться.

Вроде и у себя дома, а хочется поскорее вон из этих стен. Атмосферу надышали не самую комфортную. Видимо, поэтому траблы чувствовали себя здесь крайне вольготно. Потник, за утро прятал уже третий носок, а Жаждик в холодильнике присосался к бутылке молока и не собирался оставлять в ней ни капли. Если не спугнут, конечно.

Не спугнут. В этом доме не было ни одного хранителя, так, что развлекаться можно сколько пожелаешь. Да, вот, хотя бы, например, сигареты стоит забрать. Увлеченный яичницей, Андрей не заметил, как пачка сигарет, оставленная отчимом, шмыгнула за микроволновку.

– Так кто взял мой… – послышался недовольный голос из зала, но тут же осекся. – А, вот он.

Андрей бухнул сковородку в мойку и поспешил в прихожую, одеваться и поскорее убраться из родных стен.

– А где?.. – снова напомнил о себе отчим.

– На полу висит… – огрызнулся Андрей.

– Я не про свитер, – отчим нарисовался в дверном проеме, заслонив собой весь белый свет. – Сигареты мои кто взял?

– Уж точно не я, – усмехнулся Адндрей, накидывая на голову капюшон толстовки. – Я такую гадость даже в голодный год курить не буду.

– Щенок! – рявкнул бугай, двинувшись на щуплого пасынка. – Побольше уважения ко мне в моем доме.

– Это мой дом. И дом моего отца, – вспылил в ответ парень.

– Он давно умер!..

Дослушивать Андрей не стал. Захлопнув дверь перед самым носом отчима, он выскочил из квартиры и поспешил вниз по лестнице, прыгая через две ступеньки. Вылетев из подъезда, он яростно хлопнул дверью и только после этого, немного остыв, перешел на нормальный шаг.

* * *

Кто рано встает – тому бог дрель дает. Среди людей есть совы, есть жаворонки, а есть дятлы с перфоратором. Из них выделен особый род извращенцев, который своими сверлилками могут выдавать мотивчик «Зенит – чемпион! Вр-вр». Кто бы спорил, но не в семь утра же.

Хотя нет, не правильно. Проснулся Никита не от перфоратора. Тот заревел чуть попозже всего лишь на мгновение. Но все равно вины с него это не снимает. Разбудил Никиту дед. Если он сам чихает, как бегемот, то отец, как целое стадо этих тварей. Но когда на чих пробирает деда… Наверное, даже на Камчатке срабатывают сейсмографы. Может, дятел тоже деда испугался, потому и схватился за дрель.

Продолжая лежать в постели, Никита заложил руки за голову и решил просто поваляться те десять минут, которые ему не дали доспать. Глаза упорно не хотели раскрываться.

– А ну назад в кровать! – не унимался дед. – Сейчас завтрак в постель получишь!

Точно! Завтра ж Восьмое Марта. В этот день женщин положено окружать теплотой и заботой, а еще дарить подарки и устраивать сюрпризы. Чего-то дед рановато начал. Хотя, он всегда такой. Надо где-то достать подарки маме, сестре и бабушке. А еще Женьке. И Кристине. Вот с Кристиной сложнее всего.

«Интересно, – подумал Никита, – а я красивый, когда сплю? Вот сейчас опять засну и просплю занятия».

Нужно было подниматься, но очень не хотелось. Пришлось вставать по частям. Сначала одну ногу выпростать из одеяла, перекинуть ее через себя и поставить на пол, повернувшись на бок. Потом сползти попой на пол, не отпуская подушку и так посидеть в обнимку с ней рядом с кроватью. Лишившись защиты одеяла, тело начало замерзать и от того просыпаться. Настолько, что смогло встать на ноги. Все это походило на какой-то странный паркур в очень замедленной съемке.

В этот момент о своем существовании снова напомнил дятел семейства перфораторовых. Натянув спортивки, Никита сделал себе в уме зарубку – поговорить с этим ненормальным и отправился в ванную, здороваясь по пути с косяками и углами.

Будет лучше, если с ним поговорит Никита, чем кто-то из Ночного Дозора или Братства. У первых из аргументов арматурина, у вторых вообще меч, хоть и дюралевый. У Никиты же доброе и ласковое слово. Как-никак, он учится на Мастера Слова. И вообще Никита в этом доме собака не последняя, безумный перфоратор должен прислушаться.

Но пока, он как зомби добрел до туалета, оттуда в ванную. К великому удивлению, при таком количестве народа в квартире, санузел оказался свободен, и на радостях Никита сонно ткнулся лбом в зеркало, забыв, зачем сюда пришел. Видя такое дело через раскрытую дверь, из кухни, мать, стоя у плиты, попыталась заговорить с сыном. Поинтересовалась, чего тот желает на завтрак.

«Не надо со мной разговаривать по утрам, я спать хочу, – ответил Никита, как ему показалось вслух, но на самом деле лишь только подумав об этом. – Не приставайте к ребенку. И поскольку не проснумшись, не являюся живой».

Вот последнюю фразу он смог осилить вслух.

– Если бы ты уснул вчера, а не сегодня, то успел бы выспаться, – не удержался от подколки отец, проходя мимо из спальни в кухню. – Надо вовремя ложиться, я помню, что ты вчера шел спать, но прошел мимо. И виной тому компьютер, который играми и картинками с сисястыми девчонками затянул как муравьиный лев в свою воронку.

– Коля! – рявкнула мать, погрозив мужу половником. – Что за выражения?

– Муравьиный лев – вполне цензурное выражение, дозволенное нынешним законодательством, – продолжил валять дурака глава семейства.

– Ты понял, о чем я…

– О сиськах?

– Коля!..

Метко брошенная прихватка догнала цель. Черпак мать пожалела.

– Ай, мама!.. – контуженный прихваткой, отец решил изобразить партию умирающего лебедя.

– Вообще-то, – напомнил о себе сын из ванной, – я работал. И шестнадцать страниц текста – тому доказательство.

Отец не нашел, что на это ответить. Да и некогда ему было. Над ним в этот момент навис Дамоклов половник.

Занятый важным разговором с родителями, Никита не заметил, как трабл попытался уронить тюбик с пастой и выдавить ее на расческу. Помешал ему Хранитель дома – рыжий старый матерый кот, все это время, сидевший в засаде за стиральной машиной. С диким мявком он кинулся на вредителя и тот, взвизгнув, понесся прочь из ванной. Кот за ним, чуть не сбив Никиту с ног.

– Что это с Джек-Потом? – озабоченно высунулась мать из кухни. – Бесится на ровном месте.

– Так ведь март на дворе, – философски произнес отец, нарезая батон. – Весна-а-а…

А вот Скайлику было не до философии. Он во все лопатки улепетывал от злющего кота и уже жалел о том, что сунулся в эту квартиру. Хотя его предупреждали, семейка здешняя не подарок, а хранитель старый, опытный. Но жажда показать перед остальными, какой он бравый да ушлый пересилила инстинкт самосохранения. Теперь трабл очень сильно жалел об этом.

Собрав последние силы, он шмыгнул под шкаф и там затаился в самом дальнем пыльном углу. Кот попытался дотянуться лапой, поурчал, поскребся для порядка и удалился с гордо поднятой головой и задранным хвостом. День явно задался для него. Скайлик выдохнул, и облегченно растекся пушистой лепешкой по полу. Нет, больше он сюда не сунется.

Закончив с водными процедурами, Никита обошел бесящегося с утра пораньше кота и отправился на кухню. Отец уже наготовил разных бутербродов. Правда, хлеб со стороны корочки оказался обгрызенным. Значит, за батоном опять отправляли малого.

Когда Никите было столько же лет, как и младшему брату, он сам постоянно приносил точно такой же обкусанный хлеб. Мать возмущалась, а отец шутил, какие странные булки пекут нынче. Теперь Никите пришлось испытать это на собственной шкуре. Преемственность поколений, однако – подумалось с утра пораньше. Это радовало. Семейные традиции нельзя забывать.

Пока за столом еще были свободные места, Никита пристроился у окна и, сонно ссутулившись, завтракал всем, до чего только мог дотянуться. Замечание матери о том, чтобы не шастал полуголый, а надел хотя бы майку, он пропустил мимо внимания. Краем уха он слушал, как родители обсуждали переезд старшей дочери к будущему мужу. По этому поводу малой очень обрадуется. Он сможет выселиться из общей с Никитой спальни и перебраться в комнату сестры.

Родители в будущем зяте души не чаяли. Рады, что хоть кто-то обзарился на такое сокровище, и все боялись, передумает ли. Вот и сейчас это чудушко просамарило в ванную в безразмерной футболке своего парня и одном вязаном полосатом носке. Появившаяся из гостиной бабуля, отвесила внучке шлепка и велела одеться. В ответ на такую агрессию, Зинка поспешила запросить политического убежища в ванной.

А вот Никите будущего зятя было жалко. Потому, что это чудище блондинистое его точно в гроб вгонит. А жаль. Парень-то не плохой. Ему бы бабу адекватную, глядишь, и прожил бы, долго и счастливо.

Илья покорил будущую суженую, когда увидел Зинку сидящей на бульваре на скамейке под деревом, без шапки и шарфа, в распахнутом пальто. Снежинки не спеша падали между веток и это чудо, раскрыв рот, ловило языком некоторые из них. Он сел рядом и тоже вздумал жрать снег. В итоге не он, а она поволокла его в ближайший кафетерий. На их следующее свидание красавица не придумала ничего лучше, как вместо теплых штанов надеть только капронки. Естественно, она быстро замерзла. Пришлось опять идти в кафе и отогревать ее горячим кофе с печенюхами.

– Вчера на работе… – рассказывал меж тем отец. – Материальная говорит: а чего бочок в туалете воду не набирает. Я ей и говорю – мол, ударь сбоку вода и пойдет.

– Ну, да, бачок обидится, что его бьют, вместо того, чтобы починить, он заплачет и наполнится собственными слезами.

Впервые за долгое время, глава семейства не нашел, что ответить сыну и чуть чаем не подавился. Вошедшая бабуля одобрительно покачала головой и показала большой палец внуку. Отец насупился, недовольный тем, что мать приняла не его сторону, но промолчал.

На кухне заметно прибавилось народа, а табуреток за столом нет. Проглотив наспех еще пару кусков, Никита удрал себе в комнату, собираться на учебу. Мать хотела ему всучить пару бутербродов с собой, но сын успешно от них отбоярился.

Уже собранный, одевшийся и с рюкзаком на плече, обуваясь в прихожей, Никита видел в раскрытые двери, как младший брат с дедом сидели на диване и резались через приставку в компьютерную игру. Судя по звукам, это была военная стратегия. И, похоже, они там обороняли Сталинград. Правильнее было сказать, что играл малой, а дед командовал. Определял стратегию, отдавал приказы. Совсем как Чуйков. Внук то и дело косился на деда и просто млел от удовольствия. Наконец-то старшее поколение оценило интересы молодежи.

Завидев старшего внука, дед махнул рукой, призывая присоединиться к ним. В ответ Никита улыбнулся и вежливо отказался, напомнив, что он, вообще-то торопится на занятия.

– Тебе тоже в школу пора, – строго напомнил он брату.

– Ну, еще пять минут… – начал канючить младшенький.

– За пять минут, ты кампанию не завершишь. Сохраняйся и марш собираться.

Ворча себе под нос о несправедливости этого жестоко мира, микроб отложил джойстик и включил деду новости. Когда младший проходил мимо, Никита поймал его за рукав, и, строго нависнув над братом, поинтересовался, зачем тот над кнопкой вызова лифта написал: «пуск ракет на Пентагон». Сделав честные круглые глаза, малой заявил, что он не причастен к этой диверсии. Никита лишь фыркнул в ответ. Он прекрасно знал еще не оформившийся детский почерк брата.

Велев больше так не делать, он отпустил младшего. Последнее что слышал Никита, выходя из дома, это то, как дед ругался на телевизор.

– Вот телеканальи!…

И как отец отбивался от бабушки.

– Вырастил дерево, построил дом, воспитал сына, даже двух. Мама, можно я пойду, на работу?

И вот так почти каждое утро.

Выходя на лестничную площадку, Никита улыбнулся. Хорошо-то как.

Еще веселее ему стало, когда он увидел возле мусоропровода толстую пачку старых эротических журналов. Сосед все же подключил себе скоростной интернет. Вот только мог бы и до мусорки дотащить. Нажав кнопку лифта с братовыми художествами, Никита всерьез размышлял прихватить эту кипу с собой и дотащить до мусорных баков. Но потом передумал. Если его во дворе увидят с таким компроматом, репутация пострадает. И доказывай потом, что это вовсе не твое, а вроде как даже и подкинули.

Пока ехал до первого этажа, мобильник сообщил, что кто-то прислал сообщение. В такое время это могла быть только Селин. Так и есть, дежурное «с добрым утром» и смайлик с языком. В ответ Никита отбил «сама такая» и прикрепил рожу с рогами.

На выходе из подъезда, как и положено, Никиту встретил Дневной Дозор. Когда-то муниципалитет расщедрился и повесил над каждым подъездом камеры слежения. И таблички под ними о том, что «ведется видеонаблюдение». Потом предвыборная кампания закончилась и аппаратуру свинтили обратно. Оставили только таблички. Видимо, на память. Теперь под ними, как и положено, на лавочках сидели бабульки.

Соблюдая этикет, Никита поздоровался первый. Дневной Дозор заулыбался, дружно закивал головами в ответ. Уже в спину Никита слышал, какой он милый да хороший мальчик, не то, что этот наркоман их пятьдесят восьмой квартиры.

В этот момент Никите подумалось, что достаточно вежливо здороваться с бабками у подъезда и все. Ты в почете и уважении. А главное вне подозрений. Хоть нарко-притон дома содержи и у тебя будет самая лучшая во дворе крыша. В случае если нагрянут правоохранительные органы, бабки у подъезда никогда не сдадут такого хорошего и милого мальчика, а с удовольствием переведут все подозрения на несчастного, затурканного Витька из пятьдесят восьмой.

Внезапно Никиту осенила гениальная мысль – здороваться с бабками за себя и за соседа. Быть может, его наконец-то переведут из разряда наркоманов в милые мальчики. А то жалко человека. Ему и так не сладко.

Резко остановившись, Никита развернулся на каблуке и вернулся к подъезду.

– Виктор с четвертого этажа вам тоже привет передает.

В ответ бабки открыли рты и зависли, не в состоянии найти нужный вариант ответа. Не дожидаясь пока они перезагрузятся, Никита лег на прежний курс до института. Отлично, одна проблема решена. Еще бы одну решить. Вот которая, сейчас перед глазами нарисовалась.

Не без раздражения, Никита прошел мимо гудронного коллайдера, который, по халатности властей, уже два года, загромождал выход из арки двора. Не так давно, даже днюху справляли по этому поводу. Обвесили бочку для варки битума воздушными шариками и сожрали с друзьями торт, купленный в честь знаменательной даты. Вот только на строительные службы это впечатления не произвело, и их техника осталась ржаветь в проезде на третий год.

«Может, натравить на них муниципалитет? – подумалось Никите».

Сразу за гудронным коллайдером Никита догнал Дэя. Тот шел на учебу, подпевая наушникам песню на английском выдуманными словами, так как сам языка не знал и принципиально учить не собирался.

Как Дэя звали на самом деле, он не знал, и никто во дворе не знал. Откликался он только на это прозвище. А кличку, сосед из первого подъезда заслужил за свой внешний вид. Он был не то готом, не то панком, не то еще кем-то. Никита не очень хорошо разбирался во всех этих субкультурах. Дэй и так был худющий, высокий и бледный, так еще отпустил длинные волосы, красил черным лаком ногти и носил одежду размера на два больше, чем ему бы следовало. От этого на нем все болталось, как на вешалке.

Видимо этим и соблазнились однажды местные гопники, прозванные в народе гоблинами. Они побили Дэя, отобрали деньги, телефон и испортили любимые наушники. Вот тут-то и оказалось, что Дэй ролевик. На помощь своему товарищу пришло все его Братство. Причем в полной боевой экипировке и гриме. Было очень интересно наблюдать из окна кухни, как эльфы и гномы, а также еще бес знает, кто в доспехах и с дюралевыми мечами и топорами гонялись по двору за гопотой с криками: «Мочи орков!».

В тот раз победа осталась за светлой стороной. Но «орки» сдаваться не собирались. Собрав все имеющиеся силы, они нанесли ответный удар по пустырю, в двух кварталах отсюда, где обычно собирались Дэй и его друзья. Численный перевес и фактор неожиданности сделали свое дело и «орки-гоблины» взяли реванш.

Тогда ролевики стали вылавливать противника по одному в подворотнях и учить правилам этикета. Противник учиться наотрез отказывался. В итоге, разразилась самая настоящая гражданская война в границах конкретно взятого двора. Ни милиция, ни усилия остальных жильцов дома не смогли загасить этот конфликт.

Удалось только Никите, по одной простой причине. У него были друзья в обоих противоборствующих лагерях. Процесс был трудным и долгим, но в течение нескольких месяцев ему удалось прекратить междоусобицу. За, что и получил невиданный авторитет во всех слоях общества двора и негласный статус миротворца и человека способного решить многие проблемы.

В это же время во дворе в полную силу полыхал другой затяжной гражданский конфликт – война бабушек и спортсменов за турники. Одни хотели ковры выбивать, другие качаться. Оборудования для обоих этих разных процессов, по сути, было одно и то же. Никто не хотел уступать, мотивируя свои действия весьма убедительными аргументами: чистота в квартирах против здорового образа жизни.

В чью-то светлую голову, неожиданно, пришла мысль призвать третейским судьей Никиту, хорошо зарекомендовавшим себя в войне орков и эльфов. Положа руку на сердце, Никите дела не было до этого междусобойчика, но, под давлением общественности он согласился сбалансировать график пользования перекладинами. Этот график жильцы соблюдают до сих пор, а во дворе резко уменьшились популяции «наркоманов проклятых» и «старых кошелок». Народ стал жить почти дружно.

– Не ври! – Никита догнал Дея, вынул из его уха наушник и сунул в свое. – Таких слов в этой песне нет.

– Привет Никиталлиэр, – почему-то Дэю нравилось коверкать его имя на «эльфийский» манер.

Никита на это не обижался. Пусть хоть горшоколавар, только б в печермутур не сажал.

– Вот ты умный, – продолжал друг, – в институте учишься…

– Ты тоже, – напомнил Никиталлиэр.

– А раз ты такой умный, – Дэй словно не заметил слов Миротворца, – объясни мне такой парадокс. Вчера думаешь, что выпиваешь, а с утра оказывается, что нажрался. И получается, что в голове бо-бо, в роте кака, а деньги Бухай увел.

– Меньше пей с Бухаем, – пожал плечами Никита, продолжая вместе с другом шагать в направлении станции метро.

– Поймаю тех траблов, что мне в роте нагадили – убью, – насупился Дэй.

– Ну, жизнь не так плоха. Кроме траблов есть еще и смайлы.

Никита вернул другу наушник и какое-то время они просто шли молча рядом, думая каждый о своем.

– Нужна компания, – неожиданно произнес Дэй, вырвав Никиту из размышлений.

– Если нефтяная, то тут я тебе не помощник.

– Да нет, – худосочный ролевик махнул рукой. – Думаю вечером в клуб заглянуть, а никто из моих не хочет. Пойдешь со мной?

– Прости, уже ангажирован на этот вечер.

– А потом? – все еще не оставлял надежд Дэй.

– А потом дела домашние и работа. Нужно дописать повесть.

– Вот так и жизнь пройдет. Сначала учеба – дом – учеба, потом работа – дом – работа, – надулся Дэй.

Никита скосил на него взгляд, силясь понять, обиделся друг на самом деле или только манипулирует чувствами.

– Иногда надо и развлекаться, творить разные глупости, чтоб за них потом было стыдно.

– Каждый строит свою жизнь, как умеет, – философски пожал плечами Никита. – Все хотят иметь свой личный квадратный метр, что-нибудь в кастрюльке и оклад, сопоставимый с прожиточным минимумом.

– Точно все забываю, что ты умный, – задумчиво взглянул на свинцовое небо Дэй. Ему нравилось созерцать это серое северное небо. – Вот раз ты такой умный, объясни мне, что такое выборы?

– Выборы – это такая лотерея. Если ты поставишь галочку в нужной клеточке, то будешь жить в счастливом будущем.

На такое Дэй не нашел, что ответить. Он лишь с нескрываемым уважением посмотрел на Миротворца и… врезался в столб.

– Извините, – сказал он столбу, приняв его за прохожего, и весь оставшийся путь до станции метро, молчал.

Никита его не беспокоил. У входа в подземку они расстались. Одному нужно было на троллейбус, другому в метро.

Никите всегда нравился общественный транспорт. Ведь там люди. Разные, много. Столько типажей и образов, только ходи и зарисовывай в уме, пополняй коллекцию характеров. А когда нужно выбирай из увиденного. Люди просто не понимают всей романтики общественного транспорта.

Но больше всего ему нравились пятиминутные влюбленности в вагоне метро. Из таких вещей потом можно целый роман придумать и написать. Вот как раз одна такая вошла на следующей станции в прекрасном клетчатом пальто берете и лакированных сапожках на каблуке.

А вот если она…

Додумать Никите не дали. Именно в этот момент телефон чирикнул, сообщая, что кто-то решил отправить хозяину весточку. Это снова была Селин. Прочитав сообщение, Никита улыбнулся сам себе и выбил ответ. На какое-то мгновение свет в метро погас и только телефоны в руках людей светились в темноте, яркими пятнами, напоминая звезды в непролазной бездне космоса. Все эти звезды были обитаемы. У каждой из них был свой человек.

Когда свет снова вспыхнул, Никита поднял взгляд, но клетчатого пальто в берете уже не было. Ну вот. Еще одна маленькая трагедия. Влюбленность закончилась трагическим расставанием.

* * *

Отрицание, гнев, торг, смирение… прошли довольно быстро, Женя не стала надолго задерживаться на них и перешла к последней стадии пробуждения – кофе. Он единственный, кто может помочь, потому, что утром хорошо просыпается только сахарный песок мимо чашки.

– С добрым утром, – ворвалась в сознание Жени мама, колдующая у плиты. – Пижаму следует переодевать у себя в комнате.

– Я сплю и сню себе чудесный сон, – вспомнила цитату из Аригадала Женя в ответ на мамины претензии.

Дочкиной эрудиции мама не оценила и не очень-то ласково напомнила ей, чтобы после учебы та сразу шла домой.

– Это еще зачем? – удивилась доча, уплетая завтрак.

– Как это зачем? – наигранно всплеснула руками мать. – Доченька, пора тебе знать страшную правду. Мы же только для того тебя и завели, чтобы ты мыла посуду, пылесосила и стирала.

– Извини, мамочка, – Женя вскочила и сгрузила грязную посуду в мойку. – Мне после учебы нужно сразу на работу. Я же говорила, что устроилась нянькой. Родители уехали командировку. С детьми осталась только бабушка. Но она старенькая, одна не справится. Меня наняли помочь ей.

В ответ мать проворчала что-то о шляющейся нынче неизвестно где молодежи, и что в ее время все было не так.

– Мамуль, я не пойму, чем ты не довольна? – отозвалась уже из ванной Женя. – У тебя ребятенок уже сам зарабатывает. Радоваться надо.

– Так! Нечего мать тролить!

– А кто первый начал?

Посчитав, что атмосфера, в доме накалилась, трабл только вознамерился устроить какую-нибудь пакость, как весь взмыленный, из соседней комнаты прибежал его приятель. Схватил за лапку и поволок прятаться под ванную. Воровато озираясь по сторонам и трусливо трясясь от страха, он объяснил приятелю, что зря он вообще сунулся в этот дом. Местный хранитель самая отпетая зверюга на весь квартал. Это с виду его не видно, а на самом деле он притаился и выслеживает.

Договорить вреднюга не успел. Здоровая когтистая лапа вдруг вторглась в убежище под ванной и попыталась сцапать сразу обоих траблов. С визгом и воем парочка рванула из укрытия. Женькин кот и в самом деле оказался жуткой зверюгой. Огромный, старый, с широкими сильными лапами и свирепыми глазами. Клыки уже давно не те, но потертые временем зубы с лихвой компенсировались опытом и сноровкой.

Спасло траблов только то, что они разделились, и кот не сразу определился, кого первого хватать. Но все же вреднюг, сначала по кухне, а потом по гостиной он погонял в полное свое удовольствие. В пылу охоты один цветок был затоптан, а второй погрызен, когда кот пытался выцепить, прятавшегося за ним вреднюжку. Это мелкого и спасло. На шум явилась мать и наподдала любимому питомцу тапочкой, за порчу зеленых насаждений.

Пока кот фыркал и урчал на хозяйку, оба трабла, еле дыша от страха, смогли удрать из этого жуткого места через вентиляцию и только там, оказавшись на безопасном расстоянии, отдышаться.