Текст книги "Кто я? Туда я успею"

Плеснув себе на дно, Хохлов попросил их наливать себе по вкусу. Мч в спиртном не разбирался, и ему было все равно, что пить. Коля приготовил себе и ему коктейль, оказавшийся приятным и довольно крепким.

– Если я правильно вас понял, – сказал Хохлов, – вы уже не уверены в том, что я заказал Павла, раз решили довериться мне.

– В принципе так, – подтвердил Коля.

– Я не увидел логики в том, что вы заказали Павла, и вас же хотели убить, – сказал Мч.

– Почему? У них могли поменяться насчет меня планы. Кроме того, я мог заказать у одних и оказался неугодным для других. Но, во всяком случае, спасибо за доверие. Вот и давайте выпьем за него в дальнейших наших совместных усилиях по выводу на чистую воду этой нечисти. А заодно за то, чтобы вернуть тебе память. – Он задержал на Мч взгляд. Вблизи его глаза оказались много светлее. – Вот ситуация. Даже не знаешь, как тебя называть.

– Люба меня Захаром назвала. И Катя так называет. А как старик я Иван Спиридонович.

– Если разрешишь, и я тебя тоже буду называть Захаром, пока не узнаешь свое настоящее имя. Катя… – Хохлов вздохнул и уставился в рюмку. – Боюсь, вы не представляете, что для меня значит не видеть в ее глазах, я даже не знаю, что в них больше, презрения или ненависти. А главное, бесполезно было оправдываться, оставалось только сцепить зубы и потирать начавшее покалывать сердце. Ну, давайте выпьем. Закуска в холодильнике. – Он, не чокаясь, выпил. Выпили и они. – А теперь о том, что я знаю. Коле не все будет интересно, а ты, Захар, как я понимаю, оказался в совсем новой для тебя стране, и тебе мой рассказ многое прояснит.

Он действительно многое прояснил Мч, рассказав в двух словах об изменениях в сфере производства и экономики страны и более подробно, как они отразились на судьбах людей на примере станкозавода.

– Считай, что это в миниатюре вся страна. Приходим на работу и узнаем, что заказы на изготовленные станки аннулированы, платежи за уже поставленные не поступают, субподрядчики требуют оплату за комплектующие изделия, а главное, нечем платить зарплату рабочим. А цены в магазине за ночь подскочили в пять раз, а через полгода в сто раз. Люди потянулись в коммерцию, а оставшиеся начали выносить и вывозить с завода, кто что сможет. Пример подали генеральный и финансовый директора, исчезнув вместе с заграничными счетами. Когда уход с завода принял массовый характер, и производство полностью остановилось, ушел и я, занявшись бизнесом или, по понятиям советских времен, спекуляцией. Пить начал. И вдруг звонок Павла. Оказалось, с завода он единственный не ушел. Если тебе не сказали, то Павел до развала работал главным инженером. Для его возраста это была высокая должность. Но свои организаторские и бойцовские качества он проявил в полной мере, сохраняя завод от разборки на кирпичи и от желающих захватить его. Сложность его положения состояла в том, что он был фактически никто, лишь бывший работник завода, владельцем которого мог стать любой бандит с деньгами. Но Павел был патриотом и восстановление завода увязывал с возрождением своей истерзанной страны. Он поехал в Москву и привез бумагу о закреплении завода за старым коллективом при условии сохранения его прежней специализации. Там, к счастью, тоже стали задумываться о восстановлении разрушенного хозяйства сильно урезанной страны. Вернувшись, он собрал, кто остался живым, не спился с горя и видел завод во сне. К его удивлению и радости, таких набралось больше, чем он ожидал, и ему даже пришлось отбирать лучших. Позвонил он и мне, за что я ему по гроб благодарен. Его мы и избрали директором. Русские люди все-таки редкой породы. Практически все согласились год работать за мизерную зарплату. Но мы знали, что такая же она и у директора, а все деньги идут на развитие производства, и были рады до соплей. Спасибо нашим женам, которые подкармливали нас, работая на рынках у азербайджанцев. И Катя тоже. – Хохлов хорошо улыбнулся. – Тут надо отдать должное новым порядкам, которые стали благодатны не только для проходимцев, воров и бандитов, но и для предприимчивых людей, но смелых и решительных, чтобы противостоять чиновникам и рэкетирам. На вырученные от сдачи в аренду части заводской площади Павел отремонтировал корпуса и сохранившиеся станки. Производство он начал с изготовления садово-огородного инвентаря и инструмента, переходя постепенно на станки. Через год, как и обещал, он установил нам зарплату, о которой мы не мечтали. Зато этого момента с нетерпением ожидали рэкетиры, которые тут же нагрянули. Но Павел подготовился к их приходу, взяв в охранники голодных офицеров из военного городка. В числе первых был, кстати, мой телохранитель Кротов. Визитеры были рады, что ушли живыми, хотя и не все на своих ногах. Такого в Лесках еще не было, чтобы так поступить с посланцами бандитской группировки, оказавшейся к тому же самой влиятельной среди орудовавших в Лесках и районе. Остальные были слабее, и по бандитскому закону не имели права посягать на уже занятое сильнейшим, и больше налетов на офис не было. Зато на самого Павла была объявлена охота. Дважды обстреляли его машину, убив одного и ранив троих телохранителей, одну машину сожгли, в окно квартиры бросили гранату, в другой раз взорвали дверь. Затем наступил перерыв, связанный с созданием в городе с одобрения мэрии и милиции специально для охраны предприятий и фирм от рэкетиров бюро «Щит и меч». Надо сказать, что бюро действительно за короткий период ликвидировало большинство банд. Но не всех. Их остатки по-прежнему продолжали совершать набеги на предприятия. Чтобы выловить их окончательно, почти на каждом предприятии стали дежурить охранники бюро, разумеется, за плату, но она была посильная, и директора охотно держали их у себя. Налеты в городе и окрестности практически прекратились, зато возобновились они на станкозавод, где по-прежнему была своя охрана. Был разгромлен демонстрационный зал, подожжен в центре города магазин заводских изделий и стали исчезать машины с готовой продукцией. Участились угрозы Павлу по телефону, а однажды около тридцати бандитов в масках ворвались в кафе, где он вел переговоры с клиентом. Двое его телохранителей погибли, убив семерых бандитов и ранив троих. Были ранены несколько посетителей кафе, в том числе и клиент Павла. Но сам он уцелел. Ему приставили пистолет к затылку и в ультимативной форме потребовали выплачивать ежемесячно по сто тысяч долларов, в противном случае ему и его жене не жить. Предупредили, естественно, чтобы не обращался в милицию и в бюро «Щит и меч». Срок отпустили двое суток. Павел отвез Катю к родителям в другой город и встретился в тайном месте с начальником районного отделения милиции полковником Дыковым. Про убийство телохранителей тот уже знал и заверил Павла, что оперативники сделают все возможное, чтобы найти и покарать убийц. Выслушав про ультиматум и предложение Павла путем якобы его согласия с условиями бандитов устроить им ловушку, Дыков тут же позвонил в бюро «Щит и меч».

– Вы уверены, что информация не дойдет через них до бандитов? – спросил недоверчиво Павел.

– Быстрее через мэра и прокурора. Думай, что говоришь. Работникам бюро я доверяю, как себе, – отрезал Дыков.

О полковнике в городе ходили нехорошие слухи как о стяжателе и мздоимце, но это было в порядке вещей для госслужащих, в том числе для работников правоохранительных органов, в отличие от показываемых честных по телевизору, и Павел этим слухам не придавал значения. Еще худшие слухи ходили о прокуроре и мэре, так что выбора, к кому лучше обратиться, у Павла не было.

Из бюро приехал сам начальник бюро Стрыкин со своим коммерческим директором Загудаевым, и начали они не с предложения Павла о поимке рэкетиров, а с выгоды, которую будет иметь завод, перейдя под охрану бюро. Ее озвучил Загудаев, заглянув в потрепанную тетрадь:

В сравнении с требуемой от вас рэкетирами суммой, с учетом ваших нынешних расходов на охрану по черному налу, она составит ежемесячно семьдесят шесть тысяч долларов.

– Плюс никаких угроз вашей личной безопасности в дальнейшем, – добавил Стрыкин. – И никаких ультиматумов, против чего бессильны ваши горе телохранители. Мы их уже сегодня заменим своими.

Павел резко ответил:

– Трое моих убитых и трое раненых горе телохранителей отправили на тот свет одиннадцать бандитов и ранили не меньше трех десятков. Их я ни на кого не променяю.

Что-то жесткое до враждебности промелькнуло в карих глазах Стрыкина.

– В таком случае мы не сможем гарантировать вашу личную безопасность и сохранность заводской собственности и продукции.

– А мы не можем работать в основном на вашу охрану. Судя по тому, как хорошо вы осведомлены о заводе, вы должны знать и его финансовое состояние. Ваши услуги, иными словами, крыша, обойдутся нам в половину нашего дохода.

– В этом году у вас хороший рост производства, – возразил Загудаев. – Тридцать два процента по сравнению с этим же периодом прошлого года.

– По сравнению с нулем могло бы быть и больше.

– Но у вас уже давно не нуль. Материальная база у вас уже создана.

– Вы на удивление слишком хорошо осведомлены о нашей работе. Это подозрительно. Надо в этом разобраться. – Павел повернулся к Стрыкину. – Максимум, сколько я могу вам дать, это десять процентов. – Тот с насмешкой покачал головой. – Разве у нас защита от бандитов стала платной? – спросил Павел Дыкова.

Полковник ответил сердито:

– Ты как с луны свалился. Чем и кем я тебя защищу? Свою работу мы делаем в меру своих сил и возможностей. Ты же знаешь нашу техническую оснащенность. Зарплату нашу тоже знаешь. Раз в десять, если не больше, она ниже, чем у его охранников. Каждый из моих ребят хотел бы у него работать

Павел поднялся.

– Выходит, я напрасно обратился к вам за помощью. – Он направился к двери.

– Имейте в виду, – послышался сзади голос Стрыкина, – что в следующий раз, когда вы сами к нам придете, мы повысим нашу ставку.

– Павел Иванович, постой! – крикнул Дыков. – Я не могу тебя отпустить, не приняв мер. Ты, это самое, не ерепенься. Надо найти конценц… одним словом, надо договориться.

– Я готов сбросить десять процентов, – сказал Стрыкин.

Павел вышел.

– Коля, ты об этом знал? – спросил Хохлов.

Коля покачал головой и поинтересовался:

Когда он вам это рассказал?

– В тот же вечер. Но не сразу, а можно сказать, я вынудил его сделать это. А перед этим, вернувшись в офис, он вызвал меня и передал памятку о неотложных делах, как обычно делал, когда уезжал в командировку. Но на этот раз памятка была очень длинная, и я поинтересовался, куда и на сколько дней он едет. Его ответ: «Возможно, очень надолго», – показался мне обидным, и я сказал, что финансовые вопросы, которых в памятке было много, он мог бы передать Гиндину. «Постарайся решить их сам. И вообще подумай, что надо сделать, чтобы информация о финансовом состоянии завода в дальнейшем не утекала наружу», – ответил он, чем совсем озадачил меня.

– Выходит, он не доверял Гиндину? – впервые задал вопрос Мч.

– Это для меня загадка до сих пор. Гиндин составлял с нами одно целое. Хотя после гибели Павла этого о нас с ним, к сожалению, уже нельзя сказать из-за того, что он подозревал меня в убийстве Павла. Открыто он мне об этом не говорил, сказал только сегодня, но я это чувствовал. Не знаю, кто на кого тут больше повлиял: Катя на него или он на нее.

– Вы сказали, что вынудили Павла рассказать о разговоре с Дыковым и Стрыкиным, – сказал Коля. – Вы узнали о нем от кого-то другого?

Хохлов усмехнулся и плеснул в рюмку.

– Можно сказать и так: узнал. В тот вечер на подъезде к дому дорогу мне перекрыла машина. Двое в масках подсели ко мне и, угрожая пистолетом, заставили ехать за их машиной. Номер на ней был не наш. Меня удивило, что это была не иномарка, а подержанные «Жигули». Но больше, разумеется, думал я не об этом, а о том, останусь ли живым. Меня завезли в лес, где тоже в ультимативной форме предложили занять место Павла, которого, как они выразились, уже можно было считать покойником. О том, что за ним охотятся, знали все, и все равно я был оглушен. Помню, я спросил, почему они выбрали именно меня. Они ответили, что я хорошо знаю производство завода. Я стал возражать, что не способен быть руководителем, на что они ответили, что руководить будут они, а я буду лишь исполнять. Я сказал, что пока Павел директор, я своего согласия дать не могу. «Подсоби нам его скорее убрать, – сказал один из них, посчитав, очевидно, мои слова за косвенное согласие. Я не сразу понял это «подсоби», не наших мест слово. А еще мне запомнился его гнусавый, как в мультиках, голос. – Будешь сообщать нам загодя, куда он отправляется». Животный страх за свою жизнь чуть не заставил меня дать согласие, чтобы предупредить Павла и попробовать вместе поймать бандитов, но я увидел в этом предательство и ответил, что шпионить за своим другом и тем более участвовать в его убийстве я не буду. «Тогда уберем тебя или кого-нибудь из твоих родных, жену или дочь. Можешь выбрать сам, кого лучше. – На этот раз страх сковал меня так, что я не нашел, что ответить да и не смог бы, так как свело рот. – Подумай и скажи нам, кого не жальче. Даем тебе на раздумывание сутки. А чтобы ты не вздумал с нами игры играть, в виде предупреждения сделаем тебе сейчас чуть-чуть больно». Кто-то из них ткнул меня чем-то острым в бок, отчего я минуту глотал воздух от страшной боли. Они оба засмеялись «Не гарно? – спросил гнусавый. – Будет еще хуже, если не согласишься. Но могем обойтись и без тебя. Готовься к приемке дел. Засеки: о нашем разговоре никому». Они вышли из машины. В заднее стекло я увидел, что гнусавый был огромный, а второй в сравнении с ним казался мальчиком. Да и судя по его голосу, слегка высоковатому, он действительно был молод, не больше двадцати пяти. Приехав домой, я тут же позвонил Павлу. Он был еще на работе и заехал ко мне. Только тут он рассказал мне об ультиматуме, и я понял, какую командировку он имел в виду. – Хохлов отхлебнул из рюмки и с минуту смотрел на что-то перед собой невидящим взглядом. – Что у меня осталось от того разговора, так это владевшее нами обоими чувство обреченности и невозможности что-либо сделать. Рассказывая о встрече с Дыковым и Стрыкиным, Павел сказал: «Во время разговора с ними меня не оставляло чувство, что они разыгрывают передо мной спектакль, и я виню себя, что не спросил Стрыкина, как ему удалось разгромить столько бандитских группировок и сейчас усмирять их, не потеряв ни одного человека». «У них действует закон силы», – предположил я. «Но каждый хочет быть сильным, – возразил он. – До Стрыкина они грызлись насмерть, а тут все перед ним, как ягнята. А еще меня поразила названная им сумма: ровно в два раза меньше названной рэкетирами. Мне казалось, что я разговариваю с теми же бандитами. Об их поимке или уничтожении даже не было речи. Скорее всего, с ними достигалась договоренность: «Вот вам ваша доля, и вы его не трогайте». Эти слова Павла мне запомнились, и после его гибели я переговорил с некоторыми из директоров предприятий и фирм, охраняемых Стрыкиным. То, о чем Павел лишь догадывался, в принципе получило подтверждение. Более того, у меня создалось впечатление, что Стрыкин и бандиты действовали заодно. Показателен в этом смысле рассказ директора мебельной фабрики. Когда в городе появилось широко разрекламированное охранное бюро, он с радостью заключил с ними договор, и сразу прекратились наезды на него бандитов, а главное, пошло дело на фабрике, а с ней возросла и прибыль. Но тут пропорционально ей бюро подняло плату за услуги. Директор, успокоенный, что рэкетиры от него отстали, отказался от повышения, после чего охранники немедленно покинули фабрику. Буквально на следующий день на нее нагрянули бандиты с предложением крышевания, затребовав плату, в два раза превышающую названную бюро. Директору ничего не оставалось, как звонить Стрыкину. Через год история повторилась. На этот раз директор решил проявить стойкость и после ухода охранников набрал, по примеру Павла, свою охрану. Отказал он и тут же позвонившим рэкетирам. Этой же ночью загорелся его дом. Пожар удалось потушить, ожоги получила дочь, и утром директор опять звонил в бюро. Сейчас он платит Стрыкину две трети бизнеса, зато спит спокойно. Аналогичная история и с другими. Боясь за свою жизнь, большинство директоров безропотно принимают все условия бюро. По моим данным, на Стрыкина работают около девяноста процентов всех предприятий и фирм Лесков и окрестности. Помимо станкозавода, его охранников нет лишь на ладан дышащих фирмах и на бюджетных предприятиях, где нет коммерции. А там, где она имеется, есть и стрыкинские охранники, включая даже городскую больницу и поликлинику. Их сотрудничать с бюро в принудительном порядке заставило руководство города. Да, я забыл сказать, что у Павла тоже об этом не раз был разговор с мэром.

– Все они, ёклмн, одна банда, – подытожил рассказ Хохлова Коля.

– А как ты это докажешь? Тем, что Стрыкин вкладывал деньги на нынешних мэра и спикера в предвыборной компании? Коррупция узаконена у нас в рамках государственной политики. Ельцина избрали в девяносто шестом только благодаря деньгам олигархов.

Мч поинтересовался:

– Те двое, которые вас похищали, связывались с вами после убийства Павла?

– К счастью, нет. Я думаю, их отпугнула волна возмущения, которую всколыхнуло убийство Павла. Как-никак на заводе уже работают около двух тысяч человек, а до развала было больше пяти или четверть всего трудоспособного населения Лесков. Так что Павел был известным человеком, к тому же очень уважаемым рабочими. Они за него готовы были жизнь отдать. Другие начальники ездили в шикарных иномарках, строили шикарные особняки, а он жил в двухкомнатной заводской квартире и ездил на нашей «Волге». Когда рабочие узнали, что ему угрожают, они организовали круглосуточное дежурство у его подъезда. Для заказчика было очень важно, чтобы это убийство никогда не было раскрыто, поэтому был выбран киллер, судя по вашему рассказу, лишенный памяти, который, в случае поимки, не мог выдать. В первый раз Павлу повезло, что в него стрелял Захар, а во второй не повезло вдвойне: киллер оказался не очень метким, отчего бедняга двое суток метался в агонии. Я не исключаю, что те двое либо являются заказчиками, либо входят в банду киллеров без памяти. Сейчас я даже хочу, чтобы они мне позвонили.

– То, что вас хотели убить на кладбище, это факт, – сказал Мч. – Кого, по – вашему мнению, они могут подготавливать на ваше место? Гиндина могут?

Хохлов задумался.

– Могут, почему нет? Завод он знает, хотя руководитель из него не лучший. А им и нужен не руководитель, а исполнитель. Но я не думаю, что он пойдет на сговор с ними. Он честный и порядочный человек.

– Могут заставить под угрозой смерти, – подсказал Коля.

– Не будем об этом. Не хочу возводить напраслину на кого бы то ни было.

– Вы не досказали, чем закончилась история с ультиматумом Павлу, – вспомнил Мч. – Он им отказал?

– Не успел. Они позвонили сами и сказали, что следили за ним все это время и знают о его встрече с Дыковым и Стрыкиным. Сказали, что для них он уже покойник. Больше никто ему не звонил. – Хохлов помрачнел и поднялся.

Мч натянул маску и надел парик.

– У меня к вам, Виктор Васильевич, просьба. Я бы хотел иметь список ближайшего окружения Стрыкина с домашними адресами. Это очень трудно сделать?

– Это я переадресую Кротову. У него там должны быть знакомые. А нет, так внедрим. Там всегда есть вакансии. И попрошу также узнать насчет гипнотизера. Напиши его фамилию. – Мч написал на салфетке. Они вышли на улицу. – То, что я узнал от вас, для меня очень важно. Будем держать постоянный контакт. Коля, насчет своей работы не беспокойся, выйдешь, когда сочтешь нужным. Назначь вместо себя кого-нибудь на свое усмотрение. Еще раз спасибо за доверие и особенно тебе, Захар, за то, что спас столько жизней. За это тебе полагалось бы дать орден, но это не в моей власти. А я могу только вот что… – Хохлов достал бумажник и вынул из него все, что там были, деньги. – Будь добр, возьми, пригодятся. Коля тебе объяснит, что сейчас почем. На первое время тебе должно хватить, а там что-нибудь придумаем. Если деньги понадобятся для особых нужд, не стесняйся, скажи. Мы делаем общее дело.

Растерявшийся Мч не знал, что сказать. Деньги взял Коля, заметив, что голодным Мч и без них не остался бы, но они не помешают. А Мч он потом пояснил, что Хохлов дал сумму, равную пяти средним по стране годовым окладам или стоимости одного ужина на двоих в элитном московском ресторане.

Хохлов взглянул на «Волгу» Коли и сказал ему:

– Они могут разыскать вас по ней. Ее нужно срочно поменять. Давай мы вместе заедем сейчас в наш гараж и ты подберешь себе машину. Вы сколько хотите оставить себе автоматов?

Коля взглянул вопросительно на Мч. Тот ответил, что два им будет достаточно.

– Если вы дадите два Кротову, он не пожалеет для вас один из своих джипов. Он давно настаивает, чтобы я разрешил ему иметь помимо пистолетов еще и автоматы. Я думаю, после того, что произошло сегодня, можно пойти на нарушение закона, если он нас не защищает.

Разговаривать с мертвецки пьяным Гиндиным было бесполезно, и Коля попросил Валеру отвезти того домой.

Когда ехали вслед за Хохловым, Коля рассказал, что узнал от Валеры, с которым Гиндин ехал в ресторан. В дороге ему были сделаны два звонка. На первый он ответил, что находится сейчас на похоронах, и тут же выключил аппарат, а на второй, последовавший через минуту, вообще не ответил, лишь взглянул на номер. За столом он много пил, один раз подошел к Кате и что-то сказал, покачав головой. Она нахмурилась и сердито ответила. Он опять покачал головой и, вернувшись на место, сразу выпил.

– Они от него не отстанут, – сказал Мч. – Если не струсит, он может нам помочь выйти на них. А Хохлову, если решится, пусть скажет сам. Было бы неплохо, если Валера продолжит его опекать.

– Без проблем.

Кротов с радостью согласился обменять джип на автоматы. Но от джипа Коля отказался, а взял 21-ю «Волгу», обшитую им самим броней после первого обстрела машины Павла. Пуленепробиваемыми у нее были даже колеса от бронетранспортера. Увидев машину готовой, Павел тогда долго смеялся и назвал ее Коляберды в честь Коли и фамилии помогавшего ему Валеры – Бердин. Однако на Коляберды Павел ездил редко, а Хохлов не использовал его вовсе.

– А нам он в самый раз, – сказал Коля, когда они отъезжали от заводского гаража. – Движок у него от цековского ЗИСа, а салон не хуже мерседесовского.

Мч Коляберды понравился, особенно свободное для его роста сиденье.

– Может, махнем к особнякам? – предложил он.

– Без проблем.

По дороге они заглянули в дом лесника. Во дворе их встретил молодой с крашеным хохолком парень. Узнав, что Коля родственник убитого лесника, он спросил:

– А чо сам не пошел вместо него? А то меня сюда толкнули.

– Кто толкнул?

– Ты чо, братан? Это, как ее, лестничество. Будешь, сказали, охранять эти, как их, они обе на ф, похожи на файл, короче, лес и воду. Лучше бы водку. – Парень заржал.

– Не боишься, что кокнут, как дядю?

– Кого? Меня? – раскрыл глаза парень. – Это, в натуре, кто и за что?

– Браконьеры или новые русские, которые будут строить особняки в заповедной зоне, а ты по должности не должен это допустить.

– А мне, чо, жалко? Пусть больше строят, а я с каждого буду иметь калым.

Они прошли в дом. На крыльце были заметны следы от крови. Перед глазами Мч тотчас возникла лежавшая здесь Люба.

– Катюху не мог отсюда оттащить, – сказал Коля. У него дрожали губы.

Мч положил ему руку на плечо, и они постояли молча.

Внутри дома почти ничего не напоминало о прошлом. Вещи и неказенное имущество Катя вчера раздала жителям соседней деревни, в том числе козу и кур, оставив себе фотографии и вышивки матери. Коля забрал ружье с патронами и инструмент. Сейчас он хотел взять фигурки из корней и переплетений ветвей деревьев, но их уже не оказалось. Он спросил парня, где они.

– Я их на хер сжег, – ответил тот. – Вчера гужевали здесь до утра.

У Коли бешено сверкнули глаза, но Мч развернул его к двери и сказал во дворе:

– Сейчас нам это ни к чему.

Он показал Коле место в лесу, где очнулся. В траве еще сохранились следы от костра. Картонные указатели исчезли. Оттуда до особняка оставалось километров десять. Они не проехали и семь, как дорогу им преградил шлагбаум с надписью: «Проезд запрещен».

– Судя по свежевырытой земле, поставили вчера или сегодня, – предположил Коля. – Оперативно сработали, ебн. Плюнем на него?

Не успел Мч возразить, как впереди показалась машина. Из нее вышел в зеленой камуфляжной форме автоматчик. Коля неожиданно развернул машину и поехал назад.

– Ты прав, нам это сейчас ни к чему. А то бы я ему, ёклмн, устроил цирк. – Он свернул в лес и завилял между деревьями. Остановив машину, спросил: – Прогуляемся?

С собой он взял бинокль и плоскогубцы. Через полчаса им встретилась ограда из колючей проволоки. Коля проделал проход, и они продолжили путь. Наконец они уткнулись в высокий железобетонный забор. Коля взобрался по-кошачьи на дерево и, спустившись, сказал, что виден почти весь ближний участок в три гектара и пояснил, что это приблизительно шесть футбольных полей, не считая части озера с островом.

Он помог Мч, которому напомнили о себе ребра, дотянуться до первого сука и вдогонку залез сам.

Такого Мч не ожидал увидеть. Огромный трехэтажный особняк из бежевого кирпича, принадлежавший Стрыкину, напоминал старинный дворец, не было разве что каменных львов. Зато фонтан был с подсветкой, чего не могло быть в старину. Вряд ли были тогда и теннисный корт и баскетбольная площадка. Метров на пятьдесят забор уходил в огромное озеро, берег которого внутри был переделан в песчаный пляж с вышкой. К наружной стороне заднего забора по воде примыкала пристань для яхты и двух моторных лодок. Забор соединялся мостиком с небольшим островком с рубленым домом с нависавшей над водой террасой. Коля пояснил, что это была финская сауна.

Вдали вдоль озера виднелись еще три дворца меньших размеров, принадлежавших со слов Коли директору водочного завода, банкиру и военкому.

На другой стороне озера над деревьями возвышались ребристые крыши особняков мэра и спикера думы Лесков.

– Еще два года назад в этом озере водились редкой породы рыбы, – прошептал Коля. – На месте особняка директора молокозавода была лаборатория по их разведению. Теперь ты представляешь, почему и против кого выступал дядя Федя?

Мч представлял. В этот момент из сауны выскочили двое и побежали по мостику к особняку. У забора один исчез в калитке и по территории продолжил бег к проходной, а другой бросился к пристани. Впрыгнув в моторную лодку, он на большой скорости понесся вокруг озера.

– Водяной охранник, – пояснил Коля. – Скорее всего, намечается сауна для гостей. Нам, ёклмн, спешить некуда, верно?

Ждать им совсем не пришлось. Входные ворота раздвинулись, и во двор въехали четыре иномарки, одна другой больше. Из передней, самой длинной, вылезли двое. Один был высокий и молодцеватый, другой на голову ниже, щуплый и с кейсом.

Коля протянул Мч бинокль.

– Высокий и есть Стрыкин. Второй – его финансист Загудаев.

У Стрыкина была фигурная короткая бородка, и он показался Мч красавцем. Он был в светлом костюме и черной футболке.

Второй был лицом незаметный и с жидкими прилизанными седыми волосами. На нем был коричневый с иголочки костюм.

Из остальных иномарок вышли четверо. Коля присвистнул, узнав мэра Лесков Шевченко, спикера думы Сизова, прокурора Панюшкина и начальника РОВД Дыкова.

– Вся банда в сборе.

Но Коля ошибся. Из подплывшей лодки вылезли еще трое: военком по фамилии Коблев, директор водочного комбината и банкир. Фамилии последних Коля не назвал, Мч хотел спросить, но помешали послышавшиеся голоса.

Со стороны входа показались два охранника, которые шли вдоль забора.

– А я вчера, – рассказывал один мальчишеским звонким голосом, – ходил на байдарках. Со мной были моя баба, бабин брат, бабиного брата баба и баба племянника бабы бабиного брата. Ее мужа в прошлом году кокнули. У него кликуха была Кокос, ты должен его помнить.

– Не столько его, сколько его бабу, – отозвался второй. – Та еще трахатутка.

– Я об этом и хочу сказать. Мы с бабиным братом ей такую групповуху устроили.

– А ваши бабы где были?

– Мы им снотворного в шампанское сыпанули. Не пойму я этих, какой им интерес каждую пятницу здесь без баб собираться.

– Вот поэтому охраняешь их ты, а не они тебя. У тебя на уме одни бабы, а у них – власть. А баб они имеют побольше, чем ты. Мазура специально для них держит отборных телок. Я на одну глаз положил, есть там такая Руслана, ну, я тебе скажу, баба, но мне сказали, ее нельзя.

Когда голоса поглотила листва, Коля тихо захихикал:

– Я так и не понял, чей был племянник. Зато мы узнали, что они здесь по пятницам решают, как нами лучше властвовать.

Моторная лодка, объехав озеро, затихла у берега, куда ушли охранники. Минут через пять она взревела и опять понеслась в объезд, и тут же появились оба охранника. На этот раз они прошли молча. При желании они могли рассмотреть сидевших на дереве чужаков, но их больше интересовали забор и берег озера. Чтобы не рисковать, Мч, как более заметный и лучше владевший оружием, спустился вниз и спрятался в кустах, держа в поле зрения Колю. Спешить им было некуда, и они решили понаблюдать до темноты.

Охранники каждые десять минут проходили туда и обратно, громко разговаривая. Таких работников Мч уволил бы после первого дежурства. Их беззаботность объяснялась, скорее всего, могуществом Стрыкина, на которого ни разу никто не покушался.

Наконец Коля подал знак. Воспользовавшись перерывом в появлении охранников, Мч поднялся наверх и увидел по-детски резвившихся в озере голых участников сауны. Мч узнал лишь одного Стрыкина по бородке.

– Все. Деловая часть закончилась, – сказал Коля, – началась пьянка-гулянка. Пойдем отсюда. Дальше неинтересно, тем более без баб. Ну, вынесут охранники на руках одного или всех. Знать бы, о чем они там совещались.

– И анализ финансового состояния какого следующего для ограбления предприятия принес в кейсе Загудаев, – добавил Мч.

– Здесь это ни к чему. Я уверен, что в кейсе баксы для руководства города.

– Баксы? Что это?

– Доллары. Их еще зелеными называют. Основной критерий богатства в нынешней России.

Они спустились вниз и отправились в обратный путь.

Мч не думал, что в сауне обсуждали сегодняшние события, хотя не исключал это. Пока он твердо знал, что прямым виновником его несчастья являлись гипнотизер, предположительно Умряев, бывший ученик доктора, и некий Второй.