Текст книги "37 Geminorum"

Погружение в темный колодец. Ты думаешь, что вот-вот достигнешь дна, но тьма становится все гуще, а стены холоднее. И постепенно забываешь, как выглядит мир, освещенный светом. Как четки и предсказуемы формы. С каждым новым метром прежнего тебя становится все меньше, а сомнений – больше. Темнота стирает привычную реальность, не рисуя ничего взамен. Чтобы разрушить мир, достаточно закрыть глаза.

Рука легла на шершавую поверхность тома под номером три. Он не был таким как прочие. Это был распухший толстяк с торчащими жировыми складками сотен вложений. Фактически, это были четыре журнала, сшитые вместе. Под трафарет на обложке выведено одно слово: «ПОЛИВАНОВ». Третьим членом комариного сопротивления был Евгений Дмитриевич Поливанов, доцент историко-филологического факультета Петербургского университета. На первой странице была вклеена его выдающаяся биография. Цифры в конце: «1979–1994 гг.». Поливанов возглавлял сопротивление с шлемом на голове долгие 15 лет.

Евгений Дмитриевич расшифровал код. На это специалисту, владеющему шестнадцатью языками и диалектами, понадобились пять с половиной лет. Комары не обладали сознанием. Воспроизводя внешне насекомых culicidae, они являлись биомодульными невозобновляемыми устройствами, собирающими генетическую информацию. Поливанов быстро установил, что все отчеты исполнителей-комаров стекаются в одни руки. Волей и разумом, управляющим кибер-насекомыми, была материнская база Квинтерея. Квинтерея осуществляла производство личинок, высадку взрослых особей и контроль над полетными заданиями, сбор информации и ее обработку. Она являлась командной рубкой, технической базой обеспечения и исследовательским центром одновременно. Осуществив забор крови, робот имаго считывал жизненные показатели, психологическое и физиологическое состояние наблюдаемого и передавал их на базу с помощью особо моделируемых волн.

«Кровь может рассказать не только о здоровье существа, она дает цельную картину психо-эмоциального фундамента личности, включая систему ценностей, мотивов и установок. Кровь помнит все: любовь и ненависть.»

Комар мог осуществить лишь общий анализ. Если этого было недостаточно, имаго транспортировал образцы крови на ближайший транспортный узел, откуда они попадали на Квинтерею. Она обладала продвинутым аналитическим инструментарием. Но не это поразило Поливанова. Связь с «донором» оказалась двусторонней. Комар не только осуществлял забор крови, но и вводил модуляторы. Поливанов называл такие вещества «установками». Перед забором крови обычный живой комар обычно впрыскивает дозу вещества, являющегося антисептиком. Нервные окончания теряют чувствительность, а укус приобретает скрытность. Именно химический состав «антисептика» особых комаров заставил Федора Брандтеля начать тщательное изучение. Кибер-насекомые вводили в кровь специальный состав с новыми вводными, которые незамедлительно принимались к исполнению центральной нервной системой. Разнообразие получаемых установок выглядело грандиозным. От простейших психо-эмоциональных корректоров до штаммов модифицированных вирусов. Квинтерея экспериментировала с сознанием людей и их телом, вводя «установки» и изучая последствия. То же самое, но в меньших масштабах, проделывала она и с млекопитающими.

Одному человеку вводились модуляторы рационализации и агрессии. После этого индивид начинал искать виноватых в том, что происходило в его жизни, на стороне, выгораживал себя, терял ответственность и объективность. Далее проявлялась антисоциальная деятельность, противопоставление себя обществу, самоидентификация путем отрицания.

Другому вводились корректоры, повышающие порог терпимости и уровень толерантности. Индивид уходил от оценок реальности, ожидания соответствия своим вымышленным стандартам. Искал причины в себе, принимал мир таким, каков он есть. Все физиологические и поведенческие метаморфозы каждые три с небольшим земных месяца отслеживались с помощью крови.

Квинтерея могла влиять на сто двенадцать основных показателей, которые моделировались в различных сочетаниях и пропорциях. Но это было лишь начало. Она экспериментировала не только с единичными индивидами, но и целыми народами. Здоровье и поведение представителей социальных групп, этносов и даже государств подвергалось моделированию. В городах распространялись новые штаммы болезней с последующим анализом иммунной активности. С помощью «установок» Квинтерея изучала мотивы и амбиции групп: политические, национальные или спортивные. Умеренные демократы или радикальные патриоты вели свои государства к экономическому процветанию либо черной бездне войны. Человек, спевший несколько маловразумительных слов под гитару, проникал так глубоко, что становился объектом поклонения миллионов. Новая книга-откровение, дарующая людям ответы на вопросы, становилась причиной глобальной войны и передела мира. Установки, вводимые в кровь, толкали массы на величайшие свершения и провалы. Уходили поколения, воздвигались и рушились в труху империи. Информация о реакциях людей, психологическом состоянии, самоидентификации и поведении в группе скрупулезно собиралась каждые 96 суток. Сотни тысяч экспериментов ежемесячно. От локальных – по изучению жертвенности подростков в рамках эгоцентричной системы, до глобальных – соревнований блоков государств в наращивании атомных мышц. Через семейные конфликты и мировые войны. В масштабах микро и макро. Кто-то направлял нас во тьме. От колыбели до могилы.

«Мы барахтаемся, зажатые пинцетом. Нас изучают. Вводят страх, апатию или героизм. И наблюдают результаты. В их докладах нет эмоций, только факты. Природные явления, техногенные катастрофы? Все – декорации. Будет вторжение. Зачем иначе?»

Запись и упрощенная профессорская расшифровка характерного эксперимента:

«12.12.87 Субъект 3зур80=203, 37 лет, ввод: агрессия B, эгоцентричность С, рационализация C+, активность B+, ответственность F.

18.03.88 Снятие отчета 3зур80-203. Деструктивность +39 %; самоудовлетворенность -36 %, внешняя конфликтность +29 %, верхние эмоциональные зоны +63 % +2/4/29, депрессия +61 %, вина +2.6, пороги +3.9. Алкоголизм +16 %, спорт +34 %, социальная адаптивность –29 % -67/43УР/2. Разрушение трудовых/семейных отношений, потеря работы, развод с женой.

23.06.88 Прогрессия отчет 2 34зур80-203. Деструктивность +6 %, внешняя конфликтность +16 %, вина/рационализация – крит. уровень 6.78/2, соц. адаптивность –19 %, мнительность +69 %, страх +24 % Наркомания +33 %, алкоголизм +9 %, спорт –38 %. Суицидальность +58 %. Перемещение в нижнюю соц. группу, новые трудовые и дружеские отношения, перелом левой ключицы 76/12-ОВ, порча чужого имущества, хулиганство, явка с повинной, 4 года колонии общего режима. Общая стабилизация +24 %.

Шифр: Вводимые параметры закинули испытуемого в „пограничную“ эмоциональную зону, началась борьба с внешним миром, разочарование и срыв. После повышения показателя агрессии, объект стал открыто конфликтовать с сослуживцами, близкими родственниками, случайными встречными. Последовала обратная реакция социума. Высокая активность заставляла вовлекаться в ход происходящих вокруг событий, делать суждения в агрессивной форме, отдавать негативную энергию вовне. Одновременно уровень личной вины скачкообразно повышался. Уровень рационализации (обоснования собственных поступков) толкал субъекта к постоянному пересмотру деяний наедине с собой. С равновесием было окончательно покончено. Пониженный уровень личной ответственности заставлял терять истинную причинно-следственную связь. Виновным признавался кто-то другой, после чего он подвергался „исправлению“. Под удар попадают ближайшие родственники, в первую очередь, супруга. Взрывные и эмоциональные решения обусловлены присутствием психики в критической зоне. Терзания поиска „правильного пути“. Совестливость срабатывала постфактум, запоздало, приводила к коллапсу состояний. Действие уже было окончено, но субъект сомневался, снова и снова переигрывая ситуацию в воображении (негативный перепросмотр). Прогрессировала мнительность, укоренившаяся в мелочах, реактивность. Уровень депрессии растет. Болезненный разрыв с супругой. Испытуемый ищет убежища. Алкоголь. Субъект возобновляет употребление после 12 лет воздержания. Возросший уровень вины нивелируется спортзалом и бассейном. Биосистема психика-тело теряет стабильность. Личность теряет в социальном уровне. Появляются знакомства в более низких и маргинальных слоях, объединение „непонятых“. Внутренняя дисгармония и неудовлетворенность влекут употребление легких наркотиков. Нетрезвая драка с товарищем приводит к поломке субъектом ключицы. После этого субъект совершает преступление. Народный суд приговаривает его к 4 годам колонии-поселения. В колонии личностные показатели стабилизируются.»

В 1989–1990 годах Евгений Дмитриевич Поливанов перемещается по юго-западу СССР с вещмешком и в желтом шлеме. «Тетру» таскает его помощник, немой радиолюбитель Даниил Проскуряков. Даниил считает, что они занимаются сбором и расшифровкой разведывательных данных для КГБ. В 1991 году Поливанов лишается всех регалий и исключается из научного сообщества. Резолюция на его деле гласит: «Отошел в более тонкие миры». В бюллетене АН лишь сухая заметка на этот счет.

«Сумасшедший» Поливанов с помощью Проскурякова и оставленных Боком записей определяет точное местонахождение блуждающей базы Квинтерея. База висит в небе недалеко от города Шахты Ростовской области на высоте шестнадцати с половиной тысяч метров, скрытая геомаскировкой. Поливанов основывает лагерь неподалеку и через месяц после ведения наблюдений делает оглушительное открытие. Кроме коротких волн по управлению комарами, Квинтерея передает в эфир иные, сверхдлинные колебания. Ранее Гюнтер фон Бок улавливал их и определял как разновидность декамегаметровых волн. Подобные волны способны передавать информацию на расстояния до 100 000 километров, а может быть, и далее. Квентерея вещает в космос! Управляющий комарами шифр и код отчетов, поступающих в космос, совпадают. Поливанов снял эфир и дешифровал внешние передачи. Начиная с момента прочтения первых отчетов Квинтереи, слог Поливанова становится официальным и скупым. Оптимизм и жизнерадостность исчезают из его строк. Перестает Дмитрий Евгеньевич отпускать и свои циничные шуточки. Видно, что он потрясен и подавлен. Отчеты свидетельствуют о запущенном процессе свержения империи, геополитическое влияние которой распространяется на половину мира. Речь идет о Родине Поливанова. Квинтерея рушит красный лагерь – общество, провозгласившее избавление людей от религии, классовости и материалистических ценностей. Вместо идеального общества равных свободных людей возникает закрытый тоталитарный механизм, скрепленный кровью и страхом. Видны предпосылки превращения всей земли в кумачовый лагерь. Но какова цена знания, если единственный, кому Поливанов может поведать о воздействии извне, – журнал в черной обложке.

Характер передач Квинтереи, которые происходят примерно раз в девять земных дней по 2–6 часов, являют собой официальный отчет о проделанной работе со сложной структурой. База не есть предполагаемый захватчик, это лишь разведчик-ретранслятор. Квинтерея осуществляет сбор и анализ информации о генезисе экосистемы планеты Земля. Она производит кибернетические имаго, внешне схожие с земными culicidae. А также распределяет транспортные узлы, ставит задачи и собирает отчеты. Следит за безопасностью и конфиденциальностью, устраняет утечки информации. Наконец, передает в космическое пространство информацию о происходящих на Земле изменениях и обеспечивает исполнение приказов сверху. Захватчиков интересует информация об эволюции видов, в первую очередь, человека. Львиная доля информации посвящена изучению хомо сапиенс. Генетика, иммунитет, психическое здоровье, взаимодействие в малых и больших группах, индивидуальные психологические аспекты, социальные реакции. Плазма человеческой крови поступает на Квинтерею в удобоваримом для анализа виде.

Поливанов обнаружил, что центральное место в изучении процессов, протекающих в человеческом организме, посвящено психике. А точнее, изучении ее сердцевины – человеческого эго. Именно вокруг эго, как посредника между внешним и внутренним миром, строится личность. Эго – это «я», сердцевина, сущность. Разум – страж, исполняющий приказы эго и установки внешнего мира. Поливанов отмечает, что вся причинно-следственная структура человеческого поведения скрывается во взаимоотношении эго-разум-среда.

«Аспектам работы эгоцентричного сознательного ума посвящены все ее труды. Она пытается изменить его, повернуть и так и эдак, задать иные алгоритмы. Ум очень извилист, но однообразен. Интересно другое. Квинтерея говорит, что изучает „Тиволу“. Сначала все указывало, что она именует так землю. Но потом я столкнулся с тем, что не только планету, но и суть человека разумного – эго, она также называет „тивола“. Ну не бред?» Поливанов долго и безуспешно пытается подобрать эквивалент этому понятию, пока не приходит к странному определению «рыночная площадь». В конце 80-х аббревиатура «РП» появляется на шлеме.

На одном из разворотов, углы которого истерты до дыр, я нашел уникальную схему без заглавия. Поливанов нарисовал человеческий череп, поделенный горизонтальными линиями на три неравные части. В самом верху черепа – «сознательный ум». В сознательном уме человек находится большую часть времени, но он являет собой крошечный уголок человеческого разума.

После «сознательного» в схеме значился «бессознательный ум». Расшифровка рядом: «Часть сознания под гнетом. Мысли и желания, которые индивид старается спрятать и уничтожить в своей голове под воздействием моральных догм или социальных обусловленностей. Эта часть вторгается, когда страж дремлет. Например, во сне или под воздействием психотропных веществ».

Далее в структуре: «Подсознательное. Дорога к истинному видению миру. Поскольку ум всегда активен и занимается рисованием своей ирреальной картины мира, пространство его заполнено сознательным. И подсознательное остается лишь слабым шепотом на задворках сознания. Тот, кто умеет уловить этот сигнал, на Земле является провидцем, экстрасенсом, парапсихологом».

Следующие категории витали в кругах вокруг черепа: «Коллективное бессознательное – единая база данных, хранящая опыт предыдущих поколений. Доступно всем живым существам, но, поскольку это всепоглощающее сознание, подключиться к ней человеку, сложно. Животным и растениям доступ к коллективному бессознательному открыт». Я вспомнил опыт Поливанова. Он брал топор и шел в рощу рубить клен. Как только он выходил из палатки с топором и сформированным намерением, стволы прочих кленов поблизости начинали производить колебания. Они дрожали. На земле коллективное бессознательное изучал Юнг.

«Космическое бессознательное – природа».

«Сверхсознательное – разновидность ума, которой обладают пророки и святые. Каждый резидент Квинтереи – сверхсознательное существо».

«Коллективное сверхсознательное – Бог».

Внутри последнего круга, нарисованного в виде солнца над головой: «Космическое сверхсознательное – истина».

Страница прилипла к моим дрожащим пальцам.

«Ум человека спит и видит сны. В мире все является новым, только ум всегда стар. Он зациклен на обеспечении потребностей физической оболочки: а) безопасность б) потребление в) размножение. Когда оболочке ничто не угрожает, она начинает потреблять. Сытая оболочка стремится распространять свой геном. Возникает опасность, и оболочка защищается. Еда и секс находятся в постоянном движении относительно оси гармонии. Ум инертен, он постоянно движется, прилипая то к одному, то к другому. Одна из сторон весов еда-секс подавляется, вторая возвышается. Когда человек подавляет секс, он попадает в зависимость от еды. И наоборот. Структура теряет устойчивость, начинается разрушение. И снова возврат к обеспечению безопасности. Так и мечется поезд во тьме между трех полустанков».

Поливанов не ведет дневника, подобно предшественникам, он пишет статьи. Ближе к концу они напоминают философские трактаты. Мне понравилась статья, озаглавленная маркером «ЭГО-Я». Она пестрит исправлениями, пометками и схематичными рисунками. Буря, вырвавшаяся из-под пера Евгения Дмитриевича, поглотила меня целиком. После окончания проекта «Резонанс», Квентерея передает в космос итоговый отчет «Виестулпа». Отчеты подобного глобального масштаба выходят раз в двадцать восемь земных лет.

«Сознательный человек не являются устойчивой структурой. Виной тому блуждающее устройство его сознания, которое я условно называю „эго-я“. Человек вибрирует вместе со своим дьявольским умом. Он видит реальность сквозь фильтры восприятия. Использует шаблонный опыт и придумывает мир. Видит сон, рассказанный фантомным сознанием. Сон не физиологический, а именно сон ума. Ум человека устроен таким образом, что он всегда обеспокоенно блуждает „снаружи“ в погоне за желаниями. Рея именует это состояние „виестулпа“ – „расщепление“. Ум ищет, находит, бросает и снова ищет. Ум всюду и одновременно нигде. Разведывает, строит планы, измышляет. Проделывает все это сотни, тысячи раз. Ум предпочитает мыслить, ибо действовать опасно. Страх – основной защитный механизм. Ум не может просчитать, чем закончится очередной подъем с дивана и командует: „не вставать!“. Страх окружает все неизведанное ореолом неприступной опасности. В каждой луже ум подозревает бездонную пропасть. Он пытлив и старается просчитать все и всегда. Он обесценивает достижение, едва оно свершилось. Ценность же того, чем „эго-я“ не обладает, возвышается до небес. Ум не центрирован в моменте, он всегда в процессе. В процессе погони за бесконечными желаниями. Сиюминутные и глобальные, все они сводятся к одному: желанию обезопасить себя от неизвестности. На олимпе неизвестности – смерть. Ее нельзя просчитать, поэтому ум делает вид, что ее нет. Ум ведет себя так, будто он бессмертен. Еда и секс, секс и еда».

«Ум не позволяет другим быть другими, он ждет от целого мира соответствия своим ожиданиям. Он не принимает, а судит. Если сознательное не бегает за желаниями в будущее, которого еще нет, то перемещается в прошлое, которого уже нет. Оно грустно вздыхает о том, чего не вернуть. Отсутствие возможности изменить прошлое наделяет прошлое великой мертвой ценностью.

Человек живет либо в мечтах о будущем, либо в иллюзиях о прошлом. А настоящее – это мост, который он быстро минует, не глядя под ноги. „Эго-я“ не ощущает момент настоящего. Иногда „сейчас“ пробивается сквозь редуты измышлений. Но через секунду осознания мира вокруг возвращаются бесконечные проекции и переливы ума. „Сейчас“ стерто и притуплено. Если этот момент и является жизнью, жива ли личность?»

…Далее были те, кого люди именовали богами. Квинтерея выводила их на сцену время от времени. В качестве проводников в мир осознанности. Это были обычные люди, с так называемым сверхсознательным умом. Поливанов полагал, что Квинтерея снабжала их тем разумом, которым обладали обитатели ее родной вселенной. Молчаливым разумом созерцателя, не стремящегося осудить, изменить, уничтожить. Лишь принять. Просветленные люди постигали причины человеческих бед и начинали проповедовать. Появлялись ученики, последователи, завистники и смертельные враги. Многие были повержены, едва успев раскрыть рот, иным посчастливилось быть услышанными. Народы, а позже и государства признавали некоторые из учений и возносили их создателей до небес. Начиналось всеобщее поклонение. Идеализация и обожествление. Создание самых исполинских кумиров из тех, кто завещал кумиров не создавать. Так появился путь сердца, лишенный сердца. Религия, лишенная осознанности. Слова передавались из поколения в поколение, сотни раз переписывались, толковались и перевирались. Смысл отдалялся от первоначального. Нет смысла давать Богов тем, кто спит наяву. Они слушали во сне, они видели во сне и они создали своих собственных Богов. Тех, которые им приснились. Это были совершенно бессильные Боги.

«Созерцающий осознанно создал нас такими. Он далеко. Боюсь, не достать. Если только не сойти с этого ума. В прямом смысле». Евгений Дмитриевич расшифровал и адаптировал лишь пятую часть перехваченных данных.

Горло пересохло так, что я не мог глотать. Слезились глаза. Руки перестали быть моими. Мир вяло перетекал годами, словно кисель, а теперь он оглушительно взрывается на каждой странице. Картина, казавшаяся незыблемой, рассеялась словно морок. Страх закрался в мою душу. Страх остаться наедине с мыслями. Страх унести эту тайну с собой. Страх умолчать о ней навсегда и страх снять шлем. Страхи отражались и множились в зеркалах, едва я перестал читать. Когда закроется последний журнал, останется ли хоть что-то устойчивым в этом мире? Смогу ли я найти смелость устоять? И удержать равновесие?

Остался последний, четвертый член сопротивления. Старый знакомый, Леонид Гисакович Асланян. Военный конструктор, герой советской империи, застывший черной статуей в пойме Волги. Поливанов передал ему шлем и управление базой теплым майским вечером 1994 года. Гуманитарий расшифровал язык, но что он мог поделать с этим знанием?

Я открыл последний журнал, заполненный на две трети. Множество формул и вычислений. Графики и чертежи. Строгий размашистый почерк. Леонид Гисакович не успел закончить работу. Защитный шлем сбил с его головы дважды судимый Василий Башменцев. Запись заканчивалась на «Разработаны и изготовлены следующие материальные макеты: 1.»

В начале своей деятельности гений красной империи изготовил новую версию шлема, превосходящую оригинал по всем показателям. Шлем стал существенно легче (изделие фон Бока весило более 7 кг), благодаря отказу от металлического каркаса. Антенны из гибкого материала более не ломались. Появился емкий никелево-кадмиевый аккумулятор с индикацией заряда (предыдущий шлем автономно работал не более двух с половиной часов). Но самое главное ноу-хау: шлем был полностью защищен от телепатических перехватов в радиусе 80 см. Появилась долгожданная возможность снимать его. Подвесив шлем на крюк, Асланян давал мышцам шеи отдых или мыл голову.

Поливанов в конце своего пути приходит к окончательному приятию космического объяснения и планирует открыться захватчикам, дабы совместно разработать план вывода человечества из тупика. Он передает эстафетную палочку советскому военному ученому, дабы тот продумал техническую часть возможного контакта. Но по какому пути мог пойти инженер, положивший жизнь на алтарь наращивания деструктивной мощи сверхдержавы? Разумеется, по радикальному. Леонид Гисакович задумал противостоять захватчикам. Изучив опыт предшественников и собрав информацию о принципах работы Квинтереи, Асланян выискивает уязвимое место.

Едва доносился сухой щелчок Тетры, и барабан подавал бумагу для печати, профессор спешил к ней. Из лотка выходили все новые бесконечные подробности об экспериментах на «рыночной площади». Но Асланяна интересовали уже сами экспериментаторы.

«Информация скудна. С какой стороны начать – не знаю. Объект встал в 46 километрах к северу от Кирова. Следующая передислокация через 4 месяца. Нужно ущипнуть и смотреть, каковы принципы защиты. Придется поспешать».

Ущипнуть было призвано орудие «Фарадей», названное по имени английского физика Майкла Фарадея, создателя теории электромагнитного поля, открывшего электромагнитную индукцию. Разработанный Асланяном «Фарадей» являлся сверхмощным электромагнитным излучателем. Принципы, заложенные английским ученым, дали основу для создания совокупности электронных и магнитных полей, позволяющих получать мощнейшее волновое излучение. До 2001 года Леонид Гисакович «щипал» базу, совершая атаки из небольших портативных устройств и фиксируя контрдействия противника. Локальные сбои управления в транспортных узлах, по которым наносились удары, Тетра фиксировала. Однако Квинтерея быстро находила излучатель и уничтожала его высокотемпературным воздействием. Точность ее была поразительной. Кроме излучателя, превратившегося в пепел, ничего вокруг о воздействии не напоминало. 10 земных минут – и управление комариными войсками восстанавливалось. «Есть сбои, будет и авария».

В 2001 на сцену вышло основное оружие возмездия – «Фарадей-1М». Леонид Гисакович тщательно и неторопливо готовил атаку на Квинтерею. Для начала он разместил под базой шесть мощных бензиновых генераторов. Затем спрятал в лесу трехдверный автомобиль «Нива», на котором предполагал отступать. Излучатель частиц «Фарадей» академик прикрепил к стреле советского крана на базе ГАЗ-63 и тщательно закамуфлировал. За день до атаки Асланян звонил в Кировскую энергетическую службу с сообщением о якобы упавшей опоре ЛЭП. После этого он подвел кран максимально близко к мистической базе и подключил излучатель к генераторам. Заминировав стрелу взрывным фугасным устройством с таймером на 7 минут 30 секунд, инженер инициировал волновую атаку. «Воздух бурлил, словно кипящая вода в кастрюле».

Конструктор прыгнул в Ниву и бросился наутек, путая следы. Бросив автомобиль, он еще полчаса бежал по лесу к спрятанной во временной палатке Тетре. И о чудо! Она молчала! Впервые с момента ведения наблюдений не было ни единого радиосигнала. Асланян сидел возле Тетры, стирал пот с седых висков и молился, чтобы она заткнулась навсегда. Он стал клевать носом, когда стрелки приборов Тетры одновременно встрепенулись. Раз. Еще раз. Ролики скрипнули, бумага пошла в лоток. Один час сорок три минуты молчания. А через минуту аппарат уже стонал от нагрузки. Доклады и запросы сыпались безостановочно. «Дислокация базы изменена. Запрошен инженерный модуль. Третий гравитационный двигатель выведен из строя. Полностью остановлен биокибернетический блок, нарушена работа узла местной связи».

После атаки Квинтерея уцелела, но позволила себе непозволительную оплошность. Она впервые запросила помощи не у промежуточного узла, а напрямую, у собственного родного мира. И Асланян засек, куда шли запросы. Леонид Гисакович сделал невозможное: он вычислил родной мир Квинтереи. А база не обнаружила маленького седовласого Асланяна, страдающего изжогой. Комары собрали образцы крови у всего живого в радиусе пятидесяти километров, но ему удалось остаться незамеченным.

База передислоцировалась в Тверскую область, в район Белого Городка и увеличила высоту базирования. Асланян перед атакой готовился к смерти, передав посреднику бандероль с информацией и чертежами шлема для профессора Бердникова. Вместо этого ему пришлось следовать за базой. По расчетам, излучатель магнитных частиц должен был уничтожить базу, но он лишь вывел из строя связь и парализовал работу нескольких блоков. Не было и намека на обрушение. Защита оказалась совершенней, нежели предполагал Асланян. Но он не унывал. За умение терпеливо дожидаться необходимого научного результата в Академии Наук Леонида Гисаковича ласково называли «каменной жопой». И старик делал две вещи, которые любил больше всего в жизни. Молчал и работал.

Обустроив базу сопротивления на новом месте, герой СССР приступил к исполнению проекта «Фарадей-2». Для его материального обеспечения пришлось продать любимый женою дом в Гатчине. Зато мощность нового орудия возросла в два с половиной раза. Вторая атака, предпринятая в апреле 2004 года, была яростной, но недолгой. База оказалась подготовлена. Всего 18 секунд понадобилось Квинтереи, чтобы вычислить дислокацию излучателя, установленного на железнодорожной платформе. База уничтожила ее, и теперь она уже не заботилась об аккуратности. Удар выжег идеально ровный круг диаметром 12 метров и глубиной около 30 см. На почве и стволах близстоящих деревьев остался слой серебристо-серой пыли. «С наблюдательного пункта я видел бурлящее движение воздушных масс, нисходящее в направлении платформы. С места доносился очень высокий, режущий слух звук, похожий на звон». Шлем не подвел и на этот раз, Асланян остался в тени.

Тетра печатала хронику обнаружения и уничтожения Фарадея-2:

«2910 зона 14-В-ДР штамм олетрое воздушно-капельно вброс 26 на 12 дист просад иммуно 73 % сопротивляемость 12 %, щлч +76 восходящая >6 1906.54442.89опо дч3.

2911 зона 09-А-ВА-56 объект бивиуал степень раскрываемости тивола 78 % (!!!) макс значимость! обнаружение уничтожение мобил 6895.4733окр доклад ААа.

2912 ААа принято зона 09-А-Ва-56 карантин, мероприятия аквавил степень зачистки 9993 тотал термообработка гиперфильтр полное перестроение площади 576–788 доклад о выполнении ААА».

Старик не отступал. Асланян поменял концепции и стал работать над орудием, способным на быстрый сконцентрированный удар. «Фарадей-3» был закончен морозным мартовским вечером 2008-го. Но Леонид Гисакович не успел осуществить третью попытку. 16 мая 2008 года он погиб, и его убийство сейчас расследовал я, оставляя на углах страниц следы своего страха. Журнал закончился, инженер отпустил мою руку. Я остался наедине с незаполненными страницами. И зияющей черной пустотой своего незнания, куда идти и что делать. Я медленно листал страницы, надеясь найти еще хоть что-то. В конце был вложен сложенный вчетверо лист.

Я поднялся. Спина затекла, ноги подкашивались. Зеленый тумблер привел в действие лестницу. Пружины со скрипом подчинились. Вверху вспыхнул свет. Я полез, хватаясь за холодные металлические перекладины. Люк в потолке не был заперт. Поднял его головой и оказался в крохотном помещении, опутанном проводами. На вращающейся платформе возвышалась она: электромагнитная пушка «Фарадей-3». Ствол, направленный ввысь, был замотан брезентом и маскировочной сетью. Правая панель в основании была вскрыта, из нее висела спутанная электронная начинка. Я сжал прорезиненную ручку наведения. Шарниры смазаны, трехметровое дуло легко повиновалось.

Я достал и развернул лист. Это было письмо Леонида Асланяна двоюродному брату Нарсесу Асланяну. Письмо, которое никогда не будет отправлено. Оно очень понравилось мне.

«Привет, Нарсес! Ты не замечал, что каждый думает, будто точно знает, кем является и откуда пришел. Вот даже Трезорик, судя по его спокойным глазам. А я не уверен. Продал квартиру в Москве, и теперь у меня нет дома. Зато есть двадцатилетний Хент, который ты прислал. Этот коньяк великолепен, спасибо тебе, родной! Наглаживаю Трезорика, читаю расшифровки с чертовой машинки. Как далеко завело нас невежество ума… В своем заблуждении относительно центрального места во Вселенной и неутолимом желании получать, мы ослепли.