Текст книги "История почти всего. Практическое пособие поедателей времени"

Латинская Америка. Африка

Название от семейства романских, т.е., произошедших от латыни языков, португальского и испанского, на которых, в основном, изъясняется население континента. В свое время испанцев не заинтересовали Гвиана и Гайана на северо-востоке; в первой обосновались французы, во второй – англичане. Последние покинули колонию после обретения ею независимости, в 1967 году, оставив свой язык в качестве официального, французы удержали заморский департамент, и теперь запускают оттуда, с экватора, свои ракеты на выгоднейшую орбиту.

Национальный состав включает значительный процент индейцев, в отличие от северных США; 0, 2% в Бразилии и 91, 9% в Парагвае. Героический период – начало девятнадцатого века. Герой континента – Симон Боливар, испанец или, точнее все же, баск. Масон Шотландского устава, как впрочем, и большинство отцов-основателей США. Обучается праву в Мадриде. Принимает участие в освобождении Латинской Америки от владычества Испании. Сражается сначала против испанцев и льянерос, полудиких пастухов, затем во главе последних против первых. Для борьбы с метрополией удается завербовать наемников из ярой соперницы Испании, Великобритании. На короткое время сплочены Венесуэла, Перу, Колумбия, Эквадор, но момент удачи тает: образовать Южные Соединенные Штаты, воплотить мечту Sur de Estados Unidos – Сюр де истадос юнидоос, не получается. Не таков он, латиноамериканский менталитет, чтобы полюбить стабильную работу, производственную дисциплину и централизацию. После обвинений в бонапартизме, последующих восстаний, покушений, Боливар теряет власть и, отказавшись от всего, даже государственной пенсии, выходит в отставку, проводит время в созерцании из окна гор Колумбии. …Имя его драгоценно для каждого истинного латиноамериканца.

…Всего два с половиной века с тех пор, как империя Инков, с их огромными сверкающими городами, пирамидами, храмами, сетью первоклассных дорог, сложной организацией общественной жизни, перестала существовать, а о ней почти не вспоминают. Льянерос, вольные пастухи, очень далеки от этого. Оставшиеся в живых индейцы также теряют представления о своей, некогда великой культуре. Отголоски слышатся в социалистическом движении имени Тупака Омару, последнего инкского правителя. Но системы нет. Возможно ли применение достижений цивилизации, развитие которой так внезапно прервано, в настоящем? Отсутствие товарно-денежных отношений, распределение благ согласно представлениям о справедливости, культ выбранного на год совершенного во всех отношениях монарха…

По сравнению с ацтеками, инки довольно миролюбивы. Массовых жертвоприношений (пять-семь тысяч военнопленных за день) нет. Представьте: мы снова там. Имеется ли сообщение с мексиканскими ацтеками – культурные, торговые связи? Воюют ли мезоамериканские державы между собой? Две соседних цивилизации существуют в одно время, и об их отношениях мы почти ничего не знаем. Может, даже не очень стремимся, и это, пожалуй, неправильно.

Раскрытие этой Истории сообщит людям мощный эмоционально-мотивирующий заряд.

1

2

3

4

1. Симон Боливар, президент Колумбии, Боливии и Перу (1783 – 1830).

2. Деньги Боливии. Один боливиано 1892 года. Состоит из ста сентаво. Современный боливиано равен примерно 12-ти рублям.

3. Руины древнего Зимбвабве.

4. Рядовой пункт проживания людей в современной Африке: одноэтажный, опасный и бессистемный.

Африка. Древний Египет, побережье Средиземного моря в период заселения пунами не в счет. Это на плаву. То, что южнее, просто ужасает. Никакой Истории, все тонет в душной пустоте. В Евразии, обеих Америках, Австралии – памятники и память, о тех, кто когда-либо был. Не обо всех, но многих. Каменные плиты, пирамиды, стелы, храмы; устойчивые центры памяти.

Здесь, в Центральной и Южной Африке человек умирает незаметно, будь то вождь крупного племени или ребенок. Существуют ли африканские погосты, насчитывающие хотя бы пару веков, кто их видел?

Тело заваливается бурой глиной – и все! Еще чаще организм оставляют лежать в саванне. Эфир еле заметно взвихряется, и все становится прежним. Был некий Банту-Му, и нет. О нем забудут через полчаса, будут петь и смеяться. Он был ребенком, прошел обряд инициации, умел танцевать с копьем, надевал наряды из перьев, отличительная черта – ловил мух руками. Ухаживал за женщинами, и добился расположения одной из них, имя и лицо которой также забыто.

Земля впитала огромное количество плоти, имен, судеб, похожих одна на другую, как зерна – и молчит о них.

Каменные памятники Истории имеются в Зимбабве. Видели ли их в познавательном фильме? Стены из необработанного камня, в углах огромные кувшины, горлышком вверх. Сторожевые башни? Но где двери и окна? Жилища? Тот же вопрос. И не домны.… В мозг заплывают странные и страшные ответы.

В Судане впервые в Африке начали обрабатывать железо. Но, кузни и сейчас представляют собой хижину с большим камнем на полу. Другим булыжником, пригибаясь до земли, африканец колотит железо. «Можно этот процесс усовершенствовать», – замечает телеведущий. – «Зачем? Как было раньше, так должно оставаться всегда».

Круглые хижины из тростника, обмазанные навозом. Еда из молока с кровью коров и мукой. Обрезание у женщин – чтобы лишить их возможности наслаждаться сексом, следовательно, намерения изменять, – оно до сих пор принято, несмотря на огромную смертность, в условиях антисанитарии и отсутствия обезболивающих.

Может быть, действительно, дикость властвует из-за того, что нет памятников Истории, простых устойчивых архитектурных форм? И люди, как лишенная памяти рыба, хватают орудие лова, снова и снова.

Становление науки

Наука – классическая физика и изобретения

Достаточно произвольно, хотя и с некоторыми основаниями, определим дату развития науки современного вида как начало эпохи огнестрельного оружия. Впервые массово применяется контролируемый источник энергии – порох. Идея силы, которой можно управлять по своему разумению, придает техническому прогрессу не вообразимое до того ускорение.

Порох – смесь кусочков угля, серы и селитры. Сера воспламеняет селитру, селитра дает кислород, угольный порошок при интенсивном горении выдает большое количество газов высокой температуры. Первый более или менее достоверный изобретатель гремучего состава – китайский алхимик Сунь Сы-мяо (седьмой век н.э.) В Поднебесной порох используется обычно для увеселительных фейерверков, реже – в военном деле, как ракеты-стрелы.

Но, это оружие, хоть и обладает выраженным психологическим воздействием на слабо подготовленного противника, само по себе капризно и мало эффективно. Кажется, им нельзя управлять. Движение ракеты сильно зависит от качества пороха, мастерства самого лучника, влажности, порывов ветра и, кажется, прихотей духов. В данном случае опыт никогда не воспроизводится в точности – что противоречит основной парадигме современной науки.

Вторично порох открывает немецкий францисканский монах Бертольд Шварц (в миру Константин Анклитцен), в 1330 году, возможно, в Кельне или Нюрнберге. Шварц – «Черный» – прозвание, данное Бертольду за безоглядное увлечение алхимией. Случайная искра воспламеняет смесь в ступке, взрыв выбрасывает толкушку прочь, образуя дыру в потолке; и так, заодно с порохом, рождается классическое огнестрельное оружие. Изобретение быстро подхватывается. Оказывается, опыт с использованием мощного источника энергии может быть многократно и точно воспроизведен. Снаряд, выброшенный тщательно отмеренным зарядом и стволом определенной длины, при том или ином наклоне орудия, всегда улетает на строго определенное расстояние. Все это вычисляется, усовершенствуется, внедряется в массовое производство по установленным шаблонам. Сразить профессионального воина способен теперь только-только научившийся заряжать кулеврину призывник. И так, с середины четырнадцатого века, очарование Средневековья, с его звоном мечей и пением тетив, закованными в броню рыцарями и суровыми замками, начинает слабеть.

Некоторые изменения сознания произошли тысячелетием раньше. Это – единобожие, как официальная религия. Отныне человек склонен к рефлексии, постоянному взвешиванию своих дурных и добрых дел, старается свести все разнообразие мира к одной …двум, может быть трем основным Формулам. Именно к этому стремится и классическая Наука. Кроме того, пусть не сразу, но возрастает ценность человеческой жизни. К четырнадцатому веку институт рабства, в целом, исчезает. Те же общества, которые не отказываются от дешевого принудительного труда, обрекают себя на то, чтобы плестись в хвосте научно-технического прогресса.

С пятнадцатого века в Европе повсеместно стартует эпоха Ренессанса (т.е., с фр. – «Возрождения»), расцветает интерес к античной культуре и Человеку – как свободному, желающему счастья, и всесторонне развитому существу.

В Италии, давшей жизнь Ренессансу, Возрождение, в целом, заканчивается 6 мая 1527 года. Римский Папа Климент Седьмой теряет контроль над своим наемным 35-тысячным войском, последнее входит в древнюю столицу Мира, убивает 40 тыс. ее мирных жителей, грабит дворцы кардиналов, вельмож, и, собственно, все, что стоит грабить. Как то ситуацию удается урегулировать, но авторитет Католической церкви катастрофически падает. Как результат – итальянские мастера, писатели и поэты, опечаленные столь очевидными проявлениями бесчеловечности, склоняются к следующим художественным течениям – барокко и маньеризму. В изобразительном искусстве маньеризм проявляется как перегруженность композиций, деформированность фигур, чрезмерная их напряженность, изломанность линий. Известные писатели-маньеристы – Сервантес, Шекспир; изобилие деталей, игра контрастов.

Следующая эпоха – в искусстве, науке и самой жизни, – барокко. Слово это можно перевести с итальянского как «причудливый, склонный к излишествам», или португальского – «жемчужина неправильной формы, т.е., с пороком». Оба эти определения точны. Также барокко означает «неестественность», «неискренность», «элитность» и «преувеличенная эмоциональность» – в-общем, без негативного оттенка. Практически все это означает стремление к величию и пышности, совмещению реальности и иллюзии, изысканным, но не функциональным одеяниям; мужским парикам, дамским корсетам, и т.п., сверх меры утонченным, неестественным манерам. Отвергаются устоявшиеся традиции и ритуалы. Бог теперь – Творец, у которого человеку следует учиться. Высший Разум только наблюдает. Молитвы не столь важны. На передний план выступают ученые-естествоиспытатели. Происходит то, чего раньше, в эпоху алхимических изысканий никогда не было. Натурфилософы ставят строгие эксперименты, вступают в научную переписку, публикуют работы, повышают этим свой социальный статус и получают какие-никакие, но все-таки, деньги.

На плечах барокко в восемнадцатый «галантный» век въезжает эпоха Просвещения. Ее столпы – свободомыслие и рационализм. Наука впервые представляется инструментом повышения общественного благосостояния. В отличие от алхимиков и астрологов, образовывавших закрытые общества, ученые нового вида стремятся всемерно популяризовать все полученные ими знания.

Вместе с тем, видные деятели Просвещения (Вольтер, Руссо) зачастую выступают с неоправданно резкой критикой института церкви. После термидора (завершения в результате переворота) Великой Французской Революции, согласно другому определению, к началу наполеоновских походов (1800г.), эпоха Просвещения – как не вполне продуктивная в морально-этическом плане, сворачивается.

Впереди – эпоха Научно-Технического Прогресса (НТР), век пара и, в целом благополучного душевного совершенствования.

Первый паровой двигатель более-менее современного вида, с непрерывным вращением вала, изобретается шотландцем Джеймсом Уаттом (Ваттом) в 1769 году. Появляется и единица мощности – Ватт. Система измерений, документирования работы некоего аппарата – очень важна для всех последующих изысканий и усовершенствований. Ватт (Вт, W) – мощность, при которой за 1 секунду совершается работа в 1 джоуль. Джоуль равен работе, совершаемой при перемещении точки приложения силы, равной ньютону, на расстояние 1 метра в направлении действия силы. Ньютон, в свою очередь определяется как сила, изменяющая за 1 с. скорость тела, массой 1 кг на 1 м. с. Последняя единица, несколько, может быть, упрощенно, равна давлению тела весом 102 г. на основание. Теперь еще более просто – если вы нажимаете на некое тело так, как 102 грамма массы давят на Землю, на протяжении метра, в течении 1 секунды – то вы выдаете мощность 1 Ватт.

Таким образом, освоен, формализован новый источник энергии, в значительно большей степени чем взрыв пороха, поддающийся управлению.

Великобритания в наивысшей степени подготовлена к последовавшей за тем Промышленной революции. Исследователи считают, что основным фактором здесь является заключение негласного общественного договора между бизнесом и обществом, безусловно гарантирующим, что все стороны пакта будут придерживаться определенных правил поведения.

1

2

3

4

5

6

7

1. Первый (паровой) автомобиль, военного инженера Николя-Жозефа Коньо, Франция, 1771 год. Разрабатывался как тягач артиллерийских орудий. Вес 2,8 тонны, длина 7, 5 м., грузоподьемность 5 тонн, топливо – дрова, скорость 3—4 км. ч. Не вполне логичная центровка на переднее колесо приводит, в конце концов к заклиниванию системы управления и серьезной аварии. Тем не менее, паровые автомобили развиваются вполне успешно, прежде всего, в Великобритании, до принятия там закона, обязывающего автолюбителей пускать впереди т.с. человека, подающего звуковые сигналы, размахивающего красным флагом.

2. Первый в мире практически используемый пароход (стимбот, пироскаф) «Клермон», либо «Пароход Северной Реки», North River Steamboat) этнического ирландца Джона Фултона (США, 1807 г.) Максимальная скорость на ровной воде – 9 км. ч.

3. Первый российский пароход «Елизавета», создан в 1815 г., на заводе Чарльза Берда (Карла Николаевича), этнического шотландца. Длина 18, ширина 4,6, метров, осадка 0,6 м. Бортовые колеса – диаметр 2, 4, ширина 1,2 метра. Мощность паровой машины 4 л. с. Скорость 9,5 км. ч. «Елизавета», в компании многих, вскоре появившихся, значительно усовершенствованных пироскафов осуществляет регулярные рейсы на линии Санкт-Петербург – Кронштадт.

4. Первый паровоз, «Пенидаррен», по названию родного города изобретателя, Ричарда Тревитика (Великобритания, южный Уэльс, 1803 г). Собственный вес 5 тонн, скорость порожнего 26 км. ч., сцепленного с 5-ю вагонами массой 25 тонн – 8 км. ч. Для своего времени это потрясающие возможности. «Пенидаррен» показывает, то, что ранее казалось не столь очевидным: тяжелый паровоз с гладкими колесами способен передвигаться по рельсам, не буксуя. Позже, на публичных испытаниях, где, наверное, никогда ничего не идет гладко, этот положительный результат подвергается сомнению. В 1811 году, не получив поддержки от крупных финансистов, Тревитик разоряется.

5. Первый вполне окупаемый паровоз создает в 1814 году механик, а по совместительству также и часовой мастер, Джордж Стефенсон. Инженер на хорошем счету у начальства горнопромышленной компании, и потому довольно легко добивается выделения средств на постройку нового паровоза. Время вполне подходящее: из-за противостояния с Наполеоном, в Европе резко поднимаются цены кормов для основной тягловой силы – лошадей. Машина, названная «Блюхер», проводит состав из 8 повозок, массой 30 тонн со скоростью 6,4 км. ч., на участке пути с подъемом 0,3º. Вскоре паровозы завоевывают мир.

6. Первое в мире транспортное средство, работающее на бензине, Вена, Австрия, 1864 год. Изобретатель – Зигфрид Маркус. Основа корпуса – простая тележка без рулевого управления. Двигатель заводится при поднятых вверх задних колесах. Скорость движения данного т.с. неизвестна.

7. Первый в мире серийно выпускаемый, пригодный для дальних поездок бензиновый автомобиль «Motorwagen». Изобретатель, производственник – Карл Фридрих Бенц, владелец механической (велосипедной) мастерской. Масса машины 265 кг., мощность двигателя 0,95 л.с., максимальная скорость 16 л. с. На первом экземпляре автомобиля отсутствует коробка передач (одна единственная скорость, регулировка оборотов двигателя подачей топлива), но уже есть ременное сцепление. В августе 1888 года жена Карла, Берта, осуществляет первый в мире автопробег с практической целью – посещением родственников. Вояж на сто километров туда и обратно, занимающий, в одну сторону, день (с двумя сыновьями, на подъемах толкающих авто) вполне успешен, и он всемерно содействует продаже первой партии автомобилей – 25 штук.

С начала девятнадцатого века, исподволь, сначала в виде забавных научно-популярных представлений, происходит разработка принципиально нового источника энергии. Дамы и господа получают электрические разряды от первого конденсатора – Лейденской банки – созданного в 1745 году голландцем Питером ван Мушенбруком, вздрагивают, нервно смеются, и, конечно же, вряд ли осознают, каков действительный потенциал изобретения. Далее, 1785 год – француз Шарль Кулон дает строгую математическую формулу закона электростатического взаимодействия (справедливо получившего имя своего первооткрывателя). В 1791 году ученый (поскольку стремится не утаить, а распространить обретенные им знания) Гальвани публикует трактат о действии электрического тока, полученного при контакте металла скальпеля и электролита (консервирующего препарата), на мышцы препарированной им лягушки. Спустя 9 лет другой любознательный итальянец, Вольта составляет первый гальванический элемент – столб из цинковых и серебряных кружочков, разделенных смоченной в подсоленной воде бумагой. Опыты с электричеством приобретают некий инструментальный, уже действительно интересный вид.

В 1820 году, некий студент на лекции датского профессора Г. Эрстеда (демонстрировалась способность тока вольтова столба нагревать проволоку) замечает, что стрелка компаса, поверх крышки которого оказался провод, отклоняется каждый раз при замыкании электрической цепи. Металлы приобретают магнитные свойства тогда, когда по ним протекает электричество? Осознав это, проделав некоторые дополнительные опыты, опубликовав соответствующую научную работу, Эрстед становится богат (премия Наполеона, 3000 франков) и знаменит.

Француз Андре-Мари Ампер, не тратя времени зря, в том же году ставит ряд еще более продуманных экспериментов, выводит строгие, несколько уже пугающие своей сложностью формулы. Выясняется в частности, что параллельные проводники с токами, текущими в одном направлении, притягиваются, а в противоположных – отталкиваются друг от друга. Катушка провода, по которому течет ток, равноценна постоянному магниту. Усилить магнитное действие можно, если поместить внутри нее железный сердечник.

Открывается прямая дорога к одному из величайших изобретений 19 века – электрическому телеграфу. Собственно, гальванический телеграф изобретен, испытан на расстояние 3 км еще в 1812 году. Суть – 32 проволочки могут быть подключены к электрической цепи, на противоположном конце линии связи пузырьками в растворе кислоты определяют выбранный отправителем знак алфавита – но, для практического использования, это не совсем то. До того, еще в 1774 году испытывался, представим себе, электростатический телеграф (отклонялись те или иные электризованные шарики), разумеется, с еще более невнятным утилитарным выходом.

Мало пригодными, хотя в целом, работоспособными оказываются иные, переусложненные семейства телеграфов – вплоть до изобретения и популяризации (примерно) в 1840 году аппарата Самюэля Морзе.

…Майкл Фарадей, гордость Великобритании, открывает в 1831 году закон электромагнитной индукции. Способ дешевого и эффективного получения электричества найден. Успех этот развивает Д. Максвелл, также англичанин, не любитель практических экспериментов, однако (в отличие от М. Фарадея) первоклассный математик. Формулы распространения электромагнитной волны, выведенные им в 1873 году, определяют путь к созданию принципиально нового устройства связи.

В 1885—1889 годах немецкий физик Генрих Герц, стремясь во что бы то ни стало опровергнуть теорию Максвелла и заодно, создать свою собственную, проводит ряд экспериментов; в которых подтверждает правоту талантливого англичанина. Впрочем, становится великим и сам. В сущности, именно профессор Герц создает первое в мире радио. Дальность передачи сигнала три метра, но увеличение данного расстояния составляет теперь лишь дело техники.

Человечество осознает важность электромагнетизма, выдает щедро суммы на его исследования, получает солидную прибыль в виде всевозможных благ. Но, тем временем, почти не заметно, зреет освоение еще одного, очень важного источника энергии, сулящего не столько удобства, сколько скрытую угрозу – …атомного.

В 1897 году английский ученый Джозеф Томсон исследует т.н. анодные лучи (те самые, кстати, которые вызывают свечение ламп белого света), открывает электрон и, заодно, подбирается к идее зависимости энергии от массы. Эту идею подхватывает соотечественник, Оливер Хэвисайд. Ученый-самоучка выводит знаменитейшую формулу: «E=mc2».

Энергия тела (материального объекта) равна его массе умноженной на квадрат скорости света? Энергия… то-есть, способность тела совершать работу приравнивается массе и скорости электромагнитных волн? Лошадь равна слону, умноженному на квадрат голубя? Такое могут придумать лишь англичане, прирожденные эксцентрики.

Однако, формула обретает популярность, в работах голландца Хендрика Лоренца обзаводится математическим обоснованием; пока, наконец, на нее не обращает внимание немецкий (затем швейцарский) подданный Альберт Эйнштейн. Она вполне годится для созданной им Специальной Теории Относительности (СТО). В 1905 году журнал «Анналы физики» публикует работу малоизвестного доселе клерка Патентного бюро «К электродинамике движущихся тел». И, так или иначе, довольно скоро данное соотношение именуется «уравнение Эйнштейна».

Теория Относительности призвана решить два существенных вопроса. Первый – наблюдающееся экспериментально, в том числе и совершенно ничем не вооруженным глазом, постоянство скорости света (С). Второй – формулы Максвелла не предполагают относительное движение источника и приемника электромагнитных волн. Иначе эти «божественные» соотношения невообразимо искажаются и теряют всякий смысл.

Во Вселенной полно стремительно движущихся предметов, это положение вещей никак не вписывается в уравнения Максвелла, что же делать? СТО решает эту задачу, оперируя такими новыми понятиями как «искривление пространства», «изменение хода времени» и также, «искажение размеров движущихся тел». Материальные объекты имеют не нулевую скорость, и в то же время как бы стоят на месте (совершают пренебрежимо медленные взаимные перемещения). Таким образом, свет летящих относительно нашей Земли, а также вращающихся вокруг своей оси звезд, не может быть ускорен или замедлен движением данного источника. В противном случае мы видели бы ночью на небе не россыпь светящихся точек, а размытые линии.

СТО решает и еще один важный вопрос. Что происходит с квантом, иначе фотоном, частицей света, испущенным в сторону наблюдателя источником, движущимся от последнего со скоростью, практически равной С? Не зная о СТО, мы могли бы предположить, что свет замирает в пространстве, становится некоей, подобной обычному атому корпускулой – которую можно рассмотреть под электронным микроскопом, может быть, использовать в построении неких особенных молекул, и так далее. Теория Относительности показывает; фотон остается фотоном, летящим с С, хотя и изменившим длину своей волны. Так, в общем, все и происходит на самом деле. Стоит добавить; в современных представлениях квант видимого света представляет собой нечто наподобие волнующейся ниточки, длиной метра три, непременно пребывающей в движении. При поглощении фотон сворачивается в крошечный «клубок». Свет, то-есть, квант не имеет массы покоя, но, тем не менее, подчиняется силам гравитации. При поглощении, иначе говоря, остановке, эта частица, как и все прочие, прибавляет своему приемнику «тяжести».

…С появлением, в начале 20 века, квантовой механики, наглядность физических процессов отходит далеко на второй, третий, может быть даже, никакой план. На первом месте в физике – мощнейший, закрытый для всех непосвященных математический аппарат, действительно, способный описывать некоторые процессы – но никак и ничем их не объяснять. Один из результатов такого status quo – современная теория строения материи. Простейший атом – атом водорода, состоит из протона, «прилипшего» к нему нейтрона и, кружащего вокруг этой конструкции, электрона. Собственно, такая наглядная модель, представляющая электрон подобием планеты, координаты которой вполне поддаются вычислению хотя и присутствует в учебниках, но уступает постепенно формулам, представляющим частицы некоей «волновой функцией». Точные измерения, определение «внешнего вида» атомной структуры, координат и скорости невозможны принципиально. Остаются только вероятности появления чего-либо. Цитируем катехизис физиков школы «копенгагенской интерпретации» квантовой механики: «…плотность вероятности нахождения частицы в данной точке конфигурационного пространства в данный момент времени считается равной квадрату абсолютного значения волновой функции этого состояния в координатном представлении».

Протон, нейтрон и другие субквантовые частицы состоят из кварков. В свое время теория кварков создавалась американцами М. Гелл-Манном и (независимо, в одном и том же, 1964 году) Дж. Цвейгом специально для того, чтобы свести все разнообразие микрочастиц к одному единственному виду изначальных, бесструктурных фундаментальных «кирпичиков» материи. Дело хорошее. Но уже очень скоро обнаруживается, что кварков существует 6 видов (или, иначе, «ароматов») – т.н. нижний, верхний, странный, очарованный, прелестный, истинный. Они имеют электрический заряд – треть электронного, или же кратный ему. Существует цветной заряд – «красный», «зеленый» и «синий». Так, например, протон образуют три кварка, два из которых одинаковые. Чтобы преодолеть некое специфическое расталкивание (согласно принципу Паули два одинаковых объекта не могут соседствовать друг с другом) кварки имеют обязательно разный цвет. Вместе они образуют «белую» частицу.

Имеются также и три «антицвета», и «поколения» кварков.

Кварки соединяются посредством обмена между собой еще одним видом частиц – глюонами, носителями между прочим, цветового заряда. Их насчитывается шесть или восемь видов.

В компании кварков, на законных основаниях, присутствуют предложенные Л. Розенфельдом в 1948 году лептоны. К этим фундаментальным частицам, в частности, принадлежат некоторые виды (практически неуловимого) нейтрино. Как ни странно, «кирпичики» материи, например, тау-лептон, могут «весить» в два раза больше сложносоставного протона.

Согласно квантовой теории поля, математический аппарат которой просто не поддается осмыслению обыкновенным человеком, любое взаимодействие – электромагнитное, сильное (между кварками, также нейтронами и протонами в ядре атома), слабое, ответственное за некоторые виды распадов атомных ядер – осуществляется также частицами; причем последние могут иметь энергию, т.е., массу, значительно превышающую массу объектов склеивания. Еще один вид фундаментального взаимодействия, пятый, появившийся сравнительно недавно, с пуском в строй БАКа – Большого Адронного Коллайдера – так называемое поле Хиггса. Переносчик взаимодействия в нем – бозон Хиггса (хиггсон, по имени теоретика, Питера Хиггса) обнаружен 4 июля 2012 года в уже упомянутом БАКе. Имеет он энергию 125 гигаэлектронвольт, что, заметим, примерно в 130 раз выше массы протона. Образуется этот хиггсон при слиянии двух глюонов. Взаимодействуя с данным бозоном, все элементарные частицы, каким-то особым образом приобретают свою инертную массу.

В квантовую механику не втискивается гравитация. Собственно, здесь уже основательно поработал А. Эйнштейн, и его многочисленные последователи. СТО и ОТО (Общая Теория Гравитации) имеют свой собственный грандиозный математический лес. Грубо говоря, у Эйнштейна причина взаимодействия – искривленное пространство, а в квантовой механике – определенные микрочастицы. Для того, чтобы сблизить две теории, необходимо (уместно слово «наверное») квантовать пространство, представить его, может быть, некими миниатюрными клубочками. На расстояниях, сравнимых с диаметром атомного ядра частицы – переносчики взаимодействий вполне себе вообразимы. Но как же представить связь планет, звезд, галактик микроскопическими частицами в необозримых пространствах Космоса?

Непосвященному может показаться, что некие ученые-теоретики просто выбивают у народа средства для обеспечения себя и своих семей, создания условий непыльной почетной работы – результаты которой все равно никому не понятны. Но, во всяком случае, ясно, что существуют еще и практики.

…В 1986 году французский физик Анри Беккерель обнаруживает, что соли урана засвечивают обернутую в непрозрачный материал фотопластинку. Выясняется; некоторые атомы имеют не вполне совершенную конструкцию. Они могут взрываться – сами, или в результате сравнительно слабого воздействия извне.

Дальнейшие исследования в этой области профессор передает аспирантке, польской эмигрантке Марии-Склодовской (Кюри), а также и ее мужу, Пьеру. Супруги осознают важность открытия Беккереля, вручную перерабатывают тонны руды, получают международное признание, а заодно и лучевую болезнь. Мария, пережившая мужа, удостаивается Нобелевской премии по физике. Записи Кюри и ныне можно прочитать, лишь облачившись в освинцованную одежду.

То, что взрывается, плохо это или хорошо, – вызывает особый интерес у маленьких мальчиков, мужчин и правительств государств. Научные лаборатории по всей планете, тайно или явно, разворачивают исследования радиоактивных материалов. В 1936 г. сотрудники Института химии им. Кайзера Вильгельма (Германия) О. Ган и Ф. Штрассман обнаруживают индуцированное облучением нейтронами, деление ядер урана. Датский физик Нильс Бор развивает теорию и, выступая на международном конгрессе ученых в США, популяризует произошедшее открытие. В 1943 году, из оккупированной нацистами Дании, Бор тайно переправляется – сначала на лодке, затем на бомбардировщике – в Англию, затем в Штаты, где вместе с Робертом Оппенгеймером, крупным американским физиком, работает над созданием атомной бомбы. Возглавляет проект «Манхэттен», надо сказать, бригадный генерал Лесли Гровс, военный, способный определять приоритеты, организовывать снабжение, охрану – и правильно общаться с таким непростым контингентом как великие ученые.