Текст книги "Энциклопедический словарь (В)"

Вольфрам фон Эшенбах

Вольфрам фон Эшенбах (Wolfram von Eschenbach) – знаменитый минезингер, замечательный по глубине мысли и широте понимания затрагиваемых его творчеством явлений. В. ф. Э. является собственно единственным из немецких средневековых эпиков, в основу поэм которого положена синтетическая философская идея, что в известной мере и сближает его с великим Данте. Но в то время как последний был полным представителем современной ему образованности, Вольфрам фон Эшенбах не только не умел писать, но даже и читать. Тем поразительнее, мощь его умственных сил, которая одна и помогла ему вполне овладеть чрезвычайно сложной, заимствованной из чуждой литературы, фабулой. – Биографические сведения о нем скудны и не отличаются безусловной точностью. В. ф. Э. происходил из небогатого баварского рыцарского рода фон Эшенбахов. Родовым их владением, по-видимому, был находившийся недалеко от Ансбаха незначительный замок Вильденберг. Но В., не будучи старшим сыном, вынужден был, в качестве странствующего рыцаряминезингера, сам устраивать свою судьбу. Из его произведений можно видеть, что он побывал в разных местах Германии, пока не нашел себе более постоянного пристанища при дворе знаменитого покровителя певцов и художников – тюбингенского ландграфа Германа, приблизительно с 1200 г. и до самой смерти последнего (1215) – период, когда там проживал некоторое время и Вальтер ф. д. Фогельвейде. В. продолжал оставаться при тюбингенском дворе и при преемнике Германа, Людвиге Святом, на крайнюю бережливость которого он не без укоризны намекает в своих произведениях. Вероятно, уже в это время В. женился и, в счастливом браке, имел нескольких детей. Умер В. ф. Э., по всей вероятности, в. 1220 г. или вскоре, и был погребен в Эшенбахе, где еще в XVII веке можно было видеть, в одной из церквей, его надгробный камень, украшенный фамильным гербом. – Будучи вполне безграмотным. В., естественно, не обладал школьно-научным образованием; но, принадлежа к придворному рыцарству, он усвоил соответственный лоск, так что даже понимал по-французски, хотя сам же в «Парцифале» подсмеивается над своим далеко несовершенным знанием этого языка. С другой стороны, при своем выдающемся уме В. мог приобрести многое из относящегося к сфере тогдашнего знания от образованных людей, с которыми он имел немало случаев сближаться, живя при блестящем тюбингенском дворе. Первым по времени поэтическим произведением В. был написанный, вероятно, между 1198 и 1210 г. «Парцифаль», составляющий капитальное создание гения Вольфрама, как по своей обширности (около 25000 стихов), так и по глубине содержания. В этой грандиозной поэме В., по собственным словам его, воспроизвел «Li conte del Graal» – роман в стихах французского трувера Кретьена de Troyes, а также, заслужившую его предпочтение, поэму на тот же сюжет некоего Guyot (у В. «Kiot», согласно с немецким выговором), но, к сожалению, не сохранившуюся или, по крайней мере, доселе не отысканную. Судя по некоторым собственным именам, заимствованным В., по-видимому, из нее, поэма Гюо была написана на каком-либо диалекте пораженных между Провансом и собственно французскими провинциями земель. Но оставаясь верным своим образцам относительно самого содержания поэмы, В. внес в нее и личный свой элемент, благодаря которому его «Парцифаль» приобрел значение глубоко самобытного создания поэзии. Найдя в своих источниках почти лишенную плана вереницу имен и приключений, В. не только вполне овладевает данным материалом, во в основу всего кладет столь же мощную, как в саге о Фаусте, мысль, которая охватывает собой ход развития всех выдающихся личностей и даже всего человечества: мысль о том неизбежно наступающем, рано или поздно, разладе с самим собой и с миром, и о связанной с этим борьбе, увенчивающейся либо нет, смотря по обстоятельствам, самопримирением того или другого рода. Исходной точкой этого разлада бывает «сомнение», и, как ни странно звучит для нас это слово в устах средневекового поэта, В. уже в вступительных строфах своей поэмы определенно высказывает, что Zwivel (Zweifel – сомнение) обусловило все перипетии деятельности его героя, и в то же время развивает целую теорию того, что «сомнение», как бы далеко оно ни заходило, не погубит вполне человека, если в душе его сохранилось хоть одно доброе начало, которое и остается для него залогом примирения с Богом, людьми и самим собою. Таким образом в произведении В. мы имеем, вместо обычного образчика эпики труверов, характеризуемой чисто внешней передачей событий и поступков, почти без всякой попытки со стороны авторов представить и внутренние мотивы для этих последних, – первый и весьма крупный пример психологической поэмы, и при том поэмы, блещущей поразительным умением обрисовывать каждую личность (а их в ней целая масса) меткими характеристичными чертами. В придачу поэма богата и тонким поэтическим чувством, и пониманием красот природы, соединенным с образностью языка, и неподдельным, нередко глубоким юмором. К сожалению, «Парцифалю» В. не достает той высшей художественности, которая обусловливается равномерностью частей и безукоризненностью поэтической формы. – В первом отношении В. повредило то, что он в развитии фабулы не сумел освободиться от своих образцов, страдающих страстью к безмерному нагромождению часто донельзя однообразных происшествий, а во втором – несовершенство поэтического языка тогдашней Германии и излишняя субъективность самого автора, заставлявшая его часто выражать свои личные взгляды и чувства среди эпического рассказа, что невольно вело к запутанности и темноте и без того еще не выработанной литературной речи. Содержание знаменитой поэмы В. в основных чертах следующее: Парцифаль, отправясь юным простецом добывать себе рыцарскую славу и с жизнерадостной непосредственностью воспринимающей все переживаемые им впечатления, быстро достигает своей цели, так как за его удивительные подвиги за ним готовы признать первенство даже при дворе самого короля Артура, в среде рыцарей Круглого стола; но как раз тут на него обрушивается нежданно негаданно ужасный позор, постигающий его, однако же, как он убежден, совсем незаслуженно. И вот Парцифаль, охваченный сомнением в справедливости и благости Бога, в которого он хранил детски наивную, внушенную ему матерью веру, отступается от Него на целые годы, в течение которых бесполезно продолжает свои странствия, совершая с прежней доблестью свои подвиги, но ни на шаг не приближаясь к предназначенной ему цели – к св. Граалю, чем единственно, между тем, обусловлено смытие покрывающего его позора. Но к счастью для себя Парцифаль хранит в душе чистое чувство любви к оставленным им жене и детям и тоски по покинутой им матери, не говоря уже о неизменной его безупречности в качестве рыцаря. И как только св. отшельник просветил его относительно истинной природы Бога, Парцифаль в глубине души сознал всю меру своего отступничества и понял, что без примирения с Богом он не очистится от гнетущего его позора, не достигнет Грааля и не увидит своих близких. Ставь опять самим собою, но уже более чистым и просветленным, Парцифаль вскоре делается королем св. Грааля, – самоискупление совершилось, и поэма разрешается гармоническим аккордом, подобно «Божественной комедии» и «Фаусту». Таким образом в поэме В., как. ни в одной из средневековых эпопей, в лице Парцифаля тип рыцаря тех времен является идеализированным, одухотворенным общечеловеческой идеей на основе христианского мировоззрения, и один исследователь весьма метко охарактеризовал поэму, назвав ее «Песнь песней рыцарства». Впечатление поэмы В. на современников было необыкновенно сильно («никогда уста мирянина не выражались прекраснее», говорит один из них о В.), и влияние, оказанное ею на остальных поэтов, было весьма велико, хотя далеко не благоприятно для их творчества, так как, увлекшись серьезностью В., но не обладая глубиной его мысли, они впали в манерность. Только другой, также весьма значительный эпик того времени, Готфрид из Страсбурга, с своими последователями, отнесся с насмешкой к В. за его серьезный и по временам затемненный стиль. Но, несмотря на трудность понимания поэмы В., слава ее была настолько упрочена, что она оказывается в числе наиболее ранних печатных книг (1477 г.). После «Парцифаля» В. сложил еще две, оставшиеся неоконченными поэмы, что доказывается большим совершенством языка и стиха в них, а также и большею объективностью самого автора – «Титурель» и «Wiliehalm» (Вильгельм); трудно сказать, которая из них была написана раньше, но, повидимому, обе между 1216 и 1220 гг. В «Титуреле» рассказывается трогательная и грациозная история любви фигурирующих уже в «Парцифале» Сигуны и Шионатуландера. По мнению некоторых, эти около 1600 стихов неоконченного «Титуреля» представляют по своему благозвучию лучший образчик старонемецкой поэзии, хотя, по другим, вообще язык В. не может считаться образцовым, так что в этом отношении В. безусловно уступает Готфриду Страсбургскому. Между 1256 – 72 г. «Титурель» был развит в обширную поэму, так называемую «Der jungere Titurel» Альбрехтом фон Шарфенбергом, который пользовался, по-видимому, текстом «Титуреля», несколько разнившимся от дошедшего до нас. Третья поэма «Willechalm», начатая Вольфрамом, по предложению ландграфа Германа, должна была воспеть деяния Вильгельма Аквитанского или Оранжского, одного из сподвижников Карла Великого и сопричисленного католической церковью к лику святых. Превосходные по языку 1928 стихов, составляющие этот отрывок (обилие рукописей доказывает, насколько было любимо это произведение В., признаваемое, впрочем, некоторыми исследователями за вполне законченное), вдохновили двух ближайших к нему по времени поэтов: Ульрих von dem Turlin около 1275 г. приделал к «Вильгельму» начало, а Ульрих von Turheim продолжил его около 1250 г., написав не менее 86400 стихов; в этом виде поэма более известна под заглавием «Rennewart». Дошло до нас еще девять чрезвычайно поэтичных и изящных лирических стихотворений В., в манере так называемого «aubades» или «Tageslieder» – прощальных песен при расставании на заре с своей возлюбленной; распределенные в известном порядке, они образуют как бы миниатюрный роман в стихах; последние из них не считаются за принадлежащие Вольфраму.

И. Болдаков.

Волюта

Волюта (по гречески kalch) – характеристическая часть капители ионического архитектурного ордена, представляющая собой спиралеобразный завиток, которым оканчивается на всех четырех углах подушка капители. Кружок в средине завитка называется глазом волюты. В коринфском ордене, В. получает несколько иной вид и, вместе с тем, другое греческое название – elox: она имеет подобие ветки растения, поднимающейся из капители и спирально закручивающейся при встрече препятствия в абаке; четыре большие В. (helices majогеs) подпирают абаку на четырех ее углах; по две меньших (helices minores) встречаются одна с другой на каждой стороне капители под розеткой (flos), украшающей собой средину абаки.

А. С – в.

Воля

Воля. – На всякое живое существо известные предметы действуют привлекательным, другие отталкивающим образом: первых оно хочет и стремится к ним, вторых не хочет и удаляется. Но для того, чтобы хотеть или не хотеть именно этого предмета, хотящее существо, очевидно, должно различать его от других, так или иначе воспринимать его. Всякое волевое отношение непременно связано с некоторым познавательным. Ignoti nulla cupido. Поэтому спор о первенстве воли над умом или наоборот, разделявший некогда томистов и скотистов, а ныне возобновленный Шопенгауером, лишен реального основания. Хотение или воля в широком смысле имеет различные степени соответственно степеням развития познавательной сферы. Существа, для которых познание останавливается на смутных ощущениях, – которые воспринимают лишь наличность окружающих чувственных явлений (как это бывает у низших животных, а также, вероятно, и у растений), – имеют и волю лишь в виде непосредственного безотчетного влечения или стремления, возбуждаемого данной реальностью. Там, где познание, кроме ощутительных впечатлений от наличной феномальной действительности содержит в себе воспоминание прошедших, пережитых, состояний и представления предметов отсутствующих, там и волевое отношение возвышается над простым чувственным влечением или стремлением и переходит в более идеальное состояние, называемое желанием. Ближайший, непосредственный предмет желания, как такового, есть не реальное, а идеальное явление, не чувственно-воспринимаемое, а умопредставляемое. Желается то, чего нет в действительности, что мыслится. У птиц и других высших животных самцы и самки тоскуют в разлуке друг с другом; собака тоскует по умершем, или уехавшем хозяине: она его желает, и это желание, относясь к отсутствующему, предполагает у животного определенное умственное представление, которое собственно и есть прямой объект желания и вытекающих из него действий (собака ищет невидимого ею, но умопредставляемого хозяина, отправляется на его могилу и т.п.). Наконец, у человека, мыслящего не только в индивидуальных представлениях, но и в универсальных понятиях, и волевое отношение может определяться этими понятиями, как общими и постоянными правилами и принципами действия. Если уже в мире животном мотивы чувственного влечения подчиняются высшим мотивам желания (так тоскующая собака отказывается от пищи; сюда же относятся более обыкновенные случаи, когда то или другое чувственное влечение побеждается страхом умопредставляемого наказания – мотив высший, если не в этическом, то в психологическом смысле), – то человек может подчинять не только чувственные влечения, но и все свои желания высшей нравственной идее, может из многих предстоящих действий выбирать то, которое соответствует принятому или решенному принципу деятельности. Способность к такому выбору и принципиальному решению есть бесспорный психологический факт, но с этим фактом связан самый трудный и сложный метафизический вопрос о свободе воли. Спрашивается: в каждом данном случае зависит ли выбор одного мотива воли предпочтительно перед другими от того, что именно этот мотив оказывается при данных условиях наиболее сильным или действительным для данного субъекта с его данным, унаследованным и воспитанным характером, или же выбор может зависеть окончательно от особого, простого и внезапного ничем с необходимостью не обусловленного решения самого субъекта? Такова простейшая постановка этого вопроса.

Хотение и познание, воля и ум, отвлеченно противополагаемые друг другу; в действительности неразрывно между собой связаны. Если, как было сказано, воля невозможна без познания, то и это последнее невозможно без воли. Чтобы познать или понять какой-нибудь предмет или отношение, необходимо прежде всего на нем остановить свою мысль, выделить его умственно изо всей совокупности предметов и отношений. Такая остановка и выделение есть волевой акт, называемый произвольным вниманием. Но необходимость волевого элемента в происхождении (генезисе) познания нисколько не сообщает субъективно произвольного характера результатам познавательного процесса. Участие воли в создании истинной науки состоит не в том, что мы познаем только то, чего нам хочется, а в том, что мы хотим познавать те или другие существенные стороны действительных предметов.

Вл. Соловьев.

Вондель

Вондель (Иост Vondel) – замечательный нидерландский поэт, род. в Кельне 1587 г., еще ребенком прибыл с родителями, принадлежавшими к секте анабаптистов, в Амстердам, где занялся затем чулочной торговлей, которую впоследствии оставил, поступив (в 1658 г.) на службу в местный ломбард. В 1639 г. перешел в католичество. Умер в 1679 г. Его сочинения блещут выдающимся талантом, богатством художественных образов и широким полетом фантазии. В свое время знаменитые немецкие поэты Опитц и, в особенности, А. Грифиус находились под сильным влиянием его произведений, состоящих, частью, из стихотворных переводов псалмов, Виргилия и Овидия, частью из сатир и трагедий. Полное собрание их появилось в 1683 году (9 т.) Из трагедий В. пользовалась большой известностью «Gijsbrecht von Aemstel», поставленная на сцене впервые 3 янв. 1638 г. и имевшая блестящий успех; с тех пор она исполнялась ежегодно в день своей первой постановки, как образцовая и лучшая трагедия. Что касается ее достоинства, как поэтического произведения, то она далеко уступает другому произведению его «Lucifer» (перев. на нем. яз. Гриммельтом, Мюнст., 1868). Сверх того обращают на себя внимание «Palamedes», «Joseph in Dothan» и «Leeuwendalers». Полнее всего издал сочинения В. – Ян ван Леннеп. Его «Gedichte» переведены на нем. яз. Гриммельтом и Янсеном (Мюнст. 1873). В 1867 г. В. поставлен памятник в Амстердаме. Биографии его писали Кампер (Лейпц., 1818), Цееман (Амстердам, 1831), Баумгартнер (Фрейбург, 1882) и многие др.

Воображение

Воображение. – Всякое воспринятое впечатление оставляет известный след, который может возобновиться и тогда у нас является воспоминание. То, что является в нашем воспоминании, называется образом. Термин образ в психологии употребляется не только для воспоминания зрительных впечатлений, но и для слуховых и др., можно сказать образ мелодии, осязательный образ известного осязательного впечатления. Образ есть копия впечатления, более или менее живая. Иногда он отличается крайней слабостью, бледностью в сравнении с действительным впечатлением, а иногда по живости приближается к реальному впечатлению. Способность воспроизведения впечатлений и есть то, что иные называют воображением воспроизводительным, в отличие от В. построительного. По исследованиям английского ученого Гальтона, способность воображения различна, смотря по расе. Возраст и пол также имеют значение: оно более развито у детей, чем у взрослых, у женщин более, чем у мужчин. Каждое чувство имеет соответствующие образы; есть, след., зрительные, слуховые, осязательные, двигательные и пр. образы. В наших мыслительных процессах мы можем пользоваться или всеми видами образов, или прибегнуть к одному только виду. Существуют различные типы индивидуумов по отношению к их способности воображения. К индифферентному типу относятся лица, у которых ни один вид образов не развит более других. Когда они стараются припомнить какое-нибудь лицо, в их уме возникают форма и цвет фигуры так же ясно, как и звуки его голоса; воспроизведение зрительных образов у них одинаково с воспроизведением слуховых образов; к зрительному типу относятся лица, которые в своих размышлениях употребляют по преимуществу зрительные образы. У других типов преобладают слуховые и двигательные образы. Один образ вызывается в нашем сознании другим на основании accoциации. Основных законов ассоциации три. Во 1-х, закон ассоциации по смежности, который так формулируется: образы, которые постоянно возникали вместе, связываются так тесно, что, когда впоследствии один из них возникает, то другие также стремятся возникнуть вместе с ним. Во 2-х, ассоциация по сходству: один образ стремится вызвать другой, с ним сходный (напр., портрет вызывает образ оригинала). В 3-х, ассоциация по контрасту. Один образ стремится вызвать другой, противоположный (богатство – бедность).

В. называется построительным, когда мы не просто воспроизводим образы в таком порядке, как мы их встречали в действительности, а в новой комбинации. Обыкновенно думают, что построительная способность или творчество присущи только художникам, поэтам; в действительности же это не так. Процесс, составляющий сущность воображения, входит в очень многие душевные процессы, а след. присущ всем людям. Процессы построения могут быть подразделены на три главных отдела: во 1-х, nocтроениe, способствующее познанию окружающих предметов (интеллектуальное воображение); во 2-х, практическое построение или изобретательность, в 3-х, построение, удовлетворяющее известным чувствам – эстетическое или художественное воображение. Процесс построения может быть подразделен на две стадии; первая из этих стадий состоит в воспроизведении образов прошлых впечатлений согласно законам ассоциации: затем образы употребляются в качестве материала для построения. Этот процесс напоминает процесс создания нового строения из старого материала. Старое строение разбивается, все бесполезное отбрасывается, выбирается полезное и подходящее, складывается в систематическом порядке, и созидается новое строение. Построительная деятельность воображения ограничена опытом; она может только комбинировать то, что дано опытом; не существует абсолютно нового построения; величайший построительный гений не был бы в состоянии создать совершенно новый цвет. Эстетическое или художественное воображение отличается от других форм воображения только тем, что оно служит удовлетворению какого-нибудь чувства. Если в душе художника рождается известный художественный образ, то он должен соответствовать известному чувству. Если такого соответствия не оказывается, то образ должен быть видоизменяем до тех пор, пока художник не почувствует такого соответствия. Художественное построение сходно с обыкновенным построением в области мысли, с той только разницей, что оно контролируется чувством. Следует делать различие между силою построительного воображения и живостью его. Первая является признаком гения, вторая указывает только на способность построений, не отвечающих действительности, присуща детям и дикарям; смелость их построения зависит от неведения того, что возможно и что невозможно. Ср. Селли, «Основные начала психологии», гл. XI; Бэн, «Психолопя» (Спб., 1887, стр. 184); Спенсер, «Основания психологии» (т. IV, стр. 231); Вундт, «Физ. психология» (М., 1880, стр. 868 – 874).

Е. Челпанов.