Текст книги "Эйвели. Часть третья"

Приумножил Халму свою радость, желая послужить Нэвтэри и Арму, став их наставником. Ибо тот, кто служит служащим Свету, – служит Свету. Что в итоге осталось от арели в Халму, кроме его совершенной красоты и силы? Нетрудно сказать – ничего не осталось. Исчерпал арели свою природу, шаг за шагом истребил её обретённым Светом и был верен ему, а потому и узнал вскоре его щедрость. Так для всякого Им задумана возможность изменить свою природу, склонив её к Свету, стать тем, кто следует воле сердца и в том не знает забот и печали. Вечность и скука изводят многих, подводя к мысли о светлом уделе эулиен и смертных. Но гордыня арели и страх перед смертью держат их в плену их собственной тени. И в этой битве не нужны воины, ибо каждый бьётся со своей тенью, если, конечно, желает биться.

Когда же пришёл срок – Халму увидел, что больше нечему ему учить Нэвтэри и Арму, и вскоре братья обрели знание, вернувшись под опеку своего наставника и друга – Маленькой тли. Он же дал тонекли братьям и предстоял Финиару, прося отпустить Нэвтэри и Арму послужить смертным. За них же просил и сам Эрайе, довольный плодами их обучения и трудов. Прошения Аттаха и Эрайе склонили Всеспрашиваемого к их воле, и он позволил сыновьям Ильильтина покинуть обитель. Так Нэвтэри и Арму отправились к людям, вручив свои судьбы и дороги мирной земле, второй родине их народа.

Ничего не имея – жизнь отдаю во имя её Света,

Любви своей жертвую вечность! (2)

^{(2) L. I. I. V. E. 300:2}

Верные клятве своего прадеда, без снисходительности и пощады к собственным силам служили смертным Нэвтэри и Арму в мирные дни, укрепляя их заботой и Словом, а в дни сражений – безупречной службой. Ранами покрылись их тела, кровью их досыта напоена была мирная земля, как амброзией подношений. Многим королям смертных успели послужить братья, став поддержкой мудрости и справедливости государей. В наставлении преуспел Нэвтэри, в лекарстве просиял Арму, а потому почёт лёг на них, и везде им бывали рады. Так случилось им жить при дворе государя, которого звали Элли́у [Ellíu] из Муг-и́о, Мýйи [Mug-ío, Múyi]2121
  Возможно имеется в виду графство Мэйо, на западе Ирландии. Прим. И. Коложвари


[Закрыть], он же любил братьев и доверял им. Своих сыновей отдал он в обучение эулиен и своих дочерей прочил им в жёны. Нэвтэри же и Арму всячески уклонялись от обета брака, ибо хоть и почитали Эллиу и его дочерей – не желали быть их мужьями, потому как сердца их оставались преданы мирной земле и никому другому. Был в то же время среди людей Эллиу человек по имени Бес [Bes], втайне от своего государя сохранил он учение своих предков, что поклонялись идолам и служили тени колдовством и обрядами древнего знания. Давно не по сердцу пришлись эулиен Бесу, ибо он, многомудрый, прознал об их природе и крови и искал им погибели горячо и страстно, меж тем оставаясь любезным с ними и не выдавая своих чувств перед Эллиу. Всякий раз, когда случалось несчастье в пределе Эллиу или родичей его обширного клана, а также у тех из королей, с которыми Эллиу хранил дружбу, советовал Бес послать Нэвтэри и Арму им на помощь, обрекая эулиен на их подвиг. Радовались братья своей службе и благодарно целовали руки своему господину, и кланялись до земли коварному Бесу, ибо, сам того не желая, он служил службу мирной земле, даруя ей избавление от печалей и тягот через отважных Нэвтэри и Арму. Видя же, как растёт их слава и сила, совсем опечалился Бес и уже искал случая отравить братьев или убить их спящими – так они сделались ему ненавистны. Но вот, предавшись однажды древнему ритуалу, призвал Бес арели к себе на помощь, и явился один, от ближайшей тени. Спросил его человек, как ему погубить братьев, и арели дал ему свой совет, попросив оплатить его кровью эулиен. С радостью внял совету Бес и всё устроил, как советовал арели. Рассказал он дочерям Эллиу о прекрасных садах, что расцвели на взморье, о райских птицах, поющих в их кущах, об аромате, пьянящим лучше сладчайших вин. Желая увидеть те дивные сады, отправились Элли́ла [Ellíla] и Элли́ли [Ellíli], дочери государя, посмотреть на них. Огромная свита отправилась с ними, но среди них не было ни одного воина. Едва же отошли прекрасноликие дочери Эллиу от замка отца и скрылись из виду, воплотились арели и перебили всех, кто был с ними, и силой увели Эллилу и Эллили, передав их Анкхали, своему господину. Тела же погибших оставили арели лежать, подобно сорванным цветам, не заботясь о них нимало. Желая потешиться, отправил Анкхали отцу девушек их платья, сказав, что отпустит каждую из его дочерей, если среди народа Эллиу найдутся два воина, что сразятся за них с самим Бессветлым. В великое горе впал Эллиу и на коленях умолял своих воинов вступиться за любимых дочерей своих, но те лишь молчали и отводили взгляды. Напрасно Эллиу целовал их стопы и орошал их ноги потоками слёз – никто не желал сражаться с Владыкой Смерти. Послал тогда Эллиу весть своим родичам и друзьям, посулив им любой дар, который они пожелают, лишь бы они нашли воинов, что согласятся сразиться с Бессветлым. Но возвращались гонцы к Эллиу с горькими новостями, ибо везде получали отказ и слова утешения. Тогда пришёл Бес к государю и велел ему отправить за Нэвтэри и Арму, отосланных им исполнить его волю и помочь его родичам, переплыв через море. Вспомнив о братьях, обрадовался Эллиу и высушил слёзы, и тотчас велел отправить за ними. Так вскоре предстали Нэвтэри и Арму перед своим господином, и он им поведал о том, что случилось. Едва ли дослушав речь государя, вызвались эулиен сразиться с Владыкой Смерти, ибо весть о пленении его дочерей их огорчила и напитала сердца тревогой. Бес ликовал, предчувствуя погибель эулиен, а Эллиу обрёл Надежду.

Предвидя неизбежный бой с Нэвтэри и Арму, Алаканон предстал перед Владыкой и отговаривал его, ибо долг его был защищать и ограждать Владыку от всякого посягательства и безрассудства. Владыка же не был устрашён известием о предстоящем сражении с сыновьями Ильильтина и только смеялся над тревогой Алаканона. Однако когда братья отправились в путь, бесстрашие изменило Владыке Смерти, но, не желая показать свою слабость, он согласился на план Алаканона – устроить засаду для Нэвтэри и Арму и убить их прежде, чем они достигнут предела арели. Ради этого разрешил Бессветлый взять Алаканону любых воинов, и взоропродажный пожелал этрени. Взяв двух этрени от покоев Владыки, устроил Алаканон засаду в горах и отправился к эулиен навстречу, приняв облик одной из служанок Эллилы и Эллили. Встретив эулиен, бросилась девушка им в ноги и умоляла их о защите. В слезах и печали поведала она братьям судьбу всех, кто был с ней, и о том, как Владыка пленил её госпожей. Рассказала девушка о том, что ей чудом удалось укрыться и, притворившись мёртвой, миновать смерти, ибо арели так спешили, что не стали завершать дела (3). Распалив сердца юных воинов, обещала девушка отвести их к тому месту, где скрылся Владыка с дочерями Эллиу, и Нэвтэри и Арму, не видя обмана, последовали за Алаканоном, ибо сердца их были устремлены к спасению девушек и не видели коварства перед собою. Что говорить, даже лучшие из воинов эулиен бывают слепы, когда их сердце обращено к спасению смертных! Алаканон же, изображая страдания и трепет, повёл братьев нужной дорогой,. и вскоре они вошли в горный край, где в вершинах спрятались два этрени. Едва же арели убедился, что эулиен не знают дороги – он их покинул.

^{(3) известно всем, что после сражения, если есть возможность – арели бродят по полю боя и раненым перерезают горло, не оставляя в живых никого, в ком находят признаки жизни. Или же, обнаружив их, забирают того воина в предел арели, и потому молятся эулен – или погибнуть в битве, или одержать победу, ибо в пределе арели – погибель их Света.}

В то же время в сердечной молитве был Шерстинка. Беззаветно любил он Нэвтэри и Арму и наставлял их также в воинском деле, и вместе нередко они соследовали друг другу в пределе сердца. Ныне же, по великой своей Любви и чуткости сердца, увидел Айрир опасность, которая грозила Нэвтэри и Арму, и явным стало для него коварство замыла Алаканона. Тогда же, не промедлив и доли мгновенья, бросился Айрир на помощь племянникам, поспешая как только мог, опережая ветер, дующий в скалах. И вот, едва настигнув Нэвтэри и Арму, подоспел Айрир как раз тогда, когда они обнаружили пропажу своей проводницы. Тогда же стал умолять Айрир эулиен уйти из этого места и силой пытался увести их оттуда, но братья не желали терять времени и не пошли с Айриром. Тогда, как воин и истинный друг, Шерстинка пожелал остаться с ними, чтобы разделить их судьбу и послужить юным эулиен своим Светом и жизнью. Так не успело солнце сделать и шага, как явились этрени и накинулись на эулиен. Сила их была велика, и умение их было совершенным и превосходным. Тотчас Нэвтэри и Арму были повержены наземь и взяты под опеку смерти. Видя же это, встал Шерстинка между племянниками и этрени и приготовился стоять насмерть, ибо не желал гибели своих любимых. Удары посыпались один за другим, и один из этрени бился сегрой, а другой, оставаясь на расстоянии, бился этреном. Вмиг одежда эу была изорвана в клочья, и кровью его окропились высокие скалы. Но ни натиск этрени, ни их сила – не могли сдвинуть эу с места, и он отражал каждый удар, направленный на Нэвтэри и Арму, иные из них отражая, иные принимая своим телом. Так бились они до самой ночи, а ночью этрени укрепились в тени, и тот, что держал в руках по сегре, распорол руку эу и лишил её румны, а тот, что бился серпом этрена, перебил им Айриру ноги, и эу упал на колени перед этрени. Но Шерстинка не был убит и не был сломлен, стал он одной рукой кидать в этрени песок и камни и горячо молиться. Но один из этрени подошёл сзади и взял эу за его золотые кудри, а тот, что был с сегрой, приготовился отсечь голову эу. В тот же час вернулось дыхание жизни в грудь Нэвтэри и Арму, и вскочили они, и набросились на этрени. На этот раз битва была недолгой. Обезоружены тотчас были этрени и упали, сбитые с ног эулиен, и на холодных камнях продолжалось их сражение. Ловкостью ли, воспитанной в упражнениях, силой ли, обретённой в былых битвах, Светом ли, возлелеянным в сердце – но одолели эулиен этрени, и те обрели свою погибель. Тогда окружили эулиен Айрира, ибо жизнь покидала его, и Свет в глазах его становился слабее. Сказал тогда Арму, что он останется с Айриром, а Нэвтэри пусть идёт к Владыке, он же, Арму, его нагонит, как только Айрир отвратится от смерти. Шерстинка же, зная о той опасности, что грозит братьям, запретил Арму оставаться с собой и настоял, чтобы эу отправился с братом. Ради этого пошёл Айрир на ложь и её бременем отягчил свою душу. Увидев, что Арму его не оставит, Айрир отпустил своё дыхание жизни и упал как мёртвый, освободив Арму от его заботы. Оплакав Айрира в своём сердце, эулиен положили себе вернуться в горы, чтобы забрать его тело с собой и вернуть в обитель, дабы проводить достойно. Ныне же они спешили в предел арели, чтобы успеть спасти смертных. Вскоре после того, как эулиен оставили Айрира, с трудом и против веления Смерти дыхание жизни вернулось в грудь эу, и, сложив могилы над павшими этрени, Айрир доверил свою судьбу Богу и вскоре нашёл в себе силы сначала ползти, а затем, пусть и с трудом, но вернуться в обитель. Там он обо всём рассказал Финиару, Эрайе и родителям Нэвтэри и Арму. Тотчас Ильильтин призвал Седби отправиться на помощь братьям, и Абрин пожелал идти с Седби, но Финиар удержал воинов, сказав так: – Il`ífe kháyl`ol ni írnuh`en íl`mrinhen, kowb ímort nói éum yétai. Árnumen-é rúmnen, hóren-é yónkaye – Nevtéri im Ármu ilítatenane Yóni, nóen ü el`térlen, ke No béial` náene.2222
  Сиянию солнца не нужны звёзды, чтобы сделать его ещё светлее. Оставьте румны, возьмите молитву – Нэвтэри и Арму призваны Богом, они на пути, что Он положил им (эмл.)


[Закрыть]

В то же время пришли братья в предел арели и без страха вошли в него, и стали кликать самого Владыку, и он предстал перед ними в своём блеске, облачённый по обыкновению своему, вселяя трепет, восхищение и ужас. Он же спросил, кто из братьев первым желает биться? Был он удивлён их приходу, ибо полагал, что его этрени покончат с ними. Теперь же Бессветлый желал запугать и ослабить эулиен, отдаляя битву. Велел Владыка привести Эллилу и Эллили, и вид их больно уязвил эулиен, укорив их за промедление в дороге. Видя это, возвысился Анкхали, поднявшись до неба, и смеялся над братьями, сотрясая тверди. Теперь он думал, что ему нечего их бояться, ибо убиты были эулиен своим опозданием и бессилием перед тьмою, что нашла воплощение в совершенном теле Анкхали-воина. Но сказал Нэвтэри, обращаясь к брату: – О Арму, будь моей правой рукою! И сказал Арму, обращаясь к Нэвтэри: – О брат мой, будь моей левой рукою! И встали эулиен плечом к плечу, как один воин, и когда Владыка обрушил на них свой первый удар – отразили его, скрестив свои румны. Так началась та ужасная битва. И многие арели собрались посмотреть на то, как будут убиты эулиен. Вскоре же под ударами Владыки – рассыпались в прах румны братьев. И он, уменьшившись и став им равным, достал свой лук и осыпал их градом стрел, но братья поймали каждую из них, хоть их ладони и покраснели от крови. Тогда Владыка собрался сокрушить их своим дыханием, что было бы подобно по силе семи ураганам, но эулиен разгадали его намерение и ударили двумя руками Анкхали в самое сердце, будто руки Нэвтэри и Арму были одной, единой рукою. Дыхание Владыки прервалось и застыло, и он, не ожидавший такого быстрого и прямого удара – упал и не мог вернуть дыхание обратно. В ужасе арели, наблюдавшие за боем – развоплотились и скрылись, побросав оружие и одежды. Эулиен же тотчас взяли девушек, отдав им свои плащи, и унесли их прочь из предела арели. Когда же дыхание вновь вернулось к Владыке, нашёл он рёбра свои разбитыми и кровь на одежде. В тот день он сам убил всех тех, кто готовился стать его этрени, и лично мучил Алаканона, отдавая его смерти и забирая обратно, пока гнев его не иссяк, что случилось не скоро. Нэвтэри же и Арму – вернули Эллилу и Эллили Эллиу, но не посмели оставаться при нём, ибо дочери его пострадали от арели. Эулиен умоляли Эллиу наказать их за их промедление, и Бес поддержал их, но Эллиу не пожелал наказывать воинов и отпустил их с миром. Сам же Эллиу передал дочерей заботам святой обители, и вскоре сделались сёстры невестами Господа Бога и обрели мир в душах, молясь об отце, своих старших братьях и о двух эулиен, свидетельствуя перед Богом об их отваге. Вскоре же сокрушённые Нэвтэри и Арму вернулись в обитель и плакали у ног Финиара, рассказав ему о своём позоре. Всеспрашиваемый молча выслушал эулиен и призвал Айрира. Шерстинка своей мудростью и ободрением смог успокоить сердца братьев, и они в ликовании обрели друг друга. Но дабы мог избыть каждый свои прегрешения, что эулиен признали за собой – все трое на несколько лет отдались молитве и не принимали пищи, только воду, предстоя перед Всеспрашиваемым в покаянии и смирении.

Дай Бог, когда окончится их молитва, мир обретёт своих верных воинов и даст им мудрость прозреть в совершённом!

I finférit ítam kevh ēdérgi, ímvetān nóel` mo irnuirím kowb ētént. I finín odérgi ténten, kowb no terh edrímt ímaen isúlah im kéarn. I kánwerhi evhít adúnen, I hímanh retísterlent úrah. Íl`tankán ni ímvet ēdérgi ēístan, on nivh, ērái, nih ímhetil` nói Íl`i. Ékih irím: dérgi – kowb ónne, no nói érth, ov mo ónne – kowb ēdérgi im no érth nói.2323
  Господь снаряжает сердце как воина, дав ему всё необходимое для битвы. Господь посылает воину битвы, чтобы он мог испытать свои верность и крепость. Господь благосклонно принимает жертвы, Господь милосердно отводит смерть. Создатель не даёт воину печали, если она затем не станет его Светом. Таков закон: воин для мира, он его сила, а весь мир – для воина, и он сила его (эмл.)


[Закрыть]

Звенье двести сорок третье. Сон Финиара. Нэс. Обретение Подкопчённого

Вскоре же пришла в покои Финиара Ильиф, ибо каждый день навещала мужа своего и приносила ему воды. Тогда же просила она разрешения Всеспрашиваемого разделить покаянную молитву с Айриром, дабы облегчить труд его. Финиар же ответил эу, что это лишь его молитва и его покаяние. Но Ильиф возразила ему, сказав так: – С того часа, как Вы огласили надо мной и Айриром молитву амевиль – нет ничего только его, как и ничего только моего нет, но наше, ибо мы единый Свет перед лицом Бога, и всё, что Айрира – то и Ильиф также. И потому, не слушая Финиара и не спрашивая его снова – взяла Ильиф Шерстинку за руку и опустилась рядом с ним, дабы поддержать его в его молитве и быть с ним до положенного эу срока. Ничего не сказал Всеспрашиваемый, но уже четверо предстояли в постоянной молитве в его покоях, и ещё многие и многие приходили к нему, и поток их не иссякал день ото дня. Ни днём, ни ночью не знал Финиар покоя, ибо днём был отдан своему народу и наставлял, молился, беседовал и отвечал на вопросы, следил за свечами, а также был призываем к разным нуждам во все пределы. Ночью же, обретя время, отдавал себя Финиар служению смертным, всецело и всесердечно, соследуя им и молясь, не оставляя себе времени на отдых, хоть и клал своё тело на ложе для сна, когда зажигалась Ирдиль, и так до рассвета, когда всё повторялось. Так положил себе Финиар со дня исхода и в служении своём оставался всегда безупречен, отдавая день своему народу, а ночь смертным, а также заботясь о Светлом Доме и поддерживая в нём заведённый порядок. Не избегал Финиар также и простого труда, и часто разделял беседы и наставления, трудясь со своим народом или в своих покоях. Отдых не был ему известен, ни его телу, ни его благородному духу, но оставался Всеспрашиваемый всегда бодр и светел, только взгляд его был тяжёл и казался уставшим тем, кто смел поднять свой взор до очей Финиара.

И был день, и вслед за эулиен, оставившими покои Финиара, которые получили от него совет и ответы, пришёл Абрин, бывший этрени, и поклонился господину Светлого Дома. Счастлив был Финиар видеть Абрина, ибо любил его, прекрасного и могучего арели, которого сам часто называл сыном, ибо заменил этрени отца, когда тот вошёл в обитель эулиен. Так, представ перед Финиаром, сказал ему Абрин, опустившись рядом: – Отец мой! Вот мирные дни, и я свободен от битвы, хоть по-прежнему принадлежу войне, как и своей супруге. Я много наблюдал за вашими детьми – у вас прекраснейшие дети, о которых можно лишь мечтать, и они безмерно любят вас и почитают вас, но также и обременены каждый заботой о своём роде. Мне понятны их тяготы и заботы, ваша же ноша – тяготит и моё сердце, ибо я, спасаясь от теней битв и ненастий, ищу покоя и мира в волосах моей госпожи, в её улыбке, но снова и снова я вижу – что вы не щадите себя, и слово «покой» для вас по-прежнему тайна. Позвольте мне послужить вам, как вашему сыну, и разделить по вашему разумению ваши тяготы и нужды. Я всего лишь воин и ничему другому не обучен, но вы свободно можете приказать мне, и я, как сын, исполню любое ваше веление и с радостью исполню любую вашу волю! Скажите лишь мне, как Абрин мог бы послужить вам! И отвечал ему Финиар: – О Абрин, дорогой мой Абрин! Отрадно мне слышать твои речи и видеть твоё чистое сердечное рвение. Но ничего из моей доли я не дам понести тебе, ибо это лишь моя доля. Опечалился арели, и Финиар это видел. Поник Абрин своей головой. – О господин, – сказал он, – я знаю, что я, ничтожный, недостоин и вздоха ваших страданий, но со дня амевиль вы стали моим отцом, моим господином и моим другом. Если я не могу понести пусть и ничтожную часть вашей доли, чтобы исполнить ваше служение, исполните мою просьбу, как если бы я просил вас о милости или защите. Прошу вас, отец, дайте себе хоть немного сна, отдыха, не посвящённого никому другому. Я буду рядом, я обещаю охранять ваш сон и никому и ничему не позволю его нарушить. Сделайте это для Абрина, если он вам дорог. Не ради себя, но ради Абрина, вашего сына. Тронуто было сердце Всеспрашиваемого такой нежной заботой, и склонил он голову свою Абрину на колени, и вскоре сон взял его. Абрин же, как и дал слово, сторожил сон Финиара и опекал его, сердечно окружив заботой и попечением. Весь день и ночь проспал Финиар, забывшись крепким и светлым сном, впервые за столетия в подзаконном мире. И Абрин, несомненно, знал этому цену (1) и потому не вставал и не шевелился, чтобы не потревожить того, кого почитал выше прочих. Когда же Финиар проснулся, предшествуя ранней заре, поцеловал он Абрину руки, а Абрин, припав к стопам Финиара, исполнил ифхёлье. Он же сказал: – Отец мой! Для Абрина честь служить вам, ибо так я исполняю волю моего сердца! И Финиар ответил: – Я горд и счастлив иметь такого сына! Благослови Господь твоё чуткое сердце!

^{(1) известно, что арели, находясь вне плоти – не ведают сна, ибо не устают и не знают нужды в нём. Облекшись же плотью, пребывают в ней они зачастую так недолго, что не устают и не нуждаются во сне. Поэтому сон для арели остаётся не только великой загадкой, но и удивительным даром, исцелением и отрадой, которую возможно обрести лишь вместе с оковами плоти.}

Господь, благослови и впредь сердце Абрина, ибо Ты полюбил его, как и все, кто видел его улыбку!

Нередко Финиар называл Абрина сыном, ибо и ростом, и статью, и пламенным рвением был арели схож с Седби, но и так же смирен и чист сердцем. Чистотой этой он дорожил столь трепетно и отчаянно, ибо, как и для Седби, она далась ему высокой ценою. Наблюдая за Абрином, Финиар испытывал отцовскую гордость и ни в чём не мог упрекнуть его, хоть всё же Абрин и не был эу, и нрав его был не столь спокойным. Во всём Светлом Доме было совсем немного душ, которые имели достаточно власти и силы, чтобы обуздать Абрина и усмирить его воинственное, гордое естество. От первого дня в обители обрёл арели двух отцов и также двух матерей. Выше всех прочих почитал он Финиара, господина Светлого Дома, называя его отцом и ни в чём ему не переча, с радостью отзываясь на любую его просьбу и со смирением принимая любое его слово. Но Абрин не смел отвлекать Финиара, уважая его заботы, и потому, когда нуждался в совете или поддержке – обращался к Онену, в котором также нашёл отца и друга. Счастлив был арели каждодневному уроку своей гордыне назвать отцом этого юного человека, но сердце Онена почитал Абрин достойнейшим своей верности и Любви и не раз говорил, что и всей вечности ему не хватит, чтобы стать достойным хоть искры от его Света. И Онен был счастлив служить Абрину всем сердцем, дав ему в своей Любви и покой, и поддержку, и даже защиту. Трепетно и восторженно – как мать почитал арели госпожу Элигрен, ибо преданно любил её, как и все в Светлом Доме, хоть и была она с ним улыбчива, светла, но и строга, как и со всеми, и за это Абрин любил Элигрен ещё сильнее, ибо как два воина – они и без слов понимали друг друга. Арели говорил: рядом с Пылающей я чувствую себя так, будто укрыт щитом. Даже от собственных своих ошибок. Когда же неприступной Элигрен не было в Светлом Доме, а Абрин нуждался в материнской заботе – он приходил к несравненной Либвей и у неё находил материнскую нежность, и Свет, и мудрость, что не знают равных. За время, проведённое в Светлом Доме, живой его частью сделался Абрин, добрым Светом в сиянии народа эулиен, верным заступником душ смертных, несравненным защитником их жизней. В том, безусловно, заслуга Грейль, но в Светлом Доме много историй, подобных истории воинственного этрени, и много душ, обретших немыслимые прежде блага в улыбках дотоле совсем незнакомых. Господь дал каждому сердцу достаточно силы и достаточно Света, чтобы рассеять тьму в другом сердце, достаточно власти, чтобы одолеть печали другого и сиять ярче всех наречённых звёзд. Сияние это поддерживается заботой, в ней куются нераздельные звенья, соединяющие в единую цепь народ эулиен. Каждое сердце в этой цепи – великая сила, опора для прочих, и тот, кто стал её звеньем – знает об этом и отдаёт себя служению. Любовь – закон, породивший всё, что возможно помыслить. Утверждением её и прославлением того закона и призвано быть любое сердце. Рано или поздно оно вспоминает об этом. Но совершенным терпением обладает только Создатель. Мы же не научены столь суровому испытанию. Дай же нам, Господи, мудрости и терпения – не торопить то, что Ты задумал, и благодарно принять то, чему Ты уже позволил свершиться!

И был день, и отправились Шьорни с Ильисзине в лес, ибо были велики нужды обитателей его и тех, кто жил за лесом. И трудились там, потому как лес нуждался в защите. Когда же удел подзаконного мира взял своё право – без сил опустились эулиен на мох и, взявшись за руки, собеседовали лишь сердцами. Был тогда уже час заката, и лучики солнца скакали по листьям, подобно белкам и юным птицам. Радость взяла влюблённых эулиен, и лежали они так, зажмурившись и затаив дыхание, боясь встревожить волшебство закатного часа. Когда же солнце бросило блики в последний раз, и вслед за ним начали удлиняться тени, сказал Тендерли: – Hi líen ti, Il`iszíne!2424
  Я люблю тебя, Ильисзине! (эмл.)


[Закрыть] И ответила ему его супруга: – Hi lien ti, Ténderli Siórni!2525
  Я люблю тебя, Тендерли Шьорни! (эмл.)


[Закрыть] Тогда же просияли улыбки эулиен, стократ щедрее заходящего солнца, и так был ребёнок у Ильисзине от возлюбленного мужа её. Узнав же о том тотчас в своём сердце, обращённом к супруге, взял Шьорни любимую свою эу на руки и принёс в обитель, чтобы могла она отдыхать и пребывать под его заботой до исполнения срока. В срок же положенный родила Ильисзине сына Шьорни, и был Финиар призван к нему и дал мальчику имя Нэс [Nes]. Так был рождён Нэс от отважного Тендерли Шьорни, сына светлейшего Инимрина Корабела, сына Эрайе Уолли, сына Элигрен, дочери Виэльлине Маленького безумца, сына Эливиена Путешественника, сына Финиара, и от Ильисзине – возлюбленной супруги Шьорни, по исходу эулиен из Эйдена, на мирной земле, в Сумеречные времена. И так настал черёд Нэса лечь в колыбель Амаильмрин. Едва же родился маленький Нэс, пришёл Корабел и принёс морскую воду, ею омыл он маленького эу, и стала морская вода первым, что коснулось Нэса в подзаконном мире, после рук Тэйели, принявшей его из лона матери.

С детства можно было увидеть Нэса, плещущегося в ручьях Светлого Дома или играющего близ фонтанов. Тендерли и Ильисзине берегли Нэса, но как-то раз, когда не было эу ещё и полных его трёх лет, пришёл Келеорн и забрал Нэса, и привёл его на морской берег, и столкнул в море. Никогда прежде маленький эу не был так свободен и счастлив. Ни ледяная вода, ни высокие волны не испугали его, ибо он оказался юрким, как рыба, будто рождён был не от плоти и крови эулиен, а из светлой икринки. Увидев, как радостно плещется в воде Нэс, Келеорн тут же последовал за ним, и вместе они нырнули на глубину и ушли под воду. Так маленький эу обрёл своего первого наставника и лучшего друга, а вскоре в воде стал ему равным, и могли эулиен состязаться между собой, обгоняя рыб и тюленей. Часами мог резвиться в воде маленький Нэс, когда же вылавливали его по просьбе матери или Шьорни, бывал он возвращён в Светлый Дом под их очи и был послушен, хотя все видели, как он рвётся к морю. Так стали Тендерли и Иври наставлять Нэса, а вскоре он сам искал наставничества у Этара. Но кроме эулиен Светлого Дома, были у Нэса и наставники в море. Так стали его наставниками и друзьями – два юных тюленя – Мóрмо [Mórmo] и Шлу́йле [Shlúyle], и от них научился Нэс многим премудростям моря, добрым шуткам и многим проказам. С Мормо и Шлуйле Нэс не желал расставаться и всегда спешил к ним – в любую погоду и время года, и, проводя с ними время, стал обладателем многих инг, ради которых эулиен просили вылавливать его из моря всё чаще и чаще. С тюленями, как и его старший собрат и друг Келеорн, Нэс общался легко и свободно, и в воде ему не было так душно и тесно, как на суше. Такое также случается с эулиен, особенно в пределе Ирдильле. Эулиен прекрасно понимают животных, но им не объяснили со дня исхода, что в подзаконном мире это редкость, и не всем смертным это доступно. И потому надеющиеся живут в своём светлом неведении об этом, полагая своё знание неотъемлемой частью подзаконного мира, столь же естественной, как само дыхание, ночной сон или биение сердца всего живого. А потому с величайшим трепетом и интересом слушали эулиен инги Нэса, которые он услышал от Мормо и Шлуйле, а также от других своих друзей, обитателей моря.

Когда же выросли Мормо и Шлуйле, а с ними и Нэс превратился в прекрасного юного эу, никто из них не изменил старой дружбе, и вот, уже завершив обучение и труды в Светлом Доме, этот кудрявый и ясноглазый эу снова и снова бросался в море, где плавал и нырял со своими друзьями, исследовал скалы и пещеры, гонял пугливую рыбу и брызгался пеной и водой на чаек. В обучении же и труде никто не мог упрекнуть Нэса, ибо был он твёрд и упорен в нём, и не боялся его, и не щадил себя, а в учении был ещё и послушен и усерден, будто бы готовился стать учёным. Однако никто не питал напрасных иллюзий, ибо все, кто хоть однажды могли наблюдать, как этот широкоплечий могучий эу бросается после заката с обрыва в пенное море, где его уже ждут два верных друга, прекрасно знали о нужде его сердца. В лучшие из дней Келеорн сопровождал Нэса, и тогда был посылаем Урве на своём корабле быть рядом, следить за ними, чтобы ничего не случилось, а с Урве и все иврахирети, но эулиен ловко уходили из-под их опеки, уплывая за скалы или ныряя на глубину, где уже никто не мог их видеть. В срок же, положенный для знания, Нэс получил свой тон от Келеорна, но к знанию его привёл Шьорни. Так в свой срок просил Нэс отпустить его, но Элигрен и Фиэльли были против, удерживая эу в Светлом Доме. Светлейшие госпожи, зная Нэса, желали, чтобы был с ним кто-нибудь из воинов, и просили Финиара дозволить Урве или Элару состранствовать с эу, но сам Нэс был непреклонен и тяготился такой опекой. Как есть честно открыл Нэс Урве своё сердце и был им понят, а потому вскоре помог Урве сбежать Нэсу и вывез его на своём корабле из пределов Светлого Дома. А в светлый час, наступивший вскоре, пока был Урве на другом корабле, не смог ждать Нэс и увёл у него корабль, и затем Урве каялся в том Финиару как в части плана. Всеспрашиваемый же, обняв и простив Урве, тотчас милостиво поставил его на покаянную молитву пятым в своих покоях, открыв то, что скрыл отважный эулари в своём сердце. Отправившись к людям и оставшись один на один с судьбою, призвал Нэс Мормо и Шлуйле. Лишь тогда простился он со своими друзьями, обещав им вернуться, когда проверит себя служением человеку. Ради смертных оставил Нэс и холодное море, и океан у берегов мирной земли, и обитель. Как бы ни была сильна его Любовь и тяга к морю, он был воспитан в духе своего народа, и человек ему был дороже, а потому Нэс искал служения, не думая о себе самом, но о том, что может он дать смертным, как применить свои силу и знание, а также свой нрав, склонный к поиску приключений и добрым проказам. День и ночь молился эу о достойном служении и искал искупления своего поступка, рискуя жизнью и своим Светом, но по природе своей Нэс был скромен и бесконечно тяготился своей натурой и многими решениями, принятыми в пылу своего задора. Достав свой именной клинок, часто смотрел на него Нэс, положив его себе на колени, затвердив в крови своей, что он должен быть столь же чистым и крепким в служении людям. Труд и молитва изменили эу, сделав его характер достойным воина, но не коснувшись его природы. Нэс это знал, но ничего не мог сделать с буйной кровью Ирдильле, сколько ни корил себя и сколько ни пытался бороться с собою. В служении своём искал Нэс жертвенного искупления, усмиряя свою природу постом и смирением, боясь даже имя своё произносить в молитвах, ибо полагал себя столь недостойным. Даже жизнь таракана – служение людям, чего ж до тебя, нерадивого эу?! (2)