Текст книги "Натянутый лук"

Могре вздохнул.

– Куда уж мне спорить с Гуеренцем. Но стоит ли вообще беспокоиться? Что там еще говорил Гуеренц? Единственная стратегия – это неожиданная атака армией превосходящей численности. Все остальное – вынужденный компромисс. Это не священное писание, – сказал он, откидываясь назад и складывая руки за головой, – а всего лишь обычный здравый смысл.

– Не так быстро. Прежде я с тобой соглашался, но теперь, похоже, Авид прав. Предположим, Горгас вернется и атакует нас. Где-нибудь в горах кучка лучников может остановить целую армию. Если мы не готовы прорваться с серьезными потерями, придется простоять там несколько дней. Не забывайте, что мы довольно далеко от дома и доставка продовольствия довольно проблематична. Я слышал, они даже поджигают деревни. Если бы у нас было две армии, мы могли бы позволить одной поиграть с Горгасом, в то время как вторая захватывала бы Скону.

Одна из больших свечей в центре стола потухла, и денщик быстро поставил новую.

– Хорошо, – кивнул Могре. – Идея действительно неплоха, хотя об истинной цели не упомянул никто. Наша цель – не уничтожение Сконы, а подавление армии бунтовщиков и захват или убийство Лордана. Будет неплохо, если Горгаса, защищающего подходы к Сконе от первой из армий, атакует сзади вторая, уже захватившая город.

Авид Соеф уходил спать в дурном настроении: конечно, он получил свою армию, но со стороны все выглядело так, будто его гениальный план – заслуга чертова толстяка. К тому же сейчас он понимал, что поход через болото может оказаться не таким простым, как хотелось бы. И что Могре, благородно согласившись, прекрасно знал это. Конечно, надо было настоять, чтобы южную армию возглавил Могре. С другой стороны, если все пройдет успешно и южная армия захватит Скону и разобьет Горгаса, то лавры вновь достанутся толстяку, в то время как Соеф со своей армией будет мыкаться по горам.

Черт побери, ну почему война должна быть такой тяжелой?

– С дядей Горгасом все будет в порядке, – уверенно заявила Исъют. – С такими, как он, ничего плохого не происходит. Неудачи просто отскакивают от него и попадают в стоящих рядом.

Херис Лордан прикусила язык и ничего не ответила. Кажется, для Горгаса девушка значит очень много, поэтому конфликт затевать не стоило.

– Надеюсь. Полагаю, он в состоянии о себе позаботиться. – Она закрыла чернильницу, подхватила документ, который переписывала, и посыпала его песком, чтобы подсушить чернила. – Тебе не холодно сидеть без шали?

Исъют отрицательно покачала головой.

– Я больше не чувствую холода. По крайней мере не так, как большинство людей. Вот в тюрьме было по-настоящему холодно.

Херис взяла бумаги и вернулась в дом. До чего неприятно, когда из-за этого отвратительного создания приходится покидать свое любимое место. Жизнь с Горгасом Лорданом научила ее избегать прямых столкновений. Она отступила в кабинет и принялась перебирать документы.

Когда Херис ушла, Исъют взяла ее книгу и перелистала несколько страниц. Это был перимадейский технический трактат по прикладной металлургии, где описывалось получение ртути и драгоценных металлов. Почему-то тема заинтересовала девушку. За ее спиной скучный, неуклюжий, похожий на большое дерево Луха прилежно делал домашнюю работу. Слава Богу, маленькая Ньесса ушла докучать кому-то еще. Исъют наконец научилась контролировать малышку, убедив ее, что она страшная ведьма, которая ест кошек и крыс и превращает маленьких девочек в насекомых. Теперь Ньесса избегала ее, а если они все же оказывались в одной комнате, девочка испуганно пряталась за мебелью. От Херис она избавлялась с помощью наглости, а с Лухой совсем просто: достаточно было взмахнуть перед ним изуродованной рукой, и мальчишка мчался прочь, как испуганная куропатка. Что же до дяди Горгаса, то он ей не мешал. Но пока его нет, необходимо как-то контролировать свое окружение.

– Простите, мисс. – Исъют подняла голову. Пришел чертов швейцар. – Вы не знаете, госпожа дома?

– Да, – ответила девушка, – а что? – Швейцар посмотрел на нее:

– Мисс, там мужчина. По его словам, мисс, он брат хозяина, Бардас Лордан.

Исъют не пошевельнулась.

– Хорошо. Проводи его сюда, я поговорю с ним.

Едва швейцар ушел, она вскочила и яростно огляделась по сторонам, но не увидела ничего подходящего. Естественно, цивилизованные люди вроде Горгаса Лордана не хранят дома смертельное оружие. Хотя всегда можно использовать какой-нибудь тяжелый тупой предмет, например, ножку стула. Еще можно спрятаться за дверью и набросить ему на шею бельевую веревку. Обе идеи показались довольно глупыми. Исъют осталась стоять, где была.

– Привет, дядя Бардас.

Было довольно забавно наблюдать за его реакцией. Надо отдать ему должное, он не отдернулся и не закричал, хотя явно испугался.

– Привет, Исъют.

Девушка улыбнулась и указала ему на стул.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она. – Никогда бы не подумала, что у тебя хватит мужества явиться в этот дом.

Бардас кивнул и сел, не сводя с нее глаз:

– В обычных обстоятельствах – да. Но так как я уверен, что Горгаса здесь нет…

– … и ты то ли не знал, что я здесь, то ли забыл. В любом случае тебе не повезло, полковник. Не хочешь ли вина? Оно вкусное, и я не успела его отравить.

Он отрицательно покачал головой:

– Не хочу пить. В последнее время я вообще пью редко.

– Что-то новенькое. Когда ты учил меня фехтованию, от тебя частенько попахивало перегаром.

– Я изменился.

– Не сомневаюсь. Так что ты здесь делаешь? – Бардас неуверенно ухмыльнулся.

– Откровенно говоря, я пришел знакомиться с племянником. Это он там, в углу?

– Да. Луха, подойди и познакомься с дядей Бардасом. Он великий человек: и солдат, и фехтовальщик, и резчик по дереву, и бог знает кто еще.

Мальчик устало посмотрел на дядю. Естественная реакция на встречу с очередным Лорданом, ухмыльнулся про себя Бардас. Хотя мудрее было бы убежать.

– Привет, Луха. Что учишь?

– Геометрию. Я в ней не слишком силен. – Бардас улыбнулся:

– Я тоже, мне пришлось выучить ее в армии, когда я просчитывал углы, чтобы прицеливаться из катапульты. Хотя до конца не разобрался в ней до сих пор.

Луха ответил ему равнодушным взглядом.

– Не переживай, – бодро вмешалась Исъют. – Он всегда так себя ведет, ничего личного.

– Да, – кивнул мальчик, – можно теперь я пойду доделывать домашнюю работу?

Бардас кивнул.

– Хочешь, помогу?

– Вы же сказали, что сами не разбираетесь, – нахмурился Лука.

– Верно, – улыбнулся Бардас. – И все же я разбираюсь в ней получше твоего.

Паренек на мгновение задумался. Он был из тех мальчиков, по которым всегда видно, как они думают.

– Как хотите. Папа мне говорит, чтобы я делал ее самостоятельно.

– Тогда давай сам, а я посижу здесь и поговорю с племянницей.

Луха кивнул и удалился в свой угол. Бардас сел и провел пальцами по траве.

– Здесь уютно, – сказала Исъют. – Если хочешь, я пошлю его за Херис и малышкой Ньессой.

– Не стоит беспокоиться. Хотя спасибо за внимание. Должен признать, я ожидал, что при встрече ты устроишь мне сцену.

Исъют пожала плечами:

– Мне все еще неприятно тебя видеть. Должно быть, у тебя серьезные проблемы.

– Это еще мягко сказано. Хотя большей частью дело в любопытстве. Я просто не мог представить Горгаса с семьей и собственным домом. То же самое, что зайти на обед к смерти.

Исъют улыбнулась.

– Не верь тому, что видишь. Его жизнь похожа на игрушечные домики для кукол, где все идеально и кажется настоящим, даже двери и окна открываются. За исключением меня, конечно. Но через несколько лет я, возможно, стану такой же, как они. Если буду себя хорошо вести, у меня, наверное, даже пальцы назад отрастут.

– Думаю, ты тоже входишь в набор. Скелет в шкафу – очень похожий на настоящий и высотой всего в три дюйма… Ну вот, расстроилась, – добавил Бардас, ухмыльнувшись. – Разве я не учил тебя всегда быть начеку?

Она кивнула:

– Правильно. Знаешь, что я теперь собираюсь делать? Выжидать. Чтобы убить тебя, когда появится шанс. Хотя… Слишком просто, лучше я причиню тебе боль.

Бардас вопросительно изогнул бровь:

– Да ну? Каким же образом?

Исъют улыбнулась. При желании она делала это довольно мило.

– Я расскажу тебе что-то, чего ты не знаешь. Мне рассказал дядя Горгас. И это убьет тебя. – Она пожала своими костлявыми плечами. – А если нет, я найду что-нибудь еще. Но это должно сработать.

Бардас притворился, что зевает.

– Я весь внимание. Что же за большой секрет тебе известен?

Исъют отвернулась, смахнула со лба челку и повернулась к нему, словно юная кокетка.

– О том, кто открыл ворота в Перимадее.

Позже тем же вечером Бардас вернулся в Банк. Теперь он мог свободно приходить и уходить при условии, что обо всех своих перемещениях сообщает сестре. Маленький паж из кабинета следовал за Бардасом повсюду и докладывал о том, где он на самом деле и чем занимается. Бардас знал об этом, но ему было все равно. Он занимал две комнаты – одну для сна, а другую для развлечений. Вторая комната была большой и просторной, с огромным окном, выходящим на аллею. Из мебели там имелись только стул, табуретка и длинный стол, который можно было использовать как верстак. Рядом стояли две корзины с инструментами, о которых он просил, хотя пока у Бардаса не доходили руки их распаковать.

Он распаковал их сейчас, аккуратно раскладывая инструменты, стирая жир с лезвий и убирая солому, в которую они были запакованы.

Три пилы, два струга, самшитовый фуганок, четыре криволинейных струга, бесчисленное количество рашпилей, стамесок и долото, горшочки с песком, деревянные, чугунные и железные зажимы, горшочки и кувшинчики с клеем, ступки с пестиками, воск и несколько видов лаков, стальные и чугунные молотки, точильные камни, дрели, три линейки из черного дерева, уголек и мел, ножницы и контурные линейки, лобзик и еще пара предметов, предназначение которых Бардас не смог даже сразу определить. Все новенькие, свеженькие, идеально заточенные.

Закончив раскладывать инструменты, он взял уголь и начал рисовать на лавке схему.

Глава девятнадцатая

Горгас серьезно недооценил мастерство своих лучников. На поверхности реки плавало больше трехсот пятидесяти трупов.

Хорошей новостью было то, что удалось одержать небывалую победу: с незначительными потерями разбить намного более многочисленного противника за очень короткий промежуток времени. Плохая новость заключалась в том, что теперь у них более пятисот заключенных, умирающих от голода и истощения.

Сланцевый карьер был достаточно большим, а его края слишком крутыми, чтобы по ним вскарабкаться. Но он был открыт лучам солнца, и, конечно же, там не было воды. Если даже выдавать каждому солдату всего по полторы пинты воды и по полбуханки хлеба в день, придется начерпать из реки кувшинами почти сто галлонов, пронести четыре мили по неровной дороге, опустить в карьер и снова поднять. Плюс к этому ежедневно где-то нужно будет доставать по шестьдесят подносов хлеба. Ему и без того почти нечем кормить своих солдат. Помимо этого, река забита мертвыми телами, и жители окрестных деревень начали жаловаться, что вода стала красной и вонючей. Горгас решил приказать своим солдатам войти в реку, вытащить из нее опухшие от воды зловонные трупы и уложить их штабелями в три братские могилы. Лишь после этого вояки смогут отдохнуть, заштопать свою поношенную одежду и залечить раны. Если, конечно, им не придется маршировать всю ночь: Горгас слышал, что по Острову бродят еще две вражеские армии.

Есть только одна вещь хуже, чем поражение, сказал кто-то, это победа. Избито, но верно, усмехнулся про себя Горгас. Поверхностный осмотр лагеря расстроил его еще сильнее. Медикаментов не хватало даже для собственных людей, не говоря уже о пленниках. Не нужно быть врачом или ученым, чтобы догадаться: если в ближайшее время заключенных не переведут в другое место, многие из них умрут от заражения крови, дизентерии, голода и ран. При любых других обстоятельствах Горгас не позволил бы такому произойти, однако сейчас… Если хоть один из пленников выживет и вернется назад в Шастел, его рассказов будет достаточно для того, чтобы Скону навсегда стерли с лица земли и из человеческой памяти.

Горгас с болью смотрел на заключенных: одежда пропитана запекшейся кровью, сидят небольшими группками, как дети на повозках с сеном. Но идет война, надо как-то разбираться с ужасными последствиями победы. Он и так уже сделал все возможное.

Горгас стер эту картину из своей памяти и ушел.

В сгоревшую деревню он вернулся как раз вовремя, чтобы услышать печальные новости из комиссариата. Да, луков, стрел, обуви, еды, всего необходимого было предостаточно, но лишь семь телег годились для их перевозки. Что является самым необходимым? Стрелы, без которых его люди не могут воевать? Сапоги, без которых сотрутся их ноги? Еда?

Выбор за ним. И, кстати, Стен Могре приближается к Сконе. Если поспешить, можно догнать его прежде, чем он спалит город дотла.

Собрав материал, Бардас начал делать лук.

Сначала он положил свежее сухожилие на подоконник. Затем смешал клей, благо стружек для него было предостаточно, и приколол к доске кусок кожи. Даже в такую жару требуется несколько дней, чтобы обработать эти материалы. К счастью, дел у него хватало.

Бардас смастерил деревянную основу, к которой надо было приклеить спину и живот. Среди подходящих кусков древесины нашел хорошее прямое полено, вырубленное из старого толстого дерева. Бардас обрабатывал его стругом и рубанком до тех пор, пока в руках у него не оказался квадрат толщиной в полдюйма и длиной стороны в пятьдесят пять дюймов. Потом он сделал устройство для сгибания – сложное приспособление, состоящее из панелей и зажимов, в котором должен находиться лук во время распаривания. Контур был традиционный – как очертания рта полногубой женщины. Бардас распаривал древесину целый час, пока она не потеряла волю к сопротивлению и не обвисла в зажимах, словно толстяк, садящийся на стул.

Пока древесина остывала и принимала необходимую форму, он снял с ребер, которые должны были пойти на живот, оставшееся мясо и бросил их в горшочек с клеем, чтобы придать смеси большую прочность.

– Зачем тебе весь этот мусор? – подозрительно спросила Ньесса.

– Хочу сделать лук для Горгаса. – Ответ застал ее врасплох.

– Я думала, ты терпеть его не можешь.

– Я изменился. «Забывай и прощай» – вот мой новый девиз. В конце концов, семья есть семья. И все мы ее члены, нравится нам это или нет.

Ньесса не нашлась с ответом.

– Это будет что-то вроде капкана? Или используешь яд? Или ты надпилишь лук, чтобы он сломался посреди боя?

Бардас смерил ее негодующим взглядом.

– Доверяй мне хоть чуть-чуть. Может, я не такой уж и хороший человек, но я горжусь своим мастерством. Если я сделаю Горгасу лук, это будет самый лучший лук на свете. Кроме того, я обязан ему. Он дал мне Гюэлэн при падении Перимадеи. Я хочу, чтобы его лук блистал, когда Фонд сожжет Скону.

Отделив ребра, Бардас сложил кусочки вместе. Обрезать их было очень сложно. На это ушла большая часть дня, в течение которого Горгас воевал на берегу реки.

Сержант Керл Байсс был сержантом ровно три недели. Раньше он служил управляющим второй по величине мельницей на Сконе, с персоналом из шестидесяти человек. Он занимался любимым делом, управляясь с ним превосходно. Горгас Лордан решил, что Байсс обладает необходимыми на войне управленческими и организаторскими качествами, и две недели назад послал его на фронт. У бывшего мельника едва хватило время на изучение основ стрельбы из лука: как натягивать тетиву и располагать стрелу таким образом, чтобы она не падала сразу, как только ты отпускаешь руку. А потом появились новости о приближении армии неприятеля, и Керл Байсс возглавил оборону города в отсутствие Горгаса.

Новость о том, что Стен Могре с двумя тысячами алебардщиков всего в пятнадцати милях от городских ворот, обрушилась на Байсса как снег на голову.

– Если Горгас получил наше сообщение, – говорил молодой нахальный унтер, – то скорее всего он пойдет по этой дороге. – Унтер указал на кривульку на карте, которая обозначала не то реку, не то границу деревни. – Если он пойдет достаточно быстро, то окажется здесь (еще одно тыканье пальцем) завтра к полудню. К тому времени Стен будет здесь, прямо у нас на пороге, что не оставляет нам выбора.

Единственный порок, которым Байсс явно не страдал, была ложная гордость.

– Лучше попробуй объяснить, а то, боюсь, я тебя не понимаю.

Молодой унтер кивнул.

– Вот эти горы…

– А, так это, оказывается, горы… Извини, продолжай…

– Вот эти горы, – повторил унтер, – наш единственный шанс. Стену придется перейти или здесь, или здесь. И я думаю, Стен сделает крюк вот здесь, несмотря на то что это лишние три мили. Потому что он знает, что на другой дороге его может ожидать засада. Поэтому мы перехитрим его. Не забывайте, он будет этого ждать, тем не менее ему придется несладко. Будем молиться и надеяться, что Горгас поспеет нам на подмогу и задаст Стену хорошую взбучку. Если все пойдет по плану, если Горгас придет, мы можем победить. Если нет, ну…

Сержант Байсс уставился на карту (чего с ним прежде почти никогда не случалось) и попытался рассуждать как солдат. Получалось так же естественно, как плавать в ртути. Почему, спрашивал он себя, в армии обращаются к генералам по имени, как к старым друзьям?

– Думаю, лучше выбрать другую дорогу, – произнес он. Молодой унтер посмотрел на него.

– Это означает напрашиваться на неприятности. Стен слишком умен.

Байсс покачал головой.

– Возможно, это аксиома для профессиональных солдат. Но если очевидно, что он выберет эту дорогу, то не лучше ли пойти другим путем, тем более что он короче?

Унтер пожал плечами.

– Да мы так с ума сойдем! Он ожидает, что мы ожидаем, что он сделает нечто. Поэтому он сделает неожиданное.

Сержант Байсс почувствовал нарастающее раздражение.

– Хорошо же. Давайте бросим монетку.

– Можно, конечно, – ухмыльнулся унтер. – Вы босс, вам и решать. Слава Богу.

Совсем не то, что Байсс хотел услышать, но если бы он был солдатом, а не прирожденным управляющим мельницы, то пошел бы коротким путем.

– Мы пойдем этой дорогой. Сколько надо времени, чтобы туда добраться?

Молодой унтер провел пальцем по карте.

– Четыре часа. Если мы правы, то Стен будет там через восемь.

В результате у Байсса и его трех сотен лучников ушло около двух с половиной часов. В общем-то неплохо, учитывая, что они на два часа отставали от графика. На всякий случай он послал пятьдесят человек, положившись на унтера, заявившего, что отряд больше двухсот пятидесяти человек будет скорее обузой в бою, чем помощью. Хотя пятьдесят человек могли лишь разозлить Стена Могре, а никак не остановили бы его. Впрочем, это было не важно.

Спустя час появился враг. Огромная толпа вооруженных мужчин, шагавших между камнями настолько близко друг к другу, что Байсс слышал скрежет щитов и оружия о скалы. Это было хорошо, правда, не настолько, как он надеялся. Он рассчитывал построить лучников таким образом, чтобы каждый мог выстрелить. Но сейчас одновременно выстрелят в лучшем случае не более пятидесяти солдат. К тому же дорога так изгибалась, что максимальное расстояние, с которого можно было вести стрельбу, составляло сто ярдов.

– Пять залпов, если нам повезет, – печально сказал унтер. – А потом они набросятся на нас, как голодная кошка на крысу. Конечно, в рукопашном бою на такой местности нам против них не выстоять.

Байсс нахмурился, пытаясь сосредоточиться. Шестью пять – тридцать, значит, триста. Безусловно, каждый выстрел считать нельзя. Надо разделить. На два? Скажем, на три. Прежде чем враг приблизится, он потеряет сотню человек. Достаточно ли этого, чтобы спугнуть врага? Или они, наоборот, так разозлятся, что начнут драться, как черти?

– Как бы там ни было, они приближаются, – сообщил молодой унтер дрожащим от страха голосом.

К своему удивлению, Байсс осознал, что ужас, с которым он пытался справиться с тех самых пор, как узнал о приближении армии Могре, исчез. Порассуждав, он пришел к выводу: это из-за того, что уже ничего не изменишь. Остается только придерживаться плана и надеяться на лучшее. Мысль о смерти не беспокоила Байсса. Под его командованием были профессиональные солдаты, которые знали, что нужно делать.

– Все знают, что делать? – Молодой унтер кивнул.

В который уже раз Байсс подумал: какая сила могла заставить Горгаса поставить во главе армии гражданского? Ведь он знал, что тому, возможно, придется руководить решающим сражением.

Когда Байсс задал этот вопрос Горгасу, то в ответ услышал, что в настоящий момент в армии только десять сержантов и большинству из них нельзя доверить отвести корову на водопой.

– Не волнуйся, – сказал ему Горгас, широко улыбнувшись, – никто из нас раньше никогда такого не делал. Мне по крайней мере не приходилось. Ты справишься. У тебя для этого есть все качества.

– По моей команде, – выкрикнул молодой сержант тонким, но отчетливым голосом, – натянули, прицелились, огонь!

Байсс в жизни не видел ничего подобного. Наиболее подходящим сравнением, пришедшим ему в голову, были густые заросли чертополоха на заросшем пастбище, срезаемые серпом. Передний ряд алебардщиков упал. Следующие ряды просто перешагивали через них. Не потому, что были черствыми или слишком дисциплинированными – просто они не успели замедлить шаг или свернуть. Кто-то выкрикнул команду, и солдаты перешли на бег. Теперь они двигались со скоростью пожилого клерка, который трусит за шляпой, уносимой ветром. Второй залп положил оба первых ряда и несколько человек из третьего. Теперь противник спотыкался и падал. Бегущие солдаты пытались перепрыгнуть через упавших и приземлялись рядом. Бегущие сзади невольно подталкивали передних, передние падали, и все больше и больше людей оказывалось в копошащейся куче. Солдаты пытались продраться через паутину рук и ног, словно лесники, пробирающиеся сквозь десятилетние заросли.

Они все приближаются, удивленно заметил Байсс. Хотя в общем-то это было вполне естественно. Двигаться вперед – намного безопаснее, чем оставаться среди чудовищной изгороди из расстрелянных и растоптанных людей. Теперь враги бежали. Не военным бегом; так бегут люди от смертельной опасности. Третий залп поразил их на расстоянии тридцати ярдов. Словно волна, ударившая о скалу и разлетевшаяся на мелкие брызги. Еще несколько секунд назад это были живые люди, они двигались, дышали, а теперь их безжизненные тела устилали дно ущелья. От последнего залпа убереглись лишь пятеро. Линия солдат расступилась, чтобы пропустить их. Стандартный маневр, как он высчитал целых восемь дней назад. И все. Основное подразделение осталось в ущелье, по какой-то причине не желая присоединяться к ним.

Победа, – подумал Байсс, – черт меня дери!

— Доложите потери.

– Все на месте, – крикнул кто-то в ответ. Раздалось несколько победных возгласов. Байсс старался не смотреть на трупы неприятеля, среди которых все еще ползали раненые. Если им повезет и они доживут до вечера, у него будет шанс понаблюдать за их медленной смертью. Долгое время после этого ничего не происходило. Где Горгас Лордан со своей профессиональной армией? Разве он не должен быть сейчас здесь, чтобы взять командование на себя? Байсс внес свою лепту. Он выиграл свое сражение; может быть, теперь его отпустят домой?

– Разведчики только что вернулись.

Это снова был молодой унтер, он ухмылялся, но его ухмылка больше походила на оскал черепа.

– Знаете что?

– Нет, скажи мне.

– Там не две тысячи солдат, а скорее четыреста. Основная часть армии пошла другой дорогой. Нас обвели вокруг пальца.

– Думаю, они пришли оттуда, – сказал кто-то.

Горгас подошел к голове колонны и осмотрелся. На скалах между камнями лежало несколько трупов алебардщиков, похожие на поспешно разбросанную на полу спальни одежду. Чуть поодаль он наткнулся на ковер из трупов лучников. Их изрезали на мелкие кусочки. В таком маленьком пространстве невозможно пользоваться алебардой. Кто-то рубил и кромсал врага длинными острыми мечами.

– Бывает, – сказал Горгас, наклоняясь и погружая палец в липкую коричневую жижу. – Это произошло недавно. Мы успеем их нагнать.

– А что случилось с остальной армией? Здесь же не более пятидесяти наших.

– Убежали, – предположил один из лучников. Горгас отрицательно покачал головой:

– Я так не думаю. Наверное, главная армия пошла другой дорогой. В таком случае нам придется воевать со Стеном Могре одним. Пойдемте.

Для людей, которые не ели и не спали с ночи битвы на берегу реки, солдаты передвигались довольно быстро в своих рваных сапогах. Они шли как люди, которым некогда думать об усталости. Горгасу они напоминали легендарную армию дяди Максена, которая, по слухам, жила от боя до боя семь лет. Эта мысль заставила его поморщиться.

Несмотря на приличную скорость, когда они вышли из гор, почти стемнело. С этого момента дорога бежала прямо, и армию Могре не могло остановить ничто, кроме неглубокой речушки и небольшого леса. Горгас послал несколько разведчиков, хотя он и сам догадывался, чем мог заниматься противник. Будь он Стеном Могре, наверняка спрятал бы свою армию в лесу Локс на ночь и атаковал Скону при первых лучах солнца. Тогда можно сделать две вещи: добраться до Сконы прежде Могре, закрыть ворота и сидеть в осаде. Неплохой план, учитывая, что Скона все еще контролирует море. Или встать между Локсом и Сконой и рискнуть в бою на открытой местности. В любом случае снова придется маршировать всю ночь. К утру его солдаты едва ли смогут стоять, не говоря уже о том, чтобы воевать. К тому же не хватало стрел.

Весомые аргументы против боя в поле. Скона, по мнению его сестры, это город, а если быть точнее – Банк. Остальная часть острова была лишь видом из окна ее кабинета. Он не сомневался в том, какой вариант событий предпочла бы Ньесса. Она выбрала осаду с самого начала войны. Горгасу пришлось буквально умолять ее разрешить атаковать врага за городскими воротами. Что, по его мнению, было неправильно. Жители Острова – их люди, которых следует защищать. Он видел, что алебардщики устроили в Бриоре. Мысль о том, что подобное может случиться в каждой деревне на Сконе, была просто невыносимой. Если Горгас отступит в город, он будет чувствовать себя как отец, закрывающий двери перед собственными детьми. Нет, фамилия Лордан что-то да значит в этих краях. Она заставила людей восстать против Фонда и сбросить с себя ярмо рабства.

Разведчики подтвердили его догадку. Стен Могре устроил лагерь в лесу.

Могре все предусмотрел. Он разместил пикеты на краях леса, а по периметру поляны – кольцо часовых на расстоянии пятидесяти ярдов друг от друга. Битва в лесу идеально подходила Могре, так как лучники не могут стрелять сквозь ветви. Первоначальный план встретить Могре у выхода из леса был самым лучшим, даже несмотря на значительное численное превосходство армии противника. Он отдал необходимые приказания, и их приняли со смирением. Сон и отдых воспринимались как обещания политиков, которые те раздавали направо и налево, но никогда не выполняли.

Стен Могре был из тех людей, которые могут заснуть где угодно. Однако сейчас он почему-то никак не мог успокоиться. Проворочавшись пару часов в темноте с открытыми глазами, Могре встал, зажег лампу и созвал военный совет. Обсуждать в общем-то было нечего. Но если он собирается бодрствовать всю ночь, неплохо найти себе компанию.

– Мы не видели никаких следов армии Хайна Эйра, – доложили ему. – Похоже, придется обойтись без них.

Могре пожал плечами. Если Эйр потерял все четыре сотни солдат, значит, повстанцы ждали их на другой дороге. К тому же Эйр был не только сепаратистом, но и деверем Авида Соефа. Именно поэтому ему поручили возглавить армию. Стену было вполне достаточно шестнадцати сотен бойцов. Он только опасался, что Горгас не появится вовремя. Было бы ужасно неприятно топтаться под стенами города, дожидаясь его.

– Хватит говорить о войне, – сказал он. – Давайте лучше обсудим что-нибудь еще. Читали, что Элард Дос написал в прошлом месяце?

Кто-то рассмеялся. Два или три человека что-то пробормотали.

– На самом деле, – произнес высокий бородач, – мне понравилось. Особенно отрывок про двойственные корни последствий. Просто поэт, а не философ.

Могре улыбнулся:

– Я помню этот отрывок. Надо отдать ему должное, в нем есть определенный смысл.

Несколько человек скептически хмыкнули.

– Думаешь? – произнес бородач. – А мне показалось, что это старые обскурантистские идеи под новым соусом.

– Несомненно, – согласился Могре. – Однако обскурантисты в чем-то правы. Нет, не надо смеяться. Все они были безумны, как дикие крысы. Но это не отменяет факта, что именно они открыли Закон сохранения альтернатив, когда Дорманд еще пешком под стол ходил.

– Они сделали абсолютно неверные выводы, – вмешался другой алебардщик. – И все перевернули с ног на голову. Если бы не Дорманд, никто бы не обратил на их работу никакого внимания.

– А я, – вставил худой алебардщик, сидящий у входа в палатку, – недавно слышал, как мудрец из Города, Геннадий, не так давно говорил об этом что-то интересное. В целом он соглашался с Дормандом, хотя заметил, что тот не довел мысль до логического завершения. Только подумайте: скажем, в момент выбора у вас есть две альтернативы. Просто ради спора предположим, что ты – Горгас, сидишь в своей палатке и пытаешься решить, что делать дальше. Можно вернуться в город и запереть ворота. Можно рискнуть сразиться в открытом поле. Можно спрятаться в горах. Три альтернативы. А Дорманд говорит, что количество последствий этих альтернатив не бесконечно. Во-первых, во всех трех случаях Скона могла бы пасть.

– Слово «могла», – перебили его, – в данном контексте…

– Тихо, Марин, – вмещался Могре. – Интересно.

– Таким же образом, – продолжал худой, – бой на открытой местности и осада могут закончиться по-разному. Иными словами, в момент выбора возможности разветвляются, но потом снова сходятся так, будто выбора вовсе и не было. Обскурантисты хотели, чтобы мы поверили в загадочный замысел, который стоит над выбором. Судьбу и все такое. Дорманд говорит, что судьбы нет, существует только естественный закон, который сводит количество альтернатив к минимуму, а Геннадий утверждает – и мы знаем, что к его словам стоит прислушаться, – что существует также человеческий фактор. Вмешательство человека в естественное развитие альтернатив при помощи Принципа.

– Иными словами, – снова перебили его, – магия. Ну-ну. А потом доктор Геннадий вытащил волшебную палочку из уха и исчез в своем колпаке.

– В такое сложно поверить, согласен, – вмешался Могре. – Тем не менее давайте просто ради спора предположим, что магия существует. И что Геннадий и его коллеги по цеху умеют управлять Принципом. Дорманд сказал бы, что выбор тем не менее осуществляется случайно. Люди принимают решения, не важно, каким способом. Я могу пройти через дверь или заставить тебя сделать это, но, так или иначе, через дверь кто-то пройдет.