Текст книги "Профессиональная культура журналистов в России"

Любое глобальное сравнительное исследование неизбежно наталкивается на критику, связанную с излишней универсальностью выводов на уровне национального контекста. Например, в отношении российской журналистики это применимо к итогу исследования «Миров журналистики», где отечественные журналисты наделены характеристикой «фасилитатора», то есть пособника действующей власти. Эта роль, несомненно, является доминирующей, если мы говорим об общественно-политических изданиях федерального уровня и новостных журналистах мейнстримных изданий, однако данный вывод плохо описывает профессиональный контекст в различных регионах России, в нишевых изданиях, в онлайн-сегменте, в альтернативных медиа в социальных сетях и т. д. В качестве преодоления подобных противоречий исследователи в основном развивают анализ журналистской культуры в национальном контексте, увеличивая и делая более разнообразными выборки, задавая дополнительные вопросы или добавляя национальную интерпретацию в универсальные вопросы, развивая отдельные методики.

Рис. 4. Профессиональные роли российских журналистов (исследование «Миры журналистики»)

Сравнительные медиаисследования предполагают наличие глобального контекста, который может представлять один из четырех вариантов: США и остальные, Север и Юг, Запад и Запад, Запад и Глобальный мир[61]61
  Wahl-Jorgensen K., Hanitzsch T. The Handbook of Journalism Studies. P. 415.


[Закрыть]. Глобальный уровень сравнения влечет за собой изучение журналистских культур на двух масштабных уровнях: медиасистем (например, история журналистики, медиаправо, профессиональные стандарты) или социальных систем (экономическая власть, политическая система)[62]62
  Meyen M., Riesmeyer C. Service providers, sentinels, and traders: journalists' role perceptions in the early 21st century. An empirical typology // Journalism Studies. 2012. Vol. 13. P. 386–401.


[Закрыть].

В случае с отдельной страной внутренний сравнительный контекст может возникнуть на основе параллелизма социальной системы и медиасистемы (например, концепция «четырех Россий» по классификации социолога Н. Зубаревич, интерпретированная медиаисследователями[63]63
  Bodrunova S., Litvinenko A. Four Russias in communication: fragmentation of the Russian public sphere in the 2010s // Democracy and Media in Central and Eastern Europe 25 Years On. Bern: Peter Lang, 2020. URL: https://www.peterlang. com/view/9783653981964/xhtml/chapter003 (дата обращения: 15.07.2020).


[Закрыть]), на основе наличия различных языковых культур внутри страны, поколенческого разрыва внутри профессионального сообщества. Также важной проблемой современных исследований, как уже было подчеркнуто, становится разрыв между концептуализацией профессиональных ролей, их восприятием/декларацией и непосредственной журналистской практикой. Все эти исследовательские подходы обнаружены в публикациях последних лет.

Обзор текущих эмпирических исследований показал, что, несмотря на критику последователей глобальных сравнительных исследований, детальное изучение отдельных национальных медиасистем, а также парные сравнения медиасистем, продолжаются и развиваются зарубежными исследователями. Основными вариантами детализации внутринациональных исследований стали:

– изучение влияния технологий и цифровизации на журналистскую культуру («традиционные» и «нетрадиционные» редакционные практики);

– соотнесение журналистской культуры с уровнем демократического развития (незападные демократии либо недемократические страны, а также регионы, объединяющие несколько похожих стран или медиасистем);

– этнография конкретных редакций, изучение журналистской культуры на организационном уровне;

– подробное изучение профессиональных ролей/идеологий (в различной классификации) и их динамики;

– процесс профессионализации/депрофессионализации в конкретной журналистской культуре.

Остановимся на каждом варианте подробнее, чтобы увидеть, как стандартные методики вписываются в различные подходы, каких эффектов удается достичь исследователям, когда они меняют рамку рассмотрения одного и того же явления.

Технологии. Пожалуй, это одно из самых востребованных направлений среди ученых. Наличие определенного культурного разрыва между теми, кто производит контент для традиционных каналов, и теми, кто работает в цифровой среде, очевидно с любой позиции, однако процесс конвергенции приводит к тому, что чаще всего журналист производит гибридный продукт для разных каналов. Таким образом, можно предположить, что среди журналистов наблюдается не цифровой разрыв, а разная скорость адаптации к общим меняющимся условиям производства.

В работах, посвященных технологической адаптации, чаще всего проверяется гипотеза о влиянии технологий на журналистские практики, и, соответственно, ключевые методы таких изысканий – это этнографические наблюдения в редакциях (включенные или отстраненные) и анкетирование сотрудников. Так поступил М. Реверс, сравнивая ньюсрумы в США и Германии, и пришел к выводу о том, что в результате конвергенции образуется гибридная версия старых и новых форм журналистской практики, которая одинаково может как влиять, так и не влиять на уровень профессионализма[64]64
  Revers M. Digital Media and the Diversification of Professionalism: A US-German Comparison of Journalism Cultures // The Crisis of Journalism Reconsidered: Democratic Culture, Professional Codes, Digital Future / Eds. J. C. Alexander, E. B. Breese, M. Luengo. New York: Cambridge University Press, 2016. P. 228–246.


[Закрыть]. Отметим, что сравнение европейских, а тем более – немецких, ньюсрумов с американскими ограничено, главным образом, национальными традициями журналистики. Было бы интересно проследить, есть ли универсальные паттерны адаптации к новым технологиям в различных редакциях по всему миру, а также связь профессиональных ценностей со скоростью этой адаптации.

Отдельного внимания ученых заслуживает и проблема взаимодействия с пользователями, блогерами и другими непрофессиональными авторами (то есть не имеющими легальной аффилиации с ньюсрумами). Так, с помощью анкетирования и глубинных интервью в британских редакциях А. Хермида и Н. Турман показали, что двенадцать национальных редакций с течением времени осознали необходимость этого взаимодействия и определенное его влияние на редакционные стандарты и нормы. Ощущение угрозы от этого влияния приводит к тому, что редакторы усиливают функцию привратника и стараются модерировать весь входящий извне контент. Угроза эта, по мнению респондентов, направлена на ценности бренда и профессиональные стандарты. Именно поэтому в заголовок публикации авторы вынесли словосочетание «столкновение культур»[65]65
  Hermida A, Thurman N. A clash of cultures: The integration of usergenerated content within professional journalistic frameworks at British newspaper websites // Journalism Practice. 2018. Vol. 2, Iss. 3. P. 343–356. DOI: 10.1080/17512780802054538.


[Закрыть]. Однако анкеты и интервью не отражают реальные профессиональные практики, которые можно зафиксировать, например, в ходе этнографического исследования.

Еще одна интересная попытка была предпринята Л.-П. Спиридоу и коллегами из Греции по изучению журналистов как агентов инноваций[66]66
  Spyridou L.-P. et al. Journalism in a state of flux: Journalists as agents of technology innovation and emerging news practices // International Communication Gazette. 2013. Vol. 75, Iss. 1. P. 76–98. DOI: 10.1177/ 1748048512461763.


[Закрыть]. На основе анкетирования 300 журналистов были найдены предикторы влияния на мнения журналистов о новых технологиях – это увеличение прозрачности, больший контроль над медиа и журналистами, возможность для граждан высказываться, комментарии как позитивная вещь. Исследование базировалось на актор-сетевой теории. Добавим, что в качестве нового актора уже актуально рассматривать искусственный интеллект и его влияние на профессиональные практики (а если точнее – на замещение традиционных практик человека на роботизированные решения)[67]67
  Довбыш О. Автоматизированная журналистика глазами академических исследователей // Журналист. 2020. № 9. С. 24–28.


[Закрыть].

Р. Берганза и коллеги изучили ответы 390 испанских журналистов и степень влияния на них отдельных факторов цифровой среды[68]68
  Berganza R., Arcila-Calderon C, Herrero-Jimenez B. Digital vs traditional media journalists: sociodemographic characteristics and external and internal threats to their autonomy // El profesional de la information. 2016. Vol. 25, N 2. P. 179–187.


[Закрыть]. Результат показал, что, несмотря на небольшие различия в факторах влияния, уровень автономности у тех и у других примерно одинаков. Наибольшее влияние цифровые журналисты испытывают от профессиональных рутин и организационных факторов, а традиционные журналисты – от тех же причин, но в обратном порядке. И снова влияние тех или иных факторов оценивается через отношение самих респондентов по шкале.

Отдельной переменной влияния выступила социальная сеть Twitter в исследовании С. Бентивенья и Р. Марчетти[69]69
  Bentivegna S., Marchetti R. Journalists at a crossroads: Are traditional norms and practices challenged by Twitter? // Journalism. 2018. Vol. 19, Iss. 2. P. 270–290. DOI: 10.1177/1464884917716594.


[Закрыть]. Были проанализированы твиты 1202 итальянских журналистов в рамках теории гейткипинга. Несмотря на позитивное влияние социальной сети на журналистские практики, исследователи отметили, что журналисты с трудом выходят за пределы контактов с традиционными политическими и медиаэлитами. Анализ публичных высказываний журналистов в социальных сетях представляется автору более показательным с точки зрения выявления «профессионального самочувствия», поскольку главным наблюдателем рефлексии выступает не исследователь, а профессиональное сообщество.

Демократическое развитие. Акцент на отсутствии вестернизации в проекте «Миры журналистики» проявляется и в том, что участники исследования постоянно обращаются к странам, не осуществившим полноценный переход к демократическому режиму. Например, К. Мейадо и другие исследователи латиноамериканских стран обращаются к кейсам данного региона с примечанием о том, что большинство исследований фокусируется на сравнении развитых стран, которые используют такие нормативные предпосылки, где западные ценности выглядят «более профессиональными, чем другие»[70]70
  Mellado C. et al. Comparing journalism cultures in Latin America: The case of Chile, Brazil and Mexico // International Communication Gazette. 2012. Vol. 74, Iss. 1. P. 60–77. DOI: 10.1177/1748048511426994.


[Закрыть]. На базе в 300 интервью с журналистами трех стран авторы тестировали предположение о доминировании политических структур, уровня свободы прессы и размера и концентрации владения средствами массовой информации в сравнении с доминированием политических культур и политического параллелизма и их влиянием на профессиональные культуры. Такой подход лежит в русле сравнительного исследования медиасистем, лишь ограничивая выборку конкретным регионом. Однако в поисках политического параллелизма не стоит забывать о важности экономических процессов в медиа для изучения журналистской культуры, поскольку это позволяет дополнительно «подсветить» противоречия внутри профессионального сообщества.

Культура традиционных ньюсрумов. Норвежский исследователь И. Эрдал предложил свое понимание журналистской культуры на организационном уровне – это как различные производственные среды концептуализируют и практикуют новостную журналистику[71]71
  Erdal I. J. Cross-Media (Re)Production Cultures // Convergence: The International Journal of Research into New Media Technologies. 2009. Vol. 15, Iss. 2. P. 215–231. DOI: 10.1177/1354856508105231.


[Закрыть]. В работе он соглашается с Люси Кюнг-Шанклеман, которая описала культурное разнообразие в рамках одной редакции: это может быть объединение профессиональных культур (группы практиков, которые разделяют общую базу знаний, общий жаргон и одинаковую образовательную подготовку), индустриальные культуры (ценностные ориентации, общие для тех, кто работает в определенной отрасли) и межорганизационные субкультуры (основанные на культурных группировках, таких как иерархический уровень, функциональные подразделения, гендерные и этнические подгруппы).[72]72
  Kung-Shankleman L. Inside the BBC and CNN: Managing Media Organisations. London; New York: Routledge, 2000.


[Закрыть] В рамках кейс-стади Эрдал рассмотрел различные иерархические уровни в рамках норвежской телекомпании.

Этнографическое исследование американской редакции в формате эссе предложил и Д. Райф, рассмотрев переход отдельно взятого коллектива на новые стандарты работы[73]73
  Ryfe D. M. Broader and deeper. A study of newsroom culture in a time of change // Journalism. 2009. Vol. 10, Iss. 2. P. 197–216. DOI: 10.1177/1464884908100601.


[Закрыть]. Проведя 18 месяцев на стажировке, автор научной работы понял, что сопротивление переменам достаточно высоко. Для журналистов редакции существовала «хорошая» журналистика и «плохая» журналистика, и, хотя критерии для различения двух не всегда ясны, «хороший» журналист может отличить одно от другого.

В продолжение тезиса Райфа финская исследовательница К. Никунен проанализировала работу шести национальных ньюсрумов в период кризиса 2010 года[74]74
  Nikunen K. Losing my profession: Age, experience and expertise in the changing newsrooms // Journalism. 2013. Vol. 15, Iss. 7. P. 1–21. DOI: 10.1177/1464884913508610.


[Закрыть] и обнаружила то же сопротивление переменам. Внешние технологические и экономические факторы повлияли на восприятие собственной профессиональной идентичности и ценностей в редакциях.

Процессы депрофессионализации. Наблюдения внутри редакции также позволяли увидеть источники давления на профессиональные границы журналистики. Т. Битшге и Г. Нюгрен сравнили данные наблюдений за журналистами в Швеции и Великобритании и выявили ключевые источники депрофессионализации: отсутствие монополии на знания, нечеткое разделение труда, отсутствие профильного образования, профессиональные медиаорганизации как часть медиаландшафта, но не медиарегулирования, финансовые интересы компаний против природы общественного служения, потеря журналистской автономии, мультизадачность журналиста, который контролирует больше производственных этапов, увеличение «переработки» контента на разных платформах.[75]75
  Witschge T., Gunnar N. Journalism: a profession under pressure? P. 37–59.


[Закрыть] Все это позволило сделать вывод о том, что журналист теряет контроль над своей деятельностью.

Контент-анализ в поиске профессиональных ролей. К. Мейадо и коллеги продолжают исследования ибероамериканской журналистской культуры, предлагая различные аспекты изучения профессиональных ролей на практике. Например, авторы впервые связали воплощение роли и уровень объективности журналиста, проведя контент-анализ крупнейших изданий Чили, Мексики и Испании[76]76
  Mellado C., Humanes M. L, Marquez-Ramirez M. The influence of journalistic role performance on objective reporting: A comparative study of Chilean, Mexican, and Spanish news // International Communication Gazette. 2018. Vol. 80, Iss. 3. P. 250–272. DOI: 10.1177/1748048517711673.


[Закрыть]. Тексты проверялись на наличие цитат, баланса источников, использования экспертных мнений и достоверных доказательств. Частный вывод заключался в том, что роль сторожевого пса лучше предсказывает наличие трех из четырех методов объективности: баланс, использование цитат и достоверные данные, что указывает на более объективный характер журналистики сторожевого пса в этих странах. На более глобальном уровне авторы продемонстрировали, что объективность не является предзаданной характеристикой в журналистской работе, а зависит от ряда факторов – например, от исполнения определенных ролей, типа средств массовой информации, темы новостей или политической ориентации газеты.

Медиалогики за пределами ньюерума. В то время как Т. Ханицш и коллеги переключили внимание с политических и новостных журналистов на лайфстайл-бытописателей, другие исследователи пытаются выйти за пределы легального ньюерума и посмотреть на работу «альтернативных» журналистов, применив к ним традиционную классификацию профессиональных ролей. Например, С. Харлоу получила 1250 ответов от бразильских журналистов и увидела следующие различия: традиционные журналисты предпочитали традиционную этику больше, чем альтернативные журналисты, но респонденты из альтернативных СМИ уделяли больше внимания вопросам нормативной ответственности, например роли сторожевого пса для общества, площадки для высказывания всех членов общества или защите социальной справедливости[77]77
  Harlow S. Recognizing the Importance of Alternative Media // Journalism Studies. 2019. Vol. 20, Iss. 1. P. 117–135. DOI: 10.1080/1461670X.2017.1364139.


[Закрыть].

Неочевидные культурообразующие факторы. К таким исследованиям можно отнести работу Хельмюллер по разработке аналитической модели транснациональной журналистской культуры. Изучая иностранных корреспондентов, находящихся внутри другой журналистской культуры, автор выявила, что на всех уровнях этой культуры проявляется функция привратника. Таким образом она заявила о необходимости изучения межкультурных связей, то есть взаимодействия между различными журналистскими культурами, а не кросскультурных различий в профессиональных сообществах[78]78
  Hellmueller L. Gatekeeping beyond geographical borders: Developing an analytical model of transnational journalism cultures // International Communication Gazette. 2017. Vol. 79, Iss. 1. P. 3–25.


[Закрыть].

Неожиданный поворот также предложили Б. Бисс и соавторы, изучив франкофонных журналистов в мультиязычных странах[79]79
  Bonin G., Dingerkus F., Dubied A, Mertens S., Rollwagen H., Sacco V., Shapiro I., Standaert O., Wyss V. Quelle Difference? // Journalism Studies. 2017. Vol. 18, Iss. 5. P. 536–554. DOI: 10.1080/1461670X.2016.1272065.


[Закрыть] (Бельгия, Канада, Швейцария). Результаты исследования показали, что между ними намного больше общего, чем с нефранкофонными журналистами в своих странах. Связь журналистской культуры и языковой идентичности была исследована практически впервые, не считая кросс-языкового сравнения в 2008 году (Томсон, Уайт и Китли)[80]80
  Thomson E. A., White P. R. R., Kitley P. “Objectivity" and “hard news” reporting across cultures: comparing the news report in English, French, Japanese and Indonesian journalism // Journalism Studies. 2008. Vol. 9, Iss. 2. URL: https:// www.researchgate.net/publication/30385629_Objectivity_and_hard_news_ reporting_across_cultures_comparing_the_news_report_in_English_French_ Japanese_and_Indonesian_journalism (дата обращения: 28.08.2019).


[Закрыть]. В качестве ролевых ориентаций авторы исследования сгруппировали ответы респондентов в три большие группы: «четвертая власть», строители сообществ (community builders) и обслуживающий персонал для аудитории (audience servers). Ролевые ориентации прошли через сравнение с репортерскими практиками и подходами к этике. Везде франкофонные журналисты демонстрировали единство взглядов вне зависимости от страны. Характерной ролью для них стала «четвертая власть», которая включает в себя анализ текущих дел, контроль и анализ политических лидеров и бизнеса, установление политической повестки дня, оппозицию правительству, распространение значимой информации аудитории, которая принимает политические решения, мотивацию людей к участию в политической деятельности.

В другом исследовании Ф. Дингеркус и В. Висс (в рамках второй волны проекта «Миры журналистики») разделили Швейцарию на разные языковые группы[81]81
  Dingerkus F., Wyss V. Melting journalism cultures in oligopoly media landscapes – A comparison of language areas in Switzerland // Paper presentation at IAMCR. 2017. July,16–20.


[Закрыть] для изучения сближения восприятия профессиональных ролей в разноязычных редакциях, которое и подтвердилось в ходе онлайн-опроса журналистов. Важный для нашего исследования вывод заключался в том, что внутри одной страны существуют разные журналистские культуры, в данном случае – основанные на языковых различиях, а также под влиянием олигополии медиа в Швейцарии.

Таким образом, погружение в национальный контекст дает исследователям больше шансов увидеть частные тренды, которые не так очевидны в сравнительных и кросскультурных исследованиях. Вместе с тем методологически национальные исследования мало отличаются от международных проектов – они сфокусированы на тех же субъектах, вопросах и переменных. Нам представляется важным выделить общее, базовое в используемых подходах, чтобы продемонстрировать универсальность самого объекта исследования.

Исследования журналистской культуры методологически являются комплексными и не требуют фиксированного подхода или теории для того, чтобы объяснить ее динамику и дискурсивность. Именно поэтому анализ дискурса представляется наиболее универсальным решением для попытки охватить сложный и гибридный объект как монолитный. Он позволяет сгладить базовое методологическое противоречие между гибридностью и гомогенностью журналистской культуры. Важно, что к этой идее подводит разнообразие подходов, которые становились базисом для предыдущих исследований. Рассмотрим наиболее часто встречающиеся из них, а также такие теории, которые косвенно лежат в основе изучения журналистской культуры.

Теория социального поля Бурдье и понятие символического капитала. Теория активно обсуждается в последнее время в разных аспектах применительно к журналистике – одни исследователи отказывают ей в состоятельности из-за отсутствия эмпирических подтверждений, другие последовательно адаптируют ее к исследованиям медиа. Например, М. Мейен и Л. Рисмейер сформулировали понятие журналистского капитала[82]82
  Meyen M., Riesmeyer C. Service providers, sentinels, and traders. P. 386–401.


[Закрыть]. Он предстает в трех измерениях – 1) как реинкорпорированный и институционализированный культурный капитал (участники с определенными навыками или наградами), 2) как социальный капитал (контактные базы данных или сети в регионе или в области покрытия), 3) как специфический для поля символический капитал (признание прошлых достижений конкурентами на местах и извне). Согласно теории поля, журналистику можно понимать как полуавтономную область специфических (профессиональных) действий, которая структурирована социальными отношениями[83]83
  Nikunen K. Losing my profession. P. 1–21.


[Закрыть]. Профессионализм понимается как разделяемая ценностная система, созданная внутри поля журналистики. Она связывает профессиональную идентичность с тем, как конкретные ценности обсуждаются в конкретном историческом контексте, когда оспариваются традиционные понятия журналистики.

В разрезе теории социального поля в исследованиях медиа на первый план выходят не только автономность журналистики и правила в медиаполе, но и различия между журналистами и медиаинститутами. В этом смысле социальное поле служит пространством формирования отношений между различными субъектами, в ходе чего возникают разнообразные противоречия. Идея о том, что противостояние различных субъектов внутри поля обусловлено наличием разного типа капитала, включая символический, также откликается в нашем исследовании. Особенно когда мы объясняем происхождение того или иного набора ценностей и идей (например, постсоветских), нам оказывается необходимым понятие габитуса.

Актор-сетевая теория. Технологические изменения, повлиявшие на журналистику XXI века, могут быть рассмотрены в рамках социально-конструктивистского подхода. Например, исследователи из Университета Аристотеля (Салоники) предложили актор-сетевую теорию для анализа инновационных практик в редакциях[84]84
  Spyridou L.-P. et al. Journalism in a state of flux. P. 76–98.


[Закрыть]. Эта теория вводит в пространство журналистской культуры роботизированных акторов, идею взаимного формирование технологий и общества, где актором может быть человек, машина или организация. С этой точки зрения отношения, возникающие между акторами, могут быть материальными или семиотическими. В актор-сетевой теории особая роль отводится медиаторам (посредникам), которые как раз представлены журналистами. В результате взаимодействия различных акторов формируются отношения, необходимые для поддержания сети с ее иерархиями и порядком. Однако порядок может быть нарушен, если кто-то из акторов пожелает занять другое место в иерархии.

Также журналисты могут восприниматься как однородная профессиональная группа, но между журналистами возникают значительные различия в том, как и в какой степени они используют интернет и связанные с ним технологии в своей повседневной работе[85]85
  Hermans L, Vergeer M., D'Haenens L. Internet in the Daily Life of Journalists: Explaining the use of the Internet by Work-Related Characteristics and Professional Opinions // Journal of Computer-Mediated Communication. 2009. Vol. 15. P. 138–157. D0I:10.1111/j.1083–6101.2009.01497.x.


[Закрыть]. Журналистика претерпевает фундаментальный сдвиг – киберпространственно-постиндустриальное мышление заменяет физически-индустриальное мышление, способствуя более активному совместному и децентрализованному журналистскому процессу[86]86
  Hermida A. Twittering the News: The Emergence of Ambient Journalism // Journalism Practice. 2010. Vol. 4. N 3. P. 297–308. URL: https:// ssrn.com/abstract=1732598 (дата обращения: 28.08.2019).


[Закрыть]. «Старая» традиционная журналистика с ее чрезмерной зависимостью от одних и тех же источников, экспертов и аналитиков утратила релевантность, поскольку растет культура, основанная на обмене информацией, связях и коллективной мудрости разнообразных выразителей мнений[87]87
  Skoler M. Why the news media became irrelevant – and how social media can help // Nieman reports, finding a good fit – journalism and social media. 2009. URL: https://niemanreports.org/articles/why-the-news-media-became-irrelevant-and-how-social-media-can-help/ (дата обращения: 28.08.2019).


[Закрыть].

Журналистское сообщество так же представляет собой сеть акторов со своими иерархиями и правилами взаимодействия, которые могут нарушаться. Применительно к адаптации к инновациям актор-сетевая теория может объяснить конкретную расстановку сил в редакциях. Противоречие заключается в том, что конвергентные редакции представляют собой горизонтальные неиерархические сети, а внедрение инноваций нарушает установленные порядки и правила, то есть в итоге изменяет доминирующую журналистскую культуру. Для нашего исследования представляется важным вывод о том, что именно в процессе взаимодействия акторов меняется и пересобирается журналистская культура, то есть она дискурсивна и может быть зафиксирована через исследование этого взаимодействия.

Концепция медиасистем Халлина и Манчини. Данный подход сделал для изучения журналистской культуры мощный методологический базис. Сфокусированный на роли медиа в становлении политических систем конкретных стран в конкретный исторический период, подход тем не менее в целом развивает идею многообразия журналистик на Западе и по всему миру[88]88
  Hallin D., Mancini P. Comparing media systems.


[Закрыть]. Авторы концепции утверждают, что невозможно понять медиа без понимания природы государства, системы политических партий, паттернов отношений между политическими и экономическими интересами, развития гражданского общества среди прочих элементов социальной структуры. Точно так же нельзя изучить журналистскую культуру в отрыве от медиасистемы, противоречий на политическом и социальном уровнях, меняющегося законодательства и государственной информационной политики, а также отношения социума (как главного благополучателя) к журналистам и журналистике в текущий исторический момент. Журналистская культура, как и медиасистема, является отражением социальных и политических отношений. Важным положением для нашей работы является утверждение о негомогенности медиасистем, в каждой из которых могут сосуществовать разные журналистские культуры. Например, прессу Великобритании авторы концепции представляют как взаимодействие таблоидов, качественной прессы и телерадиовещания. Другое важное для этой работы замечание заключается в динамичности (в нашем понимании – дискурсивности) медиасистем, благодаря которой те же три журналистские культуры Великобритании уже не так четко разделяются сегодня. Таким образом, медиасистемы, по Халлину и Манчини, предстают как эмпирические, а не нормативные модели.

Интересна критика концепции Халлина и Манчини Колином Спарксом[89]89
  Спаркс К. Современные подходы к сравнительному изучению медиасистем и СМИ в переходных режимах // Открытая лекция в СПбГУ 30 января 2017 года. URL: http://jf.spbu.ru/news/144-11596.html (дата обращения: 20.08.2020).


[Закрыть]. Например, он предложил отойти от жесткого понятия «медиасистемы» к «ансамблю медиаотношений», сделав акцент не на структурных, а на функциональных характеристиках. Чтобы преодолеть смешивание технических и социальных измерений профессии (тиражи и автономность), Спаркс предлагает ввести в концепцию две оси координат – встроенность медиа в политику и в рынок. В таком случае можно вывести не три модели медиасистемы, а говорить о квадрантах и расположении стран на осях координат. Наконец, в качестве факторов ученый предлагает добавить роль онлайн-медиа и вызовы государственным границам в современном цифровом мире.

Представленные Халлином и Манчини три медиасистемы, а затем их расширение за счет анализа незападных стран родились как ответ на четыре теории прессы, доминировавшие в XX веке.

Четыре теории прессы Зиберта, Петерсона и Шрамма как скрещивание философского, политического и медиасистемного уровней. Нормативная теория американских авторов на долгие годы была определяющей для изучения журналистики в разных странах, поскольку была единственной. Благодаря критике четырех теорий современная наука о журналистике развивается в поиске оснований для классификации различных типов журналистики и видов медиасистем (что предприняли Халлин и Манчини, как раз отталкиваясь от критики авторов нормативной теории). Советская теория СМИ уже не описывает реалии текущего момента в России, зато мы можем найти черты авторитарной теории (за исключением предполагаемой цензуры).

Развивая четыре теории и отталкиваясь от основного критического аргумента о том, что представленные теории недостаточно гибкие и не могут применяться ко всем типам журналистики в мире, Д. Маккуэйл помимо прочих предложил теорию развития стран и теорию демократического участия. В обеих мы видим частичное совпадение с текущими реалиями российской журналистики, в первой – принесение свободы медиа в жертву общему экономическому развитию, во второй – внимание к потребностям, интересам и ожиданиям активных получателей информации в обществе.

Во всех нормативных теориях журналистская культура становится «заложницей» политического и экономического развития страны, доминирующей государственной идеологии в отношении развития системы СМИ, однако за скобками остаются неинституциональные акторы медиасистемы, которые во многом определяют сегодняшнюю журналистскую культуру. Тем не менее далеко не все исследователи готовы включить альтернативные и любительские медиа в общую рамку профессиональной журналистики.

Теория гейткипинга. Журналистская культура также может рассматриваться через призму теории гейткипинга[90]90
  Hellmueller L. Gatekeeping beyond geographical borders. P. 3–25.


[Закрыть], которая показывает формирование этой культуры в конкретных профессиональных практиках на различных уровнях. На индивидуальном уровне журналист оказывается подвержен влиянию конкретных традиций и норм, влияющих на процесс отбора новостей. На организационном уровне журналистская культура складывается из взаимодействия с источниками, проведения исследований, поиске новостных историй и определении их аудитории. На институциональном и системном уровнях журналистская культура формируется в силу особенностей политической, экономической и законодательной систем, в рамках которых действуют журналисты. Исследователи А. Хермида и Н. Турман использовали теорию гейткипинга для объяснения важности пользовательского контента и его влияния на редакционные практики – с помощью UGC (пользовательского контента) классические медиа дают площадку для различных голосов аудитории, в то же время фильтруя и агрегируя такую информации с точки зрения важности для их аудитории[91]91
  Hermida A, Thurman N. A clash of cultures. P. 343–356.


[Закрыть].

Подход к журналистской культуре через теорию гейткипинга позволяет преодолеть особенности национального контекста и найти схожие черты в гейткипинге в журналистских культурах по всему миру. Хельмюллер применяет этот подход к транснациональной журналистике, когда домашняя повестка транслируется на глобальную аудиторию, и наоборот – глобальная повестка на внутреннюю аудиторию, для чего журналисты контактируют с источниками за пределами своей страны или выстраивают отношения с аудиторией, которая привыкла к стандартам своей «домашней» журналистики. Понятие глобальной повестки и универсальных источников новостей действительно во многом определяют то, как современные журналисты работают и формируют культуру на уровне ежедневных профессиональных практик.

Теория общественного договора и объяснение социального контракта между журналистикой и обществом. В объяснении дискурса по поводу взаимоотношений журналистики и общества может помочь теория общественного договора и ее преломление через коммуникативный подход Ю. Хабермаса, в котором можно рассматривать разворачивание социального контракта в массмедийном пространстве[92]92
  Солодовникова О. Б. Медиадискурс общественного договора: характеристики и критерии анализа // Медиаскоп. 2015. Вып. 1. URL: http://www. тей1а5соре. ги/1696_(дата обращения: 20.08.2020).


[Закрыть]. Такой контрактуалистский дискурс оперирует понятиями доступности площадок для дискуссии и свободой самого дискурса.

Для журналистской культуры понятие символического договора между журналистикой и обществом может определять характер взаимодействия между двумя институтами, а также формирование социальной ответственности журналистики через постулирование миссии и идеи общественного служения. Важную для нашего исследования мысль также сформулировал экономист А. Аузан, который, рассуждая о социальном контракте (который поменялся в ходе внесения поправок к Конституции в 2020 году), говорит: «Социальный контракт – это не только формальные правила, но еще и неформальные – культура»[93]93
  Аузан А. Ловушка «колеи» // Colta.ru. URL: https://www.colta.ru/ articles/society/8428-lovushka-kolei (дата обращения: 20.08.2020).


[Закрыть].

Концепция «множественных публичных сфер» Флориана Тепфля. Согласно этой теории, широкая общественность в рамках одной страны состоит из множества частичных публичных групп, каждая из которых представляет собой набор из трех основных элементов:

(1) среды – технологические платформы или каналы распространения;

(2) участники – спикеры и аудитории;

(3) дискурсивные практики – «шаблонные дискурсивные действия, которые могут наблюдаться исследователями и использоваться в качестве маркеров для разграничения публики»[94]94
  Toepfl F. Comparing Authoritarian Publics: The Benefits and Risks of Three Types of Publics for Autocrats // Communication Theory. 2020. Vol. 30, Iss. 2. P. 110. DOI: 10.1093/ct/qtz015.


[Закрыть].

Данный подход был использован нами (в соавторстве с А. Литвиненко) для исследования локальной и гиперлокальной журналистики в российских регионах[95]95
  Litvinenko A, Nigmatullina K. Local Dimensions of Media Freedom in Russia: A Comparative Analysis of News Media Landscapes in 33 Russian Regions // Demokratizatsiya: The Journal of Post-Soviet Democratization. 2020. Vol. 28, Iss. 3. P. 393–418.


[Закрыть]. Тепфль выделил три основных типа публики в авторитарном режиме, в зависимости от уровня критики в отношении лидера, допускаемой в дискурсивных практиках этой публики: (1) критичная по отношению ко всем уровням власти, когда допускаются все виды критики, включая лидера страны; (2) критичная по отношению к местному уровню власти, где можно найти только критику должностных лиц низкого уровня или конкретной политики; и (3) некритичная, когда критика вообще не распространяется, если только она не одобрена элитой.

Теория использовалась для анализа медиаландшафтов в нескольких постсоветских государствах, где она применялась для анализа ведущих онлайн-СМИ соответствующих стран. До настоящего времени ни одно исследование не использовало этот подход в качестве аналитического инструмента для изучения региональных медиаландшафтов и состояния региональной журналистики. Свобода и уровень политической критичности стали важным параметром для исследования региональной журналистской культуры и поиска различий между столичными и региональными журналистами. Также в рассуждениях экспертов о степени критичности в российских регионах мы увидели противоречия, свойственные представителям различных профессиональных групп, разделяющих определенные идеи и ценности.