Текст книги "Профессиональная культура журналистов в России"

Политическая транзитология. Опираясь на С. Хантингтона, исследователи журналистской культуры разграничивают медиасистемы по уровню политического транзита из авторитарных режимов в демократические. Применительно к России политологи до сих пор пользуются термином переходного режима вместе с утверждением о состоявшемся полуавторитарном режиме. К. Спаркс подчеркивает, что до сих пор большинство исследователей медиасистем в посткоммунистическом мире опираются на североамериканскую модель демократии как точку отсчета[96]96
  Sparks C. Media systems in transition: Poland, Russia, China // Chinese Journal of Communication. 2008. Vol. 1, N 1. P. 7–24.


[Закрыть]. Концепции политического транзита Спаркс противопоставляет теорию преемственности элит: она предполагает не полную замену прежних институтов новыми при революционном сломе режима, а продолжение определенных традиций (что мы и фиксируем в журналистской культуре); поворот к рыночным механизмам происходил в тесной связи с политическим процессом; становление медиаинститутов происходило под влиянием политических элит; уровень демократизации в этом подходе не имеет большого значения для объяснения – появление частного капитала не гарантирует политического плюрализма. Вместе с ограничениями такого подхода, которые выделяет сам Спаркс, отметим положительный аспект для изучения журналистской культуры: теория преемственности элит позволяет рассматривать культурный транзит через призму передачи части ценностей во времени, а не их адаптацию или замену на западные демократические.

Культурная гибридизация. Концепция гибридизации культуры (и медиасистемы) явно или косвенно встречается во многих исследованиях журналистской культуры. С помощью категории гибридности возможно устранение противоречия в дихотомиях гомогенный/гетерогенный и локальный/глобальный. Продолжая тезис П. Манчини, К. Мейадо и коллеги[97]97
  Mellado C. et al. The Hybridization of Journalistic Cultures. P. 944–967.


[Закрыть] в очередном сравнительном исследовании в недемократических странах говорят о двух путях понимания гибридности: 1) внешнее влияние и адаптация к нему вместе с уже укоренившимися внутренними традициями (не замещение, а слияние) и 2) сосуществование различных элементов гомогенных медиасистем, что создает естественные противоречия.

Если принять концепцию гибридности, то журналистская культура становится сложным, но понятным для анализа объектом, в котором нужно обращать пристальное внимание на отдельные части и искать источники актуальных практик и традиций. С помощью этого аргумента снимается противоречие различного понимания профессиональных стандартов и ценностей внутри одной культуры, становится возможным описание отдельных профессиональных групп и их специфические точки отсчета для описания динамики журналистской культуры. Таким образом, изменчивость журналистской культуры представляет собой не единый вектор движения, а множество разнонаправленных векторов.

Девестернизация и сохранение советских традиций изучения профессии. Российский кейс журналистской культуры в рамках кросскультурных исследований осмыслен в русле политических процессов Восточной Европы после распада Советского Союза, что повлияло на структуру российской медиасистемы и, как следствие, журналистской культуры. Отечественные исследования базируются на причудливом миксе предыдущих методологических наработок и адаптированных западных теорий, пришедших в последние 30 лет в академическое поле.

В обзорной статье профессор Е. Вартанова пишет об основных вехах в соединении советского и постсоветского исследовательского опыта[98]98
  Vartanova E. De-Sovietizing Russian Media Studies // Internationalizing Media Studies / Ed. D. K. Thussu. London: Routledge, 2009. P. 214–227.


[Закрыть]. Марксистско-ленинская теория печати сменилась четырьмя теориями прессы и ориентацией на концепцию четвертой власти. Важно отметить и актуализацию общественной дискуссии по поводу роли СМИ в социально-политических процессах в 1990-е годы и вместе с тем сложное становление самой роли под влиянием передела собственности и появления коммерческих интересов самой прессы и политических интересов владельцев постсоветских медиа. С одной стороны, продолжили работу известные советские бренды, адаптировавшись к новой реальности, с другой – в журналистику массово пришли авторы, не учившиеся журналистике и имеющие мозаичные представления о стандартах работы. Отдельные процессы в профессии были обусловлены тяжелыми последствиями десоветизации – например, ростом криминальной активности, формированием бандитских групп, а вместе с ними – новой расследовательской и криминальной журналистикой в России[99]99
  Свою журналистскую карьеру автор строк начинал как раз в криминальном отделе ежедневной газеты «Невское время», где удалось застать отголоски громких расследований 1990-х годов и журналистов, чья профессиональная культура сформировалась в те годы. Например, отдельная культура источников информации, где журналист работает в тесной связке как с правоохранительными органами, так и с криминальными авторитетами.


[Закрыть]. Наложение западной теории журналистики на эту реальность естественным образом сопровождалось большими противоречиями: ментально советские журналисты все еще были укоренены в прежней идеологии, но им на смену уже пришли новые пассионарии, которые начали развивать не только качественную журналистику (политическую, деловую, социально ориентированную), но и развлекательную (таблоиды, желтая журналистика, журналистика слухов и сенсаций), а также информационно-рекламную деятельность (включая «джинсу» и «заказуху», которую также застал автор этих строк в своей профессиональной деятельности даже в 2000-е годы). Как пишет Э. Лаук, российская журналистская культура не могла принять или адаптировать западные ценности в силу культурного контекста. «Ценности и нормы не могут быть импортированы оптом: они могут лишь постепенно стать руководящими принципами профессионального поведения в длительном процессе развития журналистской культуры. Старые традиции там, где они существуют, могут поддерживать и стимулировать это развитие»[100]100
  Lauk E. How will it all unfold? Media systems and journalism cultures in post-communist countries.


[Закрыть].

Тем не менее понятие «свободы слова» прочно вошло в общественный и профессиональный дискурс. Как пишет Вартанова, теория Хабермаса стала практически революционной для России, где медиа всегда тесным образом были связаны с государством. Восприятие медиа в качестве площадки, где происходит общественная дискуссия, актуально и для нашего исследования, базирующегося на постулате необходимости медийного пространства, формирующего дискурс о профессии. Вместе с тем усиление государственной информационной политики после 2000 года сделало концепт «публичной сферы» актуальным не столько для классических СМИ, сколько для новых медиа и пространства социальных сетей (что показали наши результаты исследования локальной журналистики в 33 регионах).

Делая выводы о развитии медиаисследований в России, Вартанова указывает на сложность выявления следов советской культуры в современной журналистике, которые в то же время в ней определенно присутствуют. Основной проблемой для методологии она называет некритическое принятие западных концепций и попытку забвения предыдущего исследовательского опыта в советское время. В нашей работе мы также постарались сохранить наследие советской социологической школы исследования профессии журналиста, что лежит в русле девестернизации исследований.

Приведенный список не исчерпывает возможных подходов, поскольку, как мы уже отметили, журналистская культура в целом является сложным междисциплинарным объектом. Например, за рамками наших рассуждений остались дюркгеймовский взгляд на профессию как моральное сообщество или веберовская концепция социального контроля[101]101
  Revers M. Journalistic professionalism as performance and boundary work: Source relations at the state house // Journalism. 2014. Vol. 15, Iss. 1. P. 37–52. DOI: 10.1177/1464884913480459.


[Закрыть]. Для нашей работы наиболее актуальными мы определили исследования, которые базируются на интерпретации дискурса (подробнее о теоретическом обосновании метода в следующем параграфе).

Среди тех, кто уже обращался к теории дискурса или анализу дискурса в исследованиях журналистской культуры, называют Карлсона[102]102
  Carlson M. Metajournalistic Discourse and the Meanings of Journalism: Definitional Control, Boundary Work, and Legitimation // Communication Theory. 2016. Vol. 26. P. 349–368. DOI:10.1111/comt.12088.


[Закрыть], Гравенгаарда[103]103
  Gravengaard G. The metaphors journalists live by: Journalists' conceptualisation of newswork // Journalism. 2012. Vol. 13, Iss. 8. P. 1064–1082.


[Закрыть], Тандок и Дженкинса[104]104
  Tandoc E. C, Jenkins J. The Buzzfeedication of journalism? How traditional news organizations are talking about a new entrant to the journalistic field will surprise you! // Journalism. 2017. Vol. 18, Iss. 4. P. 482–500. DOI: 10.1177/1464884915620269.


[Закрыть], Кунелиуса и Руусунокса[105]105
  Kunelius R., Ruusunoksa L. Mapping Professional Imagination: On the Potential of Professional Culture in the Newspapers of the Future // Journalism Studies. 2008. Vol. 9, N 5. P. 662–678.


[Закрыть], Боса и Финнемана[106]106
  Vos T. P., Finneman T. The early historical construction of journalism's gatekeeping role // Journalism. 2017. Vol. 18, Iss. 3. P. 265–280. DOI: 10.1177/1464884916636126.


[Закрыть]. Например, вслед за указанными авторами А. Корина, А. Сель и Р. Нильсен анализируют то, как респонденты используют риторические дискурсы и нормативные заявления для разрушения традиционных норм, создания новых профессионально принятых норм и легитимизации новых методов работы[107]107
  Cornia A., Sehl A, Nielsen R. K. 'We no longer live in a time of separation': A comparative analysis of how editorial and commercial integration became a norm // Journalism. 2020. Vol. 21, Iss. 2. P. 172–190. DOI: 10.1177/ 1464884918779919.


[Закрыть]. Так, с помощью интервью были выделены новые концепты коллаборации, адаптации и бизнес-мышления, из чего последовал вывод о новой норме интеграции новостного и рекламного отделов в редакциях. Обращаясь к теории метажурналистского дискурса, М. Карлсон изучает, как различные субъекты внутри и за пределами журналистики соревнуются в создании, повторении и даже оспаривании границ приемлемых журналистских практик и допустимых действий. Исходя из того, что журналистика изменчива, зависит от контекста и порождается социальными отношениями, ученый развивает теорию, которая связывает три компонента – акторов, аудитории и темы – с процессами определения понятий, пограничной работы и легитимацией[108]108
  Carlson M. Metajournalistic Discourse and the Meanings of Journalism. P. 349–368.


[Закрыть]. Несмотря на разнообразие задач в исследованиях, ученые сходятся в том, что понимание противоречивых категорий необходимо фиксировать в дискурсе, который формирует коллективную идентичность.

Итак, мы рассмотрели доминирующие подходы в исследовании журналистских культур по всему миру, а также выделили некоторые подходы и теории, которые лежат в основе понимания объекта, но не всегда явно артикулированы исследователями. Важно определить набор схожих тезисов, которые помогут в нашей работе выстроить методологический каркас.

Теоретико-методологические подходы зарубежных работ в целом распадаются на два направления:

– нормативное видение профессии и ее составляющих (статичные и закрепленные нормы);

– дискурсивное видение профессии (меняющиеся и воспроизводящиеся нормы и ценности).

Мнения относительно доминирующих подходов в современных исследованиях могут различаться, однако важно выделить наиболее часто упоминаемые. Так, Эссер и Ханицш пишут о трех группах исследовательских подходов, доминирующих в коммуникативных исследованиях в целом: бихевиористском/актор-ориентированном, структуралистском/ институциональном, культурологическом/интерпретативном. Исследование журналистской культуры объединяет акторские и культурологические концепции профессиональной идентичности и сообществ для кластеризации журналистики на кросс-национальном уровне[109]109
  The Handbook of Comparative Communication Research / Ed. F. Esser, T. Hanitzsch. London; New York: Routledge, 2013. DOI: 10.4324/9780203149102.


[Закрыть]. Даже в рамках одной страны, полагают авторы пособия, можно сделать неявное сравнение при соблюдении нескольких условий: они должны опираться на сравнительный контекст и соответствующую методологию; выбор кейсов должен быть оправдан тем, что они репрезентативны (типичны для этой категории), либо прототипичны (ожидается, что станут типичными), либо критичны (если работает здесь, то работает везде); полученные результаты являются блоком существующей типологии или теории. В этой логике независимыми переменными являются структурные элементы, а зависимыми – результаты в работе СМИ.

Что касается исследований журналистской культуры, то мы увидели множество различных подходов к выявлению объекта как системы и как процесса. Например, Мейадо и коллеги выделяют три линии исследований журналистских культур -

1) эмпирические сравнения через контент-анализ, 2) изучение гибридной природы медиасистем и журналистских культур и 3) анализ того, до какой степени журналисты из разных стран различаются в профессиональных ролях. В этом списке несколько смешаны проблемы методики исследований и специфики исследовательских уровней.

На наш взгляд, современные исследования сталкиваются с одинаковыми методологическими противоречиями в изучении журналистской культуры:

1) соотношение гомогенности и гетерогенности составляющих культуры (прежде всего журналистских ролей, которые не встречаются в «чистом» виде);

2) «противостояние» национального контекста и глобальных моделей журналистики (сравнительный метод против кейсового);

3) баланс автономности журналистики и ограничивающих факторов (сложности в измерении степени свободы и определение факторной нагрузки для каждого ограничения);

4) соотношение медиасистемы и журналистской культуры (политический и экономический параллелизм, который определяет скорость и характер формирования конкретной национальной культуры);

5) разрыв между декларированием принципов и журналистской практикой (пожалуй, нет ни одного исследователя журналистской культуры, который бы не обеспокоился этим противоречием);

6) профессионалы и любители в производстве новостного продукта как объект исследования – где проходят границы профессиональной культуры (характер выборки до сих пор остается дискуссионным в исследованиях);

7) технологическая адаптация журналистской культуры в XXI веке и важность данного критерия для выявления современных профессиональных стандартов (большое количество работ посвящено инновациям на организационном уровне и их последствиям; не избежал увлечения подобным подходом и автор настоящей работы, который на первом этапе формулирования выводов пришел к идее двух кластеров в журналистской культуре – традиционалистского и инновационного).

Анализ исследований последних десяти лет подтверждает тезис Ханицша и соавторов о том, что в данный момент мы находимся внутри плюрального поворота в исследованиях через их фрагментацию и диверсификацию, что усиливается их продолжающейся девестернизацией. Предсказанного авторами пересмотра ключевых категорий вроде профессионализма и объективности пока не произошло, хотя исследователи все дальше выходят, по определению М. Дёзе, «за пределы журналистики» в поисках современной уже не журналистской, а медийной культуры в целом.

Важным общим местом для нашей работы стал поиск разрывов и противоречий внутри культур как объекта и внутри самой методологии. Доминирующим становится тезис о разнообразии культур и невозможности предъявить универсальные модели и принципы как отправную точку для сравнительного анализа. Сменяемость культур во времени – это естественный процесс, который предполагает изучение динамики и ее последствий, но не нормативно-оценочного подхода.

Идея поиска новых оснований для институционального авторитета журналистики подкрепляется изменениями в самой профессии и общественным запросом. Исследователи продолжают создавать мостики и переходы между индивидуальным, организационным и социетальным уровнями, решая естественную методологическую сложность, связанную с неразрывностью этих уровней. Вопрос заключается только в том, какой из уровней ярче всего демонстрирует определенные изменения. И в зарубежных исследованиях четко прослеживается поворот от системного уровня к индивидуальному (тогда как в российских – наоборот).

Спорными можно считать попытки выделения и формулирования новых профессиональных ролей, а также идею вычислить некий индекс, отражающий изменения в культуре. В целом допустимо сказать, что доминирование на протяжении долгого времени эмпирического подхода к медиаисследованиям утвердило приоритет количественных результатов над качественными. Условный индекс, отражающий отношение реализуемой профессиональной роли к качеству новостного продукта, мало говорит о том, что происходит в отношениях журналистики и общества, журналистики и политики, насколько это влияет на качество общественного служения или гармонизацию коммуникации в конкретном обществе. Автор также не избежал соблазна сформулировать индекс развития журналистской культуры наподобие индекса демократического или экономического развития, однако отказался от этой идеи в пользу поиска ответов на фундаментальные вопросы о развитии профессии.

Конечным итогом методологических поисков в зарубежном корпусе исследований стала предпосылка о том, что журналистика как система убеждений отражается в дискурсе.

§ 2. Обоснование авторской методологии

Как мы видим, исследования журналистской культуры во всем мире находятся на пересечении различных теорий, подходов, концепций и методик, что характерно для любого сложного исследовательского объекта. Мы убеждены в том, что нельзя утверждать преимущество одного подхода над другим, а поэтому в поисках авторской методологии мы постарались учесть все известные и эффективные методики и лучшие достижения уже опробованных подходов. Вместе с тем нельзя было принять ни один из них по отдельности, ни их части в совокупности, необходимо было поставить под сомнение результаты описанной журналистской культуры в России в исследованиях последних десяти лет. Основной целью этого методологического анализа стал поиск инструментария, который позволял бы не только фиксировать состояние журналистской культуры в определенный момент времени, но использовать его для регулярной оценки «самочувствия профессии» в будущем. Мы понимали, что нельзя предлагать новое, не зафиксировав ситуацию в профессии с помощью известных методов, поэтому нашим первым шагом стала отработка социологического инструментария. Затем, на основе полученных результатов, мы провели серию интервью с учеными для утверждения или опровержения инструментов, чтобы впоследствии дополнить полученную картину новыми интерпретациями.

Подводя итоги представленным выше исследованиям, представим основные характеристики российской журналистской культуры, которые известны на 2020 год:

– журналистская культура представляет собой гибрид из адвокативной и коллаборативной культур;

– профессиональные роли находятся на пересечении между интервенционизмом, коллаборационизмом и сервильностью;

– частично адаптированы западные профессиональные стандарты, но культурный транзит так и не был завершен;

– общий этический релятивизм и отсутствие запроса на универсальные этические принципы;

– одновременно сильная рыночная ориентация медиа и государственное влияние, что выражается в низкой редакционной автономности и высокой зависимости от политического фактора и коммерческих интересов, парадокс смешения политических несвобод с коммерческой свободой;

– явно выраженные возрастные и поколенческие различия, конфликт между советским и переходным поколениями журналистов, различия между работниками онлайн– и традиционных медиа;

– низкий потенциал к переменам и общая усталость.

Следует отметить важность тезиса о том, что гибридность журналистской культуры – это ее сущностная характеристика, которая сама по себе не содержит оценочной коннотации. Важной предпосылкой для разработки авторской методологии стало смещение фокуса предыдущих исследований с противостояния западных и отечественных профессиональных парадигм на проблему гомогенности и гетерогенности журналистской культуры в целом.

Наблюдения автора в редакциях СМИ, педагогическое общение с молодыми специалистами и медиаэкспертная работа в 2010-е годы[110]110
  Вебинары для медиагруппы «Журналист»: «Работа с текстом для онлайн: от заголовка до бэкграунда. Как отличиться от десятков конкурентов» (09.12.2017), «Онлайн-форматы в современных СМИ» (25.02.2019), «Переупаковка контента для социальных сетей – делаем нативные форматы» (24.07.2019); мастер-классы для региональных журналистов: «Журналистика в современном мире» (12–13.11.2016, Ленинградская область), «Из печати в цифру» (17–18.05.2017, Набережные Челны), «Эффективность регионального издания» (25.07.2018, Ростов-на-Дону), «Как создавать эффективный контент, который увлечет аудиторию» (07.05.2019, Киров); и многие другие.


[Закрыть] привели к постановке следующих исследовательских вопросов.

Вопрос 1. Понимание журналистики как профессии проходит сущностную трансформацию во всем мире. В какой точке транзита находится российская журналистика с точки зрения переосмысления понятий о профессионализме?

Гипотеза 1. Не успев закончить переход от советских нормативов к англосаксонским, российские стандарты профессии оказались между двух огней – давлением аудитории как потребителей (рыночно ориентированные запросы) и политической трансформацией (усиление госрегулирования).

Вопрос 2. Какие профессиональные роли лидируют в современной российской журналистской культуре? Можно ли пользоваться только методологической западной шкалой для их оценки?

Гипотеза 2. Журналисты идеологически восприняли западные стандарты вроде объективности, точности и правдивости, готовы выполнять роль «сторожевого пса», но на деле принимают решения ситуативно, согласно общим редакционным установкам и руководствуясь экономическими соображениями. Журналисты в меньшей степени ориентируются на общественные ожидания выполнения определенных ролей и не автономны в их реализации.

Вопрос 3. По каким границам проходит разделение внутри российской журналистской культуры?

Гипотеза 3. Формирование журналистских профессиональных групп внутри сообществ происходит на стыке внутренних и внешних факторов, влияющих на профессию и медиасистему в целом.

Вопрос 4. Выражается ли профессиональная культура только через концептуализацию и восприятие ролей, артикуляцию ценностей, а также характер конечного медиапродукта?

Гипотеза 4. Профессиональная культура конституируется в профессиональном дискурсе, который вбирает в себя представления о профессиональных ролях, ценностях и идентичности, идеологиях и этике, характеристиках конечного медиапродукта и профессиональных стандартах. Расхождения в профессиональном дискурсе главным образом отражают разделения внутри профессионального сообщества.

Вопрос 5. Какие основные параметры определяют характеристики журналистской культуры в ее изменчивости?

Гипотеза 5. Среди ключевых параметров можно выделить четыре типа дискурса (журналисты о себе, общество о журналистах, власть о журналистах, журналисты о журналистах) и контекст (глобальный и национальный). Изменчивость каждого критерия не влияет на общую структуру журналистской культуры, которая может быть описана по выделенным параметрам в любой момент времени.

При проверке гипотез и ответах на вопросы было важно найти общее основание, которое поможет преодолеть выявленные методологические проблемы и противоречия в результатах различных исследований. Таким основанием был выбран дискурс о профессии, в котором фиксируются ключевые изменения в понимании профессии, ощущении солидарности и сплоченности внутри профессионального сообщества и запросе на разрешения сложившихся противоречий.