Текст книги "Чешский с Карелом Чапеком. Рассказы из одного кармана"

Vražedný útok (Покушение на убийство)

Pan rada Tomsa si toho večera zrovna lebedil se sluchátky na uších (в тот вечер пан советник Томса как раз блаженствовал в наушниках на ушах; lebedit si – блаженствовать, нежиться) a s libým úsměvem poslouchal (и со сладкой улыбкой слушал; libý – приятный), jak mu rádio pěkně hraje Dvořákovy tance (как радио играет для него танцы Дворжака; pěkně – красиво, мило) – to přece je muzika (вот это музыка), říkal si spokojeně (довольно думал он: «говорил себе») – když to najednou venku dvakrát zatřesklo (как вдруг на улице дважды хлопнуло; venku – вне, вне дома, на улице) a z okna nad jeho hlavou se s řinkotem sypalo sklo (и из окна над его головой со звоном посыпалось стекло; řinkot – дребезжание); pan Tomsa totiž seděl v přízemním pokoji (дело в том, что пан Томса сидел в комнате на первом этаже; totiž – а именно, то есть; дело в том, что).

Pan rada Tomsa si toho večera zrovna lebedil se sluchátky na uších a s libým úsměvem poslouchal, jak mu rádio pěkně hraje Dvořákovy tance – to přece je muzika, říkal si spokojeně – když to najednou venku dvakrát zatřesklo a z okna nad jeho hlavou se s řinkotem sypalo sklo; pan Tomsa totiž seděl v přízemním pokoji.

Tu tedy udělal (тут он сделал /то/), co by asi udělal každý z nás (что бы сделал каждый из нас): nejdřív okamžik čekal (сначала он секунду ждал; okamžik – мгновение, миг, момент), co bude dál (что будет дальше), pak si sundal sluchátka a skoro přísně zkoumal (потом снял наушники и с почти серьезным /видом/ рассмотрел; zkoumat – исследовать, изучать, испытывать), co to bylo (что это было), a teprve potom se lekl (и только потом испугался; leknout se); neboť viděl (поскольку видел), že mu někdo na dvou místech prostřelil okno (что ему кто-то в двух местах прострелил окно), u kterého seděl (возле которого он сидел); tamhle naproti ve dveřích je odštípnutá tříska a pod ní vězí kulka (напротив, от двери откололась щепка, а под ней застряла пуля).

Tu tedy udělal, co by asi udělal každý z nás: nejdřív okamžik čekal, co bude dál, pak si sundal sluchátka a skoro přísně zkoumal, co to bylo, a teprve potom se lekl; neboť viděl, že mu někdo na dvou místech prostřelil okno, u kterého seděl; tamhle naproti ve dveřích je odštípnutá tříska a pod ní vězí kulka.

První impuls byl (первым импульсом/побуждением было), aby vyběhl na ulici (выбежать на улицу: «чтобы выбежал…») a holýma rukama popadl toho darebáka za límec (и голыми руками схватить этого мерзавца за шиворот: «за воротник»; popadnout – схватить; darebák – негодяй, мерзавец; озорник); ale když už je člověk v letech a požívá jisté důstojnosti (но, когда человек уже в летах и у него есть некоторое/определенное самообладание; požívat – обладать; důstojnost – достоинство; чинность), promešká obyčejně ten první impuls (он, как правило, пропускает первый импульс) a rozhodne se pro druhý (и остановит свой выбор на втором; rozhodnout se – решаться; rozhodnout – решить); proto pan Tomsa běžel k telefonu a zavolal si policejní komisařství (поэтому пан Томса подбежал к телефону и позвонил в полицейский комиссариат): „Haló, pošlete mi sem honem někoho (алло, немедленно пришлите кого-нибудь ко мне; honem – сейчас же, скорее); právě byl na mne spáchán vražedný útok (на меня только что был совершено покушение на убийство: «убийственное покушение» = меня пытались убить; spáchat – совершить, сделать).“

První impuls byl, aby vyběhl na ulici a holýma rukama popadl toho darebáka za límec; ale když už je člověk v letech a požívá jisté důstojnosti, promešká obyčejně ten první impuls a rozhodne se pro druhý; proto pan Tomsa běžel k telefonu a zavolal si policejní komisařství: „Haló, pošlete mi sem honem někoho; právě byl na mne spáchán vražedný útok.“

„Kde to je (где это)?“ řekl ospalý a lhostejný hlas (спросил заспанный и безразличный голос).

„U mne (у меня),“ rozčiloval se pan Tomsa (рассердился пан Томса), jako by za to policie mohla (как будто полиция была в этом виновата: «как будто за это могла полиция»). „To je skandál (это скандал), takhle zničehonic střílet na klidného občana (вот так ни с того, ни с сего стрелять в спокойного гражданина), který sedí doma (который сидит дома)! Pane, ta věc se musí co nejpřísněji vyšetřit (это дело нужно очень серьезно: «наистрожайше» расследовать; přísně – строго, жестко)! To by tak hrálo (еще не хватало; hrát – играть; исполнять), aby (чтобы)…“

„Kde to je?“ řekl ospalý a lhostejný hlas.

„U mne,“ rozčiloval se pan Tomsa, jako by za to policie mohla. „To je skandál, takhle zničehonic střílet na klidného občana, který sedí doma! Pane, ta věc se musí co nejpřísněji vyšetřit! To by tak hrálo, aby…“

„Dobrá (хорошо),“ přerušil ho ospalý hlas (перебил его заспанный голос). „Já vám tam někoho pošlu (я к вам кого-нибудь пришлю).“ Pan rada zuřil netrpělivostí (пан советник бесился от нетерпения); zdálo se mu (ему казалось), že to trvá věčnost (что пройдет вечность; trvat – длиться, продолжаться), než se ten někdo přihrabe (пока кто-то притащится; hrabat – рыться, копаться; притащиться, приплестись); ale ve skutečnosti už za dvacet minut byl u něho takový rozvážný policejní inspektor (на самом деле уже через двадцать минут у него был рассудительный полицейский инспектор; skutečnost – действительность, реальность) a se zájmem prohlížel prostřelené okno (и с интересом осматривал простреленное окно).

„To vám sem někdo střelil (сюда кто-то стрелял), pane,“ řekl věcně (сказал он деловито; věc, f – вещь; дело).

„Dobrá,“ přerušil ho ospalý hlas. „Já vám tam někoho pošlu.“ Pan rada zuřil netrpělivostí; zdálo se mu, že to trvá věčnost, než se ten někdo přihrabe; ale ve skutečnosti už za dvacet minut byl u něho takový rozvážný policejní inspektor a se zájmem prohlížel prostřelené okno.

„To vám sem někdo střelil, pane,“ řekl věcně.

„To vím sám (это я и без вас знаю),“ vybuchl pan Tomsa (взорвался пан Томса). „Vždyť jsem tady seděl u okna (ведь я сидел у окна)!“

„Kalibr sedm milimetrů (калибр семь миллиметров),“ pravil inspektor vydlabávaje nožem kulku ze dveří (говорил инспектор, выковыривая ножом пулю из двери; dlabat – долбить, выдалбливать). „Vypadá to jako ze starého armádního revolver (похоже, что из старого армейского револьвера). Koukejte se (обратите внимание; koukat – смотреть, глядеть; kouknout /se/ – взглянуть, посмотреть), ten chlap musel stát na plotě (он, должно быть, стоял на заборе); kdyby stál na chodníku (если бы он стоял на тротуаре), vězela by ta kulka vejš (пуля застряла бы выше; vězet; vejš = výše). To znamená (это означает), že na vás mířil (что он целился в вас), pane.“

„To vím sám,“ vybuchl pan Tomsa. „Vždyť jsem tady seděl u okna!“

„Kalibr sedm milimetrů,“ pravil inspektor vydlabávaje nožem kulku ze dveří. „Vypadá to jako ze starého armádního revolveru. Koukejte se, ten chlap musel stát na plotě; kdyby stál na chodníku, vězela by ta kulka vejš. To znamená, že na vás mířil, pane.“

„To je zvláštní (это странно; zvláštní – особый, отдельный; своеобразный, странный),“ mínil pan Tomsa hořce (с горечью сказал пан Томса; mínit – высказывать мнение, судить), „já bych byl málem myslel (я почти подумал), že chtěl trefit jenom ty dveře (что он стрелял: «хотел попасть» в эту дверь).“

„A kdo to udělal (а кто это был: «кто это сделал»)?“ ptal se inspektor nedávaje se vyrušovat (спросил инспектор, не давая себя сбить с толку; vyrušovat – беспокоить, тревожить).

„Promiňte (простите),“ řekl pan rada (сказал пан советник), „že vám nemohu dát jeho adresu (что не могу вам дать его адрес); já jsem toho pána neviděl a zapomněl jsem ho pozvat dovnitř (я этого господина не видел и забыл позвать его внутрь).“

„To je těžké (плохо: «тяжело»),“ pravil inspektor pokojně (безмятежно сказал инспектор). „A na koho máte podezření (на кого у вас есть подозрение = кого вы подозреваете)?“

„To je zvláštní,“ mínil pan Tomsa hořce, „já bych byl málem myslel, že chtěl trefit jenom ty dveře.“

„A kdo to udělal?“ ptal se inspektor nedávaje se vyrušovat.

„Promiňte,“ řekl pan rada, „že vám nemohu dát jeho adresu; já jsem toho pána neviděl a zapomněl jsem ho pozvat dovnitř.“

„To je těžké,“ pravil inspektor pokojně. „A na koho máte podezření?“

Panu Tomsovi docházela trpělivost (у пана Томсы заканчивалось терпение; docházet – кончаться, приходить к концу, быть на исходе). „Jaképak podezření (какое еще подозрение)?“ spustil podrážděně (завелся он; spustit – запустить, завести /мотор/; podrážděný – раздраженный). „Člověče, vždyť já jsem toho lumpa neviděl (ведь я этого мерзавца не видел); a i kdyby tam byl laskavě počkal (и даже если бы он был так любезен, что подождал), až bych mu poslal oknem hubičku (пока я пошлю ему через окно воздушный поцелуй; hubička – ротик; мордочка; поцелуй), tak bych ho v té tmě nepoznal (в темноте я бы его не узнал). Pane, kdybych věděl (если бы я знал), kdo to byl (кто это был), tak bych vás sem neobtěžoval (я бы вас здесь не беспокоил), nemyslíte (вы так не думаете)?“

Panu Tomsovi docházela trpělivost. „Jaképak podezření?“ spustil podrážděně. „Člověče, vždyť já jsem toho lumpa neviděl; a i kdyby tam byl laskavě počkal, až bych mu poslal oknem hubičku, tak bych ho v té tmě nepoznal. Pane, kdybych věděl, kdo to byl, tak bych vás sem neobtěžoval, nemyslíte?“

„No jo (ну да),“ odpovídal inspektor chlácholivě (примирительно ответил инспектор; chlácholit – утешать). „Ale snad si na někoho vzpomenete (но, может, вы кого-нибудь вспомните), kdo by měl třeba zisk z vaší smrti (кому бы ваша смерть принесла выгоду: «кто имел бы, положим, выгоду от вашей смерти») nebo kdo by se vám chtěl za něco pomstít (или кто бы хотел вам отомстить)… Koukejte se (учтите), to nebyl loupežný pokus (это не была попытка ограбления; loupežný – разбойничий, разбойный; loupež, f – разбой, грабеж); takový lupič nestřílí (грабитель не стреляет), dokud nemusí (если не вынужден; dokud – покуда, до тех пор пока). Ale třeba má někdo na vás takový vztek (но, возможно, кто-то имеет на вас злость = имеет на вас зуб; vztek, m – ярость, бешенство, злость). To nám (это нам), pane, musíte říci vy (вы должны сказать), a my to vyšetříme (а мы расследуем).“

„No jo,“ odpovídal inspektor chlácholivě. „Ale snad si na někoho vzpomenete, kdo by měl třeba zisk z vaší smrti nebo kdo by se vám chtěl za něco pomstít… Koukejte se, to nebyl loupežný pokus; takový lupič nestřílí, dokud nemusí. Ale třeba má někdo na vás takový vztek. To nám, pane, musíte říci vy, a my to vyšetříme.“

Pan Tomsa se zarazil (пан Томса остановился): z téhle stránky na věc dosud nemyslel (под таким углом: «с этой стороны» он это дело еще не рассматривал). „To nemám ani ponětí (понятия не имею),“ řekl váhavě (сказал он нерешительно; váhat – не решаться, колебаться, быть в нерешительности), jediným pohledem přehlížeje svůj tichý život úředníka (/мысленно/ единым взором окидывая свою тихую жизнь чиновника) a starého mládence (и старого холостяка; mládenec – юноша, парень; холостяк). „Kdopak by mohl mít na mne takový vztek (кто мог бы на меня иметь такую сильную злость = кого бы я мог настолько рассердить)?“ divil se (удивлялся он). „Na mou duši (честное слово: «на мою душу = клянусь своей душой»), já nevím (я не знаю), že bych měl jediného nepřítele (у меня нет врагов: «чтобы имел /хоть/ единственного = одного врага»)! To je úplně vyloučeno (это полностью/абсолютно исключено; vyloučit – исключить),“ mínil kroutě hlavou (сказал он, мотая головой). „Já přece s nikým nic nemám (я ни с кем не встречаюсь), pane, já žiju sám pro sebe (я живу сам по себе), nikam nechodím (никуда не хожу), do ničeho se nepletu (ни во что не ввязываюсь)… Zač by se mně kdo mohl mstít (кто бы мог мне мстить; zač – за что)?“

Pan Tomsa se zarazil: z téhle stránky na věc dosud nemyslel. „To nemám ani ponětí,“ řekl váhavě, jediným pohledem přehlížeje svůj tichý život úředníka a starého mládence. „Kdopak by mohl mít na mne takový vztek?“ divil se. „Na mou duši, já nevím, že bych měl jediného nepřítele! To je úplně vyloučeno,“ mínil kroutě hlavou. „Já přece s nikým nic nemám; pane, já žiju sám pro sebe, nikam nechodím, do ničeho se nepletu… Zač by se mně kdo mohl mstít?“

Inspektor pokrčil rameny (инспектор пожал плечами): „To já nevím (я не знаю), pane; ale snad si do zítřka vzpomenete (но, возможно, вы до завтра вспомните). Nebudete se tady teď bát (вам здесь не будет страшно: «вы здесь теперь не будете бояться»)?“

„Nebudu (не будет),“ řekl pan Tomsa zamyšleně (задумчиво сказал пан Томса). To je podivné (странно), říkal si stísněně (удрученно подумал он; stísnit – стеснить; удручить), když už zůstal sám (когда остался один), proč (зачем), ano proč by na mne někdo střílel (да, зачем кто-то в меня стрелял)? Vždyť já jsem skoro samotář (ведь я почти отшельник; samotář – одиночка, нелюдим, бирюк); odbudu si svou práci v úřadě a jdu domů (выполню свою работу в конторе и иду домой; odbýt – сделать кое-как, покончить, отделаться; úřad – учреждение, контора) – vždyť já vlastně nemám s nikým co dělat (ведь мне, собственно, делать нечего ни с кем = у меня нет долгов перед кем-либо/ни с кем не имею дела)!

Inspektor pokrčil rameny: „To já nevím, pane; ale snad si do zítřka vzpomenete. Nebudete se tady teď bát?“

„Nebudu,“ řekl pan Tomsa zamyšleně. To je podivné, říkal si stísněně, když už zůstal sám, proč, ano proč by na mne někdo střílel? Vždyť já jsem skoro samotář; odbudu si svou práci v úřadě a jdu domů – vždyť já vlastně nemám s nikým co dělat!

Proč tedy mne chtějí odstřelit (зачем тогда меня хотели застрелить)? divil se s rostoucí hořkostí nad tím nevděkem (удивлялся он с нарастающей горечью от такой неблагодарности = несправедливости); pomalu mu začalo být líto sama sebe (постепенно ему становилось жалко самого себя = постепенно он начинал жалеть самого себя). Člověk dře jako kůň (человек вкалывает = вкалываешь как лошадь; dřít – изнуряться, надрываться), říkal si (думал он: «говорил себе»), i akta si bere domů (и бумаги/документацию беру с собой домой), nic neutrácí (ничего не трачу; utrácet – расходовать, тратить), nic neužije (никак не провожу время; užít – провести время), žije jako šnek ve své ulitě (живу, как улитка в своей раковине), a prásk (и бах), přijde ho někdo zabouchnout (приходит кто-то чтобы меня убить; zabouchnout – прихлопнуть). Bože (боже), jaká je to v lidech divná zloba (какая странная злость есть в людях), žasl pan rada sklíčeně (подавленно/удрученно удивился пан советник; žasnout – поражаться, изумляться; sklíčit – повергнуть в уныние, удручить). Co jsem komu udělal (что и кому я сделал)? Proč mne někdo tak hrozně, tak šíleně nenávidí (за что меня кто-то так страшно, так безумно/неистово ненавидит)?

Proč tedy mne chtějí odstřelit? divil se s rostoucí hořkostí nad tím nevděkem; pomalu mu začalo být líto sama sebe. Člověk dře jako kůň, říkal si, i akta si bere domů, nic neutrácí, nic neužije, žije jako šnek ve své ulitě, a prásk, přijde ho někdo zabouchnout. Bože, jaká je to v lidech divná zloba, žasl pan rada sklíčeně. Co jsem komu udělal? Proč mne někdo tak hrozně, tak šíleně nenávidí?

To snad je nějaká mýlka (вероятно, это какая-то ошибка), uklidňoval sám sebe (успокаивал он сам себя), sedě na posteli s jednou zutou botou v ruce (сидя на постели со снятым ботинком в руке; zout – разуть). To se rozumí (разумеется), jistě to je omyl v osobě (конечно/точно, они ошиблись человеком; omyl – ошибка, промах)! Ten člověk mne prostě považoval za někoho jiného (этот человек принял меня за кого-то другого; považovat – принимать /за кого-либо/, считать /кем-либо/), na koho měl spadeno (за кого-то, на кого имел зуб; spadnout – упасть; иметь зуб)! To je pravda (точно), řekl si s úlevou (подумал он с облегчением; úleva), přece proč (и все-таки, за что), proč by někdo tak nenáviděl mne (за что кто-то меня так ненавидит)?

To snad je nějaká mýlka, uklidňoval sám sebe, sedě na posteli s jednou zutou botou v ruce. To se rozumí, jistě to je omyl v osobě! Ten člověk mne prostě považoval za někoho jiného, na koho měl spadeno! To je pravda, řekl si s úlevou, přece proč, proč by někdo tak nenáviděl mne?

Bota vypadla z ruky pana rady (ботинок выпал из руки пана советника). Nu, ano (ну да), vzpomněl si najednou trochu rozpačitě (немного растерянно/смущенно вдруг вспомнил он), tuhle jsem provedl takovou hloupou věc (на днях я сделал страшную глупость; provést – совершить; осуществить), ale to mně jen tak vyklouzlo (просто у меня вырвалось; vyklouznout – выскользнуть); mluvil jsem s přítelem Roubalem (я разговаривал с другом Роубалом) a tu mně tak vylítla z huby taková nešikovná narážka na jeho paní (и я невольно бестактно намекнул на его жену; šikovný – ловкий, умелый; narážka – намек, двусмысленность).

Bota vypadla z ruky pana rady. Nu, ano, vzpomněl si najednou trochu rozpačitě, tuhle jsem provedl takovou hloupou věc, ale to mně jen tak vyklouzlo; mluvil jsem s přítelem Roubalem a tu mně tak vylítla z huby taková nešikovná narážka na jeho paní.

Celý svět přece ví (все знают: «весь мир знает»), že ho ta ženská podvádí kde s kým (что эта женщина ему изменяет где и с кем /попало/), i on o tom ví (и он об этом знает), ale nechce to dát na sobě znát (но не подает вида). A já, mezek (осел; mezek – лошак; дурак), já o tom tak pitomě plácnu (глупо ляпнул)… Pan rada si vzpomněl (пан советник вспомнил), jak ten Roubal jenom tak polknul (как Рубал проглотил /обиду/) a zarýval si nehty do dlaní (и вонзил ногти в себе ладонь). Bože, řekl si s hrůzou (Боже, подумал он с ужасом), jak ten člověk tím byl poraněn (как я ранил этим человека: «как этот человек был этим ранен»)! Vždyť on tu ženskou miluje jako blázen (ведь эту женщину любит как сумасшедший)!

Celý svět přece ví, že ho ta ženská podvádí kde s kým, i on o tom ví, ale nechce to dát na sobě znát. A já, mezek, já o tom tak pitomě plácnu… Pan rada si vzpomněl, jak ten Roubal jenom tak polknul a zarýval si nehty do dlaní. Bože, řekl si s hrůzou, jak ten člověk tím byl poraněn! Vždyť on tu ženskou miluje jako blázen!

To se ví (понятное дело: «это себя знает»), já jsem to pak hleděl zamluvit (постарался замять /эту тему/), ale jak se ten člověk kousal do rtů (но как он закусил губу; ret – губа)! Ten má jistě proč mě nenávidět (ему есть за что меня ненавидеть), mínil pan rada zarmouceně (огорченно размышлял пан советник; zarmoucený – грустный, опечаленный, расстроенный; zarmoutit – расстроить, огорчить, опечалить). Já vím (я знаю), že on po mně nestřelil (что он в меня не стрелял), to je vyloučeno (это исключено); ale ani bych se nemohl divit (но я бы не удивился: «не мог бы удивляться»)…

To se ví, já jsem to pak hleděl zamluvit, ale jak se ten člověk kousal do rtů! Ten má jistě proč mě nenávidět, mínil pan rada zarmouceně. Já vím, že on po mně nestřelil, to je vyloučeno; ale ani bych se nemohl divit…

Pan Tomsa se zaraženě zadíval do země (пан Томса озадаченно/смущенно смотрел в пол: «в землю»). Nebo tuhle ten krejčí (или портной, недавно), vzpomněl si pln nevolnosti (вспомнил он с тягостным/тошнотворным чувством: «полн = исполнен тягостного чувства»; plnit – наполнять; nevolnost – тошнота, недомогание). Patnáct let jsem si u něho dával šít (я пятнадцать лет шил /вещи/ у него; dávat si – заказывать), a pak mně řekli (а потом мне сказали), že má těžké souchotě (что у него тяжелая /стадия/ туберкулеза). To se rozumí (разумеется), člověk se přece jen bojí nosit šaty (мне страшно носить одежду), do kterých mu kašlal takový souchotinář (в которую кашлял «туберкулезник» = человек, болеющий туберкулезом/ чахоточный); tak jsem u něho přestal šít (поэтому я перестал у него шить)…

Pan Tomsa se zaraženě zadíval do země. Nebo tuhle ten krejčí, vzpomněl si pln nevolnosti. Patnáct let jsem si u něho dával šít, a pak mně řekli, že má těžké souchotě. To se rozumí, člověk se přece jen bojí nosit šaty, do kterých mu kašlal takový souchotinář; tak jsem u něho přestal šít…

A tuhle přišel prosit (а на днях он пришел просить), že nemá do čeho píchnout (мол, что ему не во что воткнуть /иглу/= у него нет работы), že mu stůně žena (что у него болеет/хворает жена) a že by potřeboval dát děti ven (и что детей нужно отправить за город; ven – наружу, вон; за город); abych prý ho zase poctil svou důvěrou (говорит, чтобы я снова удостоил его своим доверием) – Kristepane (Господи Исусе), jak byl ten člověk bledý a jak se tak chorobně potil (какой он был бледный и как болезненно потел)! Pane Kolínský, řekl jsem mu (сказал я ему), koukejte se (поймите), to nejde (так не пойдет), já potřebuju lepšího krejčího (мне нужен портной получше /чем вы/; krejčí – портной); já jsem s vámi nebyl spokojen (я был вами недоволен). – Já se vynasnažím (я постараюсь/ приложу все услилия), pane, koktal ten člověk potě se strachem a rozpaky (заикаясь, сказал этот человек, покрываясь потом от страха и отчаяния), a div se do pláče nedal (едва не плача; div – чуть/чуть не; едва/едва не; dát se – взяться; начать).

A tuhle přišel prosit, že nemá do čeho píchnout, že mu stůně žena a že by potřeboval dát děti ven; abych prý ho zase poctil svou důvěrou – Kristepane, jak byl ten člověk bledý a jak se tak chorobně potil! Pane Kolínský, řekl jsem mu, koukejte se, to nejde, já potřebuju lepšího krejčího; já jsem s vámi nebyl spokojen. – Já se vynasnažím, pane, koktal ten člověk potě se strachem a rozpaky, a div se do pláče nedal.

A já (а я), vzpomínal si pan rada (вспоминал пан советник), já jsem ho ovšem poslal pryč s takovým tím (а я, конечно же, отправил его прочь, /сказав/) „Uvidíme (посмотрим)“, které tihle chudáci tak dobře znají (/слово/ которое так хорошо знают бедняки; chudák – бедняк; бедолага). Ten člověk by mě mohl nenávidět (этот человек мог бы меня ненавидеть), zhrozil se pan rada (ужаснулся/испугался пан советник; zhrozit se), vždyť je to strašné (ведь это ужасно), jít někoho prosit přímo o život (прийти кого-то просить буквально о жизни; přímo – прямо, непосредственно) a být tak lhostejně odbyt (и быть так равнодушно спроваженным; odbýt – избавиться, разделаться, сбыть)! Ale co jsem s ním měl dělat (но что мне оставалось делать)? Já vím, že on to nemohl udělat, ale (я знаю, что он не мог этого сделать, но)…

A já, vzpomínal si pan rada, já jsem ho ovšem poslal pryč s takovým tím „Uvidíme“, které tihle chudáci tak dobře znají. Ten člověk by mě mohl nenávidět, zhrozil se pan rada, vždyť je to strašné, jít někoho prosit přímo o život a být tak lhostejně odbyt! Ale co jsem s ním měl dělat? Já vím, že on to nemohl udělat, ale…

Panu radovi bylo stále tíže na duši (у пана советника стало тяжело на душе). To bylo také tak trapné (это было так мучительно; trapný – тягостный, неприятный), vzpomínal si (вспоминал он), jak jsem tuhle vynadal našemu úřednímu sluhovi (как я на днях отругал слугу из нашего ведомства). Nemohl jsem nalézt jeden akt (я не мог найти один документ); a tak jsem si zavolal toho starého (поэтому позвал этого старика) a křičel jsem na něho jako na kluka (и орал на него, как на мальчишку), a před lidmi (на людях/при посторонних)! co prý to je za pořádek (что это, говорю, за порядок), vy idiote (вы, идиот), takový svinčík máte ve všem (у вас везде беспорядок: «такой свинарник у вас во всем»), měl bych vás vyhodit (мне следовало бы вас уволить) – A pak jsem ten akt našel ve vlastní zásuvce (а потом я этот акт нашел в собственном ящике)! A ten dědek ani nemukl (а этот старичок даже не слова не сказал; muknout – пикнуть, пискнуть), jenom se třásl a mrkal očima (только дрожал и моргал глазами)…

Panu radovi bylo stále tíže na duši. To bylo také tak trapné, vzpomínal si, jak jsem tuhle vynadal našemu úřednímu sluhovi. Nemohl jsem nalézt jeden akt; a tak jsem si zavolal toho starého a křičel jsem na něho jako na kluka, a před lidmi! co prý to je za pořádek, vy idiote, takový svinčík máte ve všem, měl bych vás vyhodit – A pak jsem ten akt našel ve vlastní zásuvce! A ten dědek ani nemukl, jenom se třásl a mrkal očima…

Pana radu zalévalo trýznivé horko (пана советника заливал мучительный жар = пана советника бросило в жар). Člověk se přece neomlouvá podřízenému (человек не извиняется перед подчиненным = не стану же я извиняться перед подчиненным), řekl si nespokojeně (недовольно подумал он), i když mu trochu ublíží (даже если немного его обидит; ublížit – обидеть, оскорбить). Ale jak tihle podřízení musejí nenávidět své pány (но как эти подчиненные, должно быть, ненавидят своих господ)! Počkejme (подожди-ка), já dám tomu dědkovi nějaké staré šaty (я отдам этому старику какой-нибудь старый костюм); ale vlastně i to je pro něho ponižující (но, собственно, и это для него унизительно; ponižovat – унижать, принижать) –

Pana radu zalévalo trýznivé horko. Člověk se přece neomlouvá podřízenému, řekl si nespokojeně, i když mu trochu ublíží. Ale jak tihle podřízení musejí nenávidět své pány! Počkejme, já dám tomu dědkovi nějaké staré šaty; ale vlastně i to je pro něho ponižující –

Pan rada už nevydržel ležet (пан советник не мог лежать); i ta deka ho dusila (даже одеяло его душило = ему было душно под одеялом). Seděl na posteli objímaje si kolena (он сидел на постели, обнимая колени; objímat – обнимать, обхватывать) a díval se do tmy (и смотрел в темноту). Nebo ten případ s tím mladým Morávkem u nás v úřadě (или этот случай с молодым Моравеком у нас в конторе), napadlo ho trapně (мучительно вспомнилось ему).

Pan rada už nevydržel ležet; i ta deka ho dusila. Seděl na posteli objímaje si kolena a díval se do tmy. Nebo ten případ s tím mladým Morávkem u nás v úřadě, napadlo ho trapně.

To přece je vzdělaný člověk a píše básně (все-таки это образованный человек и пишет стихи). A když mně tuhle vyřídil špatně ten spis (но, когда недавно он плохо оформил документ; spis – бумага, дело, документ), řekl jsem mu (я ему сказал): Předělejte to, pane kolego (переделайте его, господин коллега), a chtěl jsem mu ten spis hodit na stůl (и хотел бросить документ ему на стол); ale ono mu to padlo pod nohy (но он упал ему под ноги), a on se pro to sehnul (поэтому он согнулся), celý rudý (весь красный), s rudýma ušima (с красными ушами) – Já bych si dal pár facek (я бы надавал себе пощечин; facka – оплеуха, пощечина), bručel pan rada (ворчал пан советник). Vždyť já mám toho hocha docela rád (ведь этот парень в целом мне нравится), a takhle ho ponížit (и так его унизить), třeba mimoděk (пусть даже нечаянно; mimoděk – невзначай, ненароком) –

To přece je vzdělaný člověk a píše básně. A když mně tuhle vyřídil špatně ten spis, řekl jsem mu: Předělejte to, pane kolego, a chtěl jsem mu ten spis hodit na stůl; ale ono mu to padlo pod nohy, a on se pro to sehnul, celý rudý, s rudýma ušima – Já bych si dal pár facek, bručel pan rada. Vždyť já mám toho hocha docela rád, a takhle ho ponížit, třeba mimoděk –

Panu radovi vytanul na mysli zas jiný obličej (при следующей мысли пан советник вспомнил еще одно лицо; vytanout – прийти на ум, припомниться): bledý a odulý obličej kolegy Wankla (бледное и одутловатое/распухшее лицо коллеги Ванкла). Chudák Wankl (бедняга Ванкл), řekl si (подумал он), ten chtěl být přednostou úřadu místo mne (он хотел стать заведующим ведомства вместо меня; přednosta); bylo by to o pár stovek ročně víc (он бы /получал/ несколько дополнительных сотен в год; stovka – сотня; víc – больше), a on má šest dětí (а у него шестеро детей)… Prý by chtěl dát svou nejstarší dceru učit zpívat (говорит, хотел отдать свою самую старшую дочку на пение; učit – учить, обучать; преподавать; zpívat – петь), ale nemá na to (но у него нет на это /денег/); a já jsem ho přeskočil (а я его обошел), protože to je takový těžkopádný vrták a dříč (потому что он неуклюжий растяпа и трудяга) – ženu má zlou (у него злая жена), tak hrozně vychrtlou a zlou od toho věčného šetření (исхудалая и злая из-за бесконечной экономии; šetřit – беречь, сберегать; экономить); v poledne polyká suchou housku (в обед он глотает сухую булку = в обед он есть булку без ничего).

Panu radovi vytanul na mysli zas jiný obličej: bledý a odulý obličej kolegy Wankla. Chudák Wankl, řekl si, ten chtěl být přednostou úřadu místo mne; bylo by to o pár stovek ročně víc, a on má šest dětí… Prý by chtěl dát svou nejstarší dceru učit zpívat, ale nemá na to; a já jsem ho přeskočil, protože to je takový těžkopádný vrták a dříč – ženu má zlou, tak hrozně vychrtlou a zlou od toho věčného šetření; v poledne polyká suchou housku.

Pan rada se tesklivě zamyslil (пан советник тоскливо задумался). Chudák Wankl (бедняга Ванкл), tomu také musí být všelijak (этому, должно быть, обидно; všelijak – всячески, по-всякому), když vidí, že já (когда он видит, что я), bez rodiny (без семьи = несемейный), mám víc než on (получаю: «имею» больше, чем он); ale copak já za to mohu (но разве я виноват: «но разве я за это могу = /отвечать/»)? Mně je vždycky skoro úzko (мне почти всегда тошно; úzký – узкий, тесный), když se ten chlap na mne tak těžce a vyčítavě dívá (когда этот мужчина так тяжело и укоризненно на меня смотрит; těžký – тяжелый; тяжкий, трудный; vyčítat – вычитывать /например, из книги/; упрекать)…

Pan rada se tesklivě zamyslil. Chudák Wankl, tomu také musí být všelijak, když vidí, že já, bez rodiny, mám víc než on; ale copak já za to mohu? Mně je vždycky skoro úzko, když se ten chlap na mne tak těžce a vyčítavě dívá…

Pan rada si mnul čelo (пан советник вытирал себе лоб; mnout – мять; тереть), na němž mu vyrážel pot tísně (на котором выступил пот; tíseň – нехватка, нужда, затруднение; подавленность, тоска). Ano (да), řekl si (подумал он), tuhle mne ošidil sklepník o pár korun (недавно меня обсчитал официант на несколько крон); a já jsem si zavolal majitele (а я позвал владельца), a ten toho sklepníka namístě vyhodil (а он этого официанта тут же: «на месте» уволил). Vy zloději (вы, вор; zloděj – вор, похититель), syčel na něj (шипел он на него), já už se postarám (я уж позабочусь), aby vás nikdo v Praze nevzal do lokálu (чтобы никто в Праге не взял вас /на работу/ в ресторан)! A ten člověk neřekl ani slovo a šel (тот не человек ушел, не сказав ни слова)… měl takové vysedlé lopatky pod tím fráčkem (под фраком у него выступали лопатки; frak).

Pan rada si mnul čelo, na němž mu vyrážel pot tísně. Ano, řekl si, tuhle mne ošidil sklepník o pár korun; a já jsem si zavolal majitele, a ten toho sklepníka namístě vyhodil. Vy zloději, syčel na něj, já už se postarám, aby vás nikdo v Praze nevzal do lokálu! A ten člověk neřekl ani slovo a šel… měl takové vysedlé lopatky pod tím fráčkem.

Pan rada už nevydržel v posteli (пан советник не выдержал в постели = пану советнику не лежалось в постели); sedl si ke svému rádiu a navlékl si sluchátka (сел к радио и надел наушники); ale rádio bylo němé (но радио было немым), byla němá noc (немой была ночь), němé hodiny noci (немые часы ночи); a pan rada si opřel hlavu do dlaní (пан советник подпер голову рукой; dlaň, f – ладонь) a vzpomínal na lidi (и вспоминал людей), které kdy potkal (которых когда-либо встречал), na ty divné a mladé lidi (тех странных и молодых людей), se kterými si nijak nerozuměl (с которыми не находил общего языка; nerozumět – не понимать) a na které nikdy nemyslel (и о которых никогда не думал).