Электронная библиотека » Карел Чапек » » онлайн чтение - страница 9


  • Текст добавлен: 2 июня 2015, 17:30


Автор книги: Карел Чапек


Жанр: Иностранные языки, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Na četnické stanici seděl pan strážmistr Kolda v papučích, kouřil dlouhou fajfku a četl úřední noviny. Když uviděl Panenku s panem Roedlem, spustil veliký křik: „Ale ježíšmarjá, Márinko, co mně to děláte? Copak nemám mít pokoj ani v neděli? Proč mně sem zrovna v neděli vodíte lidi?“

„Pane strážmistře (пан вахмистр; звательн. падеж);“ hlásil Panenka (сообщил/отрапортовал), „mně se ten člověk nelíbí (мне не нравится этот человек). Když mě viděl jít do hospody (когда он увидел, что я подхожу к трактиру), skočil oknem na dvorek (он через окно выпрыгнул во дворик) a chtěl se ztratit do lesa (и хотел скрыться в лесу). A papíry taky nemá (и документов у него тоже нет). Tak jsem ho sebral (вот я его и задержал). Je to nějaký Roedl (это некто Рёдл).“

„Aha (ага),“ řekl pan Kolda se zájmem (заинтересованно/с интересом сказал пан Колда). „Pan Roedl. Tak už vás tu máme, pane Roedl (вот вы и здесь, пан Рёдл).“

„Pane strážmistře;“ hlásil Panenka, „mně se ten člověk nelíbí. Když mě viděl jít do hospody, skočil oknem na dvorek a chtěl se ztratit do lesa. A papíry taky nemá. Tak jsem ho sebral. Je to nějaký Roedl.“

„Aha,“ řekl pan Kolda se zájmem. „Pan Roedl. Tak už vás tu máme, pane Roedl.“

„Vy mne přece nemůžete zatknout (вы не можете меня арестовать),“ pravil znepokojeně pan Roedl (беспокойно сказал пан Рёдл).

„To nemůžeme (не можем),“ souhlasil pan Kolda (согласился пан Колда). „Ale můžeme vás zadržet (но мы можем вас задержать), že jo (не так ли)! Márinko, skočte do té hospody (сбегайте в тот трактир), prohledejte pokoj pana Roedla (осмотрите комнату пана Рёдла) a nechte sem donést jeho věci (и прикажите принести сюда его вещи). Sedněte si, pane Roedl (присаживайтесь, пан Рёдл).“

„Vy mne přece nemůžete zatknout,“ pravil znepokojeně pan Roedl.

„To nemůžeme,“ souhlasil pan Kolda. „Ale můžeme vás zadržet, že jo! Márinko, skočte do té hospody, prohledejte pokoj pana Roedla a nechte sem donést jeho věci. Sedněte si, pane Roedl.“

„Já… Já odpírám jakoukoliv výpověď (я отказываюсь давать какие-либо показания),“ koktal pan Roedl rozčileně (взволнованно/раздраженно заикался пан Рёдл). „Já si budu stěžovat (я буду жаловаться)… já protestuji (я протестую) –“

„Ježíšmarjá (Господи Исусе), pane Roedl,“ vzdychl pan Kolda (вздохнул пан Колда), „vy se mně nelíbíte (вы мне не нравитесь)! Já se s vámi nebudu tahat (я с вами возиться не собираюсь; tahat – таскать, волочить; мучиться, возиться). Sedněte si tamhle a držte hubu (садитесь вон там и помолчите: «держите пасть»; huba – пасть, рыло).“ Načež se chopil novin a četl dále (после чего он схватил газету и продолжил чтение: «и читал дальше»).

„Já… Já odpírám jakoukoliv výpověď,“ koktal pan Roedl rozčileně. „Já si budu stěžovat… já protestuji –“

„Ježíšmarjá, pane Roedl,“ vzdychl pan Kolda, „vy se mně nelíbíte! Já se s vámi nebudu tahat. Sedněte si tamhle a držte hubu.“ Načež se chopil novin a četl dále.

„Koukněte se (смотрите), pane Roedl,“ řekl po chvíli (сказал он через какое-то время), „ono vám je vidět na vočích (у вас по глазам видно; voči /разг./), že to s vámi není v pořádku (что с вами не все в порядке). Já bych na vašem místě řekl všecko (я бы на вашем месте все рассказал), a budete mít pokoj (и мы оставим вас в покое: «и будете иметь покой»). Ale když nechcete (но, если не хотите), tak je taky dobře (тоже неплохо).“

„Koukněte se, pane Roedl,“ řekl po chvíli, „ono vám je vidět na vočích, že to s vámi není v pořádku. Já bych na vašem místě řekl všecko, a budete mít pokoj. Ale když nechcete, tak je taky dobře.“

Pan Roedl seděl bledý a zrosený potem (пан Рёдл сидел бледный и покрытый потом; zrosit – покрыть росой); pan Kolda ho pozoroval (пан Колда за ним наблюдал), frkaje odporem (фыркая от отвращения; odpor – отвращение, омерзение, антипатия), a pak šel přerovnávat houby (а затем пошел перевернуть грибы; přerovnat – переставить, переложить), které sušil nad kamny (которые сушил над печкой; kamna) „Helejte, pane Roedl (смотрите, пан Рёдл; hele! helej! – /разг./ эй! алло! посмотри же!),“ začal zase po nějaké době (снова начал он через какое-то время), „tak my budeme zjišťovat vaši identitu (так, мы будем устанавливать вашу личность); a vy zatím budete sedět u soudu (а вы тем временем будете сидеть под замком; soud – суд; заключение) a nikdo s vámi nebude mluvit (и никто не будет с вами разговаривать). Člověče, nebuďte protivný (братец, не будьте противным; protivný – противный; отвратительный; отталкивающий)!“

Pan Roedl seděl bledý a zrosený potem; pan Kolda ho pozoroval, frkaje odporem, a pak šel přerovnávat houby, které sušil nad kamny „Helejte, pane Roedl,“ začal zase po nějaké době, „tak my budeme zjišťovat vaši identitu; a vy zatím budete sedět u soudu a nikdo s vámi nebude mluvit. Člověče, nebuďte protivný!“

Pan Roedl setrval v zarytém mlčení (пан Рёдл продолжал хранить непримиримое молчание; setrvat – продолжать; выдержать; zarytý – заклятый, непримиримый) a pan Kolda, znechuceně bruče (разочарованно ворча; bručet – ворчать, бормотать), si čistil dýmku (чистил свою люльку). „No jo (ну да),“ řekl (сказал он), „tak se podívejte (вот смотрите): ono to může trvat třeba měsíc (это может продолжаться месяц), než vás zjistíme (прежде чем мы вас выясним = выясним, кто вы); ale ten měsíc (но этот месяц), pane Roedl, vám pak nezapočítají do trestu (но этот месяц вам потом не зачтут в /срок/ наказания; trest, m – наказание, взыскание). Dyť je to škoda (ведь жалко), takhle ztratit měsíc trestu (вот так потерять месяц наказания)!“

Pan Roedl setrval v zarytém mlčení a pan Kolda, znechuceně bruče, si čistil dýmku. „No jo,“ řekl, „tak se podívejte: ono to může trvat třeba měsíc, než vás zjistíme; ale ten měsíc, pane Roedl, vám pak nezapočítají do trestu. Dyť je to škoda, takhle ztratit měsíc trestu!“

„A když se přiznám (а если я признаюсь/сознаюсь; přiznat se – сознаться, признаться),“ řekl pan Roedl váhavě (с сомнением сказал пан Рёдл), „tak (тогда)…“

„Tak se na vás uvalí vyšetřovací vazba (тогда мы на вас наложим следственный/предварительный арест; uvalit – наложить, возложить; vyšetřovací – следственный; розыскной; vazba – связь; арест; uvalit vazbu na koho – подвергнуть аресту кого-либо), že jo (так),“ vykládal pan Kolda (объяснял пан Колда), „a ta se vám započítá (и его вам зачтут). Dělejte si, co chcete (делайте, что хотите). Vy se mně nelíbíte (вы мне не нравитесь), já budu rád (я с удовольствием), až si vás odvezou ke krajskému (отвезу вас в область/в областной участок; krajský – областной, краевой). Teda tak je to (вот так обстоят дела), pane Roedl.“

„A když se přiznám,“ řekl pan Roedl váhavě, „tak…“

„Tak se na vás uvalí vyšetřovací vazba, že jo,“ vykládal pan Kolda, „a ta se vám započítá. Dělejte si, co chcete. Vy se mně nelíbíte, já budu rád, až si vás odvezou ke krajskému. Teda tak je to, pane Roedl.“

Pan Roedl vzdychl (пан Рёдл вздохнул); v jeho těkavých očích byl žalostný (в его бегающих глазах было жалостное; těkavý – бегающий, блуждающий) a skoro uštvaný výraz (и почти загнанное выражение; uštvaný – издерганный, загнанный, утомленный; uštvat – загнать, заездить, затравить). „Proč (почему),“ vydralo se z něho (вырвалось у него), „proč mně každý říká (почему каждый мне говорит), že se mu nelíbím (что я ему не нравлюсь)?“

„Protože máte strach (потому что вы боитесь: «имеете страх»),“ děl rozšafně pan Kolda (рассудительно сказал пан Колда). „Vy něco skrejváte (вы что-то скрываете; skrývat – скрывать, прятать), pane Roedl, a to nemá nikdo rád (а это никому не нравится). Pročpak se nikomu nepodíváte do očí (почему вы никому не смотрите в глаза)? Vy nemáte pokoj (вам нет покоя = вы беспокойный). To je to, pane Roedl (вот в чем дело, пан Рёдл).“

Pan Roedl vzdychl; v jeho těkavých očích byl žalostný a skoro uštvaný výraz. „Proč,“ vydralo se z něho, „proč mně každý říká, že se mu nelíbím?“

„Protože máte strach,“ děl rozšafně pan Kolda. „Vy něco skrejváte, pane Roedl, a to nemá nikdo rád. Pročpak se nikomu nepodíváte do očí? Vy nemáte pokoj. To je to, pane Roedl.“

„Rosner,“ opravil bledý člověk stísněně (удрученно поправил его бледный человек; tíseň, f – подавленность, тоска).

Pan Kolda se zamyslil (пан Колда задумался). „Rosner, Rosner, počkejte (подождите), který Rosner (который Роснер)? To mně zní nějak povědomě (звучит знакомо = кажется, я где-то слышал эту фамилию).“

„No přece Rosner Ferdinand (ну, конечно, Фердинанд Роснер),“ vyhrkl člověk (выпалил человек).

„Rosner Ferdinand,“ opakoval pan Kolda (повторил пан Колда), „to už mně něco říká (это кое о чем мне говорит). Rosner Ferdinand…“

„Depozitní banka ve Vídni (депозитный банк в Вене)!“ pomáhal bledý muž (подсказал бледный человек; pomáhat – помогать).

„Rosner,“ opravil bledý člověk stísněně.

Pan Kolda se zamyslil. „Rosner, Rosner, počkejte, který Rosner? To mně zní nějak povědomě.“

„No přece Rosner Ferdinand,“ vyhrkl člověk.

„Rosner Ferdinand,“ opakoval pan Kolda, „to už mně něco říká. Rosner Ferdinand…“

„Depozitní banka ve Vídni!“ pomáhal bledý muž.

„Aha (а)!“ zvolal radostně pan Kolda (радостно/весело заорал/воскликнул пан Колда). „Zpronevěra (растрата/хищение/казнокрадство). Už to mám (вспомнил). No jo (ну да), Rosner! Člověče drahá (дорогой вы мой человек), vždyť na vás máme už tři roky zatykač (ведь у нас уже три года есть ордер на ваш арест)! Tak vy jste Rosner (так это вы – Роснер),“ opakoval potěšeně (обрадовано повторил он). „Ale proč jste to hned neřekl (что ж вы сразу не сказали)? Koukejte (смотри-ка), já bych vám byl málem ukázal dveře (я вас чуть за дверь не выставил: «не показал вам на дверь»), a vy jste Rosner (а вы – Роснер)! Márinko,“ hlaholil na vstupujícího četníka Hurycha (заорал он на входящего жандарма Гуриха; hlaholit – гудеть, громко говорить), „vždyť je to Rosner (это же – Роснер), defraudant (растратчик)!“

„Aha!“ zvolal radostně pan Kolda. „Zpronevěra. Už to mám. No jo, Rosner! Člověče drahá, vždyť na vás máme už tři roky zatykač! Tak vy jste Rosner,“ opakoval potěšeně. „Ale proč jste to hned neřekl? Koukejte, já bych vám byl málem ukázal dveře, a vy jste Rosner! Márinko,“ hlaholil na vstupujícího četníka Hurycha, „vždyť je to Rosner, defraudant!“

„Totiž (собственно),“ trhl sebou Rosner trochu bolestně (Роснер болезненно вздрогнул).

„Ale Rosnere (но, Роснер; звательн. падеж),“ chlácholil ho pan Kolda (успокаивал/утешал его пан Колда), „na to si zvyknete (вы к этому привыкнете). Buďte rád (радуйтесь), že už to je venku (что рассказали). Proboha vás prosím (ради Бога, пожалуйста), člověče zlatá (золотой человек), kde jste se po ty tři roky schovával (где же вы прятались эти три года)?“

„Schovával (прятался);“ řekl Rosner hořce (горько сказал Роснер). „Buďto ve spacím voze (в спальных вагонах), nebo v těch nejdražších hotelech (или в самых дорогих отелях). Tam se člověka neptají (там не спрашивают), kdo je a odkud je (кто он и откуда).“

„Totiž,“ trhl sebou Rosner trochu bolestně.

„Ale Rosnere,“ chlácholil ho pan Kolda, „na to si zvyknete. Buďte rád, že už to je venku. Proboha vás prosím, člověče zlatá, kde jste se po ty tři roky schovával?“

„Schovával;“ řekl Rosner hořce. „Buďto ve spacím voze, nebo v těch nejdražších hotelech. Tam se člověka neptají, kdo je a odkud je.“

„A jejej (ай-ай-ай),“ pravil pan Kolda soucitně (сочувственно сказал пан Колда), „to jste s tím měl náramnou režii (вам это в копеечку обошлось = с этим вы имели исключительные расходы; náramný – чрезвычайный, невероятный, исключительный; režie – расходы), že jo (не так ли)!“

„To si myslím (еще бы),“ ulevoval si Rosner (Роснеру /очевидно/ полегчало). „Ale copak jsem mohl jít do nějaké hospody (но разве я мог пойти в какой-нибудь трактир), kam přijdou poldové na šťáru (где полицейские могут устроить облаву)? Pane, já musel pořád žít nad své poměry (мне все время приходилось жить не по средствам)! Nikde jsem nebyl dýl než tři noci (я нигде не пробыл дольше, чем три ночи), až tady (только здесь) – a tady jste mne čapli (а здесь меня схватили; čapnout – схватить, цапнуть).“

„No jo (ну да),“ těšil ho pan Kolda. „Ale to už vám docházely prachy (у вас уже /должно быть/ деньги заканчивались), viďte (ведь так), Rosnere? To už byl stejně konec (все равно это был конец).“

„A jejej,“ pravil pan Kolda soucitně, „to jste s tím měl náramnou režii, že jo!“

„To si myslím,“ ulevoval si Rosner. „Ale copak jsem mohl jít do nějaké hospody, kam přijdou poldové na šťáru? Pane, já musel pořád žít nad své poměry! Nikde jsem nebyl dýl než tři noci, až tady – a tady jste mne čapli.“

„No jo,“ těšil ho pan Kolda. „Ale to už vám docházely prachy, viďte, Rosnere? To už byl stejně konec.“

„Byl (конец: «был»),“ souhlasil Rosner (согласился Роснер). „Ale já vám povím (но я вам скажу), že už bych to byl dýl ani nevydržel (что больше я бы этого не вынес/ не выдержал). Jezus (Исусе), vždyť já jsem si po ty tři roky s nikým od srdce nepromluvil (ведь я за эти три года ни с кем от души/сердечно: «от сердца» не поговорил), až tady (до сих пор: «до здесь»)! Vždyť já jsem se nemohl ani najíst (я ведь даже поесть /толком/ не мог)! Jak se na mne někdo podíval (как только на меня кто-то глянет), už jsem se hleděl ztratit (я искал, /куда бы/ спрятаться)… Každý si mne tak prohlížel (каждый на меня так смотрел),“ stěžoval si Rosner (жаловался Роснер), „každý mně připadal (каждый выглядел для меня так), jako by byl od policie (как будто он из полиции). Považte si, i pan Pacovský (представьте себе, даже пан Пацовский).“

„Byl,“ souhlasil Rosner. „Ale já vám povím, že už bych to byl dýl ani nevydržel. Jezus, vždyť já jsem si po ty tři roky s nikým od srdce nepromluvil, až tady! Vždyť já jsem se nemohl ani najíst! Jak se na mne někdo podíval, už jsem se hleděl ztratit… Každý si mne tak prohlížel,“ stěžoval si Rosner, „každý mně připadal, jako by byl od policie. Považte si, i pan Pacovský.“

„Z toho si nic nedělejte (не берите в голову: «с этого себе ничего не делайте»),“ pravil pan Kolda (сказал пан Колда). „Pan Pacovský je totiž bejvalej od policie (дело в том, что пан Пацовский – бывший полицейский; bývalý – бывший).“

„Tak vidíte (вот видите),“ bručel Rosner (проворчал Роснер); „pak má být našinec někde za větrem (наш брат должен держать ухо востро/нос по ветру; našinec – свой, наш брат)! Proč si mě tak každý prohlížel (почему все на меня так пялились; prohlížet si – обозревать, осматривать)? Copak vypadám jako (неужели я выгляжу как), nějaký zločinec (преступник; nějaký – какой-либо, некий)?“

„Z toho si nic nedělejte,“ pravil pan Kolda. „Pan Pacovský je totiž bejvalej od policie.“

„Tak vidíte,“ bručel Rosner; „pak má být našinec někde za větrem! Proč si mě tak každý prohlížel? Copak vypadám jako, nějaký zločinec?“

Pan Kolda ho pozorně přezkoumal (пан Колда внимательно его рассмотрел; přezkoumat – проверить, пересмотреть). „Já vám něco řeknu (я вам кое-что скажу), Rosnere,“ řekl (сказал он), „teď už ne (теперь уже нет); teď už vypadáte jako docela obyčejný člověk (теперь вы выглядите как вполне обычный человек). Ale předtím jste se mně, holenku, nelíbil (но до этого вы мне, голубчик, не нравились; předtím – перед этим); já nevím (я не знаю), co tak na vás neštymovalo (не знаю, что в вас такое было)… No (ну),“ rozhodl (решил он), „Márinka vás odvede k soudu (Маринка отведет вас в камеру; soud – суд; заключение). Ještě není šest hodin (еще нет и шести часов), tak to vám započítají dnešek do vazby (так что сегодняшний день вам зачтут в /срок/ заключения). Kdyby nebyla neděle (если бы не воскресенье), tak bych vás tam odvedl sám (я бы вас сам туда отвел), abyste viděl (чтобы вы знали), že (что) – hm (гм), že už proti vám nic nemám (что я уже ничего против вас не имею). To dělala jen ta cizota (все дело было в отчужденности), Rosnere; ale teď je to v pořádku (но теперь все в порядке). Márinko, zatkněte ho (арестуйте его; zatknout)!“

Pan Kolda ho pozorně přezkoumal. „Já vám něco řeknu, Rosnere,“ řekl, „teď už ne; teď už vypadáte jako docela obyčejný člověk. Ale předtím jste se mně, holenku, nelíbil; já nevím, co tak na vás neštymovalo… No,“ rozhodl, „Márinka vás odvede k soudu. Ještě není šest hodin, tak to vám započítají dnešek do vazby. Kdyby nebyla neděle, tak bych vás tam odvedl sám, abyste viděl, že – hm, že už proti vám nic nemám. To dělala jen ta cizota, Rosnere; ale teď je to v pořádku. Márinko, zatkněte ho!“

„Víte (знаете), Márinko,“ pravil toho večera pan Kolda (говорил в тот вечер пан Колда), „já vám řeknu (я вам скажу), mně se ten Rosner dost líbil (мне этот Роснер понравился). Docela milý člověk (вполне милый человек), že jo (ведь так)! Já myslím, že mu nedají víc než rok (я думаю, что ему не дадут больше года).“

„Já jsem se přimluvil (я похлопотал; přimluvit se – похлопотать, походатайствовать),“ řekl četník Panenka zardívaje se (краснея, сказал жандарм Куколка; rdít se – краснея), „aby mu dali dvě deky (чтобы ему дали два одеяла/покрывала; deka). On není zvyklý spát na kavalci (он не привык спать на койке; kavalec)…“

„To je dobře (это хорошо),“ mínil pan Kolda (сказал пан Колда). „A já řeknu dozorci (а я скажу надзирателю; dozorce – надзиратель, надсмотрщик), aby s ním sem tam promluvil (чтобы он с ним тут и там = время от времени перекинулся словечком). Aby ten Rosner teda viděl (чтобы этот Роснер действительно видел = почувствовал), že zas je mezi lidma (что он снова среди людей).“

„Víte, Márinko,“ pravil toho večera pan Kolda, „já vám řeknu, mně se ten Rosner dost líbil. Docela milý člověk, že jo! Já myslím, že mu nedají víc než rok.“

„Já jsem se přimluvil,“ řekl četník Panenka zardívaje se, „aby mu dali dvě deky. On není zvyklý spát na kavalci…“

„To je dobře,“ mínil pan Kolda. „A já řeknu dozorci, aby s ním sem tam promluvil. Aby ten Rosner teda viděl, že zas je mezi lidma.“

Rekord (Рекорд)

„Pane okresní (господин районный = господин судья; okresní – районный; окружной),“ hlásil četník Hejda okresnímu soudci Tučkovi (докладывал жандарм Гейда районному судье Тучеку; soudce; tuk – жир; сало; tuček – жирок), „tak tu mám jedno těžké ublížení na těle (у меня тут тяжкое телесное повреждение). Himl (черт; нем. Himmel – небо, небеса), to je horko (ну и жара)!“

„Jen si, člověče, udělejte pohodlí (дружище, только сделайте себе комфорт = располагайтесь поудобнее; pohodlí – удобство, комфорт),“ radil mu pan sudí (посоветовал ему пан судья).

„Pane okresní,“ hlásil četník Hejda okresnímu soudci Tučkovi, „tak tu mám jedno těžké ublížení na těle. Himl, to je horko!“

„Jen si, člověče, udělejte pohodlí,“ radil mu pan sudí.

Pan Hejda postavil pušku do kouta (пан Гейда поставил ружье в угол; puška – ружье, винтовка), hodil přilbu na zem (бросил шлем на землю; přilba – шлем, каска), odepjal řemen (расстегнул ремень) a rozepjal si kabát (и распахнул пальто). „Uf (уф),“ řekl (сказал он). „Zatracený holomek (чертов мерзавец/негодяй)! Pane soudce, takový případ jsem ještě neměl (такого случая/дела у меня еще не было). Tak se podívejte (вот смотрите).“ Po těch slovech zvedl něco těžkého (после этих слов он поднял что-то тяжелое; zvednout), zavázaného v modrém kapesníku (завернутое в голубой носовой платок; kapesník– носовой платок), co prve nechal ležet u dveří (то, что ранее он оставил лежать возле двери) a vybalil kámen veliký jako lidská hlava (и распаковал камень, величиной с человеческую голову). „Jen se na to podívejte (вы только посмотрите),“ opakoval důtklivě (настойчиво повторил он; důtka – порицание, выговор; důtklivě – настоятельно).

„Co má na tom být (что здесь должно быть = что я должен увидеть)?“ ptal se pán soudce rýpaje do toho kamene tužkou (спросил пан судья, тыкая в камень карандашом). „To je buližník, ne (это булыжник, нет = не так ли)?“

Pan Hejda postavil pušku do kouta, hodil přilbu na zem, odepjal řemen a rozepjal si kabát. „Uf,“ řekl. „Zatracený holomek! Pane soudce, takový případ jsem ještě neměl. Tak se podívejte.“ Po těch slovech zvedl něco těžkého, zavázaného v modrém kapesníku, co prve nechal ležet u dveří, rozvázal uzlíky a vybalil kámen veliký jako lidská hlava. „Jen se na to podívejte,“ opakoval důtklivě.

„Co má na tom být?“ ptal se pán soudce rýpaje do toho kamene tužkou. „To je buližník, ne?“

„Je (он /и/ есть), a pořádný kus (и приличный кусок = и при том здоровенный),“ potvrzoval pan Hejda (подтвердил пан Гейда). „Tak hlásím, pane soudce (итак, докладываю, господин судья): Lysický Václav (Вацлав Лысицкий), cihlářský dělník (рабочий с кирпичного завода; cihlář – работник кирпичного завода; cihla – кирпич), devatenáct let (19 лет), bytem v cihelně (проживающий там же; cihelna – кирпичный завод), máte to (записали; mít – иметь)? Praštil nebo uhodil přiloženým kamenem (швырнул или нанес удар камнем, /который/ прилагается; praštit – ударить, двинуть; praštit sebou – свалиться, грохнуться; uhodit – ударить, нанести удар; přiložený – приложенный, прилагаемый), váha pět kilogramů devět set čtyřicet devět gramů (вес пять килограмм девятьсот сорок девять граммов), Pudila Františka (Франтишка Пудила), statkáře (помещика; statkář), Dolní Újezd číslo 14 (Долни Уезд, /дом/ номер 14; újezd – небольшой район, уезд, участок), máte to (записали)? do levého ramene (в левое плечо), čímž týž utrpěl zlomení kloubu (что, в свою очередь, привело к повреждению сустава; týž – тождественный, один и тот же; utrpět – потерпеть; пострадать; zlomit – сломить, переломить; kloub – сустав, шарнир), frakturu ramenní a klíční kosti (перелом плечевой кости и ключицы; fraktura – перелом; klíč – ключ), krvácející ránu v ramenním svalu (кровоточащую рану в плечевой мышце; sval – мускул, мышца), přetržení šlachy (разрыв сухожилия; přetrhnout – порвать, оборвать; šlacha – жила, сухожилие) a svalového pouzdra (и мышечной «сумки»; sval – мускул, мышца; pouzdro – футляр, чехол), máte to (записали)?“

„Je, a pořádný kus,“ potvrzoval pan Hejda. „Tak hlásím, pane soudce: Lysický Václav, cihlářský dělník, devatenáct let, bytem v cihelně, máte to? Praštil nebo uhodil přiloženým kamenem, váha pět kilogramů devět set čtyřicet devět gramů, Pudila Františka, statkáře, Dolní Újezd číslo 14, máte to? do levého ramene, čímž týž utrpěl zlomení kloubu, frakturu ramenní a klíční kosti, krvácející ránu v ramenním svalu, přetržení šlachy a svalového pouzdra, máte to?“

„Mám (есть = записал),“ řekl pan soudce (сказал пан судья). „A co má na tom být tak zvláštního (а что тут странного; zvláštní – особенный; необычный, странный)?“

„To budete mrkat (вы будете моргать = вы глазам своим не поверите), pane soudce,“ prohlásil pan Hejda důrazně (решительно сказал пан Гейда; důrazně – решительно, резко). „Já vám to povím po pořádku (я вам все расскажу по порядку). Teda jsou tomu tři dny (итак, три дня назад), co si pro mne poslal ten Pudil (за мной посылал этот пан Пудил). Vy ho znáte (/да/ вы его знаете), pane okresní (пан судья).“

„Znám (знаю),“ pravil soudce (сказал судья). „Měli jsme ho tu jednou skrz lichvu a jednou (он был тут у нас однажды из-за ростовщичества и еще раз; skrz – сквозь, через; из-за; lichva– hm (хм) –“

„Mám,“ řekl pan soudce. „A co má na tom být tak zvláštního?“

„To budete mrkat, pane soudce,“ prohlásil pan Hejda důrazně. „Já vám to povím po pořádku. Teda jsou tomu tři dny, co si pro mne poslal ten Pudil. Vy ho znáte, pane okresní.“

„Znám,“ pravil soudce. „Měli jsme ho tu jednou skrz lichvu a jednou – hm –“

„To bylo za příčinou ferbla (из-за азартных игр; ferbl – карточная игра, разновидность покера). Teda ten Pudil to je (так это тот самый Пудил и есть). Víte, on má třešňový sad až k řece (у него черешневый сад до самой реки; třešeň – черешня); ona se tam Sázava kroutí (там Сазава поворачивает; kroutit se – виться; крутиться), a proto je tam širší než jinde (и поэтому там шире, чем в других местах). Teda ten Pudil si pro mne ráno poslal (так значит, этот Пудил утром послал за мной), že se mu něco stalo (якобы с ним что-то произошло). Já ho najdu v posteli (я застал: «нашел» его в постели), jak heká a nadává (он кряхтит и матерится). Tak prý šel včera večer na sad podívat se (итак, говорит, вчера вечером пошел посмотреть на сад), na vajksle (на вишни; vajksle = kyselky – кислая вишня), a tam vám nachytal na stromě nějakého kluka (и там застукал на дереве какого-то мальчишку; nachytat – застигнуть), jak si cpal do kapes třešně (как он набивал себе карманы черешнями; cpát – набивать; запихивать; kapsa – карман).

„To bylo za příčinou ferbla. Teda ten Pudil to je. Víte, on má třešňový sad až k řece; ona se tam Sázava kroutí, a proto je tam širší než jinde. Teda ten Pudil si pro mne ráno poslal, že se mu něco stalo. Já ho najdu v posteli, jak heká a nadává. Tak prý šel včera večer na sad podívat se, na vajksle, a tam vám nachytal na stromě nějakého kluka, jak si cpal do kapes třešně.

Víte, on je ten Pudil trochu rabiát (знаете, этот Пудил немного человек горячий; rabiát – деспот; горячий человек; грубиян); tak on si odepjal řemen (он расстегнул ремень), stáhl kluka za nohu ze stromu (стащил парня за ногу с дерева) a řeže do něho řemenem (и выпорол парня ремнем; řezat – бить; бить розгами). A vtom na něj někdo z druhého břehu volá (и в это время кто-то с другого берега ему кричит): Pudile (Пудил; звательн. падеж), nechte toho kluka (оставьте парня /в покое/)! On ten Pudil trochu špatně vidí (Пудил немного плохо видит = видит не очень хорошо), já myslím (я думаю), že to je od toho pití (это от того, что он пьет; pití – питье; запой); zmerčil jenom (он только заметил), že na druhém břehu někdo stojí (что на другом берегу кто-то стоит) a kouká na něj (и смотрит на него).

Víte, on je ten Pudil trochu rabiát; tak on si odepjal řemen, stáhl kluka za nohu ze stromu a řeže do něho řemenem. A vtom na něj někdo z druhého břehu volá: Pudile, nechte toho kluka! On ten Pudil trochu špatně vidí, já myslím, že to je od toho pití; zmerčil jenom, že na druhém břehu někdo stojí a kouká na něj.

Proto jen pro jistotu řekl (поэтому он на всякий случай сказал): Co ti je po tom (а тебе что до этого = а тебе, что за дело), lumpe (мерзавец/негодяй; звательн. падеж; lump), a řezal do kluka tím víc (и /стал/ лупить парня еще сильнее). Pudile, zařval ten člověk na druhém břehu (заорал человек с другого берега), pusťte toho kluka (отпустите мальчишку), jo (да = хорошо; разг.)? Pudil si myslel (Пудил подумал), co ty mně můžeš udělat (что ты можешь мне сделать = что он может мне сделать), a proto jen křičel (а поэтому закричал): Vlez mně někam (полезай ко мне кое-куда = полезай ко мне, сам знаешь куда), ty troubo (кретин; trouba – олух, остолоп, балда)! Jen to řek (только он это сказал), a už ležel na zemi se strašnou bolestí v levém rameni (тут же очутился на земле со страшной болью в левом плече); a ten člověk na druhém břehu povídal (а человек на другом берегу говорил): Já ti dám (я тебе покажу), ty mamlase statecká (помещичий увалень/тюфяк; звательн. падеж; mamlas)! Poslouchejte (слушайте), oni toho Pudila museli odnést (Пудила пришлось нести), ani vstát nemohl (он даже встать не мог); a vedle něho ležel tenhle kámen (а возле него лежал этот камень).

Proto jen pro jistotu řekl: Co ti je po tom, lumpe, a řezal do kluka tím víc. Pudile, zařval ten člověk na druhém břehu, pusťte toho kluka, jo? Pudil si myslel, co ty mně můžeš udělat, a proto jen křičel: Vlez mně někam, ty troubo! Jen to řek, a už ležel na zemi se strašnou bolestí v levém rameni; a ten člověk na druhém břehu povídal: Já ti dám, ty mamlase statecká! Poslouchejte, oni toho Pudila museli odnést, ani vstát nemohl; a vedle něho ležel tenhle kámen.

Ještě v noci jeli pro doktora (тут же ночью поехали за доктором); doktor chtěl Pudila odvézt do špitálu (врач хотел Пудила отвезти в больницу; špitál /разг./ – госпиталь, больница), protože má všechny kosti na maděru (потому что у него все кости вдребезги; na maděru – дребезги); prý mu ta levačka zůstane chromá (говорят, левая рука у него останется кривой: «хромой»). Jenže ten Pudil teď o žních do špitálu nechce (только Пудил в во время сбора урожая в больницу не хочет; žně – уборка урожая, жатва). Teda ráno si pro mne poslal (так что утром он послал за мной), že toho prašivku mizerného (чтобы этого никчемного паршивца; mizerný – никудышный, ничтожный, поганый, грошовый, дрянной), toho vola (этого болвана; vůl – вол; дурак, болван; дубина), co mu to udělal (который это с ним сделал), musím aretýrovat (я должен арестовать). No dobrá (ну ладно).

Ještě v noci jeli pro doktora; doktor chtěl Pudila odvézt do špitálu, protože má všechny kosti na maděru; prý mu ta levačka zůstane chromá. Jenže ten Pudil teď o žních do špitálu nechce. Teda ráno si pro mne poslal, že toho prašivku mizerného, toho vola, co mu to udělal, musím aretýrovat. No dobrá.

Poslouchejte (слушайте), když mně ukázali ten kámen (когда мне этот камень показали), zůstal jsem koukat (я остался смотреть = я только глаза вытаращил); on je to buližník s nějakým kyzem (это булыжник с каким-то колчеданом; kyz, m – колчедан), takže je těžší (так что он тяжелее), než vypadá (чем выглядит). Potěžkejte (попробуйте его поднять: «взвесьте его на руке»; potěžkat); já jsem jej na omak odhadl na šest kilo (я на ощупь = на вскидку угадал его /вес/ в шесть кило; omakat – ощупать– schází jenom jednapadesát gramů (не хватает только = без 51 грамма). Panečku (Господи), s takovým kamenem se musí umět házet (нужно уметь, чтобы бросить такой камень). Pak jsem se šel podívat na ten sad a na řeku (после этого я пошел посмотреть на сад и на реку).

Poslouchejte, když mně ukázali ten kámen, zůstal jsem koukat; on je to buližník s nějakým kyzem, takže je těžší, než vypadá. Potěžkejte; já jsem jej na omak odhadl na šest kilo – schází jenom jednapadesát gramů. Panečku, s takovým kamenem se musí umět házet. Pak jsem se šel podívat na ten sad a na řeku.

Co byla zválená tráva (где была примята трава), tam se svalil ten Pudil (там упал Пудил); z toho místa byly ještě dva metry k vodě (от того места еще два метра до воды); a řeka (а река), pane, řeka tam je na první pohled dobrých čtrnáct metrů široká (река в том месте на первый взгляд шириной добрых четырнадцать метров), protože se tam kroutí (потому что там она поворачивает). Pane soudce (пан судья), já jsem začal křičet (я начал кричать) a skákat a povídám (и прыгать, и говорю), přineste mně honem osmnáct metrů špagátu (немедленно принесите мне восемнадцать метров шпагата/веревки)! Potom jsem zarazil kolík na to místo (после этого я вбил колышек на то место), kde se svalil ten Pudil (где упал Пудил), přivázal jsem k němu ten provázek (привязал к нему веревку), svléknu se (разделся) a plavu s druhým koncem provázku v hubě na druhý břeh (и поплыл со вторым концом веревки во рту к противоположному берегу).


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации