Текст книги "Лунное дитя"

Глава 16

«Жизнь может поменяться в одно мгновение», – сказала Шерон.

И Ники поражалась правдивости ее слов.

Не прошло и двух часов, как она уволилась с прошлой работы, и она уже нашла место получше.

Хозяевами «The Village Mart» были два брата, Фред и Альберт. Оба они были в возрасте, и оба страдали каким-то расстройством личности, благодаря которому всегда были в хорошем настроении.

Во время собеседования Альберт улыбался и разряжал обстановку, отпуская забавные шутки. Через несколько минут Ники забыла, что она на собеседовании, и пошутила в ответ.

Собеседование прошло успешно.

Зарплата в «The Village Mart» была на доллар выше, чем в «Могучем питании», да и график работы был лучше – со среды по воскресенье с девяти до пяти.

Ей не придется открывать и закрывать магазин, потому что с ней всегда будет кто-то из братьев. И самое главное – новая работа была всего в нескольких кварталах от дома Шерон, так что она сможет ходить туда пешком.

Пончики стали праздничным блюдом в честь ее новой работы.

– Я знала, что ты что-нибудь найдешь, – сказала Шерон, когда они приехали домой.

Они сидели на кухне. Перед ней стояла чашка кофе, и она выбирала пончик.

– Не хочу загадывать, – сказала Ники, сделав глоток апельсинового сока. – Но у меня очень хорошее предчувствие. Здорово работать по стабильному графику.

Альберт предложил ей выбор между дневной сменой и ночной – и Ники без колебаний решила работать днем.

– Ты не против работать по выходным?

Ники пожала плечами:

– Не. Мне без разницы. Я буду работать тогда, когда это нужно. Я сказала, что могу выходить и по выходным при необходимости.

Это, казалось, особенно порадовало Альберта.

Ники сделала глоток апельсинового сока.

– Можно задать вам вопрос?

– Конечно.

– Почему во время разговора с Дон вы сказали, что я ваша внучка?

Шерон медленно усмехнулась:

– Тебя это беспокоит?

– Нет, просто стало интересно.

– Ну, она так сказала, так что проще было согласиться. И потом, после того, как она назвала меня твоей бабушкой, я поняла, что мне вроде как нравится эта мысль. Сейчас я в том возрасте, когда у меня и правда могли бы быть внуки, – вздохнула она. – Но Эми ясно дала понять, что у нее не будет детей, так что, думаю, называть тебя своей внучкой – своего рода исполнение желания. Надеюсь, ты не против.

– Почему? – удивленно сказала Ники. – Я не против. Мне бы очень хотелось, чтобы вы были моей бабушкой. Мне бы очень повезло, если бы вы были моей бабушкой.

Шерон была намного лучше ее родственников. Даже самые приятные из них оказались ненадежны, и у них было очень много проблем. Многие члены ее семьи были наркоманами, с кучей проблем с деньгами и с законом. Иногда она задавалась вопросом, почему она – нормальный человек, учитывая, какие у нее были примеры для подражания.

Конечно, она еще молода. У нее еще достаточно времени, чтобы все испортить.

– Хорошо, потому что на заправке я встретилась с соседкой. Она видела, что мы вместе ехали в машине. Когда она спросила, кто ты, я сказала, что ты моя внучка и теперь живешь со мной. – Шерон обхватила руками чашку. – Просто сорвалось с языка. Забавно, но ее устроило это объяснение и больше она не задавала вопросов.

– Я сказала Альберту, что живу с бабушкой, – призналась Ники. – Объяснять, как обстоят дела на самом деле, слишком сложно, и я не хотела углубляться в эту тему.

Она уже давно поняла, что ей лучше не говорить, что она приемный ребенок. Люди либо начинали задавать слишком много вопросов, либо демонстрировали жалость. И жалость была гораздо хуже. Ники не хотела, чтобы люди смотрели на нее свысока. А особенно ей не хотелось, чтобы на ней было клеймо приемного ребенка.

Она ведь не виновата в том, что попала под опеку. У них с мамой все было в порядке, и это могло продолжаться бесконечно. Да, мама была наркоманкой, часто им было нечего есть и приходилось часто переезжать, потому что им нечем было платить за квартиру. Но Ники знала, что она любит ее. И всегда находила способы прожить еще неделю. Она была их связующим звеном.

А потом, когда ей исполнилось двенадцать, их глупая соседка, миссис Вашингтон, позвонила в полицию, и на них завели дело. Женщина из Службы защиты детей сказала, что Ники не должна вести себя как взрослая, что система предоставит ее матери необходимую помощь и в конце концов они снова встретятся.

После этого Ники отправили жить к незнакомым людям, а мама умерла от передозировки.

Если бы Ники была с ней, этого бы не случилось. Она смогла бы это предотвратить.

И потом, друзья и члены семьи постоянно исчезали из ее жизни. Судя по тому, что она в последний раз слышала об отце, он сидел в тюрьме. Даже если бы он был на свободе, она не стала бы его искать: Ники мало о нем знала, но помнила, что он был не очень хорошим человеком. Все родственники знали, что с ней делать, но никто не хотел ее воспитывать. Один из ее родственников сказал, что возьмет ее к себе, пока ему будут платить деньги за ее содержание, но ему не позволили взять ее к себе из-за криминального прошлого. Тогда случившееся ее расстроило, хотя в итоге оказалось, что это было к лучшему.

– Значит, решено, – сказала Шерон. – Для всех ты – моя внучка, а я – твоя бабушка.

– Но если вы не против, я все равно буду звать вас Шерон.

– Я не против.

Стажировка в «The Village Mart» была забавным опытом. О предыдущей работе Ники такого сказать не могла. Альберт и Фред были поражены, как быстро она освоилась с кассой, и постоянно хвалили ее за работу с клиентами.

– Господи, да она в ударе! – сказал Фред. – Нам лучше быть начеку. А то она нас заменит. – Тут он подтолкнул брата локтем.

– Плохая это идея, – говорил Альберт, хлопая рукой по стойке.

Они с Фредом были полной противоположностью Дон и Макса. Ники это поражало: почему одни люди были такими неприятными, а другие без труда заражали других своим оптимизмом? Братья прямо-таки светились счастьем, и каждый, кто приходил на заправку, поражался их дружелюбным характерам. Клиенты всегда уходили от них с улыбкой на лице. А Ники впервые в жизни с удовольствием ходила на работу.

Отработав второй рабочий день, Ники вернулась домой к Шерон и обнаружила, что, пока ее не было, для нее принесли большую коробку.

– Что это? – спросила она у Шерон.

Женщина только пожала плечами.

– Думаю, тебе стоит ее открыть.

В коробке были зимняя куртка, перчатки, шарф и шляпа – подарки от Эми, которая, очевидно, поговорила с матерью.

Шерон уже давно беспокоилась, что у Ники нет верхней одежды. Она предложила ей сходить в магазин и ясно дала понять, что ей будет в радость купить девушке «зимнюю верхнюю одежду». Но Ники принципиально отказалась.

Ей не нужна помощь, она сможет вытерпеть холод. Когда-нибудь, когда она захочет, она купит себе куртку на собственные деньги.

Но подарок – это другое. Поскольку Эми взяла на себя труд выбрать одежду и отправить ее ей, было бы невежливо от него отказаться.

Ники вытащила куртку из коробки и прижала ее к груди. Она была темно-синей, почти черной, и довольно тяжелой. Достаточно, чтобы согревать, но недостаточно, чтобы быть громоздкой. Куртка была с капюшоном, который можно было при необходимости откинуть за спину.

Она одобрительно кивнула.

Еще в коробке лежали темно-бордовый снуд и шапка в тон. Перчатки были того же цвета, что и куртка.

У Ники были сомнения по поводу шапки, потому что она предпочитала обходиться без головных уборов, но все остальное оказалось просто идеально.

Она надела куртку, вытащила волосы и застегнула молнию. Потом примерила перчатки. Они сидели так, словно были сшиты специально для нее.

– Что скажешь? – спросила Шерон.

– Идеально, – сказала Ники, растопырив пальцы, чтобы проверить перчатки.

– Тебе идет, – с одобрением кивнула она. – Теперь мне не придется беспокоиться о том, что ты замерзнешь. Я очень переживала, что ты бегаешь зимой в одной толстовке. А сейчас, когда ты ходишь на работу пешком, я боялась, что ты заболеешь.

Она беспокоилась, что Ники замерзнет и заболеет?

Это так мило.

У Ники на глаза навернулись слезы.

У нее были хорошие приемные родители, и они, казалось, заботились о ней, но у Ники никогда не было ощущения, что они о ней беспокоятся. Они относились к этому скорее как к работе, которую нужно было хорошо выполнять.

– Вы и в самом деле как будто моя бабушка, – сказала Ники, отворачиваясь. Она боялась, что если посмотрит Шерон в глаза, то расплачется. – Думаю, нужно написать Эми и поблагодарить ее.

На следующий день она поняла, что теперь, когда у нее была подходящая верхняя одежда, ходить на работу было гораздо приятнее.

Когда она пришла на заправку, Фред сказал:

– Отличная куртка.

– Она новая, – сказала Ники. Фред и Альберт умели так расположить к себе, что она поймала себя на том, что рассказывает им то, о чем обычно молчит. – Друг подарил.

– Хороший у тебя друг.

– Можно и так сказать.

За эти годы у Ники было много друзей, но когда она переставала ходить с ними в одну школу или на работу или когда меняла приемную семью, казалось, они больше не хотели продолжать отношения. Но Эми всегда была рядом, и поэтому она стала самой лучшей подругой, которая у нее когда-либо была.

Она не рассказывала Шерон, что они с Эми переписываются почти каждый вечер. Иногда они просто перекидывались парой слов. Но было здорово отправлять сообщение, зная, что она его прочтет.

Эми оказалась поражена, как ее мать разобралась с Дон, когда Ники увольнялась.

«Я рада, что она тебя поддерживает», – написала она.

Теперь таких людей было двое.

Уже на третий день Ники привыкла к рабочей рутине: звонила поставщикам, выбегала на улицу, чтобы помочь клиентам с заправкой, следила за чистотой и порядком в магазине.

Иногда Альберт говорил ей расслабиться.

– Из-за тебя я нервничаю. Отдохни, ничего страшного не случится. Ты же видишь, что мы особо не стараемся?

Братья хорошо знали своих клиентов. Они комментировали их покупки, отмечали, если кто-то приезжал не на той машине, что обычно. Многих клиентов они знали по именам и решили познакомить Ники с постоянными покупателями.

– Ники начала работать только на этой неделе, а я уже не представляю, как мы без нее обходились, – говорил Фред. – Что бы мы без нее делали.

Самыми лучшими оказывались дни, когда было много клиентов. Ники не замечала, как наступал вечер. В магазине спортивного питания дни тянулись медленно, как улитка. Здесь же время пролетало незаметно. Фред или Альберт комментировали водителей, заправляющих машины. Когда на заправке никого не было, они рассказывали ей истории из своей юности. О своем детстве в деревне, о том, как они попадали в неприятности в школе, о том, чем занимались до того, как купили заправку. Столько историй. Какие они интересные. Братья говорили, что она хороший слушатель. Но это было нетрудно, ей нравилось их слушать. Они были добрыми и веселыми, по мнению Ники – отличное сочетание.

После обеда на заправке никого не было, но ближе к вечеру там снова было полно народу. Фред расставлял в холодильнике бутылки с пивом, а Ники стояла за прилавком, когда в магазин зашел Джейкоб Флеминг.

Он был одет в свою неизменную толстовку, лицо его было скрыто капюшоном, а голова была опущена так низко, что казалось, он пытается раствориться в воздухе и стать незаметным.

Но все же она сразу его узнала. Тот же толчок она почувствовала, когда его мать зашла в магазин спортивного питания. До сих пор ей и в голову не приходило, что она может столкнуться с кем-то из Флемингов на своей новой работе. Но она поняла, в чем причина.

Должно быть, это ближайшая заправка к их дому, а в семье было две машины. В будущем у нее была существенная вероятность снова столкнуться с Сюзеттой Флеминг.

Не самая жизнеутверждающая мысль.

Но Ники утешила себя тем, что она всегда работала с кем-то из братьев. И они всегда позволяли ей сходить в туалет или куда-нибудь еще. При появлении этой женщины у нее всегда будет возможность ускользнуть и позволить им с ней разобраться.

Увидев Джейкоба, она вспомнила не только о его мерзкой матери, но и о маленькой девочке, которая забирала собаку со двора. Если Джейкоб приходит сюда регулярно, возможно, она сможет с ним подружиться и в конце концов заставит его поговорить о ребенке. Вероятно, присутствию маленькой девочки в доме можно найти разумное объяснение, но что-то не давало ей покоя. Она хотела знать наверняка.

Ники смотрела, как Джейкоб опускает капюшон, а затем крадучись обходит магазин и останавливается у отдела со снеками. Немного поразмыслив, он схватил большой пакет чипсов. Потом он направился к холодильнику и взял оттуда банку колы. Фред заметил его как раз в тот момент, когда он закрыл холодильник.

– Привет, Джейкоб! Рад тебя видеть.

– Спасибо. Я тоже рад вас видеть. – Слова прозвучали невнятно, но парень едва заметно улыбнулся. Даже угрюмые подростки не могли сопротивляться оптимизму Фреда.

– Это Ники, наша новая сотрудница! – крикнул Фред, показывая на девушку большим пальцем. – Думаю, ты согласишься: она лучше двух старых чудаков. Она уже делает это место лучше.

Джейкоб быстро выложил на прилавок свои покупки.

– Привет, Ники.

– Привет, Джейкоб, рада познакомиться.

– Я тоже. – Пока она пробивала покупки, он вынул из кармана несколько купюр.

Она отсчитала сдачу и бросила монеты ему на ладонь.

– Ты живешь недалеко отсюда? – спросила она.

Он кивнул:

– На Марпл-авеню.

– А я – твоя соседка с Кресент-стрит, – сказала она. – Я недавно переехала к бабушке.

– Хотелось бы и мне переехать к бабушке, – мрачно сказал он.

– Да, с ней здорово. С твоими родителями трудно ужиться? – Она просто прощупывала почву, но ее не покидало ощущение, что это правда. И то, что он еще не ушел, было хорошим знаком. Она завладела его вниманием.

– С мамой. Папа нормальный. Хотя он редко бывает дома. – Джейкоб вздохнул.

– Расскажи мне об этом. С мамами бывает очень трудно, – с сочувствием сказала она, заправляя за ухо прядь волос. – У меня дома бежать было некуда. Я единственный ребенок в семье, поэтому все внимание оказалось сосредоточено на мне. Я всегда жалела, что у меня не было брата или сестры. Было бы неплохо, если бы можно было с кем-нибудь поболтать. Но увы.

– Да, я тоже единственный ребенок.

– И у вас нет других детей? – Она старалась говорить равнодушно, но внимательно следила за его реакцией.

И – вот оно! – на его лице на мгновение появилось сомнение. Совсем ненадолго, но Ники была уверена, что глаза ее не обманывают.

– Не, – наконец сказал он, пожимая плечами. – Только я. – Он поставил рюкзак на прилавок и убрал покупки. – Приятно было познакомиться, Ники.

– И мне. Надеюсь, мы скоро увидимся.

Он кивнул и направился к двери. У выхода он остановился и оглянулся. Ники улыбнулась ему и махнула рукой. Она установила связь.

Он вернется, Ники была в этом уверена. И тогда они снова смогут поговорить. В конце концов она все узнает. Парни были не так разговорчивы, как девушки, но Ники умела слушать и задавать правильные вопросы. Иногда этого было достаточно.

Фред подошел и присоединился к ней за прилавком.

– Очень мило, что ты поболтала с Джейкобом.

– Он часто сюда приходит?

Фред задумчиво наклонил голову.

– Зависит от того, что ты имеешь в виду. Может, два раза в неделю… Всегда покупает нездоровую пищу. Его мать не разрешает держать в доме снеки, так что он забегает к нам за порцией соли и сахара. Первые пару раз, когда он приходил, я едва мог заставить его смотреть мне в глаза.

– Вы, ребята, покорили его, – Ники произнесла это как утверждение.

– Это было непросто. Он очень застенчивый. – Фред улыбнулся. – И на него что-то давит, это ясно видно.

– А его родители здесь бывают?

Фред покачал головой:

– Я видел его только с отцом. Маму его я не знаю, но Джейкоб говорит о ней как о Примадонне, так что, думаю, ее машину заправляет ее муж.

У Ники остались еще вопросы, но в этот момент дверь распахнулась, и в магазин вошла миниатюрная блондинка. Фред разулыбался, приветствуя клиентку:

– Миссис Тиммерман, вы, как всегда, прекрасны. Как ваши дела?

Пока Ники решила больше не говорить о Джейкобе Флеминге. У нее будут другие возможности узнать о нем больше.

Глава 17

Вернувшись домой, Джейкоб с облегчением обнаружил, что машины матери в гараже нет. Он всей душой ненавидел ее серебристую «Ауди». Она была продолжением его матери, созданным для того, чтобы привлекать внимание и вызывать восхищенные вздохи.

Она любила эту дурацкую машину больше всего на свете. Конечно, любить ее она будет всего три года, а потом поменяет ее на новую серебристую «Ауди». Джейкоб не понимал, в чем смысл этой замены: между новой и старой «Ауди» он не видел никакой разницы.

Папа тоже так думал. Он каждый раз пытался уговорить ее поездить на ней еще несколько лет, но она никогда не обращала внимания на его увещевания.

– У новой модели лучше защитные характеристики, – говорила она. Или заявляла, что у новой машины меньше расход топлива.

На самом деле было неважно, что она скажет. И Джейкоб, и его папа прекрасно знали, в чем было дело на самом деле.

В статусе.

Однажды его тетя по ошибке назвала мамину машину «Акурой». Она переживала из-за этого целую неделю.

– Как будто я бы стала ездить на «Акуре», – оскорбленно говорила она.

Отсутствие «Ауди» означало, что Джейкобу не придется отвечать на вопросы о том, как прошел день. Это – а также снеки, которые были у него в рюкзаке, – подняло ему настроение. Еще одним приятным событием сегодня стало знакомство с Ники, новой работницей заправки. Она вела себя дружелюбно и проявляла к нему интерес. Джейкобу казалось, что это выходит за рамки профессиональной вежливости. Она сказала, что недавно переехала и живет на соседней улице. Может быть, она ищет, с кем подружиться? На вид она была ненамного старше его, но так как она работала в дневную смену, похоже, она не училась в школе. Хотя это не обязательно было именно так. У Джейкоба был друг, которому надоело, что над ним постоянно издеваются, поэтому он бросил школу и теперь учился онлайн.

Может быть, Ники тоже училась онлайн или была на домашнем обучении. Сейчас многие ребята так учатся.

Если бы ему не пришлось оставаться дома вместе с матерью, Джейкоб хотел бы учиться онлайн. Его успеваемость никак от этого не пострадала бы, а психическому здоровью это бы пошло только на пользу. Как было бы здорово, если бы его больше не толкали в школьных коридорах и не высмеивали в раздевалке за его вес. Хуже всего было ездить в школьном автобусе. Он объяснял родителям, что никто из его одноклассников не ездит в школу в автобусе. Папа ему сочувствовал, но решения не предлагал. А мама сказала, что ему полезно ходить пешком.

Когда он начал учиться в старшей школе, какое-то время ему удавалось оставаться незамеченным. Но потом все изменилось, и он стал мишенью для насмешек. За его пухлые щеки и отсутствующую шею один из мальчиков начал обзывать его легоголовым. Прозвище прижилось, и теперь его называли так все, даже десятиклассники [9]9
  В Америке старшая школа с девятого по двенадцатый класс.


[Закрыть]. Все могло быть и хуже, так что Джейкоб притворялся, что смеется вместе со всеми. Это все же задевало его, хоть он и не показывал вида. Иногда он вставал напротив зеркала, смотрел на свою большую жирную голову, покатые плечи и грушевидное тело и ловил себя на мысли, что жалеет, что он не такой, как все. Ему и так было несладко, а им обязательно нужно было высмеивать его из-за его внешнего вида.

Хоть бы они оставили его в покое.

Воистину, школа – это сущий ад. И он точно знал, что как только закончит учебу, ноги его больше там не будет. И на встречах выпускников – тоже. Сколько бы лет ни прошло.

Дома он повесил свитер в шкаф в прихожей и поставил ботинки на коврик. Когда Мия вышла посмотреть, кто пришел, он спросил:

– Где мама?

Мия покачала головой. Очевидно, она не знает.

Он попробовал еще раз:

– Она не сказала, когда вернется?

– Только поздно вечером. Она оставила тебе записку. В ней было написано, что, возможно, уже поздно и ты должен приготовить мне ужин. Она сказала, что мы сами по себе.

Джейкоб поставил рюкзак на пол и расстегнул основное отделение.

– Сегодня тебе повезло, малявка. Я купил нам чипсы.

На самом деле он купил их себе, но, увидев, как загорелись ее глаза, пожалел, что эта фраза была неправдой.

Они прошли на кухню. Джейкоб жестом показал Мие, чтобы она села за стол, достал два стакана и разделил банку кока-колы. Тот стакан, в котором было меньше колы, он отдал Мие. Потом он высыпал чипсы на две салфетки, сложил упаковку и спрятал ее в верхний карман рюкзака. Мия взяла ломтик, рассмотрела его, а потом положила в рот. Пока она хрустела, болтая ногами под столом, Джейкоб смял банку из-под колы и спрятал ее под слоем мусора в мусорном ведре. Однажды он просто выбросил банку, думая, что мама ничего не заметит. Больше он не повторит этой ошибки.

– Вкусно. Спасибо, Джейкоб, – сказала Мия.

Забавная она. Она всегда так благодарна за любую мелочь.

– Не за что.

– Ты купил их на заправке?

Она постоянно задает вопросы. Он старался быть с ней терпеливым, но иногда это сводило с ума. Джейкоб старался не забывать, что если бы не он, Мия ничего не знала бы о внешнем мире. Конечно, у нее в комнатке стоял тот телевизор, но он плохо работал, а пока папа не купил антенну, он вообще показывал одни только помехи. Картинка даже сейчас была ужасной, но это лучше, чем ничего. Даже у заключенных в тюрьмах было больше вариантов досуга, чем у бедной маленькой Мии.

– Купил в «The Village Mart». Там у них появилась новенькая сотрудница. Она очень дружелюбная. – Джейкоб налил колы. – И очень симпатичная. Ее зовут Ники.

– Ники, – Мия произнесла это так, словно учила новый язык. – Какого цвета ее волосы?

– Темного. Почти черного.

– Как мои?

– Как твои, но длиннее. Ниже плеч. И глаза тоже темные, как у тебя. – Он закинул себе в рот несколько чипсин, и они вместе с Мией начали хрустеть. Если мама приедет сейчас, она его убьет. Джейкоб и Мия знали, что им нужно будет убираться, как только они услышат, что открывается дверь гаража. Они как будто были соучастниками преступления, но никто не хотел навлекать на себя ее гнев.

– Там много чипсов?

– Много, – кивнул он. – И доритос, и читос.

Он бы купил доритос, но перестал это делать после того, как мама заметила крошки на его футболке. Он этого даже не заметил, но от ее бдительного взгляда ничего не ускользало. Так что Джейкоб решил, что безопаснее покупать обычные картофельные чипсы.

– А там есть кексы «Hostess»?

Папа Джейкоба однажды угостил ее этими кексами, и с тех пор Мия их просто обожала.

– Ага. И все виды газировки. В бутылках и банках. Я не знал, какую колу взять, вишневую или обычную, но в итоге решил, что обычную.

– Спрайт нравится мне больше колы.

– Знаю. В следующий раз я куплю тебе спрайт. И кексы «Hostess».

– Правда, Джейкоб? Как было бы здорово!

Как мало нужно, чтобы порадовать Мию. В этом была ее прелесть.

Плохо было то, что ее существование приходилось держать в секрете.

Поначалу Джейкобу показалось это странным. Сколько раз он мог проговориться и случайно упомянуть ее в разговоре с друзьями или родственниками. Однажды он и правда случайно произнес ее имя. После этого ему пришлось выдумывать историю о том, что к ним в гости приехала его маленькая кузина.

– Джейкоб? – спросила Мия.

– Что?

Он рыгнул, чтобы ее рассмешить, и она захихикала.

Ее смех был похож на журчание ручейка.

– Можно задать тебе вопрос?

– Ты уже задала.

– Можно задать другой вопрос?

– Давай.

Он догадывался, что сейчас будет, и это его тревожило.

– Где я жила до того, как оказалась здесь?

Джейкоб вздохнул.

Мия заслуживает правды, но ему много раз говорили, чтобы он ничего ей не рассказывал. Мама сказала, что если об этом узнают, все они попадут в тюрьму. Конечно, ей и в голову не могло прийти, что вопросы начнет задавать именно Мия. Она даже не считала ее за человека. Скорее, думала, что она – ходячая кукла или пылесос.

– Ты жила в другом доме. В не очень хорошем.

– Каким он был?

Джейкоб задумался. Тогда ему было почти четырнадцать, он уже был достаточно взрослым и хорошо помнил все, что видел. Но также он знал, что версия событий, которую мама рассказала папе, могла повлиять на его воспоминания. Она умела убеждать людей и заставлять их верить в то, что не было правдой.

– Это был старый дом с провисшей крышей. Там были жуки, а ты была голодная и грязная.

– Но, Джейкоб, неужели у меня не было мамы и папы? Обо мне никто не заботился?

Она всего лишь маленькая девочка, но иногда она действительно могла влиять на его эмоции. Было что-то в ее больших карих глазах, от чего у него в животе словно закопошился клубок ядовитых змей.

– Нет, – грустно сказал он. – О тебе никто не заботился. Поэтому мы спасли тебя и привезли сюда.

– То есть мои мама и папа умерли?

Мия смотрела на него, терпеливо ожидая ответа.

– Не знаю. Возможно.

– Но разве со мной никого не было?

Джейкоб почувствовал, как его подавленность превращается в раздражение, и рявкнул:

– Перестань! Ты же знаешь, нам нельзя об этом говорить. Хватит меня бесить.

Она опустила голову, и он больше не мог видеть ее лицо. Когда она наконец посмотрела на него, в ее глазах блестели слезы.

«Черт».

Теперь она плачет.

– Но, Джейкоб, почему нам нельзя говорить об этом? – тихо спросила она.

Он вздохнул:

– Не знаю, Мия. Ешь чипсы.

Атмосфера в комнате изменилась. Мама контролировала все вокруг, даже когда ее не было рядом.

Мия шмыгнула носом и взяла еще один ломтик.

Черт, как же она медленно ест. Смакует каждый кусочек.

Джейкоб при желании мог съесть всю пачку за один присест. Он был просто не в силах устоять перед вкусной едой. Когда ему на глаза попадалось какое-нибудь лакомство, он буквально сходил с ума. Когда еда была вне поля зрения, но доступна, она будто взывала к нему. А Мия медленно и аккуратно откусывала крошечные кусочки. Может быть, именно поэтому он такой грузный, а Мия – такая крошечная.

Когда-нибудь он расскажет Мие все, что помнит о том дне. Но сейчас явно не самое подходящее время. Она еще очень маленькая и невинная, а ее жизнь до того, как она оказалась у них, была так ужасна. Ей нужно было знать, что она находилась в ужасной ситуации, поэтому Джейкоб и его мать забрали ее и привезли жить к ним. Он вспомнил, как папа разозлился, когда они вернулись из Миннеаполиса. Они ездили на похороны деда, а вернулись с маленькой девочкой, которую подобрали по дороге домой.

Все было просто и ясно. Сначала у них не было Мии, потом она появилась. И то, как она появилась у них, было похоже на волю случая. Мама сказала, что это судьба – ее второй шанс растить дочь после того, как она потеряла крошку Оливию.

Спустя два часа после того, как они нашли Мию, мать Джейкоба пошла в «Walmart» [10]10
  «Walmart» – крупнейшая в Америке сеть оптовой и розничной торговли.


[Закрыть] за подгузниками и новой одеждой. Джейкоб и Мия ждали ее в машине. Той ночью они ночевали в гостинице. Волосы Мии были такими спутанными, что маме пришлось обстричь их. Вода и белое полотенце были коричневыми от грязи, но когда Мию помыли, она выглядела как новорожденный ребенок. На протяжении всего времени девочка молчала и хлопала ручками по воде, позволяя его матери делать с ней все что ей заблагорассудится. Как кукла.

Оказалось, что подгузники Мие не нужны. Когда ее нашли, она была в грязных мокрых трусах. Из-за этого в машине ужасно воняло мочой, поэтому они предположили, что она еще не умеет ходить на горшок. Но потом оказалось, что это не так и что она может терпеть, пока у нее не появится возможность сходить в туалет. В тот первый день она молчала. Она не плакала, от нее вообще не было слышно ни звука, даже когда мама пыталась расчесать ее спутанные волосы.

Потом они накормили ее, и она ела так, словно умирала с голоду. Она ела так быстро, что ее вырвало. Мама заставила Джейкоба все убрать. После этого они стали давать ей еду в небольших количествах.

Именно Джейкоб занес Мию в дом, когда они приехали. Она уснула в машине. Дома он осторожно уложил ее на диване.

Конечно, у папы было много вопросов, и мама вкратце объяснила ему, что случилось, закончив свой рассказ словами:

– Конечно, мы должны были забрать ее оттуда. Что еще мы могли сделать?

Мама умела представить все так однозначно. Судя по всему, у нее было два эмоциональных состояния. Либо она была довольна, что все идет так, как она хочет, либо была в ярости, что все идет не так. В первом случае это выглядело как счастье, радость или гордость. В такие минуты она даже могла притворно смеяться. Скрыть ярость ей было труднее, но она маскировала ее под маской праведного гнева или сдерживала. Это было ее стратегией. Когда другие расстраивались, она сохраняла спокойствие и упивалась собственным превосходством.

– Неужели нельзя было поехать в ближайший полицейский участок? – спросил папа. – Ты вообще об этом думала?

– В ближайший полицейский участок? – удивилась мама. – Мэтт, мы были в какой-то глуши. Там ничего не было. Повезло еще, что я смогла найти «Walmart» и купила ей одежду.

Джейкоб вспомнил, как папа разозлился, когда узнал, что мама собирается оставить Мию.

– Сюзетта, нельзя оставить себе другого человека, – сказал он. – Она – не игрушка. Она ребенок. У нее есть родители, ее скорее всего будут искать.

Мама так холодно посмотрела на папу, что если бы взглядом можно было убивать, он бы уже лежал при смерти.

– Мэтт, не лезь не в свое дело.

Ее слова сильно выбили его из колеи. Он начал объяснять ей, что это его дело, потому что это его дом и его семья, а оба они могут попасть под суд за похищение человека. Он ходил по гостиной, пытаясь донести до нее свою точку зрения. Все его доводы были вескими, но только не для нее.

Мия все это время спала на диване, засунув в рот большой палец.

Джейкоб подумал, что если она может спать, когда его родители ссорятся, она сможет спать вообще всегда.

Папа продолжил кричать, а мама улыбалась, как будто полностью контролировала ситуацию. Она просто стояла и смотрела на него. Но когда он потянулся за телефоном, чтобы позвонить в полицию, она сложила руки на груди и сказала:

– На твоем месте я бы хорошенько подумала. Тебе действительно это нужно? Ты же знаешь, что я буду вынуждена рассказать, почему ты на самом деле решил уйти из медицины. Это просочится в прессу, об этом узнают все. Или я могу обнародовать твои фотографии с той шлюшкой. М? Или вашу развратную переписку? Что подумают твои родители, когда на их любимого сыночка наденут наручники и бросят в тюрьму за мошенничество с медицинскими страховками?

Он побледнел.

– Ты этого не сделаешь.

– Сделаю. Разумеется, я скажу, что ты обещал убить меня, если я скажу хоть слово, – при этих словах она улыбнулась. – И тогда все узнают, какой ты на самом деле, и утешат меня в моем горе.