Текст книги "Ограниченный тираж"

Глава семнадцатая

Той ночью, забравшись в постель, Мэри испытала мини-приступ паники с желанием отменить съемки. Она представила, как выскакивает из-под одеяла и босиком выходит на улицу, возвращается на окраину города и колотит в дверь, пока кто-нибудь ее не выпустит. Это был беспрецедентный опыт. Хотя она и Джефф бывали в постели, как их персонажи, и занимались сексом во время их собственного недолгого романа, они никогда не спали вместе.

Мысль о том, чтобы по-настоящему уснуть, закрыть глаза и погрузиться в сон, сопровождаемый неизбежным храпом и ворочаньем рядом с кем-то еще, особенно с Джеффом, заставляла ее чувствовать себя уязвимой. Она привыкла к тому, что вся кровать в ее распоряжении, и втайне боялась, что закинет на него руку во сне, думая, что он – одна из ее дополнительных подушек.

Не помогло и то, что и ночь снималась на камеру.

После того как дети переоделись и разошлись по своим комнатам, она решила, что пришло время для ее собственной вечерней рутины. Она умылась, почистила зубы и переоделась в ванной в бабушкину ночную рубашку длиной до пола, которая закрывала шею и руки до запястий, но Мэри все равно чувствовала себя незащищенной.

Выйдя в коридор, она обнаружила, что Джефф уже занял свою очередь, неся мужскую пижаму, которую нашел в комоде. Он улыбнулся, когда они проходили мимо друг друга, и в ее сознании это выражение было насмешливым. Если он думал, что это послужит началом чего-то, то она считала иначе.

Когда он присоединился к ней в постели, Мэрион уже укрылась одеялом до подбородка и смотрела в потолок. Она почувствовала, как под его весом прогнулся матрас.

– Ну и денек, а? – прошептал он.

– Насыщенный.

Она бы с удовольствием обсудила с ним этот опыт, но как Мэри и Джефф, а не как Мэрион и Джеральд. Это был не вариант. Вряд ли звуковое оборудование может уловить шепот, но лучше не рисковать. Вместо этого она заговорила шифром.

– Джеральд?

– Да, милая?

– У тебя есть какие-нибудь сожаления?

– По поводу чего?

– О наших обязательствах и нашей семье, – она надеялась, что он сможет прочитать между строк.

– Мэрион, я дорожу каждой минутой, проведенной с тобой и детьми. Что касается сожалений, я бы изменил только одну вещь. Если бы мог, то вернулся бы в прошлое и относился к тебе лучше. Тогда я был молод и незрел. Говорил и делал вещи, о которых теперь сожалею. – Он протянул руку под одеялом и коснулся кончиками пальцев ее ладони. – Я знаю, что подвел тебя, но знакомство с тобой изменило меня к лучшему, и благодаря тебе я стремлюсь стать лучшим человеком.

Она прочистила горло, не совсем зная, что сказать. Он произнес перед ней речь Джеральда, когда она надеялась достучаться до Джеффа.

– Я не понимаю, о чем ты. Ты никогда меня не подводил.

– Поверь мне, подводил. – Он переместил руку обратно на свою сторону кровати. – И обещаю загладить вину перед тобой.

– Не беспокойся об этом, – сказала она. – Я даже не уверена, что понимаю, о чем ты говоришь. Каждая знакомая мне женщина завидует мне, потому что я замужем за тобой. Глория однажды сказала, что в любое время променяла бы Кларенса на тебя.

Он засмеялся, настоящим смехом, и этот звук согрел ее сердце.

– Пожалуйста, не обменивай меня.

– Я обещаю, что не буду.

– Спокойной ночи, милая.

– Спокойной ночи, Джеральд. Сладких снов. – Она повернулась на бок, отвернувшись от него, и долгое время не засыпала, чтобы слушать. Только лишь услышав, как изменилось его дыхание, она позволила себе погрузиться в сон.

Глава восемнадцатая

Дома Аманда всегда выполняла перед сном ритуал, который состоял из йоги, упражнений для лица, умывания специальным маслом и нанесения дорогого крема вокруг глаз. А уход за полостью рта включал три различные процедуры: использование ирригатора, зубной нити и электрической зубной щетки. Ей нравилось ощущение чистоты, когда она завершала процедуры.

В Хейвене ее ночной распорядок сводился к мытью посуды с мылом, чистке зубов старомодным способом, надеванию ночной рубашки и укладыванию спать. Так странно. Это было похоже на возвращение в детство. Неудивительно, что раньше женщины так быстро старели. Мыло! Все знали – это худшее, что можно использовать для умывания лица. Она чувствовала, что ее поры уже взбунтовались. Слава богу, Феликс Уортингтон сделал проект стоящим ее времени с финансовой точки зрения.

Вернувшись в комнату, она заявила права на кровать, которую Дороти использовала в шоу. Не то чтобы у нее был какой-то выбор. Лорен уже лежала в постели Энн, уставившись в потолок и переплетя пальцы на животе.

Она выключила прикроватную лампу и, как Дороти, сказала:

– Такой замечательный день. Сначала семейная прогулка, а потом еще и совместный ужин. – Она забралась под одеяло.

– Маме не пришлось готовить большой обед, – ответила Энн. – И Руби здорово нас обслужила.

Типично. Энн всегда была паинькой. Думать о других было ее самой определяющей чертой характера.

– Значит, тебе это не понравилось? – спросила Дороти.

– Конечно, понравилось. Ужин был восхитительным. И забавно встретить в ресторане людей, которых я знала. Джимми Кертис из церкви был там с родителями, и я увидела дока Тартера с новым доктором.

– И Джорджа с матерью.

– Да. Их тоже. – Энн зевнула.

– Спокойной ночи, Энн.

– Дороти? – Ее голос разнесся в темноте.

– Да?

– Ты помнишь, как Бад взбирался на дерево и упал?

Аманда затаила дыхание. Почему она заговорила об этом? Несчастный случай, который она упомянула, произошел не по сценарию, а на съемочной площадке с актером, который играл Бада. Глупый ребенок свалился с дерева, того самого, которое сейчас стоит за их окном. Как она могла перепутать актера и его роль? Не прошло и двадцати четырех часов с начала этого проекта, а она уже выходила из образа.

– Я думаю, тебе это, должно быть, приснилось, Энн. Этого никогда не было.

– Почти уверена, что это был не сон. Я помню, как это происходило. – Ее голос звучал буднично, почти так, будто она делала это нарочно, чтобы подвергнуть опасности их всех. Но почему?

– С Бадом такого никогда не случалось. Ты думаешь о ком-то другом, – твердо сказала Дороти. – Спи. Завтрашний день наступит достаточно скоро.

– Я, наверное, запуталась. Спокойной ночи, Дороти.

– Спокойной ночи, Энн. Сладких снов. Увидимся утром.

Эмоционально это был тяжелый день, который измотал ее. Даже зная, что поблизости есть камера, записывающая происходящее, ей не составило труда закрыть глаза и уткнуться в подушку. Дороти почти заснула, когда от внезапного стука у нее по спине пробежала дрожь. Какого черта? Ее сердце пропустило два удара, а затем ускорилось, в то время как разум пытался найти источник шума.

Это повторилось, но на этот раз отскок снаряда от стекла был более заметным. Энн села:

– Это доносится от окна.

– Птица?

– Я так не думаю. – Энн быстро встала с кровати и раздвинула шторы. Дороти встала позади нее и увидела Джорджа Боннера, сидящего на ветке дерева в нескольких футах от окна.

– Долго ты, однако, – сказал он с усмешкой. Уличный фонарь давал слабое освещение, но Дороти смогла разглядеть блеск в его глазах и аккуратный пробор в волосах. Он протянул кулак и разжал его, выпустив пригоршню камешков. То самое дерево, на которое она боялась залезть на шоу, очевидно, не стало сдерживающим фактором для ее любовного интереса.

Дороти прошипела:

– Ты с ума сошел? Что, если родители проснутся? – Втайне она гордилась тем, что придумала этот фрагмент диалога, учитывая, что две минуты назад почти уснула.

– Я бы не стал слишком беспокоиться об этом. – Джордж подвинулся вперед по ветке. – Если они хоть в чем-то похожи на мою маму, то сейчас крепко спят.

– Чего ты хочешь? – спросила Энн.

Он говорил тихо, но с энтузиазмом.

– Пойдем на ярмарку в Хейвене позже на этой неделе. Там будут аттракционы, танцы, сладкая вата. Я мог бы даже выиграть тебе плюшевую игрушку в дартс. Я практиковался.

Дороти скрестила руки на груди.

– Не уверена, что хочу идти с тобой на ярмарку, Джордж. Мне нужно подумать.

– А я не к тебе обращаюсь. – Его брови сошлись вместе, когда он нахмурился. – Я спрашиваю Энн.

– Энн? – переспросила она, и ее глаза расширились от недоверия.

– Я? – Энн сделала шаг назад. – Отец точно не разрешит.

– Не могла бы ты спросить его? – Джордж посмотрел на нее щенячьим взглядом. – Я буду настоящим джентльменом, обещаю.

– Энн слишком молода, чтобы ходить на свидания. – Дороти не была до конца уверена, сколько лет героине Энн, но она начала сериал двенадцатилетней. Даже с учетом двухлетнего перерыва, в настоящее время ей было не больше четырнадцати. И к тому же Джордж должен был стать частью ее сюжетной линии. Феликс Уортингтон облажался по-крупному.

– Просто спроси, – сказал Джордж, игнорируя Дороти. – Мы можем пойти как друзья, если ты хочешь. Я просто думаю, что было бы весело провести с тобой время.

Энн помахала ему, чтобы он отошел от окна.

– Иди домой, Джордж Боннер. Нам надо выспаться.

– Обещай, что спросишь, и тогда я уйду.

Энн вздохнула.

– Спрошу, но, скорее всего, ответ будет «нет».

– Я думаю, он скажет «да», – ответил Джордж самоуверенным голосом. Он развернулся на ветке и проворно спустился по стволу дерева. Его последние слова донеслись откуда-то снизу. – Поговорим с тобой завтра.

Закрыв окно и задернув шторы, Энн сказала:

– Что за вредина.

Несколько минут спустя, когда они обе вернулись в свои постели, Дороти прошептала в ночь:

– Энн, ты не спишь?

– Не-а.

– Ты знала, что Джордж собирается пригласить тебя на ярмарку?

– Понятия не имела. Если тебе от этого станет легче, то Джордж Боннер меня не интересует. Можешь забирать себе.

Щель между портьерами пропускала тонкую полоску лунного света, отбрасывая тени на потолок.

– Мне плевать на Джорджа, – сказала Дороти. – Просто удивилась.

– Ну, тебе больше не нужно удивляться. – Энн повернулась на бок, лицом к стене.

– Энн?

– Что?

– Ты злишься на меня?

Вздох Энн прорезал темноту.

– Я не сержусь на тебя, Дороти.

– Уверена? Я имею в виду, раньше мы были скорее подругами, чем сестрами, но в последнее время, похоже, все изменилось.

– Думаю, все изменилось, когда я поняла, что мы не очень похожи. Не беспокойся об этом. – Ее голос стал сонным и от этого смягчился. – Спокойной ночи, Дороти.

Дороти вспомнила множество случаев в прошлом, когда она отмахивалась от Энн, предпочитая тусоваться с Томом или другими. Большую часть времени она вообще не придавала этому особого значения, но, оглядываясь назад, должна была признать, что относилась к ней недобро. Если она хочет, чтобы ее пребывание в Хейвене прошло гладко, ей, вероятно, следует загладить свою вину. Она прошептала:

– Я чувствую себя ужасно из-за того, что не всегда была добра к тебе. Я обещаю быть лучше. Можем ли мы начать все сначала? – Она провела пальцем по покрывалу. – Энн?

С другой стороны комнаты доносился только звук ритмичного дыхания, указывающий на то, что Энн спит. Может быть, завтра она попробует еще раз.

Глава девятнадцатая

В главном доме в Монтане имелся домашний кинотеатр на двадцать пять мест с полноразмерным экраном. Пульт дистанционного управления позволял раздвигать тяжелые шторы на экране, выключать и включать верхний свет и показывать отснятый материал того дня. Майло комната понравилась, но его босс счел, что она просто подходит для их целей.

В первом ряду, где были установлены откидывающиеся шезлонги со встроенными подстаканниками, они наблюдали за событиями того дня в Хейвене. Несмотря на то что Феликс просмотрел большую часть в режиме реального времени, он хотел получить еще одну возможность изучить несколько выбранных сцен.

– Я не хочу просматривать светскую беседу или кадры, на которых актеры гуляют или ведут машину. Жизнь слишком коротка для мелочей. Что меня действительно интересует, так это что-нибудь удивительное или создающее напряжение.

Майло взял на себя управление пультом, в то время как Феликс откинулся на спинку стула, потягивая зеленый коктейль. Они пропустили сцену ужина в ресторане и быстро перешли к тому, где Дороти и Энн беседовали в своей спальне, когда легли спать. Свет был тусклым, но, к счастью, обе женщины спали на спине, так что их лица были немного видны. В разгар их разговора кое-что, сказанное Энн, оказалось примечательным.

«Ты помнишь, как Бад взбирался на дерево, упал и сломал ногу?»

– Вот этот момент, – сказал Феликс. – Сделай погромче.

– Окей.

Они молча наблюдали, как Дороти, похоже, осознав, что Энн имела в виду нечто, чего не было в шоу, предприняла быструю попытку прикрыть ее. Когда они закончили разговор и пожелали спокойной ночи, Феликс попросил:

– Давай посмотрим еще раз.

Они повторили это в общей сложности три раза, стоп-старт, стоп-старт, стоп-старт, и, закончив, Майло произнес:

– Вы думаете, что Энн вышла из образа персонажа и больше не имеет права на оплату?

– Необязательно, – ответил Феликс. – Просто это показалось мне интересным.

– Но этого не было в шоу, верно? Она имела в виду что-то, произошедшее на съемочной площадке. Вы сталкивались с чем-нибудь подобным в своих исследованиях?

– Нет, – признался Майло. – Просто небольшая статья о том, что мальчик покинул шоу из-за семейных проблем.

Об актере Шоне Найте было известно немногим больше. У него не было никаких актерских заслуг ни до его участия в шоу, ни после. Он просто исчез из поля зрения. Возможно, он не справился с нагрузкой. Ничего необычного для ребенка-актера, и этот конкретный мальчик в любом случае не обладал выдающимся талантом. Имя было достаточно распространенным, чтобы поисковик выдал массу результатов.

– В статье цитируются слова Джеффа Грира о том, что Шона будет не хватать, но семья Барлоу продолжит жить. Вы хотите, чтобы я провел еще какое-нибудь расследование?

– Нет. Сейчас это не наша забота.

Майло кивнул.

– Вы правы. Бад снимался только часть первого сезона, так что, думаю, нам следует сосредоточиться на оставшемся актерском составе.

Феликс сделал глоток своего смузи, который, как знал Майло, послужит ему ужином сегодня. Его босс настолько заботился о своем здоровье, что никогда не пил алкоголь, а употреблял пищу и питье только с целью подпитки своего организма. Он даже не принимал ничего с кофеином, включая шоколад. Майло восхищался им, но миллиардер установил слишком высокую планку для подражания. Феликс поставил свой напиток в подстаканник.

– Далее давайте перейдем к той части, когда они услышали стук в окно. Могла бы получиться забавная сцена для фильма о воссоединении, – сказал Майло, ускоряя перемотку. Выражение лица Дороти, когда она поняла, что Джордж приглашает ее сестру на свидание, было бесценным. Энн тоже сыграла все как надо, не проявив ни малейшего интереса. Они смотрели несколько минут, а затем Майло перемотал фрагмент назад и прокрутил его снова. Это было, по его мнению, проявлением гениального замысла со стороны Феликса Уортингтона.

Никто другой не был посвящен в письменные подсказки актеров. Феликс настоял на том, чтобы написать их самому. Затем он запечатал каждое письмо в соответствующий конверт и поручил внедренным членам своей команды доставить их.

– Я хочу, чтобы результаты были таким же сюрпризом для команды, как и для актеров, – пояснил Феликс.

Поначалу Майло чувствовал себя странно из-за того, что оставался в неведении. Он был настолько вовлечен в каждую деталь строительства Хейвена, от подбора актеров второго плана до работы с инженерами, чтобы сделать все это возможным, что оказаться в последний момент в стороне стало для него разочарованием. Майло нравилось то, что его босс делал до сих пор, действие оказалось захватывающим. Помощник не мог дождаться, чтобы увидеть продолжение. Когда они закончили, экран погас, Майло включил верхний свет и затем спросил:

– Только между нами, отец Энн собирается разрешить ей пойти на ярмарку с Джорджем?

Феликс медленно покачал головой.

– Тебе просто нужно подождать и посмотреть. – Он допил остатки своего смузи и протянул пустой стакан Майло. – Увидимся завтра. Мне пора отправляться спать. Утро в Хейвене начнется рано.

Глава двадцатая

Мэри удивилась, как быстро ей удалось перевоплотиться в Мэрион. Она откликалась на это имя, и у нее не было проблем с тем, чтобы оставаться в образе. Каждый из пятерых знал, что нужно забрать свое письмо со стола в прихожей и незаметно прочитать его, прежде чем начать день. Когда Джеральд утром уходил на работу, Мэрион чмокнула его в щеку и проводила, помахав рукой с крыльца.

– Хорошего дня! – крикнула бабушка Барлоу и добавила: – Не бери никаких деревянных пятицентовиков. – А затем рассмеялась над своей собственной шуткой.

– Глупенькая, – сказала Мэрион аниматронной фигуре. Пока Бо гавкал в знак согласия, Мэрион наклонилась и осторожно похлопала по переднему карману бабушкиного платья, чтобы убедиться, что сотовый телефон все еще там, где она его оставила.

Утром в понедельник Мэрион и Энн отправились в продуктовый магазин, а позже выполнили несколько мелких домашних дел, которые вывели их на улицу, где их встретили соседи. Все это было очень приятно, хотя и скучновато. Джеральд оказался небольшой проблемой, крепко обнимая ее и шепча слова любви ей на ухо, когда никого не было рядом. Даже когда в комнате присутствовали другие, он пользовался любой возможностью, чтобы прикоснуться к ней, провести рукой по ее спине или сжать руку, когда сидел рядом с ней за столом.

В тот вечер семья слушала радио, и, когда зазвучала вступительная музыка к одному из шоу, он настоял на том, чтобы покружить ее в гостиной. Она согласилась на этот импровизированный танцевальный номер, потому что не знала, было ли это частью сценария или его собственной идеей. Получилось достаточно неловко. Когда песня закончилась, она предложила прогуляться по окрестностям, что его вполне устраивало, поскольку он мог держать ее за руку и считать своей. Как только они прошли квартал, он провозгласил:

– Я самый счастливый человек в мире. – По ее мнению, его голос звучал слишком громко. – Прекрасная жена и семья. Чего еще можно желать?

Боже мой.

Она знала, к чему он клонит. За маской Джеральда на самом деле скрывался Джефф, надеявшийся очаровать ее и заставить снова влюбиться в него. Неужели он думал, что она может просто забыть о том, что произошло между ними? В самый трудный для нее момент он назвал ее лгуньей и бросил, при этом намекнув, что она поставила под угрозу его брак, как будто она все это начала, когда на самом деле он был тем, кто преследовал ее. Если бы он хотя бы извинился, она, возможно, смогла бы простить его, но этого так и не произошло. Время прошло, но его обращение с ней оставило глубокий след.

До этого она давала людям преимущество сомнения. Но то, что кто-то, кого она любила, назвал ее лгуньей, полностью изменило ее мировоззрение. К тому времени, когда родилась Хейли, она полностью отказалась от мужчин, и, если бы не этот проект Уортингтона, и дальше придерживалась бы своего принципа.

Теперь, когда он остался один и приближался к старости, внезапно жизнь с ней показалась ему довольно хорошей. Что ж, у Мэри были для него новости. Жизнь с ней была бы довольно хороша, но она не собиралась делиться с ним этим в данный момент.

В понедельник, в первый полный день проекта, Том и Дороти отправились навестить друзей, как, по-видимому, делали подростки во время летних каникул, но во вторник они узнали, что у каждого из них есть работа: Дороти работает за прилавком у фонтанчика с газировкой, а Том – над обустройством ярмарочной площади для предстоящего в конце недели мероприятия. И они, взрослые, притворяющиеся подростками, которые нашли работу на лето, отправились в путь.

Во вторник Мэрион должна была помочь Глории, своей подруге и соседке, которая восстанавливалась после операции на ноге. Перед отъездом она поручила своей дочери Энн присматривать за бабушкой и домашним хозяйством. Затем отправилась в соседний дом, где они с Глорией обменялись историями о своих вымышленных семьях и съели выпечку, доставленную фальшивыми благонамеренными родственниками. Когда Мэрион устала от этого, то предложила прогуляться по окрестностям и помогла Глории сесть в деревянное инвалидное кресло, припаркованное в углу гостиной.

Как только они оказались на улице, Глория глубоко вздохнула. Раскинув руки, словно желая охватить весь день, она сказала:

– Как чудесно находиться на свежем воздухе, Мэрион. Я не знаю, как тебя отблагодарить. Ты моя самая лучшая подруга!

Глория действительно казалась благодарной, подумала Мэрион, катя ее вниз по кварталу. И неудивительно, учитывая ее громоздкую гипсовую повязку. Тепло на душе Мэрион было настолько искренним, что ей пришлось напомнить себе, что все это ненастоящее, даже если казалось подлинным.

Если бы она была честна с собой, подумала Мэрион позже в тот же день, то признала бы, что завидовала остальным актерам. Их сюжетные линии были намного интереснее. Джеральд, казалось, всегда мог рассказать какой-нибудь анекдот о людях, приходивших в банк. В тот вечер за ужином он рассказал историю о том, как местному механику заплатили фальшивой купюрой.

– Самая настоящая фальшивка! – объявил он. – Я понял это в ту же минуту, как увидел. Прибыла полиция, и поднялся настоящий переполох. Федералы наверняка будут расследовать это дело.

Том вернулся домой с ярмарки потный и усталый, опоздав к ужину. Он явно хорошо поработал, но если и был возмущен этим, то виду не подал. Мэрион было скучно дома, она жаждала услышать все о том, что произошло на ярмарке, но, когда спросила, сын отстранился, смахнув все на усталость.

Дороти, похоже, тоже нравилось работать у фонтанчика с газировкой. Мэрион понятия не имела, чем Энн занималась весь день, оставшись дома с роботом, но, по ее предположению, девушка читала журналы о кино и немного вздремнула. Хотя, честно говоря, когда она вернулась домой от Глории, Энн приготовила ужин в духовке, так что это было уже кое-что.

Прошло два дня, осталось восемь. Она приготовилась к предстоящим дням, а затем напомнила себе, что, по большому счету, дела обстояли не так уж плохо. Ради своей дочери она это сделает.