Электронная библиотека » Карин Дель’Антониа » » онлайн чтение - страница 7


  • Текст добавлен: 21 сентября 2021, 08:40


Автор книги: Карин Дель’Антониа


Жанр: Изобразительное искусство и фотография, Искусство


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Питер Пауль Рубенс: дипломат, миротворец, делец

Питер Пауль Рубенс – фламандский живописец, жизнь и талант которого вызывают страстные споры вот уже несколько столетий кряду. Делакруа считал его гений непостижимым и непревзойденным, упомянул его имя в дневниках 169 раз и молодым художникам всегда советовал копировать Рубенса. Пикассо его ненавидел и считал его бесспорный гений абсолютно бестолково использованным, сравнивал лучшие картины Рубенса с учебниками истории или легким журналистским чтивом.

Герои Рубенса часто живут на пределе эмоций и физических возможностей, в скорби, в восторге, в страхе, в победоносном величии, даже в смерти. При этом сам художник был человеком спокойным и уравновешенным, рассудительным и даже практичным: все сохранившиеся письма – это дипломатические отчеты и рабочая переписка, все любовные истории – это два законных брака без малейших свидетельств о мимолетных интригах, все творчество – это грамотный, отлаженный механизм, исключающий сомнения и отчаяние.

Высокопоставленный изгнанник

Этот мир паршиво подготовился к рождению одного из своих самых ярких и жизнелюбивых гениев: Питер Пауль был шестым ребенком в семье фламандского юриста-изгнанника, живущего в Кёльне, чудом спасенного от казни и пребывающего под домашним арестом за интрижку с принцессой Анной Саксонской. Мать Рубенса Мария занималась огородничеством и быстро продала оставшуюся на родине собственность, чтобы откупить мужа от тюрьмы или, хуже того, от смерти.

Ян Рубенс умер, когда Питеру Паулю было всего 10 лет, но за эти годы сполна компенсировал сыну и доставшуюся в наследство сомнительную семейную репутацию, и жизнь в изгнании, и частое безденежье – дал отменное домашнее образование. Мальчик знал латынь, несколько иностранных языков и взахлеб читал античную литературу. После смерти отца, бежавшего из Антверпена участника народного восстания, семья могла наконец вернуться на родину.

Уже в Антверпене в иезуитской школе Питер Пауль продолжил осваивать гуманитарные науки, а позже мать пристроила его в пажи, обучаться светским манерам.

Следуя Библии

Питер Пауль, 14-летний паж антверпенской графини де Лалэнг, к светской жизни оказался совсем не расположен. Ему, знавшему три живых языка (фламандский, немецкий и французский), латынь и греческий, мальчику с исключительной памятью, в пажах было до смерти скучно. До сих пор у него не наблюдалось никаких особых склонностей и исключительной одаренности, спокойный и уравновешенный, Питер Пауль давал родителям разобраться со своими взрослыми проблемами и не доставлял им хлопот. Но паж – это уже невыносимо.

Понимание предназначения приходит к юному Рубенсу самым ненадежным путем, даже скорее непротоптанной тропинкой. Потому что больших дорог вокруг Питера Пауля просто не было: Реформация удалила из церквей все живописные изображения, семья в изгнании, в бедности, а значит, аристократические замки с их коллекциями тоже для посещения закрыты. Дома есть только одна иллюстрированная Библия. С нее-то и начнется самообразование: мальчик каждый день усердно копирует иллюстрации, пытаясь в точности повторить каждую линию.

Проучившись восемь лет и сменив трех фламандских учителей, Рубенс поедет в Италию, где продолжит копировать все, что попадается по пути: колонны дворцов, картины предшественников, путевые впечатления. Первые важные самостоятельные работы он создаст только к 30 годам.

Фламандец-космополит

Молодые художники могли увидеть картины гениев предыдущих эпох и творчество современников только в путешествиях и в частных собраниях – ни альбомов по искусству, ни международных выставок, понятное дело, еще не было. И потому поездка в Италию была обычным для юного живописца мероприятием. Но для Рубенса итальянские каникулы затянулись: он практически сразу попадает в один из самых прекрасных итальянских городов, ко двору герцога Винчецо Гонзага, человека с отменным вкусом и обширной личной коллекцией, получает жалованье и занимательную работу, которая, при этом, оставляла огромные возможности для личных путешествий и интересов.

Будучи попечителем коллекции герцога и придворным художником, которому поручались чаще совсем незначительные декоративные работы, Питер Пауль побывал во Флоренции, Милане, Генуе, Вероне, Падуе и, наконец, по поручению своего покровителя посетил Испанию. Приезжая, например, в составе свиты герцога на свадьбу во Флоренцию, он успевал кроме придворных церемоний побывать еще и в доме Микеланджело, изучить городскую архитектуру и капеллу Медичи.

Художник проживет в Италии восемь лет и приедет домой с важнейшими приобретениями. Среди них главное – это итальянские тетради, которые будут наполнены эскизами, заметками, копиями античных произведений и великих итальянцев, зарисовками архитектурных элементов и скульптур. Второе приобретение – способность оставаться верным себе и своим интересам рядом с сильными мира сего, в любой должности и в любом окружении.

На особом положении

Рубенс делает только то, что считает нужным, отовсюду добиваясь особых привилегий. Он стремится к высочайшему мастерству, работает как одержимый, но столь же страстно мечтает о славе и признании. Он ревностно выстраивает безупречную репутацию, но запросто делит авторство картин с многочисленными учениками, если этого требуют деловые задачи. После первого же заказа от эрцгерцогского двора он получает звание придворного живописца, но наотрез отказывается остаться при дворе в Брюсселе и принимает высочайшее предложение при одном условии – он будет жить в Антверпене. Точка.

Рубенса засыплют завидными заказами и деньгами, ежедневно он будет отказывать десяткам молодых живописцев, просящихся в ученики, и принимать самых талантливых и часто вполне состоявшихся художников. Слава фламандца растет с космической скоростью.

Живописный конвейер

В доме Рубенса располагалась настоящая мануфактура по производству картин, здесь постоянно работала целая команда учеников-подмастерьев, и некоторые из них были состоявшимися художниками. Но работать у Рубенса считали честью: Рубенс – знаменитость мировой величины, надежный поставщик заказов и средств к существованию.

Фламандец работал честно, не скрывая отлаженного механизма создания картин: он выстроил дом-дворец, в котором большую часть помещений занимали мастерские, набрасывал эскиз и отдавал в мастерскую помощников, чтоб те прописывали пейзажи, драпировки, животных, небо и фоны. Лица героев Рубенс всегда оставлял за собой и часто проходился кистью по всему полотну, добавляя деталей и важных, живых штрихов. На современных европейских выставках в одном зале иногда оказываются рядом первоначальный авторский эскиз и готовая картина – зрителя поражает точность и динамичная напряженность замысла Рубенса. Точно, как терпкое редкое вино, которое ученики потом разбавили наполовину водой.

Опасный вундеркинд

Ван Дейк был одним из самых талантливых учеников Рубенса. Учитель уверенно рекомендовал юношу европейским монархам, поручал ему делать копии для гравюр со своих картин, и посылал в Италию и во Францию заключать договоры о собственных авторских правах, но совершенно точно видел в Антонисе опасного соперника.

Ван Дейк, мальчик-вундеркинд, тонко чувствующий людей и мир, самоуверенный, образованный и импульсивный, пришел в прославленную мастерскую Рубенса 18-летним и стал жить в его доме. Очень скоро заказчики Рубенса, вынужденные ждать своих картин по несколько месяцев и платить немалые деньги, начали уверенно перешептываться: «ван Дейк может точно так же».

Рубенс был достаточно умен и прозорлив, чтобы оценить исходящую от ученика угрозу. Одну и ту же историю рассказывают биографы Рубенса и биографы ван Дейка. Однажды мэтр закончил огромное полотно и уехал из дома. Ученики по неосторожности смазали еще свежие краски. Антонис уверенно взялся испорченный фрагмент переписать – и справился отлично. Исследователи со стороны ван Дейка добавляют: «Рубенс даже ничего не заметил», а со стороны его учителя – «вернувшись, Рубенс конечно заметил, что картина исправлена, но не сказал ни слова». В любом случае настал момент, когда жить в одном городе они больше не могли: Рубенс настоятельно рекомендует юноше пожить в Италии и изучить мастеров Возрождения. И ван Дейк наконец-то был свободен.

Королевская цензура

Мария Медичи была некрасивой настолько, что Рубенсу сочувствовали, когда он взялся за огромный заказ: 24 полотна, посвященных жизни французской королевы-матери для свежеотстроенного Люксембургского дворца. Мария пришла в восторг уже от предварительных эскизов, собрала их в объемную книгу и ценила не меньше законченных холстов. Работа над циклом длилась четыре года, Питер Пауль ездил из Антверпена в Париж, утверждал наброски, возвращался домой, выполнял несколько сюжетов, вез их в Париж и сразу же представлял несколько следующих идей. Ему приходилось выдерживать три адовых круга цензуры: представлять рисунки самой королеве в компании советника по искусству, ее сыну Людовику XIII и, наконец, кардиналу Ришелье.

Этот жесткий контроль был необходим не только потому, что монархи беспокоились о дипломатичности Рубенса: тяжелый подбородок, бесцветные глаза и катастрофическое отсутствие женского обаяния в королеве заботили цензоров только в последнюю очередь. Мария Медичи, интриганка с несладким характером, только что вернулась из изгнания, куда ее отправил собственный сын, Людовик, и не могла похвастать по-настоящему героическими и славными эпизодами своей биографии, на каждом шагу – заговоры, убийства и подлости.

Питеру Паулю пришлось привлечь всех богов Олимпа, чтобы обеспечить некоторым сомнительным историям монументальность и историческую ценность. И если во Фландрию он вернулся после выполнения французского заказа национальным героем, получил дворянство, ренту и прочие почести, то от потомков ему потом не раз сильно доставалось за эту дипломатичность.

Сладострастный однолюб

Это была любовь с первого взгляда. Свадьбу не стали откладывать надолго. 18-летняя Изабелла Брант очаровала Рубенса, он больше не хочет возвращаться в Италию и теперь уже точно останется жить в Антверпене. Ему 31 год, он пишет страстных обнаженных красавиц, томные изогнутые спины, золотистые волосы, молочную светящуюся кожу так, словно в его мастерской и спальне побывали самые прекрасные женщины всех стран и сословий и поделились сокровенными секретами своей прелести. Но биографам приходится с легким разочарованием признавать, что Рубенс сначала терпеливо ждал настоящей любви, а потом был искренне верен Изабелле все 17 лет совместной жизни до самой ее смерти.

Рубенс так убедителен, так образован и умен, обзавелся таким количеством важных связей и поклонников, что скоро поедет ко всем тем европейским королям и герцогам, которых совсем недавно писал, с другой миссией – дипломатической. Историки говорят, в установлении мира между Англией и Испанией в ходе 30-летней войны Рубенс сыграл значительную роль. Историкам не обязательно упоминать о том, что художник с головой бросился в путешествия и политику, чтобы пережить в разъездах смерть первой жены.

Дважды дворянин

Еще в 1608 году, вернувшись из Италии, с ходу влюбившись и женившись, Питер Пауль написал свадебный автопортрет с женой Изабеллой. Молодожены искренне счастливы, сам художник сияет, он полон надежд, спокоен и уверен. И у него есть шпага. Мы видим только эфес, но Рубенс не оставляет нам шанса оставить ее незамеченной – он держит на ней руку.

Тогда он еще не имел права носить шпагу, потому что дворянином не был. Зато был самоуверен, честолюбив и напрочь лишен философских юношеских иллюзий о бедности как источнике вдохновения. Он никогда не стеснялся попросить у эрцгерцогини жалованья или у герцога Гонзага – покрыть непредвиденные расходы, возникшие по пути в Испанию.

Рубенс получит долгожданную шпагу, причем вполне заслуженно, причем сразу от двух королей, причем сначала от короля Англии. Карл I подарил художнику кольцо и цепь с бриллиантами, а Оксфордский университет присудил ученую степень магистра искусств. От короля Испании (Фландрия тогда – часть Испании) шпага придет годом позже, без кольца и бриллиантов, но с признанием заслуг и чтобы «дать ему возможность ради чести еще более усердствовать на нашей службе».

Миротворец

Рубенс получил дворянство от примиренных им держав. Тридцатилетняя война закончилась только через восемь лет после смерти художника, но на ее ход он смог повлиять.

Выезжая в свою первую официальную дипломатическую миссию, Рубенс составил опись имущества и завещание на двух сыновей. На всякий случай. В переговорах между Англией и Испанией он значительно уступал в знатности остальным участникам, но был самым обязательным и пунктуальным игроком в этих четырехлетних переговорах. Король Испании Филипп IV не верил, что какой-то живописец может участвовать в деле особой государственной важности, но он не учел, что Бекингем был давним другом Рубенса и недавно купил у художника часть его античной коллекции, что король Англии Карл I считал Рубенса одним из самых интересных собеседников и готов был продержать фламандца около себя столько, сколько тот выдержит.

Тридцатилетняя война – затяжное, жестокое и запутанное событие, которое значительно сократило население Европы и могло бы стать показательной хрестоматией интриг, хитростей, предательств, неисполненных обещаний и подлостей. И Рубенс во всей этой истории выглядит рыцарем: биографы сходятся во мнении, что кроме тщеславия, без сомнений, им руководило жгучее желание приблизить мир прежде всего у себя на родине, объединив наконец Фландрию и Соединенные провинции.

«Сильнее всего на свете мне хотелось бы вернуться домой и больше никуда не уезжать», – напишет 54-летний Рубенс перед самым окончанием своей изматывающей англо-испанской миссии. Совсем скоро его мечта исполнится.

Счастливый затворник

Елене Фоурман было 16, когда она вышла замуж за 53-летнего сэра Рубенса, дипломата, дворянина, самого знаменитого художника страны. Она была дочерью торговца коврами и шпалерами, кроме нее в семье было еще 10 детей, за ней не давали большого приданого, но она была молода и прекрасна.

Рубенс был влюблен без памяти, он так спешил жениться, что послал эрцгерцогине Изабелле запрос провести обряд венчания в католический пост. Питер Пауль напишет другу: «Я взял молодую жену, дочь честных горожан, хотя меня со всех сторон старались убедить сделать выбор при дворе; но я испугался обычной для знати дурной черты – гордости, в особенности сильной у женского пола. Я хотел иметь жену, которая не краснела бы, видя, что я берусь за кисти». Он не просто отказывается искать счастья при дворе, он уйдет оттуда навсегда – пользуясь своей необъяснимой способностью оставаться любимчиком королей, выдвигая им собственные условия жизни и работы. Он уходит с дипломатической службы, поселяется в загородном замке, задаривает молодую жену драгоценностями и пышными нарядами, а еще бесконечно пишет ее портреты.

Когда спустя 10 лет у изголовья умирающего Рубенса будет стоять беременная уже пятым ребенком Елена, к художнику позовут священника. Сопровождать его будет трехтысячная толпа жителей Антверпена, признаваясь в любви к самому жизнелюбивому, яркому, счастливому и удачливому художнику.

Рембрандт Харменс ван Рейн: блудный сын

«Никогда не путайте гения со святым», – предупреждают рембрандтовские биографы, подходя к сложной теме личной жизни художника, вместившей любовь и смерть, грех и невинность, преданность и предательство.

Та самая Саския

Саския ван Эйленбург, дочка бургомистра городка Леуварден и любимая жена молодого живописца из Лейдена – Рембрандта Харменса ван Рейна. Не странно ли? Леуварден – на севере Голландии, Лейден – на юге. Она – чистокровная, хоть и провинциальная, дворянка, он – сын мельника, моловшего и поставлявшего на рынок не муку, а пивной солод. Как же и где они умудрились встретиться?

Местом их встречи стал Амстердам, куда амбициозный Рембрандт приехал, чтобы разбогатеть и прославиться, а скромная Саския – погостить у родни. Вообще-то к моменту их встречи она по факту являлась вовсе не избалованной младшей дочкой бургомистра, а вот уже несколько лет – круглой сиротой. У родителей Саскии было восемь детей, и по крайней мере три ее родных сестры к моменту встречи с Рембрандтом не только были в здравии, но и удачно вышли замуж, так что могли с удовольствием приютить младшенькую, такую исполнительную и кроткую. Саския жила под крышей то одной, то другой из сестер и многочисленных кузин, помогала им вести домашнее хозяйство. Рембрандт же дружил с ее старшим кузеном – Хендриком ван Эйленбургом, талантливым и успешным купцом-антикваром и, выражаясь современным языком, ведущим амстердамским арт-дилером.

Деловые отношения

Хендрик и Рембрандт сошлись так близко, что решили стать компаньонами. Они открыли мастерскую живописи и реставрации с сопутствующей лавочкой, торгующей и принимающей на комиссию предметы искусства.

Дела Рембрандта в то время идут в гору так резво, а исполненные им портреты пользуются такой популярностью, что он, при поддержке ван Эйленбурга, позволяет себе безбожно задирать цены – одно только изображение лица стоит у молодого гения 50 флоринов, а за портрет в полный рост он может затребовать до шестисот! Пожалуй, никогда в жизни Рембранда больше не будет такого периода успеха в обществе. Ван Эйленбург и ван Рейн ведут активную светскую жизнь, и как-то совершенно естественно выглядит желание Рембрандта посвататься к приглянувшейся ему родственнице друга – Саскии, приехавшей в Амстердам из своей Фрисландии и скромно и тихо живущей в доме реформатского проповедника Яна Корнелиса Сильвия, мужа ее очередной кузины. Строгость, благочестие и добродетель – вот атмосфера, в которой живет Саския в доме Корнелиса Сильвия и которая в целом присуща протестантской Голландии того времени.

Без благословения

В мае 1633 года Рембрандт, за неимением в живых родителей невесты, просит руки Саскии у ее сестер и зятьев. По-видимому, ему важно было произвести положительное впечатление на этих людей и, судя по полученному согласию, на тот момент ему это удалось.

Рембрандт и Саския зарегистрировали брак в ризнице церкви Аудекерк. На церемонии, как и на предстоящем венчании, присутствовала многочисленная родня невесты, но не было никого из лейденских Рембрандтов – успешный художник предпочел на время забыть о том, что происходит из семьи простых, хотя и далеко не бедных, мельников.

Если этот брак и был идиллическим, то все же не вполне – родительского благословения-то Рембрандт так и не получил. А года через три-четыре придет черед вознегодовать и Эйленбургам, родственникам Саскии. Их зять-художник напишет автопортрет с Саскией, слишком далекий, да что там – прямо противоположный так ценимым ими аскетизму и благочестию.

Знаменитый дрезденский «Блудный сын», имеющий несомненное портретное сходство с Рембрандтом и сидящий спиной к зрителю, оборачивается к нам и, весело смеясь, протягивает кубок с вином, будто приглашая немедленно разделить его торжество. На столе таверны – жареный павлин, символ безудержной роскоши, а на коленях библейского персонажа – блудница с лицом Саскии.

Первый судный день

Летом 1638 года Рембрандт и семейство ван Лоо подают друг на друга встречные судебные иски. Ван Лоо, дальние родственники жены Рембрандта, обвиняют художника и Саскию в непомерном расточительстве. Рембрандт, как сумасшедший, скупает шедевры и драгоценности, оружие и книги, одежду и безделушки. И, наверно, вот-вот промотает наследство Саскии до последнего гульдена…

Рембрандт и не думал отпираться. Он подает встречный иск за клевету, доказывая, что ван Лоо опорочили его и Саскию и теперь должны им 64 гульдена за моральный ущерб. Сумма вполне символическая и даже смешная, но Рембрандт и не утверждал, что он не тратит деньги на эту целиком захватившую его душу страсть – коллекционирование. Он утверждал, что может себе это позволить!

Иными словами, они с Саскией достаточно богаты, чтобы фрисландские непонятно кто, «седьмая вода на киселе», могли вот так вот запросто обвинить их в мотовстве. Представитель Рембрандта настаивал в суде: «Без всякой похвальбы, он и его жена владеют безмерным и неистощимым богатством, за что не устают благодарить Всемогущего Господа!» Рембрандт с автопортрета с Саскией на коленях, поднимая бокал повыше, словно вторит своему адвокату: «Аминь!»

Конечно, Рембрандт рассчитывал не только на наследство Саскии. Ему очень везло: он быстро стал популярен в среде состоятельного амстердамского бюргерства, его гонорары и востребованность росли. Приток учеников не иссякал. О нем вскоре проведала гаагская знать – Гаага в те годы была столицей Республики Соединенных провинций. Заказы пошли и оттуда. А штатгальтер (что-то вроде президента Голландии, после революции более не управляемой королем) заказал Рембрандту три больших композиции на новозаветные темы, за которые Рембрандт, нисколько не смущаясь (он ведь уже был автором нашумевшей «Анатомии доктора Тульпа»!) запросил для начала 1200 гульденов.

Дом за 13 тысяч

Прошло всего каких-то полгода после судебного разбирательства с родственниками Саскии, когда Рембрандт решился на рискованную сделку с недвижимостью. За 13 тысяч гульденов, сумму, которая была для него и Саскии все же неподъемно велика, он покупает знаменитый впоследствии «дом на Брестрат» – элегантный особняк в богатом квартале.

Нужной суммой Рембрандт не обладал, но ему удалось оформить нечто вроде ипотеки. В те времена художник был в зените популярности, кредитовали его довольно охотно. Именно сюда, в этот высокий дом с узким фасадом, отделанный камнем в классическом вкусе, художник будет приносить свои «сокровища» – все те предметы, за которыми он с азартом охотился на аукционах и которые со временем составят впечатляющую коллекцию редкостей и предметов искусства.

В доме на Брестрат пройдет почти два десятка лет жизни Рембрандта, он срастется и сроднится со своим новым жилищем, оформит и обставит его по своему вкусу, заполнит разнообразнейшими предметами, которые станут для него и его учеников своеобразной – и весьма полной! – энциклопедией мировой истории и искусства. Этот дом и имя Рембрандта останутся навеки неразрывно связанными – теперь здесь его музей.

Четыре надгробия

Первенец Рембрандта, названный в честь отца Саскии Ромбертусом, проживет всего два месяца, погубленный опустошительной амстердамской чумой, а к 1640 году в церкви Зюйдеркерк неподалеку от их дома будет уже три принадлежащих семье небольших надгробия. Вслед за Ромбертусом умрут еще две их маленьких дочки – обеих в честь матери Рембрандта будут звать Корнелиями (Нельтген). Рембрандт словно заглаживал вину перед матерью за то, что не взял у нее благословения.

В начале 1640-х Саския опять ждет ребенка, однако и муж, и ее родственники догадываются, что она обречена – у Саскии чахотка. В согласии и любви Рембрандт и Саския нянчат полугодовалого золотоволосого Титуса, и точно так же вместе, в полном взаимопонимании в один из дней составляют завещание Саскии. Ее наследство достанется Титусу и Рембрандту, однако в случае если Рембрандт надумает жениться повторно, права на распоряжение наследством перейдут к родственникам Саскии. Рембрандту не приходит в голову возражать: все справедливо.

В 1640 году в возрасте 29 лет Саския отошла в вечность. Хоронить ее рядом с детьми в Зюйдеркерк Рембрандт не стал – тело жены он отвез в Аудекерк. Там в ризнице они когда-то заключили союз и там до сих пор трудился свояк Рембрандта – Корнелиус Сильвий. Что ж, пусть его благочестивые молитвы облегчат ее участь хотя бы на том свете – раз уж не сумели на этом.

Дары природы

Единственным теоретическим постулатом, с которым не терпевший теоретизирования Рембрандт безоговорочно соглашался, было во всем следовать природе. Но чтобы следовать, необходимо знать. А чтобы знать – смотреть и изучать. Вероятно, поэтому в его коллекции, помимо артефактов, связанных с войной, наукой или искусством, имелись и природные объекты.

В описи имущества, составленной при конфискации, значилось большое количество раковин, морских растений и кораллов, а еще «лев и бык, моделированные с натуры» и почему-то несколько стеблей тростника, рога оленя, шкуры льва и львицы, «47 образцов животных морских и земноводных».

С любовью Рембрандта к экзотическим животным связана забавная история, о которой рассказывает Арнольд Хоубракен: «Вспоминаю пример его своеволия. Однажды он работал над большим портретом, на котором написал заказчика, его жену и детей. Когда портрет был наполовину готов, случайно околела его обезьяна. Не найдя под рукой другого полотна, он написал ее на этом же портрете. Понятно, что заказчики не могли примириться с присутствием рядом с ними на портрете отвратительной дохлой обезьяны, но Рембрандт так любил животное, что готов был скорее оставить у себя недоконченную вещь, чем в угоду заказчикам замазать обезьяну. Этак картина долгое время служила стеной, разделяющей мастерские учеников».

Будни мастерской Рембрандта

Метода Рембрандта-педагога существенно отличалась от стиля преподавания, принятого, например, в мастерской его старшего коллеги Рубенса. В мастерской Рембрандта ученик изначально не являлся «подчиненным» мэтра. Он скорее участвовал в художественной дискуссии, инициированной хозяином мастерской, чем выполнял «технические» работы в поставленном на поток производстве. Рембрандт предлагал ученикам сюжеты – иногда те, что интересовали его самого, иногда совершенно новые, такие, для которых не было установившегося изобразительного канона, и ученик должен был самостоятельно разрабатывать тему, придумывать композицию, вводить небанальные детали или новых персонажей.

Рембрандт прекрасно понимал, что поставленные им задачи – сложны. И потому следовал правилу никогда не принимать начинающих. Обычно в мастерской Рембрандта оказывались юноши от 14 до 20 лет, которые уже успели получить начальную подготовку как живописцы и рисовальщики. Дополнительным критерием отсева случайных людей была весьма высокая плата за обучение – сто гульденов в год. Не очень доброжелательно настроенные к Рембрандту мемуаристы и через много лет будут подсчитывать «барыши» художника и выставлять его ворчливым скрягой, «чудаком, который всех презирал», и рассказывать, как ученики подшучивали, рисуя на полу монетки, неотличимые от настоящих, за которыми, кряхтя, наклонялся скаред Рембрандт.

Впрочем, как бы ни была демократична мастерская Рембрандта в сравнении с мастерской его более успешного коллеги Рубенса, трудно отрицать очевидное: из мастерской последнего вышел Антонис ван Дейк – у Рембрандта таких значительных последователей не нашлось.

Гертье Диркс

О существовании Гертье Диркс и о том, что ожидало ее в отношениях с Рембрандтом, многие из тех, кто восхищен гением художника, предпочли бы забыть. Но она неопровержимо существовала в жизни Рембрандта – и никуда от этого факта не деться.

Когда умерла Саския, Титусу было девять месяцев. Его отец, хотя и боготворил малыша, все же не мог уделять ему достаточно внимания, проводя львиную долю времени в мастерской. Ребенку было срочно необходимо внимание – так в доме Рембрандта появилась молодая вдова трубача по имени Гертье Диркс. И очень скоро няня всецело завладела вниманием не только девятимесячного мальчика, но и его отца. Гертье разделила с Рембрандтом постель, художник кругом появлялся с ней и, казалось, не собирался скрывать от людских глаз эту греховную связь, свое эротическое утешение. Он даже подарил ей некоторые украшения Саскии!

Трудно сказать, что это было – любовная горячка, закрывающая глаза на неэтичность подобных подарков, или же прагматичное желание таким образом избавиться от памяти умершей жены, продолжающей ранить и причинять боль, но Рембрандту еще не раз предстоит об этом своем поступке пожалеть.

Спустя несколько лет после начала романа с Рембрандтом Гертье явилась к нотариусу – заверить свое завещание. В нем женщина указывала, что все драгоценности, подаренные ей Рембрандтом, и свой портрет, который он написал, после ее смерти должны перейти в собственность Титуса.

Но к концу 1640-х годов в доме Рембранда появилась юная экономка Хендрикье Стоффельс, и художник, изрядно охладевший к Гертье, перенаправил все свое внимание на 23-летнюю прелестницу.

Второй судный день

Рембрандт собирался расстаться с Гертье мирно, предложив ей ежегодное содержание в 160 гульденов (все подкреплялось официальным договором), и она поначалу даже согласилась. Но, съехав от Рембрандта и оказавшись в пугающем одиночестве, уязвленная обидой женщина передумает. Сначала она назло любовнику отправится закладывать драгоценности Саскии, а потом и вовсе подаст на художника в суд.

В суде Гертье заявляла, что художник «во всеуслышание обещал жениться на ней и подарил кольцо и что, более того, он неоднократно спал с нею, и потому она настаивает, чтобы ответчик либо женился на ней, либо назначил ей денежное содержание». Но ведь Гертье же подписывала бумаги, где соглашалась на содержание в 160 гульденов? Нет, теперь она хочет большего! Суд постановил увеличить ее содержание до 200 гульденов. Этого тоже оказалось недостаточно.

И тогда Рембрандт, чьей репутации был нанесен серьезный ущерб, задумал недоброе. Подговорив свидетелей, он сумел доказать недееспособность Гертье Диркс (она якобы повредилась в уме и к тому же ударилась в распутство) и упек ее в «исправительный дом для женщин» – были в Голландии и такие заведения. Там в атмосфере аскетичной суровости (чтобы не сказать жестокости) блудниц и бродяжек перевоспитывали путем нелегкой работы и ограничений в еде и свободе. Это была, по сути, почти что тюрьма: в тусклые стены въелся невытравляемый запах щелока и вареного гороха, натруженные пальцы обитательниц к концу дня нестерпимого ныли от многочасовой работы за прялкой, а их души и уши годами не воспринимали ничего, помимо нудных «исправительных» проповедей.

Гертье выйдет оттуда через пять лет совершенно больным человеком. В середине 1650-х она умрет, не успев порадоваться тому, как судьба наказала ее обидчика – Рембрандт растерял почти всех влиятельных заказчиков и полностью разорился.

Хендрикье Стоффельс

Она была черноглазая, миниатюрная и, несмотря на некоторую (впрочем, неизменно привлекавшую Рембрандта) полноту, по-своему грациозная. И еще она была почти вдвое моложе знаменитого на всю Голландию художника, к которому пришла наниматься в экономки.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации