Текст книги "Просветление и другие заблуждения"

Способствует ли сатсанг личному развитию?

Вопрос: Способствует ли сатсанг личному развитию?

Карл: То, что развивается, не может быть тем, что ты есть. Существует личное развитие как переживание. И существует человеческое развитие как эволюция. Все это существует – в качестве игры мыслей. Это имеет какое-то значение для твоего познания того, что ты есть?

В.: Подозреваю, что нет.

К.: Благодаря этому ты можешь познать, чем не являешься. Для этого оно хорошо: для познания, что ты не можешь быть тем, что можешь познать. Не более. Можешь этим наслаждаться.

В.: Но у меня такое чувство, что во мне произошло развитие. Десять лет назад у меня не было связи с Я. По крайней мере, таково было мое ощущение.

К.: У тебя никогда не может быть связи с Я. В Я не существует связи, поскольку нет отделенности.

В.: Я имею в виду: у меня тогда не было контакта с этим.

К.: Контакта с Я не существует. Для этого должны бы быть двое. Но не существует твоего Бытия и моего Бытия. Мы можем говорить о том, что ты, возможно, воспринимаешь развитие от более индивидуального сознания к более космическому.

В.: Это я и имею в виду.

К.: Тогда говорят о сатори, пробуждении, просветлении.

В.: Ну вот пожалуйста, это я имею в виду. И разве сатори не появляются в определенные моменты развития?

К.: Они приходят сами по себе и сами по себе уходят. Все, что может проснуться, может снова уснуть. И каждое «я», которое исчезает, может снова вернуться. Существует достаточно много возвращений эго. Здесь нет преимущества.

В.: Рамеш Балсекар говорит: «Ты поднимаешься по лестнице, и последний шаг – всегда неожиданность». Он говорит совершенно ясно: существует процесс.

К.: Да, существует процесс. И это «процесс» против тебя!

В.: Но ты-то тоже прошел через развитие!

К.: Над Карлушей был тоже устроен процесс. Он сидел на скамье обвиняемых и должен был доказывать «свое» существование. Он с этим не справился. Неспособность Карлуши доказать «свое» существование ликвидировала его.

В.: Как попасть на этот суд?

К.: Это зависит от судьи.

В.: И кто судья?

К.: Это Я. То, что ничему не дает спуску, кроме самого себя. «Я» должно доказать, что существует. Но не может. И потому становится беспокойным из-за отчаянных попыток найти доказательства. Это называется Последним Судом. «Последним» Судом, потому что в этот момент больше нет никакого времени. Есть только начало. Это День Последнего Суда, где есть только Источник и где только Источник и может быть. Все, что не есть Источник, аннулируется. Это Страшный Суд Библии, который больше не приемлет ничего, что может быть во времени.

В.: И ты участвовал в этом суде?

К.: Над Карлушей был устроен суд и он был казнен.

В.: Ты имеешь в виду, что это освобождение от «я» болезненно?

К.: Казнь производится посредством тупого меча. Или, скажем, через долгое повешение.

В.: Неприятно это в любом случае?

К.: Правил нет. Тебя подвешивают как тушу, но ты не знаешь, как долго провисишь, пока не истечешь кровью, – то есть пока всякое желание и всякое намерение не исчезнет. Это вывешивание. Тебя.

В.: Ты висишь на веревке, и никто ее не обрежет?

К.: Рано или поздно ее обрезают. Это Спасение. Внезапно тот, кто висит, исчезает. И ты – это то, на чем все висит.

Тебе не нужно ничего менять

Вопрос: У меня такое ощущение, что я постепенно начинаю пробуждаться, более или менее.

Карл: Нет. В этом вечном Сейчас есть только чистое Я. «Более или менее» в нем абсолютно бессмысленно. Нельзя быть «ближе» к этому Я, или более «продвинутым», или «менее продвинутым», или чем угодно в этом духе. Не существует просветленных и не существует не-просветленных. Исчезает любая идея о пробуждении. Больше нет спящих и пробужденных. Всего этого фокуса-покуса «тебе еще нужно туда попасть, и только когда ты окажешься там, где нахожусь я» и подобной чепухи. Где есть Я, не может быть никого. Нет пробужденного или спящего Бытия. Поскольку то, что есть, никогда не спало, оно никогда не может проснуться. Каждое «личное» пробуждение – это шутка. Это вилами по воде писано. Личность никогда не может пробудиться, потому что Я никогда не спит.

В.: Ты сказал, что это чепуха, когда кто-нибудь говорит, что теперь он реализован или просветлен.

К.: Единственное, что он может сказать, – больше не существует личной истории. История, которая, по-видимому, до того воспринималась как реальная, исчезла. Но личность никогда не может сказать: «Я просветлена». Все, что происходит во времени, не может сделать тебя тем, что ты уже есть. То, что Я становится осознающим Себя, не зависит от личности. Когда это происходит, оно происходит спонтанно. Не из-за каких-то событий во времени.

В.: В этом еще есть какая-нибудь личность?

К.: Да. Рамана, например, говорит: «Как осознание, я – полностью осознание, как сознание, я – полностью сознание, и как человек, я – полностью человек». То же самое сказал и Иисус: «Я и Отец мой – одно». Я не теряет себя в относительности. То, что живет в качестве людей, есть абсолютное Бытие.

В.: И я – аспект этого?

К.: Аспект мимолетен. Ты можешь увидеть, являешься ли ты чем-то мимолетным или чем-то, что есть. Аспект – это вариация. Отражение того, что ты есть. Ты есть Абсолют, который отражает себя – в качестве человека, луны, солнца, вселенной. Ты есть сама Реальность. Не важно, реализуешь ты себя в качестве человека, камня или дерева, ты – Реальность, Истина.

В.: Значит, мне нет нужды стремиться к просветлению.

К.: Стремиться к просветлению означает: объект думает, что он мог бы сделать что-нибудь для того, чтобы вызвать абсолютное Бытие. Он думает, что ему надо что-то изменить для того, чтобы состояние Абсолюта могло возникнуть. Для того, чтобы то, что совершенно, стало еще чуть совершеннее. Когда Рамана говорил «Будь тем, что ты есть», это означает: просто будь этим абсолютным Существованием, будь тем, чем ты не можешь не быть, и предоставь вариации вариациям.

В.: Однако похоже, что до этого самого момента «будь тем, что ты есть» существует развитие.

К.: Да, Нисаргадатта сказал: «Были времена, в которые был „я“ и тем самым населял мир. Были времена, когда „я“ и люди еще были. Но с тех пор, как этого „я“ здесь больше нет, то и населения больше нет. С тех пор мир пуст». То есть, были времена, когда он жил в заблуждении, что существует как отдельное существо среди других отдельных существ. Он верил в это. И даже если это было сном, он казался реальностью. Когда идея представляется реальностью, она и воспринимается как реальность. Только в познании того, что она нереальна, иллюзия лопается. И в этом моменте ясности никогда не существовало «до» и «после». Он находится за пределами времени. То, что ты есть, пребывает за пределами времени.

В.: И какая мне польза от этого в обыденной жизни?

К.: Ты просто видишь, что никогда не было того, кто мог бы что-то изменить. Когда ты видишь, что твое обыденное Я – само Совершенство, ты осознаешь, что эта обыденность – не что иное, как вечное Сейчас, которое не приходит и не уходит, и ты всегда смотришь только в самого себя. Это божественное зрение. Мейстер Экхарт сказал: «Мое око, которым я вижу Бога, – это то же око, которым Бог видит меня. Мое око и око Бога – это одно. Одно в видении, одно в знании, одно в любви».

В.: Да, Мейстер Экхарт. Но у меня не было такого познания.

К.: У тебя никогда ничего не было и никогда ничего не будет. Но в момент этого познания ты видишь, что так было всегда. Тогда нет ни «до», ни «после». И это безусильно. Для этого не требуется ничего делать, ничего, чтобы изменить себя. Для этого ничего не должно уйти и ничего не должно появиться. Это даже не требуется понимать.

В.: Ну тогда я спокоен.

К.: Уж я тем более!

Нечего отдать

Вопрос: Есть ли необходимость развить какое-то определенное качество «я»?

Карл: Его можно раздуть. Так и делают. Только взрывается оно так редко.

В.: Я имею в виду не это.

К.: Это – это шар с горячим воздухом. И каждая мысль надувает его сильнее.

В.: Я имею в виду: существует ли определенная сила или здоровье, которое необходимо, чтобы выдержать пробуждение.

К.: Нет. Эго не может быть здоровым. Возможно, существует психологическое здоровье: эго, которое в состоянии приспосабливаться к различным ситуациям или жить в гармонии с окружающим миром. Об этом можно вести дебаты. Но для этого момента это не имеет никакого значения. Ни одно эго не может быть достаточно здоровым или сильным, чтобы вынести отсутствие «я».

В.: Но ведь эго может распознать причины помех?

К.: Эго никогда ничего не распознало. Оно – часть познания. Оно никогда ничего не понимало. Только Целое, Я понимает. Не существует «я», которое бы когда-либо что-то поняло.

В.: Но я, к примеру, могу понять причины страдания. Я могу анализировать его. Или же позволить ему быть и увидеть, что я не являюсь страданием.

К.: Что бы ты с этим ни делал, это уловка. Твоя уловка – это попытка контроля. Хочешь ли ты перенести боль отстраненно или полностью погрузиться в нее: любая техника должна служить тому, чтобы ты контролировал страдание. И это относится не только к страданию. Ты хочешь контролировать все существующее. Тебе бы хотелось, чтобы существующее касалось тебя ровно настолько, насколько ты позволишь. И в качестве кульминации в тебе тогда должен пробудиться этот аватар, который контролирует то, каким следует быть миру.

В.: По моему опыту, приятие страдания – это как самоотдавание, как молитва.

К.: Пока ты думаешь, что у тебя есть преимущество в приятии, или в самоотдавании, или в молитве, «я», контролер, продолжает жить. И пока контролер жив, все есть страдание. Это страдание отделенности. В этом страдании кроется тоска по тому, что ты есть: абсолютное Одно, без второго. Но любая идея о том, что для своей Свободы тебе нужно что-то контролировать, позволяет маленькому отдельному «я» существовать дальше. Даже если ты отдаешься целиком. Потому что своим отдаванием ты так же хочешь контролировать. Через отдавание все должно спать для тебя еще более прекрасным. Но речь идет об отдавании отдавания, как сказал Рамана. Познай, что нечего отдавать, потому что тебе все равно ничего не принадлежит.

В.: Разве я не могу, например, контролировать, насколько здоровый образ жизни я веду?

К.: Идея того, что ты что-то контролируешь, всегда появляется после произошедшего. То, что случается, случается само по себе. В итоге ты думаешь, что это сделал ты. Но это произошло не благодаря тебе. Это исключительно идея о том, что ты действовал и что-то находится под твоим контролем. Это относится к идее «моего»: что могло бы быть что-то, что принадлежит тебе. Действие, разум, тело. Ты чувствуешь себя собственником, и собственник хотел бы контролировать свою собственность. Но ему ничего не принадлежит. Он ничего не имеет. Нет даже его самого.

В.: Если послушать-звучит абсурдно. Что здесь вообще происходит?

К.: Все становится только более запуганным и хаотичным.

В.: Со своей стороны могу только сказать: что-то сдается.

К.: Можно сказать, что-то освобождается от объектов. Это идея спасения Иисуса. Он Спаситель, который освобождает тебя от мирских объектов и ведет к безобъектное. То, что ты есть, освобождается от всего, что познаваемо и постигаемо, и становится тайной. Тайна означает: абсолютное Незнание, без какого бы то ни было объекта, который можно знать. Но это не может быть ни достигнуто, ни потеряно, ни отдано.

Это просто происходит

Вопрос: Год назад я вдруг просто понял: нет ничего, что можно делать. Это было кристально ясно. Но только на несколько дней. Затем эта ясность исчезла. Теперь я порой решаю ничего не делать. Но таким образом я снова что-то делаю. Так как же оно выглядит, это так называемое делание в недеянии?

Карл: Кто делает что?

В.: Об этом я и спрашиваю тебя.

К.: Кто делает все?

В.: Раньше это называлось: Бог.

К.: Когда-либо что-нибудь происходило?

В.: У меня такое впечатление, что да.

К.: Сейчас что-нибудь происходит?

В.: Я бы так сказал.

К.: И для этого требуется кто-то, кто переживает это как происходящее?

В.: Когда ты так спрашиваешь, наверняка нет. На интеллектуальном уровне я так же знаю, что деятеля не существует. Но толку для меня от этого никакого.

К.: Знание не дает решения. Относительное знание, которым может обладать «я», никогда не принесет освобождения от состояния отделенности. Потому что ему всегда требуется тот, у кого есть знание. До тех пор пока есть знающий, существует отделенность. Это может быть высочайшим знанием самого возвышенного переживания – оно не принесет освобождения. Потому что все еще есть знающий. Все еще – отделенность. Там, где есть абсолютное Знание, больше нет того, кто им обладает.

В.: Но каждый из нас хочет обладать космическим сознанием.

К.: Идет ли речь об индивидуальном или космическом сознании: все еще есть что-то, что наблюдает это блаженство чистого Бытия. Индивидуальное сознание стремится оказаться в космическом. То есть в другой форме. Однако космическое сознание может снова стать индивидуальным. Речь идет о том, что находится до сознания. О самой Осознанности, где больше не может быть никого, кто бы осознавал самого себя, и где Осознанность есть все. Осознанность существует до сознания и относительного знания.

В.: Когда я смогу это пережить? Когда это случится?

К.: Это спонтанное не-событие, которое никогда не происходит.

В.: Оно приходит само собой?

К.: С усилиями и без них. Это случается вопреки, а не благодаря усилиям или их отсутствию.

В.: И когда? Когда-нибудь? По собственному усмотрению?

К.: Это не имеет ничего общего с тем, что происходит во времени. Это простое познание существования до времени. Познание того, что время пробуждается в тебе, а не ты пробуждаешься во времени. Это как магнитное поле, которое меняет полюса. Внезапно время находится в тебе, а тебя больше нет во времени. Время – это всего лишь еще одно отражение того, что ты есть. Это больше не действие. Это простое «ага!». Это простое познание того, что ты всегда был тем, что ты есть. И всегда будешь. И что то, что есть во времени, – лишь мимолетные тени.

В.: Больше нет действия, только познание?

К.: Познания тоже больше нет. В этот момент познающий, познание и познанное – это одно. Отделенности нет.

В.: Тогда ты просто свидетель всего, равно в бодрствовании, в сновидении и в глубоком сне?

К.: Свидетель все еще проводит различие. Я говорю о том, что никогда не проводит различий, для чего различий не существует. Что всегда есть то, что есть. В каком угодно состоянии оно всегда остается тем, что есть. Это ни то и ни это. Это не находится ни в одном свидетельствующем сознании. Это не наблюдатель. Это не индивидуальная личность. Все три состояния возникают в нем, в том, что есть. Состояние свидетельствования – это все еще происходящее. Нечто, что происходит или не происходит. Я говорю о том, что никогда не происходит и не поддается определению. И для этого не нужно ничего делать. Для этого ничего и невозможно сделать.

В.: Это-то как раз самое неприятное. Мы не можем ни ждать, ни надеяться, ни что-либо еще.

К.: Да нет Ты можешь делать все.

В.: Мы же сейчас сидим тут, кстати говоря, затем, чтобы это случилось. И, причем, по возможности несколько скорее.

К.: То, что ты здесь сидишь, не ускорит этого. Но так же этого и не задержит. Причинной зависимости нет. Это происходит не по какой-то причине. Когда это должно случиться, оно случается. Ты можешь делать или не делать все, что хочешь, ты не можешь предотвратить это. Но ты так же не можешь ничего сделать для того, чтобы это произошло несколько раньше.

В.: Но это произойдет?

К.: Вот тебе официальная гарантийная грамота: то, что это произойдет, неизбежно.

В.: Еще в этой жизни?

К.: В какой жизни, не играет роли. Для этого не существует жизни.

В.: Что?

К.: Оно не знает жизни. То, что Я осознает само себя и является чистым самоосознанием, для этого ему не требуется времени. Это его природа. И она никогда не скрыта, это не что-то новое. Нет пробуждения.

В.: Нет пробуждения?

К.: Все, что может пробудиться, находится в сознании. Индивидуальное сознание может пробудиться к космическому. И снова заснуть. Но Я никогда не спит и никогда не бодрствует. Оно не знает сна и бодрствования. Оно всегда то, что есть. Оно не знает состояний.

В.: Но лично ты? Тебе еще знакомы состояния?

К.: Я не говорю о том, чем я являюсь. Я никогда не смогу дать себе определение. Я никогда не смогу познать себя. Я никогда не смогу узнать, что я есть. Но я знаю на сто процентов, что я есть. И что всё, что приходит и уходит, что имеет место как состояние, как явление, как информация, существует, потому что я есть. Я здесь не потому, что что-то возникает. Я первоусловие. Первооснова для того, чтобы что-то вообще могло произойти.

В.: Это такое ощущение, словно ты являешься источником всего?

К.: Я не источник. Источник – это тоже состояние.

В.: Или своего рода Бог-творец?

К.: Я существую до Бога-творца. Я существую до Бога. То, чем я являюсь как Суть, пребывает до всего. Когда Иисус в Библии говорит: «Я и Отец суть одно, но я не есть Отец», он имеет в виду, что Отец Бог-Творец, Иисус как человеческое существо и святой Дух едины в своей Сути. Тем не менее различны по своей форме. Значит, и Бог-творец все еще отличен от Сути. Брахма так же все еще отличен от Сути. Индусы называют это «Парабрахма» – то, что пребывает «пара», до Бога. Это никогда не обозначается как нечто, чему можно было бы дать определение. И все же об этом можно говорить бесконечно. Никто никогда не постигнет этого. Определения не существует. Это невозможно сделать объектом. Это непостижимо. Невообразимо.

В.: Но ты, тем не менее, все еще иногда отождествлен с какой-нибудь мыслью или чувством?

К.: Отождествлен или не отождествлен не играет для меня никакой роли. И то, и другое возникает в качестве мимолетных ощущений. Отождествленное сознание и космическое сознание – оба аспекты меня. Я пребываю до них обоих, до чего бы то ни было, что может быть описано, до всего отождествленного или неотождествленного.

В.: Это более естественное состояние, чем то, в котором мы находимся?

К.: Все состояния – естественные. Не существует чего-то более естественного или более ясного, или менее естественного и более замутненного. В этом заключается это маленькое «ага!»: в том, что Суть до всякой изначальное, до рождения и на протяжении всех времен и в будущем никогда не была и не будет замутнена. Ее никогда не затронет то, что находится во времени.

В.: Суть – нет, но меня-то да! Или что, здесь нет тела, а там нет мира?

К.: Тело и мир всегда появляются с «я»-мыслью. Из чистого Сознания – «я есть» – поднимается, подобно дереву, вся тотальность манифестации. Все возникает из «я есть». Но до этого «я есть» есть еще это «я-я». И это есть всегда. Оно не замутнено «я есть это» или «я вот он, а это мир».

В.: Но почему я пойман в эту фиксацию на «я» и мире?

К.: Это не имеет значения. Фиксация не может оказать никакого воздействия на то, чем ты являешься. Она настолько же хороша, как и космическое сознание. Здесь нет качественной разницы. Индивидуальное сознание того, что ты находишься в теле, столь же хорошо, как и нахождение в космическом сознании. То, что ты есть, не видит здесь различия. Оно не различает между личной и космической точками зрения.

В.: Я бы предпочел космическую точку зрения.

К.: Всякая мысль о том, что есть что-то другое, кроме тебя, кроме того, что ты есть, – это отделенность. Вся так называемая не-дуальность адвайты направлена на то, что существует как раз только одно Я и ничего, кроме Я.

В.: Может быть, но я не испытываю этого!

К.: Каждый опыт есть самопереживание. Я знает только само себя. Личный опыт – это тоже чистое самопереживание. Есть только Я. Это основа. Я – это то, что есть. Даже когда оно проявляет себя в качестве мира. Каким бы ни было проявление, это Я. Никогда не тревожимое ничем. Всегда чистое Бытие, Одно без второго.

Любовь и партнерство

Вопрос: В данный момент я влюблена. Я люблю кого-то. Не Бытие или Я, а другого человека. Это разрешено?

Карл: Нет, это строжайше запрещено.

В.: Я имею в виду: можно считать это любовью? Это вообще любовь?

К.: О том, что можно назвать любовью, существуют бесчисленные книги и еще больше высказываний. Столько, сколько людей живет в мире, столько же и различных определений любви ты обнаружишь.

В.: Но у тебя нет ни одного.

К.: Я знаю одно: где есть представление о любви, любви нет.

В.: Что, прости?

К.: Только в отсутствие представления о любви любовь возможна. Пока у тебя есть представление о любви, ты ее запираешь. Ты даешь ей определение, а определение дословно означает: ограничивать. Пока ты хочешь иметь любовь в том или ином виде, это твоя любовь. Любовь, которой ты распоряжаешься, у которой есть хозяин. Она ограничена и заперта и поэтому определенно не является той бесконечной любовью, о которой тоскует каждый.

В.: Однако существует любовь, которая не заперта?

К.: Существует. Она там, где нет никого, кто обладает любовью. Эта любовь – свобода. И только это есть любовь. Любовь – это отсутствие личности, которая проводит различие и говорит: это любовь – а это нет. Отсутствие того, кто дискриминирует, есть любовь.

В.: То есть, к моей влюбленности это не имеет никакого отношения?

К.: Не существует твоей любви. Любовь не знает обладателя. Там, где заканчивается «твое» и «мое», находится любовь.

В.: Тогда любовь не может быть чувством.

К.: Она – это все чувства, потому что она – Источник и Суть всего.

В.: У тебя что-нибудь еще осталось и для личной любви? Для любви, которая возникает спонтанно и которую я связываю с конкретным человеком?

К.: Когда та полностью познаешь себя в другом и когда не существует отделенности между тобой и другим, тогда есть любовь.

В.: Ну вот, пожалуйста. Все-таки.

К.: Тогда любовь равнозначна самопознанию. Ты познаешь: то, что ты есть, это то, что есть другой. Там, где больше нет тебя и другого, там есть только любовь. И такая любовь нужна каждому. Это и есть подлинный смысл отношений.

В.: Да, и значит, любовь приходит в отношениях.

К.: Приходит и снова уходит. Этот вкус любви временный. Что и досадно. Любовь в этой форме мимолетна, и мимолетность причиняет боль. Когда эта любовь здесь, ты уже знаешь, что она снова уйдет, поскольку она подчиняется времени.

В.: Всегда?

К.: Без исключения. Все, что появляется во времени, исчезает во времени. Но Источник относительной любви, сама Любовь, всегда здесь.

В.: Но если связь, которую ты называешь относительной любовью, строится на Любви…

К.: …тогда мы можем еще поработать над тем, чтобы она длилась вечно или по крайней мере до смерти? Только бы мы хорошо следили за ней! Да, работай и следи. Вопрос в следующем: есть ли тот, кому нужна эта относительная любовь? Кому нужно это чувство, эта уверенность или внимание, чтобы существовать или быть счастливым?

В.: Да, есть такой, он сидит здесь.

К.: Когда у любви есть привкус потребности, она хочет обладать.

В.: Однако если в отношениях это не так?

К.: Тогда больше нет отношений. Тогда отношения и прекращаются.

В.: Когда я являюсь любовью, тогда я больше не связываю это с кем-то другим?

К.: Точно. Тогда больше нет двух, тебя и другого. И на этом отношения прекращаются. Есть только простое сопереживание, но нет того, кто его испытывает.

В.: Звучит одиноко.

К.: Любовь – это окончательное одиночество, потому что нет второго. Ты есть Одно, без второго. В этот момент все, что находится во времени, должно умереть, в том числе и ты как отдельная личность, которой не может быть в этом одиночестве.

В.: Это звучит страшно.

К.: Для человека это вообще самое ужасное. Он бы убился ради того, чтобы этого не случилось.

В.: Но ведь есть же чувство, которое называют любовью.

К.: Возможно, его так называют, но это не любовь. Все, что ты можешь назвать, не является этим. Это может быть прекрасным чувством, которое приходит и уходит, как прекрасный вкус хорошей еды или ощущение гармонии. Вкус проходит. Это мимолетная любовь. Она никогда не принесет тебе удовлетворения.

В.: Поэтому мы хотим вечной любви.

К.: Вечной – для того, чтобы мы полностью были на безопасной стороне?

В.: Чтобы это чувство никогда не заканчивалось.

К.: Любовь есть тогда, когда идея того, кто что-то хочет или в чем-то нуждается, отпадает. То, что ты есть, уже есть сама вечность и не нуждается ни в чем вечном и ни в каком чувстве. Любовь – это не чувство.

В.: Это такое своего рода признание в любви, которое слышит от тебя твоя подруга?

К.: Если ты ее спросишь, она скажет, что ни разу не слышала ни одного. Для нее эти отношения не рай. И тем не менее, все это выражения любви.

В.: Под девизом: не важно, что я делаю, я есть любовь?

К.: Для меня любовь – это одно название среди многих других. Если ты хочешь использовать понятие, тогда то, что есть я, есть то, что есть любовь. Я – не любовь. Я есть то, что есть любовь. Чем бы оно ни было. Извечная тайна Существования.

В.: Тогда этим является каждый.

К.: Конечно.

В.: Но тебе знакомо нечто такое, как потребность в любви?

К.: Это называется: быть человеком. Это переживание мне знакомо.

В.: Но оно не влияет на тебя, потому что ты укоренен в Бытии?

К.: То, чем я являюсь по Сути, никогда не было укоренено или без корней. Оно не знает ни одного из этих определений. Это то, что никогда ни о чем не заботилось.

В.: То есть, Сути, Любви вообще ни до чего нет дела?

К.: Она полностью не озабочена. Заботится озабоченность.

В.: Такого я не могла бы подумать о любви.

К.: Но вот тебе и озабоченность.