Текст книги "Леди Чародейка"

– Я думал, вы спрятались! – задыхаясь, с трудом проговорил Конто. – Вы должны были спрятаться и сидеть тихо!

– Я не могла, – просто ответила я.

Холак угрожающе взревел, но остался лежать на забрызганной кровью земле.

– Он что, парализован? – воскликнул Конто, изумленно переводя взгляд с поверженного хранителя чащи на клинок в моих руках. – Полезная вещица.

– Ты… не убьешь его? – сглотнув, спросила я.

– Так будет лучше, – хмуро отозвался барс. – Иначе он погонится за нами, когда – или если – придет в себя или, что еще хуже, призовет своих собратьев. Тогда нам точно несдобровать.

– Тогда делай, что нужно.

Я отвернулась, делая вид, что стряхиваю зацепившиеся за платье колючки от кустов. Послышался влажный хруст и сдавленный стон холака. Оглядываться я не стала. Просто пошла вперед, зная, что Конто идет за мной – подвернутая лапа выдавала его.

– Сильно болит?

– Ничего страшного, – отмахнулся барс. – Нам бы только найти этот проклятый горгат, и вернуться обратно, а там целитель все поправит.

К всеобщему облегчению, поляна с горгатами обнаружилась довольно скоро. Диковинное дерево внушало мне какой–то суеверный ужас: листья – кроваво-красные, а кора и голые ветки черны, как ночь. Я направилась к ближайшему гаргату и надрезала рубиновым кинжалом кору. И тут случилось нечто из ряда вон выходящее. Я услышала странный звук, похожий на визг, и в то же мгновение ветки горгата начали обвивать мое тело.

Я попыталась отрубить затягивающуюся вокруг запястья ветку кинжалом, но другая ветка ловко выбила его из рук и отшвырнула в сторону. Конто, которого постигла та же участь быть пойманным в ловушку хищным деревом, пытался дергаться, извиваться, кусал ветки, но все было бесполезно.

Горгаты на этом не успокоились – опутавшие нас ветви поднялись в воздух. Другие начали сплетаться вокруг каждого из нас, и в итоге мы оказались в своеобразной клетке, сплетенной из веток дерева, каждый – в своей.

– Что происходит? – крикнула я.

– Очевидно, нуариец забыл сказать, что горгат – живой, – мрачно ответил Конто.

Ошеломленно озираясь по сторонам в поисках выхода из патовой ситуации, я наткнулась взглядом на кое-что, от чего мне сразу поплохело. Под несколькими деревьями, среди опавшей бурой листвы, лежали кости. Я подняла голову наверх и едва сумела сдержать вскрик, увидев скелет – несомненно, человеческий, зацепившийся за ветку одного из горгатов.

– Горгат убивает людей, – враз охрипшим голосом прошептала я.

Я понятия не имела, что делать. Острые когти и клыки Конто не причиняли деревянной клетке не малейшего вреда. Магический клинок из сердца Истинного Дара, который наверняка мог бы помочь, находился вне зоны моей досягаемости. Я находилась на самом краю бездны, имя которой – отчаяние. Паника уже подбиралась к сердцу – холодная и неотвратимая, – когда я вспомнила о последнем своем преимуществе.

Опустила глаза вниз, на обмотанную вокруг запястья цепочку с оберегом. Слава всем богам Ордалона, он сумел пережить долгое путешествие и короткую схватку с холаком.

Я по-прежнему не знала, как именно действуют чары слезы Хрустальной принцессы, покоящиеся в часах мистера Морэ, но после происшествия в доме сумасшедшего художника Сэмвеля, знала – она не оставит меня в беде.

Дрожащими руками я вынула хрустальную слезу из ее золотой шкатулки. Возможно, у меня будет только одна попытка – если горгат «узнает», какая опасность заключена в обереге, его постигнет та же участь, что и рубиновый кинжал.

Так и произошло – магическое дерево заволновалось, когда слеза Хрустальной принцессы оказалась в моей ладони. Черная как бездна ветвь потянулась к моему запястью, чтобы оплести его в нерушимом и наверняка болезненном объятии. Но стоило ей коснуться хрустальной слезы, как визг, уже слышанный мной недавно, повторился. Ветка вдруг рассыпалась, а я торжествующе вскрикнула.

Оберег обжигал ветви горгата, превращая их в труху. Не прошло и минуты, как державшая меня клетка расплелась, выпуская ставшую вдруг опасной добычу. Единственное, что я не учла, когда с сияющим взглядом касалась хрустальной слезой гогата – на этот раз падение облако Небесного Города не смягчит.

Я ушибла спину, но тут же неуклюже поднялась – Конто все еще находился в руках… в ветвях горгата.

Подняла с земли рубиновый клинок и, увернувшись от удара дерева, отрезала огромный пласт коры. Брезгливо поморщилась, когда из свежей «раны» потекла красная жидкость, до ужаса напоминающая кровь. С мстительным удовлетворением приложилась драгоценным оберегом к обнажившейся плоти горгата. Дерево издало свой характерный визг, ветви разжались.

Как только Конто по-кошачьи ловко приземлился на все четыре лапы, я подняла с земли отломанную ветку, увенчанную алыми листьями и отбежала от поляны со злополучными горгатами.

– Пожалуйста, – взмолилась, глядя на Конто, – пойдем скорее отсюда!

Мы дошли до подножия горы Нуа так быстро, как будто за ними гнались все твари Диких Чащ. Но у нас был другой враг – нас подгоняло время.

– Знаете, леди, а вы молодец, – внезапно сказал Конто, когда мы ступили на уже знакомый обоим скалистый путь. – Любая другая на вашем месте растерялась.

Я лишь улыбнулась, не зная, что ответить на похвалу. Я просто делала то, что должна.

Когда впереди замаячило облачное море, я вздохнула с облегчением. Едва не бегом мы добрались до дома целителя. В этом я целиком полагалась на Конто – сама я едва могла различить один дом нуарийца от другого. Все они были похожи друг на друга, как близнецы.

Ари по-прежнему лежала посреди комнаты, заботливо укрытая облаками.

– Вы принесли? – взволнованно спросил целитель, едва завидев нас.

– Принесли, – отозвалась я, доставая из бездонной сумки пласт коры и ветку, – кстати говоря, это дерево живое.

– Вы этого не знали? – округлил глаза нуариец. Покачал головой, глядя на барса. – Вы ведь говорили, что знаете, что представляет из себя горгат.

– Я видел его только в засушенном виде и на картинках. Мне никогда не доводилось подходить к нему так близко, – признался донельзя смущенный Конто.

– А откуда, вы думаете, у листьев горгата такой странный, насыщенно-красный цвет? Его листья впитывают кровь тех бедняг, что становятся пленниками дерева.

– Радость от того, что мы выбрались, стала еще больше, – пробормотала я.

Боясь даже дышать, я наблюдала за манипуляциями целителя. На каждом листе горгата нуариец ножом вырезал несколько линий для того, чтобы пустить сок. Сев на колени возле Ари, освободил ее ногу от облачного покрывала, и обложил рану кроваво-красными листьями горгата. Затем перетянул ногу светлой тканью, таким образом, крепко прижав листья горгата к телу Ари.

– Все, – поднимаясь, сказал целитель, – теперь осталось только ждать, когда горгат начнет действовать и вытягивать из раны яд. А вам обоим нужно отдохнуть.

Я начала возражать, при этом отчетливо чувствуя, насколько же устала – напряжение последних дней сильно сказалось на моем состоянии. Но вместе с тем, мне безумно не хотелось оставлять Ари.

– В моем доме с твоей спутницей ничего не случится, – будто услышав мои мысли, мягко сказал нуариец, – а тебе просто необходим сон.

Я все еще медлила – не хотела пропустить момент, когда Ари очнется.

– Я побуду с ней, – заверил меня Конто, преданно глядя на беловолосую Хранительницу. – Мне отдых нужен куда меньше, чем вам.

В конце концов я сдалась. Целитель, представившийся Гвеллом, отвел меня в одну из гостевых комнат. Я легла на расстеленное посреди комнаты облако, и оно тут же обняло меня, как невероятно мягкое пуховое одеяло. Я позволила себе улыбку – кто из моих знакомых мог похвастаться тем, что спал в облаках?

Глава двадцать третья. Кошмары во сне и наяву

Я снова видела его. Снова смотрела в карие глаза, полные беспросветной грусти и усталости. К моему облегчению, мы находились не посреди озера – меня радовало, что участь быть утопленной, пусть даже и во сне-видении, мне не грозит.

Его взгляд изменился. Не знаю, почему, но меня это тревожило.

Мы находились в особняке, на балконе. Взявшись за руки, смотрели вдаль, на заходящее солнце, окрасившее небо в золотисто-алые цвета. Воздух был напоен ароматами распустившихся под окном цветов, ветер ласково обдувал лицо, мягко ероша волосы. Мистер Морэ переплел свои пальцы с моими. Мне было так хорошо и спокойно… Но стоило только вспомнить, что молодая женщина, которая стоит сейчас напротив Алистера, имеет чужое лицо и говорит чужим голосом, и моя радость поблекла.

Его жена. Теперь я точно знала, что смотрю на мир ее глазами. Связанная с мистером Морэ странными узами, крепче золотой цепочки на его часах, я бесстыдно вторгалась в их общие воспоминания.

– Ты снова со мной, – прошептал он, зарываясь лицом в мои волосы. Светлые волосы. – Они хотят отобрать тебя у меня. Но я им не позволю.

Я боялась, что своими словами могу разрушить связывающие нас нити, и мне не позволят больше видеть Алистера в своих странных видениях. А это было мне необходимо – я должна была знать, что он все еще жив.

Это было неправильно, противоречило истинному ходу вещей, и все же я посмела нарушить верное течение чужих воспоминаний. Я должна была предупредить его. Но как же тяжело давались слова!

– Пустота. – В горло словно вонзились тысячи острых стекол. Обжигающих холодом льдинок, которые мешали мне говорить. Замораживали слова прежде, чем они успели сорваться с языка. – Вы в Пустоте. Вам надо бежать.

Силы кончились, и в тот же самый миг неправильное воспоминание начало стремительно таять. Белая дымка заполонила предзакатное небо, затем края балкона, на котором мы стояли. Последним она поглотила Алистера.

– Нет! – крикнула я, но мой крик потонул в абсолютной тишине.

Я взглянула вниз и увидела под собой белую пропасть. И я падала, падала, падала…

– Беатрис! – Кто-то настойчиво тряс меня за плечо.

Я с трудом разлепила веки и увидела склонившегося надо мной Конто. Выглядел он не на шутку встревоженным.

– Ты кричала! Должно быть, тебе снился кошмар.

Перед глазами всплыло лицо Алистера Морэ – красивое своей особой, мрачной красотой. Его влюбленный взгляд – посвященный, конечно же, не мне.

– Не совсем, – пробормотала я.

Снежный барс казался озадаченным, но ничего объяснять я не стала.

– Как Ари?

– Плохо, – помрачнел Конто. – Ей явно очень больно. Гвелл, правда, говорит, что то, что происходит с ней – совершенно нормально. Горгат вытягивает яд, и процесс этот болезненный.

Я с неохотой выбралась из воздушной постели, и направилась в зал, где лежала кошка-метаморф.

Несколько часов Ари провела в пограничном состоянии между жизнью и смертью. Это время показалось мне вечностью – смотреть на то, как смертельно бледная Хранительница мечется по кровати, крича от боли, просто невыносимо. Белая ткань покраснела от крови, но яда почему-то не было.

Несколько раз Ари приходила в себя, но от боли не могла даже говорить. Потом вновь теряла сознание. Было больно смотреть на ее мучения, еще больнее – осознавать, что Ари может не выжить – слишком долго яд жил в ее теле, слишком древним и могущественным существом был его носитель – драккадо.

Ближе к закату я вдруг обратила внимание, что лицо Хранительницы немного порозовело, а крики и стоны стихли. Заметил это и Гвелл. Под нашими пристальными взглядами начал разматывать ткань на ноге Ари.

Я нетерпеливо подалась вперед. Листья горгата из красных стали темно–зелеными. Как объяснил Гвелл – они впитали весь яд в себя и их теперь необходимо было сжечь. Когда целитель освободил тело Ари от листьев, я увидела, что черные прежде вены под бледной кожей приобрели привычный голубой цвет, а ранка затянулась.

Однако следующие слова Гвелла разбили мою надежду на скорое выздоровление Ари.

– Листья вытянули яд из раны, но ее тело уже ослаблено им. Теперь ей необходимо выпить зелье, которое восстановит ее силы и вернет способность призывать магию.

Целитель разложил на столе необходимые ингредиенты и принялся готовить целебное зелье. Смешал в ступке разнообразные коренья, травы и измельченную кору горгата, затем перелил все это в небольшой чан и поставил на огонь. Через несколько минут зелье было готово. Оно оказалось насыщенно черного цвета и с таким резким запахом, что я невольно порадовались тому, что не мне придется его пить.

Гвелл перелил зелье в чашу и поставил рядом с постелью Ари. Достав какую–то ужасно пахучую веточку, поднес ее к носу метаморфа, и та мгновенно очнулась, хватая ртом воздух.

– Тише, тише, – успокаивающе произнес целитель. – Выпей, и тебе сразу же полегчает.

Ари окинула нас затуманенным взглядом. Я не увидела в ее глазах узнавания. Она выпила зелье до дна, даже не поморщившись, и устало откинулась на подушку из облака.

– Она выздоровеет? – быстро спросила я.

– Должна, – ответил Гвелл. – Зелье из коры горгата просто не может не помочь. Но на это потребуется много времени.

– Много… это сколько? – похолодев, спросила я.

– Несколько дней, быть может, неделю. Зелье погрузило ее в целебный магический сон, который по крупицам восстанавливает ее организм. Процесс этот небыстрый.

– Несколько дней? – ошеломленно повторила я. – Это слишком долго!

Гвелл лишь с сочувствующим видом пожал плечами.

Я отошла к окну – провалу в стене сотканного из облаков дома, села на подоконник, отрешенно глядя вдаль – на бесконечную белую пустыню. Услышала за спиной мягкие кошачьи шаги.

– Что я делаю? Ари права – я совершенно бесполезна, – в отчаянии шептала я. – Я могла бы помочь, напасть на драккадо, а вместо этого позволила ему ранить Ари.

– Не забывайте, что я тоже был там. – Барс поднялся на задние лапы и положил пушистую морду на мой живот. Мохнатая лапа мягко опустилась на мое колено. – В том, что произошло с Ари, нет нашей вины. И, Беатрис, она поправится.

Я невольно улыбнулась и обняла Конто, уткнувшись лицом в густой мех.

– Я знаю. – Мой голос звучал глухо. – Просто… Мы не можем ждать так долго. Кто знает, как скоро Ламьель надоест мучить Алистера и как скоро она обретет достаточно сил, чтобы разбить зеркала… – Я вскинула голову, встретилась с взглядом льдисто-голубых глаз. – Значит, остается только единственный выход – мне нужно отправиться в Пустоту и найти Алистера Морэ. Иного выхода нет…

– Я пойду с вами, – решительно откликнулся Конто. – Я обещал помочь, и сдержу свое слово. К тому же… Я тоже держу на эту чертовку Ламьель зуб…

– А если это не она тебя прокляла?

– Тогда я буду искать того, кто это сделал, – твердо сказал он. – Мне нужна моя человеческая сущность.

– Понимаю, – пробормотала я. Каково это – лишиться не только магии, которая с рождения текла в твоих венах, но и способности быть человеком?

Мы попрощались с доброжелательным Гвеллом. Целитель заверил нас, что здесь, в Небесном Городе, Ари ничего не угрожает. Бросив прощальный взгляд на спящую беловолосую красавицу, мы покинули дом нуарийца. Конто провел меня до места, где заканчивался город Нуа, и начиналась гора.

– Снова падать? – Я не знала, радует это меня или же страшит. – Мы попадем прямо в Пустоту? Что бы это ни значило, – добавила я уже тише.

– Да, мне достаточно будет лишь об этом подумать. Именно поэтому первым прыгнуть лучше именно мне. Но, Беатрис, будьте осторожны – Пустота очень опасна, особенно для тех, кто никогда в ней не был. А так как и мне не приходилось бывать там прежде… мы должны быть готовы ко всему.

– Тоже самое ты говорил и об Диких Чащах, – с усмешкой напомнила я. – Судя по всему, в Ордалоне безопасных мест не так уж и много.

– С тех пор, как возродилась Ламьель – да, – мрачно подтвердил Конто. – Она сильная колдунья, и, если честно, я ума не приложу, как ее можно победить.

– Можно. – Я непроизвольно погладила кончиками пальцев рукоять кинжала из сердца Хрустальной принцессы. Я верила в то, что Истинный Дар, живущий в сердце Дайаны, способен остановить Ламьель. Не знаю, почему, но верила.

– Ну что, вперед?

Едва договорив, снежный барс отважно бросился вперед. Я прыгнула следом, уже в полете раскинула руки в сторону, представляя себя птицей. Или же большой белкой-летягой.

Приземление вышло таким же комфортным, как и в прошлый раз. Я утонула в мягкой перине растелившегося подо мной облака. Поднялась, настороженно озираясь.

Тревожные нотки в голосе Ари в те моменты, когда она говорила о Пустоте, заставили меня представлять эти земли как мрачное и жуткое место. Но сейчас я видела перед собой лишь простиравшуюся далеко вперед пустошь с чахлыми деревцами и пожухлой травой. Ничего, в общем-то, особенного.

Но стоило мне только увидеть взгляд Конто, как сердце забилось в тревоге – что-то было не так.

– Что? – охрипший внезапно голос не позволил мне продолжить.

Конто растерянно глянул на меня.

– Ничего не понимаю. Я отчетливо попросил гору привести нас к Пустоте. Но, насколько я знаю, это не Земли Пустоты.

– И что это может значить? – Я обхватила себя руками. Становилось прохладно.

Снежный барс долго молчал, по-прежнему не двигаясь с места. Огляделся по сторонам.

– Объяснение может быть только одно, – задумчиво произнес он. – Чтобы попасть к Землям Пустоты обычным путем, нужно пройти через Неправильные Земли – место, знаменитое своей весьма своеобразной магией. Неправильные Земли очень любят путать путников, и они вполне могли изменить магию горы Нуа, из-за чего вместо Пустоты мы попали в Неправильные Земли.

Земли Ордалона, обладающие своей собственной магией… Не скажу, что это сильно меня удивило. Гораздо больше меня тревожило другое – я не знала, чего ожидать от Неправильных Земель.

В одном я была совершенно уверена – ничего хорошего ждать не стоило.

Глава двадцать четвертая. Бесконечная серость

Наше путешествие длилось уже около часа, но пока ровным счетом ничего не происходило. Однако это явно не успокаивало Конто – он беспрестанно крутил головой по сторонам, словно с минуты на минуту ожидая подвоха.

– Расскажи мне об этом месте, – попросила я.

–Я бывал здесь всего однажды, – признался Конто. – И шел, разумеется, не в Пустоту. Тогда мое путешествие закончилось весьма непредсказуемо – за мной погналась мышь размером с дом и едва не съела! Можешь себе это представить!

– С трудом, – отозвалась я, едва сдерживая смех.

– Вам смешно, – пробурчал барс, – а я тогда еле спасся! Здесь все, как в кривом зеркальном отражении.

Через несколько минут пути непривлекательная пустошь безо всякого предупреждения превратилась в широкий тракт, уходящий в никуда. Пожав плечами, я ступила на дорогу. Оглянулась назад – пролегая там, где секунду назад была пустошь, тракт вел до самого горизонта.

– Я одного понять не могу, – задумчиво сказала я, невольно ускоряя шаг. – Зачем Алистер пошел в Пустоту, если это такое жуткое место?

– Никто толком и не знает, что находится там. Потому что попавшие туда однажды имеют привычку никогда оттуда не возвращаться. Во всяком случае, на моей памяти нет ни одного человека, кто бы мог похвастаться тем, что однажды бывал в Пустоте, и вернулся оттуда целым и невредимым. Я могу верить лишь слухам, но вот что я скажу – никто и никогда по собственному желание в Пустоту не приходит. Ну если только не брать в расчет отчаянных вроде нас с тобой – тех, кто отправился в Земли Пустоты, чтобы спасти чью-то шкуру.

– Эй, смотри! – вскрикнула я, перебив Конто, и тыча рукой в небо над головой.

А посмотреть там было на что. Мы с барсом сейчас находились прямо под городом, в котором все дома были прикреплены к облакам. Куда-то спешили прохожие – в основном, я видела лишь их макушки. Пройдя чуть дальше и подпрыгнув, смогла коснуться шпиля самой высокой в городе башни. Взвизгнула от восторга, заслужив красноречивый взгляд Конто, которым обычно награждают глупеньких резвящихся котят.

– Леди, ваше возбуждение так очаровательно! – с легкой насмешкой сказал снежный барс.

Я пропустила его слова мимо ушей и, задрав голову, наблюдала за людьми удивительного города. Но пришлось признать – у нас просто не было на это времени. Вздохнув, я неохотно опустила взгляд и направилась вперед, лишь изредка поднимая голову и невольно улыбаясь.

Город-перевертыш остался далеко позади. Я шла, стараясь поспевать за быстрым шагом Конто, периодически неосознанно переходящим на рысцу. Кипящий в крови адреналин и жажда найти проводника к владениям колдуньи Ламтель гнали его вперед. Время от времени окликая убежавшего вперед Конто, я размышляла – какие еще сюрпризы приготовили для нас Неправильные Земли?

Долго гадать не пришлось.

Длинная дорога, появившаяся из ниоткуда, вполне предсказуемо заканчивалась ничем. Во всех смыслах этого слова. Тракт просто обрывался, а за ним не было ни-че-го – ни пустоши, которой закончился полет с горы Нуа, ни новой дороги. Только серая клубящаяся неизвестность.

Я замерла, растерянно оглянулась назад. Как нам быть? Конто разделял мое недоумение. Подойдя к живой серой стене вплотную, сел на задние лапы, обернув возле них пушистый хвост подобно милой домашней кошечке – из моей, кажущейся такой далекой, реальности.

– Мда, – глубокомысленно изрек барс.

– И что нам делать? – растерялась я, обозревая пространство позади нас. – Идти обратно?

– Куда? – справедливо заметил Конто. – Можно, конечно, побродить вокруг – вдруг эта стена где-нибудь заканчивается?

Не сдержав непрошенного вздоха, я огляделась вокруг. Конто уже двинулся вдоль стены, как меня внезапно осенило.

– Стой! Есть идея.

Барс послушно остановился.

Я вплотную приблизилась к серой стене, протянула руку с обмотанным вокруг запястья оберегом. Задержав дыхание, протянула руку вперед, с гордостью отметив, что она даже не дрогнула. Пребывание в Ордалоне определенно шло на пользу моей выдержке и хладнокровию. Остаться бы при всем при этом еще живой…

Мой расчет элементарен – если эта странная клубящаяся стена смертоносна, то оберег не позволит ей причинить мне вреда. Во всяком случае, я очень на это надеялась.

Существовал и запасной вариант, однако, также связанный с магией хрустальной слезы Дайаны. Если магия серой стены окажется убийственной, то оберег хотя бы частично должен смягчить эффект. И я просто обойдусь, что называется, малой кровью.

Мои пальцы стали невидимы, исчезнув в непроницаемой стене. Поколебавшись, я просунула руку еще дальше, по самый локоть, через несколько мгновений, убедившись, что все в порядке – по самое плечо.

Обернулась к Конто, наблюдавшим за мной со смешанным выражением интереса и тревоги. Сказала, торжествуя:

– Можно идти. Что бы это ни было, оно не причинит нам вреда.

– Я думал, ты не владеешь магией, – с некоторым удивлением ответил Конто.

– Не владею, – хмуро отозвалась я. – Мне помогает девочка, называемая Истинным Даром.

Снежный барс ахнул – несомненно, он был наслышан о Дайане.

– Но как?!

– Долго объяснять, – отмахнулась я. – А у нас слишком мало времени. Не удивлюсь, если эта преграда возникла здесь не случайно – кто-то определенно не желает, чтобы мы добрались до Пустоты.

– Если ты права, то нам действительно нужно туда. – Конто кивнул на клубящуюся перед нами серость.

– Тогда идем? – краешком губ улыбнулась я.

Я первой шагнула вперед, поздно подумав о том, что лучше бы нам держаться поближе друг к другу. Ворчливый голос Конто, раздавшийся неподалеку, меня успокоил. Барс сетовал на непроглядную темень. Его высказывание было не совсем верным – света здесь было достаточно, но вот чего недоставало – так это хоть малейших ориентиров и понимания, куда нужно идти. В конце концов я приняла решение идти прямо, но очень быстро убедилась – в этой странной серости понятие “прямо” теряло всякий смысл.

Я ориентировалась на звук голоса метаморфа и надеялась, что в конце концов, мы куда-нибудь да выйдем.

Оптимистичный настрой я сохраняла ровно до того момента, пока из серого ничто впереди меня не вылепилось чье-то лицо. Лишенное тела и словно бы повисшее в пустоте, оно раззявило рот. Оно взывало ко мне, вызывая ледяные мурашки – от кожи на затылке до кончиков пальцев.

– Беатриссс… – прошелестело лицо, словно вылепленное из глины.

Не успела я прийти в себя, как сбоку от меня в бесконечной стене серости проявилось второе лицо.

– Беатрис! – В его голосе, то ли женском, то ли мужском – разобрать почти невозможно – звучало столько муки, что у меня сжалось сердце.

– Беатрис! – вторили ему другие голоса. Их уже было больше десятка – и голосов, и лиц,– и с каждым мгновением становилось все больше. – Беатрис! Беатрис!! Беатрис!!!

Голоса сплелись в ужасный гомон, который с рьяной настойчивостью раскалывал мне виски. Невидимый железный обруч обхватил голову, в которой, как в осином рое, бешено кружились голоса, – и сжимался все туже.

Я закричала от боли и страха. В глазах полыхнула белая вспышка. Эти голоса что-то делали со мной, они сводили меня с ума. Я не знала, как избавиться от наваждения, я могла только стоять, обхватив голову руками, и кричать.

Лица множились, их голоса становились все громче, все требовательней. Как сверла они вламывались в мой мозг, жужжа, крича, воя. На миг отняв руки от ушей, я ожидала увидеть на них кровь. Ладони были чисты.

Я смотрела на переплетения линий остекленевшим взглядом и внезапно со всей ясностью поняла: если я не тронусь с места, голоса погубят меня, сведут с ума или взорвут мой мозг на тысячи кусочков. Стоило только мне сделать первый шаг, как вылепленные из серости лица разочарованно взвыли. Без конца повторяя мое имя, они умоляли меня вернуться.

Я упрямо брела вперед – прямо сквозь чехарду мелькающих передо мной бесполых лиц. Голоса стихали, слабея с каждым моим шагом. Они звучали все тише и тише, пока не смолкли совсем. Обернувшись, я увидела, что все лица исчезли.

Я бросила взгляд на часы Алистера Морэ, под золоченой крышкой которых хранилась слеза Хрустальной принцессы. Наверное, глупо, но мне было приятно оттого, что я сумела справиться с ситуацией и без помощи чьей-либо магии.

– Конто!

Нет ответа.

Пройдя несколько шагов, я крикнула снова. И вновь ответом мне была лишь тишина.

Я ускорила шаг, торопясь поскорее выбраться из ничто. Почему-то мне казалось, что там, снаружи, я найду Конто.

Какой-то странный звук, донесшийся до меня глухо, словно через толстый слой ваты, заставил меня остановиться. Я крутила головой, силясь определить его источник.

Но тихий смех был, казалось, везде и всюду. Я задрала голову вверх, поняв, что звук доносится именно оттуда. По позвоночнику пробежал холодок – кто бы ни смеялся, он находился высоко надо мной. И его смех был пугающе довольным.

Как у хищника, настигшего долгожданную добычу.

Мое сознание вдруг заволокло туманом. Ноги ослабели и подкосились, не в силах выдержать вес ставшего вдруг неподъемным тела. Я пыталась противиться слабости, но мое сопротивление было жестоко подавлено.

Отяжелевшие веки закрылись, и место серости заняла тьма.

Глава двадцать пятая. Кукла-марионетка

Пробуждение было невероятно странным. Я с таким трудом разлепила веки, словно к ресницам подвязали миниатюрные гири. Увидела комнату, выкрашенную в ядовито-розовый цвет, так почитаемый современными модницами. Растерянно поморгала и опустила взгляд вниз. Шея отозвалась ноющей болью, как бывает, когда долго спишь в неудобном положении, а меня ждало еще одно открытие. Я лежала на кровати с таким же розовым и безвкусным покрывалом, как и все вокруг.

На то, чтобы принять сидячее положение, у меня ушло не меньше минуты – тело, будто налитое свинцом, просто отказывалось подчиняться. Еще какое-то время потребовалось для того, чтобы спустить ноги с кровати.

Меня словно переехали катком. И хотя на теле я не увидела ни одного синяка, каждое движение давалось с неимоверным трудом.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я сумела принять вертикальное положение, лично мне показалось – целая вечность. И вот что странно – с каждым новым движением, оковы спадали с меня – звено за звеном. Тело все лучше мне подчинялось.

Я переступила порог комнаты, чувствуя себя почти счастливой оттого, что невыносимый розовый цвет перестал мозолить глаза.

Что называется, рано радовалась.

Если коридор был выполнен в приятных глазу спокойных пастельных тонах, то следующая комната, в которой я очутилась, “радовала” очередным буйством красок всех оттенков пронзительно-фиолетового. Но это было еще не самым худшим.

Посреди комнаты замер мужчина – худощавое телосложение, светло-русые волосы. Я осторожно приблизилась к нему, но он даже не шелохнулся.

– Мистер?

Ноль реакции.

От абсолютной неподвижности незнакомца мне стало жутковато. Я сделала еще один нетвердый шаг по направлению к нему. Перебарывая себя, положила руку на его плечо и тут же отдернула, словно обжегшись. Вот только причина моего испуга кроилась совсем в другом – плоть мужчины под тонкой тканью рубашки казалась каменной.

Страшась того, что могу увидеть, я обошла его. Моему взгляду открылось привлекательное лицо с легкой щетиной. Незнакомец глядел прямо перед собой, и его черты казались спокойными, но в глазах застыл страх.

Он передался и мне, заразил мою кровь паникой.

“Дыши, – приказала я самой себе. – Дыши и думай”.

Не было никаких сомнений в том, что передо мной находился именно человек – а не статуя, невероятно на него похожая. Слишком живыми были черты, слишком явственным выражения ужаса в глазах. Но почему тогда он не мог пошевелиться?

Я вспомнила, с каким трудом сумела подняться с кровати – действие, прежде оказавшееся таким простым и таким обыденным. Вспомнила, сколько сил приходилось вкладывать в каждое маломальское движение.

Несомненно, это были какие-то чары – вроде тех, что использовала Ари в битве с драккадо. Несомненно, мне на помощь вновь пришла магия Истинного Дара. Пожалуй, сейчас, как никогда я была благодарна Дайане – мысль о том, что я могла также оказаться запертой в ловушку своего тела, как этот бедняга, приводила меня в ужас.

Его зрачки не двигались, но отчего-то я была уверена, что он знает о моем присутствии, видит меня. И молит о помощи.

Я представила этот крик, растущий где-то глубоко внутри и обреченный никогда не вырваться наружу, и мне стало не по себе.

Я не могла похвастаться разнообразием доступных мне чар – как та же Ари. Магия хрустальных кинжала и слезы изначально не принадлежала мне, и была весьма ограничена в действии. И все-таки она не раз приходила мне на выручку – как и сейчас. Если оберег помог мне обрести контроль над своим телом, то я вполне могла разрушить сковывающие незнакомца чары.

Я открыла крышку часов и вынула слезу Дайаны. Поколебавшись лишь мгновение, коснулась ею застывших губ незнакомца. Он мог знать то, чего не знаю я, а для того, чтобы “оживить” его тело, одной маленькой слезинки могло оказаться недостаточно.