Текст книги "Код Таро и Практическая Магия. Том II"

Энергия творчества. Мода. В период раннего Возрождения энергия 3-го Луча заполнили все сферы жизни, вылившись в изобилие и разнообразие форм и видов, причём созданных не природой, а человеком. «Творческая активность» трансформировалась в изобретательство – то, что в наше время называется «креативностью». Оно проявилось в быту, в религии, в технике и даже в любви.

Если раньше для счастья достаточно было одной пары башмаков, теперь понадобилось десять; вместо туники и тоги, ставших атрибутами икон, появилось огромное количество видов одежды разнообразных фасонов и цветов. Появились новые виды орудий труда и оружия, а также технические новшества. В жизнь людей вошло «изобретательство».

Родилось такое понятие, как «мода», такая же изменчивая, как Фортуна. В XII веке с Востока пришла мода на длинные, струящиеся одежды, исторически восходящие к арабскому и греческому платью, в них увидели опасное свидетельство изнеженности, «женственности» и порчи нравов. В конце Средневековья эти же старинные одеяния уже стали восприниматься как единственно правильные, строгие и целомудренные, в противовес новоявленному короткому платью.

Примечательно, что первой страной, диктовавшей моду, считается Италия, и относится это к периоду Ренессанса и расцвета городов-государств Венеции и Флоренции, где впервые стали изготавливать мечту красавиц – бархат и шёлк (малый 3-й Луч, время появления Таро). Вслед за Италией к XVI веку законодательницей моды становится Франция.

Модники средневековья. Германия, XV в.

«Модным трендом» средневековья, как теперь принято говорить, стал «гульфик» – мешочек впереди между узкими чулками, которые стали сшивать вместе. Можно сказать, что так появились первые штаны (шоссы). В гульфик помещалось «мужское достоинство». Аристократы расшивали мешочек шёлком и делали его объемней за счёт толстой подкладки, а затем стали набивать ещё и шерстью.

Так же носили сапоги с длинными и острыми носами, что как бы намекало на то, что у владельца есть кое-что не менее длинное в штанах. «Дьявольскую моду» пытались запретить церковнослужители, только успевавшие предавать анафеме очередное порочное увлечение, но тщетно: сам король Карл и его приближенные были почитателями этой моды. Ко всему прибавились ещё и накладные икры, видимо, делавшие ноги мужчин более привлекательными для прекрасного пола. А в поэзии XV века появился сатирический образ старика с крашеными волосами и накладными икрами, который спешит на свидание к красотке.

Подобные новшества, да и всё новое направление моды раннего Возрождения, развернувшее своё внимание от души к телу, указывает на возвращение к эротической культуре античности, воспевавшей красоту тела и прелести плотской любви, добавив ко всему этому изысканность и разнообразие.

Баловни удачи. В средневековой литературе также появились новые «баловни удачи». Для большей доходчивости книги о них снабжались иллюстрациями. В руки или уста персонажей давались картуши с надписями с разной степенью изложения прилагаемой мысли. На рисунках обязательно присутствовало колесо, управляемое персонажем, изображавшим персонификацию удачи, обычно Фортуну.

Примером подобной иллюстрации может послужить старинная ксилография к сатирическому французскому «Роману о Ренаре» (XIII в.), героем которого был хитрый и изобретательный Лис.

Роман о Ренаре. В XII – XIV веках поэмы о лисе по имени Ренар или Рейнеке-Лис пользовались огромной популярностью и переводились на разные языки. В германском варианте имя лиса звучало как Рейнгард. Само имя может означать как закалённый непогодой, так и непобедимый король. Начиная с XIII века имя «Ренар» начинают употреблять в переносном смысле – «умник», «пройдоха» и т.п.. Имя лиса сохранилось во фразеологизмах (например, savoir de renart – «быть мастером обмана»), затем в качестве прилагательного хитрый.

В «Романе о Ренаре» Лис обводит вокруг пальца медведя Нобля (короля) и постоянно насмехается над глупостью осла Бодуэна (священника), которые, видимо, и изображены на иллюстрации. Роман завершается острой сатирой на королевскую власть, феодальную знать и духовенство.

«Роман о Рейнарде». Ксилография, 1470-80 гг.

Аллегория Фортуны. Похожесть сюжета иллюстрации и карты Таро «Колесо Фортуны» сразу бросается в глаза.

Вспомним рисунок на приведённой вначале главы карте из серии Висконти. Там в центре Колеса изображена крылатая женщина, что говорит о божественном статусе персонажа. Повязка на глазах символизирует «слепую удачу» или «на удачу вытянутый жребий». Распростёртые и повёрнутые вниз ладони при завязанных глазах означают покровительство тем, кто случайно «попался под руку».

На платье персонажа нанесён узор из ромбов, внутри которых раскручиваются спирали и лучи, напоминающие спицы колеса. Сама «богиня» является центром (осью) колеса, что намекает на возможность управлять удачей.

Величина фигуры на ксиллографии и её местоположение в центре колеса свидетельствует о её важности в интерпретации рисунка. Безусловно эта фигура – олицетворение Фортуны.

Как говорилось выше, богиню удачи часто изображали «слепой» с повязкой на глазах. На глазах Фортуны на этой ксилографии странная повязка – она прозрачная, как бы говорящая, что Фортуна вовсе не «слепая», она только претворяется, а сама подсматривает за происходящим и дарит удачу, прекрасно понимая, что добыта она не всегда праведными путями скорее, наоборот – благодаря подвижному уму, предприимчивости, хитрости и, как теперь говорят, креативности.

Схожесть книжной иллюстрации и старинной карты Таро свидетельствует о том, что аллегория Фортуны в виде отдельного персонажа присутствовала в картах прото-таро. Можно также предполагать, что в книжных иллюстрациях рисунки сохранили первоначальный вид таблиц прото-таро или, во всяком случае, ближе к ним, чем созданные на потребу публике карты Таро.

Подобные рисунки, на которых «Колесо Фортуны» становится символом управляемого механизма удачи, сменили традиционный атрибут богини. Судовой руль превращается в рычаг или ручку, позволяющую «рулить» колесом.

Изобретательство на службе Фортуны. Для многих будет большой неожиданностью версия того, что в X Аркан вместе с колесом пришла идея механизации. В закрытых монастырях, где в тишине расцветала научная мысль, не гнушались пользоваться инструментами, управляющими тем, что называлось роком или судьбой, и, как свидетельствует история, даже составлялись формулы и изобретались механизмы для коррекции судьбы. Один из таких механизмов изображён на иллюстрации, сделанной к книге Луллия.

Машина Луллия. Каталонский теолог, мыслитель и миссионер Раймонд Луллий (1235 – 1315 гг.) был одним из тех, кто искал пути «приручения» Фортуны. Известно, что он работал в библиотеках монастырей Санта Мария Ла Реаль и Сан Доминго и, по-видимому, принадлежал к Ордену францисканцев, т.к. последний объявил Луллия после смерти «Блаженным».

В своём труде «Великое искусство» Луллий описывает «логическую машину» («философскую машину», «инструмент») – фактически первый гадательный (игровой) автомат с уклоном в магию. «Машина» состоит из кругов с секторами, каждый из которых вращается относительно другого. Совпадение секторов даёт сочетание понятий, которое может быть ответом на поставленный вопрос, что подобно сочетанию карт в Раскладах Таро.

Философская машина. «Великое искусство» Луллия

Хотя о Таро в книге Луллия не говорится, иллюстратор по наитию соединил в единый механизм управляемую «машину» Луллия и атрибутику Колеса Фортуны. По-видимому, причиной сходства «философской машины» Луллия и традиционного Колеса Фортуны послужила известная история, которую, часто в назидательных целях, пересказывали друг другу современники философа-экспериментатора.

Говорили, что он использовал свою «машину» для того, чтобы внушить любовь к себе замужней синьоры Амброзию де Кастелло, красотой которой он восторгался. Он и сам был женат, но уверял, что им двигало нечто «странное, сверхъестественное, непреодолимое», ради чего он готов был на всё.

Дама сердца поддалась страсти Луллия и назначила ему свидание. Когда они встретились, она предложила показать ему грудь, которую он воспевал в своих эротических стихах. Луллий замер в восторге – не только от того, что дама ответила на его страсть, но также от того, что его «машина» сработала. И тут Амброзия обнажила свою грудь… изъеденную язвами. Говорят, она произнесла: «Смотри, Раймунд, сколь уродливо это тело, возбудившее твою страсть». Он был потрясён до глубины души, оставил двор, семью и любовные приключения и поселился отшельником на пустынной горе Мирамар, где впоследствии несколько его учеников основали маленький монастырь. Чем они там занимались – история умалчивает.

История аберрации, допущенной Луллием, приводится в сочинениях многих авторов. Элифас Леви также обращается к ней в «История магии», уделив ей целую главу. Правда, Леви, видимо под влиянием религиозных стереотипов, связывал работы Луллия с чёрной магией: возможно потому, что они подталкивали человека на путь механизированной цивилизации (см. VII Аркан «Колесница», Язвы Апокалипсиса, где имя Луллия упоминается в связи с символизмом лошади).

Жребий судьбы. Идея Фортуны и изобретательство нашли своё оригинальное применение в мантике, которая в принципе является отражением общего принципа непредсказуемости и угадывания.

Ещё в древности ритуалы почитания Фортуны включали в себя целый комплекс обрядов, связанных с предсказаниями. Ритуалы проводились обычно перед её алтарём, на который предварительно водружались подношения. Сохранилось описание деталей одного из ритуалов, которые иначе, чем гадания, не назовёшь. Для гадания использовались специальные сосуды – «котлы счастья», в которых находились дубовые таблички с записями. Дощечки называли: sortes (лат. «судьбы»). В славянских языках его переводили как «жребии». Обращаясь с вопросом к Фортуне, римляне наугад вытаскивали свою sorte (лат, «судьбу») или «жребий», надпись на котором была ответом. Отсюда и пошло название – жребий для условного предмета, вынимаемого наудачу из множества других при каком-либо споре, состязании, разделе и устанавливающий права на что-либо (выборы по жребию, жеребьевка).

В древнегреческих мифах также есть упоминание о подобной форме гадания с применение метода вытаскивания жребия, в котором рассказывается, как воины по очереди тянули камушки из золотого шлема, как из чаши. Все камушки были серыми, и только один – белый или красный. Этот «жребий» давал право на поединок с Зевсом, что подразумевало возможность остаться в живых или умереть с честью.

Этому духу креативности, предприимчивости и Фортуны, царившему в средневековой Италии, мы, собственно, и обязаны появлению карт, которые, как считают, были созданы на потеху аристократии. При том же «развратном» дворе Медичи предполагаемый родоначальник Таро Марсилио Фичино (см. 0. Дурак) писал свои работы о природе плотских желаний. Предприимчивые и изобретательные люди превратили скучные учебные таблицы в развлечения – азартные игры и гадания.

Фортунка. Что более, как не игра, в которой выигрывают одни и проигрывают другие, где ставки могут начинаться от цента и доходить до жены и поместья, отражает идею об «удаче» и «везении». Именно от игр пошло выражение «баловень Фортуны».

Среди азартных игр была популярная игра, представляющая собой упрощённую рулетку – «Фортунка» – производное от «фортуны». Так же назывался вертящийся кружок с делениями и цифрами, используемый в такой игре. Карточные игры захватили не только аристократию и горожан, но проникли за монастырские стены и в рыцарские замки. Карты стали настолько популярны, что в начале XIII века открылись специальные фабрики, выпускавшие карточные колоды.

Игра в карты, ставка – любовь. Гравюра XV в.

Благодаря азартным играм, которым особенно охотно предавались сошедшие на берег моряки, слово «фарт» стало особенно популярным в криминальном мире среди игроков и воров, для которых «фарт», как везение, был непременным условием процветания.

В средневековье список методов гадания значительно расширился. К понятию жребий примкнула «лотерея» – термин, который в словарях обозначается как организованная азартная игра, при которой распределение выгод и убытков зависит от случайного выбора того или иного номера или предмета. А дальше всё это развивалось в сторону личной удачи и выгоды – появились азартные игры – лото, кости, карты.

Популярность лотерей и гаданий привлекла креативные умы, которые изобрели механизмы для гадания. И самое замечательное, что в них соединились концепция Фортуны и идея колеса.

Лототрон для Фортуны. Лотерея. Лотерея – это концепция «слепой Фортуны». Образец одного из старейшего приспособления типа лототрона принадлежал старейшему Братству Милосердия (Misericordia), обосновавшемуся во Флоренции в конце XII века.

По тому же принципу работает лототрон, используемый в классической лотерее.

Этот «лототрон» использовался братством Misericordia для устройства судьбы девушек-бесприданниц. Каждый год девушки из бедных семей подавали заявки на выделение им приданого (без приданого шансы на замужество сводились к нулю). В течение года для них собирались средства, но денег на приданое для всех не хватало. В определённый день, который, как правило, приходился на 24 июня – день, посвящённый Фортуне, братство устраивало лотерею для выбора счастливиц.

Приспособление, напоминающее бочку, вращалось между двумя стойками с помощью ручки. В бочку закладывались карточки с именами претенденток, бочка раскручивалась, и уже фортуна выбирала, кому стать замужней матроной, а кому остаться старой девой или постричься в монашки.

Машина для выбора невест. Флоренция, XIII в.

Вспомним также простейший барабан, с помощью которого попугай уличного гадальщика вытаскивает бумажку «с желанием». Зародившись в средневековье, подобное развлечение существует и у наших современников. Разница только в том, что теперь на бумажках предсказания написаны словами, а первые «лототронщики» пользовались карточками с символическими рисунками, возможно, даже картами Тароккини.

Примечательно, что этот очень старый способ гадания, популярный в народе на увеселительных мероприятиях и ярмарках, был вынесен всё теми же цыганами, наводнившими Европу в XII – XIV веках, из Индостана. Вспомним, что карты к атрибутам гадания присоединились одновременно с приходом в Европу цыган.

Попугай-предсказатель. Туристы рассказывают, что способ гадания с попугаем сохранился в Индии до сих пор. Гадалки со специально натренированными зелёными попугаями обычно размещаются у деревьев на обочинах дорог. Перед попугаем раскладываются стопки с картами таро. Карт обычно 27 – в соответствии с индийской космогонической системой. Каждая из карт содержит изображение того или иного индуистского божества. При появлении клиента гадалка выпускает попугая из клетки, и он клювом вытягивает одну из карт и отдаёт гадалке, которая по ней предсказывает клиенту будущее. Попугай играет роль случая, а гадалка интерпретирует его «предсказание».

Возможно, именно этот способ предсказания с барабаном и попугаем натолкнул Альбрехта Дюрера на изображение птиц на своём рисунке.

Колесо Фортуны. Дюрер, Германия

Рисунок Альбрехта Дюрера (1471 – 1528 гг.), выполненный на гобелене, трактуют как аллегория социальной несправедливости. Сам Дюрер озаглавил рисунок так: «Время и Лис крутят Колесо Фортуны по Законам Германии». Образ Лиса, по-видимому, Дюрер почерпнул из того же «Романа о Ренаре». Нет сомнений, что гадательный лототрон художник ассоциировал с Колесом Фортуны.

Возможно, на рисунке Таро также отражена форма лототрона, такого популярного в средневековье символа удачи, везения и «фарта». Ведь именно концепция Фортуны лежала в основе самой идеи гадания и игр «на удачу» с помощью предметов, в том числе с помощью карт.

Прототипы XV века. Ренессанс внёс огромный вклад в искусство и быт, добавив в них восточной пышности, сверкающего богатства и чувственности. Роскошь стала превалирующей целью жизни для многих людей, мотивирующей на соответствующие действия и поступки. Вопрос удачи и судьбы в этом вопросе играл немаловажную роль, что повлияло на возрождение аллегорий, связанных с Фортуной. Практически ни один философский трактат не обходился без её символа – Колеса Фортуны.

Джованни Боккаччо. В 1467 году в Париже впервые издан трактат поэта и писателя раннего Возрождения Джованни Боккаччо в 9 книгах «О знаменитых женщинах» (от библейской Евы до королевы Иоанны Неаполитанской).

Тему судеб Боккаччо продолжает в книге философско-эзотерического содержания «О несчастиях знаменитых людей». Хотя творчество относится ко второй половине XIV века, своё распространение труды Боккаччо получили только почти век спустя, когда были изданы во Франции. Тогда же они были снабжены иллюстрациями в цвете.

Фортуна Боккаччо. Знаменательно, что на одной из иллюстраций к книге судеб знаменитостей служит классическое изображение Колеса Фортуны.

На рисунке действительно изображены нелюбимые дети Фортуны – никто не взбирается на Колесо, никто не находится на его вершине – с него только падают. Автором этого рисунка считается французский придворный миниатюрист Робине Тестар, иллюстрировавший книги Боккаччо. Историки считают, что Тестар, работавший в XV веке, может быть автором работ, подписанных «Мастер E.S.» и «Мастер карт Таро», созданных под влиянием или при непосредственном участии Андреа Мантеньи.

Фортуна крутит колесо удачи. Иллюстрация к книге Боккаччо «О несчастиях знаменитых людей», Париж, 1467 г.

Персонажи Боккаччо. Идеи Боккаччо могли оказать большое влияние как на содержание, так и на изобразительный ряд карт Таро. А персонажи некоторых произведений Боккаччо – стать прототипами персонажей Таро, как стали прототипами его произведений.

Например, дама Мария, возлюбленная Боккаччо, которой в 1343 г. он посвятил повесть «Фьямметта», а также сделал персонажем «Декамерона».

Дама Мария. Как считают историки, настоящее имя прототипа Фьямметты – Мария д’Аквино. Боккаччо пишет, что первый раз образ возлюбленной явился к нему в видении, когда он, 15-летний, подъезжал к Неаполю. Затем на шесть лет (по другим указаниям, 7 лет и 4 месяца) он потерял её из виду и любил других женщин, но, наконец, состоялось знакомство, незадолго до которого Фьямметта опять явилась ему в видении. Таким образом, чувства к Марии были как бы заранее предопределены (или навеяны) поэту. Реальная встреча с виртуальной возлюбленной произошла в церкви Св. Лаврентия в Страстную субботу, при свете свечей. Он вступил с ней в разговор. Беседа шла о легенде, о любви героев поэмы XII века «Флорио и Бьянкофлоре», и Фьямметта предложила Боккаччо написать историю этой любви. За то время, как Фьямметта уехала на лето из Неаполя в Саннио, он написал на эту тему свой роман «Филоколо». После этой встречи Боккаччо познакомился с мужем Фьяметты, подружился с ним и сделался частым гостем у них в доме, как и должно было быть в стиле поклонения Прекрасной даме – (см. Влюблённые).

Судя по портретам, дама, крутящая Колесо Фортуны на рисунке Робине Тестара, внешне очень похожа на прекрасную Марию – «Вьющиеся, длинные и золотистые волосы Фьямметты падали на белые, нежные плечи, кругленькое личико сияло настоящим цветом белых лилий и алых роз, смешанных вместе; глаза – как у ясного сокола, рот маленький, с губками, точно рубины» («Декамерон», IV день).

Джованна Неаполитанская. Прототипом к иллюстрации Колеса Фортуны могла также послужить Иоанна (Джованна) I Неаполитанская, при дворе которой Боккаччо был принят. Покровительство Джо-ванны сыграло важную роль в создании известности Боккаччо.

Жизнь королевы Неаполитанской вполне могла стать образцом непостоянства судьбы. Джованна взошла на трон в пятнадцать лет и сразу окунулась в атмосферу придворных интриг, забав и сомнительных удовольствий. По словам хрониста, «двор этой королевы напоминал скорее публичный дом на посмешище всем». Но некоторым там было не до смеха – в 1345 г. Джованна со своей тёткой отравили герцогиню Агнесу де Перигор, а затем был задушен муж королевы Андрей Венгерский, после чего, освободившись, Джоанна сразу выходит замуж за короля Неаполя Людовика Таренского. Все эти события потянули за собой череду народных волнений, войн и якобы стали причиной эпидемии чумы. Расследование убийства взял на себя папа Климент, который вынес неожиданный вердикт: «Да, Джованна виновна, но и не виновна, поскольку она действовала по наущению дьявола» (может быть, телий – Сущностей Желаний?). После смерти второго мужа (1362 г.) Джованна правила сама. Её двор отличался роскошью и блеском, в нём царили искусство и поэзия, куртуазия и нега.

Но Фортуна в конце концов отвернулась от Джованны. Во время раскола церкви Джованна приняла сторону авиньёнского Папы, за что Папой римским была отлучена от церкви, а королём Неаполя был признан Карл Дураццо. В результате всех этих перипетий Джоанна вступила в борьбу за власть с Карлом и проиграла. 2 мая 1382 года Джованна была задушена по приказу Карла Дураццо (Карла III Малого).

И тот, и другой предполагаемые персонажи Боккаччо в контексте магии Таро вполне могут быть призваны в качестве Астральных агентов.

Любовные утехи. Аристократия зачитывалась произведениями Боккаччо, находя их занимательными и новаторскими, а ещё потому, что в них сквозь поверхностную галантность и куртуазность проступали фривольность и лёгкость любовных взаимоотношений.

Франция считается родиной всевозможных изысков в сфере любовных утех, многие из которых почерпнула из восточных традиций. Недаром старик, часто изображённый на старых картах придавленным колесом, считался олицетворением ислама и даже Магомета.

Во многих городах работали бордели, а жриц любви можно было отличить по одеянию, на котором красовалась яркая жёлтая полоска.

Как ни странно, церковь сначала относилась к проституции достаточно лояльно. Так, Фома Аквинский (1225 – 1274 гг.), итальянский ортодоксальный схоласт и теолог, в будущем канонизированный, считал, что «если уничтожить публичных женщин, то сила страстей всё разрушит». Эта сентенция была особенно актуальна в свете Крестовых походов, когда воинам недоставало женских ласк.

Своего апогея тяга к любовным развлечениям достигла к концу XV века при Карле VII. Вот как описывают это историки, опирающиеся на хроники того времени: «Такой роскоши, в какой купались самые приятные «французскому султану» женщины, не видала сама королева». В хронологии Клода де Сейселя говорится, что «король в своём распутстве стал примером для своих вассалов, которые ударились в ничем не прикрытый разврат и безудержные оргии». По его словам, «безумие» охватило всю страну. Люди всех сословий не только не скрывали подробностей своей интимной жизни, но и старались всячески демонстрировать это на людях. В начале XVI века в Венеции был издан необычный указ, в котором говорилось, что проститутки, проживающие в специальных кварталах, обязаны сидеть напротив окон, вывесив наружу ноги и обнажив грудь, чтобы сильнее притягивать к себе мужчин, уберегая их тем самым от гомосексуальных связей.

Дело дошло до того, что пришлось вмешаться самому Папе римскому. Он приказал разослать повсюду письмо, адресованное «нерадивым пастырям своего овечьего стада», в котором требовал изгнать из своих стад «лошадок дьявола».

Но вакханалией уже была охвачена вся страна. Во всем обществе, от низов до верхов, в каждой семье отцы и старшие родственники по мужской линии, перенимая стандарты морали нового времени, становились буквально сутенерами своих дочерей, сестер, матерей и племянниц. «Почему не доставить удовольствие тому, благодаря которому существует Франция!» – стало девизом времени». (М. Весновская, «100 знаменитых любовниц королей», 2014 г.). Куртуазность выродилась в институт куртизанок.

Прообразы. Куртизанки. Это явление, истоки которого также лежат в арабских традициях, где наряду с крайне строгими правилами супружеских отношений, процветали дома для мужчин, было заложено в период Крестовых войн. Возможно, это было продиктовано возвращением к античности с его институтом «гетер», характерное для периода 3-го Луча, а до того «жриц любви» в храмах древности.

То же наблюдалось на переломе от XIX к XX веку, когда куртизанки станут популярными персонажами романов (напр. «Нана» Эмиля Золя или «Озорные рассказы» Оноре де Бальзака) и излюбленными моделями художников, в том числе прерафаэлитов (название этого стиля говорит само за себя). Нечто похожее произойдёт и в начале XXI века, когда быть содержанкой богатого «папика» станет не только престижно, но и превратится в жизненный идеал для многих молодых женщин.

Куртизанка – женщина, как теперь говорят, «лёгкого поведения», вращающаяся в высшем свете, ведущая светскую жизнь и находящаяся на содержании богатых и влиятельных любовников. Классическими являются венецианские и римские куртизанки XV – XVI веков.

Среди куртизанок действовали свои правила, поэтому к данному явлению применяют понятие «институт». Куртизанки делились на две основные категории: куртизанки низшего класса (ит. cortigiane «di lume»), которые ценились немного выше обычных уличных проституток. Так называемые «честные» куртизанки (ит. cortigiane «oneste»), часто были обучены правилам хорошего поведения, умели вести застольную беседу, а иногда являлись обладательницей высокой культуры и литературного таланта. Их часто окружал романтический ореол чуть ли не наравне с королевскими фаворитками. «Честная» куртизанка обычно имела одного любовника, но жила отдельно и обладала свободой, которой не обладали замужние женщины средневековья.

Прекрасные модели Фортуны. Своих courtisanae honestae и даже детей от них имели итальянские кардиналы и прелаты. Аристократы и писатели не только не скрывали своих связей с наиболее известными куртизанками, но даже хвастали ими, и каждый стремился добиться у них большего внимания, чем его соперники. Они заказывали портреты своих знаменитых подруг, благодаря чему история сохранила имена и облик куртизанок. Так, существуют портреты венецианок Лауры (Джорджоне «Молодая женщина», 1506 г.); Гатты (Тициан, 1514 г.); Вероники Франко (Паоло Веронезе) и др., Гортензии (Караваджо, 1595 г.).

Некоторые художники в своих работах возвращались к героиням античности (например, портрет Лаис Коринфской – гетеры, жившей в IV в. до н.э., немецкий художник Возрождения Ганс Гольбейн Младший изобразил в костюме своего времени) или изображали куртизанок в образах древнегреческих богинь, в том числе Фортуны.

Примечательно, что XV век открыл дорогу обнажённой натуре. Торжество телесной красоты перестало быть запретной темой даже на картинах с библейским сюжетом. При этом моделями (натурщицами) для художников служили, естественно, куртизанки. Черты знаменитых куртизанок можно узнать в ликах Богоматери и святых, что не могло не возмущать Церковь.

Кстати, среди персонажей «Таро Прерафаэлитов», иконография карт которого основана на работах художников, можно найти представительниц этой древнейшей профессии.

Роскошь. Гравюра Г.анса Себальда Бехама, 1540 г.

Туллия д’Арагона. Благодаря всему этому, куртизанки могут выступать в роли прототипов в практической магии Таро. Например, знаменитая куртизанка Туллия д’Арагона.

Самая известная куртизанка в Италии XVI века, она уверяла, что была дочерью архиепископа Палермо – кардинала Луиджи д’Арагона, дедом которого был король Фернандо I Неаполитанский. Именно благодаря помощи кардинала Туллия смогла получить образование, которое в то время давали только мальчикам.

В 1519 году Туллия уехала в Сиену, где провела семь лет, затем вернулась в Рим. В 18 лет Туллия позиционировалась как «интеллектуальная куртизанка» и вскоре вошла в элиту города. Её видели часто в обществе самых известных поэтов, и сама она писала стихи и философские эссе. Туллия умела не только развлекать мужчин, но и живо участвовать в значимых событиях Италии. Тулия периодически переезжала из города в город – жила в Риме, Сиене, Венеции, и везде сияла в высшем свете.

В 1537 году Туллия жила в Ферраре – столице искусств и культуры – и, по свидетельству хронистов, была принята в салоне Изабеллы д’Эсте. Через 10 лет Туллия уже во Флоренции, где завоёвывает ум и сердце великого герцога Козимо I Медичи. Одновременно с появлением куртизанки во Флоренции издан сборник стихов Туллии, посвящённых ею герцогине Толедской Элеоноре. Возможно, она была моделью для художников, живших при дворах д’Эсте и Медичи и работавших над Таро.

Институт куртизанок прекрасно уживался с куртуазностью (см. VI. Влюблённые), почитание куртизанок – с рыцарской галантностью и преклонением перед Прекрасной Дамой. Хотя, чему тут удивляться – тот и другой вид отношений находятся под влиянием одного и того же 3 Луча., а в этом Аркане он вдвойне понижен – его качество связано с эмоциями и природными инстинктами. Так, Людос, виртуальная любовь-игра Влюблённых, трансформируется в Колесе Фортуны в телесные любовные утехи. «Баловнем Фортуны» всё чаще называют того, кому везёт в любви, а не в карты.

Церковь против Фортуны. За все свои «прегрешения» античная Фортуна попала под немилость Церкви. Уже в период становления христианства концепция судьбы, на которую можно было свалить свои прегрешения, не одобрялась официальной религией, для которой идея «божественного промысла», предполагающего непререкаемость Церкви и её права вершителя судеб, как представителя Бога-Вседержителя на земле, являлась основным инструментом управления и власти. Доктрина их власти исключала всякую мысль о случайности или везении – всё было предопределено Богом, что, кстати, подтверждалось в рисунке гороскопа.

Таким образом, вера в Фортуну отрицала веру в божественную власть, утверждая власть человека над своей судьбой.

Альтернативная версия Уэйта. Здесь придётся сделать небольшое отступление в сторону концепции, предложенной А.Э. Уэйтом. В символизме Колеса Фортуны «исправленной колоды» Уэйта просматривается противоречие между двумя отношениями к судьбе.

Хотя название Аркана и прорицательные значения у Уэйта в основном согласуется с традиционными («Судьба, удача, успех, возвышение, везение, счастье»), Уэйт предлагает отличную от классической иконографию карты, полностью исключающей приметы Фортуны. По углам карты расположены «четыре существа из видения Иезекииля», ангел, орёл, лев и бык, являющиеся символами Стихий. Каждый из существ держит книгу, что делает их аллюзией на четырёх апостолов-евангелистов. Подобные символы более характерны для XXI Аркана, и сам Уэйт повторяет их в карте «Мир». Уэйт объясняет свою идею так: «На ободе колеса видна надпись ROTA – не что иное, как акроним слова TAROT, причём буквы чередуются с буквами имени Бога, показывая, что проведение вездесуще. Однако это – Божий промысел внутри, а подобный ему промысел вовне представлен Четырьмя Существами» (Иллюстрированный ключ к Таро», X).

Колесо Фортуны. Таро Райдера-Уэйта