Текст книги "Ангел"

Глава 11

Когда я вошел в дом, они сидели в гостиной. Крэмер встал и усмехнулся:

– Рад снова вас видеть, лейтенант. Эйнджел рассказала мне о ваших открытиях. Надеюсь, ничего страшного – я хочу сказать, это не такой уж важный секрет?

– Все в порядке, – подтвердил я. – А сегодня вы лучше выглядите, мистер Крэмер, гораздо лучше.

– Спасибо. – Он осторожно убрал с лица улыбку и снова сел, внимательно наблюдая за мной. – Макгрегор, подумать только – Стью Макгрегор! – Он сокрушенно покрутил головой. – Просто невозможно поверить, лейтенант!

– Как и в эту вашу замечательную историю о его шестимесячном пребывании в плену у корейцев, – небрежно согласился я. – Эта надпись на пластинке, которую вы подарили ему на память о том случае, показалась мне очень забавной.

– Ах да, та история! – Он натянуто улыбнулся. – Честно говоря, я не думал, лейтенант, что вы воспримите ее всерьез. Это была просто шутка, которой я пытался как-то снять с себя напряжение.

– А история Эйнджел о том, что вы путем шантажа вынуждали Макгрегора сводничать для вас, это тоже была шутка?

– Нет, Эл, это правда! – громко сказала Эйнджел.

– Дорогая, Крэмер только что признался, что вся история о том, что он шантажировал Макгрегора, была только шуткой, – пояснил я. – Так чем же он расплачивался с Макгрегором за девушек? Леденцами?

Она возмущенно посмотрела на меня, тогда как в глубине ее глаз затаились холод и настороженность.

– Если все насчет Макгрегора не правда, то зачем вы скармливали мне всю эту чушь по дороге сюда?

– Надеялся, что это вас позабавит, – объяснил я. – Вы выглядели сегодня такой сияющей – прямо как настоящий ангел. Знаете, кого вы мне напомнили?

– Нет, – холодно отрезала она.

– Невесту в ожидании свадьбы – у них всегда такой сияющий, радостный вид.

– Я благожелательно улыбнулся им обоим. – Так когда же вы собираетесь пожениться?

– Что за чушь вы несете?! – раздраженно отреагировал Крэмер.

Я надеялся, что он встревожен больше, чем это показывает.

– Но ведь в том-то все и дело, не так ли? – вежливо спросил я. – Как однажды вы сказали мне, Митч… Вы не возражаете, если я буду вас так называть?

– Нет, конечно, – буркнул он. – Продолжайте, что вы там говорили!

– Как вы сказали, – повторил я, – Эйнджел – дерзкая искусительница, и, если вы действительно хотели добиться ее роскошного золотистого тела, вам пришлось бы заплатить за это женитьбой!

– Так вы обманом завлекли меня сюда, чтобы оскорблять?! – негодующе закричала Эйнджел.

– Не только для этого, дорогая, – успокоил я ее. – Теперь, когда Салли убралась у вас с пути, разумеется, вы поженитесь. Митч получит это роскошное тело в безраздельное владение, а также успокаивающее сознание, что его жена не станет свидетельствовать против него относительно того времени, когда они вместе подложили ту бомбу в самолет.

Крэмер в бешенстве вскочил на ноги.

– Лейтенант, вы слишком далеко зашли со своими шутками! – возмущенно заревел он. – Убирайтесь вон из моего дома!

Я закурил сигарету и задумчиво посмотрел на него:

– Неужели вы не хотите послушать дальше? Я думал, вам это будет интересно.

– Все, что мне надо, это…

– Сядь, Митч! – резко одернула его Эйнджел. – Пусть себе фантазирует – может, это нам даже понравится!

Крэмер неохотно опустился на диван, кидая на меня разъяренные взгляды.

– Сегодня утром у меня состоялся очень любопытный разговор с Макгрегором,

– продолжил я. – Он рассказал мне об очень специфической – и крайне редкой – категории летчиков-истребителей. Убийцы – вот как он их определил. Это парни, которым нравится убивать. По словам Макгрегора, чтобы принадлежать к этой категории, человек должен обладать неуемным тщеславием, невероятным эгоизмом, раздутым до мании величия. Если бы мне понадобился классический пример людей этого типа, он назвал бы Митча Крэмера.

– Ну и что? – буркнул Крэмер.

– Вы никогда не интересовались своей женой, не придавали ни малейшего значения ее чувствам и желаниям – до тех пор, пока она не начала интересоваться Филипом Ирвингом, – жестко заявил я. – Вот когда взыграли ваше крайнее самолюбие и эгоистичность! Вам было невыносимо думать, что Салли могла предпочесть такое жалкое ничтожество, как Ирвинг, такому блестящему герою, как вы. Следовательно, ее необходимо было наказать, потому что Салли была вашей женой и совершила непростительное, по вашим представлениям, преступление – отвергла вас ради другого!

– Вы больны, Эл, – злобно вставила Эйнджел. – Ваше место в сумасшедшем доме!

– Нет, дорогая, – возразил я, – болен не я и даже не вы. Это у Митча Крэмера что-то серьезное с головой. Крэмер беспокойно заерзал на диване.

– Итак, у вас появилась некая дикая теория о том, что я хотел наказать Салли, – нетерпеливо проговорил он. – Что ж, полагаю, каждый волен выдвигать свои предположения, какими бы вздорными они ни казались. Но почему бы вам не связать его с некоторыми фактами? А мы посмотрели бы, выдержит ли оно проверку.

– Отлично! – восторженно воскликнул я. – Называйте любой факт по вашему усмотрению!

– Часовой механизм бомбы был заведен на то время, когда в небе должен был находиться я, – сказал он. – Если бы вы не подвернулись нам в нужный момент, это я сидел бы в самолете и погиб вместо Рэда Хофнера!

– Если только вы уже не знали о подложенной бомбе, – спокойно возразил я.

– Тогда вы смогли бы от нее избавиться – вышвырнуть ее за борт, чтобы она взорвалась в воздухе и никого не повредила. А спустившись на землю, сказали бы, что услышали тикание и обнаружили бомбу буквально за несколько секунд до запланированного взрыва.

– Ладно, – злорадно усмехнулся он. – Значит, вы думаете, я настолько глуп, чтобы держать в самолете бомбу, до того как взлечу?

– Конечно. Вы ведь ничем не рисковали, если бы кто-нибудь, например ваш механик, обнаружил ее в самолете до того, как она будет использована. Если бы это произошло и он нашел бы бомбу, уже заведенную на определенное время, это произвело точно такое же впечатление, как и сам взрыв. Все увидели бы, что часовое устройство установлено на то время, когда должны были полететь вы, значит, вас и пытались убить. Он медленно покачал головой:

– Все же мне кажется, Уилер, что вы действительно не в своем уме! Как же я мог установить ее в самолете?

– С помощью Эйнджел, – спокойно ответил я. – И никому бы в голову не пришло ничего подозрительного, если бы они увидела вас рядом с ангаром или внутри него: они сделали бы единственно возможный вывод, что у вас любовный роман. Клиф Уайт случайно увидел, как вы оба выходили из ангара, но кто станет подозревать человека в том, что он подложит бомбу в свой собственный самолет и установит время взрыва на тот момент, когда сам будет им управлять?

В припадке ярости Крэмер снова вскочил с дивана.

– Если нам придется и дальше слушать этот бред, мне необходимо выпить! – рявкнул он. – Тебе налить, Эйнджел?

– Не сейчас, – напряженно ответила она. – Может, лейтенанту?

– Мне тоже сейчас не хочется, – отказался я. Крэмер зашагал к бару и через несколько секунд раздраженно зарычал:

– В этом проклятом доме никогда не найдешь, что нужно! Придется тащиться за новой бутылкой виски!

Он шумно протопал по комнате, и вскоре нас медленно обволокла тишина.

– Эл! – тихо окликнула меня Эйнджел. – Вы это серьезно? Неужели вы действительно так считаете?

– Дорогая, – с упреком произнес я, – вам это лучше знать – ведь это вы помогли ему спрятать бомбу! И с вашей точки зрения, это была неплохая сделка. Взамен вы могли выйти замуж за мешок с миллионом долларов, а это лучше, чем демонстрировать нижнее белье!

– Господи! – тихо простонала она. – Как я ненавижу всех этих мерзких людишек с их жадными руками!

– Во всяком случае, после свадьбы с Крэмером у вас все равно остались бы две огромные проблемы, – обнадежил я ее.

– Какие еще?!

– Вы не смели бы кинуть взгляд на другого мужчину, а он, в свою очередь,

– на другую женщину, – рассудительно сообщил я. – Потому что в противном случае это означало бы, Эйнджел, что ваши дни сочтены!

Появился Крэмер с непочатой бутылкой виски, откупорил ее, налил себе солидную порцию и вернулся с бокалом на диван.

– Пока я выходил, мне пришла в голову одна мысль, – сухо заявил он. – Если ваша версия правильна, выходит, я позволил Рэду взлететь, зная, что он взорвется в небе!

– Уверен, что это сильно расстраивало вас, – искренне признал я. – Потому что Хофнер был вашим старым товарищем. Но в конечном счете можно пожертвовать и старым товарищем, если это устраивает Митча Крэмера, верно?

– Я никогда этого не сделал бы! – процедил он.

– Я вовсе не считаю, что вы намеренно им пожертвовали, – пояснил я. – Думаю, дело было так. Когда я свалился вам на голову и заявил, что я – коп, вы сначала испугались, но потом сразу же поняли, что это большая удача – заполучить настоящего полицейского в качестве свидетеля попытки вас убить. Поэтому, пользуясь моим присутствием, вы вовлекли остальных в разговоры о полетах, ожидая, когда приземлится самолет. Затем Хофнер отказался ждать, побежал садиться в самолет, и единственным способом остановить его было заявить в присутствии всех, включая копа, что в нем находится бомба замедленного действия, готовая взорваться в любую минуту. В сравнении с этим гораздо легче было решиться принести в жертву Хофнера, не так ли?

Крэмер с отвращением покачал головой:

– У вас на каждый вопрос готов ответ, но все они неверны. И что же произошло после взрыва бомбы? Ну-ка, скажите мне!

– Вы были абсолютно уверены в том, что копы узнают о связи вашей жены с Ирвингом. Эйнджел очень помогла вам своим рассказом о том, как застала их в интимной обстановке на задней террасе – и в моем присутствии! Единственную опасность вы видели в том, что я мог разгадать ваши любовные отношения с Эйнджел. Вот почему она должна была предстать в качестве подруги Стью. И когда Уайт сказал, что видел вас обоих выходящими из ангара, это было не очень кстати.

– Поэтому, когда я повез Эйнджел домой и по дороге стал ее расспрашивать, она сочинила невероятную историю о том, как Стью уговорил ее на это. Затем немного ее приукрасила, сделав из Макгрегора сводника, к чему его якобы принуждал Митч Крэмер, угрожая раскрыть какую-то позорную тайну. Когда я передал эту историю Митчу, – естественно, Эйнджел, вы уже предупредили его, – он развернулся вовсю и налгал мне с три короба.

– Было ужасно занятно послушать вас, Эл. – Эйнджел деланно зевнула. – Но уже становится скучновато. Не переменить ли нам тему?

– Осталось не так много, – упрямо сказал я. – Принимая во внимание, что в доме постоянно находится полицейский, а полиция изо всех сил пытается найти преступника, покушавшегося на жизнь Крэмера, сам Митч решил, что это прекрасный случай убить свою жену, потом все извратить, как он уже сделал это один раз, и заявить, что это она пыталась его убить.

Крэмер угрюмо покачал головой.

– Я даже не стану спорить с вами, Уилер! – презрительно бросил он. – Вы безумец!

– Вы довольно хорошо все устроили, Митч. Местами несколько топорно, но никто и не собирался критически оценивать ваше представление. У вас была Салли, сообщившая то, что необходимо, – как она украла мину из вашего музея, а потом Ирвинг пристроил к ней дешевый будильник, и как они тайком убежали с задней террасы и спрятали мину в самолет. И еще кое-что, что я нахожу весьма находчивым – вы открыто признались в том, что украли пистолет из собственного музея, держали его в спальне, и никто не заподозрил в этом ничего странного. Это был очень хитрый ход, Митч.

Под его правой щекой начал дергаться нерв, так что нервы у него были натянуты до предела, и все же он и не думал сдаваться. Эйнджел тоже была крайне напряжена и безотчетно царапала длинными ногтями золотистую ткань брюк на бедре. Беда в том, что мне больше нечего было предъявить им в качестве доказательства.

– Вы уже закончили, лейтенант? – тоном врача спросила Эйнджел.

– А вы считаете, этого недостаточно? – спросил я с уверенностью, которую отнюдь не испытывал.

– Все это чушь собачья! – яростно заявил Крэмер. – Грязная ложь, и все тут! Чтобы я стоял здесь и слушал, как вы обвиняете меня в том, что я позволил своему старому товарищу погибнуть и даже пальцем не пошевелил, чтобы спасти его! Да за это я вам всю физиономию разукрашу, Уилер!

– Попробуйте взглянуть в зеркало, Крэмер! – зарычал я. – – Там вы увидите физиономию, которую действительно хотели бы разодрать на клочки и не стали бы жалеть об этом весь остаток своей жизни!

Его лицо исказилось в припадке безумной ярости.

– Вон из моего дома! – во всю мощь своего голоса заревел он. – Убирайтесь вон, или я не отвечаю за последствия!

– А знаете что, Митч? – усмехнулся я. – Весь остаток вашей жизни вас будет подстерегать еще одна проблема. Рыжие женщины – вы не сможете на них даже смотреть. Они все время будут напоминать вам о Салли. Но ведь такие женщины встречаются на каждом шагу, куда бы вы ни пошли!

Он взвился вверх и бросился ко мне, протянув руки к моему горлу. Я схватил его за лацканы пиджака и начал трясти из стороны в сторону, пока он не потерял равновесие, после чего отпустил. Шатаясь, Крэмер пролетел несколько шагов и с размаху наткнулся на тяжелое кресло-качалку, которая и остановила его.

– Митч! – завизжала Эйнджел. – Прекрати! Не будь идиотом! Неужели ты не понимаешь, что он тебя провоцирует!

– Когда вы поженитесь, – зловеще проговорил я, – и вам немного надоест постоянно видеть перед собой златовласую Эйнджел, попросите ее каждую неделю краситься в рыжую. Предположим, в пятницу вечером, а? Тогда вы сможете…

Он с трудом поднялся на ноги, что-то невразумительно бормоча со слепой яростью, которая почти до неузнаваемости изменила его лицо. В налившихся кровью глазах сверкала смертельная ненависть ко мне.

– Ладно, – прошептал он. – Придется мне проучить и вас, Уилер!

Он сунул руку за пазуху и извлек оттуда странный пистолет с несоразмерно длинным дулом.

– Видно, вас никогда не учили, – злобно пробормотал он. – А теперь уже слишком поздно! Никто не смеет валять дурака с Митчем Крэмером! Отныне вы запомните это на всю жизнь, Уилер!

– Митч! – крикнула Эйнджел звенящим от напряжения голосом. – Не делай этого!

– Заткнись! – заорал он на нее. – Ты хороша только для одного дела, беби, и там тебе нет необходимости разговаривать!

Эйнджел поднялась и медленно двинулась к нему.

– Митч, дорогой! – Она попыталась придать своему голосу волнующую чувственность, но по ошибке взяла ниже на целую октаву. – Неужели ты не понимаешь? – с мольбой сказала она. – Именно этою Уилер и добивается!

– Прочь с дороги! – яростно зашипел он на нее. – Я не побоюсь выстрелить и в женщину, ты, надоедливая дрянь!

– Эйнджел! – напряженно сказал я. – Не приближайтесь к нему! У него пистолет для сигнальных ракет. Видно, он как-то проник в свой музей, когда выходил за вином.

Закинув назад голову, Крэмер разразился издевательским хохотом:

– Ах ты, тупой коп! Да у меня пять или шесть запасных ключей от этого подвала! Когда я отдал этому вашему толстому идиоту второй ключ, он, наверное, решил, что теперь мне окончательно закрыт к нему доступ!

– Митч, милый! – умоляла Эйнджел. – Прекрати сейчас же, пока еще не поздно!

Он сделал неуверенный шаг вперед и поднял голову, словно пытаясь получше рассмотреть ее. Она инстинктивно шарахнулась в сторону, заметив сумасшедший блеск в его глазах.

– Ты! – презрительно выплюнул он. – Это все твои дешевые штучки, которые доводят человека до безумия, после чего ты обдаешь его холодом и равнодушием! Да самая дешевая шлюха в тысячу раз порядочнее тебя!

Эйнджел содрогнулась всем телом и заплакала как ребенок, подняв перед собой одну руку, чтобы не видеть его.

– Золотистая девушка! – Он презрительно усмехнулся. – Весь блеск и сияние снаружи, а внутри – лед, сплошной лед и холод! Чего тебе не хватает, Эйнджел, так это тепла и жгучего огня! Пожалуй, стоит тебя облагодетельствовать, чтобы ты возродилась в новой, горячей и взрывчатой личности!

У входа вдруг послышались шаркающие шаги, и Крэмер весь напрягся, прислушиваясь. Через несколько секунд в дверях появился Клиф Уайт, тяжело приволакивая несгибающуюся ногу. Горящими, как угли, глазами, резко выделяющимися на мертвенно-бледном лице, он впился в Крэмера.

– Проклятый ублюдок! – с презрительной ненавистью прохрипел он. – Я уже давно у тебя в долгу за то, что ты со мной сделал, и пора тебе получить причитающееся!

У Крэмера был затравленный вид, когда Клиф начал медленно, но неуклонно приближаться к нему. Крэмер стоял лицом ко мне и девушке с пистолетом, направленным в нашу сторону, и искоса поглядывал на то, как близко с каждым шаркающим шагом к нему приближался Клиф.

У меня по лицу катился пот, пока я ждал развязки. В абсолютной тишине комнаты тяжелые шаркающие шаги Клифа раздавались с оглушительным шумом, он продвигался все ближе и ближе к застывшему на месте Крэмеру. И тогда у Крэмера сдали нервы.

– Ну, ладно! – истерично завизжал он. – Посмотрим, как тебе понравится горящая ракета в твоих кишках в дополнение к твоей паршивой ноге!

Он резко обернулся к Клифу, а я сунул руку в кобуру на поясе. Сначала моя взмокшая от пота рука скользнула мимо, но в следующий момент я уже крепко сжал рукоятку кольта и выхватил его из кобуры.

Неожиданно Крэмер бросился на Клифа, нацелившись дулом револьвера ему в живот, но тот мощным ударом руки оттолкнул дуло в сторону. Все произошло в один момент. Я нажал на спуск, целясь в грудь Крэмеру. Но вероятно, он спустил курок пистолета, заряженного сигнальными зарядами, в то мгновение, когда Клиф отбил его руку.

Раздался грохот, оглушительный хлопок и громкое шипение, за которым последовал жуткий крик боли. Крэмер боком падал на пол – две пули моего тридцать восьмого вонзились ему в грудь, проскользнув под мышкой.

На полу отчаянно билась Эйнджел, наполняя весь дом пронзительными криками от невыносимой боли.

Это смертоносное шипение все продолжалось, и все время внутри ее вспоротого живота ярко вспыхивали раскаленные огоньки магнезии. Я не слышал, как подошел Клиф, я стоял, от ужаса потеряв дар речи, не в состоянии отвести глаз от страшных судорог, в которых корчилось тело Эйнджел. Первое, что я ощутил, это осторожное потягивание кольта из моей руки.

Клиф тяжело опустился на колени рядом с девушкой, неловко вытянув негнущуюся ногу. Его лицо было исполнено глубокого сострадания, когда он приставил дуло револьвера к голове Эйнджел и нажал на курок.

***

Мы стояли с ним около гаража в ожидании шерифа и машины «Скорой помощи». Всего пятнадцать минут назад в доме взорвался этот жгучий ужас, но мне казалось, что прошло уже часа два, – вероятно, потому, что мы наслаждались каждой секундой, проведенной на свежем воздухе.

– Когда эти сигнальные ракеты начинают взрываться, их уже не остановишь, как ни старайся, – пояснил Клиф. – Так было лучше, чтобы она больше не мучилась.

– Конечно, – отозвался я. – Клиф, я хотел задать вам еще только один вопрос.

– Валяйте! – спокойно отреагировал он.

– Помните, когда вы в первый раз сказали, что поршни у моего «остина» нужно отрегулировать?

– Да, а теперь они стучат еще больше, – проворчал он.

– Тогда я этого даже не слышал, – сказал я. – Вероятно, у вас очень острый слух?

– Ничего особенного. – Он пожал плечами. – Это просто результат длительной тренировки – у опытного механика постепенно развивается слух к работе мотора, вот и все.

– Крэмер говорил, что в качестве часового механизма они использовали дешевый будильник, – осторожно сказал я. – Думаю, он тикает довольно громко, а, Клиф?

– Наверное, – подтвердил он, – но его можно было и не слышать из-за работы мотора.

– Думаю, так, – согласился я. – Но Крэмер с девушкой установили его часа в два-три ночи. Так что парень, который, как обычно, осматривал самолет в ангаре, должен был его услышать.

– Да уж, можно сказать, услышал бы, – невозмутимо повторил он.

– Мне только интересно знать, Клиф, верна ли моя версия. Может, этот парень и обнаружил ее и вытащил из самолета. Нечего и сомневаться, что он так и сделал. Но потом посмотрел, на какое время будильник поставлен. А он знал, какой порядок полетов пилоты оговорили накануне, поэтому без труда вычислил, для кого предназначена эта бомба, правильно?

– Безо всякого труда, – пробормотал он.

– И что же он сделал потом? – стал я размышлять вслух. – Снова положил ее в самолет?

– Разве человеку дано постигнуть пути Провидения? – глубокомысленно проговорил Клиф. – Половина проблем в нашем мире происходит только оттого, что люди постоянно вмешиваются в ход вещей!