Текст книги "Леди доступна"

– Иногда. И тогда я начинала вопить, заслышав на лестнице его шаги. Ламми не обижается ни на какие слова или поступки. Единственное, чем его можно обидеть, – грубым физическим воздействием. Он это чует. Он знает точно. Вот и сегодня – он сбежал потому, что понял: я не шучу.

– Чем он зарабатывает на жизнь? – спросил я.

– Разве ты не слушал, о чем я говорю? – Ее брови удивленно приподнялись.

– Он не может зарабатывать на жизнь своей писаниной, – проговорил убежденно. – На что же он живет?

– Я никогда не думала об этом, – заметила она безразлично. – Он часто берет у меня деньги на мелкие расходы и никогда не возвращает. Но это не имеет значения. Может, у него богатая тетушка.

– А может, он контрабандой достает кровь для вечеринок вампиров. Если бы это так и оказалось, я бы не был особенно удивлен. А теперь последний вопрос. Как ты полагаешь, между Жанин Майер и Хардейкром могли быть такие же отношения, как между ним и тобой?

– Я полагаю, что любые другие отношения не могли бы привести к столь точному воспроизведению ее задницы. – Белла захлебнулась смехом. – А если серьезно, то я не знаю, Эл. Возможно. Обычно Гил держал себя как неотразимый любовник, мимо которого ни одна женщина не может пройти спокойно. Ему понадобилась целая неделя для того, чтобы понять, что в тот, первый день в моей квартире не я, а он стал невинной жертвой.

– Да, – тяжело выговорил я.

– Что-то ты не выглядишь особо веселым, Эл, хотя я и ответила на множество твоих вопросов.

– Что-то странное есть во всем этом деле, – задумчиво проговорил я. – У меня таких раньше не было.

– Что же?

– Вот кого-то убивают, и ты начинаешь задавать вопросы людям, которые его знали, даже тем, которых ты подозреваешь в убийстве. Ясно, ты ожидаешь получить некоторое количество лжи в их ответах. Но прежде мне никогда не приходилось встречать столько подозреваемых, которые бы лгали так много и так последовательно. Что бы это могло значить, например, с точки зрени морали?..

– По-твоему, и я лгу? – холодно спросила она.

– Думаю, да.

– Благодарю вас, лейтенант Уилер!

– Ты когда-нибудь встречала хоть одного человека, который говорил бы о себе абсолютную правду? – Я улыбнулся и поднялся с дивана.

– Пожалуй, нет. – Она говорила все тем же холодным тоном.

– Спасибо за кофе.

Она позволила мне дойти до двери, прежде чем позвала: «Эл». Нежный соблазнительный голос ее обещал так много, что я невольно обернулся.

Белла снова лежала на кушетке, подложив руки под голову. Две бело-розовые полоски заменили черные. Через секунду я понял, что она сбросила купальник – и верх и низ. Она улыбалась мне с ленивой уверенностью акулы.

– Как ты полагаешь, Эл, могут между нами возникнуть какие-то отношения? – спросила она полусонным голосом.

– Конечно, – согласился я. – Но, откровенно говоря, мне бы это не доставило удовольствия.

– Что? – Ее глаза недоверчиво расширились.

– Я думаю, эти отношения хороши лишь тогда, когда приносят радость обоим, – сказал я. – А для тебя, милая, это сейчас всего лишь средство прийти в себя. И я не хочу принимать в этом участия. Она посмотрела на меня и вздрогнула. – Ты что-то знаешь? – прошептала она.

Глава 5

Когда я вышел на улицу, мои часы показывали начало восьмого. До встречи с Хильдой еще оставалось время. Было бы ошибкой вернуться раньше, чем она приготовит лазанью. Я миновал несколько домов и наконец-то увидел бар.

Минут десять ушло на две порции виски. Вскоре я уже был настолько нормален, что даже ничуть не нервничал, заметив вполне одетую даму или парн без очков с толстыми стеклами.

Я позвонил в офис, где мне сказали, что шериф уже ушел домой, а сержанта Полника нет. Я набрал номер домашнего телефона Деккера, который получил от Майера, и был приятно удивлен, услышав в трубке резкий мужской голос.

– Мистер Деккер?

– Да. Кто это?

– Лейтенант Уилер из окружного полицейского управления, – официально представился я. – Я расследую убийство Гилберта Хардейкра. Я должен задать вам несколько важных вопросов, мистер Деккер.

– Я только что вернулся из деловой поездки, – холодно произнес он. – Ваши вопросы не могут подождать до утра?

– Боюсь, что нет, – столь же холодно отозвался я.

– Ладно, – проворчал он. – Сколько времени вам понадобится, чтобы добраться до меня?

– Пятнадцать минут.

– По крайней мере, успею принять душ. Деккер занимал роскошную квартиру на последнем этаже в доме, находившемся в десяти кварталах от моего дома и на расстоянии порядка десяти световых лет от моего дохода. Швейцар был одет в униформу, в сравнении с которой генеральский мундир показался бы тряпкой. Я прошел через широкий вестибюль к лифту. Я удивился тому, что здесь не держат собак, специально натасканных на то, чтобы спасать тех, кто случайно утонет в ворсе ковра.

Едва я нажал на кнопку звонка, как дверь открылась. Фигура в махровом банном халате скрылась в глубине квартиры, и грубый голос произнес:

– Входите, лейтенант, и дайте мне пять минут на то, чтобы обсохнуть. Располагайтесь и налейте себе чего-нибудь выпить.

Гостиная выглядела такой обширной и элегантной, будто дизайнер работал, нисколько не считаясь с индивидуальностью хозяина. Можно было подумать, будто здесь живет актриса, а не бизнесмен-нефтяник.

Огромных размеров бар предоставлял богатый выбор. Я налил себе бокал и занялся изучением панорамы Пайн-Сити, простиравшейся прямо у меня под ногами. Я думал о том, как это приятно – иметь много денег, но кто слышал о полицейском, который мог бы разбогатеть честным путем… Можно было бы заняться чем-то еще, но я предпочел оставаться полицейским. Очень уж это здорово: грубить людям всякий Божий день и все-таки в конце месяца получать деньги.

Дверь скрипнула, раздался топот, словно целая армия маршировала по квартире. Но это был всего лишь один Хэл Деккер. С его появлением комната уменьшилась вдвое. Джордж Майер был довольно рослым человеком, но по сравнению со своим компаньоном он выглядел просто тщедушным.

Ростом Деккер был шести с половиной футов и весил не меньше фунтов, причем готов держать пари, что на жир приходилось не более двух. У него были плечи борца-тяжеловеса, грудь лесоруба, а руки и ноги, несомненно, изготовлены из нижних ветвей сосны. Густые черные волосы падали на лоб, почти на глаза. Несколько минут он посматривал на меня невыразительным взглядом.

– Присаживайтесь, лейтенант. Я пока приготовлю себе что-нибудь выпить, – пробурчал он.

На нем был пушистый халат тускло-розового цвета, в тон его лицу. Я наблюдал, как он осторожно наливает бурбон из, бутылки, отличный бурбон из Теннесси. Он положил в стакан несколько кубиков льда и плюхнулся на диван, расплескав немного драгоценной жидкости.

– У вас, должно быть, вопросы по поводу убийства Хардейкра? Так спрашивайте!

– Как вы с ним познакомились? – вежливо спросил я.

– Случайно. – Он отхлебнул солидный глоток. – Несколько лет назад в его родном городе на вечеринке, потом мы продолжили общение.

– Мистер Майер сказал мне, что это вы порекомендовали ему Хардейкра как художника, который может написать портрет его жены.

– Именно так. – Он кивнул. – Совпадение! Мир тесен! Вот и Кент Верной однажды случайно познакомился с одним приятелем Хардейкра, писателем. – Лицо Деккера исказила гримаса отвращения. – Психованный малый этот писатель. Но через него Кент познакомился с Гидом и на другой день рассказал мне об этом. Спустя пару недель, когда Джордж попросил у меня совета относительно хорошего художника, я вспомнил о Гиле.

– Вы видели его с тех пор, как он переехал в Пайн-Сити?

– Видел раза два. – Деккер осушил стакан и снова направился к бару. – Я хотел, чтобы у Джорджа был хороший художник. Я сказал Гилу, что Жанин – жена моего компаньона и что за тысячу долларов портрет должен быть высшего класса!

– Да-да, мисс Бертран видела вас у него.

– Мисс Бертран? – Он презрительно ухмыльнулся. – Шизанутая девка из соседней квартиры. Все время рисовала орхидею. – Его толстые губы растянулись в злобной улыбке. – Помню я эту мисс Бертран. Скакала вокруг Гила почти совсем голая. Но фигура чертовски привлекательная…

– Вы никого не подозреваете в убийстве? У него были враги?

– Черт! – Деккер пожал плечами. – Я не так уж близко знал его. Знакомых много, общаешься то с одним, то с другим, и, в сущности, ничего особенного о нем и не знаешь. Так было у меня с Гилом Хардейкром.

– Ну а теперь обычный вопрос, который я обязан вам задать. Где вы были между девятью и одиннадцатью прошлой ночью?

– Я не могу ответить на этот вопрос, – произнес он с грубоватой прямотой и опустил в стакан еще несколько кубиков льда. – Но это чертовски далеко отсюда.

– Ваш компаньон посвятил меня в ваши дела и даже в ваш с ним конфликт. – Я понимающе улыбнулся и повторил попытку:

– Я уважаю ваше нежелание назвать точное место. Но может быть, вы скажете, кто бы мог подтвердить, что в указанное время вы находились там, не важно где?

– Это не так-то просто, – пробурчал он. – Но если уж Джордж раскрыл пасть, то вы, конечно, знаете, что владелец фермы немного удивлен нашим интересом к его земле. Я уехал туда в субботу, прибыл поздно ночью, бродил по лесу в самой глуши. Я вынюхивал, – он уставился на меня, – надеюсь, вы можете понять, что это значит, хотя вы всего лишь полицейский. Я много раз подвергался опасности, но очень хочу надеяться, что никто не заметил мен прошлой ночью.

– Итак, вы мне даете слово, что вас не было в Панн-Сити прошлой ночью? – мягко сказал я.

– Что? – Он чуть запрокинул голову и рассмеялся. – Вы что, подозреваете меня? – Он вдруг перестал смеяться и уставился на меня полуприкрытыми настороженными глазами. – Подозреваете, да?

– Конечно, – согласился я. – Как и всех остальных, кто знал Хардейкра.

– Тогда укажите причину, по которой я вдруг мог бы прикончить беднягу Гила.

– Сейчас не могу. – Я старался говорить таким голосом, чтобы он думал, что сама мысль о его обвинении абсурдна.

– Выпьете еще, лейтенант? – Он явно смягчился.

– Спасибо, не сейчас. – Я посмотрел на него холодно и задумчиво. – Если говорить о поводах для убийства, то убить Хардейкра мог и ваш компаньон.

– Джордж! – У Деккера отвисла челюсть. – Вы считаете, что он имел вескую причину для убийства совсем незнакомого человека?

Я рассказал о портрете обнаженной женщины, найденном в квартире Хардейкра, и о том, что картина была перечеркнута крест-накрест кровью жертвы.

– Господи! – Деккер одним духом осушил второй стакан.

– Вы знаете Майера лучше, чем я, мистер Деккер. – Я понизил голос:

– Они с женой любят друг друга?

– Конечно! – Деккер не замедлил с ответом ни на секунду. – Джордж по ней просто с ума сходит. Так было с самого первого дня их знакомства. Насколько я знаю, за все эти восемь лет, что они женаты, он ни разу не взглянул на другую женщину.

– Но если человек так любит жену и тратит такие деньги на ее портрет, разве он не может решиться на убийство, если поймет, что жена изменяет ему с художником? – жестко спросил я.

– Не знаю, что на это сказать. – Он вынул носовой платок из кармана халата, вытер вспотевший лоб и вяло улыбнулся. – Значит, вы считаете, что Жанин способна на интрижку с каким-то маляром, а Джордж способен на убийство?

– У меня нет никаких доказательств, мистер Деккер, – напомнил я. – Но вы ведь знаете, что подобные случаи не так уж редки.

– Да, пожалуй, вы правы. – Он снова вытер лоб.

– Такое случается, – продолжил я. – И возможно, именно потому, что он нервничал из-за дел вашей фирмы, когда я разговаривал с ним сегодня в конторе, мне показалось, что он способен выйти из себя. Он боится рискнуть с этой фермой. Он сам мне признался. И признался, что не понимает Кента Вернона, который принял вашу сторону после того, как он для него столько сделал. – Я говорил очень искренне. – Между нами, мистер Деккер, было очень грустно слушать его.

– Да? – На гранитном лице моего собеседника появилась внезапная трещина.

Я испугался было, но тотчас понял, что это просто-напросто улыбка.

– А перед нашим с ним разговором едва я заговорил у него дома с его женой о портрете обнаженной женщины без лица, как у миссис Майер сделалась истерика. Так обычно реагирует женщина, которая виновна.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, лейтенант, – безразличным голосом произнес он.

– Пока мы здесь с вами дружески беседуем, – продолжал я интригующим тоном, – кое-что меня смущает, мистер Деккер.

– Даю вам слово, что все, что вы мне говорите, останется между нами, – произнес он серьезно.

– Спасибо. У нас уйдет не так уж много времени на то, чтобы собрать доказательства, что Майер убил Гилберта Хардейкра. Уйдет примерно месяц. И с каждым днем этого месяца он будет все больше убеждаться, что избежал обвинения в преступлении.

– Да?

– Вот этого-то я и боюсь. Он может подумать, что одну свою проблему он решил с помощью убийства, а значит, и другую сможет решить таким же образом.

– Какую?

– Покупку фермерского участка с потенциальным месторождением. Если не будет вас, то не надо будет решать, вкладывать в это деньги или нет. Верно?

– Это невозможно, – проворчал он. – Я хочу вам кое-что объяснить, лейтенант. Партнерство – штука деликатная, а в нашем бизнесе более чем где-либо. Наши клиенты обращаются к нам, потому что верят нашему совместному суждению, у нас колоссальный опыт. Убери одного из нас, и клиент автоматически решит, что это уже не то, неполноценное что-то. А как только клиент начинает так думать, он перестает быть клиентом.

– Я понимаю вас.

– Мы это с самого начала поняли, – самодовольно произнес он. – Любому из нас невозможно уйти. Каждый из нас по отдельности упустил много выгодных дел. В нашем совместном контракте есть много таких пунктов, от которых у любого адвоката волосы дыбом встанут. Но сейчас, лейтенант, – он улыбнулся, – я хочу вам привести один такой пункт. Он гласит, что если кто-то из нас двоих умрет, не достигнув шестидесяти лет, то непременно должно быть проведено специальное медицинское расследование для установления причины смерти. И далее, если выяснится, что смерть не была естественной, то девяносто процентов собственности фирмы ликвидируется, а полученная сумма прибавляется к наследству умершего.

– Контракт довольно необычный, – кисло заметил я.

– Да! – Он хмыкнул. – Поэтому вам не стоит беспокоиться, лейтенант. Джордж не станет убивать меня. В этом случае он потеряет все.

– Что ж, хорошо, что одна версия отпала. Но погодите минуту!

– У вас появилась другая столь же блистательная мысль? – холодно спросил он.

– Оба вы могли придумать довольно грязные сценарии для того, чтобы их разыгрывали другие. Значит, должны быть предусмотрены средства для защиты невиновного компаньона, если другой будет признан виновным в преступлении, приговорен к тюремному заключению и, возможно, умрет в тюрьме.

– Это мы тоже предусмотрели. – Он самодовольно хмыкнул. – Если компаньон умрет вследствие исполнения судебного приговора, тогда пункт о ликвидации не… – Он замолчал, ухмылка исчезла.

– Правильно, – произнес я почти счастливо. – Итак, если Майер убил любовника жены и замышляет убить вас, то…

– О, какая мерзость! – Деккер стукнул кулаком по стенке бара, бутылки внутри звякнули.

– Есть еще более забавный вариант, мистер Деккер. Вы убиваете кого-нибудь и представляете дело так, будто убийца – Майер, у которого есть мотивы, но нет алиби. А когда он получит свое за совершенное преступление, вы получите фирму – и больше никаких помех вашему грандиозному предприятию. Не так ли?

– Вы утверждаете, что это я убил Гила Хардейкра с целью избавиться от своего компаньона?

– Это всего лишь предположение, мистер Деккер. Но насколько я помню, именно вы рекомендовали Хардейкра Майеру. Так?

– Убирайтесь отсюда, лейтенант, пока я не сделал чего-то, о чем нам обоим придется пожалеть. – Его лицо исказилось.

– Чего-то вроде того, чтобы вогнать в меня пулю из револьвера тридцать восьмого калибра, – предположил я. – В любом случае я ухожу. Спасибо за то, что вы потратили на меня время, и за содействие следствию. Разговор вышел информативный, вы согласны?

Он зажмурился, жилы вздулись на лбу, прошло несколько секунд, прежде чем он овладел собой.

– Я подожду, – зловеще прошептал он. – Я найду время, лейтенант. Я улучу момент, когда вы…

– Вы пугаете меня, мистер Деккер, – серьезно сказал я.

– Я обещаю вам, лейтенант. – Его глаза жестоко блеснули. – Вы хотите повесить это убийство на меня, но вам не дожить до суда.

– Если обнаружатся доказательства, то не сомневайтесь, мистер Деккер, вы будете обвинены в убийстве, – произнес я с неподдельной искренностью. – А потом – кто знает? Может, уже не будет никакой необходимости в суде?

Глава 6

На моих часах было точно три минуты девятого. Я нажал кнопку звонка собственной квартиры. Не так уж часто мне приходилось делать это. Подождал тридцать секунд и снова нажал. Прошло еще целых шестьдесят секунд, приложил к звонку указательный палец и оставил его в этом положении.

Внезапно дверь рывком распахнулась. Голос ужасно запыхавшейся женщины произнес:

– Мне так жаль, Эл. Это все из-за лазаньи. Ты пришел в самый важный момент, я не могла отойти от плиты.

– Лазанья. – Я презрительно усмехнулся и вошел. – Какое мне дело до всех этих важных моментов…

Но тут вкусный запах проник мне в ноздри, я глубоко вздохнул. Мой пустой желудок занервничал, слюнные железы заработали.

– Лазанья? – почтительно спросил я.

– Да, – холодно ответила Хильда Дэвис.

– Тебе не нужно снова на кухню, милая? – с беспокойством предположил я. – Что-то могло пригореть, пока ты открывала дверь. Почему ты не заставила мен ждать снаружи еще минут пятнадцать?

– Потому что ты, наверное, случайно облокотился на звонок, и я не была уверена, выдержат ли мои барабанные перепонки или сразу лопнут.

– Милая, лучше тебе снова пойти на кухню, – настойчиво посоветовал я. – А я пока приготовлю нам чего-нибудь выпить и…

– Эл Уилер, – обратилась она ко мне твердо. – Все в полном порядке. Лазанья готова, и мы можем приступить к ней, как только нам захочется. А в гостиной нас ждет коктейль из старого шотландского виски.

– Хильда Дэвис, – восхищенно воскликнул я, – ты гений.

Я последовал за ней в гостиную. Хильда второпях не успела включить свет в прихожей. И сияние гостиной ослепило меня. Она повернулась ко мне именно в тот момент, когда мои глаза вновь обрели способность видеть.

– Я не добавляла сахар, – вспомнила она. – Решила, что кто, кто, а уж ты наверняка не любишь сладкого… Что случилось? Ты заболел? – Она с испугом посмотрела на меня.

– Ты не могла бы минуту помолчать? – взмолился я.

Когда горничная Хильда Дэвис, открывшая мне утром дверь в особняке Майеров, отбросила свое профессиональное поведение и скрипучий голос, она, право, стала выглядеть очень милой. Но Хильда Дэвис, которая сейчас стояла предо мной в моей собственной гостиной, выглядела так, будто не принадлежала к этому бренному миру.

Платиновые волосы, плотно прилегавшие к голове, возможно, и очень шли к ее темному платью горничной, но теперь, когда она распушила их, они смягчили ее лицо, и стали видны изящные линии высоких скул, мягкий свет газельих глаз и нежная полнота верхней губы, а также соблазнительная ямочка на подбородке. Из миловидной она преобразилась без всяких видимых усилий в красавицу.

– Скажи что-нибудь, – безнадежно попросила она. – Я не выдерживаю твоего выражения лица. Попробуй сказать, где тебе больнее всего.

Вместо форменного платья горничной на ней было потрясающее черное платье в обтяжку. Возбуждающе низко вырезанный лиф держался на двух бретельках, открывающих белые плечи. Темный дорогой шелк мерцал, черные кружева волнами спускались на бедра.

– Эл! – Ее лицо приняло безумное выражение. – У тебя глаза потускнели. Я сейчас вызову врача. Ты держись, пока я…

– Ты прекрасна, – хрипло выдавил я. – Утром я воображал, что ты довольно симпатична, но я заблуждался, ты красавица.

– Я… я? – Она обрадованно посмотрела на меня. – Что ж, это приятно слышать. Эй, тебе уже лучше?

– Я не болен, – честно признался я. – Я потрясен.

– Ты хочешь сказать, что это всего лишь реакция на мой внешний вид. – Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.

– Да, получилось не слишком хорошо. Как-то непроизвольно. Но я буду работать над собой и в следующий раз…

Ее щеки заалели, она обвила руками мою шею и страстно поцеловала.

– Я и не подозревала, что у мужчины может быть такой отличный вкус. – Она наконец-то ослабила хватку. – А как насчет коктейля?

– Что?

– Пожалуй, нам лучше заняться лазаньей, – засомневалась она, отходя в сторону. – На голодный желудок ты ведешь себя странно.

Дальше началось исполнение мечты холостяка о вечере с девушкой, которая и красива, и сексуальна, и прекрасно готовит, и мастерски, но скромно обращается со старым шотландским виски. Спустя три бокала Хильда решила, что настало время для ужина. Развалившись в кресле, я с удовольствием следил, как она суетится, накрывая на стол.

Как я и предполагал, вдохнув в прихожей аппетитный запах, лазань оказалась превосходной. Хильда поставила на стол вторую бутылку французского кларета, первая уже закончилась. Я на несколько мгновений протрезвел. Кто-то словно толкнул меня под руку – женись! – и я даже не попытался уклониться. Сильная штука на нашем столе? кларет. Но всегда ли он будет Мы лениво перешли к сигаретно-кофейной стадии нашего ужина, я не спеша потягивал вишневую настойку.

– Эл, дорогой, у тебя был тяжелый день? – вдруг спросила Хильда.

– Изнурительный! – Я на минуту прикрыл глаза. – Пришлось встречаться с неимоверным количеством людей.

– Ну, у Майеров ты не перетрудился, – укоризненно произнесла она. – Просто прислал вместо себя сержанта. Это так и было нужно?

– Да. – Я быстро открыл глаза. – Как он справился?

– Он просто дурак!

– Утром я серьезно поговорю с ним, – пообещал я.

– Я забыла его фамилию. Уолнут?

– Полник. На самом деле он славный парень и очень любит свою жену. Если она от него надумает уйти, он отправится ловить ее сетью. Ты была там, когда он задавал вопросы?

– Да, была. Голос у него не больно-то тихий! Тебе рассказать, Эл, как это происходило?

– Я мог бы притвориться, что меня это не интересует, но это было бы ложью.

– Сначала он спросил миссис Майер, где она была во время убийства. Она ответила, что весь вечер провела дома. Он ни в чем не усомнился, сказал, что это просто великолепно и что она должна поехать с ним в морг, опознать труп художника. Миссис Майер не соглашалась, но он уговорил ее, и она поднялась в свою комнату – переодеться. Стоило ей только выйти, как он тотчас спросил меня, правду ли говорит хозяйка. – Хильда так искусно пожала плечами, что черный шелк и кружева чуть не соскользнули с груди. – Я решила говорить только правду. И потому честно призналась, что до восьми видела хозяйку, а потом мой рабочий день закончился, я очень устала, ушла к себе и сразу уснула.

– Итак, ты не можешь подтвердить алиби миссис Майер? Понял ли Полник, как это важно?

– Не знаю, – мрачно заметила Хильда. – Остальное время, пока не вышла миссис Майер, он провел, гоняясь за мной по гостиной. Потом он уехал с ней в морг.

– Она опознала тело?

– Она была в ужасном состоянии, когда сержант привез ее домой. – Хильда энергично закивала. – «Бедный Гилберт!» – все повторяла она и плакала. Я проводила ее в ее комнату и уложила в постель. Я уж думала, что на этот вечер все кончено, но вдруг… – Хильда просияла, как только что включенна люстра. – Мистер Майер вернулся домой и сказал, что следил за ней.

– Сержант о чем-нибудь спрашивал его?

– У него не было такой возможности. Он ушел минут за пять до возвращени мистера Майера.

– Говорил ли Полник с Кентом Верноном?

– Нет, сэр. Я слышала, как сержант спрашивал его адрес у миссис Майер. Может быть, как раз к нему он и отправился после того, как привез миссис Майер из морга.

– На это вся надежда, – пробормотал я. Она залпом, словно это была просто вода, допила вишневую настойку и ослепительно улыбнулась мне.

– Если есть желание, можешь задать мне несколько вопросов, – мягко прозвучал ее голос. – Эл Уилер, дорогой, ты можешь спрашивать меня о чем угодно, у меня от тебя нет секретов, потому что ты единственный, кто считает меня красавицей.

– Только один вопрос, прекрасная Хильда. Ты случайно не знаешь, где был мистер Майер в ночь убийства?

Она сосредоточенно нахмурилась. Я понял, что вспоминать, что было вчера, не такая уж легкая работа.

– Он пришел домой, – медленно начала она, – рано – около пяти. Где-то в половине седьмого ему позвонили. Я взяла трубку, и какой-то мужчина сказал, что он должен поговорить с мистером Майером, что это срочно. Я передала трубку хозяину. Он поговорил немного, сел в свой «кадиллак»и умчался.

– Спасибо, детка, больше вопросов нет.

– Ты не хочешь, чтобы я потанцевала для тебя? – серьезно спросила она и нежно коснулась пальцами моего лица. – Для тебя я готова на все! Потому что ты единственный, кто думает, что я красива.

– Хильда! – воскликнул я, и она чуть не упада со стула.

– Что случилось? – Ее глаза были полны слез. – Ты больше не считаешь мен красавицей?

– Эта вишневая настойка смертельна, – сказал я. – И я думаю, ты слишком много выпила. Как насчет пробежки вокруг дома?

– Нет, я не опьянела, дорогой. – Она вздрогнула. – Сделаю-ка я тебе одолжение: вымою тарелки. Очень отрезвляющее занятие для горничной в ее свободный день, вернее, ночь. А ты пока заставь работать свой проигрыватель, идет?

– Идет, – осторожно согласился я. – Но не больше двух-трех разбитых тарелок и два круга вокруг дома.

Я просмотрел коробку с пластинками. Выбрал подходящую музыку и прилег на диван, пока Хильда занималась домашними делами. Она ушла на кухню чуть-чуть покачиваясь, но я надеялся, что, пока она покончит с тарелками, у нее в голове уже немного прояснится. И пить она больше не будет. Я хотел, чтобы она мыслила трезво, но в то же время чтобы эта трезвость не превращалась в холодность. Мне хотелось, чтобы она была чувственна и сентиментальна И музыку я подобрал соответствующую. Пять первых альбомов Синатры ждали, пока мы вдвоем устроимся на диване.

Через несколько секунд, впрочем, я понял, что допустил небольшую ошибку. На первой половине первого альбома была песня «Привет вам, юные влюбленные, где бы вы ни были…». Последние года два я не мог слушать это без дрожи. У меня делалось какое-то мерзкое ощущение, мне казалось, что певец, произнос это «где бы вы ни», смотрит куда-то сквозь меня…

Эту песню я твердо решил не ставить. Включил проигрыватель, поднял усилитель, получше установил репродуктор. Спустя несколько секунд прекрасный сильный голос заполнил комнату. Я счастливо растянулся на королевских размеров диване.

Прослушав три песни, я обратил внимание на то, что из кухни перестал доноситься слабый звон тарелок. Я сначала хотел заглянуть туда, чтобы проверить, не упала ли Хильда в раковину. Но потом решил все же, что этого не могло бы произойти. Кроме того, если бы и упала, то от дьявольского средства, которым я мою посуду, она протрезвеет быстрее, чем от целой цистерны кислорода. Моя квартира не так уж велика, чтобы можно было заблудиться, и я решил, что, если Хильда не показывается, значит, у нее на то есть причины, и весьма веские.

Я потянулся за сигаретой, когда нежный голос позвал:

– Эй, дорогой!

Должно быть, она остановилась за диваном, позади меня. И она окажется у меня перед глазами быстрее, чем я успею повернуть голову.

– Привет, красавица, – нежно произнес я.

– Я хочу, чтобы ты знал, что имеешь дело с девушкой, которая привыкла выполнять свои обещания, – заявила она, не двигаясь с места.

– А я в этом и не сомневался, – галантно ответил я.

– Насчет лазаньи все исполнено, верно?

– Это было воплощение моей мечты, – протянул я ностальгически. – Благословение для желудка!

– Не будем сейчас заниматься биологией, дорогой, – поспешно прервала она. – Итак, с лазаньей покончено, дело за черным кружевом, верно?

– У тебя сегодня великолепное платье, – искренне сказал я. – Но, прикрывая кружевом все самое аппетитное и без толку возбуждая меня, ты поступаешь немного нехорошо. Я имею в виду, что утром ты намекала…

– Не только намекала, но и выполнила обещанное, – перебила меня она. – Ты бы хоть посмотрел.

Я услышал слабый шелест ткани, она обошла диван. А когда появилась в поле моего зрения, все мои чувства разом взорвались.

– Я чувствую себя развратницей. – Она нервно улыбнулась. – Но пообещала. А то платье для коктейлей обошлось мне в сто пятьдесят долларов, и мне не хотелось бы, чтобы оно разорвалось или еще что-нибудь.

Бюстгальтер без бретелек был сконструирован с использованием плодотворной идеи минимума ткани и максимума черных кружев, пышную грудь он обнажал с уверенностью мюзик-холльного конферансье, который уверен в тех, кого представляет. Трусики состояли из самого малого количества черного нейлона, плотно облегавшего кое-что, и кружевной оборки, спускавшейся сзади на бедра. Длинные ноги плавно протянулись от твердо-округлых бедер к безупречно-правильным щиколоткам. И когда я все осмотрел как следует…

– Красавица Хильда, – пробормотал я осипшим голосом. – Ты держишь слово лучше всех.

– Я рада, что ты это ценишь. – Она нерешительно прикусила нижнюю губку. – Ты все еще считаешь меня красивой?

– Прекрасная, грациозная, экстатическая! – страстно пропел я.

– , На этом диване можно полежать, пока мы будем слушать музыку? – Она тепло улыбнулась.

– Конечно, – заверил я.

– Он у тебя занимает почти всю комнату. – Она вдруг рассмеялась. – Интересно, сколько еще гостей ты ждешь?

– Если кто-нибудь попробует явиться, ему придется взрывать дверь!

– Хорошо! – И она беспечно прыгнула прямо на меня.

Наверняка она нацелилась в мои объятия, но не рассчитала расстояния. Локтем она стукнула меня в грудь, и я полетел через весь диван, однако в следующий момент она уже лежала на мне.

– Привет! – Ее улыбающиеся глаза оказались всего лишь в шести дюймах от моих губ. – Получилось не совсем так, как я предполагала.

– Напротив, сработано отлично! – заверил я.

– Как бы то ни было, но, кажется, в полете я потеряла лифчик. – Она нахмурила бровки.

– Ты права, – ответил я с трепетом, когда миновало целых пять секунд.

– А тебе и вправду этого хочется, Эл?.. Прошло энное количество световых лет, когда я очень осторожно, боясь грубым движением побеспокоить теплый комочек женственности, прикорнувший рядом со мной, потянулся за сигаретой. Но нежный голос произнес:

– Зажги еще одну и для меня. Спустя несколько мгновений я поднес к ее губам зажженную сигарету.

– Ненавижу подобные низменные разговоры, – начал я, – но все же когда ты должна вернуться к Майерам?