Текст книги "Последние часы. Книга II. Железная цепь"

Лондон,
Финч-лейн

Перед рассветом на город опустился туман; белые клубы заполнили все подворотни и переулки Бишопсгейта, белая пелена скрыла здания, окутала деревья. Первыми, еще затемно, нарушили тишину торговцы, направлявшиеся на рынок или на свои обычные места на улицах. Жалобно поскрипывали тележки с товарами, под грубыми башмаками трещал тонкий слой льда, образовавшийся за ночь на лужах. На востоке появилось слабое красноватое свечение, предвещавшее восход тусклого зимнего солнца. Мимо торговцев и рабочих в предрассветной мгле беззвучно двигались Сумеречные охотники, закончившие ночное патрулирование. Чары защищали их от взглядов простых людей.

Вышедший на охоту убийца поджидал свою жертву на Треднидл-стрит.

Он неслышно, словно призрак, перемещался от одной подворотни к другой, почти невидимый в черном плаще, сливавшемся с закопченными стенами. Пробежал мимо статуи герцога Веллингтона, скрылся под белой колоннадой Банка Англии. Хорошо одетые банкиры и биржевые маклеры спешили на службу, не обращая на него никакого внимания; сплошной поток людей вливался в двери зданий Сити, подобно косякам рыбы, поднимающимся вверх по течению реки. Убийца подумал, что эти жалкие смертные и на самом деле ничуть не лучше рыб – они такие слабые, такие безмозглые, их ничто не интересует, кроме денег, у них нет никаких благородных устремлений.

Но сегодня убийце не нужны были простые смертные. Его жертва была существом более могущественным.

Вот он – седовласый человек в черном; устало сутулясь, он свернул с оживленной улицы на Финч-лейн. Это был тихий, безлюдный переулок, из тех, что никогда не замечают прохожие, спешащие по своим делам. Убийца следовал за жертвой на расстоянии нескольких шагов, про себя поражаясь самонадеянности и беспечности нефилимов. Неужели это один из Сумеречных охотников, призванных защищать мир от исчадий ада? Перед ним был усталый пожилой человек, который даже не понимал, что из охотника только что превратился в добычу.

Может быть, демоны тоже разочаровались в своих извечных врагах, размышлял убийца; наверняка за тысячу лет войны они привыкли встречать яростное сопротивление нефилимов. Но этот «охотник» растерял все навыки, утратил бдительность, и за это ему сейчас придется дорого заплатить. Человек не замечал клинок, пока лезвие не коснулось его горла. Адамас рассек плоть. Острое как бритва оружие, выкованное Железными Сестрами и предназначенное для борьбы с демонами, теперь обратилось против Сумеречного охотника.

Он не остановился после первого удара. Кровь струилась по лезвию ножа, по его пальцам, капала на мостовую; алые ручейки бежали по желобкам между булыжниками. Зажав рот рукой, обезумевший убийца наносил удары куда попало до тех пор, пока приглушенные крики не сменились предсмертными хрипами и бульканьем.

Когда от Сумеречного охотника осталась лишь жалкая оболочка, убийца разжал пальцы, и тело рухнуло на мостовую. Он опустился на колени, осторожно, почти ласково закатал рукав куртки убитого и поднес свою обнаженную до локтя руку к руке жертвы.

Затем убийца вытащил из кармана странный предмет – тонкий металлический стержень, который не отражал свет. Поверхность стержня была испещрена беспорядочно пересекавшимися линиями. Он коснулся пальцами руны Быстроты, обвел ее контуры и нащупал энергию, оставшуюся под кожей умершего – энергию самой руны.

Убийца улыбнулся.

Теперь руна принадлежала ему. Он ее заработал.

8
Низвести огонь

«Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся! Крещением должен Я креститься; и как Я томлюсь, пока сие совершится! Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение».

Евангелие от Луки, 12:49–51.

Проснувшись на следующее утро, Корделия надела теплую шерстяную юбку и белую блузку с высоким воротом и спустилась в столовую. Джеймс сидел перед полной тарелкой; рядом на скатерти лежал открытый сборник стихотворений Хаусмана[25]25
  Альфред Хаусман (1859–1936) – один из самых популярных поэтов эдвардианской эпохи, автор сборника «Шропширский парень» (1896).


[Закрыть].

Увидев Корделию, Джеймс устало улыбнулся. Выглядел он плохо, и она поняла, что он не выспался так же, как и она: под глазами у него залегли тени, лицо было бледным. Усевшись напротив него, она заметила, что книга лежит вверх ногами.

Появилась Райза и с деловитым видом поставила перед Корделией завтрак и чай. Джеймс по-прежнему молчал, лицо его ничего не выражало, веки были опущены, отчего казалось, что он вот-вот уснет. Когда служанка ушла, он заговорил:

– Маргаритка, я хочу тебе кое-что сказать. Насчет того, что произошло вечером накануне нашей свадьбы.

Корделия пододвинула к себе подставку с яйцом и энергично принялась разбивать скорлупу. Она не была уверена, что ей хочется знать подробности мальчишника в «Дьяволе».

– По-моему… я слышала что-то об обратной русалке?

– Ах, это, – улыбнулся Джеймс, откинувшись на спинку стула. – Это промах Мэтью, и должен признаться, я в жизни не видел ничего более странного. Но это неважно; насколько я понял, Кларибелла обрела счастье в объятиях водяного, обитающего в чане с джином. Поэтому можно сказать, что никто не пострадал и все обернулось к лучшему.

– Правда? – рассмеялась Корделия, но Джеймс по-прежнему был мрачен, как туча.

– Я хотел поговорить о другом. В тот вечер я собирался мирно провести время с «Веселыми Разбойниками». Но как только мы поднялись к себе, я… я перенесся в другой мир. – Его левая рука, изящная, аристократическая рука с тонкими пальцами, небрежно поигрывала вилкой. В последнее время он почти ничего не ел. – В мир Велиала.

Когда он произнес это имя, Корделии показалось, что в столовой стало темно. Велиал. Когда Корделия встретила его в потустороннем царстве, он принял облик прекрасного молодого мужчины с бледным лицом и светлыми волосами. Глядя на это существо, трудно было представить его в роли деда, тем более деда Люси и Джеймса.

– Но… это невозможно, – прошептала Корделия. – Царство Велиала уничтожено. Мы видели, как он сам превратился в прах, и Джем сказал, что только через сто лет он наберется сил для возвращения!

Джеймс с несчастным видом пожал плечами.

– И все-таки… это место выглядело таким реальным. Я чувствовал это, Корделия – я ощущал его присутствие. Не могу толком объяснить, но…

– Ты рассказал об этом Джему?

– Да. То есть… Сегодня утром я отправил ему сообщение. По крайней мере, попытался отправить. – Джеймс отложил вилку, и Корделия заметила, что он погнул несколько зубцов. – Видимо, они с Магнусом еще находятся в Спиральном Лабиринте; я не могу связаться с ним. Я попробую снова, но тем временем мы обязаны сделать все, что в наших силах, чтобы разобраться в происходящем. Надо понять, почему и каким образом я чувствую присутствие Велиала, который находится в изгнании, за пределами нашей Вселенной. Это просто невозможно!

В глазах Джеймса промелькнуло странное выражение, которое заставило Корделию по-настоящему встревожиться. Но она не успела ничего сказать – в дверь позвонили.

На пороге столовой возникла Райза.

– Oun pessareh ke tou Sirk bazi mikoneh, injast, – обратилась она к Корделии с гримасой досады.

Джеймс, приподняв брови, взглянул на жену.

– Она сказала: «Циркач пришел», – перевела Корделия, с притворной суровостью глядя на Райзу. – Имеется в виду Мэтью. Ей не нравятся его веселые жилеты.

Джеймс улыбнулся, когда в столовую энергичным шагом вошел Мэтью. Сегодня на нем были оливковые гетры с бордовыми полосками и такого же цвета жилет. Он грациозно опустился в кресло, стоявшее во главе стола, и взял с тарелки Джеймса кусочек копченой рыбы. Затем объявил:

– У меня для вас новость.

– Прошу, располагайся и чувствуй себя как дома, мой бесцеремонный друг, – сказал Джеймс. – Уверен, хозяйка не будет возражать.

– Ты не возражаешь? – спросил Мэтью, не донеся вилку до рта.

– Нет, – твердо заявила Корделия. – Ты можешь приходить и завтракать с нами, когда пожелаешь.

– О, превосходно. Тогда, может быть, мне здесь нальют кофе? С молоком и тремя ложками сахара?

Райза, маячившая в дверях, бросила на незваного гостя неодобрительный взгляд и скрылась в направлении кухни. Мэтью прожевал рыбу, проглотил и наклонился вперед.

– Отлично. Так вы хотите услышать мою новость или нет?

– А это хорошая новость? – осведомилась Корделия.

– Нет, – отрезал Мэтью, и Джеймс застонал. – Однако мне кажется, что это важно. Сегодня утром Чарльз, прежде чем отправиться во Францию с твоими родителями, говорил с матерью. Я слышал их разговор. Вчера после бала он патрулировал улицы и вернулся с рассветом. Так вот, одного человека не хватало – Бэзила Паунсби. Это отец Огастеса. Чарльз пошел с поисковым отрядом и был среди тех, кто обнаружил тело. Судя по всему, Паунсби убили ночью или рано утром, когда он возвращался домой.

Джеймс и Корделия переглянулись.

– Они подозревают того же демона, который убил Амоса Гладстона? – спросила Корделия.

– Они считают, что это вообще был не демон, – сообщил Мэтью, когда появилась Райза с его кофе. – Раны нанесены ножом – очень острым ножом. Колотые раны, больше дюжины. Демоны обычно обходятся без оружия и рвут своих жертв когтями или зубами, как животные. Паунсби был заколот тонким металлическим клинком, Гладстону перерезали горло; в обоих случаях на месте убийства не обнаружено следов присутствия демонов.

Покончив с кровавой новостью, Мэтью наклонил голову и улыбнулся Райзе, словно ангел с полотна Боттичелли.

– Ты прекрасна, как звезда, – льстиво промурлыкал он, – и даже прекраснее, потому что ты принесла мне кофе.

– Dary mano azziat mikoni[26]26
  Ты меня раздражаешь!


[Закрыть], – огрызнулась Райза, воздела руки к потолку и вышла.

– Ну почему все мои попытки очаровать ее терпят неудачу? – простонал Мэтью.

– Райза – разумная женщина, – сказал Джеймс, глядя в пространство. В выражении его лица и позе чувствовалось невыносимое напряжение; Корделия догадалась, что он потрясен до глубины души. – Скажи, поблизости от места, где убили Паунсби, не было белых колонн? И статуи всадника?

Мэтью очень медленно поставил чашку на блюдце.

– Его убили неподалеку от статуи герцога Веллингтона, – произнес он. – И здания Банка Англии.

– У которого есть белая колоннада! – воскликнула Корделия, в изумлении глядя на Джеймса. – Но откуда ты?..

Джеймс выглядел как больной, который только что услышал подтверждение своих худших подозрений насчет скорой смерти.

– Это рядом с Треднидл-стрит, верно?

– Ты получил сведения от дяди Габриэля или тети Сесили? – спросил озадаченный Мэтью. – Ты должен был сразу сказать мне, что уже знаешь про убийство.

– Я ничего не знал. – Джеймс поднялся, оттолкнув стул, и отошел к окну. Некоторое время он стоял, глядя на ветви деревьев, белые от инея. – Точнее, я только что понял, что знал.

– Джеймс, – прошептала Корделия. – Что происходит?

Он обернулся к ним.

– Это… здесь скрывается нечто большее, чем может показаться на первый взгляд. Лучше рассказать всем сразу. Нужно собрать остальных «Разбойников».

– Это будет несложно, – небрежно бросил Мэтью, но у Корделии создалось впечатление, что он из последних сил сдерживается, чтобы не засыпать Джеймса вопросами. – Люси и Кристофер уже в «Дьяволе», уговаривают Томаса.

Джеймс приподнял черную бровь.

– А почему Томаса нужно уговаривать?

– Вот когда доберешься до «Дьявола», узнаешь, – хмыкнул Мэтью. – Моя карета ждет; если поторопитесь, доберемся до трактира за пятнадцать минут. Как ты думаешь, Райза не будет возражать, если я прихвачу с собой блюдо тостов с маслом?

– Я не намерен уклоняться от патрулирования, – говорил Томас, когда Джеймс, Мэтью и Корделия вошли в комнату. Внизу, в зале, молодых людей приветствовали вялыми овациями, но в целом настроение у посетителей «Дьявола» было подавленное. В Нижнем Мире новости об убийствах и прочих мрачных происшествиях распространялись быстро.

– Это совершенно дурацкое, нелепое предложение; и что бы вы ни говорили, вам меня не переубедить!

Заметив Корделию и ее спутников, Томас умолк. Он стоял, подняв руку и тыча перед собой указательным пальцем, чтобы подчеркнуть важность своих слов. Он раскраснелся, каштановые волосы растрепались. Корделия удивилась: добрый, спокойный Томас редко выходил из себя.

Впрочем, она тут же вспомнила эпизод с Алистером на свадьбе.

Люси и Кристофер сидели на диване перед Томасом, словно провинившиеся дети, которых распекают родители. Оба сложили руки на коленях, но Люси при виде Корделии не смогла удержаться и помахала подруге.

– Благодарение Ангелу, вы все здесь! Разве это не чудесно?

Корделия подошла и уселась рядом с Люси и Кристофером на старый диван. Когда она откинулась на потертые подушки, в воздух поднялось облачко пыли. В комнате стоял умиротворяющий запах старых книг и благовоний. Несмотря на трагические обстоятельства, послужившие причиной встречи, она была рада снова оказаться в знакомых стенах. Корделия смотрела, как Джеймс устраивается в продавленном кресле с выцветшей парчовой обивкой; Мэтью занял свое обычное место в углу. Люси прикоснулась к руке Корделии.

– Мы как раз говорили Томасу, что ему не следует заниматься патрулированием, – возбужденно зашептала она. – По крайней мере, в одиночку. После того, что произошло с Бэзилом Паунсби.

– И Амосом Гладстоном, – подхватил Кристофер. – Две смерти за такое короткое время, оба убиты во время патрулирования – мне кажется вполне обоснованным предположение о том, что эти случаи связаны между собой.

– А может быть, им просто не повезло. – Томас раздраженно махнул рукой. – Патрулирование – опасное занятие, так всегда было и будет. Но это часть нашей жизни, неизбежное зло, подобно демонам и Алистеру Карстерсу… – Он прикусил язык и покраснел до корней волос. – Ой, Корделия, я…

Она изобразила любезную улыбку.

– Ты только сейчас вспомнил, что Алистер – мой брат?

– Да. То есть нет, – промямлил Томас и бросил умоляющий взгляд на друзей.

– О нет, – усмехнулся Джеймс. – С этим ты должен разобраться сам.

Томас шагнул к Корделии, и она внезапно почувствовала себя маленькой девочкой по сравнению с ним. Она и забыла о том, какой он высокий. Ей пришлось откинуть голову назад, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Корделия, я… я давно должен был извиниться перед тобой. Да, у нас с Алистером возникли некоторые разногласия, но… я очень сожалею о том, что наговорил ему на твоей свадьбе. Я понимаю, что это было ужасно и гадко с моей стороны. Ты мне очень нравишься, и я считаю тебя своим другом. Я не могу простить Алистера, но впредь ради тебя буду с ним вежлив. Мне не следовало вести себя так… как я вел себя на обеде в тот день.

– Ну что ж, – сказала Корделия. – Спасибо. Однако я согласна с остальными: ты не должен сейчас заниматься патрулированием города в одиночку.

Томас открыл рот, закрыл, потом снова открыл.

– Могу я попросить у тебя разрешения кричать и браниться? Обещаю, что не буду кричать на тебя, – обратился он к Корделии.

– О, сколько угодно, – улыбнулась она. – Иногда занятно бывает посмотреть на добрую ссору.

– Совершенно верно, – добавила Люси. – Кричи на Мэтью, если хочешь.

– Спасибо тебе огромное, Люс, – отозвался Мэтью.

– Прекратите, – оборвал их Джеймс, и все удивленно посмотрели на него. – Нужно все обсудить и понять, с кем или с чем мы имеем дело, прежде чем спорить о патрулях, кому в них ходить и когда. Патрулирование – это борьба с демонами, а Мэт сказал мне, что, по мнению Анклава, эти убийства совершили вовсе не демоны…

– Что?! – заорал Томас так громко, что все подскочили на месте. – Прошу прощения, – тут же извинился он. – Я ведь собирался кричать и браниться, но мне не дали такой возможности.

– А что заставило их думать, что это был не демон? – заинтересовался Кристофер.

– Паунсби нанесли по меньшей мере тридцать колотых ран каким-то тонким острым предметом, – объяснил Мэтью. – А демоны не носят оружия.

– Это мог быть демон с очень острыми когтями, – спорил Кристофер. – Или… демон с ножами на морде. – И он огляделся, ожидая одобрения слушателей.

– С ножами на морде? – повторил Мэтью. – И это, по-твоему, серьезный аргумент?

– Да, – не сдавался Кристофер. – Возможно, у кого-то из них имеются особые наросты. Один или даже несколько. Например, длинный острый нос с режущим краем.

– Позволь тебе напомнить, что ни на телах, ни вокруг них не было найдено признаков демонической активности, – возразил Мэтью. – Демон оставил бы после себя хоть какие-нибудь следы.

– А как насчет простого человека, обладающего Зрением? – предположила Люси. – Может, убийца вообще не понял, кто перед ним. Может, был пьян. Или он сумасшедший. Может, брел себе в темноте, увидел Сумеречного охотника и почему-то решил, что тот представляет для него угрозу.

– Более того, преступником может быть другой Сумеречный охотник, – вслух рассуждал Мэтью. – Ну вот только не надо на меня так смотреть – мы должны учесть все варианты. В конце концов, люди убивают друг друга по самым разным причинам.

– Например? – скептически спросил Джеймс.

– Я не знаю! Может быть, у Бэзила была тайная связь, и муж любовницы узнал об этом. Может, он оскорбил кого-то. А возможно, кто-то возненавидел его за то, что он способствовал появлению на свет Огастеса. Я бы не удивился, если бы так оно и оказалось. Словом, убийцей мог быть кто угодно – да взять хотя бы Алистера.

– Мэтью! – возмущенно воскликнула Корделия. – Неужели обязательно всякий раз приплетать имя моего брата? Допустим, Алистер не ангел, но он не убийца!

– Просто мне… нравится сваливать на него вину за всякие нехорошие вещи, – с некоторой робостью оправдывался Мэтью.

– В любом случае все эти рассуждения не имеют никакого смысла, – объявила Корделия. – Если кто-то убил Бэзила Паунсби из мести, ревности и тому подобного, то зачем этому «кому-то» убивать также и Амоса Гладстона? Мы должны исходить из предположения, что два убийства связаны.

– Я уверен, что они связаны, – заговорил Джеймс. Корделия догадалась, что он скрывает сильное волнение; ей показалось, будто он собирается с силами, словно хочет сообщить некую дурную новость. – Сегодня мне приснился сон, – внезапно произнес он. – Отвратительный, мерзкий сон, который был буквально неотличим от реальности…

– Реальный… как путешествие в царство теней? – в тревоге воскликнула Люси. Мэтью и остальные озабоченно переглядывались.

– Это совершенно не было похоже на падение в темную бездну, – объяснил Джеймс. – Я находился здесь, в Лондоне. Я видел это убийство.

– Видел? – повторил Мэтью. – В каком смысле?

– Это был сон, но он очень отличался от обычных сновидений, – рассказывал Джеймс. – Я был на месте преступления; лицо мое обдувал холодный ветер, я шел по булыжной мостовой. Я узнал Треднидл-стрит. Потом я увидел нож, падающее тело и еще… руки. Я увидел руки. Окровавленные. Это были… человеческие руки.

– Они принадлежали убийце? – прошептал Томас.

– Не знаю, – сказал Джеймс, – но меня охватила ярость, ненависть, подобная той, которую я чувствовал прежде только в царстве Велиала. Это была нечеловеческая ненависть, как мне показалось.

– И кого ты ненавидел? – едва слышно спросила Корделия. – Я имею в виду, во сне.

Он взглянул ей прямо в глаза и прошептал:

– Всех.

– Итак, во сне ты стал свидетелем убийства, – озабоченно нахмурившись, произнесла Люси. – Но здесь, в Лондоне, а не в царстве теней и не посредством его. Если ты понимаешь, что я хочу сказать.

– Нет, это было не в царстве теней, – подтвердил Джеймс. – Я совершенно точно находился в Лондоне и не видел ни пустыни, ни выжженной земли, ничего похожего на адский пейзаж.

– Почему же, вот Пикадилли-серкус, например, вполне сойдет за филиал ада; иногда там просто не протолкнуться от экипажей, – вставил Мэтью.

– Я не буду комментировать это совершенно неуместное замечание, – заявил Джеймс. – Могу сказать лишь одно: я не верю, что Паунсби заколол демон – или ревнивый муж, или вампир, или ревнивый муж вампирши. Скорее всего, убийца – то же существо, которое зарезало Амоса Гладстона.

– А это тебе тоже снилось? – спросила Корделия. – Но ведь Гладстона убили всего два дня назад, верно?

– Тогда мне показалось, что это просто кошмарный сон, – пожал плечами Джеймс. – Он был смутным, бессвязным, в отличие от вчерашнего. Но я помню жуткое чувство, ужас, от которого сердце едва не остановилось. Мне просто не пришло в голову, что здесь есть какая-то связь с Гладстоном – до сегодняшней ночи, когда я увидел смерть Паунсби.

– Джейми, – заговорила Люси. – В тот день, когда на нас напали демоны хора… прежде чем они убили первую жертву, у тебя было видение, помнишь? Может быть, ты обладаешь способностью предвидеть дурные события, связанные с Сумеречными охотниками?

– К сожалению, я вижу их непосредственно перед тем, как они произойдут, или как раз в момент убийства, – вздохнул Джеймс. – Я очнулся от кошмара примерно за полтора часа до того, как приехал Мэтью и рассказал о смерти Паунсби.

– Что произошло в десять утра, – уточнил Мэтью. – Ты можешь сказать, когда именно тебе приснился сон?

Джеймс покачал головой.

– Думаю, где-то на рассвете.

– Значит, это не может служить предостережением, – приуныл Томас. – И мы не знаем, будут еще убийства или нет.

– Мы должны кому-то рассказать! – воскликнул Кристофер. – Нельзя просто так сидеть здесь и выдвигать теории. Хотя лично я обожаю выдвигать теории, – задумчиво добавил он.

– Наши родители… – начала Люси.

– Нет, – перебил ее Джеймс. – Я ни в коем случае не собираюсь вызывать родителей из Парижа ради этого. Они только что уехали, у них там полно дел. Я попытаюсь еще раз отправить сообщение Джему.

Мэтью нахмурился.

– Моя мать говорила о нем недавно; не знаю, чем именно они с Магнусом заняты в Спиральном Лабиринте, но это очень важно. Насколько я понимаю, они там заперлись и отгородились от внешнего мира. Мать сказала, что сейчас нет никакой возможности связаться с Магнусом.

– Может быть, обратиться к лидерам Анклава… – предложил Томас.

– Бесполезно, – возразил Мэтью. – Они и без нас поняли, что два убийства связаны между собой. Мы не можем сообщить им ничего нового, кроме того, что Джеймсу снятся кошмары, а для того, чтобы убедить их в том, что сны имеют какое-то значение…

– Нам придется рассказать о Велиале, – закончила за него Корделия.

– А это будет означать настоящую катастрофу, – сказал Мэтью. – Для Джейми, для Люси, для Уилла и Тессы – по тем же самым причинам, по которым мы и прежде не упоминали имени Велиала.

Томас присел на край дивана и положил руку на плечо Джеймсу.

– Конечно. Я вовсе не предлагаю рассказывать Анклаву об этом.

– Я бы рассказал насчет Велиала, если бы это касалось исключительно меня, – вздохнул Джеймс, – но если я только заикнусь о нем, Конклав больше глаз не спустит ни с моей матери, ни с Люси. – Он взглянул на Томаса. – Итак. Том, никто не говорит, что ты не можешь патрулировать улицы. Просто не ходи один. Я пойду с тобой.

– Я бы с радостью взял тебя с собой, – сказал Томас. – Но в городе собираются ввести комендантский час для Сумеречных охотников моложе восемнадцати лет. Никому из вас не разрешат выходить по ночам, а если я не могу патрулировать с кем-то из вас, тогда я пойду один. В последний раз мне в напарники дали Огастеса Паунсби. Это был какой-то кошмар.

– Кстати, о Паунсби, – заговорила Люси. – Что общего могло быть между Амосом Гладстоном и Бэзилом Паунсби, если не считать того, что оба патрулировали улицы?

– Думаю, выяснением этого вопроса как раз сейчас и занимается Анклав, – заметил Мэтью. – А нам следует сосредоточиться на том, как предотвратить кошмары Джеймса, чтобы он мог спокойно спать по ночам.

– Существуют тинктуры и пилюли, обеспечивающие крепкий сон без сновидений. Могу спросить у дяди Генри, – предложил Кристофер.

– О, это было бы просто чудесно! – с облегчением воскликнула Люси. – Я уверена, это всего лишь дурные сны – остаточное явление после твоего общения с демоном, Джеймс.

– Вне всяких сомнений, – согласился Джеймс, но Корделия по его лицу поняла, что у него остались весьма серьезные сомнения на этот счет.

Пока они надевали пальто и перчатки, Люси внимательно наблюдала за братом, ища признаки того, что он что-то недоговаривает, но лицо Джеймса абсолютно ничего не выражало. Она подумала: интересно, раздражает ли Корделию поведение Джеймса, его бесстрастное лицо, отсутствие всяких эмоций. Иногда он бывал таким. Но, с другой стороны, решила Люси, Корделия вряд ли ждет от Джеймса многого – скорее, она вообще не ждет, что он будет делиться с ней мыслями и чувствами. Эти размышления расстроили ее.

– Я сейчас отправлюсь с визитом к Паунсби, – объявил Джеймс, заматывая шею шарфом. – Мне следует выразить им соболезнования.

Мэтью скорчил гримасу.

– Я уверен, что Анклав уже позаботился о них, – фыркнул он. – Не стоит тратить на это время, Джейми.

– Но я все же потрачу на это время, – упрямо произнес Джеймс и расправил плечи. – Так поступили бы мои мать и отец, если бы они были сейчас в городе. И пока они в Париже, посетить Паунсби – моя обязанность.

– Ты хороший человек, Джеймс! – горячо воскликнул Томас.

– Как замечательно, что ты решил заменить дядю Уилла и тетю Тессу, – добавил Кристофер. – Передай, пожалуйста, соболезнования Паунсби от имени всех «Веселых Разбойников».

– Да, – протянул Мэтью. – Правда, я не уверен, что Огастес и его матушка нуждаются в наших соболезнованиях.

Люси восхищалась самопожертвованием брата, но не готова была разделить с ним бремя светских обязанностей.

– Я бы с тобой поехала, – сказала она, – но мы с Корделией собирались сегодня тренироваться. В последнее время мы совсем забросили наши занятия, а нам надо подготовиться к церемонии парабатай. Это уже совсем скоро, в январе. Поедешь с нами в Институт, Кит?

– Нет… мне надо в лабораторию Генри.

Люси не удивилась; несмотря на то что теперь Кристофер жил в Институте, он целыми днями торчал в таверне «Дьявол» или в своей драгоценной лаборатории в доме Консула.

Кристофер обратился к Джеймсу:

– Если ты все равно едешь к Паунсби, загляни потом на Гровнор-сквер. Я хочу тебе кое-что показать.

Джеймс и Кристофер заговорили о научной работе, а Мэтью отвел Томаса в сторону. Люси насторожилась. Она подозревала, что Корделии тоже очень хочется узнать, о чем разговаривают эти двое, хотя она с совершенно равнодушным видом надевала лайковые перчатки.

– Прошу тебя, Том, будь осторожен, – убеждал друга Мэтью. – Я понимаю, тебе уже восемнадцать лет и ты свободен делать, что хочешь, но не надо рисковать понапрасну.

Томас прикрыл каштановые волосы капюшоном куртки – он был в броне.

– Это и тебя касается, Мэтью. Береги себя.

Мэтью недоуменно нахмурился.

– В каком смысле?

Томас вздохнул. Люси пришло в голову, что он, наверное, заметил те же нехорошие изменения в поведении Мэтью, что и она. То, что все видели, но о чем никто не смел заговорить вслух.

– Просто береги себя, и все.

Выйдя из трактира, они расселись по каретам. Все, кроме Люси.

– Я сейчас приду, Маргаритка! – крикнула она Корделии, подбежала к карете Кристофера и рванула на себя дверь.

– Какого?.. – Он уставился на нее поверх очков. – Что случилось, Люси?

– Ничего не случилось, – прошипела она. – Ты обещал добыть для меня еще колючего яблока – забыл?

– О. Да, – пробормотал Кристофер и, порывшись в кармане, вытащил небольшой пакетик. – Но у Генри возникли кое-какие подозрения, он все спрашивает меня, зачем тебе понадобилась эта дрянь.

Люси осторожно взяла пакетик с сушеными цветками магического растения и спрятала его в ридикюль.

– Да ничего особенного, не волнуйся, – успокоила она Кристофера. – Я просто хочу изготовить один настой, чтобы протирать лицо. Для красоты. Но ты можешь себе представить: братец покоя мне не даст, если узнает, будет надо мной смеяться до конца жизни.

– Что же ты сразу не сказала! – Лицо Кристофера просветлело. – У Генри есть немного спермацетового масла, ну, знаешь, из китового жира. Говорят, если им мазаться, очень помогает от морщин и способствует здоровому цвету лица.

– Нет, спасибо, – содрогнулась Люси. – Думаю, колючего яблока будет достаточно.

– Только осторожнее с ним, – предупредил Кристофер, когда она спрыгнула на мостовую. – Оно очень ядовитое. Не вздумай есть его, не пей отвар, ни в коем случае.

Люси с уверенным видом улыбнулась.

– Мне такое даже в голову не придет, не волнуйся.

Это была правда. Конечно, она не собиралась есть эту гадость, не собиралась и изготавливать из колючего яблока косметические средства. Но даже Кристофер, который был самым лучшим и добрым из всех мальчишек на земле, сразу поверил в дурацкое объяснение насчет красоты. «Ох уж эти мужчины», – подумала Люси, забираясь в карету к подруге.

Это был один из тех дней, когда в зале для тренировок все идет не так.

Корделия поехала в Институт в карете Люси. Обычно она считала подругу превосходной партнершей для тренировок, но сегодня ни Корделия, ни Люси не могли должным образом сосредоточиться. Они пригибались, когда нужно было уклоняться, не попадали в мишень, швыряя кинжалы, а один раз Корделия повернулась вокруг своей оси, когда следовало броситься в атаку, и больно ударилась бедром о столб. Хуже того: Кортана дважды выскользнула у нее из рук, и это сильно напугало и встревожило Корделию.

– Боюсь, сегодня так называемый неудачный день, – задыхаясь, вымолвила Люси, выпрямилась и потерла ноющую поясницу. – Наверное, мы обе слишком заняты мыслями о последних событиях, поэтому не можем сосредоточиться на тренировке.

– Честно говоря, я вообще не думала об убийствах. Это очень плохо? – чувствуя себя немного неловко, проговорила Корделия.

– Зависит от того, о чем ты на самом деле думала, – объявила Люси. – Если о новой шляпке – плохо, а если о смысле жизни – то уже лучше.

– Я думала об отце. Завтра вечером мы с Джеймсом приглашены на обед к родителям. Я увижу его в первый раз после свадьбы. – Она нетерпеливым жестом убрала со лба влажные от пота волосы. – Я так сильно хотела спасти его, вернуть его, – говорила она. – Я сделала все, что могла, чтобы освободить его из тюрьмы, и вот он здесь, в Лондоне, у себя дома, но я не знаю, радоваться мне или печалиться.

– Его отправили в Басилиас потому, что ты победила демона-мандихора, – напомнила ей Люси. – Иначе его посадили бы в тюрьму, Маргаритка, и он сейчас сидел бы в камере. Могу себе представить твои чувства, но не забывай: ведь именно благодаря тебе он получил шанс покончить с прошлым и начать новую жизнь. Я уверена, он это понимает.

– Может, и так, – невесело улыбнулась Корделия. – Только… я не знаю, что ему сказать, о чем говорить с ним, и у меня нет времени это обдумать. И еще мне кажется, что нельзя заставлять Джеймса идти со мной на семейный обед, где мы все будем чувствовать себя так неловко…