Текст книги "Золотая нить. Как ткань изменила историю"

Шум дождя на листьях

«В месяц шелковичных червей мы берем топоры и резаки и освобождаем ветви тутового дерева от листьев. Как великолепны эти молодые тутовые деревья!»

«Книга од», XI–XVII вв. н. э.

Говорят, что производство шелка началось с самой китайской из вещей: с чашки чая. Эту самую чашку держала Ксилинь, молодая жена Желтого императора[98]98
  Желтый император, согласно легенде, правил с 2697 по 2598 г. до н. э.


[Закрыть], сидевшая под тутовым деревом в дворцовых садах. Бульк! – и с легким всплеском прямо в чашку императрицы с одной из веток упал кокон. Первым инстинктивным желанием Ксилинь было выловить этот предмет, но она с изумлением увидела, что горячий чай расплавил кокон. Вместо прочного комочка кремового цвета она выловила моточек шелковой нити. Нити было столько, что императрица Ксилинь опутала ею весь сад, который погрузился в мерцающую дымку.

Эта китайская легенда лишь одна из многих легенд, окружающих производство шелка. Китай, особенно районы вокруг бассейнов рек Янцзы и Желтой, – натуральная среда обитания и тутового шелкопряда (Bombyx mori), и его главного источника питания – белой шелковицы. Именно тут насекомое было впервые одомашнено. В процессе одомашнивания тутовый шелкопряд перестал летать и утратил желание далеко перемещаться. Жизненный цикл также был искусственно ускорен. В дикой природе насекомое размножается один раз в год, в тропиках – до трех раз в год. В настоящее время производители шелка в коммерческих масштабах могут выращивать до восьми поколений за год[99]99
  Feltwell, p. 37.


[Закрыть].

Тутовый шелкопряд в своем развитии проходит четыре стадии: яйцо (ова), гусеница (ларва), куколка (хризалида) и, наконец, превращается во взрослое насекомое – моль (имаго). Весь процесс занимает от сорока до шестидесяти дней. Взрослая моль волосатая и имеет очень светлую окраску. Крылья у нее слишком слабые, чтобы держать ее в воздухе. Самки рождаются уже с яйцами. Они выпускают феромоны, чтобы привлекать самцов и спариваться (у одомашненных насекомых это происходит за считаные минуты). Через короткий промежуток времени самки откладывают до пятисот яиц. Здоровые яйца – голубовато-серые, овальной формы. Они настолько малы, что поместятся внутри буквы О на монете в десять центов. Примерно через десять дней вылупляются гусеницы, настолько крошечные, что их едва можно рассмотреть невооруженным глазом[100]100
  P. Hao, «Sericulture and Silk Weaving from Antiquity to the Zhou Dynasty», in Kuhn and Feng, p. 68; Feltwell, pp. 37, 39.


[Закрыть].

В дикой природе яйца откладываются на листьях живых тутовых деревьев. Одомашненных тутовых шелкопрядов держат на хорошо вентилируемых подносах, поставленных друг на друга. Там они бездельничают и поедают большое количество тутовых листьев, которые им приносят люди. (И эта трапеза настолько шумная, что на расстоянии до нескольких метров слышен звук, напоминающий ливень в лесу.) Во время такого обжорства шелкопряды накапливают силы для невероятного преображения. Вес их тела увеличивается почти в десять раз. Они линяют четыре раза, чтобы компенсировать быстрый рост. К тому времени, когда они будут готовы перейти к следующей фазе жизненного цикла, тутовые шелкопряды обретут оттенок слоновой кости, иногда с темными кольцами серо-коричневого цвета. Размер и ширина особи будет примерно такой, как женский мизинец[101]101
  Vainker, p. 16; Feltwell, p. 42.


[Закрыть].

Когда гусеница тутового шелкопряда готова превратиться в куколку, она становится беспокойной, двигается больше, пока не найдет подходящее место, чтобы начать строить свой кокон. На это уходит до трех дней. В течение всего этого времени гусеница без перерыва двигает головой взад и вперед, выделяя шелк из двух пар прядильных органов, расположенных под ротовым отверстием. Белки́ шелка, вырабатываемые в железах, остаются жидкими в теле тутового шелкопряда и становятся твердыми только при прохождении через прядильные органы. Будучи длиной всего несколько дюймов, каждый тутовый шелкопряд создает непрерывную нить длиной до тысячи метров и толщиной тридцать микрон (это примерно половина толщины человеческого волоса). Когда шелкопряды прядут шелк, они покрывают его серицином, разновидностью клея, – шелк-сырец иногда называют необесклеенным шелком, благодаря которому кокон затвердевает. (Именно эта субстанция растворилась в горячем чае в чашке императрицы Ксилинь.) Хотя у каждого шелкопряда своя форма кокона, они обычно яйцевидные, размером примерно с перепелиное яйцо. Цвет может быть от кремово-белого до насыщенного желто-оранжевого. Если оставить кокон в покое, когда он будет закончен, шелкопряд внутри превратится в куколку, а затем, спустя пятнадцать дней, куколка превратится в моль и вырвется из кокона[102]102
  Feltwell, p. 51; P. Hao, in Kuhn and Feng, pp. 73, 68.


[Закрыть].

Хотя легенда о чаепитии императрицы создает впечатление, что производство шелка всего лишь приятное развлечение для ленивого дня, это очень далеко от правды. Тутовый шелкопряд – насекомое хрупкое, его сложно выращивать на каждой стадии жизненного цикла. Самки откладывают много яиц, из которых так просто никто не вылупится. Яйца обычно черноватого оттенка. В течение того месяца, пока длится стадия гусеницы, шелкопряды невероятно прожорливы. Пищу – исключительно листья шелковицы – следует давать каждые три-четыре часа, днем и ночью. Если ваши запасы листьев истощились, необходимо найти новые источники или договориться с соседями, чтобы обеспечить непрерывную поставку. И листьев требуется много: двенадцать тысяч гусениц поглощают около двадцати мешков листьев тутовника каждый день. (Действительно, потребность в листьях тутовника в древние времена была настолько острой, что было запрещено рубить тутовые деревья весной, когда тутовые шелкопряды питались самостоятельно.) Листья должны быть чистыми, сухими, а погода не слишком жаркой. Листья, собранные в жаркое время дня, надо было сначала охладить в тени, иначе съевшие их гусеницы могли умереть.

Тутовые шелкопряды подвержены болезням. Красную мускардину можно выявить сразу после линьки. Тельце приобретает красноватый оттенок, и шелкопряды вскоре погибают. Еще одно заболевание делает гусениц черными и плохо пахнущими до того, как они погибают. Но еще страшнее выглядит желтуха шелкопрядов: кожа растягивается на распухших головах, изо рта течет желтая жидкость[103]103
  Vainker, p. 16; Feltwell, pp. 47–48, 40–42, 44.


[Закрыть].

Но если вам все-таки удастся прокормить ваших шелкопрядов и они не погибнут от болезней, в результате трудов вы получите урожай толстых коконов. Часть из них оставляют для разведения, обеспечивая следующее поколение шелковичных червей, но большинство коконов собирают ради шелка. Первый шаг этого процесса – удаление верхнего слоя нитей. Они плохо тянутся, и их можно использовать для утепления зимней одежды. Затем коконы обрабатывают паром, запекают или замачивают в растворе соли, убивая куколок и не давая им повредить собственный шелковый саркофаг, когда они будут вылетать из него в виде моли. Затем коконы погружают в горячую воду, чтобы удалить клейкий серицин. После этого шелк потеряет от 20 до 30 % своего веса. Шелковые волокна вынимают из воды и наматывают на катушку, чтобы они были крепче и не путались. Эти мотки затем сматывают вместе, чтобы получить более толстую нить для ткачества, и окрашивают. На протяжении тысяч лет это был единственный способ[104]104
  Vainker, pp. 16–17. P. Hao, in Kuhn and Feng, p. 73.


[Закрыть].

Монополия длиной в 5000 лет

«Мужчины пашут, женщины ткут».

Китайская пословица

В XII в. император Чжао Цзи (Хуэйцзун) был слабым правителем, но хорошим художником. Его картина «Придворные дамы, приготавливающие шелк», несомненно, талантлива. Написанная тушью, пигментами и золотом на длинном свитке шелка, картина изображает три группы женщин, занятых на различных этапах обработки текстиля. Вдали справа четыре женщины колотят шелк. В центре две дамы сидят и шьют на красивом зеленом ковре. Еще одна группа растягивает ткань. Судя по всему, это наложницы императора, то есть женская элита китайского общества. Они одеты в узорчатые платья с высокой талией гармоничных цветов – небесно-голубые, зеленые, абрикосовые и розовато-красные. Их волосы собраны в сложные прически и удерживаются на голове гребнями. Для непосвященного сцена максимально декоративна, но на самом деле все три этапа обработки шелка, показанные на картине, это еще и эротические метафоры. Выколачивание ткани, к примеру, часто являлось эвфемизмом женского желания. Император, используя шелковые холсты, намекал на то, что эти нарядные, одетые в шелк женщины компенсируют свое неудовлетворенное желание быть с ним, делая еще больше шелка[105]105
  Zhang and Jie; Blanchard, pp. 111, 113.


[Закрыть].

Как и другие натуральные волокна, шелк обычно оставляет мало следов для археологов. Поэтому назвать точное его происхождение – все равно что пытаться поймать мотылька, ослепленного светом. Шелководство, судя по всему, появилось примерно шесть-семь тысяч лет назад. Оно вплетается в картину изысканных культур с широким спектром умений. На стоянке эпохи неолита Ксийин был найден кокон, аккуратно разрезанный пополам где-то между 2200 и 1700 г. до н. э. На стоянке Цяньшаньян в Южном Китае был найден кусок текстиля с полотняным плетением, датируемый примерно 2750 г. до н. э. Еще одна стоянка эпохи неолита – Дзяху в Центральном Хэнане – дала еще более древние доказательства производства шелка. Дзяху прославилась богатством культурных артефактов. Здесь были обнаружены флейты из кости, самые ранние складные музыкальные инструменты, как и остатки ферментированного напитка из риса, меда и фруктов. Следы протеинов шелка – сам материал давно разложился – были найдены в захоронениях, чей возраст насчитывает около 8500 лет. Даже тогда, судя по всему, шелк был чем-то особенным, чем-то таким, что люди хотели взять с собой в могилу[106]106
  P. Hao, in Kuhn and Feng, pp. 71–72; Good; Gong et al., p. 1.


[Закрыть].

Примечательно, что Китай оставался единственным местом, где шелк получали благодаря тутовому шелкопряду на протяжении почти пяти тысяч лет. Хотя сама ткань разложилась, другие артефакты, связанные с ее производством (иглы, ткацкие станки и похожие на челнок приспособления, чтобы держать нити), дошли до нас. Чаша из слоновой кости, украшенная подобием пары шелковичных червей и датируемая примерно 4900 г. до н. э., была найдена на месте неолитической стоянки под названием Хэмуду. Во времена династии Шан (примерно 1500–1050 гг. до н. э.) начали развиваться надписи на гадательных костях, самая ранняя система письменности в Восточной Азии. Гадательные кости обычно делали из лопаток крупного рогатого скота или овец, иногда на панцире черепахи. На них были написаны вопросы, которые использовались в предсказаниях. Около десяти тысяч надписей были переведены, и 10 % из них содержат слова, связанные с шелком: «шелковица», «шелкопряд», «шелковая богиня»[107]107
  Vainker, pp. 20, 24–25.


[Закрыть].

Многофункциональное использование шелка в Китае впервые начало появляться во времена династии Шан. Как это часто бывает, лучше всего сохранились свидетельства его роли в похоронных ритуалах. Вещи в захоронениях, такие как нефрит, бронзовые сосуды и топорища, были завернуты в шелк так же, как в Древнем Египте подобные вещи заворачивали в лен. Мавандуй, место археологических раскопок в Чанша в Центральном Китае, подарил несколько серий изысканно украшенных гробов, найденных вложенными один в другой. В Могиле Один самый верхний из четырех гробов был выкрашен в черный цвет снаружи и в красный цвет изнутри. (Эти два цвета имеют большое значение в похоронных ритуалах.) Внешняя поверхность гроба была украшена облаками и чудовищами. У последнего из четырех гробов была та же цветовая схема, но он был завернут в парчу с геометрическим узором. В другой могиле в Мавандуе были найдены так же тщательно завернутые манускрипты на шелке и схема, поясняющая систему траурных одежд. Много веков спустя, когда великий учитель Шао Второй в 316 г. до н. э. был похоронен в провинции Хубэй, в его могиле было семьдесят семь различный тканей, включая пятнадцать шелковых покрывал. Инвентарная опись могилы открывала правду о шелках, действительно положенных в захоронение. Один такой документ в могиле, запечатанной в 548 г., перечислял 1000 штук парчи, 10 000 кусков дамаска и моток пряжи длиной 1 000 090 000 футов, что объяснялось необходимостью «вскарабкаться в небеса»[108]108
  «Earliest Silk»; G. Lai, «Colours and Colour Symbolism in Early Chinese Ritual Art», in Dusenbury, p. 36; Kuhn, in Kuhn and Feng, p. 4; Xinru, pp. 31–32.


[Закрыть].

Шелк использовался и в других религиозных ритуалах. Су-Ма Чьен, китайский историк из династии Хан (206 г. до н. э. – 220 г. н. э.), одобрительно говорил о жертвоприношениях религии фэн шань, которые традиционно проводились правителями. В них входил церемониал подношения трех видов шелка, а также ягнят, диких гусей и фазанов. Согласно Су-Ма Чьену, неспособность императора Юй проводить эти ритуалы привела к его падению: «Два дракона, посланных к его двору с Небес, отправились обратно».

Позже в шелк заворачивали буддистские тексты, так же поступали с изваяниями. В VII веке один пилигрим сшил ритуальное одеяние, чтобы оно точно подошло большому барельефу Будды в храме Махабодхи в Северной Индии. Одеяние было полностью создано из шелков, принесенных в дар преданными из провинции Шаньдун. Императоры дарили шелка представителям элиты в награду за религиозные службы. Амогхаваджра, учитель тантрического буддизма, прибывший в Китай около 720 г. н. э., получил столько шелка, что по нему можно было вскарабкаться, словно по песчаной дюне[109]109
  Ssu-Ma Ch» ien, Records of the Grand Historian of China, trans. by Burton Watson, 2nd edn (New York: Columbia University Press, 1962), p. 14; Xinru, p. 30.


[Закрыть].

Производство шелка было связано, по крайней мере во времена Конфуция, с представлением о месте женщин в обществе. Еще в период правления династии Ся (ок. 2070–1600 гг. до н. э.) женщинам надлежало оставаться дома и посвятить себя ткачеству. Текст из IV в. до н. э. не оставляет сомнений на этот счет. «Рано утром женщины встают, поздно ночью они идут спать, прядут и ткут… Это их доля работы». Ассоциирование женщин с шелком только укрепилось с легендой о духе шелкопряда или богине шелкопрядов во времена династии Шан (1500–1050 гг. до н. э.). (Ее персонификацией была Ксилинь, жена Желтого императора, чья мифическая чашка чая дала начало шелковой индустрии.) Поклонение богине можно проследить в той или иной форме до традиций, присущих фабричным рабочим в XIX в. в Шанхае.

Этот культ сохранился на тысячелетия. Конфуцианские ценности означали, что трудно было иметь других героинь, кроме этой богини. Ежегодные ритуалы и приношения – часто в виде гравюр – осуществлялись в то время, когда тутовые шелкопряды вылуплялись и становились важным событием культурного календаря. Во времена династии Мин здание, посвященное Ксилинь, было возведено в парке Бэйхай к северу от Запретного города в Пекине. А день ее рождения праздновался каждый год 12 декабря[110]110
  Kuhn, in Kuhn and Feng, pp. 5–6; P. Hao, in Kuhn and Feng, p. 68; Vainker, pp. 6, 8, 11.


[Закрыть].

Шелк был символом статуса и остается им поныне. Это было его «фирменное» предназначение. В «Книге обрядов», которую, как говорят, составил Конфуций (551–479 гг. до н. э.), сказано, что «гроб правителя выстилается красным [шелком], крепится гвоздями из различных металлов; гроб великого мужа выстилается черным [шелком], закрепляется гвоздями из кости быка; гроб обычного чиновника выстилается, но гвоздей не имеет».

При династиях Шан и Чжоу (ок. 1600–256 гг. до н. э.) нефрит и шелка были самыми драгоценными подарками, которыми обменивались представители аристократии. Как на нефрите изображались символические формы, так и на шелке ткались или вышивались узоры, имевшие особое значение. Тканям, производимым в нижнем течении Желтой реки, давали говорящие названия: «благоприятный узор», «скопление четырех облаков», «цветок в зеркале», «легкие волны»… Ткачи реагировали на спрос, создавая еще более сложные узоры, которые со временем менялись. К примеру, яркие краски были популярны при династии Тан, тогда как во времена династии Сонг предпочитали приглушенную палитру. При этой же династии ткачи из Ханчжоу производили особый шелк для особых случаев. «Весенние потоки», «круглые фонарики» или «лодочные гонки» – три примера самых живописных тканей. Когда Шелковый путь принес в Китай влияние извне, шелка отразили и это. Символы из Греции, Индии и Персии оставили свои следы на тканях, сотканных в Китае[111]111
  Конфуций цитируется по Dusenbury, p. 38; J. Wyatt, in Kuhn and Feng, p. xv; Feng, «Silks in the Sui, Tang and Five Dynasties», in Kuhn and Feng, p. 206; Kuhn, «Reading the Magnificence of Ancient and Medieval Chinese Silks», in Kuhn and Feng, p. 4.


[Закрыть].

Императоры были особенно неравнодушны к роскоши шелков. Начиная с VII в. оттенок яичного желтка, особенно сложный для получения, по закону предназначался только для императора. Во дворцах были помещения для окрашивания шелка и для ткачества. Царствовавшие императрицы руководили разведением шелковичных червей. Когда в 1190 г. на престол взошел император Чжан-цзун, для производства престижного дамаска с узором на него работали 1200 ткачей.

Законы, регулирующие расходы населения в интересах государства, ограничивали ношение шелковых тканей особыми классами. К примеру, одежду из шелка, который был окрашен до ткачества, мог носить человек, чей ранг был выше обычного чиновника. В императорском Китае одежда с драконами относилась к эксклюзивным шелковым тканям. Эти одеяния застегивались на боку. Часто получая их в подарок от императора, придворные предпочитали носить их с воротником. Узор на таких тканях был исполнен символизма. В период династии Цин чиновники среднего уровня носили платья с восемью драконами, тогда как у чиновников более высокого ранга было на одного дракона больше. Этот дракон был часто спрятан под внешним слоем у застежки. Во дворце заботу о подобной одежде доверяли исключительно управляющему императорским гардеробом[112]112
  Kassia St Clair, The Secret Lives of Colour (London: John Murray, 2016), p. 85; Kuhn, in Kuhn and Feng, pp. 17, 23; Vainker, p. 46.


[Закрыть].

Производство шелка для столь различного использования требовало много труда и новаций. Простейший ткацкий станок, в котором использовался вес ткача, чтобы обеспечить необходимое натяжение нитей основы, появился по крайней мере семь тысяч лет назад.

Спрос привел к созданию множества других станков, зачастую для конкретных целей. Чтобы обеспечить постоянные поставки, производство шелка строго регулировалось с помощью квот и требований к качеству, которые определяли малейшие детали. Во времена династии Чжоу было учреждено специальное министерство, чтобы управлять шелководством по всей империи.

На протяжении сотен лет существовали три основных направления производства. Во-первых, женщины в крестьянских хозяйствах производили шелк, чтобы заплатить ежегодные налоги. (Хотя в Китае производство в каждом хозяйстве было небольшим, в масштабе страны они давали немалое количество шелка: в 1118 г., к примеру, для уплаты налогов было произведено 3,9 млн рулонов шелка.) Во-вторых, существовали хозяйства профессиональных ткачей, которые производили модные, технически сложные шелковые ткани и чье выживание зависело от продажи этих тканей. В-третьих, существовали государственные и дворцовые мастерские, которые производили шелк для придворных и императорских платьев. В этих мастерских дело было поставлено на широкую ногу. Во время правления императрицы У Дзэтянь (685–705 гг.) на императорских мануфактурах работали 5209 человек, включая двадцать семь кладовщиков, семнадцать писцов и трех счетоводов. Одна только дворцовая мануфактура давала работу восьмидесяти трем работникам, ткавшим дамаск, и сорока двум опытным ремесленникам. Значительно позже, во времена династии Мин (1368–1644 гг.), императорским указом был определен официальный центр производства шелка в Нанкине с 300 ткацкими станками и повелением производить 5000 рулонов шелка каждый год[113]113
  Lu, p. 420; Kuhn, in Kuhn and Feng, pp. 15, 10, 12; C. Juanjuan and H. Nengfu, «Silk Fabrics of the Ming Dynasty», in Kuhn and Feng, p. 370.


[Закрыть].

Шелк не только имел глубокое культурное значение, но и был важным источником богатства. К 1578 г. около 10 % ежегодного дохода государства было потрачено центральным правительством на производство шелка. Оно было жизненно важным с точки зрения экономики. Закон династии Цин наказывал каждого, укравшего листья шелковицы, тридцатью днями принудительного труда, «даже если украденные товары не стоили ни гроша». Соперничество между провинциями могло разгораться из-за производства шелка. Этот щепетильный момент обсуждался в переговорах, которые последовали за завоеванием царством Ци в 589 г. до н. э. царства Лу (в настоящее время это провинция Шаньдун). Мир был заключен только после того, как царство Лу согласилось расстаться с сотней резчиков по дереву, вышивальщиков и ткачей, которые должны были работать на царство Ци[114]114
  Kuhn, in Kuhn and Feng, p. 19; P. Hao, in Kuhn and Feng, p. 82.


[Закрыть].

В самом простом варианте во многих случаях шелк использовался вместо денег. Надпись на бронзовом треножнике времен династии Чжоу сообщает об обмене коня и некоторого количества шелка на пятерых рабов. Во время правления императора Ван Мана – с 9 по 23 г. н. э. – рулон простого шелка можно было обменять на 60 кг риса, а за более тонкий шелк давали 80 кг. И хотя внутренний рынок регулировал уровень производства, было бы ошибкой думать, что китайцы вовсе не интересовались торговлей с другими странами. Сэр Аурель Стейн, исследовавший этот регион в начале XX в., обнаружил полоски шелка в разрушенной дозорной башне на краю пустыни Гоби, на важной станции торгового пути. На одной из полосок оказалась надпись, которая очень помогла: «Рулон шелка из Канфу в царстве Чжэн Чэнь; ширина два фута и два дюйма; длина сорок футов; вес двадцать пять унций; цена шесть сотен и восемнадцать монет». Когда в 1127 г. пала династия Сун, была основана новая мастерская для изготовления дамаска с особой целью: производство шелка, на который можно будет выменивать коней у тибетского племени. Позднее шелк дал название паутине торговых сообщений, которые протянулись через Центральную Азию, Шелковому пути. Хотя большинство этих обменов были вызваны коммерческим интересом, бывали и такие, мотивом которых был страх[115]115
  P. Hao, in Kuhn and Feng, p. 75; Kuhn, in Kuhn and Feng, pp. 10, 14–15; Stein, «Central-Asian Relics of China’s Ancient Silk Trade», pp. 130–131.


[Закрыть].