Текст книги "Девушка полночи"

Саша вышла из квартиры матери прежде, чем родственники отца уселись за стол. Кароль занял место в торце стола, исполняя роль главы семейства. Она знала, что скоро начнутся воспоминания о ее отце. На столе появятся красное вино и более крепкие напитки для мужчин. Все станут обсуждать, как и почему погиб Лех. Будут его идеализировать. До недавнего времени она безоговорочно верила во все эти мифы. Сегодня же знала, что начала пить из-за отца, а он до самой своей смерти был активным алкоголиком. Правда, умел вполне нормально функционировать между запоями.

Саша готовилась к экзаменам в архитектурный, когда позвонила мать и сообщила, что отца зарезали возле мусорного контейнера. Убийц так и не нашли. Он никогда не лечился от алкоголизма, и вся семья в течение долгих лет страдала от так называемой созависимости. Все жили в ритме, который устанавливал отец. Колеблясь с синусоидой токсических отклонений от нормы. Как по книге. Жизнь дипломата прекрасно маскировала вредную привычку. Банкеты, приемы и служебные поездки были отличным поводом выпить, а когда повода не было, отец сам его находил. Дом Залусских всегда был открыт для гостей. Для всех отец Саши был идеальным (о мертвых – хорошо или ничего), а сама Саша опозорила себя и семью тем, что призналась в зависимости.

Когда пьет мужчина – в Польше это нормально. Пьющую женщину можно встретить только в неблагополучной, маргинальной среде. Она и сама когда-то так считала. Пока не попала на лечение и не увидела множество интеллигентных женщин, борющихся с подобной проблемой. Сейчас она могла распознать алкоголичку после нескольких минут разговора. По взгляду, походке, даже если та умеет маскироваться. Женщины пьют по-другому. Прекрасно умеют прятаться. На людях они даже не пискнут о зависимости, на банкете только слегка смочат губы, а вот дома, в одиночестве, когда мужья на работе, могут из горла влить в себя пол-литра водки. Бутылки у них спрятаны под кроватью, за банками с крупой, на антресолях. На всякий случай. Порядочная женщина ведь не пойдет ночью за водкой в магазин при автозаправке. Стыд, однако, не сильнее зависимости. У Саши в самые тяжелые времена дома были спрятаны двадцать пять литров водки. Не бутылок, литров. Да, под конец она уже пила только водку. Пиво прихлебывала как лимонад, чтобы как-то продержаться в течение дня. Только метиловый спирт и денатурат она не пробовала, но, если бы не тот случай, наверняка дошла бы и до этого.

Она не была исключением. Женщины сегодня пьют очень много, и Саша знала об этом. Начинается все невинно. С ежедневных коктейлей, послеобеденного ликера или пива на террасе. Таким образом, можно весь день быть слегка подшофе, и никто не заметит. Интеллигентные алкоголички не пахнут перегаром, всегда при макияже, духах и никогда не впадают в депрессию. Алкоголь действует на них таким образом, что они постоянно веселы и привлекательны. Какое-то время можно существовать в таком режиме, притворяясь, что проблемы не существует. Хуже становится тогда, когда алкоголь начинает управлять их жизнью. Сначала страдает работа, потом семья, потом начинаются вещи более опасные. И далее – по наклонной.

Многие пьют годами и одновременно интенсивно работают, ездят под градусом за рулем, возят детей в школу, будучи в стельку пьяными. А мужчины этого не видят. Они искренне удивляются, когда узнают, что жена пьет. Часто разводятся, когда женщина признается в зависимости и начинает борьбу за свою жизнь. Процесс отрезвления для семьи оказывается гораздо более трудным, чем жизнь с алкоголичкой. Абстиненции здесь недостаточно. Надо отдавать себе отчет в существовании проблемы, полностью изменить свою жизнь, и, если все получится, приходит время проверки, которая, как правило, труднее всего: привыкание к совершенно новому человеку. К кому-то, с кем ты не венчался или не жил все эти годы.

Саше не нужно было далеко ходить за примерами. Проблемой близких был не ее бывший алкоголизм, а то, как она начала себя вести после того, как избавилась от зависимости. Теперь она стала прямо говорить все, что думает, обвиняла родственников в конформизме, трусости и мещанстве. Она не вернулась в полицию, родила ребенка. До сих пор никто не знает, кто отец Каролины. Саша не вышла замуж и, видимо, никогда не выйдет. Занимается чем-то, что им непонятно. А ведь когда-то была такой симпатичной, милой, веселой и приятной в общении. Тетки только что с облегчением попрощались с ней, хотя она заметила в их поведении признаки вины из-за того, что в такое трудное для нее время все они от нее отвернулись. Саша знала, что будет происходить, когда она оставит дом Лауры. Тетка Адрианна в очередной раз расскажет историю о том, каким отважным был отец. Он спас ее, когда она ребенком тонула в море. Еще будут сравнивать уровень жизни в Англии и в Польше.

Каролина слишком мала, чтобы оценить происходящее, она пока будет просто радостно играть с кузинами. Но через какое-то время все изменится. Саша рассчитывала на то, что к тому моменту все уже сложится как надо. Семья – это очень важно, повторяла она себе. Человек без корней нигде не будет чувствовать себя спокойно. Несмотря на то что у нее самой таких корней не было, Саша хотела обеспечить хотя бы дочери базовый уровень безопасности. Каролина любила быть в обществе. Может быть, потому, что воспитывалась в неполной семье. Девочка всегда искала возможности потанцевать, поиграть, посмеяться. Саша смотрела на нее и преисполнялась гордостью. Не могла поверить, что это она, самолично, родила ее. Несмотря на то что у малышки был не очень большой запас польских слов, она прекрасно договаривалась с детьми. Когда-то психолог, к которому они ходили, чтобы подготовиться к вопросам об отсутствующем с рождения отце, сказала ей, что Каролина – «легкая натура» и обладает совершенно не такой, как у Саши, энергетикой. Тогда Саша не понимала, о чем говорит психолог.

– Нужно обеспечить ей много дополнительных занятий. Лучше всего что-нибудь связанное с искусством.

Она посоветовала также, чтобы Саша как можно скорее подыскала себе мужчину.

– У девочки должен быть позитивный пример мужчины. Иначе у нее могут возникнуть проблемы в общении.

Легко сказать, труднее сделать, взбесилась тогда Залусская. Сегодня от этих воспоминаний ей было просто грустно.

Она спустилась в гараж. Лаура без малейшего сопротивления отдала ей машину. Бак был полон, а салон автомобиля сиял чистотой. Саша собиралась вернуться домой и взяться за работу. Не думать, не анализировать. А завтра подыскать ближайший клуб анонимных алкоголиков. Ей необходима группа поддержки. Глобальные перемены жизни – это самое худшее, что может случиться с непьющим алкоголиком. Сейчас она чувствовала это по себе. На каждом шагу поджидали стресс, испытания и искушение. Саша очень боялась, что «поплывет». Не могла, не хотела начинать пить. Она придерживалась трезвости уже седьмой год. И ни в коем случае не хотела все испортить. Она включила музыку. Из динамиков зазвучал Jism группы Tindersticks. Когда Саша парковалась возле дома, раздался сигнал входящего сообщения. Она схватила телефон, прочла, что мать пыталась с ней связаться, и тут же перезвонила.

– Я слышу музыку, ты в каком-то клубе? – Лаура казалась испуганной. Вдалеке слышен был голос Адрианны. Саша поняла, что банкет в самом разгаре и, чтобы поговорить, мать вышла на кухню. – С тобой все в порядке?

– Я только что подъехала к дому, – произнесла Саша. – И не пью, если ты об этом.

– Я не об этом. По радио сказали, что недалеко от вас была перестрелка, и я испугалась, не случилось ли чего с тобой.

– Мама, я уже не хожу по клубам, – успокоила ее Саша.

– Хорошо, очень хорошо. – Лаура с облегчением вздохнула. – Каролинка останется у нас ночевать. Завтра тетя возьмет ее на прогулку. Ты не против?

Она услышала радостные вопли играющих детей.

– Если Каро хочет, то я согласна.

– Я рада, что ничего не случилось.

– Ничего, – снова уверила ее Саша и слегка замялась. – А как называется этот клуб? Сказали?

– «Игла» или что-то в этом духе.

Залусская повернула ключ зажигания и дала задний ход.

– Поцелуй мелкую за меня. Я позвоню после обеда.

Вокруг клуба уже собралась внушительная толпа зевак. Перед входом стояли две пожарные и несколько полицейских машин с включенными синими ведерками. Саша встала за репортерами и вынула блокнот. Одна из журналисток окинула ее оценивающим взглядом.

– Ты не знаешь, закрыли проезд со стороны Фишера?

Саша покачала головой.

– Я только пришла. – Она хотела выбраться из зоны для прессы, но прохода совсем не было. – А там находится второй вход в клуб?

Журналистка посмотрела на нее так, будто Залусская не знала алфавита.

– Когда-то был, но его замуровали. Тот сосед, который хотел прикрыть эту богадельню, добился решения властей. Там у них и стоянка. Можно было поставить машину в зоне мониторинга. В двух шагах находится здание городской жандармерии. Ты откуда? Мы, кажется, незнакомы?

Журналистка протянула руку и представилась, но Саша не расслышала фамилии, потому что подъехала «скорая» с включенной сиреной. Репортерша рванула вперед, чтобы лучше видеть. Саша записала: сосед, второй вход, мониторинг.

– Говорят, что убитый – Игла, но пока еще не подтвердили. – Журналистка вернулась на место. – Ну и дует. Холера, забыла перчатки.

– Это тот певец? – уточнила Залусская и сглотнула.

– Все точно известно, – включился в разговор крепкий блондин в меховой ушанке. – Мы уже крутим это по радио «Зет». Реклама, однако. Вот теперь «Девушка с севера» станет настоящим хитом.

Вдруг толпа расступилась. Вышли двое фельдшеров с носилками, на которых лежала женщина. Перед тем как захлопнулись задние дверцы скорой, один из них крикнул:

– Остановка сердца!

Внесли дефибриллятор. Женщина-врач вскочила внутрь «скорой», подняла теплоизоляционный плед и сделала женщине какой-то укол в предплечье. По телефону она сообщила:

– Везем огнестрельное. Гиповолемический шок. Сразу в операционную. Позвони, пусть моются.

Корреспонденты толкались, щелкали фотоаппаратами, когда молодой доктор прикладывал дефибриллятор к обнаженной груди пациентки, а потом выполнял тихие команды более опытной коллеги, вводя очередные препараты в вену пострадавшей. Наконец дверцы «скорой» захлопнулись, и толпа снова обступила зону, огороженную полицейскими красно-белыми лентами.

– Чудом воскресла. Спасибо, Господи! – крикнул кто-то из толпы, после чего начал бубнить молитву.

Все объективы видеокамер и фотоаппаратов направились в сторону немолодого мужчины. На нем была норвежская шапка и голубой пуховик типа «гусеница». Его веки были опущены, он молился в подобии транса. Какой-то из журналистов засмеялся. Сзади кто-то присвистнул:

– Даешь, Габрысь!

Тем временем несколько человек уже присоединились к молитве. Вместе они произнесли благодарственный псалом спасенных.

Славьте Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его!

Так да скажут избавленные Господом, которых избавил Он от руки врага, и собрал от стран, от востока и запада, от севера и моря[20]20
  «Славьте Господа…» (Псалом 106). (Примеч. авт.)


[Закрыть].

– Особенно от севера, – пробормотала журналистка и понеслась за мужчиной, чтобы задать ему несколько вопросов. Тот, однако, только перекрестился, оттолкнул девушку и оператора и поспешил в сторону входа в соседний подъезд.

– Может, выживет, – услышала за спиной Саша. – Я знал ее. Классная тетка.

– А кто она такая?

– Менеджер клуба, – ответил журналист радио «Зет». – Видимо, бандитские разборки.

– А этот мужик? – Саша указала на дверь соседнего подъезда, за которой исчез «блаженный» в шапке.

– Какой-то псих, – пожал плечами ее собеседник.

– Это тот сосед. Габрысь, – пояснила журналистка и покрутила пальцем у виска. – Ладно, поеду, надо запускать материал в эфир.

– Пока, – помахала рукой Залусская, войдя в роль. – Спасибо.

Репортерша с телевидения передавала рядом репортаж в прямом эфире. Несколько раз она указывала рукой на вход в клуб. Саша была поражена такой осведомленностью журналистов. По спине Саши пробежали мурашки, когда она представила себе весь ужас ситуации. Две жертвы: певец и менеджер, с которыми она вчера беседовала. Если Иза выживет, быть может, она скажет, кто стрелял. Журналисты всех каналов раскручивали тему. Говорили об угрозах в адрес владельцев клуба, торговле наркотиками внутри его и мафиозной крыше. Выходило, что материалы, которые получила Саша, были практически общеизвестными. Буль посмеялся над ней. Она уже придумала, куда отправится, когда выберется отсюда. Жаль, что она больше не сотрудник полиции. Много бы сейчас дала, чтобы оказаться внутри, на месте преступления. Саша отошла от журналистов и направилась к машине.

Вдруг в толпе мужчин перед входом она увидела Роберта Духновского. Они были знакомы еще со времен полицейской школы. Дух очень похудел, виски его поседели, но все равно его нельзя было не узнать. Он странно выглядел с этой косичкой. Когда-то был качком, весил килограммов сто двадцать. Саша начала протискиваться в его сторону.

– Проход закрыт, расходитесь, – пробурчал он, не глядя на Сашу, и указал рукой в неопределенном направлении. – В подъезд можно войти с той стороны.

– Я так сильно постарела, Дух?

Лейтенант смерил ее подозрительным взглядом:

– Ты теперь работаешь в прессе или как?

Только внятные и четкие объяснения смогли убедить его, что Саша оказалась здесь не с целью навредить следствию. Дух был самым честным, но и самым недоверчивым человеком в отделе. Ну и заводился с полоборота.

– Несколько дней назад я получила частный заказ, – объяснила Саша. – Один из компаньонов предполагал, что его хотят убрать. Я говорила с этими двумя. В пятницу.

Выражение лица Духа осталось неизменным, но Залусская была уверена, что он пойдет на сотрудничество.

– Игла или тот второй?

– Второй.

– Нечего тебе тут делать. Второй чувствует себя прекрасно. Можешь с ним беседовать сколько душе угодно, – сказал он, с минуту поразмыслив, и оставил ее одну перед красно-белой полицейской лентой.

Саша видела толпу полицейских в форме и в штатском, с большинством из них она не была знакома. Дух подошел к ним, шепнул что-то на ухо невысокому толстяку в черном пуховике и кроссовках. Тот не удостоил ее взглядом, но один из мужчин показал на нее пальцем. Саша почувствовала раздражение. Она не сразу вспомнила фамилию толстяка. Конрад Валигура, она считала его неудачником. Сейчас он, похоже, стал начальником. Нечего ей тут делать. Она отвернулась. В этот момент ее схватил за плечи мужичок в комбинезоне и флизелиновом халате техника.

– Хвала небесам! Сашка? – воскликнул он и тут же ее расцеловал.

– Яцек? – Она искренне обрадовалась, увидев его, хотя с трудом узнала. Он сильно растолстел и заматерел. – Неужели здесь собралась вся наша группа?

Он наклонился к ее уху:

– У нас тут, холера побери, такое, что хоть беги. Я сижу здесь уже часов пять. Если и были какие-то следы, то их затоптали наши, а медики помогли. Чувствую, что торчать мне тут до послезавтра, – и, приняв прежнюю позу, добавил: – Но потом мы обязательно встретимся.

– Обязательно, – улыбнулась Саша и сунула ему в руку свою визитку.

Он сразу же взглянул на нее.

– Профайлер! Юниверсити оф Хаддерсфилд. – Он даже присвистнул. А потом подмигнул: – Я слышал! И знал, что ты выйдешь в люди.

– Хорошо выглядишь, – соврала она.

– Не надо. Это ты хорошо выглядишь, Дюймовочка. – Он потрепал ее по щеке. – Я как всегда. Старый дедусь, но эксперимент с мясом помню до сих пор. Мы его повторим.

– Опять собаки сожрут, пока черви выведутся, – рассмеялась Саша.

– И так было еще два раза, – вздохнул он. – Как будто я их не кормлю. Черви абсолютно не мешают моим пожирателям падали.

– Позвони, – сказала Саша уже без улыбки.

– Конечно. Сразу же, как только сниму образец запаха с металлического мини-сейфа, – захихикал он. – С ме-тал-ли-чес-ко-го. Понимаешь? Такие вот идеи у пани прокурора. Убийца должен был бы ходить с сейфом под рубашкой целый день, чтобы хоть что-нибудь осталось. Все прямо мастера криминалистики! Чайники недоделанные! Утиные клювы!

– Позвони, Джекил. Мне нужно поговорить с тобой обо всем этом.

Он посерьезнел:

– Упаси тебя боже вернуться на эту работу.

Саша покачала головой:

– Это не касается службы.

– Я подготовлюсь: прикуплю водочку и томатный сок, как ты любишь. – И подмигнул. – Я буду только смотреть. Церковь мне не позволяет.

Она уклончиво улыбнулась. На объяснения не было времени.

– Достаточно кофе. Если не позвонишь, я сама тебя найду.

– Знаю, что не слезешь. Ты всегда была такой.

– Вот именно. – Она поцеловала его в щеку. – В этом-то все и дело.

По пути к машине Саша миновала дочерний клуб, «Игольницу». На одном из оконных стекол она заметила несколько отверстий от пуль. Мороз нарисовал на потрескавшемся стекле затейливый растительный узор. Залусская сфотографировала окно айфоном. Потом вынула из сумки рулетку и измерила каждое из трех отверстий. Восемь миллиметров. Не очень типичный калибр оружия. Стреляли изнутри. Подняв голову, она заметила, что у одного из окон на последнем этаже кто-то стоит, кажется в черной маске на лице. Занавеска зашевелилась, и силуэт исчез в глубине квартиры. Саша подумала, что маска ей могла и померещиться. Но на всякий случай записала в блокноте, какое именно это было окно.

– Он был прекрасным человеком, его все любили, – рыдала в трубку Клара Халупик. – Не знаю, кто мог желать ему смерти. Это был выдающийся певец, у него уже подписан контракт в Штатах. Какие бандитские разборки? Я не знаю, страдал ли он от наркотической зависимости! Нельзя ли уже закончить этот разговор? Я плохо себя чувствую. Думаю, что это естественно в данной ситуации.

Она бросила телефон на кресло и расплакалась. Тамара подошла к ней и по-матерински обняла. Какое-то время они стояли так в молчании, но, когда телефон опять завибрировал, девушка поспешно высвободилась из объятий. Помещение наполнил звук дискотечного хита.

– Они не оставят нас в покое. – Клара вытерла слезы и подошла к телефону. Успела в последнюю секунду.

Тамара посмотрела на мужа и вздохнула:

– Бедняжка.

– Достаточно отключить телефон, – заметил Павел Блавицкий, не поднимая глаз от газеты.

Они оба понимали, что для Клары это минута славы.

– Да, спасибо, – щебетала девушка Иглы. – Это страшно! А с какого канала вы звоните? Какие-то помехи…

Буль уже не мог этого слышать. Тамара поняла, что он думает обо всем этом, по выражению его лица. Она открыла дверь спальни и велела Кларе туда войти. Ей было очень жаль Иглу, Изу и даже Клару, но Буль был прав. Если бы она действительно страдала, то не захотела бы ни с кем разговаривать. Журналисты очень быстро сообразили, у кого можно добыть информацию, которая в данный момент была на вес золота. Она подошла к окну. На улице стояла небольшая группка папарацци. Тамара поспешила отойти от окна.

– Ты видел?

Буль кивнул.

– Мы в заточении.

– Пока да.

Тамара удивлялась спокойствию мужа.

– Почему мы не уехали рано утром, – ругала она саму себя. – Так было бы лучше для всех.

– Ты хотела сходить в костел.

– Мне нужно было сходить. – Она склонила голову. – Собственно, ты не возражал.

Он подошел к ней, погладил по лицу. Черная, асимметричная челка падала на лоб.

– Теперь даже не знаю, когда мы сможем выехать, – сказал он. – Я должен быть доступен.

Тамара хотела спросить для кого, но сдержалась.

– Ты ведь знаешь, кто это был? – Она стряхнула ладонь Буля со своего лица. Он отошел на безопасное расстояние. Она сжалась, накинула на плечи плед и смотрела на мужа с настороженностью птицы. – Знаешь, правда?

Он встал, подошел к дверям спальни, в которой Клара по-прежнему щебетала в трубку, и проверил, закрыты ли они.

– Это ведь логично, – произнес он спокойно. – Изу жалко. Ее не должно было там быть.

Тамара посмотрела на него испуганно.

– Нам что-то угрожает?

– Тебе – нет.

Раздался звонок видеофона. Буль приложил палец к губам.

Из спальни выбежала возбужденная Клара:

– Это ко мне. Телевидение.

Буль и Тамара не успели отреагировать, как она уже нажала на кнопку интерфона. Потом скрылась в ванной. Когда она вышла оттуда, макияж и прическа были безупречны. Клара потянула за ручку двери, прежде чем раздался стук.

– Здравствуйте. – Саша смотрела на Клару. Обе были удивлены.

– Это опять вы? – только и смогла выдавить из себя девушка Иглы.

– На этот раз я ищу пана Блавицкого.

Буль вышел в коридор и выпрямился.

– Слушаю.

Саша растерянно смотрела на него. В серой толстовке с капюшоном и брюках хаки он производил впечатление атлета. Голова его была гладко обрита, за ухом виднелась татуировка змеи. На шее он носил тоненькую золотую цепочку. И абсолютно ничем не напоминал мужчину из бистро на автозаправке. Этого Павла Саша помнила прекрасно. Когда она поступила в школу полиции, он был на последнем курсе и уже работал в оперативно-следственном отделе. Все им восхищались.

– Это вы – Буль? – Саша опустила глаза в пол. На ногах у него были белые носки. – Павел Блавицкий?

– Мы знакомы?

– Лично – нет. Есть разговор. Я… Есть одна проблема. Можно один на один?

Буль дал знак жене и Кларе. Они удалились. Девушка Иглы оборачивалась несколько раз, демонстрируя явное любопытство, потом шепнула Тамаре на ухо:

– Она была позавчера в клубе.

Саша сняла шапку. Волосы у нее были собраны в конский хвост. Нос покраснел от холода.

– Я занимаюсь составлением психологических портретов неизвестных преступников, убийц. Помогаю полиции, прокуратуре.

– Я знаю, кто такой профайлер, – перебил он ее. – Вы участвуете в этом деле?

– Если мы будем продолжать разговор, то я прошу показать мне какой-нибудь документ, – бросила она, после чего вынула свой.

Буль немного колебался, но потом подошел к выдвижному ящику стола и вынул водительские права.

Она сравнила фотографию, прочла все данные, после чего набрала воздуха в легкие и начала говорить:

– Несколько дней тому назад мне позвонил один человек. Представился вашими именем и фамилией. Говорил, что вам угрожают, что кто-то хочет вас убить. Он дал мне вот это. – Она вынула из сумки конверт с материалами о сотрудниках клуба.

Мужчина очень внимательно просматривал документы. Скривился, увидев фотографию и досье Тамары.

– Кроме того, пятнадцать тысяч аванса, – закончила Саша. – Он утверждал, что Ян Вишневский – Игла – хочет вас убить.

Буль долго рассматривал материалы, после чего разразился громким хохотом. Он смеялся так долго, что Клара и Тамара вышли из кухни, чтобы посмотреть, что случилось. Видеофон опять забренчал. Охранник сообщил об очередных посетителях. Клара подбежала, чтобы открыть. Это уже точно были тележурналисты.

– Звони матери, пусть приедет за тобой. – Буль не повысил голос, но все женщины тут же почувствовали его непререкаемый авторитет.

– Но у меня дома ремонт, – захныкала Клара. – Игла сказал разрушить все стены и закрыть эти ужасные печки. Да и вообще я не могу. Там повсюду его вещи.

Она расплакалась.

– В комнату! На Збышка из Богданца ты уже не вернешься. – Он погрозил ей пальцем. – И попробуй только еще хоть что-нибудь кому-либо сказать.