Текст книги "Покорить бандита"

Глава вторая

Максим

Огни встречных машин слепят, я гоню на всей скорости, только за рулём своего Гелендвагена чувствую себя живым.

В остальное время кажется, что чувства просто атрофировались. Иногда злость посещает меня, но это редко. Бывает, что я специально ищу косяки, за что бы мог разозлиться, но чаще это невозможно. Все так боятся моего гнева, что стараются не делать ошибок.

Было время, когда я был счастлив, лет так в девять. Мой родной отец работал на заводе обычным сварщиком шестого разряда, в тот наш последний день он водил меня на новогодний спектакль, билет ему выдал профсоюз. Я сидел на коленях у отца, с интересом смотрел на сцену, счастье переполняло меня, я помню то состояние, когда сердце замирает, а потом бьется часто-часто.

А вечером его забрали менты. Шавки легавые! Кто-то подбросил в наш огород биту, которой убили человека, а обвинили в этом отца. Только через неделю его отпустили под подписку о невыезде.

Он признался! Ага, конечно! Чёрта с два он мог кого-то убить! Эти уроды просто выбили из него признание. Я смотрел на него и не узнавал, это был призрак того человека, которого я знал.

Эту неделю я сидел с соседкой тетей Машей. Мы оба верили, что это недоразумение, и всё разрешится. Матери у меня не было, она бросила нас, когда мне был год. Для меня всем был отец, мне вполне хватало его любви.

Я думал, всё наладится, но утром нашел его в петле. Отец не смог бы жить с клеймом убийцы, он был честным человеком. Тётя Маша обнаружила меня вечером, я сидел, раскачиваясь из стороны в сторону, перечитывал записку.

«Сынок. Прости меня, что оставил одного. Меня всё равно посадили бы, а я не смогу жить в тюрьме. Знай одно: твой отец ни в чём не виноват. Будь всегда честен. Я любил тебя»

Любил… Любил…

Его слова эхом проносились в голове. С каким-то больным равнодушием я смотрел, как новогодние огоньки пляшут на посиневшем лице отца.

Полгода я не разговаривал, надо ли говорить, как несладко жилось в детдоме с клеймом сына убийцы и с тем, что я никому ничего не мог сказать?

Среди детей-волков пришлось жить по законам стаи. Я не говорил, но научился отвечать кулаками. Озлобленный на весь мир, я завоевал уважение.

Потом мне улыбнулась фортуна. В детский дом пришёл с благотворительным визитом Сергей Косарев. Видимо, замаливал грехи. Мы сразу почувствовали эту невидимую связь друг с другом. Матерый волк, хозяин города, не знающий пощады, и я, маленький волчонок.

Сергей в молодости стерилизовался и не мог иметь детей. На то были причины, его сына в лихие девяностые порезали, как поросёнка, куски разбросали по всему городу. Тогда он превратился в монстра, по городу лились реки крови. Виновники, и все, кто хоть как-то был причастен к этому, были жестоко наказаны. Сергей захватил власть в городе, потом во всей области.

Естественно, он не хотел иметь сына, чтобы это не стало его больным местом. В его жизни не было нормальных женщин, одни шлюхи, чтобы не привязываться. Я стал таким же. Твердо придерживался этого правила: ни к кому ничего не испытывать. У меня не должно быть ахиллесовой пяты. Если я сдохну, то только сам и не потяну остальных за собой.

Когда мне исполнилось восемнадцать лет, Сергея расстреляли прямо в парикмахерской, вместе со всеми, кто там был. Жалко Жанну, милая была, а как она хороша в постели… Я поимел её на свое восемнадцатилетие.

Началась война, суки хотели власти, а умылись кровью! Думали, что справятся с сопляком? А хрен им! Отец Сергей всему меня научил, я знал, как противостоять этой шобле.

Они тряслись за свою жизнь, семью, а мне нечего было терять. Мне жизнь давно наскучила и, наверное, я искал смерти. Во мне не было страха, я убирал одного за другим, это была моя кровавая вендетта.

Теперь всё тихо, такой жести, как раньше, нет. Я стал гребаным бизнесменом (рассмеялся). А мне так не хватало этого адреналина, когда или ты или тебя.

Вокруг меня одни пресмыкающиеся, и мне никто не смеет противостоять. Полгорода работает на меня, остальные платят аренду. Заводы, магазины – всё здесь принадлежит мне. Из нелегального бизнеса остались только казино, путаны и торговля оружием.

Нет, мне хватило бы тех денег, что я получаю от бизнеса, но я люблю казино. Там по-настоящему раскрываются все пороки. Когда эти ушлепки проигрывают, они готовы заложить свою семью. Все семь грехов плещутся в них. Иногда я разрешаю кому-то выиграть и наслаждаюсь зрелищем.

Верно говорят, что деньги портят людей, а много денег сводит с ума. Я не раз наблюдал за тем, как благочестивый семьянин, который лет десять был верен жене, уходит в полный отрыв, выиграв большое состояние. Семья побоку, вокруг него куча шлюх, дорогой коньяк льется рекой. А потом, вкусив все пороки и пустив деньги по ветру, он уже не может по-другому. Игроки – это больные люди.

Я бы охотно поменялся с ними местами, променял бы бабло на семью, которой у меня никогда не будет. Но каждый останется на своем месте, они люди, а я бандит, который никогда не отмоется от крови на руках.

Подъезжаю к неприметному зданию, ремонт обуви. Именно здесь, в подвальном помещении, обувают людей. Тут моё казино. Сзади меня паркуются два джипа – мои люди. Мы синхронно хлопаем дверьми, и они тенью следуют за мной. Кожаная куртка хрустит, когда я достаю пачку сигарет. Поджигаю и делаю затяжку. Гордыня и Кислый, приближённые ко мне люди, стоят рядом и прикуривают, лицо Кислого подсвечивает огонь, и сейчас оно кажется дьявольским. Эти безжизненные глаза убийцы безразлично смотрят на меня, он как шакал, которому не хватает крови, который тоскует по тем ощущениям, когда вершил судьбы другого, решал, жить ему или нет.

У меня нет такого желания, я не жажду крови, скорее, это была необходимость, по-другому я не мог поступить. У нас интуитивная связь, нам не нужно разговаривать друг с другом, чтобы понимать.

Докурив, щелчком отбрасываю окурок, засунув руки в карманы, иду в казино. В здании нас встречает охранник, открывает неприметную дверь, вынужденная мера предосторожности. Менты едят с рук, но бог их знает, вдруг им захочется звёздочку побольше, и они закроют казино.

Спускаемся по лестнице, стены тут зеркальные. Гордыня оформлял. Пунктик у него с зеркалами, любит шпилить баб возле них, здесь он уже попробовал.

– O! Главный легавый здесь! – презрительным прокуренным голосом говорит Кислый.

– Приветствую, – подхожу, подполковник встаёт, пожимает мне руку. С такими людьми приходится дружить, и неважно, что я ненавижу ментов.

Вразвалочку сажусь на стул, подзываю официанта.

– Виски со льдом, – делаю заказ, продолжая смотреть на подполковника. Он даже не снял форму, совсем не печется о чести мундира. Официант ставит квадратный стакан, где побрякивают кубики льда.

– Милый, – проворковал мне на ухо женский голос, она скользнула руками по шее. – Я соскучилась. – Я даже не помню, как её зовут. – Можно, я сяду к тебе на колени? – повернувшись вполоборота, оценил ее наряд. Откровенный вырез, в котором я вижу красного цвета белье, и холмики силиконовой груди, ультракороткой длины платье, накачанные губы облизывает острый язычок. Все они, как одна, похожи друг на друга. Это очередная потаскушка.

– Садись, – равнодушно говорю, делая глоток горячительного напитка. Она радостно опускается мне на колени, ерзает, мой организм реагирует на молодое стройное тело. Она улыбается, уверен, завтра будет звонить подружкам и рассказывать, что у самого Косаря встал на нее. Она слишком близко, приторный запах парфюма заползает в нос, раздражает.

– Бет, – подполковник делает ставку, трет левое ухо. Да он жулик! Вот пёс плешивый, решил сделать мое казино? Я воспринимаю это, как вызов лично мне. Я злюсь? Я что-то чувствую?! Интересно.

– Рейз. – Он поставил больше, чем у соперника. В итоге подполковник выиграл, но теперь я знаю все его многоходовки, как загораются глаза-бусинки, когда ему приходит нужная карта. Его соперники отказываются играть.

– Ну что? Товарищ подполковник, сыграем?

– С удовольствием, Максим.

Сгоняю девку с колен.

– Не просто на деньги.

– А на что же?

– Победитель загадывает желание. Озвучу своё: если я выиграю, поставлю тебе десять щелбанов, – он поправляет галстук, по его лицу вижу, как хочет меня послать, но понимает, что в моих руках власть.

– Не слишком ли большое желание? – нагнувшись, ближе кладу руки на зелёное сукно стола.

– Боишься? – иронично приподнимаю бровь, он краснеет, но гордость и уверенность в своих силах берёт верх.

– Тогда моё желание: хочу это казино и кондитерский завод, не весь, только половину перепишешь на меня. – Кислый рыпнулся, не глядя, придержал его рукой.

– Хочешь жить в шоколаде?

– А почему бы и нет? По-моему, равноценное желание, в случае проигрыша я тоже много что теряю. Честь мундира, например, – удерживаюсь от ухмылки, он и так её продал.

– Хорошо, – откидываюсь на спинку кресла.

– Макс! – возмущается Гордыня.

– Тихо, – говорю ему спокойным голосом. Адреналин разгоняет кровь, я хожу по лезвию ножа, и это щекочет нервы. Завод-то прибыльный, да и казино тоже. Подполковник довольно улыбается, заглядываю в карты. Неожиданно.

– Что, вскрываемся? – подполковник светится от счастья. Киваю.

– Каре! – кладёт на стол четыре туза и девятку.

– Что, съел? А желание-то какое загадал! – он рассмеялся.

– Ну что, партнер, пошёл на хер из моего казино! Да! – он радостно поднял руки вверх.

– Все слышали? – люди стали оборачиваться, подходить к нам, перешептываться. – Я обошел самого Косарева! – он откинулся на спинку стула, довольно сверкая желтыми зубами.

– Не торопитесь, товарищ подполковник, – его глаз дёрнулся, видимо, он не ожидал такого поворота. Кладу на зелёное сукно пять старших карт одной масти, чёрных, как моя душа.

– Нет! – подполковник наклоняется, не верит своим глазам. – Ройял Флеш? Ты шутишь? По-любому ты жульничал!

– Всё честно, я не тер ухо, как это делал ты, – с виду я спокоен, но во мне просыпается чувство, похожее на радость. – Я хочу свой приз, – подставляй, поп, свой толоконный лоб.

– Макс, может, не здесь? – он с опаской поглядывает на толпу, люди смотрят с предвкушением, не каждый день они смогут видеть, как бандит ставит щелбаны подполковнику.

– Нет, здесь! – подхожу к нему, толпа радостно считает, а я бью средним пальцем по блестящему лбу, с удовольствием смотрю, как краснеет подполковник под дружный хохот собравшихся. Даже Кислый с Гордыней улыбаются.

– Без обид? – спрашиваю его, он вытирает пот со лба.

– Какие тут могут быть обиды Максим, всё честно, – кивнул ему, ушёл, прихватив по дороге брюнетку. Притащил в туалет, большего она недостойна, – она потянулась к губам.

– Не туда, – надавил ей на плечи, брюнетка понятливая, сама расстегивала джинсы. Достал из кармана блестящие пакетик раскатал латекс по члену. Защита прежде всего. Через минет спид тоже можно подцепить. Если мне суждено умереть раньше времени, то не таким способом.

Шлюшка старается, обхватывает губами, я полностью погружаюсь ей в рот, наматываю черные локоны на кулак и жестко трахаю её. По щекам бегут чёрные разводы от туши, изо рта бежит слюна, пара механических движений, и я кончаю. Чувствую какое-то опустошение и ноль эмоций, просто снял напряжение.

Что со мной не так? Ведь человек должен хоть что-то чувствовать, я же словно робот.

– Милый, – деланно хриплым голосом спрашивает она. – Тебе понравилось?

– Нормально, – ее напрягает мой безразличный тон.

– Я так возбудилась. Трахнешь меня? – нет уж, увольте. Достаю из кармана сто баксов, и бросаю ей под ноги.

– Спасибо.

– Что? Я шлюха для тебя, что ли?

– А кто ты? Отсосала по быстренькому, я щедро заплатил, твой ротик стоит не больше пяти баксов, – поправляя одежду, смотрю вниз, она берёт деньги, прячет в красный лифчик. Ухмыляюсь, так я и думал.

– Может, встретимся еще раз? – толкаю дверь и говорю:

– В этом нет необходимости.

– Ты чёртов придурок, Косарь! Я думала, у нас отношения! – ага, поди в мечтах примеряла свадебное платье. Она не ценит себя, отпускается так низко, почему я должен её уважать?

Выхожу в зал, ко мне подходит заядлый игрок, я часто его вижу здесь, очередной придурок, который проигрывает последние гроши.

– Максим Сергеевич, прошу, дайте мне кредит. Я чувствую, мне подфартит.

– Иди домой, к семье. Я не подаю игрокам.

– Я ваш постоянный клиент, войдите в мое положение!

– Нет, – подаю знак, его уводит охранник.

– Я телевизор продам, если проиграюсь, всё верну! – кричит он.

– Успокойся, папаша, думай в следующий раз, к кому подходишь, – говорит охранник.

Мы с моими парнями уходим из казино, едем в наш общий дом, где собираются только мои люди. За городом наша «резиденция», большой бревенчатый дом окружен трехметровым забором. Когда я строил его, хотел, чтобы был уют, почему-то в моих мечтах это был деревянный дом с большим камином, именно о таком мы с родным отцом мечтали. Но я не чувствую себя тут как дома.

– О, девок привезли! – радуется Кислый. – Оторвёмся?

– Нет, я пас. Спать пойду.

– Неужели горячая брюнетка высосала из тебя все соки? – Кислый заржал.

– Нет настроения. – Поправляю часы на черном ремешке. Мы заходим в дом, пять разношерстных сук с вожделением смотрят на меня, а я на них безразлично. Снимаю куртку, поднимаюсь по деревянной лестнице в свою комнату. Принял душ, иду в комнату, смотрю в панорамное окно на луну, сон не идёт. В тёмное помещение проникает полоска света, заходит голая девица с идеальными, аппетитными формами. Самая борзая?

– Максим, – шепчет она на ухо. – Я так хочу тебя, – рука ползет под одеяло, быстро находится цель, влажные поцелуи, она царапает кожу острыми сосками. Член отзывается на ласки.

– Так сильно хочешь? – она стоит на коленях возле моей кровати, раздвинув ноги, проверяю, течёт сука. Закидываю на кровать, переворачиваю на живот, беру с тумбочки защиту. Её попка задрана кверху, вставляю палец во влажное лоно, с хлюпаньем двигаюсь внутри.

– Зря ты пришла сама, не люблю покорных, – одной рукой фиксирую её, размазываю смазку по входу попки. Она дёргается.

– Только не так! Я не хочу.

– Поздно, детка, ты сама напросилась, – с трудом проникаю внутрь, она не анальная девственница, но всё равно узко. Она кричит, пытается вырваться, делаю круговые движения вокруг клитора, размазываю соки.

Ее больной стон превращается в удовольствие, и я начинаю бешено долбить её, наматываю рыжую шевелюру на кулак. Ммм, а какой вид, я так доволен, что хочу сделать ей приятно. Довожу её до оргазма, я уже близко к разрядке.

– Хочу кончить тебе на лицо, – перевернув её на спину, залезаю на неё.

– Оближи, – острый язык касается головки, струя попадает на пухлые губы, потом на сиськи, белые капли катятся по чёрному соску. Я её пометил, и от этого нарастает возбуждение, во мне просыпается собственник. Похоже, всё так не закончится, готов к еще одному раунду.

– Макс, там какая-то херня в нашем клубе «Олимп», – перебираю в уме, точно есть такой, но клубом его назвать сложно, дешёвая забегаловка.

– И что там с ним? – спрашиваю Гордыню.

– Парни видели, как какой-то утырок торговал наркотой.

– Сука! Я сказал, что в моем городе не будет этой дряни?

– Ничего, мы с Кислым разберёмся.

– Нет, такое дело нельзя пускать на самотек. Раз он не побоялся прийти в мой город, значит, за ним стоит кто-то посильнее. Я хочу сам на него посмотреть.

– Так и че? Мы притащим его к тебе, и всё.

– Я сказал, что еду, значит, еду. Потусим для вида.

– Лады, пойдем толпой.

Вечером, в половине двенадцатого мы в клубе. Чувствую себя героем сериала «Бригада», Саша Белый, ёпти. В клубе довольно весело, много народу, танцуют, отрываются по полной. Осматриваю помещение, ищу эту падлу.

Мой взгляд останавливается на блондинке. Хрупкая фигурка, грудь троечка, аппетитную попку обтягивает чёрное короткое платье. Она повернулась на стуле, и я смог рассмотреть полоску черных трусиков. Личико такое наивное, чистое, если бы не откровенный наряд, то сказал бы, что она невинная девочка, пухлые губы, в глазах огонь. Она заинтересованно смотрит на меня. Волна возбуждения ударила в пах, со мной такое давно не случалось, понимаю, что жутко хочу малышку.

Заходим в вип кабинку.

– Та блондинка, за барной стойкой, чтобы ни одна сука не рыпалась на нее, если конечно не хотят иметь проблем со мной, – даю указанию Кислому.

– Я понял. Что, зацепила крошка? Да, ничего такая, я бы ей засадил.

– Попридержи свой сморщенный стручок! Она моя! – я злюсь оттого, что она достанется другому?

– Да понял я, не дурак, – он примирительно поднял руки вверх. – Я предупрежу остальных.

Администратор клуба расстарался, накрыл целую поляну, не каждый день у него бывают такие люди.

Толпа в зале улюлюкает, решаюсь посмотреть, что там происходит, опрокинув рюмку дорогого коньяка, выхожу в зал.

– Кислый, Гордыня, прочесывайте территорию.

– А ты?

– Я побуду здесь, – в толпе нахожу ту блондинку, она танцует со своей подругой, звонкий смех доносится до меня даже через биты. Она двигается так пластично, как пантера. Она притягивает мужские взгляды, они буквально облизываются, но боятся подойти к ней, слух, что это моя женщина, пронесся по клубу.

Объявляют конкурс, стою в сторонке, подпирая плечом колонну, смотрю, как на сцену выходит блондинка. У нее такие длинные стройные ножки, хочется провести по ним рукой, почувствовать гладкость нежной кожи. Она волнуется, никто не смеет составить ей пару. Кусает губу, и я срываюсь, иду на сцену в предвкушении охоты, моя жертва не понимает, что она моя цель, и заранее проиграла, пощады не будет.

Диджей спрашивает, кто будет ей парой, слышу её голос, девочку зовут Аня. Пробую на вкус, мне нравится, ей очень подходит это имя.

– Я буду! – она удивленно смотрит на меня. В один прыжок запрыгиваю на сцену.

Грязные танцы? Интересно посмотреть, как она скинет лживую скромность и станет горячей соблазнительницей.

– Справишься? – касаюсь её талии, и сердце бьётся быстрее, я сцапал свою жертву и ей не спастись. Провожу носом по шее, мне нравится её запах, такой лёгкий, как полет в небе, как ее голубые глаза. Она волнуется, но не боится бросить мне вызов. Что в ней такого особенного? Почему мне так нравится прижимать её к себе, чувствовать, как под руками дрожит хрупкое тело?

– Запрыгивай на меня, – говорю Ане, и она доверяет мне.

Это была огромная ошибка, член готов порвать джинсы и даже её трусики не преграда, я едва держусь, чтобы не взять её прямо тут. Веду рукой между холмиков груди, облизываю губы, я так хочу провести языком здесь. Чертовка, а не девушка. Во мне столько эмоций просыпается, не могу разобрать, что чувствую. А когда она приседает, представляю, как охуенно будет вогнать в неё член.

Развернув её, не сдержался, прижал к пилону. В моей голове крутится картинка, как она держится за него руками, а я вдалбливаюсь в нее, выхожу на всю длину. У меня просто поехала крыша от её близости, схватил за шею, целую. Исследую её рот с какой-то маниакальной манией, вылизываю. Она не отвечает. Что за хрень? Я, конечно, давно никого не целовал, но не мог же я разучиться? Ну, ответь мне, Анечка, прижимаюсь сильнее, до боли сжимая её бедра. Хочу её прямо здесь и сейчас. Но боюсь, завтра выйдет видео, как трахается Косарев. Мне пофиг, но это смутит Аню. Оттолкнув, врезала мне по лицу.

Что, блядь?! Я тут так расстарался, а наградой мне стала пощечина?

– Да как ты смеешь? – охуела совсем? Смотрит с возмущением. Целку строит? Играет со мной?!

– А ты? Как ты посмел целовать меня?

– Бессмертная что ли? Думай, кому и что говоришь! – хватаю её за скулы, сжимаю, а сам залипаю на её губки, настоящие, не силиконовые, такие мягкие, волнующие на вкус. Я готов порвать ее на куски. А лучше закину на плечо и отнесу к себе. Разгадаю эту головоломку. Почему она мне не отвечает? Я же вижу, как она смотрит на меня. Решил похитить чертовку, поимею и выброшу. Но тут меня отвлекает Кислый.

– Косарь, там проблемы. Гордынь порезал барыгу, – матерюсь, придётся отпустить девчонку.

– Я не прощаюсь, ты мне еще ответишь за всё, – сначала на коленях будешь просить пощады, а потом…

– Макс!

– Да иду я! – спрыгнул со сцены, поморщился, в джинсах так тесно, и все из-за какой-то шлюхи?