Текст книги "Музыка моего сердца"

18

22 сентября 2023 года

Андрей с Таней уехали неделю назад. Маршрут у них был такой: Рязань, Владимир, Нижний Новгород, Чебоксары, Йошкар-Ола, Казань, Ижевск, Уфа, Оренбург, Самара, Саратов, Пенза, Тамбов, Липецк, Воронеж, Курск, Орел, Брянск, Смоленск, Могилев, Минск, Вильнюс, Рига и Калининград. В Калининграде мы должны были с ними встретиться. У нас же был маршрут гораздо меньше: Тверь, Великий Новгород, Санкт-Петербург и Котка. Сегодня рано утром уезжали мы. За неделю ребята побывали в восьми городах, и сейчас были в Уфе. Их поездка увенчалась успехом, в пяти городах они нашли людей, во Владимире, Чебоксарах, Казани, Ижевске и Уфе. По моей личной просьбе, будучи в Нижнем Новгороде, они заехали в деревню, где была моя мама. Они сказали, что нашли ее в доме, сидящей в кресле. Она оставила мне записку, она была в запечатанном конверте, и они не стали его вскрывать. Сказали, что привезут. Они похоронили маму и поехали дальше. Не все их встретили тепло и радушно. Им встретились группы людей по пять-шесть человек, только в одной оказалось семеро. В Чебоксарах они встретили вообще одну пару. Большинство из них поступили как мы, уехали из города в места, где есть автономные от городских систем коммуникации. Некоторые жили на окраинах городов, в пустых многоэтажных домах тупо опустошая магазины. Эти сильно налегали на алкоголь, и некоторые из них на наркотики. Из таких мест они старались побыстрее смыться, и не оставляли координат нашего дома. В Казани их встретили очень тепло. Там была община татар. У них тоже была скотина и огород. Сейчас они были в Уфе, там их встретили тоже очень радушно. В этой общине тоже была практически одна молодежь.

Зазвонил мой будильник, но я не спала. Я ворочалась полночи, и в четыре утра проснулась окончательно. Финн развернул меня к себе и уставился своим лицом мне в грудь. Одной рукой начал ее гладить и стаскивать зубами лямку моего ночного платья.

– Я думаю, что Настя очень ошибается, называя тебя старым! – смеялась я.

– Я буду хотеть тебя даже в восемьдесят, – ответил он.

– Нет, в восемьдесят я буду совсем старая и дряхлая, не будет понятно где грудь, а где задница.

– Ты всегда будешь самая красивая и желанная, – говорил Финн, совсем снимая с меня ночное платье.

День первый.

Мы были полностью собраны и готовы выезжать. Нас провожали ребята. Дима давал последние напутствия по связи. Мы распрощались и уехали. До Твери было пару часов езды по пустой дороге. Да, дороги были пусты! Это был огромный плюс апокалипсиса. Финн был за рулем. Меня сморило и я заснула. Проснулась я от того, что Финн разговаривал по телефону.

– Да, вижу этот поворот, понял, давай, до связи. Проснулась, принцесса моя? – спросил Финн, повернув ко мне голову.

– Может, я не хочу быть принцессой, может, я хочу быть королевой, – сонно сказала я.

– Нет, у королев много забот, и они злые, а принцессы все добрые и беспечные, их надо защищать от драконов, и спасать из башен.

– Ну ладно, тогда буду принцессой. А где мы находимся?

– Мы почти приехали. Видишь вон те постройки? Нам туда.

Это была военная комендатура. Она находилась прямо в центре города. Я не любила города.

– Ты думаешь тут что-то может быть? – спросила я Финна, – в центре города, странно.

– Это только ты не любишь скелетиков, смотри туда, – он показал пальцем на одну из лавок, которые стояли вдоль аллеи. – Здесь точно кто-то есть. И этот кто-то с юмором!

На лавке сидели два скелета в одежде, вероятно по задумке парень с девушкой. Костлявая рука парня была закинута девушке на плечо. На девушке был венок из свежих цветов, в руке букетик хризантем. У парня в руке была пустая бутылка из-под пива, а во рту торчала сигарета.

– Финн! Цветы свежие! Здесь точно кто-то есть!

Мы подъехали к комендатуре, ворота были закрыты, но калитка в них раскрыта настежь. На воротах ярко-розовой краской было написано «Мир тебе, всяк сюда входящий». Я улыбнулась, читая это. Финн же, на всякий случая, сунул пистолет за ремень джинс и прикрыл курткой. Не успели мы выйти из машины как увидели девушку. Она бежал нам навстречу. На ней было розовое платье в крупный белый горох и розовая куртка. Угадайте, какого цвета на ней были туфли?)))

– Приветствую вас! – кричала она взволновано.

Я вдруг увидела себя глазами Насти, когда я кинулась к ней, впервые увидев. Я хорошо понимала, что она сейчас чувствует, вероятно мы были первые люди, которых она увидела за год.

– Привет! – сказала я, широко улыбаясь.

Девушка кинулась меня обнимать, я обнимала ее в ответ, у девушки полились слезы.

– Мы первые люди, которых ты видишь? – она молча кивала, – не переживай, ты не одна, больше не одна. Как тебя зовут?

– София, – говорила она, вытирая слезы.

Когда мы познакомились и пошли внутрь, она рассказала нам свою историю. Ее парень был военный высоких чинов, а под зданием комендатуры был бункер, собственно и есть там по сей день. Парнем, мужчину Сони было назвать сложно, скорее папик. Папику Мише было шестьдесят четыре года. Он был вдовцом, единственного сына убили в Чечне, и Соня была его отрадой. Но у папика Миши была жива почти девяноста лет мама. Так же сестра и двое племянников, сыновей сестры. Когда начался апокалипсис, Миша приехал за Соней, забрал в чем была, и увез в бункер. Жили они там всемером. В один прекрасный момент, месяца так через два, мама отдала богу душу. Просто от старости. Маму надо было вынести наверх. Миша вынес маму, и занес мутировавший вирус, открыв люк бункера. В следующие сутки умерли все остальные. Соне было страшно, но она вышла наверх. Не найдя ни одного живого человека Соня вернулась в комендатуру и стала ждать смерти лежа на солдатской койке. Неделю пролежала, две, смерь за ней все не приходила, и Соня решила, что она будет жить. Одна. В целом городе. И жила, пока не увидела нас.

Соня выглядела очень эффектно, блондинка, с идеально уложенной прической, таким же идеальным макияжем, я бы даже сказала мейкапом, длиннющими, конечно розовыми ногтями, и на двенадцатисантиметровых шпильках. Глядя на нее я вообще удивлялась, как она смогла выжить, да еще и совершенно одна! Она была немного с приветом, но это не из-за апокалипсиса, а с рождения. Она была куклой Барби смешанной с девочкой хиппи. В сочетании всего этого она была очень мила, и совершенно безобидна.

– Бедная, как же ты тут выжила? – спросила я.

– Я каждый день надевала новое платье, они меня спасли, – на полном серьезе ответила Соня.

Я видела, что Финн улыбается, и вот-вот заржет. Я ткнула его в бок.

Я рассказала ей о нашем доме и его обитателях. Она заворожено слушала.

– Как же у вас прекрасно! Козочки, такие милые! Как бы я тоже хотела, что бы у меня были животные. Здесь только злые собаки, и тех осталось немного.

– Соня, хочешь к нам? – спросила я ее с улыбкой.

– В гости? Конечно! Я привезу вам мой фирменный пирог. Ой, нет, не привезу, здесь же нет яиц и масла, – с грустью сказала она.

– Нет, Сонь, не в гости, насовсем, жить с нами. Хочешь?

– Жить?! Вы могли бы меня забрать?

У нее опять полились слезы. Бедная девочка, она даже мысли не держала уехать с нами, она не ожидала даже приглашения в гости.

– Вы такие добрые! Такие добрые! А остальные разрешат мне жить с вами?

– Конечно разрешат, я прямо сейчас позвоню им и скажу об этом.

Сигнала не было, я вышла на улицу и дозвонилась.

– Привет! Как там Тверь? – говорил Дима.

– Мы нашли здесь одну девчонку, она одна во всем городе, и прожила прочти год тут одна. Ты можешь меня ругать, но я предложила ей присоединиться к нам. Я не могу оставить ее здесь.

– Да о чем речь? Никакой ругани, а сколько ей лет?

– Не знаю, на вид 23—25. Но она, как это сказать, эксцентричная.

– У нее что, крыша поехала?

– Ну немного. Но она безобидная, ей просто нужно общество. Поверь, я нездоровую психику сразу вижу.

– Ок, тебе, верю на слово.

– Мы тогда ей расскажем куда ехать, а вы примите, покажите все, ладно? Только не смейтесь над ней, она блондинка, на розовых шпильках. Да, при ней только вот так не ржи. Если бы она была совсем тупоголовая, она бы не прожила почти год одна в целом городе. На это нужна очень большая моральная сила.

– Никит, к нам едет блондинка в розовом! – слышала я в трубку.

– Ладно, вы когда увидите ее сами все поймете, но повторюсь, не стоит ее недооценивать. Разместите ее пока в нашем доме, там теперь полно пустых комнат, а потом, если захочет отселиться помогите ей. Хорошо?

– Ладно-ладно, не переживай, сделаем все по высшему классу!

Мы закончили разговор с Димой, и я пошла обратно. Финн с Соней сидели на диванчике в обнимку. Финн успокаивал вновь разрыдавшуюся Соню. Я стала пред ними и уставила руки в боки.

– Если что, это мой мужчина, – сказала я.

Соня резко отпрянула он Финна.

– Я ничего такого не хотела, извини! – Соня опять злилась слезами.

– Ну ты чего? Я же пошутила. Нет, я, конечно, не пошутила, мы и правда вместе, но я не хотела тебя пугать, все хорошо, – говорила я, обнимая ее.

– Я правда ничего такого

– Я поняла, все, не переживай, – перебила ее я, – все хорошо. Послушай, как я говорила, у нас там огород и скотина, за всем этим нужно ухаживать. Мы все этим занимаемся. А ты сможешь? Потому что просто наслаждаться козлятками тебе никто не даст. – Спокойно спросила я.

Соня высморкалась и улыбнулась.

– Я не только ногти красить и на каблуках ходить умею, – сказала она, – изначально я приехала жить в Москву, там познакомилась с Мишуткой, и он забрал меня в Тверь. А вообще я приехала из такой глуши, какая вам и не снилась. Я с Кубани, и умею и огород сажать и коров доить. Мне так хотелось из всего этого вырваться, и я вырвалась, в шестнадцать лет уехала, едва школу закончила. Я изменила себя полностью, даже эта манера разговора приобретенная. Так что меня это не пугает. Меня пугает этот пустой город.

– Ты не перестаешь меня удивлять! – с улыбкой сказала я, – тогда вообще никаких проблем нет. Смотри, я тебе сейчас подробно расскажу как к нам добраться. С ребятами я поговорила, никто не против, что бы ты приехала. Тебя встретят, все будет хорошо. Но мы сейчас едем в другую сторону, через несколько недель мы вернемся.

Соня смотрела на меня испуганно.

– Меня точно не выгонят?

– Точно! Сейчас еще одна пара ребят ездит по России в поисках выживших людей. Я думаю, что у нас вполне могут быть и еще пополнения. Мы рады всем.

– Вы такие милые! – заломив руки смотрела она на нас. – Скажите, а когда мне можно будет туда поехать?

– Да хоть сейчас! Я надеюсь ты водить умеешь? – спросил Финн.

– Не смеши мои тапочки! – сказала я ему, – уж она-то точно умеет, это только я деревня.

– Ничего, – сказала Соня, – мы тебя приоденем, этот цвет тебе совсем не идет.

– Хорошо, – смеясь сказала я.

– А водить я умею, – сказала Соня, – и у меня есть машина. Я угнала ее с выставки, она проходила, когда начался апокалипсис. А когда я вышла из бункера, и начала искать людей по всему городу, мне было тяжело ходить, и я решила, что нужно украсть машину. И вспомнила о той красавице, что видела на выставке. Угонять – так Бентли. Вы никогда не угадаете какого она цвета!

Мы с Финном не сдержали смех. Конечно, у Барби должен был быть розовый Бентли. Так и вышло.

Соня сказала, что ни на минуту не задержится в этом музее скелетов, и выедет с нами, просто двинемся мы в разные стороны. Мы распрощались с Соней и уехали.

– Какая чудная все-таки деваха! – говорил Финн, – я думал все эти экземпляры вымерли как вид. Скучать она нашим точно не даст!

– А я вот другое в ней увидела. Она находится в сильнейшем стрессе. Я не знаю как она совсем тут не чокнулась.

– А она точно не чокнутая? А то может, приедем домой, а она там всех перерезала, и козленка доедает. Живьем! – смеялся Финн.

– Нет, не чокнутая. У маниакальной депрессия явно выраженные признаки, по крайней мере для меня, у нее их нет, у нее спокойные движения. Стресс, да, на лицо. Но она не больная.

– Может ее все-таки подлечить чем-нибудь?

– Подлечить ее можно только любовью.

До Великого Новгорода ехать было часа четыре, и я решила сменить Финна и села за руль. Там мы никого не нашли, на одной живой души. Расстроившись мы поехали дальше.

– Странно, такой большой город, и никого нет, – сказала я Финну.

– Может нас просто испугались, и не стали показываться.

Мы направлялись в Питер. Был уже вечер и мы решили сделать остановку на ночь, съехав с трассы. Мы поели и легли спать. Раскладная кровать в трейлере была очень удобная. Я прижималась к Финну.

– Замерзла? – спросил он.

– Немного. Мне здесь страшновато, посреди дороги.

– Не бойся, принцесса, я убью для тебя всех драконов!

– Я знаю, потому мне и страшно. Если бы я была одна, я бы не боялась, зная, что могу рассчитывать только на себя, – сказала я, запуская холодную руку ему в штаны, что бы погреть ее. – Рядом с тобой я могу позволить себе расслабиться и бояться.

Мы спали в домашней одежде, потому что в трейлере было прохладно. Но Финн был горячий как печка, я всегда об него грелась, прижимаясь холодными руками и ногами.

– Твоя рука у меня в штанах не даст мне уснуть, – лукаво сказал Финн. – У меня там есть кое-что погорячее.

– Ммм, что это? – так же лукаво ответила я. – Ааа, вот это? Да, какой он горячий!

Одна секунда и Финн оказался на мне.

– Ты еще не совсем согрелась? Тогда я тебя сейчас так согрею, только держись!

День второй.

Мы проснулись утром, позавтракали и двинули в путь. До Питера было пару часов езды. Нам нужно было в Кронштадт. Дима говорил, что сигнал, эта синяя точка на мониторе время от времени движется. Мы решили, что это должен быть корабль. И раз он движется, то на нем по любому должны быть люди, ведь кто-то же им управляет.

– А как мы попадем на этот корабль? – спросила я Финна.

– Там ведь порт, насколько я знаю?

– Да.

– Значит там есть и другие суда, найдем катер и подплывем.

– А ты умеешь с ним обращаться?

– Ты задаешь этот вопрос финну? Человеку, выросшему практически на воде? Ты еще спроси, умею ли я плавать?

– Ладно, я поняла, ты крут! – с улыбкой сказала я, – ты мой крутой мачо, мой горячий финский парень!

– Да, это я, приятно познакомиться! – говорил Финн, кивая головой в знак приветствия.

В этот момент позвонил Дима.

– Я понимаю, вам там наверно весело, нам тут тоже очень весело, Соня всех смешит. Мы тут просто животы рвем! Но почему вы не звоните?

– Не смей стебаться над Соней! – грозно сказала я, – вы ее там что, обижаете?

– Да кто ж ее обидит? Она мне вчера маникюр сделала! – со смехом говорил Дима.

– Соня Диме маникюр сделала, – со смехом сказала я Финну.

– Надеюсь розовым лаком накрасила? – громко сказал Финн, что бы Дима услышал.

– Нет, бесцветным, – передала я. – Ладно, не обижайте ее! А что ты звонишь?

– Звоню сказать, что наша цель уплыла.

– Финн, останови машину. Дима говорит, что наш корабль уплыл.

Он остановился и взял у меня трубку.

– Куда уплыл, далеко? – спросил Финн.

– Я вас дезинформировал, он возвращается, – сказал Дима.

– Так куда нам ехать? Если в Кронштадт, то мы большой крюк дадим. Нам есть смысл гоняться за призраками?

– Решайте сами, он возвращается, это я могу сказать точно.

Положив трубку Финн сказал, что сообщил ему Дима. Мы решили попытать счастья. Мы сначала и в Тверь не хотели ехать, а вон какую розовую жемчужину там нашли!

Мы были почти на месте. Приехав в порт и припарковавшись мы осмотрелись. На причале стояло много судов. Недалеко от берега стоял огромный военный корабль. Я таких даже по телевизору не видела. У Финна был бинокль, настроив его, он дал мне посмотреть. На верхней палубе был вертолет и истребитель. За стеклом одной из палуб я увидела человека в военной форме, он тоже наблюдал за нами в бинокль. Я вдруг почувствовала себя пойманной с поличным и отдала бинокль Финну.

– Там какой-то мужик тоже смотрит за нами. Может нам не следует туда соваться?

Финн стоял в раздумьях и смотрел в бинокль. Он увидел, как этот мужик, следящий за нами махнул рукой кому-то. Он убрал от лица бинокль и посмотрел на меня.

– Возможно сейчас что-то будет, – сказал он настороженно.

Я не успела спросить почему он так решил, как увидела какое-то движение на корабле. Это разворачивались дула боевых орудий. Они развернулись в нашу сторону и остановились.

– Валим отсюда, бегом! – крикнула я Финну, дергая его за рукав.

– Ты права как никогда, – сказал Финн, и мы рванули к трейлеру.

Выстрелов не последовало. Видимо они таким образом решили показать, что не рады гостям. Это было предупреждение. Мы его поняли и быстро смылись.

– Только время потеряли, – разочарованно сказал Финн, гоня по улочкам Кронштадта.

– Нет. Мы получили информацию. Этот мужик был в форме, я видела там и других людей, они тоже были в форме. И, ты видел этот корабль? Или авианосец, или как там его правильно?! Я даже слов таких не знаю. На этом корабле точно нет простых смертных, – сказала я, поворачиваясь к Финну.

– Ты думаешь, на нем правительство?

– А кто еще там может быть?

– А флаг ты видела? Я не обратил внимание?

– Да, видела, флаг наш, Русский.

– Ну слава богу, еще войны нам сейчас не хватало.

Мы уже выехали за пределы Питера. Мы были погружены в свои мысли. Сегодня я первый раз подумала о политике и государственности. Ведь рано или поздно кто-то захочет власти, или уже хочет, а мы просто не в курсе. Мне было очень дорого все, что у нас было, неужели нам придется воевать и бороться за все это? Мы только морально очнулись от апокалипсиса, мы устали бороться за жизнь и выживание. Мы хотели только мира. Я точно хотела только мира.

Какое-то время мы ехали вдоль Финского залива, потом свернули на прямую трассу к Выборгу. При въезде в него, мы попали в частный сектор и увидели там признаки жизни. Один район был полностью расчищен от моих любимых скелетов, а возле одного из домов благоухала клумба. Мы остановились возле этого дома. Напуганные встречей с людьми на корабле мы не решались выходить из трейлера.

– Да ладно, – сказала я Финну, – что нам может здесь угрожать?

На мой вопрос ответил мужчина, вышедший из калитки с ружьем, нацеленным на нас.

– Ну как минимум он, – сказал Финн, – я попробую с ним поговорить, а ты сиди тут, – добавил он, указывая пальцем на бардачок, в котором лежал пистолет.

Финн поднял руки вверх и медленно вышел из машины.

– Мы не хотим Вам зла, – говорил он мужчине с ружьем, – мы едем в Котку. Нас двое. А вообще, мы рады встретить живых людей.

Мужчина подошел к трейлеру, держа Финна на мушке, осмотрел его через окна, убедившись, что там больше никого нет, он подошел к Финну. Его ружье практически упиралось Финну в грудь. Мужчина смотрел на него и молчал. Я аккуратно достала пистолет из бардачка, и в любой момент готова была стрелять в мужика. Я чувствовала, как мое сознание отключается и включается система защиты, защиты своего. У женщин есть особый инстинкт, которого нет у мужчин, инстинкт материнства. Самка будет защищать своего детеныша любой ценой. В природе часто можно наблюдать, как мать, защищая детеныша, бросается на соперника, который в несколько раз превосходит ее в массе и силе. И эти матери, как правило, побеждают. Сейчас угрожали моему самому дорогому человеку, и во мне нарастало это чувство защиты. Адреналин заливал глаза, я была как пантера, которая готова броситься в любую секунду. Одна моя рука лежала на ручке двери, вторая крепко сжимала рукоять пистолета. Я уже не слышала ничего, кроме стука своего сердца, он звучал все громче и громче. А мужик, молча, рассматривал Финна. В тот момент, когда я была готова к броску, мужик опустил ружье.

– Ты финн? – спросил он.

– Да, меня зовут Матиас.

– Семен, – сказал мужик, протягивая Финну руку.

У меня отлегло от сердца. Я вышла из машины и представилась. Семен пригласил нас в дом. Зайдя внутрь, я увидела на вешалке при входе много верхней одежды. Потом к нам вышла розовощекая и круглолицая женщина. Дом был большой и светлый. На стенах висели чучела животных, точнее их головы. Был лось, с большими, раскидистыми рогами, кабан, медведь и что-то вроде косули или лани, я не знала названия этого животного.

Женщина подошла ко мне и взяла под руку.

– Не пугайтесь Сему, он всех так встречает, но он добрый, – сказала она.

Женщина очень располагала к себе, Ее звали Марина. Она усадила нас в гостиной и принесла чай. Чай был очень ароматным. У меня очень острый нюх, и чай я нюхала не просто так. Чай, не тот напиток, в который следует лить яды и снотворные. Чистый аромат чайного листа легко перебивается любой добавкой. Чай пах чаем, и я отхлебнула. Финн, увидев это, последовал за мной. Мы хорошо знали друг друга, нам можно было даже не разговаривать, мы общались где-то на уровне подсознания.

Марина оказалась права, Сему бояться не стоило, но только, если ты пришел к нему с благими намерениями. Они жили здесь одной большой дружной семьей. В прямом смысле слова семья. Семен и Марина были мужем и женой, у них было трое сыновей и одна дочь, у Семена было двое братьев, у тех тоже были семьи. Так же у Семена была сестра с ребенком, муж ее умер, и это был единственный человек в их семье, который умер от вируса.

– Я, конечно, поражена! – говорила я. – Определенно можно сказать, что у тебя, Семен, какая-то генетическая наследственность. В вашей крови вырабатываются какие-то сверх антитела! Причем это, вероятно передается со слизистым выделениями, иначе я не знаю, как еще обосновать то, почему все ваши жены живы.

– А ты что, врач? – подозрительно спросил Семен.

– Не совсем, я просто интересуюсь медициной.

Семен весь напрягся, и, кажется, я поняла почему.

– Марина, – обратилась я к ней, – ты сказала, что он всех так встречает. Здесь было много людей?

Марина улыбнулась и посмотрела на Семена.

– Здесь были военные, – сказал Сема.

– Хотели забрать вас всех и сделать подопытными кроликами? – с ужасом спросила я.

– Именно этого и хотели. Тут почти каждый клочок земли заминирован, мы отбивались, как могли. Но у них такое оборудование!

– Мы видели корабль, – сказал Финн, – так как же вам удалось отбиться?

– Я пристрели их врачиху. Она зря сюда пришла, лучше бы сидела на своем корабле. Видать только она знала, как придумать лекарство. Когда я выбросил ее на дорогу, что бы видели, что мы тоже можем дать бой, они ушли. Больше не приходили до прошлого месяца. Прислали робота, типа марсохода, я по телевизору видел, так вот, в роботе была видеозапись. Они приглашали нас на корабль, извинялись за то, что в прошлый раз так вышло, обещали золотые горы. Я, понятное дело отказался. Там, кстати говоря, далеко не один корабль, там целый флот.

– Ты же понимаешь, что они не оставят вас в покое?

– А что делать? Будем биться до последнего.

В дом уже набилась вся честная родня. Была куча ребятни от мала до велика, они носились по дому, чумазые и довольные. Одна девчушка, лет пяти залезла к Финну на руки. Они о чем-то своем беседовали. Я смотрела на него, и видела, каким отцом он был. Но улыбался и щекотал ее, та заливалась звонким детским смехом.

Мне хотелось чем-то помочь этому уникальному семейству. Но бегство их не спасет, военные все равно их найдут. Надо было дать им то, что они хотят, но при этом, не трогая семью. Семен стоял на кухне и откупоривал бутылку своей фирменной настойки, пахла она чудесно.

– На вот, выпей, такого ты больше нигде не попробуешь, – сказал Семен, протягивая мне полузасаленную рюмку.

Издержки деревенской жизни, без горячей воды из крана. Я закрыла глаза и вдохнула аромат настойки, представила кристально чистую рюмку и выпила. Было вкусно.

– Семен, послушай, они вообще говорили, что хотели от вас? Зачем приглашали на корабли?

– Опыты над нами ставить, что ж еще?

– Опыты опытам рознь. Эта врач их говорила, что ей нужно? Взять кровь, или еще что-то?

– Да, сначала она говорила, что ей нужно взять только кровь и какие-то мазки, и, мол, на этом пока все. Но я-то понял, как в итоге мы кончим.

– Мне хочется помочь вам. Они все равно найдут способ выкурить вас отсюда. Раз они прислали робота, то нашли другого врача, который сможет сделать вакцину.

– Это я тоже уже понял, – грустно сказал Семен.

– Так может вам согласиться дать образцы крови и прочего? Может все не так страшно, как тебе кажется?

– У меня семья, не могу я вот так просто взять и отдать своих детей на растерзание этим живодерам!

– Послушай, я предлагаю просто дать им образцы. Возможно, их будет достаточно. В любом случае они доберутся до вас, а так есть шанс.

– И что, мне надо на корабль ихний идти?

– Не обязательно, образцы можно взять и здесь.

– На порог не пущу этих врагов!

– Я могу взять эти образцы.

– Слушай, а ты точно не ихних?

– Точно, – с улыбкой сказала я. Мне просто хочется вам помочь.

Все мужчины уединились в дальней комнате для разговора. Марина накормила нас вкуснейшим пирогом.

– Мы так устали от этой вечной борьбы, – говорила она, – это вещество в нашей крови не спасение, а наказание какое-то. Сначала Семен согласился пойти один, но они сказали, что им нужны образцы всех нас. Я как подумала, что они наших детей резать будут… Марина закрыла рот рукой и заплакала.

Вышли мужчины.

– Мы решили согласиться, – сказал Семен.

Я вышла на улицу, рядом с клумбой стоял тот робот, которого военные посылали к ним. Я посмотрела на то, что служило ему головой, там мигал красный огонек.

– Они согласны дать образцы, но их возьму я. Пришлите оборудование и все, что нужно сегодня. Завтра меня уже здесь не будет, – сказала я роботу. Было странное ощущение.

Мы сидели в гостиной и рассказывали им о нашем доме. О том, куда едем, о том, что наши ребята колесят в по России в поисках выживших.

– Я знаю, что в Финляндии есть люди, – сказал Семен.

– Что ж ты раньше молчал! – воскликнул Финн.

– Так ты не спрашивал. У меня есть радио, я со службы еще кое-что помню. Когда хотели бежать от этих кровопийц, думали, куда же лучше всего податься. Я поймал кокой-то треп. Одна и та же запись повторяется постоянно и все. Я ни черта не понимаю, они вроде как по-фински говорят. Хочешь послушать?

– Конечно! – ответил Финн, и они ушли в какой-то сарай.

В записи говорилось, что есть группа выживших людей, что все они, со всей Финляндии собрались в Котке и приглашают других выживших. Что Финляндия не нулевая страна, как объявили в начале апокалипсиса.

Буквально через час после моего разговора с роботом у нас были гости. Приехал военный грузовик. Двое парней в форме выгрузили небольшую тележку, обтянутую зеленым брезентом и толкнули её в сторону дома. Тележка была на колесах и легко докатила прямо к калитке. Закатив ее во двор, я сняла брезент. По сути это была большая тумбочка на колесах. В первом ящике я нашла планшет с видео. Включив его, я увидела доктора, дававшего инструкции о том, какие именно образцы нужно отобрать. Ни с чем не возникало сложностей, кроме забора костного мозга.

– Финн, я не буду калечить детей, я не смогу! – говорила я ему, чуть не плача.

– Калечить? А что там надо делать? Может, я тебе помогу?

– Поможешь? Давай! Образец нужно взять из бедренной кости, анестезия только местная, берешь, вставляешь огромный шприц, вот этот, ребенку в ногу, там внутри сверло, и начинаешь сверлить кость, что бы пробраться в самый ее центр, ну а потом фигня, просто забираешь обычным шприцем образец.

Финн смотрел на все это оборудование, как на пыточный арсенал.

– А что общий наркоз нельзя сделать?

– Нельзя, только местный. Это очень больно, поверь.

– А может взять только у взрослых, а детей не трогать?

– Вообще, лучше всего именно детский костный мозг. Я не знаю что делать. Семен говорил про кровь и мазки, это я могу легко сделать, хоть из задницы у всех мазки возьму, но это…

Я рассказала Семену об этом. Тот наотрез отказался. Сказал, что разрешит забрать костный мозг только у взрослых мужчин. Он вышел на улицу с ружьем в руках и начал кричать в сторону военной машины, что они изверги и душегубы, детей калечить вздумали. Потом, закурив, и немного успокоившись, сказал, что костный мозг могут сдать только взрослые мужчины. Из машины вышел парень в белом халате и крикнул «давайте, что сможете».

Я чувствовала себя мясником, сверля кости, но надо отдать им должное, даже местную анестезию они прислали хорошую. Когда я сложила все образцы в специальные контейнеры, мы сгрузили все на тележку и выкатили ее обратно к ним. Они забрали тележку и уехали.

Был уже поздний вечер. Марина накормила нас вкусным домашним ужином, а Семен напоил своей фирменной настойкой. Было хорошо, как в родительском доме. Финн рассказал Семену как с нами связаться посредством радио. Так же сказал, что мы поедем назад через неделю, если военным понадобятся еще образцы, то мы можем заехать для их забора. Марина приглашала нас на ночевку в доме, но мы отказались, мы остались ночевать в трейлере, правда, предварительно загнав его во двор.

Я пыталась заснуть, но тщетно, сегодняшний день был очень богат на события и эмоции. Финн лежал с радушным лицом и летал где-то в облаках. Я в очередной раз перевернулась и обняла его.

– Не можешь заснуть? – спросил он.

– Да, что-то не спится.

– Интересно как там наши? – с чего-то спросил Финн, хотя я разговаривала по телефону с Димой два часа назад.

– Хорошо они там, за ними никто не гоняется и не пытается убить.

– А когда у Оли должен появиться животик?

Я начала понимать, к чему он клонит разговор, но держала себя в руках.

– Через месяц-полтора, – спокойно ответила я.

– А почему ты считаешь, что это беспечно рожать детей в такое время?

– Потому что нет медицины. Случись что она может умереть, и ребенок вместе с ней.

– Так у нас же оборудовали медкабинет, и ты перечитала столько книжек, что знаешь все не хуже акушера.

Я привстала в постели и пристально посмотрела на Финна. Улыбка тут же сползла с его лица. Он знал, что сейчас я скажу что-то не хорошее.

– Послушай, весь наш медкабинет это бутафория для Олиного спокойствия. От того, что я в общих чертах умею пользоваться аппаратом УЗИ я не стала акушером. Я не вижу патологий, я не понимаю и половины из того, что читаю. На последнем УЗИ я насчитала четыре пальца у ребенка на руке, потом стала пересчитывать, и насчитала шесть, и снова начала пересчитывать и вообще насчитала восемь. Улыбалась Оле и говорила, что все хорошо. А потом, пересматривая изображения на мониторе, я поняла что это и не пальцы вовсе, ну, по крайней мере, точно не все. Я не УЗИст, на это люди специально не один год учатся. Единственное что у меня полностью получилось – это послушать сердце ребенка. Как ты не поймешь, я не врач! Я имею общие понятия обо всем, но не дай бог случится что-то действительно серьезное! Я не смогу помочь! Как вы этого все не понимаете?!