Текст книги "Змеиное логово"

Территория Ордена, окрестности г. Порто-Франко. Пятница, 01/07/21 24:21

Первую половину полета, до посадки в Галвестоне, я мирно прокемарил, зато остаток пути сижу как на иголках. Потому как на техасском аэродроме я, выбравшись из самолета на разогретый новоземельным солнцем асфальт, помогаю спуститься сперва Саре, а потом той самой даме – сама изрядно корпулентная, плюс месяц примерно восьмой, отчего ее совсем раздуло, едва ноги передвигает. Нет, видал я толстух и побольше, та же донна Кризи чуть не втрое перекрывает условную норму, так она и повыше, и «запас прочности» в смысле здоровья имеет на десятерых. А у этой дамы лицо землистое и изможденное, вопреки телесному изобилию ниже шеи, волосы под насквозь мокрым платком блекло-тусклого болезненного вида, мелирование и то не спасает. Пот с нее льет ручьями, одеколон сие лишь маскирует. Избыточный вес или токсикоз, уж не знаю, но ей сейчас жизнь определенно не в радость.

Любимая супруга по понятным соображениям оценивает собственные перспективы, брови недовольно нахмурены, губы плотно сжаты – наверняка думает «нет, надо за собой получше следить, чтобы не расплыться до подобного непотребства»… – однако потом, когда дама, шаркая, вперевалку удаляется в сторону уборной, на лице Сары сперва рисуется непонимание, потом удивление… а потом любимая толкает меня кулаком в бок.

– А ведь она вовсе не беременная. Бедра вроде свои, а выше что-то вроде подушки.

Вот после этого замечания Сары меня и начинает трясти. Массаракш, в Новой Одессе я знал бы, что делать, в Порто-Франко само собой, а здесь…

А здесь ограничиваюсь «плотным наблюдением», пытаюсь предвидеть все возможное и невозможное. Контрабанду перевозить под видом фальшивого пуза – глупо, сколько мы тут границ пересекали на авто, никто не досматривал, не уверен вообще, что в Новой Земле сие юридическое понятие на данном этапе «построения цивилизации на фронтире» актуально. Взрывчатку, для теракта на самолете? Технически реально, вид у лжебеременной вполне кавказский, а у тех же чеченов, рассказывали старожилы в Демидовске и Одессе, шахиды время от времени устраивают фейерверки во славу непонятно чего; однако дальше протектората Русской Армии, с которым у них давняя вялотекущая война, эти шумные деятели вроде бы не забираются. Это нам должно крепко повезти…

С другой стороны, прецеденты такого везения уже имели место.

С третьей стороны, есть у меня подозрение об истинных причинах такого маскарада. Как поиздеваться над волосами, женщинам виднее, а видимые симптомы токсикоза – вспоминается мне форсайтовский «День Шакала», там оно обеспечивалось парой кусочков кордита перорально. Скорее всего здесь нечто в том же духе… И если я прав с идентификацией замаскированной персоны, взрывчатка в фальшивом пузе тоже вполне возможна, решительности ей не занимать.

Так что сижу и «бдю».

Помогает ли бдительность – не знаю, но посадку на аэродром севернее Порто-Франко мы совершаем без происшествий. Ввиду позднего времени все «авиастоянки», или как они правильно зовутся, ближе к выходу заняты, «аннушка» выруливает в восточный сегмент взлетного поля, до аусвайс-контроля отсюда топать не меньше двух километров. С чувством глубочайшего облегчения вытаскиваю наружу любимую супругу, проверяю, чтобы в мобильнике стояла портофранковская сим-карта, и набираю номер коменданта Геррика.

– Добрый вечер, Влад, чем обязан? – Голос у Геррика вполне бодрый, по местным часам почти полдесятого вечера, что уже не день, но и далеко не ночь.

– Есть срочный вопрос, Артур. Я сейчас в аэропорту Порто-Франко, кого дернуть, чтобы тихо задержали одну подозрительную персону? Ай-Ди там скорее всего чист, обычный сканер на КПП пройдет.

– Так… – интонация знакомая. – Подробности, само собой, закрытые?

– Не закрытые, но и не по телефону.

– Ясно. Наблюдай, жди звонка. Аут.

Телефон в руке, баул с оружием на плече, краем глаза «веду» обширный силуэт в светло-коричневом балахоне и темном платке; Сара, которая слышала весь разговор, сдвигается правее и сама держит лжебеременную в поле зрения. Багажа у той нет, только скромная ковровая сумочка через плечо.

Медленно шагаем к выходу со взлетного поля. Телефон вибрирует, на линии фрау Ширмер:

– Владимир, я как раз подъезжаю к аэропорту, собиралась кое-кого встречать. Время терпит?

– Минут десять еще есть, – с облегчением выдыхаю я. На пулеметы фрау экс-штази не полезет, зато уж если кто может организовать тихое задержание человека, так это она.

– Вот и хорошо. У блокпоста увидимся.

– Спасибо.

– Вам спасибо. Удачи.

Убираю телефон в карман, поправляю баул, шепчу на ухо Саре:

– Обгоняем и на аусвайс-контроль. Старайся не отсвечивать.

– Хорошо.

Переходим с черепашьего шага на обычный, нагоняем пыхтящую от усилий толстуху и спокойно оставляем ее позади. КПП, проверка идекарт, на полупустой автостоянке у скромного серого «самурайчика» с мягким верхом дышит воздухом фрау Бригитта Ширмер, и рядом скучает обычный патрульный «хамвик». Небось вызвала дежурную машину с патрульной базы, она тут в двух шагах…

Фрау сверхштатный следователь улыбкой приветствует нас обоих, окидывает Сару изучающим взглядом секунды на полторы дольше обычного, затем улыбается еще шире.

– О, вас и правда можно поздравить, вижу, не зря отдыхали. Владимир, кого будем задерживать?

– Да вон сзади топает, в коричневом балахоне. Пузо фальшивое.

– Даже так… – задумчиво произносит фрау Ширмер. – В принципе это не противозаконно. Как и подкладки в бюстгальтер, к примеру – у тех, кого природа не одарила в должной мере, а хочется выглядеть соответственно. Во время оно подобное каралось наравне с супружеской изменой, однако нынешние административные кодексы более гуманны.

– Не противозаконно, – соглашаюсь я. – Только если пузо и правда фальшивое, стоит сверить сию личность кое с кем из списка федерального розыска.

– А не хотите сразу назвать имя? Чтобы искать было проще.

– Вардуш Безе… Бзе… – сдаюсь и диктую фамилию по буквам.

Фрау экс-штази моргает. Поправляет очки.

– Ну да. Разумеется. Вы должны были влезть и в эту историю. Могла бы предвидеть, если б знала, что вы окажетесь в Новой Одессе…

Та-ак. Судя по реакции Ширмер, кажется, влез я совсем не туда, куда планировал. Сейчас мне под подписку о неразглашении сообщат, что Вардуш – агентесса ноль-ноль-семь? Ну допустим, по роду службы такая персона имеет лицензию на убийство и некоторые другие нарушения уголовного и административного кодекса, буде того потребует оперативная обстановка, и финальный эпизод «расстрел одесской братвы» ей простят. Но не подделку слитков, золотовалютное считай преступление; за такое Банк Ордена потребует виновного не просто покарать, а восстановить старую британскую «квалифицированную казнь»…

Хотя – нет, это уже перебор. Вот если бы «ядерное золото» несло на себе клеймо пирамиды с глазом – да, пожалуй. А слитки без оного, равно как и добытые всякими старателями-одиночками самородки или золотой песок, с позиции орденского банка не имеют статуса «законного платежного средства», то бишь кто принимает их в оплату, тот сам и отвечает за свой риск.

То есть получается, громкое разоблачение всей этой аферы – и было настоящей целью операции? Чтобы у людей возник дополнительный стимул хранить деньги в сберегательной кассе, в смысле в орденском банке, который надежнее всех прочих? Причем в данном случае «люди» представляют собой не просто платежеспособное население Новой Земли, а воротил теневого бизнеса, оперирующих многими миллионами?..

М-да. Змеиное логово как оно есть.

И соваться туда, а тем более ворошить его шваброй, я точно не намерен.

…Тем временем лжебеременная толстуха в светло-коричневом балахоне благополучно преодолевает аусвайс-контроль – кто бы сомневался, – и вперевалку подходит к серому «самурайчику». Бригитта Ширмер выступает навстречу, коротко кивнув; обе дамы изображают европейский поцелуй в щечку (чмокнуть воздух в паре сантиметров от кожи), а затем толстуха поправляет у Ширмер шейный платок и произносит по-русски, совершенно без акцента:

– Мы с тобой сегодня одинаково небрежны.

– Приговор окончательный, обжалованию не подлежит, – следует ответ.

Ну точно, массаракш, «наш человек в рейхе», а в данном случае, «в русской мафии». Нормальные люди фразами из советского шпионского триллера, который «Щит и меч», общаться не будут.

– И что все это значит? – вполголоса спрашивает любимая.

Похоже, она цитату не опознала. Расшифровываю. С комментарием.

– Вывод правильный, соваться не надо, – соглашается Сара.

– Угу. Сейчас попрощаемся – и мы своей дорогой, а Вардуш, или как там ее на самом деле зовут, своей. Надеюсь, больше не встретимся.

Фрау Ширмер тем временем приглашающе открывает пассажирскую дверцу «агентессе ноль-ноль-семь», и пока та, пыхтя, втискивается на не слишком просторное сиденье джипчика, госпожа сверхштатный следователь добывает из сумочки рацию, бросает пару слов – небось «операция закончена, всем спасибо». Знаком подзывает меня и сообщает:

– Полагаю, подробностями вы интересоваться и сами не хотите.

– Абсолютно не хочу, – соглашаюсь я. – Желаю удачи.

– И вам того же.

Усаживается за руль «самурайчика»; мы как раз разворачиваемся в сторону автопрокатной конторы, надо ведь как-то добраться до Порто-Франко, и тут Бригитта Ширмер снова подает голос:

– Владимир, пожалуйста, еще на минутку.

Возвращаюсь к серому джипчику – и фрау экс-штази подает мне в опущенное окно небольшую кобуру потертой черной кожи.

– За бдительность, – вместо фрау Ширмер говорит Вардуш. Голос сухой и спокойный.

Массаракш. Вот чего-чего, а наградного ствола «штандартенфюреру Штирлицу от наркома Ежова» точно не ожидал. Изображаю стойку «смирно», на что из «самурайчика» доносится синхронное фырканье.

– Идите уж, – усмехается экс-полковник штази, и японский внедорожник испанской сборки с тихим урчанием катит прочь.

Задумчиво возвращаюсь к Саре, на вопросительный взгляд показываю ей «наградной пистолет»; любимая молча закатывает глаза, согласно киваю – да, оружейный маньяк, а что делать? – и отстегиваю клапан кобуры.

Шершавые щечки розового дерева, на кожухе затвора маузеровское клеймо и надпись «Mauser-Werke A.G. Obemdorf A.N. Modell HSc Made in Germany», а на патроннике – «9mm kurz». В кармашке на кобуре запасной семизарядный магазин.

Послевоенный коммерческий клон зейдлевской конструкции, для экспорта в Штаты или еще куда. Ну что, достойный ствол в коллекцию. Памятный, ага. За бдительность.

Но именную табличку на рукоятку, пожалуй, заказывать обожду…

Территория Ордена, база «Латинская Америка». Понедельник, 04/07/21 06:46

Заканчиваем завтракать; Сара как раз объясняет Андросу, мол, кофе у тебя, безусловно, великолепен, но мне врач временно воспретил стимуляторы, да, и кофеин в том числе, поэтому не обижайся и налей лучше апельсинового сока, – и тут в дверях «Посейдона» вырастает внушительная фигура донны Кризи.

– Ага, оба здесь, – вместо «доброе утро, как поживаете, рада вас видеть», – через пятнадцать минут чтобы были у меня в кабинете.

Переглядываемся, дружно пожимаем плечами. С вечера пятницы до вечера воскресенья мы спокойно «догуливали» законный отпуск в Порто-Франко, на Базу прибыли вчера в ночь и сразу отправились в апартаменты отсыпаться, так что чего-то неподобающего натворить не успели бы физически. Может, конечно, донну замдиректора с утра накрыло, а мы первые попались ей под горячую руку; если так – кисмет, ничего не поделаешь.

В семь мы, как велено, в приемной донны Кризи; референта Люсьена на привычном месте отчего-то нет. Не дав полюбоваться большой репродукцией «Атаки Легкой бригады»[88]88
  «The Charge of the Light Brigade». Эпизод Крымской войны из битвы под Балаклавой (1854), вдохновивший на одноименную балладу А.Теннисона, а на одноименные полотна – сразу нескольких художников-баталистов (наиболее известные – Р.К. Вудвилль и В. Симпсон).


[Закрыть], госпожа замдиректора открывает дверь кабинета сама и энергичным взмахом руки предлагает проследовать внутрь. Предложение принимаем. Дверь за нами закрывается.

– Ну и что с вами теперь делать? – интересуется хозяйка кабинета.

Пятой точкой чувствую, что вопрос «в чем мы уже успели провиниться» задавать сейчас не стоит. Если начальству будет угодно, само объяснит, в лицах и с использованием местных идиоматических выражений, шеврон старшего сержанта Патрульных сил на рукаве донны Кризи тому порукой.

Сара пытается сделать глупый вид.

– Наверное, нас надо отправить на рабочее место, трудиться в поте лица и разгребать завалы, которые без нас разгрести было некому.

– Ох, я бы кое-кого кое-куда отправила… – мечтательно произносит донна Кризи. – К великому моему сожалению, не получится. Вы вообще в свой трудовой договор заглядывали, когда подписывали?

Не понял? Нет, я догадываюсь, что ежели большое начальство возжелает проявить самодурство, обоснование в сложных юридических формулировках всегда можно отыскать, у меня вообще имеется сильное подозрение, что они и разработаны-то исключительно ради этого… Однако заданной конкретной начальницей подобного поведения ранее не отмечалось.

Донна Кризи от подобной недогадливости вздыхает и указывает любимой супруге в район талии.

– В договоре ничего не указано относительно близких отношений и даже брака, но заводить детей – не разрешено. Касается исключительно постоянных сотрудников приемной Базы и, насколько я знаю, некоторых других закрытых объектов. Просто потому, что на них нельзя находиться несовершеннолетним и прочим недееспособным, мигранты с детьми не в счет, они временные… Будь мы в обычном представительстве Ордена в том же Порто-Франко или любом другом городе – никаких трудностей, а здесь, Сара, вам грозит увольнение. Ну а зная вас обоих, выходит, что увольнять обоих и придется.

Та-ак. И ведь не возразишь, коль скоро большие орденские боссы решили установить такое правило, при всем хорошем к нам отношении изменить его донна Кризи не сумеет. Даже сейчас, когда по фигуре ничего пока не должно быть заметно, а Сара барышня вся из себя нехуденькая и теоретически скрывать «интересное положение» можно дольше, – так вот, даже сейчас опытный взгляд определит это положение у моей драгоценной. И чем дальше, тем вернее определит. Не отмажешься.

– Значит, нас можно перевести с Базы куда-нибудь в представительство?

Донна Кризи качает головой.

– Если б вы сперва хорошенько подумали и пришли ко мне, мол, решили завести детей – что ж я, зверь какой, в недельный срок устроила бы вам перевод в какую-нибудь тьмутаракань, – конечно, все это начальница говорит по-английски, но ихнее «the middle of nowhere» иначе и не переведешь, – и уже там плодитесь и размножайтесь в свое удовольствие. А сейчас – поздно. Вас-то, Влад, в принципе можно куда-то убрать, так ведь вы формально закона и не нарушили. Но Саре пришлось бы при смене рабочего места подписать заявление, мол, я не беременна – а такое уже будет обманом… Имеется один технически законный выход, он позволит вам продолжать работу, однако предлагать его я не намерена никому.

А вот за это спасибо. Ни о каких абортах и речи быть не может, ни одно рабочее место не стоит того.

Демонстративно вздыхаю и обнимаю любимую.

– Раз так, ничего не поделаешь. Когда нам складывать вещички, сейчас или через две недели?

– Ну уж точно не прямо сейчас. Как вы справедливо заметили, Сара, у вас обоих после отпуска на рабочем месте ждут завалы, которые надо срочно разгрести. Так что еще две недели я вас поэксплуатирую. Может, даже три или четыре. Уточню с экономистами, когда будет удобнее вас рассчитать, и сообщу дату точнее.

– Вот и хорошо, – совершенно спокойным голосом ответствует любимая супруга, – когда определитесь, тогда и будем планировать отъезд.

Да что тут особо планировать, молча думаю я. С такой перспективой у нас остался один тактический вопрос и один стратегический. Стратегический – на который из запасных аэродромов будем отбывать, и тактический – какую машину завести в хозяйстве. Дальше ее надо заказать через Леона Ричардса или его коллег из соответствующего сегмента, загрузить в доставленную тачку все «нажитое непосильным трудом» и в назначенный день последовать примеру всех новопоселенцев, покинув территорию базы «Южная и Латинская Америка» в направлении избранного «аэродрома».

Ну а прочие вопросы решим в рабочем порядке. Так или иначе.

Вместо эпилога. Территория России, протекторат Русской Армии, г. Демидовск. Понедельник, 12/11/21 09:11

Трехкомнатная квартира на втором этаже в восточной части города. Три минуты пешком до ближайшей продуктовой лавочки, столько же до одежной, а всякая хозяйственно-бытовая мелочевка прямо у нас в доме и расположена. Детский сад через квартал, школа тоже неподалеку.

Впрочем, даже детский сад – перспектива пока отдаленная.

До роддома пять минут машиной и двадцать – пешком. В сухой сезон. Сейчас пешком чуть меньше получаса, а машину из гаража выводить не стоит вообще, целее будет. «Матт» хоть и внедорожник, но не амфибия, хляби небесные, скромно именуемые в Новой Земле «сезоном дождей», его попросту утопят. Примерно четыре автовладельца из пяти это мое мнение разделяют, по улицам и за город катаются только закрытые автобусики на каких-то там особых шинах пониженного давления, в Старом Свете нечто подобное готовят в мокрый сезон для бразильской сельвы и конголезских болот. А я уж лучше так, рысцой, тротуары вполне надежные.

Крофт предлагал центральный роддом, мол, там лучшая медтехника в протекторате, отличные диагносты и территория под надежнейшей охраной, крепость, по периметру пулеметы, словно не в городе, а посреди джунглей выстроен, и на дежурстве ветераны РА из тех, кому здоровье уже не позволяет бегать с автоматом, зато опыта на десятерых. Прокатились мы туда, посмотрели. Крепость, да, и внутри очень красивый розарий с прудами, в которых плавают наглые декоративные карпы. Тридцать три раза уточнили у врачей по состоянию пациентки.

– В здоровый организм чем меньше вмешиваться, тем лучше, – тридцать три раза отвечали специалисты своего дела.

И вместо центрального роддома был избран восточный, поменьше, где нет такого изобилия техники и обстановка более домашняя. Он, само собой, тоже под строгой охраной, только без такой помпы. Врачи свое дело знают и там, и там, просто если у будущей матери возможны какие-то трудности, в центральном роддоме надежнее. Нам оно, тридцать три раза постучать по ближайшему дереву, не актуально.

Наверное, в сухой сезон Сара и вовсе до последнего осталась бы дома, поскольку больничные стационары недолюбливает, какими бы они уютными ни были. Она такая не одна, кое-кому из местных таксистов уже доводилось принимать у пассажирок роды буквально за квартал до приемного покоя… Но когда на улице ливни, грозы и водопады, сквозь которые и крепкому мужику пробиться не так просто – пришлось любимой смириться и отправиться «на сохранение» за пару недель до срока. Я, разумеется, минимум дважды в день ее навещаю, ну а перезваниваемся почти постоянно. Крофт смеется, мол, в таком темпе рожать будете одновременно, ты прогноз, а твоя благоверная – наследника. Прогноз – дело, само собой, нужное, наш ГосСтат затем и кормят, однако как-то вот прямо сейчас мысли у меня больше сосредоточены не на нуждах протектората. Непрофессионально? Быть может.

Профессионализм обождет.

«Историческое эссе» для месье Жерара я сочинил, пока еще трудился на Базе, отослал, премию получил прямо на орденский счет – как раз на нее мы потом сели на траулер в Порто-Франко и выгрузились вместе с машиной в Береговом. Через некоторое время месье Жерар Перрье был мною замечен в «Золотой звезде», за одним столиком с моим собственным начальником; Гальцев, как всегда, изображал хромого пирата, приспособив на колено под джинсами кусок пластиковой трубы. О чем они говорили, без понятия, меня поучаствовать не пригласили; а спустя какое-то время Соня передала мне неизвестными путями дошедший до Демидовска номер «Таймс», почти свежий, всего-то недельной давности. На страничке некрологов располагалась краткая заметка о невосполнимой утрате, которую понесло британское общество в день трагической гибели во время рыбалки одного из столпов общества и прочая, и прочая, и прочая, кавалера ордена Британской империи, сэра Магнуса Гендерсона. Sic transit gloria mundi[89]89
  «Так проходит мирская слава» (лат.).


[Закрыть]. Интересно, какой калибр имела непойманная покойным рыба, «семь-шестьдесят два», или нечто более экзотическое? В некрологе такие подробности, само собой, не указывались.

Том Ульвер и Рене Дьегаррон благополучно завершили командировку, вернулись на Базы недели за две до нас – и продолжали спокойно трудиться, их никто и не пытался попрекнуть «отклонением от расписания». Незнакомый мне Ито, «Белый-один», так незнакомым и остался, ибо из поездки не вернулся. Подробности прояснить не удалось, хотя Рене и пытался. Никаких новых звонков «из секретариата господина Гендерсона» не поступало ни им, ни мне. Равно как и новых-старых предложений «от имени мистера Аттенборо». Про аналитический центр в Форт-Рейгане Гальцев через друзей-знакомых в АСШ копнуть попробовал; результат нулевой, то ли такой передумали делать совсем, то ли организовали в очень глубокой тайне.

Скорее всего, этих подробностей мы тоже не узнаем. Се ля увы.

Свои координаты в Демидовске я Тому и Рене отписал, если вдруг что всплывет – сообщат. Наверное. Но раз за четыре месяца не всплыло, скорее всего, утопили надежно. Аки пресловутого геверкшафстфюрера Брауна из Форт-Линкольна…

Много чего вот так вот утонуло – и не узнать. Кто и зачем бил морду Джиму Хитфилду на аэродроме братьев Леру. Кто устроил Вардуш Бзезян глубокое внедрение в русскую мафию, какое новое прикрытие сделала ей фрау Ширмер и куда она направилась потом…

Ага, я не любопытен. Совершенно. О встрече на аэродроме никому и не рассказал, только о собственно новоодесских событиях, которые не секрет. Самое удивительное, что один ключик к ним мне дал Миша Кушнир – из всего семейства он единственный немного помнит армянское наречие, ибо учился в ереванской школе; так вот, с его слов, имя «Вардуш» значит «роза», а «бзез» переводится как «жук»… Услышав и переварив сию информацию, я мысленно исполнил перед агентессой ноль-ноль-семь двойное «ку». Степень вхождения в образ и глубину проработки оценил. Вардуш Бзезян – Роза Жукова, массаракш… а что сотворил в сорок шестом году, пресекая послевоенный разгул бандитизма, назначенный начальником Одесского военного округа Маршал Победы – об этом до сих пор легенды ходят, и не только среди уголовных авторитетов…

Еще интересный «утонувший» вопрос – что на фортлинкольских беспорядках сумела заработать Москва, заранее зная ключевые даты. В принципе в нашем ГосСтате могли бы разузнать, но когда я рассказал Крофту этот эпизод, то получил строжайшее распоряжение в данном направлении не копать.

– У вояк из Русской Армии есть трения с московским правительством, – объяснил он, – и у наследников покойного Демидова есть. Вот пусть они их и решают, а нам в дурные разборки лезть незачем. У протектората масса более насущных трудностей.

Насчет массы ему виднее. По некоторым я материал собирал. Трудности, да. Кое-что можно решить уже сейчас, по возможности выдан план должных действий. Кое-что требует, как выражаются в соответствующих кругах, «изменения оперативной обстановки». Предварительные наброски сделаны и на сей счет, ну а их реализация зависит пока не от нас…

Хорошая работа. Нужная и интересная. А главное, никакой техподдержки и общения с тупыми юзерами. Один такой меня подвел не под монастырь даже, а под трибунал, причем святейший. Больше не хочу. Соня, правда, смеется – это еще кто кого под что подвел, – и после того, как она в отделе изложила сей анекдот в лицах, мне единогласно присвоили профессиональный позывной «Чернокнижник». Заразы. Сам уже, главное, привык, то и дело отчеты подписываю именно так…

Но сейчас я прорываюсь сквозь ливневые струи вовсе не на работу.

Когда заселились, пригласили на новоселье всю семью, но потом чаще мы ездили погостить в Белый Яр, чем они в город. Так уж вышло. В поселковом домике места больше, да и Сара предпочитает наносить светские визиты, а не принимать их. В ее положении – имеет право.

На той неделе приезжал дед Яр, убедиться, что с матерью его будущего правнука все хорошо, хотя по телефону оба мы ему постоянно говорили то же самое.

Телефонам дед Яр до сих пор не верит.

Понимаю.

Я тоже поверю только тогда, когда сам возьму на руки невесомый хрупкий сверток и взгляну в глаза любимой, усталые и сияющие.

Так и будет.

Сегодня.

Сейчас.

Потому что иначе – и быть не может.