Текст книги "Переворот. Драматургия"

Судья. И впрямь! Чем же вы, прокурор, объясните такое нелогичное поведение обвиняемой?

Прокурор. Видите ли, ваша честь, в том же брачном контракте есть пункт, по которому ее жених получал сто процентов принадлежащего ей имущества, умри она после бракосочетания с ним. Она понимала, что рассуждая логически, она рискует потерять все, и жизнь свою в том числе, ведь и ее жених владел логикой. Как сказал один умный человек, «в азартных играх такого порядка, как брак, именно нелогичные ходы приводят к победе».

Судья. Да, это так. Объяснение принимается. Мотив обоснованный. (стук молотком)

Прокурор. Есть еще одна улика, прямо указывающая на преступницу. Это то самое одеяло, выкранное вместе с трупом из морга. Ведь на следующий же день подозреваемая Крендель Адель Модельевна явилась на кастинг для отбора в модели в вечернем платье под названием «Баюшки». Это прямое указание на одеяло.

Адвокат. Ваша честь, тут закралась роковая ошибка. По моим данным платье то называлось не «Ба-аюшки», а «Бат-тюшки!» И это было вовсе не вечернее платье, а ночная сорочка.

Прокурор. Никакая ошибка никуда не закралась! Это вы забрались не туда. У меня тут написано «Баюшки». Но даже если допустить, что это была ночная сорочка «Батюшки!», разве это не намек на одеяло?

Судья. Да, это однозначно. Прокурор, у вас все?

Прокурор. Нет, ваша честь. У меня есть свидетель.

Судья. (дежурному) Вызывается свистетель обвинения.

Дежурный. (отворяя дверь в коридор и отпихивая лезущего в зал пьяного зама потерпевшего) Свидетель обвинения, пожалуйста, протиснитесь в зал!

Играет характерная музыка и голос за кадром повторяет начальный текст. Потом объявляется реклама: «Новый вид услуг – услуги манипулятора-эякулятора! Наш новый гидравлический манипулятор-эякулятор доставит вам несколько приятных минут при транспортировке вашей неисправной машины». 1-ый свидетель протискивается в зал промеж дежурного и зама потерпевшего и проходит к трибуне.

Судья. Свистетель обвинения, вы предупреждены об уголовной отвественности за дачу ложных показаний?

1-й свидетель. Да, я давно предупрежден, что ложь наказуема. Об этом меня предупреждала еще моя матушка со скалкой в руках, когда я только учился говорить. И с тех пор я не даю ложных показаний. Разве что иногда, и то только в интересах следствия и суда.

Судья. Хорошо. Расскажите нам все, что известно вам об этом деле.

1-й свидетель. Так, значит, я со всей ответственностью заявляю, что пони похитила подсудимая. Это так же верно, как и то, что она похитила это бедное животное.

Судья. Что за пони? Это прозвище трупа?

1-й свидетель. Нет, это такая маленькая лошадка.

Судья. Но как эта лошадка попала в морг?

1-й свидетель. (поникнув, упавшим голосом, утирая выступившие слезы) Значит, ее успели умертвить?

Прокурор. Свидетель, зачем вы меняете свои показания? На предварительном следствии вы сказали, что видели, как подсудимая выглядывала из своего балкона в то время, как ее жених сыграл в шкаф, то есть, сыграл со шкафом в ящик.

1-й свидетель. Нет, по-моему, она действовала одна. Хотя нельзя исключить и того, что ее жених спрятал пони в ящик, как вы изволили утверждать, а потом уже она была переведена в более надежное место.

Прокурор. При чем эта пони, черт возьми?! Пони тут совершенно ни при чем!

1-й свидетель. Как это ни при чем! Ведь преступление в том и состоит, что эта бедная лошадка была похищена, и как утверждает ее честь, умерщвлена и помещена в морг.

Прокурор. У лошадки не может быть чести. Эта какое-то недоразумение.

1-й свидетель. (указывая на судью) Я имел в виду ее честь. Это она сказала, что пони в конце этой печальной истории оказалась в морге.

Судья. Я не «она», а «он». У вас проблемы с различением полов?

1-й свидетель. Ни в коем случае! Я знаю, например, что полы бывают: дощатые, паркетные, с кафельным покрытием, с линолеумом. А что касается конюшни, то там пол земляной.

Прокурор. При чем тут конюшня?!

1-й свидетель. А при том, что преступление было совершено в пределах конюшни.

Прокурор. Ну, если вы называете жилище подсудимой конюшней, то вы недалеки от истины.

Дублер. Я протестую, ваша честь! Да, моя сестра немного оригинальна и эксцентрична, но обзывать ее кобылой я не позволю!

Судья. Протест отклонен. Никто не обзывал вашу сестру кобылой.

Дублер. Но прокурор и этот свидетель намекнули на это. Если она, по их словам, живет в конюшне, то это прямой намек на животное, живущее в таком помещении.

Судья. (прокурору) Господин прокурор, выбирайте выражение. Не то я оштрафую вас.

Прокурор. Это не я выбирал выражения. Это вот свидетель сказал, что у подсудимой дом – это конюшня.

1-й свидетель. Нет, я этого не говорил. Подсудимая не живет в конюшне. Она работает там, вернее, работала там до известных событий.

Дублер. Ну знаете, если вы так называете учреждение, в котором работала моя сестра до известных событий, то это намек на то, что все там кобылы и жеребцы.

1-й свидетель. Ну так оно и есть. Кто же обитает в конюшне, как не жеребцы и кобылы?

Судья. (оглушительно стучит молотком) Стоп-стоп-стоп! Мне надоела эта сказка про белого бычка!

1-й свидетель. Какой бычок, ваша честь! Уж вам-то должно быть известно, что в конюшнях не содержится крупный рогатый скот. Так же, как и мелкий рогатый.

Дублер. Спасибо на добром слове. Моя сестра, хоть и эксцентрична, но она была верна своему жениху до самого конца и у нее и в мыслях не было наставить ему рога. А если вы склонны сравнить его с жеребцом, то вы недалеки от истины.

Судья. Стойте! Это какой-то кошмар! Я не хочу слышать больше ни слова о конюшнях, жеребцах и кобылах. И о пони, и вообще обо всех маленьких и больших лошадках тоже. И о крупном и рогатом скоте. Свистетель, скажите, вы видели подсудимую в тот момент, когда на убитого упал шкаф? Где она находилась?

1-й свидетель. Что за белиберда! Какой шкаф? Я не видел никаких падающих шкафов. И я не знаю, чем был убит наш бедный пони…

Судья. Свистетель, вы оштрафованы на сто долларов за дачу ложных показаний. Я ведь запретил упоминать пони. Секретарь, взыщите шраф.

Секретарь взыскивает штраф и передает судье, тот прячет деньги в кошелек.

1-й свидетель. (обиженно) Ну, если здесь не приветствуется правда, если ее обзывают ложными показаниями, то я замолкаю.

Судья. У защиты есть вопросы к свистетелю?

Адвокат. Есть. Вот скажите, свидетель, вы сказали, что не видели, как падал шкаф. Тогда отчего, по-вашему, погиб Титькин?

1-й свидетель. Значит вы так кличете нашу бедную (подражая ржанию) ио-го-го? Да, и я в последнее время замечал, что у нее набухли титьки. Ведь она, похоже, была беременна! (вытирает слезы носовым платком и громко сморкается) Я так полагаю, что подсудимая могла умертвить ио-го-го, подсыпав в пойло яд. Да мало ли что! Она могла, например, заездить это бедное животное до смерти.

Дублер. Ну уж нет! Напротив, это он, иого-го, способен был заездить кого-угодно до смерти. Даже кобылу, не говоря о каком-то пони. Почему моя сестра и настояла на том, что у них будут отдельные спальни. А что до яду, которого она якобы подсыпала ему в пойло, то это исключено. Потому как покойный никогда не выпивал у нее – только и исключительно в питейных заведениях.

Судья. Участники суда! Давайте не будем отходить от официальной версии обвинения. Официально установлено, что гражданин Титькин Сиси был убит упавшим шкафом «пресс-бомба». А ваши вульгарные домыслы о заезженных супругах оставьте при себе. Итак, у защиты есть еще вопросы к свистетелю обвинения?

Адвокат. Нет, ваша честь. Но у меня есть свой свидетель.

Судья. Хорошо. (1-му свидетелю) Вы можете присесть. (дежурному) Приглашается свистетель защиты.

Дежурный. (пьяный зам потерпевшего вновь пытается пробиться в зал и дежурный по-прежнему препятствует ему) Свидетель защиты, проскочите, пожалуйста, в зал.

Играет музыка и вновь звучит голос за кадром. Потом вновь объявляется рекламная пауза. Женский голос: «Я знаю теперь, что защитит меня в критические дни». Жалобный мужской голос: «Сим-сим, откройся! – Сим-Сим, отдайся!» Бодрый голос продолжает рекламу: «Замок системы „Сим-Сим, вовек не откроется“ – это ваша надежная защита в критические дни!». Появляется 2-й свидетель. Это женщина.

Судья. Свистетель, вы предупреждены об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний?

2-й свидетель. Да, ваша честь, я никогда не отвечаю отказом, когда нужно дать ложные показания.

Судья. Хорошо. Тогда прошу, расскажите все без утайки.

2-й свидетель. Все-все?!

Судья. Да.

2-й свидетель. (мечтательно) Эта история уходит корнями в те благословенные времена, когда я работала в цирке. Это было поистине золотое времечко. Я тогда была довольно молода, и, чего уж скрывать теперь, немного легкомысленна. Но я надеюсь – вы будете снисходительны ко мне – кто не был молод и ветренен? Я думаю, каждый из вас, оглядываясь на прошлое…

Судья. (встает и спешно направляется к выходу из зала. Слышится урчание его живота.) Продолжайте-продолжайте, свистетель, не обращайте внимания, я сейчас…

2-й свидетель. Так вот, я думаю, каждый из вас, оглядываясь на прошлое, сможет упрекнуть себя за излишнюю доверчивость и наивность, а что касается меня, то я была, что называется сущим ребенком. Но я ни о чем не жалею. Чего жалеть? Как говорится, что было – то было и нам не дано изменить прошлого. Только вот…

В этом месте слышится спуск воды в унитаз и свидетель замолкает, прислушиваясь. В тот момент, когда она только собралась продолжить незаконченную фразу, возвращается судья с довольным видом.

Судья. (вытирая руки о носовой платок) Вы уже закончили?

2-й свидетель. Что вы, ваша честь! Я только-только приступила к исповеди.

Судья. Исповедоваться тут нечего – здесь не церковь, а суд. И я не священник, а судья. И я не отпускаю грехи, а назначаю наказание! Давайте поконкретней. Что вам известно об этом деле, что вы видели, что слышали и т. д.

2-й свидетель. (недовольно) Ну, вы сами сказали, чтобы я рассказала обо всем – обо всем! А что до того, что видела я, то это полное безобразие! Как это можно?! – привести с собой в кафе верблюда!

Судья. Верблюда?!

2-й свидетель. Ну да, верблюда, да еще самца, да еще в самый пик брачного периода, когда вовсю идет процесс размножения.

Судья. Ну-у, насколько нас смогла убедить подсудимая, у них дело так и не дошло до процесса размножения. Но вы упомянули о верблюде-самце. И вы склонны сравнить покойного с животным? Я считаю, в свете наступивших событий, что это не совсем этично. Вспомните о поговорке «О мертвых, либо хорошо, либо ничего».

2-й свидетель. Но его никак нельзя назвать мертвым. Напротив, его жертва едва не превратилась в мертвеца. Еще бы – хватить зубами по лицу! Это было ужасно!

Судья. Кого это – зубами?

2-й свидетель. Как это кого?! Этого… ну… потерпевшего. Я думаю – он останется уродом на всю оставшуюся жизнь.

Дублер. Так он и был уродом всю жизнь, этот потерпевший. И он, и его уродец-братец-близнец-мертвец. Хоть и говорит его честь о том, что нельзя говорить о мертвых плохо.

Судья. Свистетель, вы несколько отвлеклись. Нас не интересует, кого когда-то хватил зубами тот, кого вы изволите называть верблюдом. Нас интересует, кто сбросил шкаф.

2-й свидетель. Кто сбросил шкаф?!

Судья. Да, кто его сбросил? Мы битый час хотим выяснить это и каждый раз разговор уходит в сторону. Надеюсь вы внесете ясность в это дело. Ведь вы были свидетелем преступления.

2-й свидетель. Ну да. Только если это можно квалифицировать как преступление. Ведь животные, особенно верблюды-самцы в брачный период, не руководствуются уголовным кодексом, так же как и процессуальным, а уж тем более моральным.

Судья. Опять этот верблюд-самец! Я запрещаю всякие сравнения и метафоры. Это не цирк! Не зоопарк! И даже не конюшня – это суд, милостивые государи! То с жеребцом сравнивали покойного, то с верблюдом-самцом в брачный период. Я запрещаю упоминать имя верблюда, так же как и самца любого вида из числа домашних животных. И козла в том числе! Вы поняли меня, свистетель? Не то я оштрафую вас.

2-й свидетель. Поняла. Хотя так хочется обозвать (подражает блеянию) бе-е-ем того придурка. Ведь не приведи он верблюда…

Судья. (стукнув молотком) Свистетель! Вы оштрафованы на сто баксов! Секретарь, взыщите штраф.

Секретарь подходит к свидетелю, но та начинает протестовать.

2-й свидетель. Я протестую! За что меня штрафовать? Я же не обозвала этого козла козлом. Я сказала: «Б-е-е».

Судья. Протест отклонен. Вы оштрафованы не за это. Вы сказали «верблюд».

2-й свидетель. Да, я сказала, что не приведи этот козел верблюда с собой в летнее кафе, то ничего не случилось бы. А это так и было!

Судья. (бросает на стол молоток) Нет! Это невыносимо! Это не суд, а сплошной скотный двор!

Прокурор. Я протестую! Ваша честь, быть может, вы и склонны ассоциировать себя с обитателем скотного двора. Но ваша реплика задевает и меня.

Адвокат. Да, и меня тоже.

Секретарь. И меня…

Дежурный. И ме…

Судья. (сердито, сильно стукнув молотком) Протест отклонен! Я ничего не ассоциировал. Это все ваши свистетели, словно сговорились, и, то ржут, то блеют. Это невыносимо!

Адвокат. И впрямь, свидетель, бросьте паясничать и расскажите суду обо всем, что известно вам. И оставьте в покое козлов и верблюдов.

2-й свидетель. Как я могу оставить их в покое, когда из-за них и заварился весь этот сыр-бор. Один привел другого в летнее кафе, ну другой и начал плеваться направо-налево. Результат вам известен.

Судья. (терпеливо, не оставляя надежды на то, что ему удасться во всем разобраться) Значит, по-вашему, покойного привел к этому роковому месту тот, кого вы обзываете козлом? Только не понимаю, почему жилище подсудимой вы называете летним кафе. Ладно, кафе, понятно, – вы хотите сказать, что у нее ошивались все, кому не лень. Но почему кафе летнее? Взгляните в окно – на дворе февраль-месяц.

2-й свидетель. Ну и что? В Австралии, например, февраль – это разгар лета.

Судья. Да, но я сомневаюсь, что в Австралии жилище человека сравнивают с чем попало. Предыдущий свидетель сравнил квартиру подсудимой с конюшней.

2– свидетель. Подсудимая тут ни при чем. На ее месте должен был сидеть этот козел. Ведь это он зачинщик всего дела. Не приведи он верблюда…

Судья. Значит, по-вашему, во всем виноват тот, кого вы называете козлом. Может быть назовете нам его имя-фамилию? Мы бы его допросили. Раз он привел Титькина к месту преступления, то может быть, он знает все о шкафе?

2-й свидетель. Какой шкаф?! Не было никакого шкафа. А что касается того козла, то его никак нельзя назвать шкафом – он совсем тощий и тщедушный. Козел козлом! И я не знаю его имени. Только погоняло.

Судья. Вы хотите сказать, что некто, тощее и тщедушное, погоняло покойного, погоняло, и подогнало к тому месту, где он и попал под пресс-бомбу?

2-й свидетель. Ну-у…

Судья. Ладно, хорошо, уговорили! Пусть он и будет козлом. Может быть, он пригодится в роли козла отпущения. Ведь если вы утверждаете, что подсудимая не виновата, то надо же кого-то приговорить. Итак, вы подтверждаете, что этот так называемый козел отпущения привел покойного к месту преступления и собственноручно умертвил? Так?

2-й свидетель. Мне конечно жаль, что верблюд тот так быстро оказался на бойне. В сущности он не был виноват. И если кому-то вздумалось сбросить на него бомбу после того, как он был заколот, то это совсем не по-человечески.

Судья. Так! (удар молотком) Открываются новые обстоятельства. Теперь получается, что покойный был сначала заколот, а уж потом на него была сброшена та пресс-бомба. Но в деле ничего не говорится об этом. Обвинитель, почему в заключении судебно-медицинской экспертизы нет ничего о колотой ране, ставшей настоящей причиной смерти гражданина Титькина Сиси?

Прокурор. (лихорадочно вороша бумаги, виновато) Дело в том, что заключения судебно-медицинской экспертизы нет. И это понятно – ведь вскрытие тела убитого не производилось.

Судья. Как это не производилось?! Что это за дело о убийстве, в котором отсутствует заключение судебных медиков?

Прокурор. К сожалению, труп пропал раньше, чем судебные медики успели добраться до него. Но предварительный осмотр, произведенный бригадой скорой помощи, которая и констатировала смерть Титькина, не обнаружил никаких колотых, так же, как и резаных ран. Свидетель что-то путает, ваша честь.

2-й свидетель. Ничего я не путаю! Как только животное попадает на бойню, то его обязательно, и заколют, и зарежут. И шкуру сдерут. На то она и бойня. А ведь оно не виновато. Все этот козел!

Судья. Вам не кажется, свистетель, что это уже не смешно. И я не позволю обзывать отдел судебно-медицинской экспертизы бойней. Проводить такие параллели – это оскорбление. За это можно схлопотать штраф.

2-й свидетель. Не надо меня штрафовать только за то, что вам вздумалось называть забойщиков судмедэкспертами. И мне непонятно, почему прокурор утверждает, что животное так и не было вскрыто. Каким образом тогда можно достать внутренности? Разве что через задний проход? Но этому не следует удивляться. Все у нас делается через задний проход.

Судья. Вы намекаете на нашу работу? Да, к сожалению, такова наша профессия. Кто-то ведь должен делать ее. Кому-то повезло и он стал стоматологом, а кому-то не очень, и теперь он проктолог. Но мы несколько отвлеклись. Свистетель, у вас есть еще что рассказать?

2-й свидетель. Нет, ваша честь. Это все, что я знала.

Судья. (облегченно) Тогда присаживайтесь. (обращаясь к прокурору и адвокату) Есть еще свистетели?

Прокурор. Нет, ваша честь.

Адвокат. И у меня нет.

Судья. Отлично! Приступим тогда к прениям…

Дежурный. Но, ваша честь! В коридоре сидит еще один свидетель.

Судья. Откуда он взялся, черт побери?!

Дежурный. Не знаю, но это не он, а она… (выглянув в коридор) Черт бы вас побрал, свидетель, откуда вы взялись?

Голос из коридора. (с достоинством) Меня еще никто не брал. Еще не родился человек, который бы сумел это сделать. А здесь я в качестве свидетеля.

Судья. Дежурный, хватит пререкаться, введите этого свистетеля скорей.

Дежурный. (ударом кулака свалив пытающегося пробиться в зал пьяного зама потерпевшего и с реверансом приглашая свидетелья) Свидетель, прошу в зал суда.

3-й свидетель. (входит, оттеснив корпусом дежурного, басом) Спасибо.

Судья. Свистетель, пройдите за трибунку. Вы предупреждены об уголовной ответственности за дачу ложных показаний?

3-й свидетель. Да. Но я и не умею свистеть. (пытается свистеть, но изо рта вырывается шипение) Видите? С тех пор, как я выбила передние зубы о своего первого насильника, который тщетно пытался брать меня приступом, я так и не свистнула ни разу.

Судья. Отлично. Расскажите о себе и о том, что вы знаете о нашем деле.

3-й свидетель. Бабенко я…

Судья. Я вижу, что вы бабенка. Да к тому же дородная такая бабенка… и приятная… ну, если держите рот закрытым. Вы расскажите, как вас зовут и что вы видели и что слышали.

3-й свидетель. (улыбаясь прихорашивается) Спасибо за комплимент, ваша честь. А зовут меня, если коротко, то Дина, а полное мое имя, оттого, что я родилась у поселка с громким названием Родина, звучит так: Дина у Родины.

Судья. Фу! Какое, однако, неудачное сочетание. (подумав) Но ведь даже в песне поется: «Пусть кричат „уродина“, а она нам нравится!» Пусть! Главное то, что вы нам нравитесь. Итак, бабенка Дина-уродина, расскажите о том, что вам известно о нашем деле.

3-й свидетель. Ага! Значит, дело было так – я возвращалась из магазина и только прошла в калитку, гляжу, а тут этот – покойный… покоится на земле весь в крови. Я так и ахнула!

Судья. Хоть один нормальный свистетель нашелся! Значит, вы видели покойного, лежащего в луже крови. И где же он лежал?

3-й свидетель. Где же еще! Прямо под окнами этой самой посудомоечки.

Судья. (улыбаясь) Все правильно! Преступление как раз и совершилось под окнами нашей подсудимоечки. Мне нравится, что вы произнесли это слово в уменьшительно-ласкательной форме. За это можно и премировать. Дальше. Что вы дальше видели? Где была в это время подсудимоечка? (смотрит в сторону адвоката и дублера подсудимой)

3-й свидетель. Дальше? Дальше смотрю – посудомоечка эта появилась на балконе, держа в руках… (смотрит на дублера подсудимой) Ваша честь, это не та посудомоечка. У этой рожа кривая. А у той только ноги.

Дублер. Я протестую! У меня не рожа, а лицо.

Судья. Протест отклонен. Неча пенять на свистетеля, коли личико кривое! (свидетелю) Не обращайте внимания. Это не настоящая подсудимоечка. Она – дублер. Итак, подсудимоечка появилась на балконе со шкафом в руках. И?

3-й свидетель. Шкаф? Нет, в шкафу она спряталась намного позже.

Судья. Вот как! А что она тогда держала в руках до шкафа?

3-й свидетель. Она в руках держала чучело лебедя…

Судья. (взвыв так, словно у него внезапно заболел зуб) А-а! Опять?! Теперь лебедь?!

3-й свидетель. Увы, ваша честь, не лебедь, а всего лишь его чучело. Может быть, если б эта бедная птица была жива, не случилось бы того, что случилось. А так…

Судья. (мотая головой, со страдальческой миной на лице) Все-все! Дежурный, уведите этого свистетеля поскорей. Не то я за себя не ручаюсь. С меня достаточно! Я думал – наконец-то нас посетил нормальный свистетель, что нас больше не будут донимать этими бедными животными. Так теперь пожаловала бедная птица. Все! Уведите! Я доведу этот процесс до конца и без свистетелей.

Дежурный выводит свидетеля. И тут в зал входит мужчина с красной повязкой на рукаве.

Судья. (холодно) Что вам угодно, сударь?

Мужчина с повязкой. Это не я, а вы сударь, ваша честь!

Судья. Пусть так, но разве не видите, что здесь происходит?

Мужчина с повязкой. (радостно, потирая руками) Вижу, вижу, что здесь сидит наш свидетель.

Судья. Какой еще ваш свистетель? Кто вы такой вообще?

Мужчина с повязкой. (указывая на 1-го свидетеля) Вот этот свидетель наш – он проходит по нашему делу о краже пони из конюшни. Я сбился с ног, разыскивая его, а он сидит тут преспокойненько и улыбается.

Судья. Так это ваш свистетель?! А я-то думаю – чего он заладил: «Бедная лошадка, да бедная лошадка!» Забирайте эту пони ко всем жеребцам и кобылам в конюшню! (качает головой, зачеркивая что-то в деле)

Мужчина с повязкой уводит 1-го свидетеля. Но теперь появляется женщина с повязкой.

Судья. А вы чего? Случаем, не за свистетелем?

Женщина с повязкой. (указывая на 2-го свидетеля) Да, вот эта женщина проходит свидетелем по нашему делу об увечьях, нанесенных человеку верблюдом-самцом. Верблюд его попросту изуродовал.

Судья. Вот оно что! Забирайте свою верблюдицу к верблюду-самцу в летнее австралийское кафе! (вновь зачеркивает что-то в деле)

Женщина с повязкой уводит 2-го свидетеля.

Судья. (поднимает лицо и оглядывает зал) Да… но ведь мы остались без свидетелей. Обвинитель, что будем делать?

Прокурор. (пожимает плечами) Не знаю, ваша честь. Может перейдем к прениям?

Адвокат. Я протестую! Предлагаю разыскать наших свидетелей. Ваша честь, пошлите нашего дежурного на поиски. Я уверена, – они сидят в других судах и морочат ихним честям головы нашим падающим шкафом.

Судья поворачивается к дежурному, но тот в этот момент отлетает от двери, которую подпирал спиной. В зал вламывается новый потерпевший. Он пьян и гол, лишь нижняя часть тела завернута в грязное одеяло.

Судья. Эй-эй, полегче! Потерпевший, что с вами?

Новый потерпевший. (ищет глазами кого-то и не находит) Где она?

Судья. Кто?

Новый потерпевший. (заплетающимся языком) Где моя Аде-аля?

Судья. (глядя на одеяло) Потерпевший, ваше одеяло на вас. Вы уже дали показания, так что освободите зал. К тому же вы пьяны.

Новый потерпевший. Да я пьян. Но это к делу не относится. Главное – я жив.

Судья. Разве что живы… и что из того? Как можно было напиться до свинячего состояния меньше чем за час? Ведь вы ушли отсюда, как человек – одетым и обутым. А что теперь у вас за вид? А?

Новый потерпевший. Прекратите этот балаган! Где подсудимая? Я жив!

Дублер. Я за нее! Чего тебе надо?

Новый потерпевший. А ты заткнись, криворожая дура! Мне нужна моя Аде-аля.

Судья. Я вам еще раз повторяю потерпевший: ваше одеяло на вас. Если этот грязный лоскут можно назвать одеялом.

Некрофилова. (она дремала, а теперь, встрепенувшись при слове «одеяло», вскакивает) Так это же мое одеяло! И труп наш пропащий кстати. (подбегает к потерпевшему и льнет к нему заигрывая) Здравствуй, мой милый трупик! Куда это ты пропал тогда?

Новый потерпевший. А, это ты? (отпихивает ее) Только чур – не лезь со своими нежностями. Ты мне и той ночью надоела, в морге-то. Так и не дала поспать. И если б я не догадался сделать оттуда ноги, то так и протянул их от твоих ласк.

Судья. Так вы что – не потерпевший?

Новый потерпевший. Как это не потерпевший?! Я, Витькин Силантий Силантьевич, и есть самый что ни на есть потерпевший.

Судья. Но по нашему делу вы проходите, как похищенный труп. Очевидно, вы были убиты, но не умерли…

Новый потерпевший. Как видите, я жив. И требую освободить подсудимую из-под стражи в зале суда.

Судья. (оживляясь, потирает ладонями) Подсудимая давно уже освобождена. Но нам важно выяснить, кто же покушался на вашу жизнь. Кто сбросил на вас шкаф?

Новый потерпевший. Это сосед моей невесты сверху. Это он, козел, все время быкует.

Судья. О! Опять пошли домашние животные! Но кто же все-таки сосед вашей невесты сверху – козел или бык?

Новый потерпевший. И то, и другое. Бык – это его фамилия. Козел – его погоняло.

Судья. Тут уже кто-то кого-то погоняло…

Новый потерпевший. Он давно точил на меня зуб. Видите ли – он вздумал ревновать меня к своей корове.

Судья. Корове? А! Это видимо соседка вашей невесты сверху?

Новый потерпевший. Да. Поэтому он и купил тот долбаный шкаф у моей Адели. Он знал о моей привычке стоять под окнами и петь серенады.

Судья. Ага, что-то проясняется! Дежурный, вызовите-ка сюда этого соседа подсудимой сверху. Живо!

Дежурный уходит и возвращается, ведя нового подсудимого.

Судья. (обращаясь к мужчине) Вы будете нашим новым подсудимым. Представьтесь.

Новый подсудимый. Я – Бык Мари Хуанович. Я работаю дилером в наркотикделе.

Судья. Вы ошиблись – в наркоминделе!

Новый подсудимый. Ах да – в наркоманделе. А зовут меня Мари Хуанович…

Судья. Отлично, Марихуанович! Вы признаетесь в том, что тридцать первого февраля сего года сбросили на этого человека шкаф «пресс-бомбу»?

Н. подсудимый. Я не Марихуанович, а Мари Хуанович.

Судья. (нетерпеливо) Неважно, как вас зовут! Это одно и то же. Важно другое – это вы сбросили тот березовый шкаф на этого нового потерпевшего?

Н. подсудимый. Да, это я. Но…

Судья. Стоп-стоп! Пока вы не изобрели какую-нибудь историю об очередной твари, ответьте еще на один вопрос…

Н. подсудимый. (сокрушенно) Вот именно эта тварь, я имею в виду свою жену, и ее неверность и подвигли меня на это дело.

Судья. Значит, вы обвиняете свою супругу в неверности? Какие у вас есть доказательства?

Н. подсудимый. Вот именно – доказательств-то у меня как раз и нет. Но я был уверен, что она изменяет мне вот с этим дебилом – любителем петь серенады под окном. Как дело было-то, – я вернулся внезапно из командировки и обнаружил чужую шляпу в спальне своей жены. Чувствую – тянет сквозняком из неприкрытой балконной двери. Ну я туда, выглянул и… прямо-таки офигел!

Судья. Подсудимый! Не выражайтесь! Это суд, а не ваш наркоминдел!

Н. подсудимый. Наркомандел, ваша честь. Так вот, выглянул я из балкона, а внизу стоит этот осел и бьет копытцем.

Судья. (нервно стучит молотком) Нет-нет! Не надо о животных! У меня аллергия на них. У меня уже чешутся руки взять и выгнать всех этих ослов и козлов отсюда! (чешет руки)

Н. подсудимый. Извините, ваша честь. И у меня на него стойкая аллергия. И у меня при его виде начинают чесаться руки. А тут я просто оху…

Судья. Подсудимый, я же вас предупреждал – здесь нельзя матерно выражаться! Это суд, а не… (замолкает, не найдя сравнения) сортир!

Н. подсудимый. Извините, ваша честь, я хотел сказать, что я охуанел. То есть, стал как Хуан, как мой батюшка. Ведь он был испанцем. Вы ведь знаете, какая у нас горячая кровь. Ну, в общем, я охуанел, то есть, не стерпел – схватил этот шкаф, будь он неладен – ведь не пролез же в балконную дверь! А ведь я нанял автокран за кучу баксов, чтобы протащить шкаф в квартиру через балкон. А шкаф возьми и не пролезь и в балконную дверь. Ну и с тех пор так и стоял на балконе. Подвернулся под горячую руку, так сказать. Вот я и схватил этот злополучный шкаф и запустил им в этого… того… И – А! А ведь я отсчитал этой соседке снизу звонкой монетой. А теперь что – рассыпался, как карточный домик.

Судья. Ура-а! (аплодирует) Вот и делу конец! Значит, вы признаете, что сбросили этот шкаф на убитого, то бишь, нового потерпевшего?

Подсудимый. Ну да, признаю – чего же теперь отпираться. Но ведь я не знал, что он такой непрочный, что он развалится, так и не прибив этого ос…

Судья. Нет, молчите! Теперь ни слова! Не то опять что-нибудь испортите. Вот теперь-то мы можем наконец перейти к прениям.

Дежурный. (пропуская в зал какого-то человека на инвалидной коляске с забинтованными головой, руками и ногами) Ваша честь, вот тут совсем новенький потерпевший объявился.

Судья. А?! Откуда он взялся?!

Совсем новенький потерпевший. (подъезжая на коляске к кафедре) Из шкафа, ваша честь, из шкафа.

Судья. Из шкафа?!

Совсем новенький потерпевший. Ну да. Стоял этот шкаф себе так мирно на балконе, никому не мешал, и я сидел в том шкафу, так же мирно, тоже никому не мешал…

Судья, прокурор, адвокат, секретарша, дежурный и все присутствующие в один голос. А?!

Немая сцена.

КОНЕЦ