Текст книги "Страсть под луной"

Глава 31

После фиаско прошлой ночи Тори решила держаться на безопасном расстоянии от своего рассвирепевшего мужа. Дру убежал из дома, не сообщив, куда направляется, и она поклялась не думать о его возвращении. Тори выпорхнула за двери и села на лошадь. Зная, что братья Салливан собирались отогнать часть своего стада на северо-запад, к горным пастбищам, она поскакала на юг полюбоваться на грозные пропасти и побыть наедине со своими мыслями. Тори хотела изгнать образ Дру из своей памяти, но пейзажи Монтаны напоминали о нем постоянно. Небо здесь было цвета его глаз. Горы напоминали мощное телосложение – дерзкое, вызывающее благоговение, красивое в своей уникальной суровости.

Покаянная улыбка появилась на губах Тори, когда она вспомнила их вчерашнюю ночь. Она вела себя, как ребенок, поддавшись вспышке раздражения, и настроение мужа стало кислым, как лимон. Тори высказала ему ужасные вещи, и он не остался в долгу. Теперь ей было ясно, что они никогда не смогут сгладить эти углы в их отношениях. Наконец она смирилась с тем фактом, что их женитьба оказалась глупостью. И после унижений со стороны Дру Тори никогда не сможет простить его. Отношений, существовавших между ними всего несколько дней назад, уже не восстановить. Дру потерял все шансы на это…

Грохот камней наверху заставил Тори поднять голову и оглядеться. Она с ужасом увидела шпионящих за ней Дюка Кендрика и его приятелей.

Пришпорив лошадь. Тори поскакала к ранчо. Но Дюк бросился за ней, словно кровожадная гиена. Тревожный вскрик Тори превратился в стон отчаяния, когда она вылетела из седла и оказалась прижатой к худому телу Кендрика. Его руки сомкнулись вокруг нее, как капкан.

Тори попыталась вытащить у него револьвер. Но после их столкновения на вечере Дюк стал уважать находчивость противницы и не позволил ей дотянуться до оружия. Из последних сил Тори царапалась и кусалась, стараясь освободиться, но ничего не могла поделать. Раны, наносимые ею похитителю, только злили его, и он стал обороняться при помощи соленых словечек.

– Ты, маленькая злобная сучка, – прорычал Дюк, держа Тори и зажав ей руки над головой. – Мне бы следовало трахнуть тебя прямо здесь и сейчас.

Кларк Рассел подхватил поводья лошади Тори, чтобы та не встала на дыбы и не поскакала обратно к загону.

– Тебе бы лучше оставить ее, – предупредил он Дюка. – Уэбстер велел привезти ее живой и невредимой, чтобы папаша и муж знали, что с ней все в порядке. По крайней мере до тех пор, пока он даст им подписать бумагу на собственность.

Кендрик уже был зол на Уэбстера после их горячей перепалки прошлой ночью, и сейчас его больше интересовало увеличение собственного счета в игре с этой белокурой чертовкой, чем то, что Тайрон хотел проделать с ее помощью. Он проигнорировал замечание Рассела, раздвинул коленями ноги Тори и стал расстегивать брюки, Сэм Разер рявкнул:

– Не трогай ее, сукин сын. У нас приказ. Ты побарахтаешься с ней, но не здесь и не сейчас. Если кто-нибудь увидит нас здесь, план Уэбстера рухнет, и нам не заплатят.

Кендрик и на этот раз не послушал. Тогда Сэм схватил его за ворот рубашки и хорошенько тряхнул.

– Ты считаешь себя чертовски умным, но иногда здравый смысл тебя покидает, Дюк. Не трожь ее, пока мы не получим деньги.

Злобно рыча, Кендрик вскочил на ноги и рывком поставил Тори рядом с собой.

– Только дотронься до меня еще раз, сучка, и я исполню желание, которого у тебя нет, – пригрозил он.

Тори не стала дотрагиваться, а плюнула в его морщинистое лицо и тут же получила пощечину за дерзкую попытку защищаться. Когда она отступила назад, Дюк вцепился ей в запястье своей костлявой рукой. Тори закричала, и ее безумный вопль отразился эхом от нависающих гор во всех направлениях. Что-то проворчав, Сэм заткнул ей рот ладонью. Взбешенная девушка вцепилась зубами в пальцы противника, заставив его разразиться целым потоком фраз, от которых у священника покраснели бы уши.

Трое мужчин набросились на Тори, словно рой злых шершней. Она не успела закричать еще громче, поскольку в рот ей сунули носовой платок, а руки связали за спиной. Затем взбудораженные злодеи заметались, пытаясь поймать ее лошадь. В бессильной злобе Тори смотрела вниз на узкую дорожку, ведущую к ранчо, жалея, что не выбрала другого направления для прогулки, желая, чтобы Дру оказался сейчас на достаточном расстоянии, чтобы услышать мольбу о помощи. Но только Господь знал, куда ускакал этот человек. Да если бы муж и узнал, что жену похитили, ему было бы наплевать на это. Тори сама выбрала такую дорожку, чтобы наверняка избежать встречи с Дру, когда он вернется, и вот снова вовлекла себя в катастрофу!

Дру мог отправиться на поиски жены, если она не вернется до темноты, но, похоже, он опоздает. Тори в мрачном молчании сидела на своей лошади, когда они ехали по скалистой местности к западному склону горы. К ее удивлению, мужчины повернули на север, все больше удаляясь от городка и ранчо.

Час спустя Тори стащили с седла и отнесли в полуразвалившуюся лачугу, гнездившуюся в гуще деревьев. Она нахмурила брови, когда увидела на столе грубую одежду. Зачем это здесь?

Сэм Разер развязал Тори руки и бросил ей лохмотья.

– Иди в заднюю комнату и надень это, – отрывисто потребовал он. – И не пытайся выкинуть что-нибудь, милашка. Кларк охраняет окно, а я буду сторожить дверь. Если ты нам доставишь неприятности, я просто напущу на тебя Дюка.

Окинув бандитов убийственным взглядом. Тори, спотыкаясь, пошла в заднюю комнату и переоделась. Ее мозг лихорадочно работал, стараясь придумать план побега от этих хулиганов. Когда она вернулась, держа в руках свой костюм из оленьей кожи, Дюк схватил его и с важным видом вышел.

– Садись, – скомандовал Сэм неприветливо.

Тори повиновалась, проклиная каждую минуту своего плена. Ее нос сморщился от отвращения, когда Кларк ввалился в комнату с чресседельными сумками. К ее огорчению, он полез в кожаную сумку за едой, которую им предстояло разделить.

Опять эта чертова фасоль! Тори уставилась на консервную банку, а потом на заросшие бакенбардами лица своих похитителей. Она думала, что покончила с этой отвратительной фасолью, и теперь ей снова предстоит ее есть, да еще в самой худшей из всех возможных компаний!

* * *

Дру, не замедляя размашистого шага, ногой распахнул дверь коттеджа, где Софи и Элеонора принимали своих клиентов. Он, как вихрь, ворвался в город с единственной целью – узнать, кто подговорил этих шлюх выложить Тори всю эту злобную клевету прошлой ночью.

Четыре пары широко открытых глаз уставились на мускулистого гиганта, который стоял в холле, заглядывая по очереди то в одну, то в другую спальню. В каждой руке он держал по кольту, целясь в лежащих на кроватях. Дру не стал тратить времени на приветствия, и суровая складка у губ указывала на то, что его терпение на исходе.

– Кто подбил вас сказать моей жене, что я спал с вами обеими, хотя вы прекрасно знаете, что это не правда? – прорычал он.

Ни Софи, ни Элеонора не торопились с ответом. Их языки примерзли к гортани. Тогда Дру выстрелил в стену над головой Софи и ее любовника. Взвизгнув, оба нырнули с головой под одеяло. К Элеоноре и ее возлюбленному Дру применил ту же решительную манеру допроса. После второго залпа ответ был получен.

– Тайрон Уэбстер заплатил нам, чтобы мы так сказали, – пискнула Софи, выглядывая из-под одеяла и со страхом глядя на мрачного гиганта, чьи глаза метали в нее яростные молнии. – Он сказал, что это просто шутка, и он признается в ней еще до окончания вечера.

– Он заплатил нам по пятьдесят долларов каждой, – взвизгнула Элеонора, со страхом глядя в застывшее лицо Дру.

Бормоча ругательства, Дру сунул кольты обратно в кобуру и бросился прочь. Он сыт по горло подвохами Тайрона и его жестокими шуточками. Дру готов был обрушиться на Тайрона и разорвать его на кусочки голыми руками. Полный решимости поступить именно так, Дру вихрем пронесся по улице к салуну “Квин Хай” и едва не снес дверь с петель, когда вошел. Но Тайрона там не оказалось – он еще не вернулся со своего ранчо, и Дру не смог сорвать свое раздражение на его истинном виновнике.

Вскочив в седло, Дру направился к ранчо. Его ждали кое-какие дела, а месть Тайрону придется отложить до тех пор, пока он не застанет негодяя в одиночку. У Дру не было намерений врываться в дом Тайрона, окруженный армией наемных телохранителей. Теперь он хотя бы знал, кто бросил камень на тропу между ним и Тори прошлой ночью. Она, возможно, никогда не простит ему его едкие замечания и то, как постыдно он с ней обращался. Но как бы то ни было она должна знать, что он не изменял ей…

Далекий звук пистолетных выстрелов привел Дру в ярость. Он добрался только до границ ранчо и надеялся встретить Тори до того, как приступит к работе. Но теперь Тори придется подождать. Судя по доносящимся звукам, угонщики скота снова напали на стадо, которое Джерри Джефф и другие работники ранчо перегоняли на осенние пастбища в горах.

Пришпорив коня, Дру вихрем понесся в сторону, откуда доносились выстрелы. Вскоре он увидел Билли Боба, который тоже направлялся к месту стычки, бросив животных, которых Калеб заказал для своего ресторана, без присмотра.

Догнав Билли Боба, Дру показал пальцем через плечо.

– Отведи скот обратно в кораль и привяжи там, – приказал он на скаку.

– Но я… – попытался протестовать Билли.

– Нет, – отрезал Дру тоном, не допускающим возражений. – Ты еще не совсем здоров, а у меня нет желания гоняться за скотиной Калеба.

Погоняя коня, Дру помчался на помощь братьям. Бормоча ругательства, Билли Боб повернул лошадь назад, чтобы отвести скот в загон.

Джон Генри, тоже услышав шум схватки, примчался сломя голову с другого конца долины и поскакал следом за Дру. Яростный вопль сорвался с губ Дру, когда он заметил Джерри Джеффа и работников ранчо, которые прятались от огня винтовочных выстрелов за крупными валунами. Испуганный скот рассыпался по склонам гор. Десять человек в масках палили в них с удобной высокой точки на гребне холма над узкой расщелиной.

Пришпорив коня, Дру совершил дьявольски рискованный рывок вверх по склону горы. Братья последовали за ним, отстреливаясь из пистолетов и погоняя своих коней. Пока Дру с братьями вели перестрелку, работники под прикрытием огня окружили грабителей. Почувствовав провал, бандиты обратились в бегство по извилистой тропе и исчезли под покровом деревьев, покрывавших скалистые склоны.

– Я начинаю ужасно уставать от этого, – брюзгливо проворчал Джерри Джефф. – Всякий раз, когда мы пытаемся перегнать скот, головорезы Уэбстера устраивают засаду и разгоняют стадо к дьяволу по горам.

– А как ты собираешься привлечь Уэбстера к суду, если у нас нет доказательств, что именно он организует эти налеты? – прорычал Дру в отчаянии. – Новое правительство косо смотрит на линчевание. Однако они не решали проблему, как уберечься от людей, подобных Уэбстеру.

– А давайте вытащим Тайрона из его разукрашенного салуна и свяжем, – предложил Джон Генри. – С петлей на шее он во всем сознается.

Дру в отчаянии шумно выдохнул воздух. Судебный исполнитель, который должен был прибыть в Вирджиния-сити для поддержания порядка, так и не появился, и Дру подозревал, что именно Уэбстер повинен в отсутствии этого человека. Тайрон всеми силами мечтал контролировать ранчо Салливанов и любой другой приносящий доход бизнес и использовал все средства, чтобы выжить Дру и Калеба из города.

По словам братьев, неизвестный или неизвестные перекрыли источник, питающий ручей, из которого пил скот Салливанов в прошлом месяце. Когда пошли узнать, в чем дело, то обнаружили дамбу из камней. Если бы не проницательность Джона Генри, воду бы спустили, и страдающий от жажды скот в долине погиб, отравившись стрихнином, растворенным в этой воде.

Пора было предпринять что-то в отношении Уэбстера. Местные власти оказались бессильны.

Законодатели пытались сделать Монтану цивилизованным штатом, но до сих пор политикам удалось немногого добиться. Проблема заключалась в том, что Тайрон Уэбстер был хитер и коварен и обращал любую ситуацию себе на пользу. Он тщательно организовывал себе алиби и всегда отсутствовал в то время, когда на его жертвы обрушивалось несчастье.

Дру был сыт по горло правосудием и законами, которые защищали виновных и приносили в жертву невинных. Калеб и Билли Боб уже пострадали от руки Тайрона. Дру и Тори рассорились из-за его коварства. Дру устал дожидаться судебного исполнителя. Он мог лишиться брата, пытаясь соблюдать законы, доказавшие свою неэффективность, особенно в отношении Тайрона.

– После того, как мы соберем скот, я поговорю с Уэбстером, – объявил он, направляя коня вниз по каменистому склону.

– Наилучший способ решить эту проблему – это устранить ее источник, – фыркнул Джон Генри. – Разумнее было бы линчевать Уэбстера и этим отпугнуть его дорожных “агентов”, чем беседовать с ним.

Джон Генри всегда был склонен действовать, не раздумывая, но Дру анализировал ситуацию. Тайрон был легкой мишенью, потому что вот уже год стоял Салливанам поперек горла. Но дело в том, что у Дру не было конкретных доказательств, что именно Тайрон был главарем дорожных бандитов и угонщиков скота, которые терроризировали округу. И как ему ни хотелось линчевать Уэбстера, он считал, что их семья вызовет сильное недовольство, возродив суд Линча в Монтане.

Пока Джон Генри выражал недовольство по поводу того, что Дру не позволил им оставить все дела и нестись в город, чтобы повязать Тайрона, по долине, подобно смерчу, пронесся Вонг. Чихнув несколько раз от пыли, поднятой им самим, Вонг со скоростью пулеметной очереди разразился тирадой на китайском языке, размахивая руками изо всех сил.

– Черт тебя побери, говори по-английски, – потребовал Дру.

Вонг вытер со лба пот, высморкался и затарахтел на ломаном английском:

– Мистера Фремминга сказара приходить быстро. Много беда в городе и нужна твоя помочь.

– У меня самого тут беда, – проворчал Дру, глядя на скотину, которая разбрелась по склонам гор в разные стороны. – Скажи посыльному Калеба, что я буду, как только смогу.

Кивнув в знак согласия, Вонг развернул коня и галопом поскакал прочь, коса его развевалась позади, и блуза пузырем надувалась от ветра.

* * *

Два часа Дру с братом обшаривали заросшие подлеском холмы, собирая испуганное стадо. Когда скот наконец удалось согнать в упорядоченную процессию, Джон Генри, Джерри Джефф и остальные ковбои направили его к высокогорным лугам. Дру уже приближался к дому, когда опять появился Вонг, бормоча по-китайски, как он делал всегда, находясь в сильном волнении.

– Боже милостивый, Вонг, что теперь случилось? – пробормотал ворчливо Дру.

Напряженное выражение лица Вонга свидетельствовало о степени его беспокойства.

– Это миссис Сарриван, – выпалил он. Тошнотворный ужас нахлынул на Дру.

– Что с ней?

– Она так и не вернулась с прогулки, – мрачно сообщил Вонг.

– Проклятье! – взвыл Дру и, пришпорив коня, поскакал к дому.

"Вот она, ее новообретенная независимость!” – ворчал он, переводя дыхание. Он преподал этой женщине несколько уроков верховой езды и выживания, и она вообразила себя специалистом! Без сомнения, это их ссоры толкнули ее на безрассудную прогулку – что угодно, чтобы доказать, что ее не было дома, когда вернется нежеланный супруг. Пропади все пропадом, он должен был предупредить Тори по поводу езды в одиночку. Она может быть сейчас за сотню миль, и понадобится несколько дней на поиски, если она упала с лошади и ранена.

Дру сломя голову гнал лошадь к ранчо, чтобы убедиться, что Тори так и не вернулась за время отсутствия Вонга. Он не обнаружил и следа пропавшей супруги, но заметил записку от Калеба. Его глаза впивались в послание, более обстоятельное, чем предполагал Вонг.

– Проклятье! Почему ты не сказал мне о проблемах Калеба? – резко спросил Дру.

Опустив голову, Вонг переминался с ноги на ногу.

– Потому что вы сказари, что затруднения мистера Фремминга могут подождать, а у вас есть свои собственные, – осторожно выгораживал он себя.

Дру раздраженно поводил глазами. Вонг был золото, а не человек, но временами языковый барьер создавал трудности между ними. Сейчас был один из таких моментов. Вонг говорил по-английски значительно лучше, чем читал.

К тому же китаец не знал, что появление Гвен и Эдгара Кассиди и Хуберта Фрезье-младшего означало беду. Эти имена для него ничего не значили, ведь он не сопровождал Дру до Чикаго, когда тот умыкнул Тори с ее свадьбы. И угораздило их приехать в Вирджиния-сити именно сейчас! Скорее всего, Тори собралась в обратное путешествие. Дру вообразил, что исчезновение Тори как-то связано с посланием Калеба.

Скорее всего, человек, принесший это послание, столкнулся с Тори, и она отправилась в город встретиться с матерью, отчимом и бывшим женихом. Ибо какое еще логическое объяснение можно этому найти?

Опрометчиво не обратив внимания на приготовленную чистую одежду, Дру направился в город, когда солнце опустилось на острые горные вершины. У него было неприятное предчувствие, что в гостинице Флемминга вспыхнула драка. Встреча четы Кассиди и Калеба не сулила ничего хорошего. Ситуация становилась еще более щекотливой от того, что Хуберт Каррингтон Фрезье-младший сопровождал Кассиди. Этот спесивый аристократ неминуемо придет в бешенство от того, что его невеста вышла замуж за человека, которого он в прошлом году оставил в дураках.

Дру обдумывал, как бы уладить это дело и вернуть Тори домой. Конечно, Тайрон вбил большой клин между ними, но, может быть, они с Тори смогут начать все сначала? Господи, он так надеялся на это. Мысль о том, что она уехала с Кассиди и бывшим женихом, вызывала у него тошноту.

Если бы Дру знал, что Тори не было в окрестностях Вирджиния-сити в течение последних часов, он бы перевернул все вокруг, чтобы отыскать ее. Но он не знал. И зачем только она поехала одна обозревать величественные горы…

Глава 32

Гвендолин с озабоченным видом прошествовала по коридору и забарабанила в дверь, на которую гостиничный клерк указал как на пристанище Калеба. Когда дверь распахнулась, Гвен оказалась лицом к лицу с бывшим мужем.

– Где дочь? – задала она вопрос, не утруждая себя приветствием.

– Послушай, дорогуша, до чего же приятно увидеть тебя через столько лет, – Калеб деланно улыбался, но его тон был неискренен. С недоброй ухмылкой разглядывал он свою бывшую жену. Судя по грязной одежде и морщинистому лицу, длинное и утомительное путешествие стало для нее адом. Она напомнила ему гусыню, сильно перекоптившуюся над бивачным костром. Ее еще недавно свежая кожа казалась сухой и обожженной. Надутые губы потрескались, а спутанные светлые волосы, казалось, перенесли песчаную бурю.

Выпрямившись, Гвен вскинула на Калеба упрямый подбородок.

– Не делай вид, что тебе неизвестно, зачем мы здесь, – выпалила она, плечом прокладывая себе путь через дверь, и бухнулась в любимое кресло Калеба. – Мы приехали, чтобы проводить Викторию домой. И если ты не вручишь нам ее немедленно, мы натравим на тебя криминальную полицию и ты сгниешь в тюрьме, об этом я позабочусь.

Угроза отскочила от Калеба, как горох от стены. На расстоянии выстрела вокруг не было никого, кто бы арестовал его по требованию Гвен. И хотя тюрьма существовала, никто не охранял ее. Гвен могла сама арестовать его и притащить в заключение, но хотел бы он посмотреть, как она это сделает.

– Не понимаю, о чем ты болтаешь, – повысил голос Калеб, прохаживаясь по комнате и поглядывая на лицо Гвен, обожженное солнцем, – Тори здесь нет.

Он не лгал.

В это время Хуберт отодвинул в сторону Эдгара, который предоставил Гвен возможность переговорить с Калебом с глазу на глаз. Эдгар великодушно позволил своей жене лично вести переговоры, поскольку она так захотела. В конце концов, Гвен делала это великолепно. Но Хуберт не желал оставаться в тени.

– Мы знаем, кто похитил Викторию, – внезапно заявил Хуберт. Он важно пересек гостиную, как павлин, расправляющий красивые перья. – Ты послал эту гориллу Салливана, чтобы он похитил ее для тебя! Я требую, чтобы ты немедленно возвратил мою невесту!

Калеб пару раз презрительно оглядел Хуберта с головы до ног и решил, что Дру очень точно охарактеризовал его, назвав тонконогим денди.

– О чем речь? – Он тянул время и выглядел действительно удивленным. – Зачем бы я стал заниматься подобным делом?

– Да потому что ты хотел, чтобы я вернулась к тебе, – раздраженно фыркнула Гвен, – никак не можешь оставить свои претензии, Калеб. Мы все знаем точно, что именно ты приложил руку к исчезновению Виктории. Ты увидел шанс вновь сойтись со мной и использовал его.

Калеб оценивающе глядел на свою бывшую супругу. За многие годы он сохранил остатки отвергнутой любви, которая отказывалась умереть. Но изнуряющая привязанность, когда-то испытываемая им к этой женщине, закончилась после быстрого и безболезненного удара, когда он был вынужден стерпеть надменное поведение Гвен. Несметное богатство Эдгара преобразило Гвен, и она кичилась своим видом, дорогим платьем и сверкающими драгоценностями.

Все эти годы Калеб проклинал Эдгара за то, что он украл у него Гвен, прельстил ее своими успехами в железнодорожном бизнесе. Но в то же время Калеб почти жалел Эдгара Кассиди. Человек, который, ни во что не вмешиваясь и не пытаясь вцепиться Калебу в горло, стоял в дверях, выглядел страшно подавленным, к тому же он изрядно постарел со времени женитьбы на Гвендолин. Калеб не поменялся бы с Эдгаром местами за весь золотой запас страны! Для Эдгара была желанна эта высокомерная ведьма!

– Мы перенесли ужасное путешествие, – вопил Хуберт, подскочив к равнодушному Калебу. – Нам нет дела до твоих мстительных игр. Немедленно подавай нам Викторию!

– Если вы утомились с дороги, советую снять комнату в моей гостинице, – ухмыльнулся Калеб. – У меня лучшие номера в городе, и, могу заверить, мой ресторан также процветает.

– Прекрати, Калеб! – Гвен вскочила с кресла. – Ты отомстил мне. А теперь верни Викторию! Ты же видишь, Хуберт вне себя из-за пропажи своей невесты.

В отличие от незадачливого жениха состояние Калеба было ближе к негодованию. “Черт побери, Дру мог бы и поторопиться с приездом”, – подумал Калеб. Ведь едва увидев элегантный экипаж Кассиди, въезжавший на улицу, он тут же отправил посыльного на ранчо. Но Дру задерживался, и Калеб был вынужден в одиночку занимать своих заносчивых посетителей.

– Когда вы устроитесь в ваших комнатах, я подумаю, что можно сделать… – Он поднял брови с насмешливо-невинным выражением. – Как, вы сказали, зовут человека, которого подозревают в похищении Виктории? Симпсон? Стэрдивант?

Карие глаза Хуберта тревожно сузились.

– Салливан, как будто ты не знаешь!

– Ах, да, Салливан, – ответил Калеб, кивнув головой. – Будем надеяться, он видел Викторию. Если она в городе, я бы и сам хотел с ней повидаться. – Он буравил взглядом Гвен, которая предусмотрительно отвела глаза в другую сторону. – В конце концов, мне десять лет не позволяли видеть мою единственную дочь!

Кипя от негодования, Гвен проследовала за Калебом и не замедлила продемонстрировать свой дурной характер, когда ее бывший муж имел наглость запросить с них двойную против обычной цену за номер в его гостинице. После того как Гвен прошлась по городу, чтобы осмотреть другие здания, она убедилась, что гостиница Калеба действительно производит впечатление дворца по сравнению с окружавшими ее жалкими ночлежками. Ни при каких обстоятельствах она не остановилась бы в этих хибарах, которые, без сомнения, кишели клопами, и одному Богу известно, какими еще насекомыми!

– Это настоящий грабеж, – бормотала Гвен, глядя, как Эдгар раскошелился на всю сумму без возражений.

– Это то же самое что украсть у человека дочь, не позволяя родному отцу десять лет встречаться с ней, – парировал Калеб, бросая злобный взгляд на Гвен.

Гвен заскрежетала зубами и покосилась на Хуберта, надеясь, что он не обратил внимания на горькое замечание Калеба.

Когда гости поднялись наверх с багажом, достаточным для того, чтобы в течение шести месяцев каждый день обновлять свой гардероб, Калеб ехидно усмехнулся. Гвен была у него в руках. Он с нетерпением стал ждать Дру, чтобы представить его и объявить, что именно он женился на Тори.

Только бы Дру и Тори явились вовремя. Калеб скрестил пальцы на счастье и понадеялся, что поспешный брак не распадется прежде, чем Гвен убедит Тори вернуться в Чикаго. Его дочь и лучший друг могут упростить дело, если действительно полюбят друг друга и решатся сохранить свой брак. Калеб горячо молился, чтобы так оно и случилось. Он был бы самым счастливым человеком, если бы увидел, что между Дру и Тори установились наилучшие отношения, и мог бы уведомить об этом Гвен, Эдгара и Хуберта. Вместе с Дру они с удовольствием посмеялись бы над этой стаей нуворишей!

* * *

В то время как гости из Чикаго обосновывались в своих гостиничных покоях, а Дру спешил в город, Тори пыталась освободить руки от веревок. Сэм и Кларк бродили снаружи, охраняя вход и предоставив Тори возможность возиться с веревкой. Единственным острым инструментом в ее распоряжении была зазубренная крышка пустой консервной банки из-под фасоли.

Рискуя изрезать запястья. Тори пилила веревки острыми краями крышки. Время от времени она бросала настороженные взгляды на дверь, молясь, чтобы два головореза, приставленные стеречь ее, оставались за дверью хоть на несколько минут дольше. Тори лихорадочно перетирала веревку, которая впивалась ей в запястья. Если бы только у нее хватило времени, она смогла бы освободиться от пут и ускользнуть! Десять минут – вот все, что ей требовалось. Разве это так уж много?

Ее сердце забилось в три раза быстрее, когда она услышала шаги и голоса на крыльце. Сэм просунул голову в комнату, чтобы еще раз удостовериться, что Тори там, и она прервала свою фантастическую работу и сидела, замерев, как мраморная статуя. Удостоверившись, что их жертва находится там, где они ее оставили, Сэм прикрыл дверь и отошел в сторону.

Как только Тори осталась одна, она продолжила перетирание своих пут с помощью крышки. Ее руки горели огнем, но она сжимала зубы и сосредоточилась на работе, пока совсем не выбилась из сил. Это безнадежно. Она обречена провести последние часы своей жизни заключенной в этой жалкой хижине.

Нет, это не безнадежно, тут же возражала она сама себе, упрямо испытывая свой ослабевший дух. Поднимая ослабевшие руки, она пилила и пилила веревки, пока мускулы не начинали ныть, и снова, и снова, до изнеможения…

Сдавленный вздох сорвался с ее губ, когда веревка наконец поддалась. “Господи, благодарю тебя за фасоль"

– думала Тори, взглянув на крышку от банки. Она никогда больше не произнесет о ней ни одного худого слова. Фасоль спасла ей жизнь!

Подобрав банку, Тори на цыпочках направилась в заднюю комнату и потихоньку открыла окно. Выбравшись из дома, она прокралась до угла хижины, надеясь отыскать лошадей. Увидев стреноженных коней, она прикинула, сколько времени потребуется, чтобы опрометью добежать до них и успеть ускользнуть, не дав застрелить себя во время побега.

Наконец она, подобно летящему пушечному ядру, стремглав бросилась к лошадям. Когда Сэм и Кларк ринулись в дом через переднюю дверь, держа по пистолету в каждой руке, чтобы определить причину шума, Тори одним прыжком вскочила на лошадь и схватила поводья других коней.

Поток оглушительных ругательств раздавался вокруг хижины, пока двое мужчин искали свою исчезнувшую пленницу. С бешено бьющимся сердцем Тори скакала по крутым склонам, вцепившись в поводья. Услышав стук копыт, Сэм и Кларк выскочили за дверь, проклиная беглянку. Тори пригнулась, уклоняясь от пуль, свистевших позади нее.

Когда Тори скрылась из виду, Сэм засунул свои револьверы в кобуру и разразился новым потоком отборных ругательств.

– Что же нам теперь делать? Кларк пожал широкими плечами и выплюнул табачную жвачку, прежде чем ответить:

– Черт меня побери, если я знаю. Но не хотел бы я быть тем, кто сообщит Тайрону, что мы упустили эту шлюху. Он уже придумал, как использовать ее, чтобы добраться до Флемминга и Салливана. Он собирался набить ее одежду тряпками, привязать к лошади и сделать вид, что столкнул ее со скалы, чтобы посеять страх Божий среди тех, кто упрямится. Так что ничего хорошего нас не ждет, раз этой крошке удалось бежать.

Сэм негодующе воскликнул:

– Вообще-то у нас нет выбора, разве что пуститься за ней следом и вернуть.

– Пешком? – недоверчиво прокаркал Кларк.

– Да, это же всего четыре мили, и большая часть пути идет под гору до самого ранчо Салливанов, – напомнил ему Сэм Разер, сходя с крыльца.

Бормоча себе под нос, Кларк последовал за Сэмом. А в следующий момент он дал себе слово не доверять никогда больше Тори Салливан. Она выглядела утонченной, слабой женщиной, да ничем другим она и не была! Его выводило из себя, что какая-то девка провела его. Обозленный, Кларк шагал вперед, надеясь снова поймать изобретательную беглянку, которая совершила побег с помощью пустой банки из-под фасоли.

* * *

– Ты хоть посмотри, куда мы попали! – ворчала Гвен, указывая Эдгару на более чем скромную обстановку, которая окружала ее. – Я никогда не прощу Калебу, что он отвел нам худшую комнату в своей паршивой гостинице. Это же унизительно обнаружить череп со скрещенными костями, нацарапанные на нашей двери, да, кажется, здесь еще и насекомые водятся!

Заколебавшись, она стянула потрепанные простыни в поисках тараканов или других тварей, которые могли обитать в этой комнате. Ужасный крик вырвался из ее уст, когда она обнаружила пятна крови, оставленные на простыне хулиганами Уэбстера, которые никакая стирка не смогла уничтожить.

– Кто-то, наверное, был убит здесь во время сна, – прошептала она, и лицо ее побелело, как мел.

Эдгар сбросил свой дорогой, хотя и испачканный, пиджак и испустил страдальческий вздох:

– Не пускай вскачь свое воображение, Гвен. Я уверен, что в нашей комнате не было никаких убийц. Калеб не похож на карателя. Я полагаю, ему всего лишь надо поладить с нами и сохранить отцовские отношения с Тори.

– С Викторией, – поспешно поправила Гвен. – Мне непонятно, почему ты продолжаешь называть ее этим безвкусным прозвищем. Оно совсем не подходит для молодой благородной леди.

Она взяла подушку и ударила ею по изголовью кровати, пытаясь выколотить оттуда насекомых, если они сидели внутри.

– Как долго, по-твоему, Калеб собирается играть в кошки-мышки, прежде чем позволит нам увидеть Викторию?

– Не имею ни малейшего представления, – ответил Эдгар, набирая в раковину воды, чтобы побриться. – Но он в течение десяти лет вынашивал планы мести. И если он что-то замыслил против нас, то мы, может быть, достойны этого.