Текст книги "Дорогая Джозефина"

Семь
Джози

От: Джози де Клэр <[email protected]>

Отправлено: Понедельник, 27 июня, 10:16 AM

Кому: Вера Моретти <[email protected]>

Тема: Давай поговорим о парнях

Привет, Вера!

Я прочитала еще кое-что из написанного Элиасом. Расскажу об этом позже. Сейчас я хочу поговорить о Ноа, Рашаде и обо всех плохих парнях в нашей жизни. То есть Ноа не плохой. Но он парень. А парни разрушают наши чувства, потому что… ну, они парни, а мы девчонки.

Не жди особых откровений от этого письма. Я не буду говорить о Кадвалладере или Элиасе Рохе. Я даже не буду упоминать об ужасной погоде (хотя она заслуживает отдельного упоминания). Твой разрыв заставил меня упасть с небес на землю.

Я не могу перестать думать о своих отношениях с Рашадом. В течение нескольких месяцев я думала, что он такой крутой суперзвезда. Даже Дэвид Бекхэм не сравнится с ним. Я имею в виду, Рашад вошел во время урока английского языка в наш выпускной класс, татуированный, с пирсингом – полный набор. И мое дурацкое сердце сказало: «Тебе нужна эта энергия анархиста в твоей жизни, Джози». Я была одинокой и отчаявшейся? Почему я решила, что Рашад – это хорошая идея?

Не то чтобы он был наделен достойными чертами характера. Ты сказала, что у него каменное сердце, и ты была права. Кроме того, он относился ко мне как к домашнему хомячку. Я серьезно. Он кормил меня, ласкал и показывал своим друзьям.

Они называли меня Джо, потому что Джози казалось слишком забавным.

Рак отца изменил мою личность, настроение – все. Я поняла, как много изменилось, только после того, как его не стало. Люди говорили мне, чего ожидать от его болезни. Я ходила в группы поддержки и на приемы к врачам. Я быстро поняла, как будет проходить процесс, но никто не объяснил, что этот процесс будет делать со мной.

Когда я встретила Рашада, я была зла на весь мир. Я не хотела больше плакать или быть рядом с людьми, которым не все равно. Вот почему я перестала с тобой разговаривать. Я знала, что ты будешь сопереживать мне, а я не могла с этим справиться. Может быть, поэтому я встречалась с Рашадом. Благодаря его безразличию все плохое – причины для жалости – исчезало. Он позволял мне чувствовать себя мертвой.

Рашад не любил меня, но он посещал мои школьные мероприятия.

Он отвлекал меня, пока папа ходил на химиотерапию и облучение. Это все, чего я хотела, – злиться на кого – то, кому нравилось, что я злюсь, быть разбитой и не чувствовать себя обязанной лечиться. Я наслаждалась тем, что я Джо…

Пока я не посмотрела в зеркало и не возненавидела то, что увидела.

Пока я не вернулась в пустой дом и не поняла, что потеряла все, включая себя.

Последние несколько дней заставили меня почувствовать все те неприятные вещи, которых я избегала месяцами. Я стелила ковролин, красила стены и звонила подрядчикам. Я осталась наедине с папиным проектом и письмами Элиаса, и я сломалась, потому что… они любили Джозефину де Клэр. Они действительно любили ее. И я решила, что хочу, чтобы меня любили снова, вот так.

С этого момента я решила позволить людям заботиться обо мне. Я хочу быть Джози, а не той девочкой, которая насмехалась над учителями и стригла себе челку. (Возможно, это было худшей ошибкой, чем Рашад.) Я хочу быть тебе лучшим другом. Мы обещали остаться друзьями надолго, так что я здесь. Все в силе.

Кстати, я неравнодушна к Элиасу. Это мелочь и ерунда. Я имею в виду, парень жил двести лет назад. Не то чтобы мы могли сходить куда-нибудь выпить кофе.

Помнишь, как мы составляли тот контрольный список и профиль парня нашей мечты? Не знаю, как ты, но я часами анализировала, разрабатывала стратегию и искала его. Во всяком случае, так работает мой мозг. Он пытается разобраться в таких сложных вещах, как эмоции, он помещает сердце в коробку и управляет им. Но что, если логика не может определить, подходят ли два человека подходят друг другу? Что, если любовь – это простое осознание: я создан для тебя, а ты создана для меня?

Это мой аргумент в пользу того, что влюбленность в давно умершего человека – это не странно. Ты самый терпеливый и уравновешенный человек из всех, кого я знаю.

Всю среднюю школу ты терпела мой беспорядок – обертки от батончиков Dairy Milk, кучи одежды на моем специально предназначенном для этого замызганном стуле. Ты не потребовала другую соседку по комнате, когда обнаружила, что я пытаюсь покрасить свою блузку. Несмотря на все мои выходки и эмоциональные американские горки, ты осталась. Ты любила меня, даже когда меня было трудно любить. Поэтому я знаю, что вы с Ноа расстались не по прихоти.

Я знаю, что ты бы осталась, если бы это было возможно.

Отношения сложны, потому что люди не перестают развиваться. Они меняются со временем из-за обстоятельств, новых мечтаний, чего угодно. И если они не добиваются друг друга, то отдаляются. Вот почему мама и папа развелись.

Ноа может не быть частью твоего будущего, и это нормально. Ваши отношения с ним имели значение. Они были настоящими, даже если они не будут продолжаться.

Но все же убедитесь, что это то, чего вы оба хотите. Я думаю, что люди, которые отдаляются друг от друга, могут снова сойтись (конечно, преодолев большое количество препятствий). Я думаю, что некоторые виды любви стоят того, чтобы бороться за их сохранение, потому что любовь – настоящая любовь – встречается не так уж часто. Поэтому я поддерживаю тебя, что бы ни случилось. Но если ты любишь Ноа, а он любит тебя, пожалуйста, попытайтесь вернуться друг к другу.

Папа говорил, что, если любишь кого-то, отпусти его. Я с ним не согласна. Если ты действительно кого-то любишь, я думаю, ты должна принять его обратно.

Я помню эти неловкие телефонные звонки, Вера. Я слышала твои разговоры с Ноа, все эти «сначала ты повесь трубку» и прочую ерунду. Вы оба пережили половое созревание и годы свиданий на расстоянии. Некоторые прощания неизбежны, но если ВЫ с Ноа не можете продержаться долго…

Ни у кого из романтиков нет шансов.;)

Держи меня в курсе! Твоя жизнь похожа на настоящий роман. Я представляю, как ты прогуливаешься по Нью-Йорку, ветер в твоих в волосах, на заднем плане звучит Фрэнк Синатра. Правда, о Нью-Йорке я знаю только благодаря всем десяти сезонам «Друзей», так что мои познания ограничены.

Держись за свою счастливую жизнь.

Сегодня из-за ливня я сижу дома. Я планирую закончить с покраской прихожей и испечь миндальный пирог по рецепту Марты. (Черт, я упомянула о погоде.)

Джози

P.S. Я скачала приложение для обмена сообщениями, которое ты рекомендовала, так что мы можем переписываться как нормальные люди. У меня уже есть несколько гифок и мемов, которые я готова отправить тебе.

От: Вера Моретти <[email protected]>

Отправлено: Понедельник, 27 июня, 3:40 PM

Кому: Джози де Клэр <[email protected]>

Тема: Re: Давай поговорим о парнях

Я хочу, чтобы это письмо было коротким, Джози. Через несколько минут у меня начинается урок цифрового маркетинга.

Ссора с Ноа была глупой. Он хотел вернуться в IKEA, а я взорвалась. Представь себе апокалиптические масштабы этого взрыва. Я сказала ему, что меня все это душит – я не готова заниматься скучными взрослыми делами. Я сказала, что не хочу обручаться или покупать дом в Джерси. Все, о чем я думала, вырвалось наружу, и в следующий момент я поняла, что мы расстаемся.

Он проводил меня до метро на Четвертой авеню. Мы поцеловались на прощание и разошлись. Я села в поезд, а он вернулся в свою квартиру.

Я не могла дать ему объяснений, возможно, потому, что у меня их не было. Например, когда я смотрю на своих родителей, я вижу будущее, которое они хотят для меня, – муж и дети, стабильная работа, все как обычно. Потом я смотрю на Ноа. Его будущее кажется ему тоже уготованным. Он хочет, чтобы я была его частью. Все ждут, что я буду его частью. И это меня пугает. Ожидания. Ноа поддерживает мою модельную карьеру, но он не знает об онлайн-бутике, который я открыла несколько месяцев назад. Черт, я даже не рассказала ему о возможности пройти стажировку в Милане следующей осенью. Теперь ты единственная, кто знает, потому что ты знаешь все, и я никогда не чувствовала необходимости менять себя ради тебя. Но с ним… Не могу описать это. Просто я не я, все время.

Сейчас не знаю, как загладить свою вину и стоит ли мне вообще пытаться. Ноа не хочет со мной разговаривать, и меня устраивает его молчание. Как можно любить кого-то и не обращать внимания на его отсутствие? Может быть, время в разлуке поможет нам повзрослеть, понять, подходим ли мы друг другу. Иногда грязь притягивает грязь, но, когда два грязных человека вместе, кто их отмоет? Неужели они проведут остаток жизни в беспорядке и бесконечных разногласиях? Ой, мой профессор только что вошел в лекционный зал. Он посмотрел мне в глаза.

НЕТ! Я была бы худшей героиней ромкома[5]5
  Ромком – романтическая комедия (в кинематографе). Райан Гослинг – канадский актер, продюсер и музыкант.


[Закрыть], как Райан Гослинг, который бегал бы по аэропорту, но так и не нашел бы меня, потому что я пошла в туалет.

Профессор закричал на меня. Надо бежать.

Вера

Джози: Папа, должно быть, спал в старых помещениях для слуг (рядом с кухней), пока был здесь. Я нашла нашу семейную фотографию в одной из комнат.

Вера: Ты в порядке?

Джози: Тоска накатывает волнами, некоторые из них довольно сильные. Я скучаю по капелькам зубной пасты, которые он оставлял в раковине, по тому, как он смотрел утренние новости, пока я завтракала. Я скучаю по тому, как плакала на его плече, как разговаривала с ним по душам, как первой узнавала о его хороших днях и первой обнимала его в плохие. Я скучаю по мелочам больше, чем по большому, потому что мелочи доказывают, что он мой.

Вера: А как твой папа каждую субботу готовил для нас блины!

Джози: Они всегда подгорали.

Вера: Но он обливал их черничным сиропом.

Джози: Чтобы скрыть горелый вкус. LOL

От: Джози де Клэр <[email protected]>

Отправлено: Вторник, 28 июня, 4:26 PM

Кому: Вера Моретти <[email protected]>

Тема: Поиск Элиаса Роша

Привет, Вера!

Сегодня утром погода напоминала летнюю. Я проснулась от тепла. Солнечный свет каскадом лился через окна поместья и заливал коридоры. На улице пели птицы. Такой приятный сюрприз!

Элиас упоминал различные места в своих произведениях. Я решила воспользоваться ясной погодой и отправиться на поиски.

Я нарисовала карту, основываясь на описаниях Элиаса. Затем надела свои носки с маргаритками и рабочие ботинки – те, которые одолжила здесь. Я выбрала следующие места: чердак конюшни, нишу в зарослях тростника, мастерскую, кухонный двор, травяной сад и берег ручья.

Выходя из дома, я споткнулась об овчарку Нормана, Нэн, которая часто дремлет на крыльце. Должно быть, шетландка жалела меня, потому что весь день ходила за мной по пятам. Она бы тебе понравилась. У нее густая шерсть цвета соли с перцем и медные полоски вокруг морды. Может, я уговорю Нормана разрешить мне брать ее на ночь. Сомневаюсь, что он будет против. Она нужна ему только по утрам и поздно вечером. Поместье будет казаться менее жутким, если у меня будет собака.

Нэн проводила меня до конюшни. Я надеялась забраться на чердак и заглянуть туда через щели в крыше, но строение было перестроено много лет назад. Вот и вся моя охота.

После этого я обошла восточное крыло и подошла к развалинам коптильни. Там я обнаружила место, описанное в письмах Элиаса, – место, где обломки сливались с каменной оградой. С первого взгляда я не увидела ниши, только камни и кустарник. Но я пролезла между кустами.

Я нашла его, Вера.

Желтые цветы окружали укромное место. Между ветвями проглядывало голубое небо. А в воздухе пахло мхом и деревом. Я чуть не расплакалась от этого зрелища. Я прислонилась к ограде, пальцы ног впились в холодный дерн, солнце грело мои щеки.

У меня перехватило дыхание, потому что на мгновение, пока Нэн дремала рядом со мной, у меня возникло ощущение, что Элиас тоже там.

Мы сидели на одной земле, но нас разделяли столетия.

Как мог кто-то услышать о моей ситуации и посчитать это совпадением? Отец случайно приобрел поместье Кадвалладер. Я случайно обнаружила письма с моим именем. Элиас случайно встретил кого-то вроде меня. Нет, это не было случайностью. Жизнь направила меня в поместье не просто так. Что, если мне суждено найти Элиаса Роха?

Выйдя из ниши, я успела заглянуть в травяной сад и на кухонный двор, прежде чем дождь прервал мои поиски. Лето угасло вместе с грозой. Исчезло в мгновение ока. Теперь я растянулась на полу своей спальни с Нэн и чашкой чая «Эрл Грей». Норман и Марта пригласили меня поужинать с ними, так что мне нужно принять ванну и причесаться.

‘

Джози

От: Джози Де Клэр <[email protected]>

Отправлено: Вторник, 28 июня, 10:03 PM

Кому: Вера Моретти <[email protected]>

Тема: Re: Охота на Элиаса Роша

Свежие новости! Норман и Марта отвезли меня в Аттеберри на ужин. Мы ели сосиски в местечке под названием White Horse Pub, а потом пошли в пекарню «Сассенач» Bakery за десертом. Они заплатили за мою еду и хотели поговорить со мной. А ведь после смерти папы меня никто не слушал – по-настоящему не слушал. Я спросила, почему я их интересую, и они рассказали о папиной доброте. Очевидно, он позаботился о том, чтобы после его смерти они не потеряли свой дом и права на ведение хозяйства. Что, если отец держал поместье в секрете, чтобы заманить меня сюда и познакомить с ними?

Что, если он планировал, что это место станет моим новым домом? Деревня все больше нравится мне. В ней самые причудливые магазины. По дороге в пекарню я прошла мимо чайной и кафе «Аттеберри» и «Вязального дома». (Я добавила набросок города к моей карте Кадвалладера, чтобы ты поняла мои ориентиры. Фотография прилагается.)

Я поинтересовалась Элиасом Рохом. Марта посоветовала мне посетить местное историческое общество – у них есть записи, датируемые 1400-м годом. Может быть, я схожу туда на следующей неделе.

Последняя новость: я подала заявление на работу в пекарню «Сассенач». Конечно, я не планирую оставаться в Аттеберри весь год, но мне нужна причина, чтобы покидать поместье и общаться с людьми. Представляешь меня в фартуке, с мукой на щеках? С любовью, будущая победительница «Лучший пекарь Британии»[6]6
  Британское кулинарное телешоу, в котором соревнуются пекари.


[Закрыть],

Джози

Вера: Пожалуйста, отправь пирожных. Мы с Ноем договорились встретиться за чашечкой кофе в эту пятницу.

Джози: Это здорово!!!

Вера: Эх, это только начало. Молись, чтобы я не взорвалась на него снова.

От: Джози де Клэр <[email protected]>

Отправлено: Пятница, 1 июля, 12:40 PM

Кому: Вера Моретти <[email protected]>

Тема: Я ЧУТЬ НЕ УБИЛА ЧЕЛОВЕКА

Вера, я угрожала юноше мечом – настоящим клинком девятнадцатого века. Я не склонна к насилию. Папа подарил мне газовый баллончик, когда мне исполнилось шестнадцать, но я никогда не использовала его, даже когда Тревор МакГриви напугал меня на школьной парковке. Должно быть, время, проведенное в Кадвалладере, изменило меня.

Сегодня утром я услышал шум – шаги, хлопанье двери, случайный кашель. Норман и Марта уехали в Дарем на весь день, поэтому я решила, что в поместье забрался грабитель. Оглядываясь назад, не могу сказать, что планировала делать, когда поймаю преступника, но я вскочила с кровати, надела тапочки и поползла по коридору.

Я сдернула со стены старинный меч (в Кадвалладере хранится много декоративного оружия), затем прокралась по лестнице для слуг. Я держала клинок, как биту для крикета, и ворвалась в кухню с криком: «Кто бы ты ни был, убирайся из моего дома».

Вперед. Посмейтесь. Я уже провела час, уткнувшись лицом в подушку, совершенно униженная. Только подумайте, что могло бы произойти, если бы я напала, прежде чем задавать вопросы.

Возле печи стоял юноша с охапкой дров. Он посмотрел на меня – на мой меч и пижаму с принтом «Не беспокоить» – и уронил поленья. Он извинился, сказал, что бабушка с дедушкой предупредили, что я буду на работе. Так и есть. Я чуть не убила внука Нормана и Марты.

Он представился Оливером МакЛафлином, потом объяснил: заметил, что у меня закончились дрова, и воспользовался запасным ключом Нормана, чтобы открыть заднюю дверь. Его наряд показался мне довольно странным. В июне он носил мокасины, шорты цвета хаки и толстый шерстяной джемпер.

Пауза в рассказе. Позвольте мне описать вам этого Оливера. У него молодое лицо, но я подозреваю, что он на несколько лет старше нас. Его выражение лица кажется вечно веселым, как будто он услышал шутку и не перестает над ней смеяться. Его волосы вечно взъерошены, как будто только после сна. И цвет волос. Должно быть, он покрасил свои черные волосы в рыжий цвет несколько месяцев назад, потому что корни отросли.

Оливер стоял на коленях и собирал поленья, пока я пыталась уместить свой меч в шкаф. Он сложил дрова возле печи, и я, как добропорядочная британка, поспешила сделать ему чашку чая.

Должно быть, он увидел мои пустые контейнеры из-под лапши в раковине, потому что он улыбнулся, его щеки заалели, а глаза заискрились, как будто он знал обо мне какой-то секрет. Может быть, он заметил огромные помпоны на моих тапочках или заметки по дизайну интерьера, разбросанные по кухонному столу.

Мы вежливо поговорили. Оливер рассказал мне, что он изучает медицину в Эдинбургском университете, но взял отпуск в семестре, чтобы помочь Норману и Марте с фермой. Он планирует остаться в Аттеберри до следующего года.

Для человека, который вломился в мой дом, Оливер не так уж плох. В нем есть какой-то уют, как будто он должен носить только пальто и вязаные шарфы. Он пахнет пачулями, а на запястье у него вытатуирован маленький якорь. (Надеюсь, мое описание рисует яркую картину.)

В любом случае я не чувствовала неловкости, когда он пролил чай на свои шорты. Я даже рассмеялась, когда он споткнулся о бревно. Он тоже засмеялся. Тогда я поняла, что он совсем мне не мешает. Люди, которые смеются над собой, составляют отличную компанию.

Как прошло ваше кофе-свидание?

Джози

P S. Я говорила с Норманом о Кадвалладере. Он сказал, что семья Хоторнов купила поместье в 1892 году. Они владели им до конца 1900-х годов, вот почему я не могу найти больше свидетельств об Элиасе в доме. За двести лет многое может потеряться.

Восемь
Элиас

21 мая 1821

Дорогая Джозефина!

Я закончил первые три главы своего романа, в которых, обнажив душу, рассказал свою историю. Слова – а тем более написанные от души – требуют от нас обнажения, не так ли? Директор нашей школы однажды сказал, что мы берем из книг то, что привносим в них, то есть книги – это лишь отражение нас самих. Теперь я разделяю это мнение. Ради литературы я предстал на страницах книги таким, какой я есть. Я полностью раскрыл свою душу, погрузившись в уединенный покой. Теперь я открыт, как книга, и опустошен, и мне больше нечего показать.

Роман отражает меня, возможно, больше, чем я сам того хотел. После бала гости, проживающие у меня, как будто изменились.

Лорелай почти все дни рисует в одиночестве на террасе. Она не разговаривает со мной подолгу и не смотрит мне в лицо. Артур, напротив, хочет говорить всегда. Он втягивает меня в разговоры о своей семье, когда мы едем в город. Он заводит разговоры о женщинах и путешествиях. Более того, после нескольких пинт пива он становится сентиментальным. Только вчера вечером он целый час вспоминал наши школьные годы и заплакал, когда я упомянул мышь, которую мы держали в коробке под моей кроватью.

Я думаю, мистер Бейнс написал ему и попросил вернуться в Дарем. Артуру ненавистна мысль о работе на своего отца. Он хочет изучать музыку в Париже и путешествовать по Европе. Долгое время он даже подумывал о том, чтобы поступить во флот. Он более нежный, чем можно было бы ожидать. Любое изменение или беспокойство, каким бы незначительным оно ни было, погружает его в ностальгию. Однако он, похоже, помнит только хорошее. Его воспоминания об Итоне – это отдых во дворе и наши тайные собрания, а не сбитые костяшки пальцев и безвкусная еда.

Артур отказывается делиться тем, что его беспокоит. Всякий раз, когда я спрашиваю, он смеется и говорит, чтобы я не унывал. Треплет меня по затылку. Выпивает еще одну пинту.

Писательство стало моим средством отвлечения от подобных вещей. Я пишу, чтобы не беспокоиться о Лорелай, Артуре и моем наследстве. Я пишу, чтобы избежать очередного приступа паники.

Это занятие похоже на подливание вина в воду. Оно улучшает вкус моей жизни, но почти ничего не меняет. Где же Вы, Джозефина? Каждый день, который проходит без вестей о Вас, усиливает это чувство – эту боль, – что я никогда больше не услышу о Вас. Я считаю свои письма почти бессмысленными.

Поэты используют бесчисленное количество слов, чтобы описать свою боль, но мне нужно только три: я скучаю по Вам. Кадвалладер – это палитра серого цвета, расцвеченная черными птицами в кустах терновника и синим платьем Лорелай. Я хочу больше красного и золотого, больше смеха и музыки. Я хочу больше Вас.

После всего, что мы пережили, я должен цепляться за веру в то, что наши истории в конце концов столкнутся. Мне нужна надежда. И если я не смогу надеяться на нас, я потеряю надежду на все остальное.

Всегда Ваш,

Элиас

1 июня 1821

Дорогая Джозефина!

Не бойтесь читать это письмо, опасаясь, что в нем могут повториться чувства, описанные в моих предыдущих посланиях. Я не хочу причинить Вам неудобства, а лишь желаю продолжить дружбу, которую мы начали несколько недель назад. В самом деле, мое письмо не является средством заигрывания с Вами или объявлением о намерениях, что было бы, конечно, неуместно.

Пожалуйста, не позволяйте моей глупости помешать нашей дружеской переписке.

Ваш друг,

Элиас Рош

P. S. И мой управляющий, и двоюродный дедушка прислали новости из Лондона. Они встретили мистера Руперта де Клэра, который недавно похоронил своего брата. Я планирую связаться с семьей и расспросить о Вас.

12 июня 1821

Дорогая Джозефина!

Артур умер вчера. Он упал с лошади во время охоты – несчастный случай, вызванный слишком большим количеством эля. Врач сказал, что Артур ударился черепом о камень и, скорее всего, не мучился. Я не согласен, потому что, когда я бросился к другу, он был в сознании и пытался говорить. Я поднял его на руки и поехал через южный хребет, но он скончался, прежде чем мы добрались до дома.

Я не знаю, что еще написать. Этикет требует, чтобы я смягчил это известие формальностями, но я не могу их подобрать. Артур Бейнс умер в одно мгновение. Теперь его тело лежит на обеденном столе, укутанное в шерстяной саван.

Лорелай отказывается покидать свои покои. Она не ест и не принимает гостей. Миссис Данстейбл носится по коридорам, как загнанная гончая, а моя кухарка молится над трупом Артура. Какое ужасное слово! Неужели это все, что он есть, – не более чем мертвое существо?

Я должен послать весточку семье Артура и попросить их присутствовать на его похоронах. Я так много скорбел, но с опытом утрата не тускнеет. Более того, она набирает обороты.

Всегда Ваш,

Элиас

13 июня 1821

Дорогая Джозефина!

Эта усадьба больше не кажется мне пристанищем, скорее кладбищем.

Его жуткая атмосфера заставляет меня находиться в своих покоях, где мне приходится ютиться у камина. Призраки не таятся в коридорах. Однако они преследуют меня в мыслях. Я жажду тепла огня, чтобы воспоминания не могли завладеть мной.

Артур умер два дня назад. Его тело лежит внизу, омытое и одетое, в окружении цветов. Чем дольше он остается над землей, тем тревожнее становится всем. Мой повар не заходит на главный этаж. Миссис Данстейбл снимает комнату в гостинице «Белая лошадь», поскольку отказывается оставаться в Кадвалладере до ночи.

Молитесь, чтобы мои письма поскорее дошли до родственников Артура. Они живут в Дареме, в одном дне езды на юг. Если Господь даст, они приедут и позволят мне похоронить Артура на кладбище поместья. Я должен оставить эту трагедию позади. Я не могу заснуть, не вспоминая его смерть. Всякий раз, когда закрываю глаза, я вижу, как он падает с лошади. Я слышу треск его черепа о камень.

Лорелай тоже не может успокоиться.

Прошлой ночью я нашел ее в столовой, скрючившейся рядом с Артуром. Она держала единственную свечу. Ее пламя колебалось в темноте, воск образовывал комочки на ее пальцах. Она не реагировала на ожоги. Вместо этого она напевала колыбельную, срываясь на рыдания.

Она утверждала, что в доме слишком тихо.

Ей не хватало музыки Артура.

Я стоял на коленях рядом с ней и молчал, потому что слова не могли облегчить ее боль. Жуткая боль проникала мне в горло, в легкие.

Потеря не казалась реальной даже тогда. Артур лежал передо мной, белый как фарфор, но разум шептал: «Он в порядке. Завтра все будет хорошо». Я бы хотел плакать вместе с Лорелай. Мне нужно было разозлиться, зарыдать и сказать ей, что мне жаль, что я разрешил ему выпить в тот день. Мне было очень жаль. Но мой язык был неподвижен. И я не смог пролить ни слезинки. Я был словно спрятан в панцирь, но я жил, а мой друг был мертв. Он был мертв. Завтра ничего не будет хорошо.

Лорелай рассказала о своих отношениях с Артуром, об их детстве, о том, что она думала о нем как о брате. Она прислонилась к моему плечу и заплакала.

Вы сказали мне, что каждый человек испытывает страдания, но считает их болезнью, которую нужно скрывать и лечить. Вы сказали, что мы должны говорить о том, что причиняет нам боль, но я считаю, что есть такие боли, о которых лучше не говорить. Слова придают силу чувствам, а не все сильные чувства можно вынести. Действительно, совместное страдание облегчает горе. Однако это не может предотвратить горе.

Горе – это общая тяжесть, но каждый переживает его в одиночку.

Когда рассвет залил комнату голубым светом, я заставил Лорелай встать. Джентльмен должен был бы опекать и успокаивать, но усталость притупила мои манеры. Я подвел ее к задней двери и сказал: «Не тратьте больше слез, мисс Глас. Артуру не нужны ни наши дежурства, ни наши причитания».

Мы с Лорелай вышли из поместья. Мы прошли через сад к пастбищу, покрытому росой. Там, среди высокой травы, мы сидели и смотрели на плывущие по горизонту облака.

Я пригласил Лорелай остаться в Кадвалладере, пока она не почувствует, что может вернуться домой. Наша ссора на балу ослабила нашу близость, но я по-прежнему считаю ее своим другом. Мы любили Артура, и мы его потеряли. Что может быть более подходящей причиной для того, чтобы сгладить нашу размолвку? Кроме того, я не хочу оставаться один в этом доме. Даже от самого слабого скрипа у меня мурашки бегут по спине.

Пожалуйста, не относитесь легкомысленно к нашей разлуке, Джозефина. Если я должен потерять Вас навсегда, мне лучше узнать об этом поскорее, пока эти раны, эти страдания еще глубоки и свежи. Разрешите мне пережить вашу потерю сейчас, прежде чем я поднимусь с колен и сделаю шаг вперед. Дайте мне повод горевать. Позвольте мне сломаться. Или же будьте настоящей и позвольте мне еще раз поговорить с Вами. То, что должно было значить так мало, полностью изменило меня.

Огонь погас. Я должен выйти за пределы этих четырех стен, чтобы раздобыть дров. Пожелайте мне удачи. Какими бы яркими ни были рассветы, это место остается страной теней.

Всегда Ваш,

Элиас

17 июня 1821

Дорогая Джозефина!

Мы похоронили Артура сегодня. Лорелай организовала похороны, скромную службу на кладбище поместья, а затем прием в главном доме. Присутствовали следующие люди: леди Сеймор, Эдвард и Мэри Роуз, священник местного прихода и родственники Артура. Его родители и двое младших братьев и сестер прибыли из Дарема вчера днем, к большому облегчению моих слуг. Шесть дней с мертвецом в столовой привели к появлению неприятного запаха.

Простите за мою бестактность. Я не знаю, как правильно сообщать о смерти. Когда умерла моя мать, слуги похоронили ее без суеты, по словам отцовского повара. Священник прочитал из Священного Писания, прежде чем ее опустили в землю. Экономка спела не в лад песню «Когда я увижу дивный крест». Затем все вернулись в поместье на послеобеденный чай.

Я не плакал во время похорон Артура. Мэри Роуз рыдала. Лорелай плакала в носовой платок. Но я оставался безучастным и неподвижным, каждая клеточка моего тела была напряжена от ярости, или печали, или от чувства вины за то, что я пил с Артуром в тот день. Если бы это было возможно, я бы разорвал свою грудную клетку и спрятался от боли. Я бы вернулся в усадьбу и выбросил все запасы алкоголя на кухонный двор.

Человечество знает, что нельзя воспринимать большие вещи как должное. Мы понимаем важность близких, здоровья, признания, но как насчет миллиарда других элементов, которые определяют, кто мы есть? Большое мы видим. Из-за большого мы ворочаемся по ночам, боясь потерять большое. А вот мелочи мы упускаем из виду. Забыть о том, как приятно смаковать такие мелочи жизни, как вкус свежих булочек или аромат впервые открываемой книги, – это самая большая потеря для нас. Такие удовольствия не подвержены изменениям. Однако мы меняемся. Наши сердца разбиваются, и пирожные теряют свой аромат. Любовь умирает, и наши чувства притупляются. Потеряв большое, мы по умолчанию теряем все малое.

На похоронном приеме подавали смородиновые лепешки с лимонным творогом. Я взял кусочек, и лепешка превратилась в пепел у меня во рту. Все, о чем я мог думать, – это гроб Артура.

Если бы не гости, я бы уже опорожнил свой желудок в ночной горшок.

Мистер Бейнс подошел ко мне, пока его жена скорбела в гостиной. Он схватил меня за плечо и сказал: «Ты не виноват, парень». Его слова сняли груз с моих плеч, но не освободили меня от ответственности. Нет, я не был виноват. Все знали о безрассудном поведении Артура.

Однако я виню себя.

Семья планирует остаться в Кадвалладере до завтрашнего утра. Лорелай развлекает их внизу, а я сижу в бывшей спальне Артура. Его вещи – одежда, фигурки, крикетная бита – загромождают пространство. Кто-то должен упаковать вещи в сундук, но я не могу с этим справиться.

Горе преследует меня, Джозефина. Неужели я должен потерять каждого человека и каждую вещь, которые мне дороги? Любовь и потеря совместимы, я полагаю. Любовь учит нас жить с потерей, а потеря заставляет нас жить без любви.

Мы любим, чтобы потерять.

Элиас

P. S. Семья де Клэр в Лондоне ответила на мой запрос. Они не знакомы с Вами.